С женой у нас отношения братские. Она лошадь огненная, я бык, копытные понимают друг друга и в плане пищи, и в плане кочёвки. А кочевать мы полюбили, бык по нужде, лошадь сама по себе. Мать у меня болеет часто, а живёт в другом регионе, вот я и нарезаю круги. Там долго жить не могу, параллельные миры.
Люди то вроде добрые, но знают все про всех. Шаг влево, шаг вправо…
Я умудряюсь. Вот нашёл друга. Матрос, тёзка Игорь. С утра на дежурстве, к обеду штормит. Дай денег, нет, дай курить, нет, спички подари. Торможу, то спички подарю, то бражки принесу, денег нет, сам безработный. Спрашивал - где я живу. Нельзя говорить, я разведчик, он шпион. Я скажу, у меня пропадёт, я подумаю на тебя, за тобой придут, ты подумаешь на меня. У шпионов свои секреты. Он назвал меня - брат лихой.
Не нравятся вам такие друзья? Бывший зав. отделением совхоза вас устроит? На пенсии, коз пасёт, козы хороши. Козёл постарался. Ему его военком на верёвке притащил. Правда, долго держать не смогли, шибко лихой, сплавили ещё кому-то.
Пасти скучно. Пьёт Иван Яковлевич. Мать так о нём отозвалась. А мне то что, сфотографировал коз, пригласил за компанию съездить в Усть-Кажу, рыбы купить или просто поесть ухи из хариуса. Пока говорили, я прятался за кустом.
- Чё прячешься?
- Чую я, шухерно тут у вас, у нас на селе.
- Не обращай внимания.
Я бросил на обочину сигарету.
- Не бросай сигарету.
- Почему? Грязь кругом, стеклотара, дожди.
- Раньше тут скамейки стояли, в этом доме жил глава.
- В этом доме жил глава? Да это место называется - годовщина победы, я специально фотографировал, или можно назвать Тарковский отдыхает, на выбор.
- Сейчас там другие живут.
Эти другие, другие только с виду. Под нами живёт бывший первый секретарь райкома - бабушка Адамович, обстановка у неё вполне пролетарская, по сей день авторитет.
У матери руки синие от капельниц, прётся в больницу.
- Оно тебе надо?
- Скорая приезжала, я должна явиться к участковому.
- Да, понятия общие.
Пошла в магазин. Через десять минут бабушка первый секретарь стучится.
- Игорь, мама звонила, зовёт тебя в больничку.
Слушаюсь и повинуюсь, моя бабушка - Анна Беда, была второй секретарь.
Тут у них, у нас в деревне, походу, вообще матриархат, и бабы - патриархи.
Они в годовщину победы, либо раньше по убыли мужиков власть захватили и не отдали до сих пор. Мать купила шкап, вызвала мастеров собрать. Мастера - бывшие менты.
- А у нас в деревне все мужики - бывшие менты.
- Не все, и бабы у вас нас хороводят. Нет? А кто начальник вашей конторки?
- Она… бывший инспектор по делам несовершеннолетних.
Все мы-вы тут на правах несовершеннолетних.
Не все с этим согласны, рублю концы, перемешаюсь в буферную зону. Град Новосибирск.
Тарковский не спит. Бомжи совершенно свободно, толпами сидят на вокзальных лавках, пьют что-то непонятное и зычно приветствуют своих боевых подруг. Типа свобода.
Один отбился от стада, подхожу, просит курить.
Говорю пароль - нет, даю две, вижу парень свой. Двинутытый во всю. Грузит не тихо. Модель сложна, на вопросы не отвечает, на наводящие не отвечает. Слушает внимательно, но редко. Говорит, что мы в параллельных мирах.
- Три сферы: хищные свиньи, простой народ и бесплотные коммунисты.
Бомжей зачем-то фотают менты. Видимо у местных обцов (река Обь) низкий менталитет, друг на друга не стучат, власти компенсируют пробелы воспитания фотошопом.
Брат два возмущён, что-то речёт о правах человека.
- Брось – говорю я ему. Это совершенная душа связалась с несовершенным телом, мнит себя телом и умирает на кресте.
- Спасибо за благую весть – говорит брат два.
Хороший человек, непростой народ.
Через четыре часа перемещаюсь в буфер на колёсах. Утро. Город Ачинск. В вагон вошёл бодрый малый, провокатор.
- Всё завалили, заводы не работают, главный гавно, губернатор лебедь...
Сколько себя помню, 50 лет помню, главный всегда у нас-вас гавно, губернатор вепрев…
- Я, что, на их месте, ты на их месте? Мы на их месте будем хуже гавна, ибо протухнем.
В сердцах я вышел вон.
Красноярск. Дома. Лошадь бьёт копытом. Едет на ролевую игру, на седьмую мухофазу в город Багдат. Там бабы пойдут в синагогу, возьмут динар и… но бабы там без мужиков по правилам не ходят. Бабы там от мужиков отличаются только перстнем на руке, изнасилование играют шлепками по попе, а секс имитируют массажом. Эта ошовская аптека не по мне. Даю жене дельный совет.
- Ты возьми с собой мельхиоровый перстень, бороду наклей, и ходи-мути один, одна на выбор. Наш брат лихой.