Жизнь убежденного отшельника Курта настолько необычна и непонятна большинству людей, особенно русских людей, что мне хочется здесь о ней коротко рассказать.
На похоронах Курта его старший сын, известный шведский врач-пульмонолог, произнес довольно необычную траурную речь: "Мой отец был мизантроп! Он не любил людей, ненавидел их, избегал человеческого общества. Он предпочитал одиночество, был нелюдим. В то же время, мы, знающие его, должны признать его развитый интеллект, знание мировой литературы и культуры. Но в жизни своей он сделал собственный выбор, непонятный большинству людей- выбор в пользу крайнего индивидуализма, неприятия других ледей, человеконенавистничества! Мы не обязаны разделять его взгляды, но поклонимся его памяти! Мы ведь, несмотря ни на что, его дети!".
***
Курт вырос в Германиии, в начале 30-х годов заразился идеями нацизма, идеей исключительности арийской нации. Согласно этим идеям прародиной «арийцев» (индоевропейцев) является Северная Европа, и именно там сохранился наиболее «чистый арийский расовый тип», тогда как жители других стран являются плодом смешения «арийцев» с аборигенами. Курт стал членом национал-социалистической партии. Но он не слепо следовал призывам фашистских лидеров, а досконально исследовал идеи национал-социализма и стал их убежденным сторонником. Он читал не только Майн Камп, но изучал труды Ницше, Шопенгауэра, и чувствовал, что их умозаключения находят немедленный отклик в его душе. Ему все эти идеи глубоко импонировали. Он ходил на нацистские митинги и с упоением слушал выступления Гитлера.
С различными поручениями он не раз ездил в Швецию, где идеи нацизма были очень сильны. В одну из поездок встретил шведскую девушку, которая ему понравилась и, не откладывая дела в долгий ящик, на ней женился. В Европе уже полным ходом шла война, а Курт перебрался к своей молодой жене в Стокгольм, и устроился работать инженером. С национал-социалистической партией он не порывал, и продолжал в ней активно работать, выполняя всевозможные, возложенные на него поручения.
В военные годы с интервалом в 3-4 года рождались дети, ведь война Швеции не коснулась. Отцом он был весьма своеобразным, страшным отцом, отцом-извергом. Детей своих он не просто бил, но жестоко их избивал. Очевидно были в нем ярко выражены садистские наклонности, ведь избивать и мучить своих детей он начинал в раннем детстве, практически с пеленок. Дети его страшно боялись и жена тоже. Он всегда носил с собой револьвер, даже когда ложился спать, то ложил его под подушку.
В 1943 году, после победы Красной Армии в Курской битве, стало всем на Западе ясно, что фашистская Германия эту войну проиграет. Курт был в панике, он боялся расплаты за свое нацистское прошлое. Чтобы избежать наказания и замести следы, он даже на какое-то время приютил двух девушел-евреек, беженок из концентрационного лагеря в своем доме. Несколько лет после войны он еще жил со своей семьей в Стокгольме, но совместная жизнь у них была ужасная. Курт продолжал своих детей избивать. Старший сын, как только ему исполнилось восемнадцать лет, покинул родительский дом, и чтобы защитить своих сестру, брата и мать, оставшихся с отцом, пошел в полицию и написал на Курта заявление. Он написал о том, что отец держит в страхе всю семью и просил изъять у него огнестрельное оружие. Их совместная жизнь уже стала совершенно невозможной.
В середине 50-х годов Курт принял решение, наверное единственно правильное решение, он сделал то, к чему подсознательно стремился всю жизнь. Он купил за гроши полуразвалившийся домик в лесу, очень далеко от ближайшего жилища, оставил семью и переселился в лес. Одиночества он не боялся, ведь его учителями, нравственными наставниками были Шопенгауэр и Ницше.
Шопенгауэр писал: "Каждый человек может быть вполне самим собой только пока он одинок", "Кто не любит одиночества, то не любит свободы, ибо лишь в одиночестве можно быть свободным". "Нормальный", средний человек вынужден искать жизненных наслаждений вне себя: - в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, в обществе и т.д. и на них воздвигать свое счастье; поэтому счастье рушится, если он их теряет или в них обманывается. Его положение можно выразить формулой: центр его тяжести - вне его... Удовольствия он ищет во всем окружающем, вовне, подобно больному, надеющемуся в бульоне и лекарствах найти здоровье, истинный источник которого - его жизненная сила. ...Только гений избирает абсолютной темой своего бытия жизнь и сущность предметов, и глубокое их понимание стремится выразить, в зависимости от индивидуальных свойств, в искусстве, поэзии или философии. Только для такого человека занятие собой, своими мыслями и творениями насущно необходимо, одиночество - приятно, досуг - является высшим благом, - все же остальное - не нужно, а если оно есть, то нередко становится в тягость. Лишь про такого человека можно оказать, что центр его тяжести всецело в нем самом."
Курт переселился в лес, когда ему было за сорок и жил своей лесной жизнью еще столько же лет. Эти годы в полном одиночестве стали самыми счастливыми годами в его жизни. Перво-наперво, он перевез в лесное жилище свою уникальную библиотеку, в ней были шедевры мировой литературы. У него были патефон и пластинки с лучшими мировыми музыкальными произведениями. Днем он тяжко трудился по благоустройству своего жилища, а вечера посвящал чтению и музыке. Он писал дневники и многочисленные письма своей жене и детям. Но настоящего контакта с ними не искал, и даже тяготился, когда они приезжали его навестить. Чаще всех приезжал младший сын, Курт не выказывал особой радости, был раздражен, с ним было трудно говорить, он не терпел мнений, отличных от его собственных. Курт в запальчивости даже мог ударить своего сына или выгнать его.
Его ближайшее соседи жили от него примерно в километре, и тоже глубоко в лесу. Курт, как и раньше не расставался с оружием и завел овчарку. Он боялся и не любил людей, а они не любили его. Иногда выходил он прогуляться на большую дорогу, по которой проезжали фургоны с продуктами и там нередко встречались пешеходы. Его немецкая овчарка была всегда спущена с поводка и не раз накидывалась на прохожих. Курта это мало волновало, и возможно даже приносило ему удовольствие. Соседи Курта ненавидели его и называли за глаза "дьяволом".
В последние годы жизни к нему в лес переселилась жена. Они, как и раньше, не ладили и постоянно ругались. Точнее он на нее нападал, а она отмалчивалась и старалась уйти в сторону. В конце концов стал Курт совершенно невозможен, озлобленный, полубезумный, агрессивный. Жена вызвала "скорую" и отвезла его в больницу. Курт все рвался, грозил, и кричал, он стремился вернуться в свою отшельническую жизнь, в свой лесной "рай". Жена отказывалась его навещать в больнице, ведь все их отношения были сплошной чередой оскорблений, грубости, ненависти. Она ему этого не могла простить. Так и не удалось Курту вернуться в свою лесную жизнь, в свое гармоничное одиночество, он скончался в больнице.
***
На похоронах Курта произнес его старший сын свою знаменательную речь "об отце- мизантропе". Он всегда придерживался противоположных своему отцу крайне левых взглядов и стал членом шведской коммунистической партии. Младший же брат, тоже врач и профессор, пошел по стопам своего отца и придерживается правых националистических взглядов. Он благоустроил отцовский домик, и переселился в лес... Как-то при случае рассказал он мне эту странную историю жизни своего отца.
Существует расхожее мнение, что "нет ничего страшнее одиночества". Однако жизнь добровольного отшельника Курта это опровергает. Он был не создан для жизни в человеческом обществе,- он мучил своих близких и по-видимому страдал сам. Он чувствовал себя хорошо лишь в счастливом одиночестве, в глубоком лесу, целыми днями трудясь в домике и на огороде, а на досуге читая любимые книги, слушая музыку, излагая набегающие мысли в письмах. Письма он в конце концов отправлял, но вероятно ответа не ждал...