Кэр, мой Кэр

Написано в соавторстве с Таем Вэрденом
______________________________________
Предупреждения: Насилие, Изнасилование, неграфический секс
__________________________________________________________

Есть такая профессия - нести Свет в города и веси. Да-да, и занимаются этим паладины, рыцари дорог, девиз которых можно выразить так: "Наша крыша - небо голубое, наше счастье жить такой судьбою". Правда, если паладину удалось дожить до тридцати, это очень удачливый паладин. А уж если дольше... А если дольше, бывает, возникает желание остепениться, осесть на одном месте, не бродить уже по дорогам. Иногда провоцируют это желание совсем уж необычные события.
__________________________________________________________

Глава первая

- Господин рыцар, господин рыцар!
      Лагерт обернулся, насколько позволила броня, остановил неторопливо бредущего Прорву, поджидая, пока запыхавшийся мальчишка добежит. Тот, глотая окончания слов, выпалил, что, мол, в деревне услыхали, что "господин рыцар" в округе шароебится, очень просят заехать, мол, дело есть. Ну да, дело есть, оно не может не есть, хмыкнул Лагерт, развернул Прорву и поехал за мальчишкой. Если ему там заплатят хотя бы продуктами и овсом для коня, будет хорошо. Было бы еще лучше, если бы заплатили деньгами, а то в доспехах паладин передвигался исключительно потому, что кроме доспехов и поддоспешных штанов и куртки, одежды у него не было. Такая вот непруха случилась - сперли все.
- А в чем тут дело-то, уважаемые? - степенно поинтересовался паладин, завидев мявшегося на пороге дома старосту. Ну, у кого еще такое пузо будет? Только у старосты.
      Не ошибся - мужик с пивным бочонком вместо живота оказался именно что старостой деревни. И обстоятельства, вынудившие людей зазвать к себе  "господина рыцаря"(прохиндея и бродягу - читалось в глазах старосты), обсказал с превеликим тщанием. Если резюмировать его речь, все было так: на той стороне леска, узким языком протянувшегося по обе стороны реки Курвы (не смейтесь, она именно так и называлась!) давным-давно стояла башня страшного черного колдуна. Ну, страшный-то он страшный, а яйца, молоко и хлеб покупал исправно и платил полновесным серебром. Но - вот беда-то - два года назад помер. Старый был потому что. Да, в лича обращаться не захотел. Ну, помер и помер бы, но с полгода назад в окрестностях башни стала озоровать какая-то нечисть. То ли из подвалов башни сбегла, то ли сама завелась.
- И вы хотите, выходит, чтобы я во славу Света и десяти золотых монет его изничтожил, это самое сбежавшее? - уточнил Лагерт.
      В глазах старосты прохиндей и бродяга немедленно пал еще ниже, уподобившись королевскому мытарю, а то и жадному жрецу маленького храма в соседнем, побольше, селе.
- Во славу Света, стал быть, и пяти монет, господин рыцар, а так да.
- Десяти, - буркнул паладин. - У меня лошадь жрет, как четверо меня, не могу же я оставлять несчастную скотину голодной?
- Мнэ-э-э, пять монет - и мешок овса, стал быть, - не согласился староста, неодобрительно поглядывая, как флегматичный Прорва тянется к сочным соцветиям мальв у крыльца.
- Большой мешок овса, - уточнил Лагерт.
      Староста почесал лысеющую голову и согласился, мысленно, должно быть, поливая проклятого паладина отборными сельскими матюками. Но, видно, припекло. Значит, и впрямь что-то такое некромантское в округе "озорует".
- А теперь подробней, уважаемый. Что творит: крадет еду, ворует животных, воет по ночам, глазами светит?
      Выяснилось, что неведомая тварюшка ворует и еду, и птицу иногда, недавно вот собака у мельника пропала, а на позатой неделе с окна самого старосты кухни тварь злонамеренно сперла целое блюдо пирогов, поставленных остывать. Что доказывало, по мнению старосты, что тварь не только ночная.
- А выть, стал быть, не воет, господин рыцар. Тихое оно. И мелкое. И ноги, вроде как, на людские похожи, токо с когтями.
- А на людей не кидается?
      Староста замялся, пробурчал что-то, из чего следовало, что мужики с вилами и косами на чудище сами ходили, к башне-то, да еле ноги унесли. Скорее всего, ходили они не на чудище, а пограбить, если некромант платил за продукты серебром, денег у него было много, и остаться они могли.
- Хорошо, берусь. Овес вперед.
- Та вы бы лошадку туточки оставили? - засуетился староста. Видимо, думал, что тварь паладина прикончит, так хоть конь останется.
- Не могу, он без меня никуда, как и я без него. Один друг.
      Пришлось старосте приказывать кому-то из своих детей или внуков нести паладину мешок с овсом. Н-да, то ли у сельских и городских понятие "большой" отличалось, то ли жадность перевесила, но мешок был совсем даже небольшой. Средненький такой мешочек.
- Ешь, Прорва. А на закуску - цветочки можешь сожрать, - шепотом сказал Лагерт в лошадиное ухо.
      Конь, оправдывая свое имя, жрал, как не в себя. Ну, правда, ему и вес приходилось носить нешуточный. Гадил он тоже исключительно обильно.
- Нажирайся, скотина, потом поедем на охоту. Посмотрим, что некромант такое оставил после себя. Может, заодно, и помародерствуем, то есть, исключительно на полезные дела пустим все награб... добытое.
      Пожрать самому паладину никто не предложил. Жлобы! Ну, не беда, получит деньги, купит еды. Пока и есть не особо хочется, да и в лесу наверняка хоть гриб да сыщется.
      Прорва умял полмешка овса, закусил-таки мальвами, после чего Лагерт уточнил направление на башню некроманта и неспешно отправился к броду через Курву. Некромантья тварь, говорите? Ну-ну, неизвестно еще, что там такое вообще. Может, ученик одичавший. Лесок был светлый, за два года все темные эманации, если они там и были, повыветрились. Тепло, в доспехах - скотство какое - жарко, птички поют, комары, вот уж кто точно твари-кровопийцы, в морду норовят цапнуть, латной перчаткой не больно-то поотмашешься, а сквозь забрало они пролетают, потом под шлемом жужжат.
- Раздеться, что ли... Ух, искупаться бы.
      Курва оказалась довольно широкой, но мелкой речушкой, моста через нее никто не ставил - в самом глубоком месте вода едва доходила по шею подростку. Так что искупаться с каждой минутой хотелось все больше, и зудящие укусы комаров, раздраженные потом под стегаными поддоспешными одежками, это желание только подстегивали. Лагерт не выдержал, остановил коня, с бранью и лязгом стащил доспехи - зачарованные-то зачарованные, но тяжести никто не отменял.
- Прорва, сторожи! - и с шумом обрушился в теплую, как парное молоко, воду, подняв тучу брызг.
      Было так хорошо выкупаться, смыть пот, грязь, освежиться. Поддоспешное бы постирать, но некогда. Сушить его долго, дня два, если на солнышке. А так бы он да... Что - да, Лагерт не додумал, вынырнув и обнаружив возле своего коня и доспехов какую-то чернявую девочку. Судя по росточку, комплекции и длине волосьев - не то мавку, не то другую мелкую лесную-речную нечисть. Мавка пихала в морду Прорвы горсть клевера с яркими розовыми головками, тот фыркал, отводил голову, но нападать не спешил, хотя и был обучен.
- Эй, нечисть лесная, не пихай, на ладони протяни, - весело посоветовал паладин. - Он сам возьмет.
      Мавка развернулась, выгнувшись, как испуганная кошка. Да не девкой оказалась, а парнем. Сквозь спутанную черную гриву сверкали яркие глаза необычного цвета - как сирень по весне.
- Не бойся, лесное создание, - Лагерт вышел на траву. - Я такую мелочь не обижаю. Покорми Прорву, он порадуется.
      Нечистик не сводил с него настороженного взгляда, отступая за конский бок. Уже оттуда все же протянул руку под морду Прорвы, конь аккуратно взял "угощение" с узкой ладошки. Лагерт рассмотрел тонкие длинные пальцы с острыми темными коготками вместо ногтей. Рассмотрел и следы нечистика на влажном песке у берега - маленькие отпечатки аккуратных ступней с отметинами коготков рядом с пальцами. Совсем неглубокие - существо было легким.
- Это ты, что ли, из башни некроманта выполз?
      Шелестнуло - нечистик нырнул в кусты и был таков. То ли испугался, то ли не пожелал общаться с паладином. Прорва фыркнул, переступил широченными копытами по траве, отмахиваясь хвостом от слепней и кося глазом на хозяина, словно спрашивая, не желает ли тот и верного скакуна покупать.
- Идем, коняга, тоже окунешься, - поманил его паладин. - Посвежеешь-похорошеешь, а то весь сивый от пыли, как последний мерин.
      Пока купал коня, думал, что странно вообще-то: сельские-то, кажется, именно этого нечистика боялись. Не вязались россказни старосты про мужиков с вилами и косами, которых некромантский выродок побил у башни. Вот это дите? Да не смешите Прорвины подковы! Он же как одуванчик - дунь и отлетит.
- Ну идем сохнуть, друг мой верный.
      Поедая остатки черствого хлеба и заветрившийся кусочек сала, паладин раздумывал, не попались ли мужики в ловушки, установленные некромантом у башни? А что? Вполне возможно и даже логично... Было бы, не теряй ловушки силу со смертью мастера, их ставившего. Это касалось только некросов, так что профессия была не самая популярная. Хотя и востребованная - обычно некроманты работали в городах, сотрудничали с городской стражей и дознавателями. Проще ж поднять труп, расспросить духа, чем рыть носом землю, расследуя убийство в грязной подворотне. Но надо найти этого нечистика. Да и башню обследовать не помешало бы. Вдруг тот какие эксперименты запрещенные проводил? Книги перебрать, подвалы осмотреть.
      Он доел, заседлал просохшего Прорву, с отвращением натянул заскорузлые от пота стеганку и штаны, нацепил латы, мысленно помолившись о долгом веке и здоровье мастеру, их зачаровывавшему. Иначе в одиночку эту тяжесть он ни снять, ни надеть бы не смог.
- Ну, поехали к башне, коняга, - вздохнул он. - Счастливый ты. Покормили. Искупали.
      Конь фыркнул, словно говоря, что теперь ему снова копыта бить по лесным корням и везти на себе груду железа на глупом двуногом, немилостью богов - его хозяине.
- Не фыркай. Поехали уже.

      Башня доверия не внушала: черная глухая свеча. Паладин спешился, вытащил меч. Мало ли, что тут может еще водиться, подвалы могут быть глубокими. Ловушек в округе не было, вернее, ямы с кольями он видел, но иллюзии, их скрывавшие, давно рассеялись, сами ямы оплыли, колья попадали. Из одной такой несло падалью, заглядывать туда Лагерт не стал. Он целенаправленно шел к воротам, ощетинившимся короткими бронзовыми зубьями, набитыми на дубовые доски. Ворота раскрылись послушно от одного удара.
- Так, проверим, - паладин коснулся амулета, долженствующего указать на источники черной магии.
      Амулет показывал что-то странное: вроде бы, был один, но временами исчезал, чтобы появиться в другом месте. По серебристому полю амулета металась темная точка.
- Странно. Ладно, - Лагерт пошел по лестнице наверх, решив сперва осмотреть верхние этажи. Подвалы можно почистить и попозже. Ступени на пятой что-то чувствительно толкнуло его в грудь, кованый металл нагрудника аж загудел.
- Хм? - сам себя спросил Лагерт. - Видимо, ловчую нить порвал.
      Он сделал еще шаг и ощутил куда более весомый удар. Если бы не ухватился за каменные перила - летел бы вниз спиной вперед.
- Да что такое, а? - паладин сделал еще шаг и врезал на упреждение одновременно с этим.
      Не помогло - его все же столкнули с лестницы. Через решетку забрала он не видел ничего, что могло бы сделать это. И никого. Лестница была пуста. Хотя лежавшему внизу паладину было как-то наплевать на причину - Лагерт пытался подсчитать количество переломанных костей, спешно залечиваемых амулетом, и тихо подвывал от боли. Все становилось не столь простым и радужным. Да, в башне явно кто-то водился, и вряд ли это та малявка. Ну ладно, паладин от крестьянина отличается сильно.
      Лагерт поднялся, снова отправившись вверх по лестнице, прогнав по той волну Света. Попрыгай, корчась, темная тварь. Очередной удар столкнул его снова - уже на ступень выше. Затормозить падение удалось мечом, который едва не сломался, застряв в перилах. Лагерт рассвирепел, накрыл ладонью амулет, затем все пространство перед ним пронизали золотые молнии. Продвижение слегка замедлилось из-за концентрации, но это того стоило, любопытно было, кого поджарит. Не учел он только одного: тварь может быть и на потолке. Поэтому очередной удар едва не сломал ему шею. Паладин рванул по лестнице вперед, бросив концентрироваться, амулет все равно погас, став всего лишь красивым камнем. Старая вещь, а сегодня и так уже спасла жизнь. Когда его повело в какой-то карусели, заставляя потерять ориентацию, закрутило и швырнуло вниз, только уже через перила, он понял, что неведомый противник тоже разозлен вторжением.
- Свет... - только и сказал паладин, хотя света уже не видел.
      Амулет отчаянно искрил в бесплодной попытке вдохнуть немного жизни в разбитое тело. Было даже обидно - столько лет по стране ездил, тварей мерзких мочил, а тут даже не увидел, кто... И стыдно немного умирать за пять золотых и мешок овса. По доспехам заскрежетали чьи-то когти.
"Вот интересно, доберется-сожрет или нет?" - было последней мыслью паладина.
Глава вторая

      Очнулся Лагерт на закате, голый, на разложенных по траве стеганках. Над ним вздыхал Прорва, всхрапывал, недовольный тем, что хозяин валяется, лентяй такой, а его так и не расседлал. Болело все, как будто били палками, но не так, как ему запомнилось.
- Сейчас встану, - слабо сказал паладин. - Не сопи так. Лучше амулет найди, может, немного скопил силы. Ну?
      Умный конь поворошил мордой латы, подцепил шнурок зубами и уронил на мигом отозвавшуюся болью грудь амулет. Лагерт сжал камень в ладонях, чувствуя, как боль понемногу отступает. С мечом, конечно, не поскачешь, но хотя бы можно дышать. Кто его сюда привез? Кто-то же раздел, обмыл - на теле не было следов крови, а должны были быть. Поддоспешник вон, аж царапает - от крови заскорузлый.
Паладин медленно поднялся, сел, оглядываясь:
- А кто меня притащил, не скажешь, конечно же?
      Прорва укоризненно ржанул, оглядываясь на седло. Мол, давай, раз встал, расседлывай. Лагерт принялся освобождать коня от лишнего груза, мешающего кататься по траве. Кто его все-таки сюда приволок? Та тварь? Почему не добила? Из-за кустов выбрался давешний парнишка-нечистик, пригибаясь, как звереныш. В зубах у него болталась курица со свернутой шеей. Он увидел паладина и замер на полушаге, застыл, настороженно глядя на мужчину, готовый развернуться и сбежать, бросив добычу.
- Ну чего ты, не бойся, - усмехнулся паладин. - Не съем я твою добычу. Ты меня вообще понимаешь?
      Парнишка помедлил и кивнул. Потом осторожно положил курицу и подтолкнул ее ногой к паладину. Показал на тушку, потом резко махнул рукой к деревне. "Ешь и уходи" - понятнее некуда.
- Не могу я уйти, нечистик. Работа у меня такая, людей оберегать. Будешь курицу? Я один всю не съем, а ты вон какой худой, одни глазищи виднеются.
      Парнишка ткнул в сторону башни, замотал головой, раскинул руки и зашипел, обнажая множество мелких и острых зубов.
- Я не понимаю, - вздохнул паладин, разводя костер.
      Нечистик зло топнул в землю ногой, забежал так, чтобы паладин его видел, снова ткнул в сторону башни, потом в Лагерта, потом провел по горлу когтем.
- Я понял, что там водится какая-то тварь, нечистик. Но это моя работа. Перед тем как сравнять башню с землей, надо удостовериться, что там нет больше никаких экспериментов, нет бумаг с записями о всяких черных вещах.
      Парнишка зашипел, выставив ладони вперед, сделал движение, будто отталкивал что-то. Лагерта будто мешком с листьями ударило поперек груди.
- Так это ты? - догадался паладин. - Ты и есть тварь из башни?
      Нечистик оглянулся на башню, вершина которой чуть проглядывала между деревьев, снова раскинул руки и посмотрел на паладина.
- Ты и есть тварь из башни... - повторил Лагерт. - Ничего не поделать, нечистик, работа есть работа. Я должен проверить жилище умершего некроманта и уничтожить его, если там велись какие-то опасные эксперименты или есть какие-то опасные для людей существа.
      Паренек снова топнул, раздосадовано глядя на него из-под кудлатой челки, повторил жест поперек горла. Все понятно - не пустит.
- Ничего не попишешь - или убьешь, или я все-таки сделаю работу, - паладин принялся опаливать курицу.
      Нечистик фыркнул, Прорва отозвался, еще и покивал, будто соглашался с ним. Парнишка попятился, не сводя глаз с паладина, исчез в кустах, чтоб вернуться через полчаса с охапкой душистого клевера. Конь явно нравился ему больше, чем его хозяин. Да и понимал нечистика лучше, чем человек, как ни странно.
      Паладин жарил на веточке куски курицы.
- Жрать будешь, нечистик?
      Тот принюхался, сглотнул, жадно глядя на скворчащее над огнем мясо. Он был голоден, тощ, откуда только силы? Ну, одним словом, тварь нечистая, а призванная или созданная - это уже не суть важно.
- Бери, - кивнул паладин. - Ешь, устал же - такую тяжесть с лестницы скидывать.
      Нечистик подкрадывался к костру медленно, осторожно, то и дело поглядывая на человека, опасливо и настороженно. Цапнул выложенный Лагертом на лист лопуха кусок, отпрыгнул на другой конец поляны, где и уселся на корточки, держа горячее мясо в когтях и не решаясь его укусить.
Паладин с наслаждением запустил в куриную ногу зубы. Еда. Горячая еда. Какое блаженство. Право слово, стоило поблагодарить нечистика, хоть он и тварь. Лагерта разрывало надвое противоречивыми чувствами: это создание едва не убило его, но все же не убило. Скорее всего, еще и лечило, потому что он явно умирал, рухнув с двух пролетов достаточно высокой лестницы на каменные плиты. Вмятины и кровь на латах об этом тоже явственно свидетельствовали. Потом тварюшка приволокла его сюда, не забыла и Прорву. Обмыла. Принесла еды. Вроде как, пытается предостеречь, чтоб в башню не ходил. Но работа. Из Ордена выкинут, как только узнают, что он ушел от башни, не проверив. Лагерт еще раз смерил нечистика взглядом. Ну, Свет Милостивый, тощий же, как тростинка, в чем душа, если она у него есть, держится. Но едва не убил. Может, усыпить его попробовать? Отдохнет, во мху подремлет. Прорва его покараулит.
      Паладин дотянулся до мешка, порылся в нем, отыскивая один из амулетов, серебряный кулон в виде закрытого глаза. Теперь следовало подойти поближе, чтобы луч сонного заклятья точно попал в нечистика. Он надел амулет на шею, осторожно приблизился к облизывающему руки парнишке.
- Усни.
      Нечистик, настороженно смотревший на него, подпрыгнул, но не успел уйти из-под луча. Тот, словно состоящий из невесомых золотых пылинок, зацепил его поперек груди, хотя надежнее было бы, попади он в голову. Парнишка оскалился, зашипел, но сиреневые глаза потихоньку гасли, мутнели, потом закрылись, и он ткнулся носом в траву. Паладин поднял его, перенес под деревья, укрыл своим плащом.
- Прорва, охраняй.
      В поддоспешное и латы без стирки и правки было не влезть. Пришлось опоясаться перевязью с мечом, обвешаться амулетами. И пойти к башне в таком виде. Смех, да и только. Хорошо хоть, его таким никто не видит, кроме птиц. Голый паладин, в одном мече. Стыдобище! На сей раз он без приключений поднялся на верхний этаж башни, откуда, спускаясь, и начал осматривать все комнаты. Наверху, под самой крышей, он нашел логово тварюшки - вполне еще крепкий и на удивление чистый тюфячок, накрытый медвежьей шкурой и стареньким одеялом. Ниже, на трех этажах, расположилась библиотека, книг там было столько, сколько Лагерт в своей жизни не видал. Сжигать? Варварство! Ничего, если экспериментов не найдется, можно пригласить сюда жить кого-то из молодых некромантов-теоретиков. Лагерт принялся просматривать наугад заглавия книг. Ничего запрещенного, на первый взгляд, не нашлось.
- Ищи, - приказал он амулету.
      Тот завертелся, отыскивая тома, написанные человеческой кровью. Таковых в библиотеке не было, Лагерт добросовестно облазил всю ее сверху донизу. Лишь раз амулет дернулся в сторону тяжелой толстой тетради, но кровью оказалось написано только заглавие, вернее, имя автора - это был дневник. Скорее всего, именно бывшего владельца башни. "Кахарион Анейр, магистр второй ступени". Паладин прихватил его и пошел дальше изучать башню. Спальню некроманта он особенно тщательно прощупал на предмет тайников. Внимание на кровать обратил в последнюю очередь, присмотрелся: она была засыпана засохшими цветами и листьями, поверх которых лежали лишь чуть-чуть привядшие лилии. Паладин аккуратно отгреб цветы и откинул покрывало. Ну, да, так и есть - сам хозяин. Покойный некромант лежал на спине, со сложенными на груди руками, он не разложился, а усох, словно мумия. Судя по всему, помер бедняга во сне. Лагерт понял: все это время нечистик ухаживал за покойным хозяином, не подпуская к месту его упокоения никого. Он принялся зачитывать молитву над телом, неспешно, обстоятельно. Кем бы ни был этот некромант, смерть уже все стерла. Теперь это просто тот, кого нужно проводить в посмертие достойно.
      За дверью стукнуло, шелестнуло, в комнату буквально вполз нечистик, глядя на паладина сонными, но все равно злыми глазищами, попытался подняться, шипя и зевая одновременно. Лагерт махнул ему рукой, призывая затихнуть - молитву нельзя было прерывать. Парнишка добрался на четвереньках до постели хозяина, поправил покрывало и цветы. Глаза у него стали мокрые, по щекам поползли слезы. Он свернулся на прикроватном коврике, как брошенный пес, всем видом показывая, что никуда не уйдет, пусть только чужак попробует тронуть хозяина.
-... и упокоится твоя душа, уйдя на круг новой жизни, - закончил паладин. - Нечистик, его похоронить надо.
- Х-х-хш-ш! - тот снова ощерился, толкнул ладонью перед собой. Правда, сонное заклятье, видимо, не давало ему собрать достаточно сил, удар получился еще слабее, чем на поляне.
- Надо похоронить, - твердо сказал паладин. - Он умер. Понимаешь? Понимаешь, что такое смерть?
      Знакомый жест - поперек горла - и кивок. Он понимал. Но приблизиться к хозяину не давал.
- Его надо похоронить. Пока тело не предано земле или огню, его душа не сможет уйти.
      Нечистик погладил засыпанное цветами ложе, снова зашипел на паладина. Это было бы смешно, если бы не так печально: два голых существа у смертного ложа.
- Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Ты умеешь говорить? Писать?
      Нечистик повел головой, откуда-то со стола слетела доска из резной кости с нанесенными на нее серебром рунами, к ней была прикреплена дощечка на тонкой цепочке. Нечистик задумался, глядя на символы, неуверенно ткнул дощечкой в три поочередно. "Кай-Эру-Радо".
- Кэр... Это твое имя?
      Кивнул. Уже легче. И руны знает, а вот говорить, судя по всему, не умеет или не может. Ну, нет, может, он знает только эти три руны, но если уж он их выучил, то и остальные выучит рано или поздно.
- Меня зовут Лагерт. Кэр, почему ты не даешь душе некроманта уйти на покой?
      Нечистик снова зашипел. Может, не понимал, что это значит. Главное для него было - уйти. Если уйдет хозяин, что ему делать? Вот и берег, хранил хозяина, хоть и понимал, что осталось от него только тело.
- Мы его похороним. Тебе больше не надо будет тут жить. Ты никогда не хотел посмотреть мир?
      Кэр смотрел, видно было, что не понимает, глаза снова сонные - заклятье брало верх, а в башне он, видимо, чувствовал себя дома. Даже присутствие чужака не могло помешать.
- Ложись спать, - мягко сказал Лагерт.
      Через полчаса нечистик все же уснул, свернувшись на коврике. Лагерт не обольщался: когда проснется, очень может быть, снова спустит с лестницы. Так что стоило поторопиться. Или как-то связать Кэра? В кабинете, примыкающем к библиотеке, он видел ошейник, обшитый мягкой кожей и украшенный золотом и аметистовыми кабошонами. К нему была прикреплена прочная железная цепочка, и все это лежало в красивой шкатулке из ароматного дерева, будто предназначенное в подарок. Если аккуратно надеть на Кэра ошейник, прикрепить цепь к оконной решетке, а руки ему связать за спиной, чтоб не открыл замок на ошейнике, то можно будет похоронить тело некроманта.
      Так паладин и поступил. У него работа. Руки, правда, связал лентой, чтобы не слишком натерла, откопал какую-то в шкатулке. Стоило замку ошейника защелкнуться, по нему прошла волна света, заставив заиграть камни, и ошейник стал цельным. А паладина кольнуло в руку, словно обежала искра. Лагерт заморгал, рассматривая тонкий золотой обруч с небольшим аметистовым кабошоном, возникший на запястье.
- Ничего не понял... - признался он. Ну, с этим можно разобраться и позже. Сначала - погребение.
      Внизу, в сарае, примыкавшем к башне с тыльной стороны, нашлись дрова, Лагерт сложил из них погребальный костер, завернул тело в покрывало вместе с цветами, которые собирал для хозяина Кэр. Душе старика, наверное, будет приятно.
- Гори, - приказал он.
      Костер вспыхнул весь и сразу, взметнулось яркое, высокое пламя. Чистое, почти бездымное. Надо же! Редко когда даже у самых лучших паладинов Света такое бывает, а тут - некромант... Когда костер прогорел, налетевший порыв ветра сразу же разметал чистый серебристый пепел. Лагерт вздохнул - видимо, хорошим человеком был этот некромант. Кстати, о птичках. Дневник некроманта-то есть, можно почитать. Может, там и про нечис... про Кэра чего отыщется.
      Паладин направился наверх. Надо нечистика развязать уже. Может, не убьет сразу? Еще на лестнице он услышал тихий скулеж. Выметнулся наверх, влетел в спальню и остановился, как вкопанный, глядя на парнишку, упирающегося в стену всеми конечностями на уровне оконного проема. Цепь, закрепленная на решетке, держала крепко, не поддаваясь. Руки Кэр умудрился освободить, скорее всего, разрезав ленту когтями. Ошейник же снять не смог.
- Нечистик, ты чего?
      По стенке Кэр передвигался так же легко, как по полу. Наверное, он и по потолку так мог пробежаться. Он бы кинулся на паладина и вцепился в горло, но цепь не дала. Тогда нечистик поднял обе ладони к груди, и Лагерт понял, что сейчас его размажут по стене, как коровью лепешку. Он инстинктивно вскинул руки... и волна силы обтекла его, словно утес, не причинив вреда, а вот тяжелую дверь вырвало из проема и разметало в щепки.
- Вообще ничего не понял. Ты передумал кидаться?
      Не передумал. Кэр еще несколько раз повторил свой "коронный" жест, пытаясь уничтожить своего пленителя, но его сила, прежде легко сокрушавшая закованного в броню паладина, сейчас не наносила ему никакого вреда, только порывами ветра разметывало волосы. Паладин подошел, отстегнул цепь от ошейника.
- Стой спокойно. Сниму эту... штуку.
      Ошейник не снимался. Кэр, пытался ударить его когтями, замахнулся и застыл, завязнув, словно муха в меду, в золотистом поле, окружившем паладина, как броня.
- Это еще что? - Лагерт совсем растерялся. - Ничего не понимаю. И ты еще говорить не умеешь...
      Он подумал, решительно снял с каминной полки отложенный туда дневник и сел в пыльное кресло.
- Здесь что-то должно быть. А ты... Ну, не знаю. Еще поспи?
      Нечистик не успокаивался, он метался по комнате, звеня волочащейся цепью, по стенам и даже по потолку, сдирая паутину. Шипел и снова кидался, снова вяз в золотистом щите. Раз на третий Лагерт понял, откуда тот берется - щит генерировал браслет.
- Так-так...
      В дневнике ничего полезного не было, сплошь размышления. И это только пятая часть, почерк у некроманта был мелкий и убористый. Лагерт устал ломать глаза, решил оглядеть браслет. Застежки нет. Как и на ошейнике. Вот же... влип. Как теперь главе Ордена отчитываться?!
- Ладно. Пора заниматься стиркой и починкой лат, - решил Лагерт.
      Ну, может, ничего страшного и не случилось. А пожить, пока будет сушиться поддоспешное, и пока он будет выправлять покореженные от удара латы, можно и в башне. А еще надо бы ее обследовать до конца. В кабинете, да и в спальне было много драгоценных безделушек - серебряные подсвечники, кубки с инкрустацией, должно быть, где-то и деньги могли быть. Надо искать.
      Первым делом, Лагерт покопался в сундуке у изножья кровати и нашел темно-синюю мантию, которая более-менее сошлась на его плечах.
- Ну хоть так, по крайней мере, выгляжу прилично.
      Кэра он игнорировал. Бедняга устал метаться и теперь сидел, забившись в угол, зло глядя на то, как паладин перебирает мантии и длинные сорочки-лейны. Старый некромант, мир его душе, был высок, как бы не выше Лагерта, но тощ и узкоплеч, его одежки паладину не были в пору, кроме штанов, все же в бедрах Лагерт был довольно узок.
- Я пошел за конем. Веди себя прилично, нечистик.
      Паладин сходил за Прорвой, привел его и устроил на ночь в сарае, наносив из обнаруженного за оным колодца воды в корыто, найденное в кладовке рядом с кухней. Там же свалил и латы, завтра можно будет смотаться в деревню и попросить кузнеца выправить их. Из еды нашелся мешочек крупы. Негусто, но что уж есть.
- Кэр, ты кашу будешь?
      Нечистик настороженно следовал за ним все время, уже не кидаясь - устал. Временами только шипел и показывал зубки. И сейчас стоял в дверном проеме, глаза мерцали в отблесках огня в жерле печи, на которой грелся котелок с водой.
- Кашу, спрашиваю, на тебя варить?
      Кэр медленно кивнул. Ну, да, что там было той курицы-то? Да и каши получится немного. Надо купить еды в деревне. Одежду. И для парнишки тоже, а то ходит голышом.
- Тогда тарелки достань.
      Нечистик, звеня чертовой цепочкой по каменному полу, прошлепал к пузатому шкафу, открыл скрипучие дверцы, вытаскивая чеканное серебро. М-да, широко жил некромант, однако! Лагерт не выдержал, подошел.
- Давай уберу цепочку.
      Куда там! Отпрыгнул, оказываясь на стене, зашипел. Ну, ладно.
- И нравится тебе ходить и звякать? Как хочешь, - Лагерт вернулся к каше. Вскоре она запахла, забулькала уютно. - Ну, чуть-чуть подождать, и можно есть.
      Кэр слез со стены, устроился возле стола на корточках. Миску, ложку и чеканный кубок - всего по одному - он поставил на стол.
- Ты же сказал, что будешь есть, - удивился паладин. - Передумал?
      Кэр ткнул когтистым пальцем в простую оловянную миску в углу.
- Ну что за глупости, ты же не животное и не раб. Садись за стол со мной, возьми себе нормальные тарелку и кубок.
      Лицо нечистика исказила гримаса горечи и ненависти, пальцы рванули ошейник.
- Ну прости, я не знал, что это магия, думал, просто ошейник. Садись за стол. Я придумаю, как снять его.
      Кэр сорвался с места, метнулся прочь, вернулся, таща дощечку с рунами и дневник некроманта. Раскрыл книжицу, быстро перелистывая испещренные узкими строками страницы, нашел нужную, ткнул в нее когтем. На дощечке, сунув ее едва не под нос паладину, показал: "Нид. Игр. Кай. Анс. Кай".
Лагерт принялся пробегать глазами строчки.
- Небратимое заклятье. Но зачем? Какой в этом смысл?
"Читай" - составил новое слово нечистик, еще настойчивее ткнул в дневник. Паладину ничего не оставалось, как, наложив себе и Кэру каши (парнишке - туда, куда он показал, раз уж такое дело вышло), сесть и начать читать, поставив перед собой свечу в серебряном подсвечнике.
"Мой добрый друг, Кирен из Амрата, как-то обмолвился, что хотел бы иметь телохранителя и наложника в одном лице, пожаловавшись на то, что отыскать подобный уникум на рабских рынках Востока не легче, чем жемчужину, упавшую в замковый ров, нечищеный сто лет. Я решил создать такое чудо и подарить ему на юбилей. В конце концов, разве я не маг?"
"Эксперимент увенчался успехом пока едва ли на треть. В лаборатории, в магическом коконе зреет созданное мной тело. Он должен получиться разумным, я закладывал в формулу упрочненные кости и мышцы, изящный легкий костяк и красивую форму черепа".
- Телохранитель и наложник? - сперва удивился паладин, потом вспомнил. - А, Кирен... Знаю такого, уничтожен за эксперименты с кровью. Той еще сволочью был.
      Кэр пожал плечами. Наверное, он не знал того, кому был предназначен. Лагерт снова вернулся к чтению. Некромант рассказывал о ходе эксперимента, о том, как из кокона вылупился Кэр, как он учился, жадно впитывая знания, какой он умница. О том, что малыш обладает мощной магической силой, способной уничтожить участок леса в сотню локтей шириной и до шестой части лиги глубиной, но в его разуме заложен приказ не убивать.
"Не смог пересилить себя, увы. К тому же, лучше пусть берет в плен, чем обагрит свои руки кровью".
- Какая прелесть, оказывается, ты убивать не умеешь - так, до смерти избивать только.
"Лечил" - отстучал по рунной доске Кэр. - "Убить не хотел".
- Я очень рад, Кэр. А говорить ты не умеешь или просто не пробовал?
"Не могу".
      Записи в дневнике подтверждали его слова: эксперимент вышел все же с брачком: существо оказалось немым. Повторить его магистр не успел, тяжелая болезнь уложила его в постель. На последних страницах некромант писал, что постарается деактивировать привязку Кэра к себе, как ко временному хозяину, чтобы тот мог уйти из башни после его смерти. Видимо, не успел. Об ошейнике Лагерт прочел тоже. Этот артефакт должен был с течением времени создать прочную связь между рабом и хозяином, а браслет, появляющийся на руке хозяина после активации ошейника, служил защитой тому от магии раба-телохранителя.
- Так... Прочная связь. Ладно, поездишь с мной по дорогам. Главное, Ордену не попадаться - засмеют.
      Кэр вздохнул, умащиваясь на пол и поедая подостывшую кашу прямо из тарелки языком. Язычок у него оказался длинным и узким, и работал он им, как кот, быстро-быстро.
- Завтра куплю что-нибудь посущественней. Не знаю... Мясо... Рыбу... Что ты любишь?
      Нечистик пожал плечами, как бы говоря, что он всеяден.
- Ладно, куплю всего понемногу. И надо защиту поставить.
      Время было уже совсем позднее, паладин решил, что пора спать. Сложил грязные миски в бадью с водой, взял свечу и отправился наверх, в кабинет при библиотеке. Ложиться в постель, где два года пролежал мертвец, он не собирался, а в кабинете стоял уютный, хоть и коротковатый для него, диванчик.
- Кэр, ложись тоже спать. Устал, наверное.
      Нечистик ушуршал куда-то наверх, подобрав, наконец, цепочку, чтоб не звенела по каменным полам. Лагерт уже засыпал, когда он снова прокрался в кабинет, таща свой тюфячок, шкуру и одеяло. Устроил их в углу у стены, повозился, тихо вздыхая, свернулся в костлявый клубок и уснул. Паладин внезапно ощутил, как же у него болит все, что не болело до того - голова, например. Собственный раб. Весь Орден, начиная с Магистра, будут хохотать как умалишенные. Не положено паладинам иметь рабов. Им и думать о таком вообще не полагается! А уж о рабах для утех... Свет Милостивый! А Кэр еще и телохранитель... Смех, да и только. У паладина - телохранитель. Ну и как он будет охранять его от тех же зомби? Или гарпий? Как бы его самого не пришлось охранять. У-у-у, хотелось вылезти на крышу башни и повыть на полную, как крутобокое наливное яблоко, желтую луну, как оборотню. Но такое паладину вообще не подобало. Так и пришлось засыпать, поворочавшись и поругавшись с собой.
Глава третья

Просыпался Лагерт всегда быстро и сразу, в этот же раз почему-то разлепить глаза было тяжелее на порядок, а выпутываться из горячих тонких рук и ног... ЧТО?!? Паладин подлетел над диваном, как ужаленный скорпикорой. Потом сообразил, что Кэр наверняка замерз ночью и приполз греться. Нечистик сонно сел, покачался и снова свернулся на теплом, зарываясь в паладинский плащ. Ну такая милаха, если забыть о том, что не человек. И об ошейнике. Кэр облапил его. Пускай греется, немочь бледная. Вспомнил, как эта немочь его разделала, хмыкнул. Да и не бледный он – золотистый, словно солнцем облитый. Ладно, будет день, будет и пища. Вот сообразит на свежую голову, что делать... С этими мыслями Лагерт снова задремал. И проснулся уже только утром, причем, далеко не ранним. Кэра под боком уже не было.
Нечистик обнаружился в сарае, куда паладин отправился за дровами. Он кормил Прорву розовыми клеверными головками и улыбался, когда конь аккуратно снимал пушистые соцветия с узкой ладошки бархатными губами.
- Его зовут Прорва. И это неслучайно, - хмыкнул паладин.
Кэр кивнул куда-то за спину, паладин заглянул туда и обнаружил мешок с остатками овса и аккуратную такую копну свежего клевера. Видимо, нечистик позаботился о том, чтобы Прорве было, что есть. А вот о самом нечистике следовало позаботиться Лагерту.
- Ладно, сейчас остатки каши доешь, а на обед приготовлю что-нибудь повкуснее. Прорва, поехали, надо латы в деревню отвезти и продуктов купить.
Латы он запихал в дырявый мешок, оседлал коня, удивляясь тому, что не пользовался амулетом, а уже ничего не болит. Однако, стоило выехать в сторону деревни, рядом обнаружился неспешно бегущий ровной рысцой Кэр, похожий на юного жеребенка с вороной гривой.
- Кэр, почему б тебе не подождать в башне?
Нечистик замотал головой, не сбившись с бега.
- Может, тогда в седло сядешь?
Опять нет. Вот же... упрямая тварюшка! Стоило бы снова приковать его к решетке. Лагерт боялся, что крестьяне поднимут мальчишку на вилы. Или что он размечет их своей силой.
- Можешь хотя б не показываться людям? Я боюсь за тебя.
Кивнул. Ну, вот и славно. Да и не стоило пока говорить людям, что башня свободна. Еще полезут. Скажет, мол, пока никак не победить порождение некроманта. Латы предъявит опять же. Покореженные. Деньги, кстати, он все же отыскал - целый сундук серебра. Ну, ладно, не сундук, а небольшую такую шкатулку. Фокус заключался в том, что в шкатулке лежала горсть монет, но, сколько бы он не вытаскивал, их не убывало. Надо было поставить защиту на башню. Куполом накрыть. От любопытствующих.
Он не заметил, как и когда исчез из поля зрения Кэр, но в деревню въехал уже в одиночестве, правда, пристальный взгляд в спину чуял хорошо.
- Кузнец, выправи мне латы к вечеру, - паладин свалил груду железа у входа.
- Потрепала вас тварь, господин рыцар? - сочувственно прогудел кузнец, рассматривая покореженный нагрудник. - К вечеру, говорите? Ну, сделаю, отчего ж нет.
- Ничего, справлюсь... - заверил паладин и отправился закупаться едой.
В селе был и свой трактир - маленький, но уютный, там Лагерт и затарился окороком, связкой колбас, тремя свежими караваями, мешочком с крупой, парой луковок и еще всякого по мелочи. Там же и позавтракал, навернув миску наваристого мясного рагу. Угрызения совести, хоть и были болезненными, но аппетит не испортили. Паладин пообещал этой кусачей стерве, что накормит Кэра сразу же, как доедут до башни, от пуза. И прихватил еще горшочек варенья. Совесть успокоить. И Кэра полакомить, может, сладкое ему понравится.
У хозяина трактира он выспросил, где можно купить кое-какую одежду. Тот послал паладина... да не туда, куда все сразу решили, а к вдове, у которой муж был примерно Лагертовой стати.
- У Янины наверняка мужнины вещи остались в закромах.
Вдова долго паладина мучить не стала, отдала вещи в обмен на серебряную монету. Бабенка была еще не старая, симпатичная и улыбчивая. Подмигнула мужчине, приглашая на постой, раз с наскоку некромантскую башню очистить не удалось. Лагерт отказался, скрепя сердце. На самом деле, просто побоялся, что Кэр заявится в дом к женщине или покажется ей на глаза. Покупать для него одежду он не решился. Лучше уж приспособит что-то из некромантских сундуков, штанины и укоротить можно, сами штаны на время веревкой подпоясать, а лейны по подолу вообще отрезать - раз плюнуть.
В башню он направился, нагрузив коня как следует.
- Проживем как-нибудь, Прорва.
Конь согласно ржанул, мотнул тяжелой башкой, и паладин увидел Кэра, как ни в чем не бывало идущего рядом с ними. Нечистик на ходу отрывал у клевера головки и скармливал прожорливому коняге.
- Он и тебя сожрет, - предрек смеющийся Ларгет.
Кэр обернулся, хмуро смерил его взглядом, но потом его губы все же чуть-чуть выгнулись в намеке на улыбку. Он покачал головой и сорвал несколько ярких метелок "беличьего меда", пахнущих сладко и нежно. Прорва благосклонно принял и это подношение, схрупал сочные стебли и цветы.
- Прорва, не жри, как бездонный.
Конь не повел и ухом, нагло подталкивая нечистика в спину по направлению к очередному островку "беличьего меда". Паладин препятствовать не стал - пускай подружатся. Хоть кто-то Кэрову симпатию завоюет быстро и без проблем. Похоже, сам Кэр был очарован Прорвой, готов хоть все луга и леса окрест обобрать для него. Конь милостиво позволял себя кормить и не изображал даже желание цапнуть или лягнуть. Странно, вообще-то, Прорва никогда так себя не вел. Чистить и кормить его мог только хозяин, этот жеребец с трехмесячного возраста был отдан юному тогда еще послушнику, и Лагерт воспитывал его сам.
- Шкура ты продажная, Прорва, - паладин потрепал его по уху. Конь досадливо дернул им, всхрапнул, косясь на всадника. "Это я-то?"
Лагерт знал, что никого дурного конь к себе не подпустил бы. Эта животина чуяла врагов и просто нехороших людей за лигу. М-да, видно, Кэр входил теперь в тот узкий круг доверия Прорвы, куда до сих пор был впущен только паладин.
- Иди-иди. И жри, смотри, тебе еще один букет притащили.
Так и дошли: Прорва хрустел цветами, Кэр ему их таскал, Лагерт восседал в седле, придерживая мешок с пожитками, и думал, что делать дальше.
- Значит, надо написать в гильдию магов, чтоб прислали сюда кого-нибудь из некробратии, такую библиотеку нельзя бросать. Только чтоб кого хорошего слали.
Конь одобрил. Некромантов он любил - и топтать, и кусать.
- Потом в Орден, - паладин тоскливо вздохнул. - Или не стоит? Может, само обойдется как-нибудь? Ну, там, чудом?
Прорва помотал башкой, мол, не обойдется.
- Эх... Писать, что ли? Ладно, вот вечером и напишу. Кэр, тебе одежду что, никогда не давали?
Он уже понял, что за два года нечистик просто одичал и немного помутился в разуме, привязанный к мертвому хозяину. А теперь должен восстановиться. Кэр задумался, морща лоб и нос, почесал спутанную гриву и упругую мальчишечью задницу. Пожал плечами. То ли не мог вспомнить, то ли не мог ответить однозначным жестом.
- Ладно, сошью что-нибудь, - мужественно решил паладин.
Шил он... мгм... проще было взять мешок из-под овса и прорезать в нем дырки для головы и рук. Вышло бы красивше. На худой конец, он решил в самом деле просто подрезать лейн бывшего хозяина Кэра. А то нагота нечистика уже начинала смущать. Поймав себя на такой мысли, Лагерт так удивился, что аж поводья натянул, отчего Прорва обиженно захрапел. Он - и смущение?! Да его не смущало самому голышом ходить, а тут мальчишка, да еще и не человек, к слову, откуда это нелепое ощущение? И какого лысого жмура он пялится на мелькающую из-под длинной гривы задницу Кэра, сравнивая мускулистые, поджарые половинки с... с чем - с чем? С персиком?! Так, похоже, пора задействовать амулет. У него жар и бред. Деменция.
- Исцеление, - скомандовал он амулету. Тот послушно замерцал. Не полегчало. - Да что за...
Кэр обернулся, вопросительно уставился на паладина. А тому в голову лезли только матюки, даже молитвы не вспоминались. Очень мешала высокая и жесткая передняя лука седла и мешок, лежащий перед ней.
- Иди-иди, я так... думаю.
Думалось исключительно о чем-то далеком от реальности. А башня была все ближе, и там придется слезать с седла и идти внутрь. Мешком прикрываться, что ли? Видно, так и придется поступить. И быстро-быстро того... подрочить втихую. Ну что за напасть? Лишь бы Кэра поблизости не было, хотя это как раз таки сомнительно, парнишка не отлипает, хвостом таскается. Послать его разгружать купленное, что ли? Чай, мешок не с паладина весом, дотащит, не переломится.
У башни Лагерт так и сделал. Протянул нечистику мешок:
- Разложи продукты, Кэр, и сам поешь. Хоть кусок мяса с хлебом, что ли? Иди-иди.
Терпежу дойти до кабинета уже не было, так что Лагерт привалился к стене сарая, наплевав на кажущийся насмешливым взгляд Прорвы, раздернул гашник штанов и сжал руку на ноющем от напряжения члене. Конь все-таки отвернулся, соблюдая мужскую солидарность. Паладина аж затрясло от прошившего все тело облегчения, на полу расплескалось семя. Ох, что ж за... Лагерт поднял голову и замер, глядя на Кэра, застывшего в проеме двери. Из рук нечистика сыпались листочки и травинки, сам парнишка не отрывал широко распахнутых глаз от невольного своего хозяина.
- Что? - слабо спросил паладин. - Ну... Того... бывает.
Кэр подскочил, словно ужаленный, выронил остатки травы и метнулся прочь.
- Вот же... Прорва, я его, кажись, напугал.
Конь укоризненно посмотрел, мол, напугал, точно.
- Не виноватый я, оно само, - пробурчал паладин. - Вот уедем отсюда, забурюсь в первом же городе в бордель. В конце концов, я здоровый мужик в самом расцвете сил, мне трахаться охота.
Прорва грустно вздохнул. Для коней борделей не существовало.
- Ай, да ладно тебе! Найдем и для тебя, старый ты греховодник, табунчик, перелягаешь там всех жеребцов и покроешь всех кобыл. Пф-ф, Прорва, тебе пятнадцать лет, а все как трехлетка.
- Фр-р-р! - гордо сказал конь.
- Да-да, - Лагерт оттер руки пучком сена, потрепал коня по холке, - ты у меня самый лучший.
Прорва гордо хапнул овес и принялся шумно пережевывать.
Как бы Лагерт ни оттягивал возвращение в башню, а нужно было идти. Найти Кэра, заставить его искупаться, расчесать лохмы, может, подрезать их или заплести, да хоть в хвост связать. И одеть. Одеть, кому сказано! Волосья нечистику завязывать только чтоб любоваться его задницей, он не станет.
- Кэр? Кэр, ты где?
Позвякивание цепочки выдало прячущегося от хозяина нечистика. Тот сидел в библиотеке, за большим креслом, сжавшись в комок, но при виде паладина взвился и зашипел. Вот те на, снова здорово.
- Что такое? Что случилось, Кэр?
Весь вид парнишки говорил: "Не подходи, убью". Выставленные вперед когти, оскаленные зубки. Свет Милостивый, тощий же, как ивовая веточка, тронь - переломится, и коготков тех... Да и подрать, если что, не сумеет же, и защиты от паладина у него теперь нет... В голове будто эхом отдалось: "Нет защиты... он твой... только руку протянуть... Возьми, сейчас... Так удобно - гриву на руку намотать, в кресло носом уткнуть!"
- Бр-р, - Ларгет помотал головой. - Бред какой-то. Кэр, ну чего тебя опять так трясет?
Нечистик шипел, затравленно глядя на паладина. Да нет, не на него, вернее, на него, но не в глаза, а пониже пояса. Лагерт только сейчас ощутил некое неудобство, опустил взгляд и застонал: штаны снова топорщились, выдавая нешуточный стояк.
- Что-то я уже ничего не понимаю в этом мире, - решил мужчина и медленно направился в сторону кабинета.
В голове крутились невеселые мысли. Он же никогда даже не глядел на парней, ему по душе были пышногрудые и крутобедрые сельские девки, не упускавшие шанса поваляться со статным красавцем-паладином на душистом сене. Ну, или на травке у реки или озера. Напряжение естества прекрасно снимали редкие - когда были лишние деньги - визиты в бордели, там он тоже выбирал далеко не худышек с мальчишечьими фигурками, а сдобных пышечек, которых и помацать есть за что, и подержаться. Да и голос этот внутри, недобрый и настойчивый, почти требующий взять уже свою собственность, распластать на первой же попавшейся горизонтальной поверхности или у стены, показать, что он хозяин, утвердить свою власть. Завершить построение связующих уз... А! Вот оно! Вот о чем говорилось в дневнике некроманта! Вот ****ство-то, а? Завершить... И что делать? Это ж мальчишка вообще, какой с ним трах? Не то, чтобы он не знал про всяческих моральных извращенцев, которые спят с представителями своего пола. Но он же паладин, ему такое нельзя! Или льзя? Наставники в Ордене как-то об этом умалчивали.
Лагерт сел на диван, обхватил голову ладонями. Нужно рассмотреть проблему с другого угла. Говорил же ему наставник: не можешь победить - возглавь. Если нельзя снять узы, как и ошейник, надо думать, как сделать все наименее безболезненно. Кэр боится, и это понятно. Он - магически сильная тварюшка, да и физически, несмотря на худобу и маленький рост, он явно сильнее человека такой же комплекции. Но против тренированного паладина, а теперь еще и без возможности оттолкнуть его, шансов у нечистика... ну, мало, скажем так. Какие-то, совсем мизерные, наверное, все же есть.
- Кэр, иди сюда. Подумаем вместе, как это вообще все...
То ли нечистик в кои-то веки послушался, то ли его все же тоже тянуло к хозяину, но он показался в дверях, и паладин мгновенно понял, что зря. Голос уз стал громче, заглушая здравый смысл.
- Ты вообще представление имеешь о том, как это все должно быть?
Через долгие минуты молчания Кэр нерешительно кивнул. Ну, да еще бы. Его ж создавали для этого, наверняка, некромант (теперь Лагерту вовсе не хотелось считать его хорошим) закладывал в свое создание все возможные знания. Плохо, что времени у паладина было так мало. Может, если бы они провели вместе чуть больше дней, познакомились поближе, подружились, чем не шутит Свет, все прошло бы легче и без страха.
- Не бойся, я боюсь еще больше тебя. Иди сюда.
Голос внутри он заглушил, в конце концов, паладин должен суккубам противостоять, не дрогнув, а тут даже не соблазняют, так, магия слегка треплет. Просто придется следить, чтоб Кэру было не больно. Ну, или хоть постараться, чтоб не так сильно больно. Это паладину пришло в голову сравнить размеры, свой и несчастного нечистика. Тот сгорбился, как испуганный кот, пошел боком, медленно, осторожно перебирая ногами. Глазища из-под челки так и сверкали, когтистые пальчики нервно царапали воздух.
- Иди-иди. Лесной кот, - подманивал его паладин.
Да, с этим существом не пройдет "сунул-вынул". Придется приручать. Погладить, например. Только б терпежу хватило. Слава Свету, что он в сарае подрочил.
- Одни кости. Ты совсем не ел?
Под ладонью вздрагивала худая спина, Лагерт чувствовал пальцами каждый острый позвонок, выпирающий из-под тонкой кожи. В пальцах путались черные космы, на удивление мягкие. И пахло от них клевером, да и от парнишки пахло чистотой, как от лесного ручья. Нелюдь же, одно слово.
- Пахнешь как луговая трава, Прорва точно съест, - Лагерт рискнул потрогать губами тонкую шею.
Испуганное шипение закончилось растерянным всхлипом. Кэр дернулся, пытаясь вырваться из его рук, и Лагерт только усилием воли заставил себя отпустить волосы, которые его ладонь схватила без ведома разума. Но выгнувшаяся шея, напрягшиеся плечи - все это словно во вспышке молнии запечатлелось в его сознании. Он притянул Кэра поближе, снова погладил, успокаивая.
- Потерпи. Может, потом связь успокоится и перестанет тянуть.
Он трогал тонкую загорелую кожу, удивительно мягкую, замшевую, ничуть не огрубевшую от того, что Кэр ходил голышом и в зной, и в холод, и убеждался, что ненавидит некромантов. Только злой гений мог создать это существо, дав ему магическую мощь и лишив возможности воспользоваться ею для защиты от того, кого судьба сделает хозяином. Вспомнились слухи, ходившие о той сволочи, которой этот "подарочек" предназначен был. Бр-р-р, вот так и поверишь, что все, что ни случается, к лучшему. Может, паладин и не самый умелый любовник, но он умеет заботиться о беззащитных существах. Как-нибудь, может, все даже получится не очень паршиво.
- Тише, не бойся. Тише, - уговаривал он парнишку, с неудовольствием понимая, что собственный голос хрипнет от накатывающего желания. Чертовы узы! Кэр дрожал в его руках, напряженный, как струна. Свет Милостивый, может, стоило бы напоить его? Интересно, а не осталось ли в башне вина?
- Кэр, ну чего ты так боишься? - паладин решил его на пробу поцеловать. Нечистик цапнул его за губу острыми, как иглы, зубами. Больно, уй! Лагерт облизнулся, чувствуя вкус крови. Нет, ну какой же он дикий все-таки. А губки нежные, только чуть обветренные, шершавые. Он все-таки сгреб в горсть шелковую гриву Кэра, лишая того возможности отдернуться, снова поцеловал, осторожнее, чтоб не быть укушенным снова. Вкус земляники - лесной, горьковатой - мешался с привкусом крови, дурманил голову. Увлечь его на диван, осторожно, плавно, снова погладить. Что ж он, как струна? От быстрых, как высверк молнии, ударов коготков его спасло золотистое поле браслета, Кэр завяз в нем, глядя в лицо Лагерту совершенно черными глазами.
- Эй, глупый, я никого никогда не насильничал, и сейчас не хочу, - хрипло пробормотал ему мужчина, снова придерживая за волосы, чтоб не дергался. - Расслабься ж ты, будет не так плохо, как тебе кажется.
Лагерт очень пытался быть нежным, гладил, целовал, отгоняя паладинским воспитанием подальше магический голос, указывающий, что делать. Может, не будь уз, ему показалось бы все происходящее кошмарным, но вряд ли. Чистый бархат кожи под языком, вкус родниковой воды и немного - соли. Бешеный стук сердечка под ладонью, сливающийся с собственным сердцебиением в единый мощный звук, завораживающий и погружающий в какой-то транс. Кажется, он пытался еще что-то Кэру говорить, успокаивать. Этого он уже не запомнил, только яростную вспышку удовольствия, когда, втиснувшись между тощих, но мускулистых и сильных ног, отчаянно пытавшихся брыкаться и пинаться, придавил выгнувшееся веткой тело к дивану и проехался членом между сжавшихся ягодиц. Кончить - не кончил, но голову повело совсем. Разум все-таки сдался под натиском чар, к которым не было иммунитета: такому паладинов точно не учат, и не учили никогда. Кэр даже не закричал, может, потому, что не имел возможности издавать громкие звуки, просто забился под паладином, раскрывая разом пересохший рот. Лагерт перехватил его тонкие запястья, прижал к диванному подлокотнику, втискиваясь в слишком узкое тело. Горячее, как адская бездна. Чуть погодя стало полегче, вроде как, когда раззадоришь бабенку, и она потечет. В голове паладина даже не возникло мысли, что парни не "текут". Хотя в голове мыслей не водилось сейчас никаких вообще, кроме одной - так хорошо ему еще никогда не было. Нечистик под ним брыкался все тише, пока совсем не перестал, замер, откидывая голову назад. Обнаженная шея, так беззащитно выгнувшаяся, стала последней каплей. Лагерт впился в золотистую кожу зубами, словно хищник, выплескиваясь... и очнулся, почувствовав острый, жгучий привкус на языке - чужой, нелюдской крови. Наваждение спало так резко, что у него закружилась голова.
- Что это было... - он кое-как сел, посмотрел на Кэра.
Тот неподвижно лежал так, как его оставили, даже руки не опустил, из-под сомкнутых ресниц поблескивали капельки слез, так и не пролившихся. На шее багровел укус, словно клеймо, чуть ниже задравшегося к самому подбородку ошейника. Смотреть дальше Лагерту стало страшно. Он не боялся ни химер, ни аспидов, ни личей, но сейчас внутри будто стылый кисель дрожал. Лечить наложением рук без амулета он умел плохо, не давалась ему магия, но сколько он смог собрать, все сейчас влил в Кэра, положив руку тому на грудь и зажмурившись до огненных полос перед глазами. Только когда прерывистый, рваный стук сердца под ладонью сменился более-менее ровным, спокойным, он рискнул открыть глаза и посмотреть, что же натворил. Лучше бы не смотрел, но это было б уже и вовсе поступком, недостойным даже смерда, не то, что паладина. Измазанные кровью и семенем бедра, обивка дивана, темные синяки над по-детски круглыми коленками и на тонких, изящных щиколотках.
- Прости, - тихо сказал паладин. - Это магия. Больше не повторится. Эй, моргни хоть, нечистик.
Кэр, наконец, разлепил мокрые ресницы, уставился в потолок, потом медленно перевел взгляд на хозяина. Теперь уже - в самом деле хозяина, отныне и навсегда, до самой смерти человека. Сиреневые радужки постепенно становились шире, ярче, хотя вначале казались тусклыми ободками вокруг черных провалов зрачков. Он моргнул, неловко пошевелился, опуская руки. На запястьях тоже наливались синяки. Лагерта совесть уже не просто грызла - доедала.
- Сейчас, амулет найду. С ним лечить получается намного лучше.
Он встал, штаны - упали. К догладывающей его душу совести прибавился обжигающий стыд. Амулет, к счастью, оказался заряжен, так что лечение прошло на славу. Не удалось залечить только один след - на шее. Вернее, он перестал быть укусом, превратившись в довольно изящное, четкое клеймо, словно вытатуированное на золотистой коже: свернувшуюся в кольцо коронованную ящерицу. Лагерт сглотнул, глядя на это клеймо: он уже почти позабыл герб семьи, давшей ему рождение, да и не больно-то он имел права на его ношение, будучи хоть и законным отпрыском, но рожденным вне брака. Отец с матушкой, как говорится, поторопились, но опоздали: если б его признали родившимся хотя бы трехмесячным, да хоть недельным! Но нет, увы.
- Надо ошейник надвинуть. Чтобы это спрятать.
Паладин взялся за украшенный золотом и аметистами обруч... и тот распался на две половинки у него в руках. И Кэр, и Лагерт уставились на него в некотором шоке. Нечистик опомнился первым, мстительно сощурился, вскинул руки к груди. Ничего не случилось, повредить Лагерту он все так же не мог.
- А вот теперь я вообще перестал понимать...
Золотой браслет на его запястье насмешливо поблескивал аметистом. Кэр, зашипев, вскочил и метнулся прочь, куда - паладин не стал смотреть. Он понимал, что сейчас парнишку лучше не трогать вообще. Пришлось идти к Прорве и все рассказывать. Мудрого совета от коня было не получить, но хоть немного стало легче.
- А еще это клеймо. Ты ж не думаешь, друг мой, что отец вдруг переменил решение и сделал меня наследником?
Конь тяжело вздохнул и задумчиво фыркнул.
- Да он даже не знает, жив ли я еще, согласись, обидно назвать меня наследником, а потом выяснить, что я полгода как где-то в лесу лежу, расклеванный воронами.
Прорва потряс головой и оскалил желтоватые зубы, поднимая губу.
- Ну-ну, не злись, я знаю, что ты не дашь меня в обиду, - улыбнулся паладин, хоть ему вовсе не было весело. - Послушай-ка... знаю, звучит так, будто я свихнулся, но... может, ты объяснишь Кэру, что я не прикоснусь к нему больше и пальцем? Я вовсе не хотел этого... да я ж по бабам только! А?
Конь подумал и кивнул.
- Вот и славно, - паладин погладил его по теплой шее. - Завтра, пожалуй, отправимся в путь, как думаешь? Если кузнец латы выправит. Захватим с собой шкатулку, если она "бездонная", то пару лет мы точно не будем голодать в дороге.
Прорва посмотрел на овес, на траву, потом нехотя фыркнул.
- Эй-эй, да не хочешь ли ты сказать, что был бы рад остаться тут? - изумился паладин. - Нет, клевер тут, конечно, просто великолепный, не спорю, но мы же "Рыцари дороги", а? Наша крыша - небо голубое, наше счастье - жить такой судьбою!
Прорва фырканьем и встряхиванием гривой объяснил глупому двуногому, что он уже староват для дорог, да и Лагерту не восемнадцать юных лет.
- Да ладно тебе, мне всего-то второй год четвертого десятка пошел. Хм... А может, ты и прав. Но это ж некромантская башня, Прорва! Меня ж в Ордене не просто засмеют, меня оттуда пинком под зад спровадят!
- Пфр-р-р-р, - презрительно сказал конь, намекая на то, что видел из орденской конюшни, кто по ночам в окно Магистра лезет, оставляя клоки черно-серебряной мантии на выступах камней башни. Этого паладин, к его счастью (и спокойствию рассудка, и без того уже весьма побеспокоенного тем, что содеял) не понял. Все-таки, он читать мысли верного друга-коня не умел, и все его слова были не более чем размышлениями вслух.
- Ладно, напишу, что жажду вступить в наследование этой башней потому, что коню нравится клевер, и уходить отсюда конь не собирается.
Прорва покивал и принялся подпихивать его куда-то в угол мордой. За поленницей обнаружились: слегка ржавая коса, такой же топор, вилы и грабли. Намек более чем прозрачный: если уж решили оставаться, нечего от дела отлынивать. Клевер и трава сами себя не накосят и в стога не сложатся. А крестьян нанимать - бесполезно, у каждого свое хозяйство. Паладин взял косу, проверил. Хорошо ковали, даже вполне еще и пригодна.
- Ну что, Прорва, смотри, не лопни.
Наставники, давно, еще во время обучения, говорили, что нет ничего лучше для того, чтоб изгнать дурные мысли из головы, чем тяжелый труд. Что ж, они были правы, сто раз правы. Пока под острым лезвием падали пряно и медово пахнущие травы, паладин успокоился и привел свою душу в равновесие. Да, он виновен, даже несмотря на то, что к насилию его принудила магия уз. Но если б в глубине души не гнездилось зерно порока, он сумел бы ей противостоять. Но он не святой. Значит, будет искупать свой грех, постарается завоевать расположение Кэра, сделать так, чтобы тот забыл об учиненном насилии.
Вернулся паладин в башню, когда на небе проступили первые звезды. Что ж, если тут оставаться, время он выбрал хорошее, можно заготовить Прорве сена, да и самому озаботиться припасами. В здешних лесах водилась в изобилии дичь: косули, зайцы, мелкие дикие свиньи, на лесных озерах гнездились утки и другие водные птицы, еще можно было ловить рыбу - круглый год, а судя по кустам малины и ежевики, сплошь усыпанным пока еще неспелыми ягодами, по непролазным зарослям лещины, он не останется голодным, если приложит хоть сколько-нибудь старания.
- Пойду завтра на охоту, - решил паладин. - Пора запасать мясо.
Глава четвертая

      Про латы Лагерт вспомнил только утром. Охоту пришлось отложить и смотаться в деревню к кузнецу, забрать выправленное и даже отполированное железо. Заодно и яиц с мукой прикупил. Он собирался испечь чего-нибудь для Кэра, сладкого и с вареньем. Все любят сладости.
- Нечистик, ты пирог с вареньем будешь после завтрака или вместо? - позвал он.
      Кэр затаился где-то в башне и на глаза не показывался. Даже ночью не пришел спать на свой тюфячок, что и к лучшему. Если б он ночью приполз греться к паладину под бок, вышел бы конфуз. Или нет. Но проверять Лагерт не хотел. Правда, он волновался, не замерз ли парнишка ночью, где он там ее провел. Он подозревал, что вместе с Прорвой, но конь, естественно, ничего сказать не мог. Вот и сейчас нечистик никак не показал, слышал ли он слова хозяина. Да и вообще, был ли в башне. Лагерт принялся за выпечку. Ничего, на запах пирога придет.
      Настоящий паладин должен уметь все, говорил магистр Армирин. И шить, и вязать (и не только разбойников, но и носки себе), и готовить. И даже вышивать. Ну, вдруг понадобится? Правда, после трех месяцев упорных попыток научить смирению послушника Лагерта посредством уроков вышивания магистр отступился. Те кошмарные путанки, выходившие из-под иглы будущего паладина, можно было сразу отправлять в огонь. Жаль только ниток и ткани. Так что вышивал Лагерт хреново, еще хуже, чем шил. А вот жрать готовил так, что ему запретили приближаться к кухне, дабы не вводить во искушение других послушников. Он даже из скудного набора постных продуктов умудрялся сделать что-то невообразимо-вкусное.
      Вскоре на запах еды отозвался даже Прорва, принимаясь набивать бездонное брюхо травой, побольше и еще больше.
- Нечистик, ты есть идешь?
      Кэра "сдал" его урчащий от голода живот. А иначе затаившегося на потолочной балке парнишку паладин искал бы до морковкина заговения.
- Иди сюда. Смотри, какой я пирог испек. А еще похлебку сварил, мясную, между прочим.
      Нечистик светил глазами, сглатывал слюну, косил на исходящую паром миску, которую паладин поставил самую малость поближе к столу, решив потихоньку приручать своего невольника.
- Ешь-ешь, оно вкусное, - Лагерт и сам уже налег на еду.
      Кэр бесшумно спрыгнул с балки, метнулся в угол и потянул миску к себе, настороженно следя за хозяином. Паладин сделал вид, что не обращает на него внимания. Похлебка была горячей, и он немного опасался, что Кэр обожжет себе язычок.
- Приходи потом пирог есть. С вареньем. И ешь аккуратней, она свежесваренная.
      Дикареныш, эх, вроде же уже осваиваться начинал - и вот те на, опять откатился. Ну, ничего. С ним придется быть терпеливее и аккуратнее. Читать умеет, остальному научить можно. Писать, например. Похоже, мальчишку писать не учили, только показывать руны. Будет чем заниматься долгими зимними вечерами.
      За спиной раздался характерный лакающий звук, кашель и сдавленное шипение. Лагерт обернулся и едва сдержал смешок: Кэр сидел с высунутым язычком, который мелко трепетал. Видимо, все-таки обжегся.
- Иди сюда, полечу тебе язык. И учись есть из тарелки, там остывает быстрее.
      Вот еще было интересно: Кэр умел лечить других, но себя - нет. Такой вывод Лагерт сделал из того, что, поколебавшись, нечистик все же приблизился к нему, позволив коснуться кончика языка пальцем. Паладин отправил в него искорку исцеления.
- Вот так. Подожди, пока остынет.
      Отдернуть руку он не успел - Кэр все-таки цапнул, прокусив ему палец едва не до кости. Притом, не отпустил сразу, пока игольчатые зубки крепко держали палец, словно в капкане, нечистик собирал языком капли крови.
- Ну и что ты такое делаешь, мелочь ты зубастая? - ойкнул Лагерт.
      Кэр косился на его правую руку, сжавшую черенок ложки до белых костяшек. Ждал, что его ударят? Видимо так. Но не дождался. Лагерт не собирался его бить ни под каким видом. Хотя больно было до кругов перед глазами. Даже странно, когда Кэр скинул его с лестницы, боль была не такой острой. Или тогда она воспринималась отстраненно от шока?
- Отцепись ты уже от моего пальца, - просипел паладин.
      Нечистик слизал еще немного крови и отпустил, отпрыгивая к стене, подальше. На пальце остались по пять круглых глубоких ранок, но, что удивительно, кровь из них больше не текла, а сами ранки быстро подсыхали.
- Только не говори, что питаешься кровью хозяина...
      Кэр фыркнул помотал головой, но при том с довольным видом облизнулся.
"Мстит, засранец мелкий", - догадался паладин.
- Есть садись.
      Удивление, мелькнувшее в сиреневых глазищах, стоило того, чтоб потерпеть немного боли.
- Надеюсь, ты не ядови... а, да, не ядовитый, - Лагерт языком потрогал нижнюю губу, на которой еще остались отметины от зубов Кэра.
      Похлебка остыла в достаточной мере, чтобы больше не обжигать, так что позавтракали оба.
- Пирог будешь? Можешь половину уволочь.
      Нечистик остановился шагах в трех от стола, вытянул шею, принюхиваясь к ароматному печеву. Подошел ближе, снова остановился. Лагерт отрезал кусок, положил на ладонь, мысленно сравнивая себя с укротителем диких животных. И готовясь к новым укусам. Это было, пожалуй, единственное оружие Кэра против него.
- Не знал, что любишь, сделал просто с вареньем.
      Правда, он сомневался, что Кэру перепадало что-то особенное во время трапез некроманта. Если уж его кормили как пса, из миски на полу... Еще шажок, и еще. Медленно и осторожно протянутая рука сцапала кусок пирога с ладони. Паладин ждал, что нечистик проглотит его сразу, но нет, снова ошибся. Кэр принялся обнюхивать пирог, потом осторожно лизнул. Надо было видеть, как засияли его глаза, когда он понял, что это - сладкое. Лагерт в тысячный раз пожалел, что некромант уже давно мертв.
- Можешь весь пирог взять, я не очень люблю сладости.
      Хотелось прижать парнишку, обнять, подарить немножко человеческого тепла. Но испугается же. Ладно, пока пускай ест. После того, как Кэр схомячил еще кусок пирога, его, похоже, разморило, и паладин запоздало подумал, что парнишка мог и вовсе ночью глаз не смыкать.
- Ты что всю ночь делал? Зеваешь же на ходу. Ложись спать, я Прорву бегать выпущу, рыбу половлю.
      Упрямый мальчишка, несмотря на страх и усталость, потащился за ним следом, сначала к коню, потом к реке. Уснул он в солнечном пятне на траве, свернувшись в клубок, не дождавшись, пока паладин самодельной острожкой загарпунит первую рыбину. Лагерт выкидывал рыбу на берег, раздумывая, сделать пирог, запечь ее или сварить уху. А еще насушить бы, накоптить. Или насолить? М-м, нет, соль дорога, а вот коптиленку смастрячить он сумеет. Тем более, рыба такая жирная, красивая, ух! Решено, на обед-ужин он рыбы напечет, а потом будет разбираться с коптильней. Щепы ольховой там, вишневой достать надо бы. Это в деревню. И пора написать все же письма, отправить их и заявить права на башню. И в деревне сказать, что отныне он тут обитать будет.
      Лагерт собрал рыбу, снизав за жабры на прут.
- Кэр? Кэр, я пошел.
      Нечистик спал без задних ног. На свое имя отозвался только тем, что чуть шевельнул ухом. Выглядело это смешно - ушки у него были человеческие, круглые, разве что чуть-чуть выше расположенные. Но он умел ими шевелить. Лагерт вздохнул, подхватил его, как ребенка, на руку. Ждал всего, что угодно, от укуса в любую часть тела, не прикрытую одеждой, до того, что проснется и станет выдираться, как кот. Только не того, что нечистик, сонно вздохнув, обнимет его, пристроит мордашку на плече и уснет глубже, сопя в шею. Паладин умиленно улыбнулся, так и понес в башню. Там пристроил на диване, погладил по плечу и ушел чистить и потрошить рыбу.
      Печеная рыба - это ж ух-х, пальчики оближешь, если приготовить правильно. А правильно готовить - это к нему, да. На кухне были запасы трав и специй, видимо, голодный Кэр, подъев все, что не требовалось готовить, их не тронул, потому что не знал, зачем они нужны. Потому и крупа осталась целой, что готовить он не умел. А еще - не умел обращаться с огнем. Бедолага, как же он прожил две зимы-то? То, что башню не топили, Лагерт понял, увидев поленницу в сарае. Ну ничего, осенью он все протопит. И нечистика тоже откормит. Сколько дел, Свет Милостивый! Сколько же, оказывается, дел, если ты решил осесть на одном месте. Как бы так разорваться на десяток паладинчиков?
      Он выпотрошил рыбу, натер ее специями и солью, оставил на время и решил пока заняться письмами. Откладывать дальше было нельзя. К тому же, стоило написать еще и отцу, дать знать, что все еще коптит небо. Письма выходили скупыми и не несущими информации. Жив. Здоров. Взял за верную службу башню, воспользовавшись правом занять добровольно оставленный дом. Конечно, это жилье некроманта, но понравилось. Выглядит пафосно, как и положено жилищу незаконнорожденного сына герцога. В Орден отправилось почти такое же письмо, только еще короче. Жив, здоров, на последнем задании был серьезно ранен, понял, что больше не может нести Свет по дорогам королевства, решил осесть на месте последнего подвига. Очистил башню некроманта, запретной магии и книг не обнаружил, просьба признать строение собственностью паладина Лагерта из Олвары. Оставалось дождаться ответа. Ну и обустроиться на новом месте. Дров заготовить, еды, перетряхнуть все шкафы на предмет утвари и одежды.
      Он запечатал письма, благо, в столе некроманта нашлись и сургуч, и зеленые нити "срочной" почты, и даже статуэтка сокола - магической доставки. Это было очень кстати, не нужно было тащиться аж в соседнее село в храм, где такая статуэтка быть должна обязательно. Письма были отправлены с полупризрачными соколами, Лагерт пошел обратно на кухню, продолжать заниматься рыбой. Часам к трем пополудни как раз все закончил, оставил на печи, чтоб не сильно остыло, и отправился на поляну, где косил клевер. Там еще много недокошенного осталось, а вот просохшее сенцо следовало сгрести и сметать в стожки, чтоб не разносило ветром.
- Дом... Милый дом. Обустройство.
      Он развеселился, представив себе, как сидит и вышивает в подарок Магистру зимними вечерами скатерть. За такой подарочек тот его точно явится посохом в лоб благословить. Лагерт посмеялся и занялся делами. Работа спорилась. Об обеде он вспомнил, увидев выскользнувшего из кустов Кэра. Нечистик выглядел смущенным и пришибленным, подождал, пока паладин отложит косу и подобрался к нему бочком, протягивая что-то, завернутое в льняную салфетку. Из свертка пахло рыбой и хлебом.
- Ты мне еды принес... Спасибо. А чего такой напуганный? Уронил на себя что-то?
      Кэр помотал головой, ткнул в него коготком, перебрал по ладони пальцами. Ага, "ты ушел". В себя и ладошки под щеку: "я спал". Значит, вот оно что? Он считает, что обязан сопровождать хозяина, если уж специальность у него такая - телохранитель?
- Ты везде будешь следовать за мной теперь, да?
      Закивал, глаза настороженные. Вот же... подарочек. Ну, ладно.
- Ну я ж не денусь никуда, с луга-то.
      Топнул ногой, бровки свел, нос сморщил. Ну, помесь котишки с жеребенком.
- Ладно, давай так, - решился на хитрость Лагерт. - Ты одеваешься, волосы расчесываешь, а я разрешаю тебе ходить за мной везде.
      Нечистик подумал и неуверенно кивнул. Честно сказать, у паладина отлегло от сердца. Если мальчишка будет одет, взгляд перестанет останавливаться на нем так часто. Все душе облегчение.
- Ну вот и хорошо. А раз уж ты пришел, то вон там у дерева грабли, и пока я тут ем, ты сено, которое просохло, в маленькие такие стожки собери, идет?
      Кэр моргал на него круглыми глазами. Он явно такого не умел. Пришлось показывать, как это делается, а только потом приниматься за еду. Руки себе сотрет в кровь, как пить дать, но это мелочи. Это на пару мгновений работы амулета. Но зато научится чему полезному. Ну и помощь, какая ни есть.
      И снова в башню вернулись с первыми звездами.
- Ну-ка, руки покажи, маленький, - сказал паладин, доставая амулет.
      Кэр забился в угол и спрятал руки за спину. Ну, теперь-то чего??
- Ну чего ты? Стер же все, наверное. Надо полечить.
      Через полчаса уговоров Лагерту удалось-таки заставить нечистика вытянуть руки вперед. Тот закрыл глаза, замер, напрягшийся, как струна. В знакомой такой позе... Ох, ну, Свет же Милостивый! Будто его не лечить собирались, а по рукам стегать розгами! Амулет мигом убрал все ссадины, даже крохотные занозы выщелкнул из-под кожи.
- Ну вот, так ведь не болит?
      Растерянные глазищи в ответ. Не ожидал? Паладин рискнул протянуть руку и погладить парнишку по голове. Кэр же... сперва стоял столбом, а потом боднул в ладонь и вывернулся из-под руки, правда, не отпрыгнул, как раньше, а отступил неторопливо.
- Ну вот, поработали, теперь можно и поужинать на славу. Рыба-то еще осталась?
      Нечистик закивал, поскакал на кухню первый, причем, не разбирая, пол, стены или перила под ногами. Паладин поймал себя на том, что глазеет на его задницу, разозлился сам на себя и решил, что с утра непременно оденет дикареныша. Долю Кэра он положил в тарелку, поставил ту на стол. Нечистик покрутился рядом, жалобно пофыркивая и поглядывая на хозяина.
- Кэр, садись и ешь. Ты не раб и не невольник, и не животное. Если хочешь, возьми тарелку с собой на пол, но ешь хотя бы руками.
      Тарелку тот тут же стащил на пол, но есть, как кот, не стал, вместо этого, поглядывая, как паладин разбирает рыбу, попытался повторить. В рыбе были кости, но он их не вынимал, жевал так. Результат не заставил себя ждать. Кэр закашлялся, зашипел, широко раскрывая рот, задергал язычком, словно пытался выковырять им застрявшую косточку. Лагерт подорвался к нему:
- Кэр. Тише. Тише. Давай, вытащу. Глупый, ну почему ты ее вместе с костями-то ешь?
      Вынуть косточку ему позволили, и даже не укусили. Паладин покраснел и быстро ретировался обратно за стол, когда Кэр благодарно лизнул шелковым язычком его ладонь.
- Смотри, это делается вот так... - он стал показывать, как разломить рыбу, убрать кости и счистить лишнее.
      С Кэровыми коготками убирать кости было куда проще. А обучался нечистик легко, словно бы играючи. Он и граблями орудовал через десять минут так, будто родился с ними в руках, все его ссадины после работы на сенокосе были от слишком нежной кожи на ладошках.
- Вот так. И ешь спокойно.
      Спать Кэр пришел в кабинет. Правда, только тогда, когда паладин уже лег и почти уснул. Прокрался тихой тенью, посвечивая глазами, закопался под шкуру и одеяло, привычно сворачиваясь в клубочек. А проснулся под боком у хозяина.
Глава пятая

      Паладин обнимал Кэра, безмятежно сопел. В спину упиралась твердая паладинская дубинка, доставившая нечистику столько страданий. Кэр замер, словно силился превратиться в каменную статуэтку, дыша через раз. Лагерт не проснулся, дрых себе так, как и до этого. Кэр потихоньку вывернулся из-под его руки, стек на пол и несколько минут просто лежал там, заполошно дыша. Потом убрался из кабинета, спустился вниз, к сараю, покормить коня и принести ему чистой воды из колодца. Прорва благодарно ткнулся ему мордой в плечо. Кэр достал из тайничка гребень - серебряный, с инкрустацией перламутром, и принялся вычесывать Прорвину гриву. Конечно, это был не лошадиный гребень, Кэр стащил его в спальне бывшего хозяина. Конь благодушно всхрапывал, переступая с ноги на ногу. Ему давно никто гриву и хвост так не чесал. Скоро они залоснились, заблестели, словно шелковая пряжа. Кэр радостно улыбался и хлопал в ладоши. Прорва гордо задирал голову и выгибал шею, помахивая хвостом.
- Если с самого утра ржание на весь двор, значит, Прорву кто-то кормит... Ого, да ты его вычесал? Красавец какой стал.
      Кэр спрятался за конский бок. Прорва аккуратно подобрал с поленницы гребень и сунул в руку хозяина, потом так же аккуратно ухватил нечистика за кудлатую гриву и потянул, заставляя выйти и подойти к паладину ближе. Намек был абсолютно прозрачен, тем более что масть у Кэра и Прорвы, как сейчас заметил Лагерт, была одинаковая: буланая.
- Иди сюда, расчешу и тебя. Будете на пару гривами трясти и на клевер охотиться.
      Кэр фыркнул, с некоторой обидой глянул на коня, выдавшего его хозяину, но подошел, как всегда - бочком. И даже на перевернутый бочонок уселся. Правда, когда паладин принялся вычесывать его, вздрагивал и прижимал уши, косил глазами на Лагерта и порывался вскочить и дать деру.
- Посиди ты спокойно, - паладин разбирал гребнем волосы нечистика. Атлас? Да какой там атлас! Невесомая черная пелена, теплая, струящаяся, как плащ самой Тьмы Воплощенной. Век бы чесал и не отпускал! Лагерт заставил себя заплести это великолепие в плотную косу, не слишком стягивая, сообразил, что перетянуть нечем, и аккуратно завязал кончик травинкой.
- Ну, как-то вот так. С косой удобней.
      Кэр завертелся, как кошак, которому на хвост сел репей. Что такое коса - он явно не понимал.
- Ну чего ты? Я тебе волосы заплел. Так ведь лучше? Не мешаются.
"Одеть! Одеть его, срочно!"
      Наконец, Кэр слегка успокоился и перестал пытаться поймать свою косу зубами. Только ежился, когда колосок в травинке щекотал ему спину.
- А теперь пойдем, одежду тебе подберем.
      Нечистик кивнул и пошел рядом, в паре шагов от паладина, поглядывая на то, в чем тот был одет. Утро выдалось теплым, так что Лагерт только штаны натянул. Кэр перевел взгляд выше, внимательно рассматривая мускулистый торс, испещренный шрамами. Амулет, хоть и залечивал все раны почти мгновенно, но следы оставались.
- Со штанами все плохо, попробуем тебя хоть в рубаху обрядить.
      Лейны некроманта - сплошь черные, серые или темно-синие, оказались безбожно велики. Лагерт откромсал одному из них рукава, укоротил подол наполовину и наполовину же зашил проймы рукавов крупными стежками через край. Ворот пришлось стягивать на суровую нитку, сложенную вчетверо.
- Ну, - с сомнением протянул он. - По крайней мере, это одежда.
      Кэр погладил тонкий, гладкий лен, пахнущий лавандой, поднял на него глаза. Подумал, шагнул ближе и лизнул пойманную руку в ладонь. Снова. Паладин почувствовал, что мозги разжижаются и, кажется, стекают куда-то в штаны.
- Ты чего? - пробормотал он, смутившись. Пришлось срочно прикрываться куском отрезанной от лейна ткани, чтоб не пугать парнишку снова топорщащимися в причинном месте штанами. Однако Кэр что-то такое унюхал или заметил, потому что сам попятился к двери, выскочил из комнаты и, судя по легкому топотку ног, поспешил вниз, к Прорве. Это точно будет тяжелая совместная жизнь. Руки до мозолей стереть недолго.
- Работать! - приказал себе паладин и отправился сооружать коптильню.
      Работа неплохо отвлекала, как и мысли о том, сколько всего предстоит еще сделать. Он наведался в деревню, отчитался о выполненном задании и получил (с превеликим скрипом) законное свое вознаграждение. А потом полюбовался вытягивающимся лицом старосты, которому сообщил, что башню забирает себе, будет в оной жить, поэтому ходить туда не надо.
- Но как же...
- А так вот, жить буду. Так что, если что - обращайтесь, уважаемый.
- Ох, стал быть, ежели разбойники, волки там, или медведь-шатун того, озоровать станут, к вам завсегда можно прийти? - тут же ухватился староста. Похоже, спокойной жизни Лагерту не светило.
- Конечно, - согласился паладин, рассудив, что это теперь вроде как его подопечные земли.
      На том и расстались, договорившись, что раз в неделю паладин будет заезжать в деревню за яйцами, молоком и мукой. О курятнике Лагерт подумывал, но понял, что пока не потянет. Слишком много предстоит сделать для обустройства в башне, хотя за курами можно было поставить присматривать Кэра... Ой, нет, он вспомнил, как нечистик приволок ему к берегу Курвы украденную в деревне курицу. Нет, не будет у него курятника. Хотя и так неплохо все устроилось.
- Кэр, молоко будешь?
      Нечистик появился рядом с мордой Прорвы, где, похоже, и обретался все время, пока паладин болтал со старостой. Умение становиться невидимым для людей было весьма интересной штукой. Кэр подумал, посмотрел на протянутый ему кувшин и кивнул, аккуратно принимая его в ладошки. Молоко он лакал, как кот. Переучивать было бесполезно - похоже, это был инстинкт, заложенный при создании.
- Вот и славно. Напьешься молока и до обеда потерпишь. Что на обед хочешь?
      Кэр посмотрел укоризненно, подумал, поднял к голове ладошки и пошевелил ими, как ушами.
- Зайчатину хочешь?
      Нечистик кивнул и стрелой метнулся в кусты. Вернулся через пару минут с расцарапанной мордашкой и упитанным зайцем в руках. У лопоухого была аккуратно свернута шея.
- Хорошо, приготовлю. Положу внутрь кусок жира, чтобы мясо пропиталось и стало съедобным.
      Кэр радостно вручил ему тушку и снова принялся кормить Прорву "беличьим медом", уже готовящимся отцвести. Паладин подумал, что хорошо бы насобирать и себе метелочек, насушить. Из цветов этого медоноса выходил просто замечательный отвар, помогавший от простуды и боли в горле, да и просто вкусный. Или Кэра попросить насобирать. Все одно коню рвет.
      Нечистик, уяснив, что хозяину от него нужно, задрал подол своей рубахи и принялся складывать в него свежие метелочки, на которых не было вялых цветков. Остальные скармливал Прорве.
- На зиму еще посушим травы.
      Кэр почесал в затылке, кивнул, у него разгорелись глаза. Видно, что-то такое вспомнил или задумал.

      Следующие дни были наполнены работой-работой-работой для Лагерта, учебой и работой для Кэра - он научился сметывать сено в стожки, срезать траву серпом, второй косы паладин не нашел, да и не дал бы ее не умеющему косить нечистику. Еще он научился складывать поленницу и рубить дрова. Лагерт нашел на берегу Курвы парочку засохших на корню берез, подмытых паводком, но не упавших, срубил их и вместе с Прорвой перетащил к башне. А там уже пилил и раскалывал чурбаки, запасая дрова на зиму. Еще нужно было устроить в сарае стойло для коня, законопатить все щели, и Кэр был отослан в лес драть мох.
- А дом-то обретает жилой вид, Прорва, - весело сказал паладин.
      Конь согласно покивал и принялся кататься по лугу, радуясь теплому летнему вечеру. Из башни, зевая от усталости, вышел Кэр, неся кубок с молоком для паладина. Это незаметно стало для них чем-то вроде вечернего ритуала: Лагерт выпивал половину, остальное отдавал Кэру и тихонько потешался, глядя, как нечистик лакает молоко длинным розовым язычком, уткнувшись в кубок чуть ли не по уши.
- Спасибо, - привычно улыбнулся паладин, отпивая. - Держи свою половину.
      Кэр пристроился на траве рядом с чурбаком, на котором сидел мужчина, зевнул, завернув язык колечком, принюхался и принялся лакать, иногда выныривая из кубка и облизываясь. Лагерт замер, сглотнул: что-то сегодня было не так. Зрелище, вызывавшее в нем вчера только смех, сегодня будило что-то совсем иное. Пора опять идти и ручным трудом избавляться от неподобающих мыслей.
      Утром его ждало еще одно "открытие" - он проснулся раньше Кэра, хотя обычно нечистик, просыпаясь под боком хозяина раньше оного, сразу же убегал. Стояк был каменный, расслабиться даже с помощью дыхательных упражнений и медитации с молитвами, не получилось, снять с себя нечистика, обвившегося вокруг теплого тела, как лоза - тоже.
- Ну, точно в деревню пора, - решил паладин. - Навещу ту вдовушку.
      Оставалось уговорить Кэра в этот раз не ходить за ним. Но прежде - не испугать его, когда проснется. На счастье паладина, Кэр сам скатился с него, и мужчине удалось убраться из кабинета. Наконец-то, можно было избавиться от последствий того, что будил в паладине этот мальчишка. Точно надо в деревню наведаться.
      Лагерт подозревал, что это все еще не успокоилась странная магия уз. Чтоб этому чертову некроманту, тварей Тьмы ему в задницу, в посмертии икалось! Что сотворил, а? Образ того, что некромант сотворил, стоял перед глазами, как живой. Стоило вспомнить сиреневые глазищи и накусанные губки, Лагерта выгнуло в остром спазме удовольствия. Прорва аж попятился от явно потихоньку свихивающегося хозяина.
- Да не схожу я с ума, это все магия эта чертова, - буркнул паладин. - Привязало ж... Черт его дери.
      Конь сочувственно ржанул. За прошедшие дни он привык уже видеть хозяина со спущенными штанами, яростно избавляющегося от последствия слабости плоти.
- Точно напишу в Орден и попрошу прислать заклинание целомудрия.
      Было в арсенале паладинов и такое, правда, некогда наставники предупреждали юных послушников, что оно убивает мужскую силу, и через пару месяцев магического воздержания уже и заклятье не потребуется. Но Лагерт решил, что лучше уж так, чем кидаться на Кэра. Одного раза хватило, чтоб его, теперь всю жизнь отмаливать. Да и Кэру будет поспокойнее жить.
      Письмо с просьбой он отправил сразу же, как вернулся в башню. И пошел заниматься перестановкой в бывшей спальне некроманта. Тюфяк, насквозь пропахший смертью, он выволок и сжег на второй же день житья в башне, в сундуках, которых в громадной кладовой рядом со спальней стояло с десяток, отыскалось грубое, плотное полотно, из которого Лагерт кое-как сшил чехол. Набивать же оный было решено сеном, вернее, сушеными травами для спокойного сна: ромашкой, белорыльником и кружаной.
- Кэр, поможешь? - паладин вновь обрел самоконтроль, потому общаться с нечистиком мог легко.
      Тот вопросительно приподнял брови, глядя на хозяина.
- Надо набить чехол сушеной травой. Будет матрас для сна.
      Нечистик закивал и поскакал в сарай за серпом. Лагерт, посмеиваясь, направился следом. Чем дальше, тем более разумным и... ребячливым, что ли?.. становился парнишка. Если судить по датам и выкладкам старика Кахариона, в пересчете на людские годы Кэру должно было быть от силы лет так пятнадцать. На самом деле же он, как магическое создание, увидел свет всего шесть лет назад, и треть жизни провел, привязанный к умершему. Как не свихнулся совсем?
- На травах спать хорошо, полезно для сна.
      Кэр склонял голову к плечу и слушал Лагерта, внимательно смотрел, какие травы тот выбирает, чтоб срезать, повторял за ним. Работал он шустро, к полудню натаскал копешку раза в полтора поболе, чем сам паладин.
- А уж какой запах от этих трав. Хочешь себе такой же матрас?
      Парнишка задумался, подергал растрепанную, в травинках, косу, потом кивнул.
- Тогда сошью чехол. И трав надо запасти побольше.
      Окрестные луга и леса были богаты на травы, не только на клевер, но и на лекарственные, которые паладин худо-бедно знал. Он потихоньку увешивал кухню и кладовку пучками мелиссы, лесной мяты, земляничного листа, купавы и золотника. А уж крапивы нарезал и навязал, изрядно пожалив руки аж до плеч, с десяток веников. Сушеную крапиву любил Прорва.
- Зиму проще переживать, если есть, чем полакомиться. Коней это тоже касается, - объяснял паладин.
      Кэр мотал на ус, так что Лагерт даже не удивился тому, что одним ясным утром парнишка приволок из лесу целую кучу крапивы. Выглядел он при этом так, будто его в ту крапиву раз сто батогами загоняли - весь аж красный, непрестанно чешущийся и с мокрыми глазами.
- Вот же... Иди сюда, буду лечить.
      Видно, Кэру от крапивных ожогов было совсем худо, он даже не стал шипеть, позволив стянуть с себя свой балахон. Все еще тощий, ну так за две седмицы особо-то не откормишь. Ну хоть ребра не так сильно выпирают. Ноги по самое "не балуй", руки, лицо, даже шея были в мелких волдыриках и царапинах от его собственных когтей. Кэр снова потянулся почесать зудящее.
- Не трогай, будет хуже, - паладин положил ладони ему на плечи и отпустил волну исцеления. Краснота на глазах исчезала с бархатной загорелой кожи. Кэр выдохнул с невыразимым облегчением, приподнялся на кончики пальцев, словно танцовщик, и благодарно лизнул Лагерта в щеку.
- Ты просто больше в крапиву не лазай, - тихо попросил паладин.
      Кэр посмотрел на него своими громадными глазищами, круглыми, как у совенка, наклонил голову и боднул в грудь макушкой, словно дикий кот, который и ласкаться-то не умеет, а хочет. Лагерт потрепал его по волосам:
- Ласковая мелочь.
      Черные растрепанные лохмы пахли лесными травами. Паладин не понял, как так вышло, что он уже не просто гладит их, а уткнулся носом, крепко обнимая замершего нечистика.
- Пахнешь так... Как целый луг.
      Теплый бархат под руками. В ладонь отчаянно колотилось сердечко, все быстрее и быстрее. Быстрые выдохи - по груди жаром, углями раскаленными.
- Я опять тебя напугал?
      Лагерт осторожно приподнял голову Кэра, заглядывая в его глаза. Улыбнулся: ну точно как кот, рот приоткрыт, кончик язычка видно, и видно, как он шевелится от дыхания.
- Прелесть, - паладина эта котовость умилила.
      Нечистик моргнул, издал странный звук, на обычное свое злое шипение не похожий, дернулся из паладинских рук. Лагерт выпустил, улыбнувшись. Не хотел выпускать, видит Свет. Наоборот, крепче руки сжать хотел, к себе прижать, в волосы лицом зарыться. Пересилил.
- Вот же чертово наваждение...
      И Кэра снова напугал, скотина несдержанная. Но как пахнет, нечисть лесная, а? Словно не крапиву в лесу, по жаре летней, драл, а в чистом ручье купался и по травам катался, как жеребенок. Надо было дождаться прибытия заклинания. И чем скорее оно прибудет, тем лучше.

      До вечера Лагерт Кэра не видел, но оно и понятно: напугал, теперь нечистик снова будет дичиться пару дней, пока не простит. Молоко пришлось самому себе наливать. Паладин выпил половину и вздохнул - надо же, привык, что пьют из одного кубка, допивать теперь не хочется.
- Нечистик, - позвал он, ни на что особо не надеясь. - Молоко лакать будешь?
      Кэр не появился, хотя мужчина был уверен, что он рядом. Взгляд иногда чуял спиной. Телохранит, как обучен, думалось Лагерту. И смех, и грех: от кого его тут хранить? Молоко пришлось допивать самому. И идти в библиотеку - паладин по вечерам читал, книг у некроманта было много, не все магические. Ничего, завтра он оседлает Прорву, возьмет еще немного серебра из бездонной шкатулки и поедет в деревню, думал Лагерт, перелистывая плотные желтоватые страницы, повествующие о приключениях какого-то купца-первооткрывателя среди дикарей Берега Слонов. А там - вдовушка. А то, пока пришлют заклинание, или он руки сотрет до локтей, или снова пострадает ни в чем не повинный нечистик.
- Кэр, если есть хочешь, возьми на кухне остатки пирога, - вспомнил он, что не кормил парнишку.
      Ощущение взгляда в спину пропало, значит, Кэр ушел есть. Отсюда было не услышать, стукнет ли деревянная дверца хлебного ларя, где лежал пирог? Главное, чтоб поел. Без приказа крошки в рот не брал, это паладин тоже вычитал в дневнике некроманта. Потому такой худой был, что пересилить себя и пойти добывать еду Кэр мог, лишь совсем умирая с голоду.
- И молока себе налей, оно тоже на кухне.
      Лагерт отложил книгу: все равно ничего не запомнил из прочитанного, голова была не тем занята. Он думал, что надо подлатать крышу, третьего дня шел дождь, и кое-где черепица протекла. Придется лезть на чертов чердак, а с высотой паладин не слишком ладил, голова кружилась. Собственно, потому его и не отправили в Драконий Легион, куда внебрачному сыну герцога была, казалось бы, прямая дорога.
- Свалюсь с крыши, и будет всем счастье. Кроме Прорвы.
      Но лезть было нужно, а то осенью затопит к чертям библиотеку. Еще было нужно подновить рамы на узких оконцах-бойницах. В каждую был вставлен толстый кусок хрусталя, не стекло - ветром, да даже и градом не выбьет, на века стоит. Хрусталь-то на века, а вот рамы порассохлись, сквозило. Лагерт с досадой махнул рукой, потом устроился на диване поудобнее. Пока тепло, а завтра все сделает, постаравшись не свалиться. Хотелось пирога, но идти было лень. Поймав себя на такой мысли, паладин выругался, вспомнив все известные ему матюки. Да ведь так и зажиреть недолго! Что с ним будет через пару лет? Нет уж, встать и идти за ужином. Не переломится.
      Кэр обнаружился на кухне, пристроился спиной к еще теплой печке, сидя на корточках, и лакал молоко из широкой полукруглой чашки, полуприкрыв глаза от удовольствия. Удивительное зрелище: не вскочил, не замер, настороженно глядя на хозяина. Только ушко чуть дернулось.
- Приятного аппетита, - паладин нашел последний кусок пирога и зажевал.
      Кэр издал очередной звук, который Лагерт пока не мог идентифицировать. Что-то вроде почти беззвучного "х-ха". На паладина он демонстративно не смотрел, уставившись в свою чашку. Лагерт тоже на него не глазел, наслаждался пирогом.
- Что завтра хочешь поесть?
      Возмущенное шипение. Лагерт сдержал смешок. Кэр не слишком любил пользоваться своей "разговорной доской". Она его злила, хотя за все время, когда они с паладином общались ее посредством, нечистик ни разу не сделал ошибок в словах. Но все равно не любил. А Лагерт, словно нарочно, задавал ему вопросы, на которые нельзя ответить жестом согласия или отрицания.
- Давай-давай, пообщайся со мной.
      Повинуясь взгляду, вернее, магии Кэра, доска слетела на пол. Нечистик задумался, ткнул в буквы, следя, чтоб Лагерт успел их увидеть.
"Рыба".
- Рыба. Запечь на углях?
      Кэр подергал себя за косу, теребя кожаный шнурок, которым рыцарь стягивал ему волосы.
"Да".
      Чудно, даже не жест, а слово.
- Хорошо. Будет печеная рыба. Завтра полезу на чердак, с крышей разбираться. Будешь следить, чтоб я не упал? Я высоту очень плохо переношу.
"Ты боишься".
      Это был вопрос, но на доске не было значков для обозначения вопросительной интонации. Приходилось догадываться так.
- Не то чтобы прямо боюсь, но у меня кружится голова, если я забираюсь куда-то высоко.
"Ты не упадешь".
      Вот спасибо, порадовал. Или это Кэр просто так ставил его в известность, что подстрахует?
- Ты проследишь? Спасибо, нечистик.
"Почему нечистик".
      Лагерт задумался, поскреб в затылке. В самом деле, называть Кэра так было неправильно. Он-то как раз нечистым не был. Зачатый не во грехе, как человек, рожденный не от семени, а лишь силой магии из первоэлементов.
- Как-то по привычке уже. Спасибо, Кэр. Вот, я исправился.
      Кэр поднял на него глазищи, уголки губ дрогнули, обозначая робкую улыбку. Вот чудеса! Значит, не так уж сильно его Лагерт и напугал утром?
- А завтра еще в деревню отправлюсь, к одной вдове, - сказал паладин. - Чтобы тебя по утрам перестать пугать, а то все аж в узел уже связалось.
      Кэр склонил голову набок, нахмурил брови - две черные стрелки, словно вороные перышки с изломом. Подумал, постучал по доске с рунами:
"Зачем".
- За плотскими удовольствиями.
      Теперь черные перышки взлетели - Кэр удивился. Или растерялся.
"Удовольствиями".
      Лагерт был готов вырвать себе дурной язык. Ну, да, Кэру-то удовольствия тогда не досталось ни на капельку.
- Ну... Как бы это объяснить...
"Словами".
      Ах ты, маленькая язва! Вообще, Лагерту было удивительно то, что Кэр согласился сегодня вот так поговорить с ним. Иногда паладину начинало казаться, что собственное увечье, вернее, недоделанность, неидеальность парнишку тяготили, что его злила немота, когда и хочешь ответить, но не можешь просто потому, что в горле нет нужных связок.
- Ну... Э... - он мялся, не зная, как объяснить. Под внимательным взглядом сиреневых глаз было неуютно. Кэр ждал ответа, терпеливо и неподвижно.
- Ну, когда двое в постели... Это приносит удовольствие... Когда по взаимному согласию.
      Кэр повел плечом, отвернулся. Видимо, понял. Осознал. Обиделся или нет? Да, чего гадать, конечно, не обрадовался тому, что хозяин, вишь ты, плотского удовольствия захотел.
- Так что завтра я в деревню. А сегодня спа-ать... Жду не дождусь матраса, чтобы засыпать под запах трав и видеть светлые сны.
      Лагерт налил себе полкружки молока, запил пирог и вспомнил:
- А ты останешься дома.
      Кэр замотал головой.
- Но почему нет?
"Защищать", - быстро отстучал на доске парнишка.
- Малыш, от кого меня защищать в деревне?
      Тот только сумрачно и упрямо посмотрел из-под челки. Приказать ему, что ли? Нет, он и так запятнал себя. Хорошо хоть, не отвернулся Свет.
- И что, будешь смотреть, как я с ней..?
      У Кэра дрогнули сжатые губы, сведенные брови, отразив секундное замешательство. Потом он твердо кивнул, резко, словно клюнул воздух.
- И зачем это тебе? - Лагерт растерялся.
"Учиться".
      Кэр с силой ткнул в последнюю руну и рывком отправил доску на стол, где она и лежала все время. И выбежал из кухни, неслышно, легко, словно сказочный дух ветра. Чему он собрался учиться? Паладин не понял. Зато он представил себе, как будет трахаться с миленькой вдовушкой, ощущая упорный взгляд в спину... Бр-р-р, ну и перспективка. Но что поделать? Может, Кэр хотя бы отвернется? Ну или не будет смотреть так пристально? Учиться он собрался. Да чему, Свет милостивый?! Как трахаться надо? Или... Мысль пронзила бедного паладина, как острая спица, через грудину в сердце: или это маленькое чудовище собралось учиться у Янины, как правильно раздвигать ноги перед мужиком? Он, что, решил, что Лагерт еще раз захочет заняться с ним чем-то непотребным? Бедный нечис.. Кэр. Надо будет ему сказать утром, что, раз уж такое дело, что у них привязка вышла магическая, то он может считать себя телохранителем, но про второе свое предназначение забыть. Может, потом когда-нибудь, они соберутся и съездят в столицу, в резиденцию Ордена некромантов, чтоб эти чертовы узы с них сняли.
      Позор, конечно, но он действительно не умел пользоваться магией. Все, что он мог - он мог благодаря амулетам. Не просто безделушкам, кстати, а древним родовым артефактам, которые матушка не пожалела вытребовать у отца, лично отобрала в сокровищнице рода и вручила сыну. Лагерт вздохнул, решив, что лучше и впрямь жить тут. И не позорить паладинское звание кучей амулетов.
      Он ополоснул кубок водой, поставил его на полотенце, куда всегда составлял помытую посуду, зевнул и отправился наверх. Уже дойдя до кабинета, подумал, было, что, может, просто запереть Кэра в сарае? Потом посмотрел на пустой проем двери с покореженными мореными дубовыми косяками и вздохнул: Кэр вынес тяжеленную дубовую дверь, разломав ее в щепки. А в сарае дверь и вовсе хлипкая. Кстати, надо бы ее поправить и утеплить. Прорве зимой должно быть тепло. А Кэр. Ну пускай смотрит, главное, чтобы не мешал. Поймет, что ничего интересного и отстанет.
Глава шестая

С утра у паладина нашлось несколько дел, в том числе и с дверью в сарай. А вот после обеда, когда слегка угасла жара, а восточный ветер пригнал белые отары облаков, Лагерт оделся, оседлал коня и отправился в деревню. Кэра он не видел, тот, вылакав немного молока, куда-то исчез. И не появился, даже когда Лагерт въехал в лес.
"Вот и славно", - решил паладин.
Янина долго ломаться не стала, сразу поняв, с какой целью к ней заявился паладин. Что может быть лучше пышного, нежного женского тела, совсем еще не старого, не вымученного бесконечными родами и работой? Вдовушка была, что называется, в самом соку. Мужа ее, как уже знал Лагерт, прошлой зимой насмерть задавило упавшим деревом. Детей не дали боги, вот и жила теперь она богатой наследницей в добротном доме, с налаженным хозяйством. Мужчина был уверен, к Янине сватаются многие, и не только из Курвина Брода. Лагерт свататься не собирался, хотя его и ждали не за тем. Паладин был поприятней да и пообходительней, чем прочие воздыхатели. Он постарался ее не разочаровать, крепко постарался. Не разочаровался и сам, забыв на время о Кэре, узах и всем таком прочем. Широченная кровать только поскрипывала, вдовушка ахала и подвывала, наслаждаясь непривычными для себя "излишествами", вроде ласк и поз. Все-таки, в патриархальной деревне такого не знали.
Отвалился Лагерт, довольный, разморенный. Да уж, теперь никакие узы точно не помешают спокойной жизни с Кэром. И только тогда почуял пристальный взгляд. Показалось даже, что уловил мелькнувшую в окне тень, но в самом деле показалось: занавески шевелил ветер.
- Ну, бывай, красавица, поеду я, дел дома невпроворот.
- Ой, я сейчас, - Янина накинула рубашку и сбегала на кухню и в подпол, принесла целый короб всякого вкусного. Посмотрела на Лагерта, словно решая для себя что-то, решила, тряхнув распустившимися русыми кудрями, и спросила: - Герт, ты ж мальчика не убил, так?
- Он безобидный, - хмыкнул паладин. - Я убиваю нечисть, а он так, маленький и неопасный.
- Еще какой опасный, - рассмеялась женщина. - Наших мужиков так валял, что и вилы переломали, и кости, у кого удачи меньше было. Да не в том дело. Возьми вот, там пироги с курятиной. Ему, вроде как, нравились. Правда, он у меня редко подворовывал, и птицу никогда не таскал.
- Спасибо, Янина, - паладин прибрал пироги, рассудив, что Кэра надо кормить.
- Приезжай, как соскучишься, землевладелец, - она хихикнула, как девчонка, поцеловала его в колючую щеку.
- Приеду, - закивал Лагерт и отправился смотреть, что сожрал конь за время его отсутствия.
К морде Прорвы был подвязан мешок с пересыпанным овсяным зерном свежим клевером. Лагерт его точно не подвязывал, значит, Кэр. То ли честь хозяина соблюдал, чтоб не косились за потравленные цветы, то ли просто о коне заботился.
- Ну что, домой, старина? - паладин потрепал его по гриве.
Прорва согласно фыркнул, затанцевал, как жеребенок. В гостях, мол, хорошо, а дома клевер вкуснее.
- Поехали, - рассмеялся Лагерт, взбираясь на спину верному другу. У берега Курвы он придержал коня, вздохнул и свесился с седла, протягивая руку наугад:
- Забирайся, Кэр. Прокатишься верхом.
Тот сразу же залез в седло за спиной паладина. Так и остался невидимым, кстати. Было немного странно чувствовать хватку когтистых пальчиков на поясе и не видеть их.
Прорва его словно и не чуял, весело побежал в сторону башни, стремясь к лугу, на котором можно было кататься, взбрыкивая копытами. Конь радовался обретению своего дома. Пожалуй, Лагерт тоже радовался. Ему уже начала нравиться и угрюмая башня, с каждым прошедшим днем словно линяющая. Камни, из которых она была сложена, уже не казались черным базальтом. Теперь это был обычный темно-серый, мелкозернистый гранит.
- Кэр, как тебе изменившийся дом? Нравится?
Ну, а вдруг ответит? Не ответил, только кивнул, Лагерт почувствовал это спиной, к которой парнишка прижимался лбом.
- Вот и славно. Янина тебе пироги передала.
Еще кивок.
- Она, значит, тебя подкармливала?
А это, наверное, головой помотал.
- Ты сам воровал? Как давеча пироги у старосты?
Шипение и гневное фырканье. Вот и пойми, то ли старостины пироги не Кэр спер, то ли он это и кражей не считал.
- Но рыбу я запеку все равно, тебе надо хорошо питаться.
Кивнул. Ну, да, раз хозяин сказал, что надо питаться... Кэр ел все, и столько, сколько ему давали. Паладин решил провести что-то вроде эксперимента, о котором после пожалел: приготовил кашу с окороком и накладывал в миску Кэру еще и еще, как только тот расправлялся с предыдущей порцией. Кэр ел, и по нему не было видно, что наелся. На шестой добавке Лагерт решил остановиться, и хорошо, что так и сделал: ночью нечистику стало плохо.
- По крайней мере, мясо на костях нарастает уже, хоть не такой прозрачный.
Фырк в спину. Теплое дыхание чувствовалось и через тонкий лен сорочки, кроме этой сорочки, плотных штанов из того же льна, пояса и сапог, на паладине ничего не было. Они неспешно ехали вдоль Курвы, туда, где река разливается еще шире, но мелеет совсем, едва по брюхо Прорве.
- Надо будет сходить искупаться, пока вода теплая, - решил Лагерт.
Кэр подергал его за пояс, становясь видимым - в округе, кроме птиц и лесного зверья, не было никого живого, не увидели бы. Снова дернул, мол, почему бы не сейчас?
- Сейчас? Ну, можно и сейчас... Прорва нас покараулит, так ведь?
Конь остановился у кромки воды, принюхался и стал пить, отмахиваясь хвостом от вылетевших на вечернюю охоту оводов. От воды тянуло парным теплом, прогретая за день, она так и манила. Здесь уже было достаточно мелко, Кэру, должно быть, по шею, Лагерту - по грудь. Паладин стал раздеваться, скидывая одежду на траву. На Кэра он старался не смотреть, краем глаза заметил только, что косо-криво сшитый лейн того тоже полетел на землю, и парнишка распустил косу. Когда ж Лагерт забрался в реку, он и думать забыл про Кэра. Хотелось просто наслаждаться этой водой. Что поделать, любил паладин плавать или просто купаться.
В прозрачной воде шныряла рыбья мелкота, не боясь людей. Мужчина замер на отмели, разлегся в почти горячей воде, наслаждаясь покоем. Пожалуй, впервые за много лет. Было странно осознавать, что не надо никуда спешить, что он дома, и можно повесить латы на стойку, присобачить меч над камином, молиться только перед трапезами и сном, а прожитые в бесконечной дороге пятнадцать лет вспоминать, как занимательные истории для сельских ребятишек или, вон, Кэра.
- Не представляешь, малыш, как же это хорошо. Когда покой. Когда никуда не надо торопиться, можно обустраивать собственный дом.
На грудь плеснуло водой: Кэр подобрался поближе, упираясь в песчаное дно руками, задница торчала над водой. Лагерту стало смешно: как ребенок, который еще не умеет плавать, зато "ходит" по воде. По спине черными змеями вились мокрые волосы, глаза смотрели серьезно и немного вопросительно.
- Плавать научить?
Фыркнул. Это насмешливое фырканье постепенно стало самым частым звуком, который Кэр издавал. Шипел он все реже.
- Это да или нет?
Кэр вдохнул, рывком развернулся, отвел руки к бокам, плотно прижав их, и беззвучно ушел в глубину, извиваясь всем телом, как рыба. Или головастик. Да уж, учить плавать не нужно. Хорошо все-таки, так тепло. Кэр плещется как огромная рыба. Прорва что-то опять жует. Лагерт закрыл глаза и, кажется, даже задремал немного. Проснулся рывком, от чужого прикосновения и чужой силы. Посмотрел сквозь ресницы: Кэр сидел рядом, насупленный, как обиженный кот, у которого отобрали крынку со сметаной, водил ладошкой над плечом паладина, не касаясь кожи. Лагерт понял: убирает царапины, оставленные Яниной.
- Они же не опасные, малыш. Ты чего?
Зашипел. Было в этом шипении что-то такое... странное. Царапины пощипывало, они на глазах затягивались, становились незаметными.
- Но спасибо, - улыбнулся Лагерт.
Кэр подался вперед, наклонился, почти касаясь носом плеча... И вдруг цапнул, отпрянул: на коже остался веночек из добрых двух десятков крохотных проколов, из которых выступили алые бусинки крови.
- Да что такое? - Лагерт дернулся залечить.
Кэр снова зашипел, отвел его руку. До паладина доходило медленно, но все же доходило: Кэр ревновал.
- Ты чего? - он все-таки уточнил. - Злишься?
Кэр помедлил, передернул плечами, словно не мог или не хотел ответить прямо.
- Злишься, что я с Яниной был?
Отвел глаза, вздернул подбородок. Будто говоря: я выше какой-то там злости.
- Ревнивая ты мелочь.
Вздох. Быстрое движение: наклонился, слизнул с укуса капельки крови.
- Почему ты вообще ревнуешь, Кэр?
Ответа не дождался: Кэр вскочил, обдав его брызгами, показавшимися холодными по согретой солнцем коже, выбрался на берег, сохнуть и расчесывать когтями мокрые волосы. Паладин отправился еще немного поплавать перед возвращением. Дома дел невпроворот, еще крышу эту чинить.

На крышу решено было лезть с утра, по холодку. Сначала посмотреть, что там вообще творится. Потом решить, чем и как заделывать дырки в кровле. У башни была крыша конусом, словно воронка на высоком, сужающемся кверху стакане. Этот конус покрывала темная, черно-бурая черепица. Вблизи оказалось, что бурым был мох, наросший на ней. Кое-где ветер сбросил тяжелые, похожие на гигантскую чешую левиафана, черепичины, темнели дырки. Их было немного, можно было съездить в деревню, заказать гончару такие же.
- Не так все и плохо, - решил паладин.
Голова даже почти не кружилась. Рядом маячил Кэр, неотступно и цепко смотрел. Было интересно, а вот соскользни у Лагерта рука или нога, сумел бы парнишка его удержать? Но проверять не хотелось: паладин привязал к одной из опорных балок крыши прочную веревку, найденную в подвале, и обвязался другим концом вокруг пояса. И тут голова как раз закружилась, нужно ж было глянуть вниз, а? Отвести глаза от далекой-далекой земли не получилось, Лагерт почувствовал, что теряет опору. И горло свело, будто удавкой перехватило - не крикнуть... Кэру это и не понадобилось, он дернул за веревку, и мужчина рухнул на черепицу спиной, а не лицом вперед - с крыши.
- Вот поэтому я и не торопился сюда лезть, - пробормотал паладин. Кэр стоял возле него на коленках, глаза казались еще более круглыми, чем всегда, испуганными. Гладил ладошкой по щеке, по плечу, успокаивал, значит. Эх, чудовище мелкое, кусачее-ревнивое.
- Все хорошо, Кэр, пойдем вниз.
Руки и ноги дрожали и казались марионеточными, тяжелыми, набитыми то ли мокрой ватой, то ли опилками. Кое-как паладин добрался до чердачного окна, влез на чердак и почти свалился на пол. Запоздало пришло понимание, что, не обвяжись он веревкой, Кэру снова пришлось бы охранять от людей труп хозяина. И не факт, что парнишка бы не спятил окончательно.
- А уж как мы менять это будем, - паладин сглотнул.
Кэр огляделся, почесал в затылке и принялся выводить в пыли на полу коготком руны:
"Я сам. Научи".
- Ну, вот притащим целые на замену - и научу.
"Идем".
Кэр поднялся, протянул ему руку. Тонкая тростиночка - здоровому мужику. Смешно. Паладин улыбнулся, поднялся, осторожно приняв руку Кэра. Сильный, это правда. Не сильнее самого Лагерта, но все же. А то, что смертельная опасность сближает, давно доказано. Перепуганный осознанной перспективой провести остаток жизни с убившимся по неосторожности хозяином, Кэр не отлипал, шел рядом, ухватившись за пояс мужчины, прижимался к его боку, норовя заглянуть в лицо. Паладин обнимал его за плечи и улыбался:
- Все хорошо, правда. Я же говорил, что высоты боюсь.
Кэр обхватил его руками, уткнулся лицом в грудь, крепко-крепко вжимаясь в мягкий лен застиранной сорочки. Лагерт понимал, как ему страшно.
- Я буду очень-очень беречься, обещаю, - он поцеловал Кэра в макушку.

Дальше жизнь завертелась со скоростью бешеной белки в цирковом колесе. Заказать черепицу, заказать плотнику-резчику новую дверь в кабинет. Найти еще высохшие деревья, в окрестностях башни их было много, свалить, распилить, порубить на дрова. Даже вдвоем с Кэром - нелегкий труд, притом что Лагерт умудрился использовать в выкорчевке сухостоя его магическую силу. Правда, вместе с сухими лесинами поначалу с корнем выдирались и живые деревья.
- Аккуратнее, - приговаривал паладин. - Еще аккуратнее. Нам нужны сухие деревья. Зима будет теплой, протопим башню, камень поглотит тепло и отдаст нам вечером и ночью.
Кэр учился контролировать свою силу. Теперь стало понятно: раньше он этого вообще не умел, бил на полную, от всей души и широким веером. Особенно хорошо это было видно на лугу с высокими травами: они провели эксперимент. От магического удара Кэра трава полегла конусом с вершиной, направленной на него. Паладин шагами замерил нижнюю границу, где сила удара рассеивалась. Вышло, что бьет Кэр шагов на сто.
- А теперь будем учиться делать это менее разрушительно.
Вот где пригодились паладинские-то техники сосредоточения, медитации, упражнения на развитие своего дара, если он есть. То, что не пригодилось самому Лагерту, он передавал Кэру и почему-то ужасно гордился его успехами, когда они были.
- У меня нет магии, понимаешь... Вернее, исцеление есть, но слабое. Паладины умеют гораздо больше, а мне не давалось обучение. Но теорию я выучил.
Кэр слушал, кивал, старательно повторял упражнения. Дела шли медленно, но верно. Кроме уроков, рубки дров и сенокоса были еще охота и рыбалка. Лагерт все же сообразил, как сделать коптильню, сложил ее, даже вишневых опилок надыбал в деревне. Теперь иногда у башни попахивало ароматным дымком и рыбой, иногда - дичью. Подвал - прохладный, сухой, разгороженный аккуратными клетями, наполнялся запасами еды. Лагерт даже в соседнюю деревню съездил, вернулся с небольшой телегой всяческих припасов. Денег потратил пропасть, но не зря. В подвале поселились бочонок бренди, десяток кругов сыра, две сахарных головы, пузатая крынка с медом, мешки с мукой, крупами, даже весьма немаленький мешок соли - самая дорогая покупка паладина в тот раз.
- Бренди можно немного перед сном. Чтобы спалось лучше, - пояснил он. – Надо Янину попросить пошить тебе одежды еще.
Он выделывал и собирал заячьи шкурки, правда, летошние - проку с них мало, мех никакой. Но на теплый полог в постель, на одеяло - почему бы и нет? Кэр ощипывал рябчиков и уток, собирал мелкое перо в мешки - перенабить подушки. Себе оставлял самые яркие и красивые перья: фазаньи, глухариные, тетеревиные. Он умел охотиться на токующих птиц, видно, за два года научился, чтобы не умереть с голоду. Умел собирать птичьи яйца. Искать грибы и ягоды. Вот в грибной охоте Кэру точно не было равных. В подвале прибавились длинные низки сушащихся грибов. Кое-чего Лагерт даже засолил - крепеньких боровиков маленькую кадушку.
- Хорошо перезимуем. Главное, Прорве насушить побольше крапивы, очень уж он любит ее, как не в себя жрет. Хотя он и так... - паладин махнул рукой.
Глава седьмая

Лагерт не знал, сколько еще шкатулка будет бездонной, но в башне было полно серебра. Прожить без вычурной чеканной посуды можно, да и без подсвечников, статуэток и прочей ерунды. А еще в башне была лаборатория, которую он обследовал только мельком, только чтоб понять, что Тьмы там не осталось. Наконец, наступил день, когда, вроде, вся работа была переделана, и можно было пойти и покопаться в этом царстве реактивов, хрустального стекла, реторт и перегонных кубов.
- Главное - ничего не разбить, - решил он, заходя внутрь.
Кэр прошел следом, ему было тут неуютно. Осмотрелся, поманил паладина за собой к заставленной полками с банками и другими емкостями стене. Ткнул в какую-то неподъемную ступу, вырезанную из цельного агата.
- Это что? - не понял паладин.
Кэр, злясь на его недогадливость, ухватил его за руку, заставил толкнуть ступу. Она отъехала в сторону, как... рычаг, вот что. И вместе с ней - целый шкаф на хитрых запорах. А за ним была сокровищница, иначе не сказать. Склад ингредиентов. Почему алхимики или бедны, как церковные мыши, или неприлично богаты? Потому что алхимические ингредиенты - это драгоценные и не очень металлы, камни, прочие элементы. Это золото, серебро, медь, свинец, рубины, изумруды, сапфиры и алмазы. Уголь, сера, ртуть. Многое и многое другое. Здесь было много этого всего. Некромант, похоже, не собирался помирать так уж скоро.
- Вот если бы я был алхимиком, я бы сейчас вопил во все горло и плясал, - выдохнул Лагерт. - Да уж, сюда б алхимика умного...
Кэр закатил глаза и вытащил из шкатулки горсть мелких, но удивительно чистых необработанных рубинов, протянул ему.
- О, так теперь мы вообще богаты, - засмеялся паладин. - Как герцоги.
Конечно, чтоб превратить это в настоящее богатство, требовалось время. Продать камни ювелирам, остальные реагенты - алхимикам. Но это все можно и позже. Пока у них было достаточно денег, чтобы привыкнуть к мирной жизни.
Однажды утром пришло письмо из Ордена. С затребованным заклинанием, начертанным на свитке. Использовать его немедленно Лагерт не торопился: не хотелось разочаровывать Янину.
- Потом. Оставлю на крайний случай.
С Кэром они кое-как договорились, вернее, угрюмо зыркающий парнишка вынужден был согласиться с тем, что раз в неделю паладин уезжает к вдовушке, помогает ей по хозяйству, имеет за это свои законные удовольствия, и это помогает ему игнорировать все еще временами возникающее напряжение уз. Янина порой намекала уже, что ей нужен муж, а то любовник - это хорошо, но надо бы мужика постоянно под боком иметь. Лагерт делал вид, что намеков не понимает. Если жениться, придется переселиться в деревню. А ему не хотелось уезжать из башни. Здесь ему было уютно, он привык к тому, что никто не пытается им командовать.
- Скоро погонит меня, - говорил он Кэру. - Замуж выйдет.
Тот пренебрежительно фыркал. Он с существованием Янины мирился благодаря ее пирогам с курятиной или яйцами. И то - придирчиво обнюхивал прежде, чем есть.
Вскоре прилетело и письмо от герцога. Вернее, от младшего брата Лагерта. Прочитав его, паладин неделю ходил мрачный, как грозовая туча, даже не занимался с Кэром, потом вообще напился бренди и свалился спать в стойле у Прорвы. Кэр стащил письмо.
«Дорогой брат.
Поскольку ты у нас все-таки старший, то предоставляю тебе честь жениться и наплодить наследников. Я сам на такой подвиг более не способен, ввиду зимней простуды.
Срочно приезжай домой, родители ждут».
Проспавшись, Лагерт первым делом перечитал письмо, вторым - сел писать ответ, где посылал честь, дарованную ему братцем, родителями и прочими нехорошими личностями в далекие и неароматные дали, спрашивал, сам ли дорогой брат сообразит обратиться в Орден Жизни, или это сделать старшему, как наиболее разумному? И еще, стоит ли ему, обращаясь в Орден, оплатить работу целителя, если герцог и его наследник это сделать не в состоянии.
- Двадцать лет обо мне не вспоминали - и вот тебе. Наследников им!
Паладин покосился на свиток с заклинанием, который держал под рукой, мстительно приписал, что от него наследников ждать бесполезно по причине того, что он давно решил покончить с мирскими соблазнами и использовал «Свет непорочности». Так что - он ждет с нетерпением ответа, а в гости... ну, в гости он непременно заявится. Весной. Как дороги просохнут.
- Буду целомудрен, непорочен и свят... - свиток руки жег, призывая использовать.
Кэр, устроившийся на подоконнике, фыркнул, скаля в насмешливой улыбке все свои острые мелкие зубки. Ну да, ну да, он-то прекрасно слышал, а иногда и видел, насколько паладин «непорочен и свят». Особенно когда Янина вскрикивала: «Ох, святый милосердный! Ох!»
- А зря смеешься, если вот этот свиток использовать, я в жизни больше не захочу никаких удовольствий.
Кэр взмахом руки выдернул свиток у него из-под ладони, посмотрел на белую нить и печать, сверкающую от вложенной силы.
- «Свет непорочности», - пояснил паладин.
На подвижном личике Кэра отразилась целая гамма эмоций, которые было трудно идентифицировать из-за их многообразия. Он поскреб свиток коготком, глядя на паладина. Сиреневые глазища отражали сверкание печати. Что-то он такое задумывал, но что - Лагерт понятия не имел. Зато знал, что, что бы мальчишка ни решил утворить, расхлебывать будут вместе.
- Что ты там задумал? - решил он все-таки предотвратить проделку Кэра.
Тот пожал плечами и... порвал прочный, зачарованный свиток в мелкие лоскутки, умудрившись не тронуть печати.
- Кэр! Ну и что это все означает? - возмутился Лагерт.
Тот снова пожал плечами. Призвал со стола заостренный кусочек оловянного прутка и лист очищенного от старых записей пергамента, нацарапал на нем: «Зачем?» и отправил паладину в руки.
- Янина выйдет замуж, больше свободных симпатичных девиц в деревне нет.
Листочек вернулся к Кэру, потом назад к Лагерту.
«Есть я».
- Малыш, ты, конечно, симпатичный, но я как-то больше люблю женские тела.
«Тогда женись на Янине», - Кэр швырнул ему лист, метнулся из кабинета. Лагерт знал, куда он пойдет - в сарай, к Прорве.
- И вот на что он теперь-то обиделся?
Паладин отправил письмо брату, смел в камин обрывки залога своей спокойной жизни и пошел искать мелкое чудовище. Впрочем, не такое уж и мелкое. К концу лета стало заметно, что Кэр растет. То ли установленные узы, то ли возраст заставляли мальчишку вытягиваться. Слишком высоким стать ему не грозило, пока что он дорос до плеча Лагерту, немного окреп и уже не казался скелетиком, обтянутым бархатом.
- Ну, мелочь, на что ты обиделся? Ну скажи уже...
Кэр, кормивший Прорву с ладони чем-то похожим на морковные корешки, только дернул плечом. Если бы мог, наверное, сказал бы.
- Ревнуешь, что ли? Опять?
Нечто среднее между фырканьем и шипением. Злится. Ревнует. Злится в том числе и на свою немоту, потому что не может объяснить человеку ничего толком. А писать Кэр не любит.
- Я ведь уже извинился за тот случай, Кэр. И обещал, что больше не стану... домогаться.
Парнишка с размаху стукнул себя ладонью по лбу. Вздохнул, прижался к боку Прорвы, укоризненно косящего карим глазом на хозяина.
- Ну и что вы так смотрите?
Прорва шагнул к нему, аккуратно взял зубами за плечо. А Кэр, развернувшись, подошел ближе, привстал на пальцы, потянулся губами к губам паладина. Лагерт опешил настолько, что поцеловал его. Горькая земляника - вот какие они были, эти губы. Как и в тот раз, только теперь Кэр не отшатывался, не дрожал перепугано. Обнял за шею, прикрыв угольной тенью ресниц глаза, приоткрывая рот. Не кусался, позволяя хозяину творить со своими губами все, что заблагорассудится. Паладин, как и тогда, целовал его нежно, хоть и ожидал, что вот-вот укусят, оттолкнут. Зубки были острые, он чувствовал это языком. На губе вон, до сих пор шрамики остались. А еще на пальце и на плече. Весь был помеченный этими белыми иглами. Укуса Лагерт так и не дождался.
- Ну вот... - растерянно сказал паладин. - Поцеловались. И я счастлив.
Кэр фыркнул, закатил глаза. Потом взял его за руку и потянул к башне, а там - на второй этаж, к спальне.
- А ты уверен?
Фырк - негодующий или насмешливый? - в ответ. Да, дурацкий вопрос, что ни говори. Не был бы уверен, не тянул бы так настойчиво.
- У меня не прибавилось опыта со своим полом, знаешь ли.
Кэр кивнул, ткнул пальцем в шкатулку на каминной полке. Паладин взял ее, смутно догадываясь, что может оказаться внутри. Ленты. Плотные, атласные ленты - черные, со скупой серебристой полоской по всей длине. И фиал с какой-то густой, маслянисто переливающейся в хрустале жидкостью.
- Вот насчет флакона я понял. А ленты?
Кэр тронул его запястье, обвел коготком.
- Но зачем?
Кэр пожал плечами, мол, как тебе объяснить? Вышел и вернулся со своим листком и карандашом, написал: «Я сам».
- Ладно, - согласился паладин.
На губах Кэра возникла легкая улыбка, словно своим согласием Лагерт снял с его души какую-то тяжесть. Он принялся раздевать паладина, то и дело поглядывая ему в лицо. Лагерт слегка смущался, но взгляд уже жадно ощупывал Кэра, на хорошей еде, физических нагрузках и прогулках окрепшего и расцветшего еще больше. Тот теперь ходил в одежде, ну, как - в простых штанах и сорочке, босиком, как привык. Сейчас он все еще был одет, а вот на Лагерте не осталось и нитки, кроме амулета на веревочке - с ним паладин не расставался никогда. Золотистый камень, до отказа наполненный магией, сиял и переливался, пульсировал в такт сердцу. Кэр не стал снимать его, подтолкнул Лагерта к кровати. Паладин позволял ему делать все, что угодно, не совсем понимая, как именно у них будет это все. И зачем Кэр... Это же так, ну, не мерзко, но близко к тому - с юношей. Он сам испытывал весьма смешанные чувства: тело, под властью проснувшихся уз, или просто от недельного воздержания реагировало на осторожные прикосновения когтистых пальчиков весьма благосклонно, а вот разум... Где-то внутри, фоном, вспоминался нереальный взрыв чувств тогда, в их первый раз. Но узы... От них все равно деваться некуда. Пришлось лечь, подчиняясь Кэру, раскинуть руки. Тот привязал их лентами к столбикам кроватного балдахина. Паладин оценил старание: крепкое дерево, достаточно толстое, выдержит, а ленты такие порвать куда тяжелее, чем можно подумать, глядя на тонкий гладкий атлас. Кэр тогда сумел избавиться от своих пут только с помощью когтей.
- Немножко страшно, - признался Лагерт.
Кэр мстительно сощурился, усмехнулся. Да, со злопамятностью у него было все в порядке. Сам разделся, открывая золотистое тело, сел рядом, рассматривая паладина. Откупорил флакон и пролил на ладонь немного ароматного масла, растер. И принялся гладить масляными руками от плеч до пальцев ног, просто поглаживать, слегка нажимая, разминая. Это было приятно, Лагерт слегка расслабился, наслаждаясь прикосновениями. Встрепенулся, когда понял, что его уже не просто гладят, а ласкают, неумело, но осторожно, чтоб не царапать когтями. У Кэра светились глаза. И клеймо на шее. Лагерт понадеялся, что это ничего плохого не означает. Эти ласки почему-то возбуждали намного больше, чем если б были наиоткровеннейшими. Теперь он понял, зачем Кэр его привязал. Желание всплесками захлестывало разум, хотелось схватить, подмять под себя, самому приласкать... Путы держали крепко, Лагерт стискивал зубы и уговаривал себя держаться. Нельзя было снова напугать Кэра. А узы могли и сорвать рассудок заново. Оставалось только смотреть на горе-любовничка, любоваться им.
Кэр добрался в своих ласках-исследованиях до его бедер, помедлил - ладони на животе паладина чуть вздрагивали - и коснулся буйной темно-каштановой поросли, погладил, медленно сдвигая руку ниже. Лагерт прерывисто вздохнул:
- Смелее.
Потом ему стало не до слов, лишь бы не орать в полный голос. Первое же прикосновение отдалось огненной волной внутри. Свет Милосердный, даже в борделе он такого не испытывал, хотя шлюхи были не в пример раскованнее и свободнее, не стеснялись ничерта. И ленты - это, оказывается, отличнейшая идея, особенно когда затуманенный рассудок взывает лишь об одном: вырваться, сгрести, опрокинуть на кровать. Потом и вовсе все мысли вымело ослепительно-жарким удовольствием. Кэр, перекинув ногу через бедра Лагерта, сосредоточенно закусив губу, направил его член в себя. Паладин, как ему казалось, в голос стонал, ленты трещали, но не поддавались, когда Лагерт неосознанно пытался вырваться. Медленная пытка. Вот что это было такое. Если, конечно, могла существовать пытка наслаждением. Теплое золотистое тело прижималось и отстранялось, коготки то впивались в кожу, то отпускали, скользили черные шелковые пряди по груди, затмевая свет. Лагерт только и мог, что стонать от такой сладкой мести. Он пытался тоже двигаться, но Кэр сжал когтистыми пальцами его ноги у колен, откинувшись назад, не позволяя самодеятельности. В такой позе - с широко разведенными коленями, выгнувшийся, Кэр был открыт полностью, и Лагерт видел, что он не остался нынче безучастным. Что ему тоже нравилось происходящее. И так хотелось приласкать, чтобы Кэр тоже получил удовольствие. Ленты держали тело, а вот разум... разум медленно заволакивало ало-золотым сиянием, в конце концов разметавшим остатки сознания, как осенние листья. И где-то в этом сиянии пронзило все тело словно молнией, заставив вскрикнуть, а затем медленно уплыть в это самое светящееся, теплое.
В себя он пришел уже без пут, отмытым от масла и прочих жидкостей и укутанным в простыню. Кэр, одетый, лежал рядом, свернувшись под боком, судя по дыханию - дремал. Первое, что Лагерт подумал: «Не сбежал, хвала Свету!» Он повернулся, обнял Кэра, осторожно и бережно. Тот слегка дернулся, просыпаясь, но из рук выдираться не стал, наоборот, прижался сильнее.
- Спи-спи, - шепнул паладин, целуя его в макушку.
За узким окном было еще светло, и паладин подумал, что надо встать, покормить Прорву, убрать у него, отпустить пробежаться по лугу, закончить с закапыванием очередной ловчей ямы, до которых руки дошли аж сейчас. А еще нужно установить маячки по защитному кругу. Колышки для них он давно вкопал, только накопители поставить и запустить заклинание. Амулет, конечно, разрядится снова до донышка, зато можно будет быть уверенным, что к башне никто не подберется.
Он так старательно думал о повседневных вещах и заботах, чтобы не думать о том, что произошло вот здесь буквально час назад. Это было... слишком стыдно. И хорошо, что Кодекс ничего такого не запрещал, а то осталось бы только удавиться. И Кэр точно сошел бы с ума. Хотя нет, пришлось бы ехать к некромантам и снимать привязку. А потом просить кого-то из братьев подарить последний удар. На запястьях не осталось следов от лент, и он был благодарен мальчишке, залечившему их - напоминаний не хотелось. Уверившись, что Кэр уснул, он укутал его, встал и быстро оделся. Все тело было исполнено приятной сытостью и усталостью. Даже после визитов к Янине такого ощущения не было. Нет, стоп, не думать.
Лагерт вошел в сарай, погладил потянувшегося к нему жеребца по бархатному храпу.
- Ну что старина, можешь идти и побегать, пока я тут все чищу. Только совсем уж далеко не убегай.
Прорва обнюхал его, заржал и рванул носиться по лугу, как трехлетка. Паладин взялся за уборку, посмеиваясь - и откуда у этого коня столько сил? Купить ему подружку, что ли? Или весной отвести в деревенский табун, пусть им породу улучшает. Вряд ли среди крестьянских коняг будут достойные соперники его другу-соратнику. А крестьяне только порадуются, что у них кони будут повыносливей. Да, так он и сделает. Мысли вертелись вокруг того, не завести ли все-таки кур, ведь Кэр теперь стал спокойнее, может, он не станет охотиться на свое? И снова сворачивали, словно испуганные жеребята, уходили, чтобы не коснуться пока даже образа мальчишки, сладко спящего в башне. Паладин совершенно не знал, что теперь делать. Как ему себя вести? Лагерт был растерян и слегка напуган этим странным влечением. Да, достойная у Кэра вышла месть. Но, может, он и не задумывал это так, отмщением своим страхам, своей боли и ужасу за то насилие. Может, он просто подчинился голосу уз, его учили подчиняться ему, он был создан для этого. Может, он просто так взял себе немного ласки и любви? Кот, который не ждет ничего хорошего от протянувшейся к нему руки, но сам приходит потереться? Но что теперь делать Лагерту? Кэр не виноват, это ясно. Но как себя вести теперь и что вообще будет?
Он убрал навоз, засыпал в кормушку немного овса, летом Прорва пасся свободно, и, хотя никогда не был против пожрать зерна, получал его нечасто. Потом паладин занялся ямами, которых осталось всего две. Чтобы засыпать их, приходилось таскать песок и землю из лесу. Дело небыстрое.
- Последний рывок к своему дому, - сказал паладин и засмеялся.
Через час, возвращаясь из лесу с очередным мешком земли, он нашел возле ямы Кэра, который приволок ему кубок с молоком и кусок пирога с яблоками. Яблоки собирал он же, найдя в лесу дичку с почти сладкими мелкими плодами.
- Спасибо, - паладин выпил молоко.
На Кэра он старался не смотреть. Тот заметил это неумелое, но старательное игнорирование, шагнул к паладину, останавливая его, вцепился в запястье. Заглянул в глаза - на дне сиреневых омутов пряталась горчинка неуверенности и опасения.
- Все хорошо, малыш, - Лагерт поцеловал его в макушку. - Спасибо за молоко и пирог.
Кэр топнул ногой, не отпуская. Коснулся свободной рукой груди паладина, пропотевшей рубашки, потом своей груди.
- Что такое?
Снова касание, настойчивее. «Ты», «я», потом неопределенный жест, обе руки к вискам... или к ушам? Что же он…
«…шишь? Лагерт! Ты меня слышишь?»
«Что? Я... Я могу с тобой разговаривать?»
«Ты меня услышал! Услышал!» - голос внутри головы был таким, как Лагерт и воображал - чуть хриплым, ломающимся юношеским баском, срывающимся от избытка чувств. - «Наконец-то!»
«Но как?», - паладин вытаращился на него.
«Ты можешь говорить вслух. Узы. Ты так и не дочитал, да?»
- Ну, там почерк не очень читаемый, - смутился Лагерт.
Кэр фыркнул.
«Мой создатель изначально закладывал в узы возможность связи между мной и хозяином на большом расстоянии. Все зависит от магической силы. Меня ты услышишь издалека, я тебя - не слишком. Завершение уз должно было произойти сразу… - Кэр помедлил, потом вздохнул и продолжил: - Прости, я слишком перепугался тогда. И вообще был не в себе».
- Ну, по крайней мере, мы можем разговаривать.
«Теперь - да. Знал бы ты, как меня это радует! Хотя, у меня был уже один собеседник до сегодня», - Кэр лукаво сощурился.
- И как тебе с Прорвой общалось?
«Он очень умен для коня».
- А о чем он говорит? Ну, кроме еды?
«О тебе. О приключениях. Сначала ему было трудно говорить со мной. Я знаю, тяжело общаться с тем, кто мало что понимает и вообще наполовину сошел с ума».
- Надо же, он что-то может рассказать, кроме того, сколько и чего сожрал, - паладин принялся наполнять яму.
«Он многое рассказал. Хотя эпические битвы с гарпиями с точки зрения коня...» - Кэр беззвучно рассмеялся, и паладин понял, что впервые за все время видит, как тот смеется.
- Ну и как они выглядят? - Лагерт тоже рассмеялся.
Кэр принялся пересказывать ему эту историю с точки зрения Прорвы, и паладин вскоре понял, что люди многое теряют, не имея возможности знать, что о них думают их четвероногие друзья.
«А потом он залепил той наглой крылатой твари копытом в лоб за то, что она нацелилась на его яйца».
«Ржать, как конь» - Лагерт познал смысл этой фразы именно сегодня. Вернувшийся Прорва недоуменно смотрел на паладина, потом поинтересовался у Кэра, не сошел ли Лагерт с ума от счастья. Кэр потрепал его по шее, успокоив.
«Просто сегодня он, наконец, меня услышал. Спасибо, друг. Твой совет «стреножить брыкучего жеребца» оказался как нельзя более правильным».
Прорва довольно всхрапнул и пошел есть овес.
- А почему я не слышу, о чем вы говорите? - спросил паладин, отсмеявшись.
«Потому что с животными я говорить умею без уз. С самого создания. Это... это как другая тропинка в лесу. Ты не видишь тех, кто идет по ней. Понимаешь?»
- Да, это понимаю.
«Тебя что-то тревожит?» - Кэр снова посмотрел ему в глаза.
- Не совсем. Просто... Не знаю... Как отнестись ко всему, что произошло.
«Что именно произошло? Ты о свитке с заклинанием? Прости, но это же глупо. Ты сильный мужчина, и лишать себя радости телесной в самом расцвете сил... Зачем?»
- Чтобы не поддаться узам и снова не снасильничать тебя.
«Так больше не будет. И я уже в своем уме, чтобы понимать, что происходит, и не сопротивляться».
- Ну и свитка больше нет, - резонно возразил паладин.
«Твои обеты запрещают такое?» - Кэр склонил голову к плечу.
- Не совсем. Просто... Не знаю. Ты первый мужчина, с которым я делю ложе.
«Я помню, ты говорил, что любишь женщин. Тогда почему не женишься на Янине?» - резонно спросил парень.
- Душа не лежит почему-то.
«Тебе не понравилось быть со мной?»
Паладин до слез смутился, отвернувшись:
- Понравилось.
«Мне тоже».
Добавлять «в этот раз» Кэр не стал. Лагерт не был виновен в том, что произошло тогда. Паладин вообще предпочел углубиться в работу. Кэр достал из сарая второй мешок и отправился помогать ему. Вдвоем работа пошла веселее, и до заката ямы были закопаны.
- Ну вот, так намного лучше. Можно и поужинать.
Кэр вытащил из колодца ведро ледяной воды: паладин всегда обливался после тяжелой работы, сейчас, когда была такая возможность, он предпочитал держать тело в чистоте. Хотя бы в такой.
- Спасибо, - Лагерт с удовольствием смыл хотя б часть грязи и пота. Подумал, что завидует Кэру: тот, сколько бы ни занимался тяжелым трудом, всегда пах родниковой водой. И умудрялся не запачкаться. Хотя сейчас он тоже скинул сорочку и наклонился, предлагая паладину окатить себя водой. Лагерт облил и его. Теперь, когда купание завершилось, можно было и впрямь поужинать.
- Завтра осталось поставить защиту.
«А зачем?» - Кэр накинул на плечи паладину полотенце, забрал их сорочки и пошел в башню. Следовало достать из ледника блюдо с жареными перепелами, оставшееся от вчерашней трапезы, поставить его в печь, чтобы разогреть. Можно поужинать и холодными, но теплые вкуснее.
- Чтобы посторонние не забредали.
«Как те мужики из деревни?» - хмыкнул парнишка.
- Например. Или дикие звери зимой.
«Научи меня готовить еду? - Кэр вынырнул из ледника с глубоким серебряным блюдом, принюхался к перепелиным тушкам, сглотнул слюнки. - Ты вкусно готовишь, но ты вообще все делаешь, а я - ничего. Научи меня!»
- Хорошо, научу. Это несложно, на самом деле. Главное, делать все это с душой и любя.
В раскрытую по случаю оглушающей августовской жары дверь влетел магический сокол, растаял облачком искр, уронив на ладонь Лагерта письмо, запечатанное сургучом с оттиском коронованной ящерицы. Брат сподобился ответить, да еще и так быстро. В душе паладина шелохнулась тревога.
- Чую, не понравится мне этот ответ, - пробормотал он, ломая печать.
Перечитывать письмо пришлось трижды. И только в третий раз до Лагерта дошел смысл написанного. Рука сама смяла тонкий пергамент, сжавшись в кулак.
«Что случилось?» - теплая ладошка Кэра накрыла его кулак, парнишка заглянул в глаза.
- Прочти.
Кэр расправил измятое послание, принялся читать, пробегая глазами по кривоватым, торопливым строкам.
«Что значит - «разорен»?»
- Нет денег. Совсем... Земли отца продадут. У родителей ничего не останется, если мне или брату не получится жениться на богатой женщине.
«Лагерт? - Кэр улыбнулся, крепче сжав ладонь на его запястье. - У тебя есть куча денег, разве не так?»
- Этого мало, малыш, слишком мало. Это куча денег по меркам здешних деревень, Кэр, но долги отца... слишком велики. Там нужен сундук золота, как минимум. Серебро ценится невысоко, из него даже украшения не делают, оно, как и сталь - металл для доспехов и оружия паладинов.
«Золото?» - Кэр задумался, и мысли это были тяжелые, трудные для юного магического создания. Но когда он снова поднял голову, в глазах его не было и тени сомнений.
«Ты знаешь, что такое Великое Делание? Трансмутато Магнифика?»
- Ну, - с сомнением пробормотал Лагерт. - Я вроде что-то такое слышал.
«Это величайшее творение для каждого алхимика, результат, к которому он должен стремиться. Это преобразование неживой материи в нечто иное, акт Творения. И Пересотворения себя, - мысленный голос Кэра звучал торжественно и немного печально. - Это действо может привести к смерти или новой ступени бытия. Мой создатель... его силы не хватило, чтобы оправиться от Трансмутато Магнифика. Но свое Великое Делание он завершил. Он создал меня из тех же первоэлементов, которые требуются для создания философского камня - субстанции, способной изменить материю».
Кэр положил руки на стол, закрыл глаза и сосредоточился. Клеймо на шее разгорелось, словно вплавленные в кожу нити серебра, изменило цвет, став золотистым и погасло, а сам Кэр покачнулся и распластался по столу. По золотому столу. Паладин первым делом подхватил его:
- Кэр, что с тобой?
Тот выглядел так, словно месяц не ел и не спал, кожа побледнела, глаза обвело черными кругами.
«Золото... самый... энергоемкий материал... Я смогу еще, немного позже, ладно?»
- Не надо, этого стола хватит, - паладин отнес его на кровать. - Тебе принести поесть? Ты поспишь?
«Побудь со мной», - попросил Кэр.
- Хорошо, - паладин уселся рядом, погладил Кэра по щеке. Тот не шевелился, неслышно дышал, и только легкие движения грудной клетки говорили о том, что он вообще дышит. Лагерт подумал: каково ему быть живым философским камнем? И почему он, почти не сомневаясь, открылся перед хозяином? Ведь, будь на месте паладина кто-то другой, и даже опасность для самого Кэра (а в том, что она есть, Лагерт не сомневался) не остановила бы от жажды наживы, заставляя снова и снова делать золото. Пока не истощатся силы в этом хрупком теле.
- Вот отдохнешь, займемся очень интересным делом - будем рубить золотой стол.
«Извини. Не придумал ничего лучше. Теперь у нас нет стола», - Кэр слабо улыбнулся.
- Ну, стол можно и другой заказать. А ты глупый... Мог бы сказать, что ты умеешь так, мы бы подобрали что-то маленькое, чтобы ты так не напрягался.
«Тысячу раз по маленькому усилию - тяжелее, чем один большой выплеск силы за раз», - возразил Кэр. Краски возвращались на его лицо медленно, но верно, потом взвыл пустой желудок, требуя немедленно наполнить его пищей вовсе не духовной.
- Значит, будем рубить стол. Сейчас принесу тебе еды.
Перепелки уже снова остыли, но Кэр был благодарен и за холодное мясо и хлеб. Пять тушек двое голодных существ мужского пола умяли моментально, слегка поправив положение дел.
- Ты говорил, что хочешь научиться готовить? Вот сейчас и будем учиться. На завтрак у нас ничего нет, а можно сварить кашу с грибами и окороком, - предложил паладин.
Кэр согласился с завидным рвением, отправился в подвал за продуктами, пока Лагерт заново разжигал печь и ставил на огонь котелок с водой. Хотелось учить Кэра, чтобы он радовался, чувствовал себя нужным. А еще теперь еще больше хотелось оберегать мальчишку, ведь, прознай кто-то о его способностях, и вся великая магическая мощь не сумеет спасти его, да и все умения паладина тоже. Что уж проще: захватить человека в плен и требовать от Кэра раз за разом создавать золото? Лагерт не обольщался в человеческой природе. Надо предупредить мальчишку о том, чтоб скрывал это. На всякий случай.
Об этом они поговорили тотчас, откладывать такой разговор не стоило.
«Да, я понимаю, - кивнул Кэр, помешивая длинной деревянной ложкой кипящее варево под чутким руководством Лагерта. - Я не стану показывать это умение на чужих глазах. Я и вовсе предпочитаю не показываться на глаза кому-то, кроме тебя».
- Вот и славно. Тебя нужно беречь.
«Не отнимай мой хлеб!» - весело возмутился совершенно пришедший в себя парнишка. О недавней потере сил говорили сейчас лишь снова заострившиеся скулы и запавшие щеки.
«Кормить, как Прорву!» - решил Лагерт.
- Эй, я паладин, я воин! Это я должен всех оберегать и защищать.
«А тебя - я, - Кэр посмотрел ему в глаза весьма серьезно, без тени улыбки. - Я всегда буду беречь тебя».
- Хорошо, малыш. Только не лезь на рожон.
«Буду бить скрытно, из невидимости, и из-за твоей спины. Пусть все думают, что это ты - такой могучий», - ухмыльнулся Кэр.
- И будут меня звать на уничтожение драконов.
«Зачем уничтожать чудеснейших магических созданий мира?» - изумился парень.
- Это я для примера, малыш. Считается, что убить дракона невозможно.
Кэр промолчал, то ли не зная, так ли это, то ли не желая говорить на тему убийств. Паладин запоздало вспомнил об ограничении этого создания, которому было запрещено убивать людей.
Каша доварилась за полночь, сил ее есть уже не было ни у одного, ни у второго, хотелось немедленно лечь и уснуть. Так что в спальню они поспешили со всем пылом, и устроились на кровати вместе, так уж вышло. И Лагерт не стал противиться желанию обнять Кэра, а тот - отодвигаться.
- Сладких снов, малыш, - зевнул паладин.
Кэр сонно что-то промурлыкал в мыслях в ответ.
Глава восьмая

Утром, после сытного завтрака, умывания ледяной водой из колодца и кормления и чистки Прорвы, Лагерт взял топор и пошел издеваться над столом. Чистое золото - металл мягкий, рубить его было достаточно легко. Сначала стол лишился ножек, и Лагерт с Кэром выволокли его к сараю, где стоял чурбак для колки дров и козлы для распила бревен.
- Надо сделать из него просто золотой лом, чтоб не совсем было понятно, что это, - пояснил паладин.
К полудню у них в сундуке лежала целая куча относительно ровных кусков золота. Стол в них не угадывался совершенно. Он был огромным, массивным, с толстой столешницей и ножками, а так как стоял на кухне - то и резьбы и прочих извращений на нем не было. Получилось почти две трети сундука.
«Нужно больше золота. Или добавить серебра? А можно еще добавить камни, в лаборатории есть немного ограненных сапфиров и изумрудов».
- Думаю, что насыплем серебра и хватит, в конце концов, не я разорил земли...
Кэр просто молча принес бездонную шкатулку, перевернул ее и потряс. В сундук хлынул водопад монет, наполняя его доверху.
- Ну вот, так намного лучше. Теперь они от меня точно отстанут.
«А что такое - игорная страсть?» - вспомнил Кэр фразу из письма брата Лагерта.
- Игра в карты на деньги. Большие деньги.
«А что такое карты?»
- Ну... Это такие специальные раскрашенные картинки, точнее не объяснить.
«А... а... Ладно. Я все равно не понял, почему в эти картинки надо играть на деньгах. Это же неудобно? Если большая куча денег, они рассыплются».
- Не на деньгах, а на деньги. Победитель забирает все деньги проигравших.
Кэр задумчиво и немного растерянно почесал за ухом, подергал себя за косу и пожал плечами:
«Это слишком сложно для меня».
- Не думай. Это плохое занятие - игра в карты.
«Я понимаю. Твой отец проиграл все свои деньги. Но если ты пошлешь ему эти, он снова проиграет? Или нет?»
- Надеюсь, что ему хватит ума больше не играть...
Свое мнение Кэр оставил при себе, если оно и было. Вместо этого унес шкатулку назад, а вернулся со статуэткой ястреба.
«А он унесет этот сундук?»
- Должен, ограничения, кажется, лишь на живых существ.
Полупризрачный сокол увеличился в размерах, сцапал в огромные когти сундук и пропал.
«Ага, точно. Теперь нужно заказать стол. Плотник будет счастлив».
- На нас тут все окрестные деревни озолотились.
Кэр фыркнул и весело рассмеялся. Лагерт замер, глядя на него, любуясь изящным силуэтом в полуденном солнечном свете, искристыми глазами такого же цвета, как легендарный Философский камень в алхимических трактатах.
- Красавец ты, малыш...
Будь у паладина воспитание, подобающее отпрыску высокого рода, он сказал бы иначе, представил бы мальчишку на атласных простынях, увешанного украшениями. Лагерт представлял его на свежескошенной траве и в венке из клевера и ромашек. И хотел до одури, сдерживаясь изо всех сил.
- Пойду я... Прорву гулять выпущу, - сообщил он и сбежал.
Кэр вздохнул, картинки у паладина выходили куда яснее слов. И в тот раз, с лентами, Кэру понравилось, он сумел даже достичь пика удовольствия, чтобы смешать их семя и закрепить узы. И теперь был согласен попробовать без лент, довериться своему хозяину полностью.
Лагерт коня на луг буквально выталкивал. Глупости в голове никак проходить не желали. Вспоминались прикосновения покрытых ароматным маслом ладоней, покорные губы, раскрывшиеся навстречу, как бутон цветка, безумие на грани срыва, когда его, наконец, впустили в жаркую тесноту...
- Я точно с ума сойду, - пожаловался он Прорве.
Конь насмешливо и как-то особенно язвительно заржал, замотал головой, словно пытался донести до человека всю глупость его попытки цепляться за какие-то предрассудки.
- Ну еще ты надо мной поржи, - обиделся Лагерт. - Знаток душ и мудрый советчик. А я не привык... Он же... Он же не девушка.
Прорва снова фыркнул, задрал голову и поскакал на луг, оставляя хозяина думать в одиночестве. Лагерт отправился в башню, решив, что, может, ничего и не случится страшного от того, если они с Кэром... Парнишка валялся на траве у стены башни, на вынесенном из спальни медвежьем меху, в ромашково-клеверном венке. Голышом.
- А... - только и сказал паладин. - Обалдеть.
Кэр приоткрыл глаза, улыбнулся. Больше Лагерт ничего не помнил и не видел, кроме этой улыбки. И ничего так не хотел, кроме как поцеловать ее, снова ощутить вкус этих губ. Голову от поцелуев обносило. Земляника и лесные травы пополам с родниковой водой - и все это Кэр. Горячий от солнца бархат кожи, выгнувшееся навстречу тело. Запах знакомого масла, чуть горчащий. Легкая боль от впившихся в губу острых зубов... Лагерт рухнул в это, как в прогретую воду, с головой, на самое дно омута. И вынырнул оттуда, сжимая в объятиях Кэра, легкий, неспособный думать и почему-то очень счастливый. Судя по тому, как мокро было между ними, удовольствие было обоюдным. А судя по ровному дыханию и почти успокоившемуся биению сердца Кэра, тот задремал, прижавшись головой к плечу любовника-хозяина.
Надо было добраться хотя бы до бочки с водой. Но так было лень даже моргать. Мысли в голове тоже еле ползали.
«Вот и все, извращенец ты свихнутый. Ниже падать некуда...».
«А мы падали? - вклинился голос Кэра. - Мне казалось, что мы взлетаем. Но я готов падать так хоть каждый день».
«Я думал, ты спишь».
«Ты очень громко думаешь. И зря себя казнишь. Я этого хотел не меньше тебя».
«Я привыкну, Кэр».
«Самоугрызание откладывается? - Кэр повеселел, приподнялся на локте и беззвучно ойкнул: - Так, медведь шерстяной, сейчас из тебя шерсти немножко надергаем».
- О-о-о, - паладин рассмеялся. - Давай, начинай. Главное, аккуратней.
Медленно расцеплять слипшиеся тела было больно, так что Кэр, вздохнув, рванулся разом, в самом деле лишив паладина нескольких клочков темных курчавых волос с груди и паха. Лагерт употребил парочку выражений, не очень приличествующих паладинскому братству. Отмываться было решено на берегу Курвы, так что Кэр сбегал за полотенцами, прихватил чистые сорочки и штаны и помчался догонять утопавшего к реке паладина. Лагерт уже разлегся на любимом своем месте, напоминая диковинную русалку.
«Скоро осень», - Кэр, накупавшись до одури, свалился рядом с ним, головой на плечо паладину. В небе - безмятежно-синем, похожем на эмалевый потир, опрокинутый над миром, высоко-высоко плыли белоснежные облачка. Косые лучи солнца падали сквозь ветви, высвечивая на дне реки покрытые бурыми водорослями камни и песок, стремительные тени рыбешек, высунувшего из-под коряги клешню рака.
- Да, уже скоро. Осенний лес, кстати, замечательно пахнет.
«Мы будем охотиться? Жирные утки, упитанные зайцы и тетерева, м-м-м!» - облизнулся длинным язычком парнишка.
«Непременно будем, Кэр».

Осень наступила, как ей и полагалось в этих краях, как королева, страдающая чрезмерным мотовством: березы и осины, буки и ясени враз словно облили золотом, клены налились рубиновым светом, дубовая листва на этом фоне казалась строгими мундирами гвардии - темно-зелеными, с мелькающими в ней вкраплениями орденов-желудей. Ели, редкие здесь, казалось, насупились и наежились созревшими шишками. Кэр приносил домой то мешок кедровых орехов (где он нашел кедр? - изумлялся Лагерт), то полные руки опят, то поздние яблоки, уворованные в крестьянских садах.
От семьи никаких вестей не было, видимо, разобрались с долгами, старший сын и брат вновь стал не нужен. Это было даже не обидно, что-то такое Лагерт и ожидал. Но подспудно тлело неприятное чувство, что следующее письмо, если оно будет, уже прилетит не с просьбой о посильной помощи, а с требованием оной.
- Хоть самому от семьи отрекайся... Мол, знать вас не знаю.
При таком раскладе смотреть на гербовую ящерицу, словно в насмешку, устроившуюся на тонкой шее Кэра, было мерзко. Будто... будто магия заклеймила парня не просто собственностью, а как имущество рода эл-Авьер. И если Лагерт отречется, вдруг ящерица не сменится другим гербом? Да и какой у него тогда будет герб, если и этот перечеркнут, как и следует гербу бастарда?
Иногда он целовал Кэра в эту отметину, словно желал стереть ее с золотистой кожи. Страстно желал, или хотя бы сменить ее на что-то... нейтральное. Цветок, силуэт птицы, или хотя бы другого зверя. Да что угодно.
- Да хоть пускай там рыба будет... Но не этот символ, - говорил он.
«Ты можешь сменить его, - неуверенно заметил Кэр, перекопав все бумаги покойного создателя. - Вроде бы. Прямых указаний на то, как это сделать, я не нашел, но метка реагирует на... хм... магию, которая выплескивается во время соития».
- Думаешь, у меня в такие моменты есть мозги на отдачу приказов метке?
«Значит, просто нужно подождать, - улыбнулся тот. - Со временем ты перестанешь терять голову».
Паладин привычно покраснел и погрузился в готовку.
С каждым днем Кэр менялся, и Лагерт замечал эти изменения, что называется, постфактум. Его любовник подстраивался под него, оставаясь, в то же время, самим собой. Иногда он ребячился, носился по стенам и потолку, бегал наперегонки с Прорвой, в общем, вел себя, как ребенок. Иногда становился очень серьезным и сдержанным, читал вместе с паладином в библиотеке, спускался в лабораторию, пытался проделывать простенькие опыты, гарантированно не могущие привести к взрыву или пожару, потом показывал результаты, сияя, как солнечный лучик. Лагерт всегда его хвалил, радуясь успехам.
Осень пролетела незаметно: королева промотала все драгоценности, и ее разоренный двор с нетерпением ждал новую хозяйку, которая подарит несчастным подданным роскошные меха, ледяные сапфиры, бриллианты и серебро. Пока же лишь гвардейцы-сосны грозно щетинились иглами, остальные деревья вздымали замерзшие нагие ветви к небу в немой мольбе.
Подвал башни ломился от запасов, сарай и пристроенный к нему навес были набиты дровами, сеном, мешками с зерном для Прорвы. Для коня было устроено теплое стойло, тщательно уконопаченное мхом, с крепкой дверью, удобной кормушкой и поилкой. Наконец, пришел день, когда вышедшему кормить коня Лагерту пришлось разбивать в бочке с водой лед, щурясь на яркое солнце, играющее мириадами искр в первом снегу.
- Ну вот и зима пришла, Кэр, скоро совсем начнет холодать. Прорва, а в снегу ты купаться не будешь.
Конь нюхал воздух и фыркал.
«Он радуется, что эту зиму не надо никуда скакать в холод и снег», - пояснил Кэр. Он выскочил из башни босиком и прыгал вокруг, оставляя в снегу следы.
- Простудишься, - строго сказал Лагерт. - Как тебя потом лечить?
«Что ты, нет, не простужусь!» - Кэр рассмеялся. Прошлые две зимы он прожил в промерзшей насквозь чердачной комнатке без одежды, обуви и почти без пищи. Чтобы утолить жажду, приходилось есть снег или сосать льдинки. Добытое зверье он жрал сырым. Воспоминания уже подернулись поволокой забвения, да и были они нечеткими, ведь тогда он был не более чем животным, брошенным псом, которому приказали охранять дом, забыв снять ошейник и отменить приказ.
- Ну тогда ладно. Пойдем мерзлые яблоки есть?
«А я оставил их в леднике? Ой-ой, теперь из них только компот варить или пироги печь».
- Да нет, - засмеялся Лагерт. - С дерева дикие яблоки есть. Когда их морозом ударяет, они становятся мягкие-мягкие.
«А! Да, идем!» - обрадовался Кэр.
Вокруг башни, которую паладин теперь называл Турой, уже давно стояла защита, этот круг был почти не виден, но Кэр заметил и показал Лагерту волчьи следы: хищник унюхал Прорву, но пройти за круг не смог, покрутился рядом и ушел.
- Скоро пойдут стаей. Коня чуют. Копыта, правда, не видели - а то б бежали, поджав хвосты.
«Охота! Охота!»
У Кэра хищно разгорелись глаза.
- Да зачем тебе эти волки, малыш?
«Шкуры. Та медвежья и твое заячье одеяло слишком тонкие. Волчьи шкуры для морозов середины зимы - самое то. И я хочу, чтоб у тебя был плащ из волчьих шкур, а у Прорвы - теплая попона».
- Ну тогда да, нам нужна стая волков, пока шубы роскошные.
И волки пришли. Кэр и Лагерт проснулись однажды ночью от близкого многоголосого воя. Серые тени с горящими зеленью огоньками глаз бродили по периметру защитного купола, подвывали на лунный серп и жадно принюхивались, чуя лишь трех существ. Паладин схватился за арбалет, Кэр - за купленный на ярмарке маленький охотничий лук. Прорва в своем сарае благоразумно помалкивал, зная, что не доберутся, не смогут открыть дверь.
Первую пару роскошных красавцев они убили быстро, дальше волки заметались, затрудняя отстрел, оставив на снегу еще три тела, а после и вовсе разбежались.
- Вот незадача, - расстроился паладин.
«Ну, пять шкур уже есть, на плащ этого хватит. Но они вернутся. Волки мстительны».
- Очень буду ждать.
Волки взяли Туру в осаду. Они появлялись каждую ночь, но уже не вся стая, а лишь часть. И редко когда Лагерту или Кэру удавалось подстрелить кого-то из них.
«Нет, так дальше нельзя. Они наглеют. Пора их перебить», - решил парень. В ту ночь он не стал будить паладина, а выбрался из башни сам. Беззащитная жертва, одна, испугана - он вспоминал свои ощущения и давал зверям почувствовать запах страха. Волки собирались всей оставшейся стаей, медленно крались на сладкий запах. Кэр пригнулся, пошел медленнее, хищно выставив вперед когти. Но наружу пока все еще рвался страх и растерянность, чувства впервые оставшегося в одиночестве ребенка. Волки азартно бежали на него - наверное, тот двуногий великан упустил детеныша. Сожрать. Растерзать.
А потом завертелась кровавая карусель. Кэр больше не был слабым детенышем. Он был сыт, силен, он умел обращаться со своей магией, и она, послушная его воле, свивалась удавками, петлями, силками, душила, выдавливая из волков жизнь, пока он схватился с вожаком. Один на один, коготь на коготь, клык на клык. Вскоре осталась лишь одна проблема - как снять все эти шкуры и выделать их. Кэр слишком устал, чтобы заниматься этим. Его тело покрывали раны, затягивающиеся достаточно быстро, но все равно неприятные. А еще кровь и слюна, клочья шерсти, брррр! Требовалось срочно вымыться, и он, пошатываясь, побрел к башне.
Лагерт выскочил навстречу, босой, в одних штанах:
- Кэр!
«Все хорошо... - мысленно пробормотал тот, доползая до двери. - Я скоро восстановлюсь, не бойся».
- Ничего себе, не бояться. Где ты был?
«О, я поохотился! Я славно поохотился», - Кэр поднял голову, и паладин увидел, как гаснет огонь в сиреневых глазах. Азарт отпускал Кэра, и через миг тот, покачнувшись, упал на руки Лагерту, совершенно обессиленный и усталый. Паладин понес своего охотника сперва мыть, потом кутать в простыню – и в постель.

Днем они собрали мертвых волков, погрузили их на тележку, впрягли в нее не слишком довольного таким поворотом Прорву и отправились в деревню - получать заслуженные лавры. Как разузнал паладин, стая терроризировала окрестные деревни уже не первый год. Ну, и заодно - отдать туши скорняку на выделку. С одной-двумя, да даже тремя Лагерт справился бы сам, но с двумя десятками - нет. В деревне их сразу же горячо уверили, что сделают и меховое одеяло паладину и попону коню за избавление от хищников.
Кэр оправился от своих ран весьма скоро, на следующий же день от них не осталось и следа на его великолепной золотистой шкурке. Лагерт проверил лично. Дважды.
- Не пугай меня так больше. Проснулся - тебя нет.
«Не буду. Просто я не хотел тебя будить. И без того предыдущая ночь выдалась тревожной», - Кэр ласкал его, оглаживал лицо ладонями, ерошил коготками каштановые, с почти незаметной еще проседью, волосы.
- Теперь будет много меха. Хорошо будешь на одеяле смотреться.
«О, как и ты», - Кэр, дурачась, послал ему картинку раскинувшегося на серо-буром меху мощного, красивого мужчины, в котором паладин лишь по шрамам опознал себя.
- Это вообще не я, - с сомнением сказал Лагерт. - Что-то ты не то видишь.
«Любовь в глазах смотрящего».
- Чего? - оторопел паладин.
«Забудь. Прости».
Кэр вывернулся из его рук и умчался, схватив штаны, из спальни.
«Подожди, Кэр. Ну куда ты?»
Паладину пришлось попрыгать, натягивая штаны и сапоги, рубашку он накинул на ходу, старый плащ висел на роскошных лосиных рогах в холле возле кухни, и он схватил его, подозревая, что Кэр снова убежал босиком и не одетым к Прорве. Но в сарае того не было, да и следов на свежевыпавшем снегу тоже не было. Значит, в башне.
- Кэр, ну где ты? Кэр?
Юноша (когда он успел стать таким взрослым? таким красивым...) нашелся в библиотеке. Стоял, упершись лбом в ледяной хрусталь узкого окна, сжав пальцы на темной от времени раме.
«Я здесь...» - прозвучало очень тихо.
- Почему ты убежал?
Кэр молчал. Он просто не знал, что сказать. Да и надо ли говорить? Лагерт обнял его за пояс, поцеловав в макушку. В его руках Кэр терял способность связно мыслить, трезво оценивать степень своей нужности этому человеку. Так хотелось поверить в иллюзию, но он помнил слова паладина о том, что тому вообще-то нравятся женщины. Может быть, рано или поздно, Лагерт встретит ту, которая заберет себе его сердце. И что останется Кэру? Лишь отойти в сторону, продолжать хранить того, кого полюбил сверх магических уз. Разорвутся они, но останется это чувство, ставшее ошейником куда более надежным.
- Пойдем... Попробуем метку поменять. На рыбу.
«Зачем?»
- Мне не нравится эта ящерица.
И Кэр пошел, покорный его воле, его рукам. Паладин опять забыл про всякую магию, как изначально и предполагал.
- Такое земляничное чудо. Никаких мыслей нет.
«Пусть останется, как есть. Куда торопиться?»
С предвидением у Кэра никогда не складывалось. Но тогда ни он, ни Лагерт не могли даже представить себе, что поторопиться стоило.
Глава девятая

Весна пришла едва ли не неожиданно: в одну ночь на земле еще лежал снег, серый и ноздреватый, а наутро от него остались лишь островки под еловыми шатрами да в глубоких оврагах, Курва разлилась, затопив лес, на три свои прежние ширины, несла мутные талые воды. Пришлось пережидать, пока наводнение схлынет, и Кэр с Лагертом оказались временно отрезаны от Курвина Брода. Поэтому, когда река вошла в привычные берега, и у охранной границы появилась целая кавалькада всадников, они оба очень удивились.
- Неужто братья из Ордена пожаловали? Да нет, они б сокола с письмом прислали, - недоумевал Лагерт, облачаясь в доспех.
«Над ними штандарт с коронованной ящерицей», - заметил глазастый Кэр.
- Брат. Или отец. И то и другое плохо, но не гнать же взашей сразу, - Лагерт накинул парадный плащ и направился встречать гостей.
Гости, чтоб им провалиться, торчали за охранной границей. Уже одно это настораживало: это с какими же они намерениями явились, что та их не пропускает? Впереди, на гарцующем сером жеребце (по самое седло грязном - весна-с) восседал недовольно хмурящийся мужчина, лишь отдаленно похожий на Лагерта каштановыми кудрями и линией губ. В целом он вызывал странное впечатление: капризное выражение лица, слишком плавные жесты, слишком роскошная одежда и слишком вычурные перстни на пальцах поверх перчаток.
- Здравствуй, Корис, - Лагерт, красивый, статный, помолодевший от спокойной жизни, на фоне младшего смотрелся первым красавцем на все села.
- Здравствуй, Герти. Что это за шуточки? Мы не можем проехать!
Да, с Корисом Лагерт встречался в последний раз, когда приехал навестить отчий дом после принятия присяги. То есть, двенадцать лет назад. И брату тогда было пятнадцать. Он очень изменился, и далеко не в лучшую сторону.
- Видимо, не так чисты намерения. Защита пропускает тех, кто с добрыми мыслями посетил мой дом. Зачем приехал, еще и с отрядом?
- Разве по здешним разбойным местам можно иначе? - сморщил нос Корис. - Я приехал передать тебе требования отца. - Он сунул руку за отворот камзола и достал запечатанный конверт, небрежно протянул его брату, даже не подумав спешиться. - Так сними свою защиту. Или прикажешь нам ждать тут? В грязи и сырости?
Лагерт взял письмо:
- Езжайте в деревню, там и согреетесь, и поедите.
- Что это значит? Ты отказываешься впустить нас? Меня, своего брата?!
В голосе, и без того слишком высоком для мужчины, промелькнули визгливые нотки. Корис явно получил задание внимательно осмотреться, есть ли у брата еще чем поживиться.
- Именно так. Деревня в той стороне, - кивнул Лагерт.
Пока братец от возмущения хватал ртом промозглый весенний ветер, Лагерт развернулся и направился домой. Рядом, невидимкой, шел Кэр, он чувствовал его, словно тепло от костра, согревающее спину.
- Что ж, почитаем весточку из дома, - невесело усмехнулся паладин.
«Мне совсем не нравится твой брат. От него несет тухлятиной», - Кэр вернул себе видимость и снял с плеч Лагерта плащ.
- Жизнь в богатой семье, Кэр.
«Что пишут?»
Кэр аккуратно развесил снятые паладином латы на стойку и направился ставить в печь подошедшие пироги. Нежданные гости отвлекли его от готовки.
Лагерт пробежал письмо глазами.
- Напоминают, что паладин должен иметь лишь коня, меч и доспехи, посему мне надо отдать все имеющееся золото и серебро брату.
«А луну с неба им не надо?» - глаза Кэра гневно вспыхнули.
- Да они б не прочь, имей я луну.
«Что будем делать?» - юноша старательно оттирал руки от муки и теста, заставляя себя успокоиться и не творить глупости вроде той охоты на волков. Но как же хотелось - выследить, накинуть аркан из силы на шею неприятному хлыщу и медленно удавить. Жаль, что нельзя.
- Не знаю. Надо подумать.
Кэр потянулся к паладину, легко тронул губами щеку.
«Все будет хорошо. Они не станут торчать тут и осаждать Туру. Просто скажи, что у нас больше нет золота».
- Не поверят...
«Это разве наши проблемы? Не верят - пусть попытаются проверить. Сюда все равно им не войти».
Паладин кивнул:
- Да, ты прав. Однако просто так брат не уберется.
«Вручи ему мешочек серебра, - фыркнул Кэр. - Пусть подавится».
- Тогда точно решит, что я прячу несметные богатства.
«Значит, нечего ему вообще что-то давать. И напиши в Орден. Ты ведь уже не странствующий паладин, тебе дали позволение осесть здесь и обзавестись домом. Правило «коня и меча» на тебя больше не распространяется».
- Орден и не претендует. Поверь мне, если тут будут мои собратья, они пройдут защиту.
«Я к словам твоего отца. Ты немало для него сделал, но это не значит, что нужно влезать в кабалу на всю оставшуюся жизнь. Или... - Кэр подумал и осторожно сказал: - Или можно написать отречение. Я читал».
- Можно. Это всегда можно.
Кэр не знал, что еще сказать. Он просто вернулся к печи, пока что бесцельно переставляя с места на место миски с начинкой и скалку. Большой лист для выпечки был только один, так что пришлось ждать, пока испекутся те пироги, что уже в печи.
- Поговорю с Корисом. Если что... передам с ним отречение.
«Тогда ты останешься... кем?»
- Просто паладином.
«Это же неплохо?» - Кэр не слишком много знал о титулах, наследовании и прочих великосветских забубонах.
- Да, конечно. Просто много криков будет.
«Почему?»
- Скажут, что семью отвергаю, не ценю, ну и все такое.
«О! - с непередаваемо ехидной и язвительной интонацией протянул Кэр. - Конечно! Во сколько сундуков золота ты их не ценишь? А в какую сумму оценивают тебя они? Лагерт, очнись. Это уже давно не твоя семья».
- Я знаю, малыш, просто не хочу их видеть поблизости. Ни в каком виде.
«Тогда пиши отречение, и отвезем его сразу. И пусть убираются».
Кэр не знал, с чего его так корежит. Ему просто очень не нравился тот человек, брат Лагерта. И люди, приехавшие с ним. Ему теперь было противно, что он творил золото для них. Потом Кэр взял себя в руки и принялся думать, что золото он делал для любимого паладина, и как уж тот им распорядился - его личное дело.
Лагерт взялся за письмо, писал долго, по всем традициям, с титулами, перечислениями, от кого отрекается, как отрекается и на что именно не претендует. Вышел внушительный свиток. Запечатывать его было принято просто сургучом, но Лагерт, как паладин, имел право отпечатать на сургуче свой орденский знак, что он и сделал.

- Вот и все, теперь, как только отец это подпишет, я стану безродным бродягой-паладином.
«Рыцарем башни Туры, - фыркнул Кэр. - Я вырежу тебе новый знак на сером лабрадоре. Твою личную печать».
- Спасибо, малыш, - Лагерт притянул его к себе, поцеловал.
Кэр с жаром откликнулся на этот поцелуй, едва не забыв о пирогах.
«Вот допеку, пообедаем и поедем, да?» - устроившись на коленях у паладина, спросил он.
- Да, отдам отречение. И потом еще защиту укрепим на всякий случай.
«Я хотел попробовать, вдруг получится влить мою силу в твой амулет?»
Лагерт тряхнул головой, переспросил его. Он все это время смотрел на шею Кэра. Там издевательски поблескивало клеймо в виде коронованной ящерицы. Оно не сменилось с написанием отречения. А это было плохо.
- Надо сменить клеймо. Как угодно.
«Я же говорил, как».
- Надо попробовать.
Но прежде они занялись пирогами, потом поели и собрались в деревню. Заодно, нужно было прикупить яиц и масла.
- Только не попадайся им на глаза, малыш.
«Я буду оставаться невидимым для них, если никто не обнажит оружие. Но невидимость это тоже энергоемкое заклятье, - заметил Кэр. - И если встанет выбор ударить или остаться невидимкой, я ударю».
- Нет, лучше останься. Я паладин, меня так просто не убить... а если твое клеймо увидят, то после отречения брат заявит права на тебя. И закон будет на его стороне, пока клеймо его рода на твоей шее.
«Ты с ума сошел?! Отправить тебя одного? Их двенадцать, а ты, хоть и паладин, но не бог!»
- Какой смысл им нападать на меня, Кэр?
«Тем более, я пойду, чтоб убедиться в их добрых намерениях».
- Хорошо, идем.

Прорва был не слишком счастлив тем, что приходится тащиться по весенней грязи и ледяной реке, да еще и тащить на себе Лагерта в полном облачении, но высказал это лишь коротким недовольным всхрапом. Кэр следовал за ними на своих двоих, совершенно не проваливаясь в грязь: следы оставались едва заметные, совсем неглубокие.
Разместили прибывших в пустой избе, которую специально держали в деревне для торговых гостей, иногда наезжавших в села. Лагерт хмыкнул: вряд ли Корис остался этим доволен. Впрочем, он и в башне бы не был слишком счастлив разместиться. Комнат там было мало, впускать брата в кабинет или библиотеку не имело смысла, отдавать ему свою спальню? Тогда где будут спать они с Кэром? Да и спутников его селить было негде. Не в сарае же с Прорвой?
Корис сидел со смертельно обиженным выражением лица на лавке. Паладин вошел, грохоча подкованными сталью каблуками по полу, с лязгом прихлопнул к столешнице свиток с отречением.
- Ну и что это? - брезгливо покосился на него Корис. - Где сундуки?
- Вот вам вместо сундуков, - усмехнулся Лагерт.
- Что? - взвился маркиз. - Ты что, не читал письмо? Нам нужны деньги! И быстро!
- Сожалею, Корис, я отправил вам последнее золото, которое было у меня. Его должно было хватить.
- Но его не хватило! - снова сорвался на визг голос брата. Бывшего брата, если уж быть честным. А потом упал до шипения: - Видишь? - Корис вытянул вперед руку с перстнями. - Я вынужден закладывать драгоценности и носить фальшивки, чтобы оплатить игорные долги отца! А ты, я уверен, скопил за двенадцать лет побольше того, что отдал.
Лагерт едва не рассмеялся: он? Скопил? Каким бы это образом?
- Откуда мне было копить, если я странствовал все это время, а крестьяне платят продуктами и овсом для коня? Все, что было, я отправил герцогу. А теперь прощай.
- Постой. Что это такое? - Корис сломал печать и пробежал свиток глазами. - Чт-то? Ты... ты... ах ты, безродная дрянь!
Паладин, успевший развернуться к маркизу спиной, услышал характерный шорох стали о ножны, шипение Кэра, вскрик и удар о стену.
- Как недостойно, - он все-таки повернул голову. - Орден будет судить вас, маркиз.
Корис эл-Авьер кое-как поднялся, перебирая руками по стене, возмущенно пробулькал, указывая на Кэра, скалившего зубы:
- Это что за тварь?!
А потом он заметил клеймо.
- Мой телохранитель, - спокойно ответил паладин.
- Ошибаешься, это собственность рода эл-Авьер!
- Пока герцог не подписал документ, я к этому роду принадлежу, а еще я старше тебя, так что да, моя собственность. А что?
Формально, Лагерт был прав, и это, похоже, несказанно бесило маркиза. Но сказать или сделать он ничего не мог, только отправиться побыстрее домой, подписать рескрипт об отречении Лагерта из рода и вернуться, чтобы отобрать у него парнишку-телохранителя.
- Так что прощай, надеюсь тебя тут больше никогда не видеть, - Лагерт вышел, мысленно позвав за собой Кэра. Тот на прощанье еще разок приложил Кориса своей силой, не слишком крепко, но ощутимо. И вышел следом, снова становясь невидимкой.
«Ты в самом деле потребуешь у Ордена судить это никчемное создание?» - поинтересовался Кэр, идя рядом с Прорвой.
- Нет. Когда-то он был моим братом...
Юноша только хмыкнул, не комментируя больше никак. Но он был возмущен до глубины души, и все же сорвался, возмущенно тряхнул головой:
«Он хотел ударить тебя в спину! У него тонкий клинок, в сочленения доспеха вошел бы легко и просто!»
- Даже странно, что бы это дало ему... Ого, да у нас еще гости. Не от мира сего, смотри, таких ты точно не видел.
Около самой границы щита башни бродил еще один паладинский конь, брезгливо трогая грязные лужи копытом, словно удивляясь, что это вообще такое. Еще возле щита стояла статуя паладина опирающегося на двуручный меч. Во всяком случае, латы не шевелились.
Кэр подобрался.
«Кто это? Или что? Я не чувствую от этого почти ничего, никаких эманаций жизни, словно он не живой».
- А он почти и не живой. Это мой наставник. Вот уже сто пятьдесят лет как паладин. Источник Света, сама мудрость и благородство, вечно странствующий.
Конь подошел к ним, оглядел всех троих, потом потянулся обнюхивать Кэра.
- Это Раскат, самый задумчивый конь Ордена.
Кэр потянулся мысленно к разуму коня, первым осторожным прикосновением определяя, можно ли общаться с этим созданием. Однажды, еще когда был жив его создатель, он попытался пообщаться с псом, больным бешенством. Теперь всегда проверял, прежде чем устанавливать новую связь, «торить тропинку», как он это называл.
«Ты жаждешь приобщиться к моей мудрости, странное дитя?»
«Ой... ничего себе... - растерялся Кэр. Сознание Раската было странным образом переплетено с сознанием его хозяина, словно две нити в одном полотне. - Я Кэр, уважаемы..е».
«Рад знакомству с тобой, Кэр. Я - Терил, странствующий паладин», - латы пошевелились, сделав шаг за границу щита, словно и не заметив его.
- Наставник, - обрадовался Лагерт.
Из-под шлема прогудел голос, больше похожий на зов боевой трубы:
- Лагерт, я чую пироги!
«Он... он тако-о-ой!» - восторженно заявил Кэр, беря Раската под уздцы и ведя к башне.
«Ага», - не менее счастливо отозвался паладин.
В башне Терил прислонил к стене меч, затем снял и доспехи. Седой, мудрый и очень внушительный был у Лагерта наставник. Тот тут же метнулся греть воду и заваривать свежий отвар из «беличьего меда» и ромашки, разогревать пироги и мясное рагу, чтоб накормить его. Кэр же принялся обхаживать коня, расседлывать его, обтирать, кормить и поить. Прорва даже уступил старшему товарищу свою кормушку. Раскат отужинал быстро, после чего отошел в угол и то ли задумался, то ли задремал. Кэр накрыл его попоной, которую сделал сам из беличьих и заячьих шкурок, погладил коня по гриве, приласкал и ревниво косившего глазом Прорву, почистил седла и повесил их на крюки и, наконец, с внутренним трепетом вернулся в башню.
- Так вот, прослышав, что ты обретаешься неподалеку, я и решил свернуть, проведать, - грохотал как камнепад Терил.
- Я очень рад, наставник! - Лагерт сиял. Этот паладин заменил ему отца или, пожалуй, деда, он был строг, но всегда справедлив.
- Не скрою, Орден был опечален тем, что и ты решил осесть, но, с другой стороны, лучше уж спокойная жизнь в защите мирных селян. А я вот иду на драконье умертвие.
- Я с вами, наставник, - тут же заявил Лагерт.
«И я», - внес свою лепту Кэр, не собиравшийся отпускать своего паладина без присмотра куда бы то ни было. Особенно, на битву с извращенным порождением темной магии. Драконьи умертвия на самом деле никогда драконами не были, это были искусственные магические конструкты.
- Да куда вы, у вас, вон, дом свой уже. Смотрю, ты и жирка поприбавил уже, Герти.
- Вот и порастрясу, - упрямо наклонил голову паладин, и Кэр увидел в нем подростка, только что получившего первое паладинское посвящение и наставника.
- Ладно, помощь и впрямь лишней не будет. Звал я с собой, конечно, нашего Лучика...
Паладины переглянулись и хором закончили:
- Но вы посмотрите, какая прелесть, - и загоготали.
«Лучик - это еще один паладин, тот еще растяпа и мечтатель, - пояснил Лагерт Кэру. - Как выживает, никому неясно, даже ему, способен посреди боя с толпой нежити залюбоваться на летящую мимо паутину».
Кэр фыркнул, он тоже не представлял, как можно выжить, отвлекаясь на что-то во время боя.
«Лагерт, доставай тарелки и кубки, рагу уже согрелось»
Он уже давно научился есть за столом и пользоваться приборами, правда, пить продолжал так, как умел - лакая жидкость с помощью языка. Глотать не получалось - он сразу давился и начинал кашлять.
Ужинали в молчании, но не особо чинно - паладины себя вели довольно просто. Кэр время от времени чувствовал на себе задумчивый взгляд Терила, но старался не обращать на него внимания. Конечно, паладину было интересно, что он такое. Это понятное и простительное любопытство. Возможно, он чуял отголоски Трансмутато Магнифико, породившего Кэра. Во все века Великое Делание не являлось светлым алхимическим ритуалом, в нем использовалась кровь самого алхимика.
«Так кто же ты, странное дитя?»
«Я... я просто Кэр. Телохранитель Лагерта», - юноша бестрепетно посмотрел паладину в глаза.
«Я вижу», - Терил по-доброму улыбнулся.
Смутить Кэра было невозможно, но сейчас он ощутил некоторое волнение. Что мог увидеть в нем этот светоч добра и благородства?
- Что ж, Герти, тогда завтра и отправимся, пока эта злокозненная тварь не выбралась наружу из подземелий, в которых обитает.
«Я постелю твоему наставнику на нашей кровати? - спросил Кэр, - А мы поместимся на моем тюфяке в кабинете».
«Хорошо», - согласился Лагерт.
«Может, я лучше лягу на этом самом тюфяке и не стану вас стеснять?»
Кэр распахнул глаза еще шире, становясь похожим на изумленную сову, и немного покраснел.
«А в-вы... слышите нас?»
«Конечно, любой, кто владеет магией, услышит вас, вы ведь даже не прячете вашу связь».
«Ой!» - Кэр опустил голову, неосознанно прижимаясь плечом к своему паладину. Тот так же неосознанно обнял его.
- Так что я лягу в кабинете, - заключил Терил. - А что произошло? Я видел следы отряда всадников по дороге.
- А это заявился маркиз эл-Авьер, требовать от бедного паладина, едва успевшего кое-как устроиться на новом месте, несметных сокровищ и гор золота, - делано равнодушно отмахнулся Лагерт. - Кстати, наставник, здесь в самом деле есть настоящие сокровища! Это библиотека. Она уникальна, я некоторых книг не видел даже в Орденском хранилище.
- О, это весьма прелюбопытнейше, - возгорелся Терил.
«А давайте вы сейчас все-таки пойдете спать, а? - предложил Кэр. - А то завтра будете оба вареными, как шпинат. Библиотека никуда не убежит, честно-честно. Она на своем месте больше века располагалась и еще подождет вашего возвращения».
Паладины согласились с его правотой.

Кэр постарался сделать ложе для Терила достаточно комфортным и теплым - ночи еще были весьма холодными, а камин к утру погаснет. Он даже пожертвовал своим любимым волчьим пологом, оставил на каминной полке свечу и кувшин теплого травяного отвара, пожелал добрых снов и ушел в спальню.
- Вот, такой у меня наставник, - Лагерт явно Терилом гордился.
«Он замечательный. Правда. Ты... ты в чем-то похож на него», - Кэр сбросил рубашку и лег в постель обнаженным.
- Правда? А чем?
«Пока не могу сказать. Слишком мало времени я вижу вас рядом, чтобы сравнить и найти общие черты. Но ведь он - твой наставник, а ученик всегда перенимает у учителя что-то, плохое или хорошее, неважно. Здесь, я уверен, было только хорошее. Обними меня?»
Лагерт выполнил пожелание, прижал Кэра к себе.
- Спасибо, что спас меня.
«Без тебя не будет и меня. Может, я не умру сразу, но разум мой погаснет, если умрешь ты. Я не хотел бы снова... Я не хочу терять тебя, никогда. Лагерт, - Кэр подтянулся повыше, заглянул в его глаза: - Я люблю тебя».
- Я тоже люблю тебя, мой нечистик.
На сей раз Кэр не возразил против такого именования, просто улыбнулся и прильнул к нему, целуя. Ему хотелось не обычной, затмевающей разум страсти, а долгих, нежных, вдумчивых и чувственных ласк. Он знал, что Лагерт, в конце концов, сорвется, перехватит инициативу, втрахает его в постель. Этого ему тоже хотелось. Паладин очень старался подействовать на клеймо, изменить его, как угодно. Проблема состояла в том, что сознательное усилие нужно было приложить именно в момент наивысшего удовольствия... А он в этот момент мог только стонать, разум же отключался, оставляя его наедине со шквалом ощущений.
- Изменилось? - только и смог он спросить, когда вернулась способность думать.
«Не знаю, - Кэр распластался по постели под ним, выжатый досуха и совершенно счастливый. - Посмотри сам».
- Там... О-о-о, там любовь Прорвы. Клевер.
«Когда-нибудь он меня съест», - сонно усмехнулся Кэр. После постельных утех с паладином ему просто необходимо было хотя бы немного поспать. Он не говорил Лагерту, да и не собирался пока даже намекать на то, что происходит во время их соития. Философский камень - это гарант бессмертия, ну, или фантастического долголетия. Его можно достичь и другим путем, путем полного погружения в Свет или во Тьму. Но и Свет, и Тьма требовали платы за долгую жизнь. Кэр собирался ее своему возлюбленному подарить просто так.
- Оближет.
Кэр уже спал, и паладину пришлось самому обтереть его влажным полотном. Он тоже привел себя в порядок и снова лег, подкинув в камин еще поленьев. Укутал Кэра, обнял его и счастливо провалился в сон. Клеймо изменено, значит, вот такой у них теперь герб. Счастливый клевер с четырьмя листочками.
Глава десятая

С утра Лагерт снова убедился что клевер на месте. И что это именно клевер. Он сиял и светился, будто на него снизошла благодать. Терил, глядя на ученика, только посмеивался. Кабинет от спальни отделяла только стена, и старый паладин прекрасно понимал, что приглушенные стоны, которые слышал ночью, были не от боли. Светился и Кэр, он летал по дому, собирая провиант в путь, лечебные мази и настойки, все найденные и заряженные амулеты, смену одежды и теплые плащи.
Лагерт изучал книгу по магии, освежая в памяти все, что знал о драконьих умертвиях, ключевых точках, где они были наиболее уязвимы.
«Магический конструкт сам по себе не возникает, - заметил Кэр. - Его там, в подземелье, поставили что-то сторожить. А значит, будут еще ловушки».
«Это да. Но… значит, он там еще и охраняет что-то?»
«Что-то явно не светлое. Иначе давно уже отказало бы управляющее заклятье. Пообещай не лезть вперед очертя голову?»
«Клятвенно обещаю, малыш».
Сборы были недолгими, и не успело солнце подняться выше деревьев, паладины уже выехали к цели. Кэр сидел позади своего хозяина-любовника, хотя ему было не слишком удобно: паладин в броне занимал места больше, чем паладин без брони.
«Иди ко мне, странное дитя, мой конь побольше, чем Прорва».
Кэр покачал головой. Он лучше пойдет пешком, чем поедет в чужом седле. Даже если это предлагает любимый наставник хозяина.
«Спасибо, но нет».
- Наставник, а сколько пути?
- Завтра к вечеру прибудем. Меч-то наточил?
- Да он у меня всегда остер, вы же знаете, - смутился Лагерт.
Шуточка про меч была поначалу далеко не шуткой.
- Ой, знаю-знаю, уж как я-то знаю, - захохотал Терил.
Гонял Лагерта наставник так, как не гоняли ни до, ни после за не отчищенное и не правленое после боя оружие. Меч - это гарант жизни паладина. Он должен быть наточен, смазан и всегда под рукой.
- Так что у тебя с отцом за история вышла?
- Я написал отречение.
- Все так плохо, Герти?
Лагерт гулко вздохнул, снял шлем и еще раз вздохнул.
- Брат написал письмо, мол, срочно возвращайся, раз ты больше не странствуешь, нужен наследник, я, мол, заболел и теперь не способен. Я уточнил, мне вернуться и за ручку отвести его к целителям? А оказалось, что платить нечем за исцеление, отец увлекся игрой и спустил все состояние.
- Ну так пусть обратится в Орден, мы уж бесплатно за-ради тебя постараемся.
- Не в этом дело. Мы с Кэром отправили все деньги, что оставались от его бывшего хозяина. А вчера Корис приехал требовать еще, обвиняя меня в том, что я скаредничаю, в то время как они нуждаются.
- Вот же... выкормыш.
«А еще он хотел напасть на Лагерта», - добавил Кэр.
- На суд отдай, - предложил Терил.
- Он все же мой единокровный брат.
«Лагерт просто слишком снисходителен к родичам».
- Ну а как иначе? Матушка будет плакать, если я хотя бы заикнусь о таком.
«А когда твой отец проигрывал деньги, она не плакала? А брата на вымогательство, может, она благословила?» - Кэр едва не шипел.
- Но...
- Смертной казни все равно не дадим, выпорем и отпустим.
- Я не знаю. Может, вы и правы... - Лагерту были неприятны эти мысли, он хотел бы вообще о них забыть. - Вернемся, я крепко подумаю.
- Хорошо. Ну что, наддадим скорости?
Раскат тут же перешел с рыси на галоп, Прорва не отстал от него. Ему хотелось показать, что он - настоящий боевой товарищ своего паладина и может все. Раскат снисходительно на него поглядывал и насмешливо фыркал, мол, учись, жеребячья шея. Впрочем, долго выдерживать такой темп было не под силу даже ему, осененному благодатью Света. Паладинские тяжеловозы вообще не предназначались для долгих скачек. Так что через пару часов они снова перешли на рысь, а к вечеру решили остановиться в симпатичной рощице, уже почти просохшей и подернутой едва заметным флером зелени.
- Грязи не много, - сказал Терил. - Хорошее место. Да и магический фон тут ровный.
Кэр рванул ломать ветки на подстилку, искать сушняк, а если повезет - поймать кого-нибудь на ужин. Повезло - попался сонный и тощий заяц. Но даже из такой некондиционной добычи вышла наваристая и вкусная похлебка. Готовил в пути Лагерт, Кэр уступил ему эту привилегию со скрипом, но признавая, что сам он на костре не слишком умеет.
- Скучаю по твоей готовке, - вздохнул Терил. - Никто у нас так больше не может.
- Так вы почаще в гости наведывайтесь, наставник, - с готовностью откликнулся улыбающийся паладин.
- Ну теперь буду, непременно.
Ночь прошла спокойно и мирно, хотя Кэр, непривычный к походной жизни, долго не мог уснуть. Пока не подлез под руку Лагерта и не спрятал лицо у него на груди. Паладин обнял его, сонно шепнул:
- Спи, я рядом.
Они спали, и спал даже Прорва, но Раскат и Терил бодрствовали, ведя неспешную беседу друг с другом.
«Как думаешь, кто он, этот малыш? - Нерожденный. - С чего ты это взял? - Фр-р-р! Присмотрись сам. У него нет пуповины, как у вас, людей».
Паладин покивал, соглашаясь с верным другом. Раскат еще немного подумал.
«Но он светел, как ни странно».
«Не совсем, - хмыкнул Терил. - Я чувствую отголоски тени в его душе. Он хищник, и весьма опасный».
«Но при этом он верен нашему ученику».
«О, это - да. Связь между ними весьма крепка и обоюдна. Я удивлен тому, что Герти так относится к малышу. Я скорее подумал бы, что их отношения похожи на наставничество или сыновне-отцовскую привязанность, если бы сам не... гм... слышал, что это не так».
«По крайней мере, это настоящая любовь».
«Ты так считаешь?» - лукаво посмотрел на коня паладин. Костер, почти прогоревший, еще бросал малиновые блики от углей на белую - седую - морду Раската и отражался в его крупных карих глазах.
«Я это знаю».
«Все-то ты знаешь. Спи, старый друг. Завтра долгий путь».
Раскат согласно всхрапнул и повесил голову, засыпая. Терил иногда испытывал даже нечто сродни зависти к своему верному коню: сам он давно уже не спал, не нуждался в этом. Свет давал ему силы для существования. Он не нуждался и в пище, ел лишь когда угощали, ну, или же стряпню Лагерта, мимо которой не прошел бы и Свет Воплощенный.

Утро пришло, светлое и золотистое, разбудило прохладой Прорву, сразу же разбудившего Лагерта тычком морды. Терил и Кэр уже сидели у костерка, на котором грелась вчерашняя похлебка, вели мысленную беседу об искусстве алхимии.
Лагерт потерпал коня по морде:
- Встаю уже, встаю.
«Доброе утро, Лагерт», - Кэр всегда называл паладина полным именем. Так уж привык. Официальность обращения компенсировал его тон.
- Доброе утро. Свежесть-то какая.
«Скоро снова лето. Оглянуться не успеем - уже будет пора сенокоса», - беззвучно рассмеялся юноша.
Терил помалкивал, кивнув на приветствие. Кэр озадачил его своим видением величайшего алхимического опыта, и паладину было над чем поразмыслить.
- И будем крапиву запасать.
«О-о-о, да!» - Кэр непроизвольно поежился и почесался.
- А нечего было в самые кусты лезть.
«Зато она там такая густая и развесистая была!»
Терил прыснул, посмотрел на обоих и постучал ложкой по котелку:
- Ешьте, давайте. И в путь. К вечеру надо быть у руин крепости Норт, найти укрытие для ночевки.
- Да, наставник, - смиренно сказал Лагерт.
Вскоре они продолжили путь, стараясь успеть на место до темноты.
- Хотелось бы мне, чтобы это умертвие просто было забытым конструктом, - рассуждал Лагерт.
«Ага. И ничего не охраняло», - вставил свой медный грошик Кэр. Его драка паладинов с умертвием ничуточки не вдохновляла. Он ужасно боялся за Лагерта, теперь еще и за Терила.
- Нет, если охраняет, то что-нибудь интересное.
Крепость Норт двести лет назад была форпостом королевства, охраняя его восточные рубежи от нечисти, в изобилии водившейся в Норатанских трясинах. А в один прекрасный день великий маг-целитель Шеннар из Умбара превратил трясины в плодородную землю, и нечисти не стало. Королевство расширилось, а крепость несколько раз переходила от одного Ордена к другому. Последними ею владели некроманты. Крепость им была не особенно нужна, но паладины тоже не претендовали. Так она медленно и рушилась без присмотра и заботы. Орден некромантов вскоре обнищал, распался на местечковые гильдии. Крепость опустела совсем. То, что в ее подземельях осталось драконье умертвие, обнаружилось совсем недавно, года три назад, когда в развалинах пропал решивший переждать непогоду купец. Люди нашли его телегу с товаром и лошадь, но сам купец как в воду канул. Сперва никто не придал значения - невидаль, мало ли, кто мог утащить. Но в следующем году в руинах пропала влюбленная парочка, не нашедшая для своего свидания более удачного места. А после - ребенок. Тогда Терил и решил разведать все. Подняли старые записи и обнаружили, что аура соответствует умертвию. Честно говоря, он пошел бы туда один. Но душа, как любил выражаться Лагерт, не лежала к одиночным вылазкам. Может, потому и свернул к дому ученика - сманить с собой. Вышло, что сманил обоих. Жаль, что мальчика не оставили дома, но паладин понимал, что Кэр, взявший на себя обязательства телохранителя, не остался бы в стороне. Ничего, главное, его близко не подпускать к чудовищу.

К крепости добрались как раз к закату. Величественные руины, словно зубья рукотворных скал, вздымались над пологими холмами, усеянными деревнями и распаханными полями. Крепость располагалась на вершине каменистой сопки, поросшей вереском и чубушиной. Прошлогодняя трава глухо шелестела, и в этом шелесте слышалось предупреждение, отчетливое и явное для осиянных Светом паладинов. И не менее отчетливое для Кэра.
- Все-таки что-то сильное... - сказал Лагерт.
«Я слышу его голос, - напрягшийся и вытянувшийся в струну Кэр вцепился когтями в наплечники Лагерта. - Он зовет хозяина. Или того, кто сумеет подчинить тварь».
- Интересно, что с хозяином...
- Мне интересно, кем он был. Кэр, что это за штуковина, ты можешь сказать?
«Нет. Только то, что она сильная и очень темная. Умертвие питается от нее, значит, это не амулет, иначе он давно бы разрядился».
- Странно. Постоянный источник...
«Я читал... - Кэр потер лоб, вспоминая, благо память у него была бездонная. - Классификация всех предметов, несущих искру силы. Амулеты от первого до шестого порядка, артефактные предметы шести ступеней... Это примерно пятая ступень. Всего в мире есть шесть предметов, способных излучать Тьму так долго и непрерывно».
- Весьма любопытно, - Лагерт нахмурился. - Хорошо, что есть наставник.
- Напомни-ка мне, что за предметы? - Терил спешился и направился вверх, к развалинам.
«Корона короля-лича Эннетайла, его же меч. Посох Кровавого жреца. Коса Жнеца душ Морранго. Кольцо Госпожи. И последний из предметов, выкованный во Тьме - медальон Квентина из Орфайлы», - перечислил Кэр.
- Ничего хорошего не сулит ни один.
«Самое ужасное то, что уничтожать их нельзя, так как нарушится равновесие Сил в мире».
- Нам нужно всего лишь убить умертвие.
«Но если просто убить тварь, кто-нибудь может наткнуться на артефакт!»
- Я отвезу его некромантам.
Кэр промолчал, хотя и думал, что не зря эту вещь спрятали в безлюдной крепости. Раньше рядом с Нортом на день пути не было никаких деревень, но сейчас поля едва не под самую сопку подступают. До ближайшей деревни - полчаса пешком неспешным шагом. А если отдать артефакт кому-то из некромантов... Опасно. Все эти вещи, если верить книгам, обладали способностью влиять на разум носителя.
Лагерт покрепче взялся за меч, следуя за наставником.
«Погодите! Да постойте же! - Кэр кинулся следом, оставив лошадей. Прорва умен, а Раскат и вовсе разумен, никуда не денутся. - Разрешите мне пойти первым. Я чую ловушки!»
- Ну иди, - Терил кивнул.
- Только будь очень осторожен, малыш.
«Хорошо», - пообещал Кэр, пригнулся, пошел вперед скользящим, текучим шагом, словно зверь на охоте.
Умертвие глухо выло где-то впереди, тоскующе и протяжно. Кэру было страшно, но еще... Еще он прекрасно понимал это существо. Сам недавно таким же был. И если ему довелось провести в одиночестве лишь два года, то умертвие здесь уже две сотни лет.
«Лагерт, помнишь, каким я был летом? Умножь это состояние в сто раз. Тварь безумна, я не хочу, чтобы вы совались к ней. Я могу попробовать пробиться к ее разуму, вернее, к тем заклятьям, которые управляют ею».
«А это никак тебе не повредит?»
«Я... не знаю. Но я обещал тебе не лезть на рожон, и не полезу. Оставайтесь на месте. Если у меня не получится...»
«Я иду к тебе», - сразу сказал паладин.
Кэр промолчал. Он слушал вой умертвия, пытаясь настроиться на него, услышать ту струну, которая тянется от ошейника твари к охранному кругу. А найдя ее - перехватить. Ощущение было сродни тому, как если бы он сунул ладони в печь, на раскаленные угли, только сейчас угли были внутри его разума. Умертвие взвыло, как-то грустно и вопросительно. Кэр заворковал, успокаивающе и тихо, без слов, просто вибрирующим, переливчатым мысленным звуком. Хотя ему хотелось орать от боли. Он и орал - были бы связки, сорвал бы их напрочь за секунду. Но это помогало держаться. А еще - когти, вцепившиеся в замшелую кладку широкого прохода, ведущего куда-то в темноту и вниз. Умертвие немного утихло, ожидая. Мысли Кэра были не оформлены в слова, только в образы. Пустые ладони - «я пришел с миром». Кэр потихоньку пошел вперед, медленно и неслышно. Умертвие снова завыло, тихо и жалобно, не понимая, пришел хозяин или ему только кажется.
«Тише, тише. Все будет хорошо. Не плачь, я уже здесь. Я с тобой. Иди ко мне, вернейший из слуг».
И тварь поползла к нему по коридорам, вытягивая морду. Он слышал шелест чешуи по сухим крошащимся камням и скрежет острейших когтей, следы которых были в половину ладони глубиной. Кэр приготовился, приказав себе не испытывать ничего, кроме сострадания к несчастному, оставленному и забытому на две сотни лет. Чем-то это существо в самом деле напоминало дракона - у него даже крылья были, похожие на прозрачную стеклянистую пленку, натянутую на костный остов. Впрочем, оно все было таким, словно сделанным из полупрозрачного молочно-белого халцедона, под которым просматривались более плотные кости. В глазах полыхало багровое пламя. Он был почти разумен, но все же «почти» - еще не значит наличия разума. Хозяин... Хозяин пришел. Умертвие потянулось еще ближе. А Кэр «узнал» его. Не мог не узнать - создателем умертвия был Кахарион Анейр. Магия некроманта объединяла их, отпечаток личности создателя на сути Кэра позволил умертвию обмануться. Юноша протянул руку и коснулся сухого холодного носа твари, позволяя себя обнюхать.
«Что там, малыш?» – спросил нервничающий Лагерт. Только Терил удерживал его от того, чтобы немедленно рвануть с мечом наголо в подземные коридоры крепости.
«Все в порядке. Не иди сюда пока, подожди», - ответил Кэр. Он опасался, что умертвие, учуяв враждебный ему Свет, нападет, а сдержать его он бы пока не смог. Следовало провести полную привязку твари, дать ей почувствовать кровь и магию. Умертвие спокойно топталось рядом. Кэр поманил его нагнуться, протянул руку и вспорол свое запястье о клык твари, позволяя крови пролиться на призрачный язык, который тут же захлестнул его руку, слизывая драгоценную влагу. Алое пламя взгляда пригасло, словно угли под пеплом, мигнуло и сменило цвет. Кэр аж задохнулся, ощутив всю мощь умертвия разом, словно навалившуюся на плечи глыбу Туры. Потом все схлынуло, но теперь он знал, какой невероятной силищей обладает тварь, приставленная сторожить древнейшее сокровище. Он ошибся - артефакт был не пятого уровня, а шестого. Единственный артефакт этого класса опасности.
«Лагерт, Терил. Это Врата».
«Кажется, все немало осложнилось».
«Все в порядке. Еще немного - и я вас позову».
Теперь следовало просмотреть последние воспоминания умертвия, выяснить, зачем ему понадобились люди. Это было ужасно. Чужой разум и чужая память – это очень нелегко, особенно, если сам не так давно почти сошел с ума. Но Кэр с честью выдержал и это испытание. Тварь просто хотела крови, попробовав случайно один раз, умертвие ощутило жажду теплой влаги, несущей заряд жизненных сил. Кэру понадобились все знания, вложенные в его память создателем и почерпнутые им самим из книг, чтобы убрать эту жажду, очистить конструкт от многовековых наслоений и искажений.
«Я дам тебе имя. Отныне ты Амори. Ты должен верно охранять Врата. А я буду приезжать к тебе и кормить своей силой. Сейчас сюда войдут еще два человека. Они - друзья. Их нельзя трогать. Запомни это накрепко. В них Свет, но ты не бойся, он не обожжет тебя».
Конечно, все это он не говорил, только показывал картинками на уровне, который умертвие легко понимало. Умертвие соглашалось со всем, что говорил хозяин. Кэр, уверившись, что надежно держит контроль над ним, позвал паладинов.
«Только не обнажайте мечи».
Паладины подошли, умертвие учуяло ауры Света, заворчало, скаля клыки, но осталось на месте. Кэру пришлось долго гладить его, успокаивая, чесать длинную морду, не лишенную очарования: похоже, их создатель был все же эстетом, чураясь так любимого многими некромантами утрированного уродства. Наконец, недодракон потянулся посмотреть на паладинов без признаков агрессии и страха.
- Симпатичное создание, - отметил Терил.
«Нас создал один и тот же человек, - кивнул Кэр. - Он больше не будет нападать на людей, а мне придется раз в полгода наведываться сюда и обновлять связь. Только нужно обнести руины защитным кругом, чтобы не проходили люди. Кстати, я назвал его Амори».
Это имя можно было перевести как «белый клевер».
- Хорошо, поставим защиту, - кивнул Терил.
- А он даже... милый, - решил Лагерт.
Кэр был счастлив: то, что, как он опасался, превратится в схватку с неизвестным финалом, стало всего лишь безобидным приключением, прогулкой. Они, можно сказать, подобрали брошенную животинку, вот сейчас ей сарай подновят, чтоб чужаки не забредали... Когда круг был очерчен и активирован самим Терилом, Амори отправился сторожить Врата до следующего приезда Кэра, а они выбрались из мрачных, хоть и сухих подземелий под весеннее звездное небо, юношу затрясло крупной дрожью, у него ослабели колени, и все поплыло перед глазами.
Лагерт обнял его:
- Перепугался?
«Еще как».
Кэру не стыдно было признаваться в том, что он отчаянно боялся. Паладин улыбнулся:
- Ты вел себя очень храбро.
«Я... я вел себя как дурак, Лагерт. Мне просто несказанно повезло, что Амори - дитя магии моего создателя. Если бы это было не так, он растерзал бы меня на месте, и даже моя сила не спасла бы. На что я надеялся, когда полез туда?» - Кэр прижимался к его груди, к стальному панцирю лат.
- Не знаю, но больше никуда не полезешь.
«Ну... если ты тоже».
- Я паладин, я воин.
«А я - твой телохранитель».
На это Лагерту ответить было нечем, кроме объятий.

Переночевали они возле стен крепости, за охранным кругом. А утром, после скромного завтрака из разогретого у костра хлеба и копченой оленины, пришло время расставаться.
- Ну что ж, - Терил улыбнулся им. - Мне пора дальше.
«Но вы же приедете еще?»
- Так скоро? - огорчился Лагерт.
- Что поделать, меня зовет дорога. Но я к вам загляну еще попозже.
«Обязательно заглядывайте, когда зацветет клевер! Раскату он понравится!» - сказал Кэр.
«Люблю клевер».
Обнимать паладина, как это сделал Лагерт, Кэр не рискнул, зато его коня обнял и погладил по бархатной шее.
«Я соберу для тебя самые сладкие головки клевера. Удачи тебе в пути, красавец».
Раскат благосклонно пофыркал, подождал, пока его всадник взберется в седло, и побрел по подсохшей дороге куда-то на восток. Кэр и Лагерт проводили его взглядами, пока Прорва не ткнул обоих в плечи мордой.
- Ну что, едем, Кэр.
«Поехали. Ура, домой!»

Башня показалась Лагерту такой родной и любимой, что паладина это аж удивило. Оказывается, за немногим меньше года он успел привязаться к этому странному дому. Вот уж никогда и подумать не мог, что однажды будет жить в башне некроманта и скучать по ней, уезжая куда-то даже ненадолго.
- Дом. Милый дом. Кэр, ты рад снова вернуться?
«Да. Я вообще создание оседлое, - фыркнул тот, отправляясь чистить коня и задавать ему корм. - Это был первый раз, когда я ночевал не под крышей».
«Вот и славно, будем жить дома».
Кэр улыбнулся: было приятно слышать мысленный голос Лагерта. Не менее приятно, чем настоящий. Он прижался лицом к плечу Прорвы, замирая на пару мгновений.
«Я так счастлив, ты не поверишь».
«Верю, - не отрываясь от кормушки, пробурчал конь. - Иди уже, обнимай мое двуногое несчастье».
«Эй! Это мое двуногое счастье».
«Кому как», - философски заметил Прорва.
Глава одиннадцатая и последняя

Скандальная история с оглушительным проигрышем герцога эл-Авьер все еще была на слуху и муссировалась во всех салонах столицы. Как же, приближенные к королю люди, сливки аристократии, и такой скандал. Впрочем, не первый и, как подозревали многие, не последний в этом семействе. И вот - продолжение. Старший сын герцога, к сожалению, рожденный не в законном браке, а потому не признанный наследником и подавшийся в паладины, вместо того, чтобы спасать отцовскую честь (правда, чем - мнения расходились) написал отречение!
- Какой кошмар.
- А что ему еще оставалось делать?
- Но какой позор для семьи.
Впрочем, на этом скандал не утих, а лишь разгорелся: магистр Ордена прислал герцогу официальный вызов на суд чести.
- Как же он за паладина не заступится?
- А что герцог сделает?
Позже, после этого самого суда, стало известно (и от кого бы это?), что судили не самого герцога, а его наследника, маркиза эл-Авьер, причем, судили не абы за что, а за покушение на жизнь пока еще его единокровного брата. Герцог же отказался подписывать отречение, едва не разорвал "гнусную писульку".
- Не дождется! - гремел он. - Останется в семье! Еще он что вздумает!
К тому, что Корис пытался убить Лагерта, он отнесся равнодушно: свидетельство какого-то там телохранителя, да еще и с клеймом раба, он не счел веским.
- Корис не так безумен, чтобы пытаться убить собственного брата.
Герцогиня прижимала к глазам платочек и помалкивала. Что об этом думал и знал сам Корис - он молчал, надменно глядя сквозь паладинов и их Магистра. Не выдержал только раз, когда прозвучали слова о телохранителе:
- А эту тварь я заберу себе, он у меня в строгом ошейнике ходить будет, сученыш-ш-ш...
- Так и запомним - угрожал изъятием имущества.
Корис исходил желчью и ядом: если бы отец не заартачился и подписал отречение, он бы уже вернулся в ту дурацкую деревушку, забрал твареныша и научил его! О, как он стал бы его учить: плетью, каленым железом! Тот сапоги бы через неделю ему языком вылизывал и на коленях при господине стоял, не смея подняться. Кориса мучили странные сны с участием раба с сиреневыми глазами, он и себе не решался признаться в тех вещах, что творил в этих снах.
Еще и отец пару раз вытянул плетью за самоуправство… Да какое там было самоуправство! Смех один! И матушка смотрела мимо, словно не видя, не разговаривала с ним. Суд вынес приговор аж на третий день, двадцать плетей. Ему, дворянину! Маркизу! И паладины эти... Всыпали от всей же души. Корис страдал и жаждал поквитаться со всеми разом. Но с первым - с братом. Хотя какой он ему брат? Еще неизвестно, от кого его матушка... нет, подобные мысли дворянину не подобали. Но почему-то упорно думались. Вот вернуться бы и... Но справься еще с ним, теперь спиной точно не повернется.
Мысль нанять наемного убийцу пришла в одну из ночей, когда он долго не мог уснуть оттого, что болела поротая спина, на которую никто даже не подумал наложить исцеляющее заклятье. Корис порадовался тому, что припрятал пару кусков золота и серебро, присланное Лагертом. Найти соответствующего наемника оказалось легко, тот вопросов не задал, взял золото и сказал, что через три дня вернется. Корис повеселел, вернул себе аппетит и бодрый вид. Вот через три дня... через три дня он сможет отправиться за рабом. Уже своим. Хотя наследует паладинам Орден, но если подсуетиться, да еще и клеймо предъявить - парнишку отдадут ему.
Три дня прошли быстро. Наемник не вернулся. Маркиз сразу понял: взял деньги и смылся, тварь! Вне себя от злости, он отправился к Курвину Броду сам. Один, без спутников, в простом платье и даже без украшений. Взял с собой только кое-что, купленное за бешеные деньги у далеко не законопослушного некроманта.

- Снова гость, - удивился Лагерт, всматриваясь вдаль.
Кэр недовольно зашипел. С наемником он справился быстро, всего-то пару раз ударил силой о стену. Теперь тот сидел в подвале башни, за крепкими дверями и под замком. Ждал приезда магистра Ордена Света.
"Очередной убийца по твою душу?"
- Так нагло идет?
"Кто их знает, этих сумасшедших?"
Всадник приближался, неспешно, шагом.
Корис мог думать сейчас только об одном: он желал увидеть того, кто сводил его с ума. Эта мысль вытеснила остальные, она стала для него больше мира, больше любого иного желания. Защита башни дурных намерений не усмотрела.
- Прошел... Видимо, с добрыми мыслями.
"Я не вижу его лица из-под капюшона", - проворчал Кэр.
- Я тоже.
"Пойду, встречу", - Кэр перемахнул через чердачное окно на крышу, и у Лагерта в который раз екнуло сердце. Нет, он знал, что его малыш спокойно скачет по стенам и потолку. Но наблюдать за этим было все равно боязно.
"Только будь аккуратен".
"Ага. Не волнуйся".
Кэр спрыгнул на траву, отряхнул руки и пошел навстречу неторопливо спешивающемуся всаднику. Облачко какого-то порошка, вылетевшее из рук развернувшегося к нему человека, на секунду окутало его голову, заставив закашляться, судорожно зажимая рот и нос. Словно горящие угли в лицо сыпанули, раскаленный песок - в глаза и в глотку. Кэр ударил наугад, но слишком слабо, а больше ничего не смог, упал на колени, задыхаясь и царапая лицо и горло когтями.

Паладин заволновался через десять минут.
"Кэр?"
Он выглянул из окна, но ни всадника, ни Кэра у башни не наблюдалось.
"Кэр, где ты?"
В ответ не доносилось ни звука, реального или мысленного. Паладин рванул вниз, схватив со стойки только меч. Прорва вылетел на свист, бросив еду. Лагерт прыгнул ему на спину.
- Вперед.
Брод через Курву был только один, да и путь к большому тракту - тоже. Кто бы ни похитил его Кэра, он постарается затеряться на тракте. Но у него совсем немного форы. Прорва вперед припустил во весь опор - паладин без доспеха весил не так и много. Всадника они увидели уже на опушке леса. Тот погонял коня, перед ним на седле болтался сверток, из которого торчали босые ноги с одного конца и черная коса - с другого.
- Наддай, - прошипел Лагерт, перехватывая меч удобней. Разбираться, почему Кэр не сопротивлялся, он будет после. Может, он ранен.
Паладинский конь счел, что расстояние достаточное и пошел в атаку, как учили, поравняться и цапнуть вражеского коня за холку. Мало кто после такого продолжал бежать. Жеребчик противника завизжал от боли - он-то не был боевым конем, взвился на дыбы. Капюшон с похитителя слетел окончательно, и Лагерт узнал Кориса. А еще увидел нож, прижатый к свертку острием.
- Прочь от меня! - Корис почти шипел, и выглядел он совсем безумным.
Лагерт молча поддал под руку с ножом мечом, затем добавил брату в челюсть кулаком. Тот мешком вылетел из седла, грянувшись оземь, как куча дерьма. Лагерт перетащил сверток с Кэром к себе, принялся разворачивать плотную мешковину. Последние два слоя были испятнаны каплями крови над лицом юноши. Паладин огладил ладонью его щеку, разряжая амулет на исцеление. Глубокие царапины перестали кровоточить, но не затянулись, только потемнели по краям. Кэр сипло и редко, с трудом дышал, не приходя в сознание.
- Что это? - паладин нахмурился, затем взглянул на брата. - Чем ты его отравил?
Корис расхохотался:
- Что, не сработало? И не сработает, братец. Пусть он не станет моим, но и твоим тоже не будет.
- Говори, - паладин стиснул зубы. - Тогда оставлю тебе жизнь.
- Ты не посмеешь убить меня.
- Почему это?
- Ты же паладин, воин Света и справедливости. Жизнь презренного раба против жизни твоего брата?
- Жизнь моего возлюбленного против жизни жалкой твари. И свет разрешает пытать предателей, чтобы получить сведения. Я ведь не воин Добра.
Прорва, которому совсем не нравилось то, что смешной мальчик, который умел его слышать, дышит все тяжелее и реже, шагнул к Корису и наступил копытом ему на грудь, пока только обозначив намерение раздавить его ребра.
- Итак, говори.
- Ты все равно... х-х-х... не сможешь его спасти. Это порошок из крови проклятого единорога и слюны бешеного дракона.
- Вот как... Понятно. Теперь я смогу смешать противоядие.
Кэр захрипел, он почти уже не мог дышать, яд разъедал его гортань и легкие. На губах запузырилась темная кровь. Лагерт поспешил взобраться на спину Прорве:
- В башню.
Обратно Прорва почти летел, вытягиваясь в струну. Кажется, даже через Курву перемахнул, не замочив бабок. В башне паладин сразу ринулся в лабораторию, неся на руках Кэра.
- Пыльца... пыльца... Порошок... Святая вода. Ага, вот. Смешать, взболтать.
Руки тряслись так, что жидкости и порошки в мензурке смешивались и взбалтывались сами. Когда же до паладина дошло, что он больше не слышит хрипов Кэра, что грудь его нечистика больше не колеблется, он не поверил.
- Пей... Ну же. Выпей, - он вылил пару капель снадобья в полуоткрытые губы Кэра.
В подземелье было тихо, слышно, как бьется о каменный потолок глупая муха, залетевшая сюда по ошибке. И как лязгает цепями пленный наемник в дальней кладовой. Но не было слышно дыхания юноши.
- Кэр? - паладин нахмурился. - Кэр?
Он не мог опоздать. Не мог! Он отставил сосуд с противоядием и наклонился, вспоминая, что рассказывал ему Терил о том, как заставить дышать раненого. Как же сейчас Лагерт жалел, что у него так мало магической силы. Но там, вроде, она и не нужна? Только зажать нос жертве, то есть, раненому, и вдохнуть в его рот воздух. И еще на грудь нажимать. Паладин честно проделал все, что вспомнилось. В груди Кэра хрипело и булькало от его усилий. Он повернул его набок, и из уголка губ засочилась почти свернувшаяся кровь. Лагерт прижал пальцы к тонкой шее, исчерченной ранами от собственных когтей Кэра, уловил редкое, почти незаметное биение жилки. Еще жив! Оставалось влить в него противоядие. Выход был один - напоить из собственного рта, противоядие не яд, Лагерту поплохеть не должно. Так он и сделал. Осторожно, по каплям, вливал в его рот мерзкое на вкус снадобье, массировал горло, пока Кэр не делал глотательное движение, снова вливал. Наконец, нечистик задышал уверенно, пускай и слабо. Восковая бледность с его лица еще не ушла, и кровь все еще сочилась из уголка губ, потом он начал кашлять, избавляясь от ее сгустков. Паладин перевернул его, придерживая.
"...герт... Лагерт?"
- Все хорошо, дыши, просто дыши.
"Я виноват..."
Кэр, наконец, открыл глаза, тусклые, с багровыми от лопнувших сосудиков белками и неестественно расширенными зрачками.
- Ни в чем ты не виноват. Лежи.
"Я никчемный... телохранитель... Позволил застать себя врасплох. Снова".
- Ты не знал, просто вдохнул пыль.
Наконец, паладин увидел в действии противоядие: раны очистились и стали затягиваться. Теперь можно было быть спокойным: Кэр не умрет. Правда, сейчас его следовало перенести в постель и запретить вставать. Приказать лежать.
- Лежи. И спи. Это приказ - отоспаться.
До сих пор он не приказывал Кэру никогда. И последствий этого не знал. Сейчас же узрел во всей красе мгновенно закрывшиеся глаза, успокоившееся дыхание и умиротворенное выражение лица. Глубокий сон, как он есть.
- Вот и хорошо, - шепнул паладин, относя его на постель.
Интересно, Корис уже уполз, гнида, змея подколодная? Надо бы проверить. А потом основательно подумать о перенастройке охранного круга. А то или он выдохся, или что-то в нем нужно было поменять.

Корис никуда не уехал. Он пытался подняться, но не мог: при падении сломал обе ноги и пару ребер.
- Валяешься, тварь?
- Что, сдох твой раб? - подвывая от боли, оскалился маркиз. - Какой позор: мало того, что сам бастард, так еще и в раба влюбился!
Лагерт хмыкнул, перевалил брата через спину потерянно бродившего тут же коня.
- Объясняйся дома сам.
- Ты даже не поможешь? - Корис не был воином, и такая мелочь, как поломанные ребра и другие кости, лишала его даже малейшей способности соображать. Или он и до этого был сумасшедшим?
- Помогу, коня хлестну, чтобы нес быстрее.
Крики маркиза он слышал, пока конь не скрылся со своей ношей за ближайшими холмами.
- И чего было так визжать? Сказал бы спасибо, что жив остался, - довольно злобно пробормотал Лагерт, возвращаясь в башню.
Оставалось надеяться, что отец все-таки образумит Кориса. Надежды на это было мало, кто бы образумил самого герцога с его пагубной страстью к карточным играм. Матушка, как всегда, не станет вмешиваться. Она почему-то лишь о старшем сыне пеклась так, что считала возможным настаивать на своем мнении. А после его отъезда в Орден устранилась ото всех дел. Хотя, какое теперь ему дело до семьи герцога? У паладина есть Кэр.
Лагерт подумал, что напишет магистру. Заключить брак с Кэром ему, конечно же, никто не позволит. Это было бы вопиющим нарушением всех и всяческих традиций и правил, как светских, так и орденских. Но, по крайней мере, статус официально проживающего вместе с Лагертом дадут. Он вошел в спальню, сел рядом с Кэром, взял его руку, осторожно погладил тонкое запястье. Как так вышло, что без этого мальчишки он уже не мыслит своей жизни? Может, просто любит?
- Люблю тебя. Свет Милостивый, в самом деле, так просто...

Скандалы в семействе эл-Авьер стали даже не первой сплетней, а обыденностью. Например, кошмарный мезальянс: маркиз Корис женился на неприлично богатой, но безродной вдове из торгового сословия. Герцогиня эл-Авьер потребовала развода. Развода! Слыханное ли дело? И, что самое интересное, король ее требование утвердил. Герцог все же подписал отречение старшего бастарда, при дворе шептались, что под давлением магистра Ордена Света. Впрочем, год спустя об отреченном все забыли... кроме его матушки. Герцогиня, вступившая в Орден Света в качестве странствующей сестры милосердия, повадилась навещать Туру и сына. К немалому изумлению Лагерта, она быстро отыскала общий язык с Кэром, что было удивительно, ведь слышать его она не могла.
- Да как вы общаетесь-то, Кэр?
"Ну, я-то ее слышу, а она меня... как-то понимает", - улыбался юноша. Мать любимого паладина ему понравилась, от нее не несло гнилым нутром и протухшей совестью.
- Но как? - не понимал Лагерт.
Впрочем, надолго он об этом не задумывался: жизнь в собственном доме требовала времени и постоянной работы. Они даже небольшой огородик завели, с лекарственными травами и кое-какими кореньями для еды. А еще, еще к ним теперь часто приезжали паладины, оказавшиеся по воле судьбы неподалеку. Отдохнуть, залечить раны, с которыми не справились сразу и сами, поесть вкусной стряпни Лагерта. У Туры появилась пристройка на три гостевых комнаты и небольшая купальня. И сарай пришлось расширить.
"Клевер-то какой", - восторгался Раскат, пока Терил гонял ученика мечом по двору, не давая зарастать жирком. В соседнем стойле согласно пофыркивал Прорва, которого каждое лето теперь буквально требовали в деревенский табун. Мощный, здоровый и все еще очень выносливый жеребец стал гордым папашей аж пятнадцати жеребят.
Кэр же увлекся алхимией, а после - ювелирным делом, благо, в золоте недостатка не было, а камни иногда привозили собратья Лагерта. Из-под его рук выходили на удивление изящные и емкие амулеты. Не забывал он и об Амори, раз в полгода приезжая с Лагертом к развалинам Норта и подкармливая умертвие.

Жизнь текла своим чередом, словно тихая и сонная Курва, и Кэр, отсчитывая года, улыбался: в каштановых волосах Лагерта с момента установления их связи не прибавилось ни единого серебряного волоска, а на его загорелом лице - ни одной морщинки.
- Как же хорошо жить, - радовался паладин. - Ну что, нечистик, за грибами?
"Ну ты опять?!" - делано возмутился Кэр, собирая нехитрый перекус, мазь от комариных укусов и фляжки с водой.
- Ну, прости, - Лагерт сгреб его в объятия, поцеловал, заставив обмякнуть и почти растечься по своей груди. - Кэр. Мой Кэр.