Кухня

Юджин Дайгон             Кухня
Сидя на кухне, возле мясорубки, забитой полу прокрученным мясом, с сигаретой в руке, он чувствовал себя несчастным и похожим на уставшего от дневного представления в цирке шимпанзе. Семейные скандалы на пустом месте, мать, пытавшаяся одновременно оставить его тем больным инвалидом, которым он был пол жизни, беспомощным, зависимым от нее и делающим ее старость не такой пустой – и добивающимся успеха в делах, вызывающим уважение, таким, каким, в идеале должен был быть его отец… Сам он считал, что отец его, скорее всего, был наркоманом и психопатом, случайным партнером его матери. Тогда он еще не знал, что никакого отца у него не было, так же, как и матери, и что он был выращен в специальном инкубаторе – если не сказать, синтезирован.
Тем не менее, он смотрел на этого пришельца, стоящего на подоконнике и похожего на помесь хамелеона с мартышкой. Пришелец пытался имитировать на себе вид за окном, но изображение размывалось, плыло и поэтому пришелец остановился на мути обложенного зимнего неба. Вид его не удивлял курильщика – после постоянных истерик матери и коллег на работе его уже мало что могло удивить. Пришелец даже не вызывал у него любопытства. Возможно, у пришельца существовали свои проблемы, от которых он сбежал из своей летающей тарелки. Поэтому пришелец не пугал курильщика. Но и не вызывал сочувствия. Неизвестно было, чему сочувствовать.

-Мби-мби-мби! – кричали за окном уже два часа подряд какие-то миниатюрные андроиды с закоротившей от малого таза до головы цепью.
Откуда-то в мой мозг передавались сигналы страха. Два часа в день я должен был бояться – кто-то назначил мне этот страх. Бояться своего инопланетного кота? Ворон, каркающих за окном? Пятилетних детей с излучателями, вызывающими ишемию сердца и тики? Всего?
Вчера я дошел до окраины города, зашел в лес и обнаружил, что там начинается окраина другого города, который должен быть в трехстах километрах от нашего. Потом реальность в виде домов и деревьев, машин и людей поплыла волнами и мне открылось, что я смотрю в положенный бескрайний лес. Сосредоточившись, я сделал шаг – и оказался в другом городе, словно и не было этих километров. Как я вернулся? На лифте, замаскированном под самолет. Я еще и в «другую страну» попал – она находилась этажом ниже. Другой язык, другое государство? Не за океаном, а через несколько сот метров переборок и ангаров. Но ночь там была. И небо – потолок с вентиляторами, оросителями, климатизаторами – держалось на башнях высотных домов. Оно было разной высоты – где выше, где ниже.
Оказалось, что все мы – пассажиры огромного космического корабля, который летит от уничтоженной в третьей мировой войне Земли куда-то к другой планете. Все мы – андроиды («люди») и все включены в одну сеть искусственного интеллекта – через дистанционные преобразователи и информационно-силовое поле, создающееся кодами, передающимися ионами и электромагнитными токами. И живем по нескольку жизней сразу, перескакивая с одной легенды на другую. У каждого из нас есть близнецы. И инопланетяне, построившие этот корабль и управляющие им, иногда появляются среди нас в скафандрах, имитирующих снаружи тело человека. Разные инопланетяне. Они пытаются спасти традиции земной цивилизации. И играют в эти традиции, как люди – в историю своих давно прошедших дней. А чтобы это не открылось, ими было придумано многомерное «двойное дно». Разные секреты, тайны, посвящения. Один из таких секретов – людей вообще нет. Есть ролевая игра других форм жизни, разыгрывающих сценки из истории погибшего мира. Длительность человеческой жизни для этих существ – как для человека отпуск в конце рабочего года. А микросхемы, чипы и структуры биоорганических процессоров в наших головах поддерживают иллюзию там, где нет декораций. И мы «ездим» в далекие поездки, даже на другие континенты, периодически существуя только в виртуальном мире компьютерной игры для детей других миров. Параллельный комплекс программ создает у тех же особей параллельный мир восприятия, в котором те же декорации и события интерпретируются по-другому. Этот параллельный мир совсем не похож на «наш», и столь же реален для нас – его «обитателей». Есть и индивидуальные миры – с колдунами, волшебством – с чем угодно. Но переходить из мира одного восприятия в мир другого восприятия нельзя. Хотя некоторым это удается. И они могут даже управлять этим регулирующим информационным полем, влияя на события постоянно рассчитываемого мира и даже на погоду на своем этаже.
Обо всем этом мы и разговаривали с пришельцем. Они развивают нас, продвигая наш прогресс по определенному плану. Мы должны развиться до их уровня, когда прилетим туда, куда несется наш многоэтажный корабль, составленный из разных миров.
Наши сознания переключаются с одной легенды на другую, едва мы переступаем порог места, где обитает наше другое «я», исполняемое одним из наших близнецов.
-Зачем это нужно? – спросил я.
-Это свойство разума, которое у вас необходимо развить, - пробулькал мой собеседник. – Вы потом поймете, зачем это нужно. Личности нет – есть только грани судьбы. Каждый из твоих близнецов, и ты тоже – пальцы на одной руке. Но ты – палец. На котором есть кольцо. Если переместить его на другой палец твоей руки, то ты перестанешь все это понимать – и уметь то, чему научился. Все это будет у другого пальца.
-Потом у третьего?
-Да.
-А зачем мы все время меняемся?
-Чтобы быть одним целым и не терять своей разностороннести.
-А зачем оно?
-Кольцо? – переспросил мой собеседник и почесал затылок хоботом-присоской. – Оно – самостоятельное существо. НАСТОЯЩИЙ ТЫ, - последние слова он произнес глухо и так раскатисто, что мне показалось – это голос самой межзвездной пустоты (или что там в вакууме на самом деле). – Кольцо – активатор. Бедным существам, втиснутым в скафандры, подобные человеческим телам, ради прихоти решившим поучаствовать  в этом спектакле, тоже нужны «врачи». Да, врачи, - он немного затруднился, но все равно обрадовался, что ему удалось подобрать нужное слово. – Все это, - он обвел щупальцем вид за окном, - большая сцена.
-А были ли какие-то люди вообще?
-Не понял? - переспросил он, вытянувшись и потемнев, отчего сразу стал похож на богомола.
-Те, под чей облик погоняют костюмы-скафандры. Те, кого имитируем мы. Мы ведь, если я правильно понял, сложные механизмы.
-Ну-у, - протянул пришелец. – Все организмы – это сложные механизмы, регулируемые на микроскопическом уровне. Жизнь вообще, - он быстро и почти по-человечески (в крайнем случае – как гоблин) посмотрел на меня исподлобья, - не то, в чем она содержится. Так что костюмы, скафандры, тела, корпуса, - он безнадежно махнул ставшим похожим на ласту щупальцем, - в принципе, одно и то же…
Пришелец поник и подтвердил, почти сонно:
-Да, одно и то же.
-Как это? – удивился я.
-Да очень просто, - пришелец почему-то начал раздражаться и заговорил быстро, словно торопился:
-Ты ведь не станешь утверждать, что вода и стакан, в который ее налили – это одно и то же? А если налили в бутылку? Снова одно и то же? А если в стакан налили кефир? Или пиво? А бутылка и стакан – одно и то же? То, что ты называешь жизнью – это просто ощущение жидкости, которая давит на стенку. Ощущение пойла в емкости… Извини за цинизм.
И он пропал, с резким щелчком, словно изображение на экране выключенного телевизора, оставив после себя запах горелой проводки и странную уверенность, что все мои любимые сериалы снимают в подвале соседнего дома, а студия столичного телеканала находится прямо у меня на чердаке.
Вероятнее всего, это был…
Механический демон, оживший в музыкальном центре, начал исполнять свою страшную музыку. Он включился сам и внезапно все окружающее стало казаться мне сложными часовыми механизмами, скрывающимися за яркими и бледными оболочками того, чем оно являлось на ощупь глаз. При проникновении зрения (или ощущении их внутреннего устройства?) все предметы и существа (даже мыши, пробежавшие по полу кухни) оказывались безликими автоматами, полными тьмы, а свет в них возникал только тогда, когда загорались специальные лампы, освещающие их изнутри. Какие-то железы в основании моего мозга выбросили в кровь новую порцию шизофринов, наверное.

-Почему я должен порезать ухо бритвой?
-Потому что твой сменный костюм  пострадал при транспортировке. А костюмы должны быть идентичны.
-Но ведь, когда я разворачиваю себя, я могу заживить любую рану…
-Да, но это после того, как ты сменил костюм, обносил его в обычном, свернутом виде себя. А пока в костюме нет тебя, он сам ничего себе заживить не может.
-А насколько идентичным?
-Полностью – иначе ты не весь войдешь в костюм, или прихватишь с собой что-то другое – оттуда, где ты находишься, когда оба костюма, и тот, из которого ты переходишь, и тот, в который ты переходишь, пусты. В принципе, сознание может перейти в тело другой массы и формы, но это будешь уже не ты – ты не будешь осознавать себя. Получится что-то другое – смесь тебя, того, что обычно бывает в этом теле (того, кто его носит) и тех макро-форм, которые доступны для ваших тел.
-Те, кто может кое-как надеть оба этих костюма?
-Да, в одном тесно, другой болтается. Приходится худеть или полнеть. И вероятнее всего, ты просто не перейдешь в другой костюм. Хотя, если придется, мигом подгонишь его под себя.
-Как?
-Тело станет более-менее идентичным твоему. Но все равно, будешь чувствовать себя «не в своем».
Мой собеседник вытянул глаз на стебельке и выглянул им из форточки.
Я посмотрел этим его глазом – во дворе детского садика дети учились правильно говорить «хрю-хрю». Это умение могло оказаться чрезвычайно важным во всей их дальнейшей жизни.
На пороге кухни возникло двое манекенов. Один из них держал в руках папку.
-Как вы вошли в квартиру? – спросил я. – Дверь была открыта?
Они не обратили внимания на мои слова.
-Это что, и есть ваш специалист по паранормальным явлениям? – спросил один манекен другого.
-Да, это он, - подтвердил второй манекен, несколько суетливо.
-А что он умеет? – первый манекен открыл папку и полистал в ней. – Сквозь стены проходит? Телепортируется? Летает до пятисот метров от твердой поверхности, дальность одного полета тысяча метров, период полу восстановления после полета пять минут?.. Дальность телепортации визуально определенная… Распад на молекулы и сбор из них спонтанно и по кодовому сигналу… Мысли я и сам читать умею! – радостно закончил он. – Можно посмотреть?
-Нужно дождаться, пока он войдет в транс.
-ЛСД? Катафренил?
-Просто уснет.
-А так просто не может?
-У меня смена начинается после полуночи, - вмешался я.
-И что, не опаздывает? – спросил первый манекен. – А сверхурочно?
-Видите ли, официально я у вас не работаю. И вообще не понимаю, кто вы такие, - объяснил я.
-Полностью секретный сотрудник, - подтвердил второй манекен. – Множественная личность.
Первый манекен вдруг посмотрел на моего предыдущего собеседника, пришельца в натуральном виде. Тот уже успел превратиться в кактус в горшке – большой кактус с двумя глазами на стебельках, которые внимательно потянулись в сторону папки. Манекен спрятал папку за спину и кашлянул.
На звук пришел собакокот и стал грызть кости в миске, и громко хлюпая запивать их сметаной. Потом он громко рыгнул и, заметив, что все смотрят на него, громко что-то прорычал. Вроде бы:
Пр-р-риятного аппетита, - и ушел, тяжело ступая. Он был не в духе.
-Он психопат, - объяснил я первому манекену.
-Кто? Кактус? – не понял манекен и вдруг заорал:
-Перестань валять дурака! Начинай работать!
И попытался схватить меня за ухо…
…но схватил только воздух. Я исчез с табуретки и появился у него за спиной. Пока он озирался, пока заметил меня, я исчез еще раз, но постепенно, вырастив у себя за спиной, в невидимом коконе, свою копию, увеличенную в два раз в одном только росте. Хорошо, что потолки высокие. Потом, когда я вышел из кокона, то рассеял меньшую свою копию.
«Для вас я сделаю исключение», - сообщил я манекенам.
Оба манекена оцепенели, глядя на мои ухмыляющиеся черты, на мои руки и ноги. А я исчез еще раз, став огромной, в пол кухни головой и заорал на них:
-Во-о-он!!!
Потом они внезапно оба очутились перед запертой дверью моей квартиры, но сами они выскочили, или их вынесла какая-то невидимая сила, они не помнили. Они не помнили даже, что вообще заходили внутрь – просто решили, что никого нет дома.
А наш корабль стремительно несся сквозь космос, к новому дому, к новой Земле.