1
Боря.
-Я убью себя! — Кричал Борис. С кухонным ножом в руках он смотрелся смешно. Мы все были навеселе. Никто не собирался спасать Борю. Гадали, куда именно он воткнет нож — в горло, в живот, в бок?
Люди такие жестокие. Особенно, когда пьяны. Особенно, когда собираются вместе. Особенно, когда кто-то смотрится смешно.
Мы не сомневались, что он все же проткнет себе что-то. Такое уже бывало. Раз в году Борис обещал нам убить себя.
Когда это произошло впервые, все испугались. Мы были на крыше. Он стал на край и прыгнул вниз. Четвертый этаж, снег, и алкоголь оставили Бориса в живых. Когда мы навещали его в больнице видно было, что расстроен:
-Не получилось... — Сокрушался Боря, держа трубку от катетера в больших своих красивых руках.
Нужно заметить, что был он человеком добрым, с юмором. Но с тяжелым характером, уточняли женщины, с которыми он спал, или те, с которыми так и не переспал, в силу обстоятельств, или все того же тяжелого характера.
- Конечно не получилось. Ты, Боря, когда оправишься, со стремянки попробуй. — Посоветовала Марина.
Марина.
-Алло.
-Привет, как ты?
- Задолбалась уже отвечать одно и то же, но, всё же — работаю, убираю, хочу спать, ребенок опять наелся земли. А ты что?
- Собираемся. Сможешь выбраться?
- Может, на следующей неделе.
- Оля вернулась.
- Да, я знаю, звонила.
- Тебе помочь чем-то?
- Чем-то мне помочь точно надо, но я пока не придумала чем.
- Когда придумаешь, набирай.
- Ох, Ванюш, если ты придумаешь раньше, сам набери.
- Окей, на связи, пока.
- Целую, пока.
Оля.
Последний раз, когда улетала из Мюнхена шел сильный дождь. Начался внезапно. Из-за него пришлось плакать исступленно. Давно уверовавшая в личную плотную связь с природными явлениями, ощущала нелепость его мрачной поддержки. Мол, знаю, как ты не хочешь улетать, пореви же вдоволь, в иллюминатор наблюдая, как образовываются лужи, яркий город превращается в серый. Как я плачу вместе с тобой.
Все из-за человека. Он бы сказал: "Так может быть только у женщины". "Так" — это когда все из-за человека.
Он говорил о непригодности женщины к взаимодействию с мужчиной, кроме такого, когда она выбирает возжелать лучшего из окружения, раздвинуть перед ним ноги, назвать это любовью и бесполезными страданиями осквернить планету по истечению срока годности очередной любви.
Казалось, что шутил.
По возвращению домой, хотелось сделаться мужчиной, дабы ощутить все прелести рационального подхода к физическому и душевному соитию между представителями полов. Или, по крайней мере, сделаться теткой, которая умеет помалкивать и держать эмоции подальше от нуждающихся. Желания не сбывались. Оля собиралась в очередную поездку.
После каждого следующего возвращения, рассказывала об удовольствии удивительной невероятности, которое она получала, пребывая рядом с мужчиной, в которого по её словам влюбилась крепко, обдуманно. Жаль было только, что приходилось мотаться к нему в другую страну.
Ваня.
Бедный поэт. В классическом представлении о бедных поэтах Ваня копырсался лет уже так восемь. Мы платили за него поочередно. Так же поочередно приносили продукты в квартиру, которая досталась ему в наследство от помершей бабули, о которой Ваня сложил два стихотворения. И первое, и второе начиналось со слов "Бабуль, ****ец, что тут творится, как хорошо, что ты решила помереть".
Так же грязно, как в жилище Вани было разве что в головах у тех, кто дрочит на детское порно или собственных родителей. То есть, жить в этой грязи он жил, но порог переступали только он, мы и еще несколько таких же бедных поэтов, как сам Ваня. Убирать он не разрешал. Мы не настаивали.
Он часто предлагал свою помощь. Скорее всего из-за того, что сам нуждался в ней на основе уже постоянной, начиная с тысяча девятьсот девяносто седьмого года.
Новых друзей не заводил. К деньгам был безразличен. К сексу был безразличен. Он вообще казался безразличным, кроме тех случаев когда из него издавалось:"Тебе помочь?"
2
Нам удавалось собираться вместе нечасто. Но мы часто делали многое для того, чтобы всё таки удалось.
Борис расстался с очередной симпатичной, эмоционально неустойчивой к его сумасбродству, барышней. Уже как год не пытался убить себя. Марина оставила дите маме. Сделала маникюр, накрасила лицо. Оля возвратилась из путешествия. Ваня оделся, не успевая выйти из запоя сделал это по пути к нам.
- Ох, как я рада всех видеть! — Расцеловывала нас по очереди Оля.
- Теперь, Олюнь, при встрече говорят: "Давай намутим". — Загреб её в свои, легко парфюмированные, крепкие мужские объятия Борис.
- Ага, и мутят теперь, чтоб ты понимала, все и всё. Фен, траву, баб, бабки. Главное — не выходить из этого перманентного состояния, а то угодишь в число пидоров. — Уточнила Марина.
- Может я гей? — Поинтересовался как-то в сторону Ваня.
- Скорее женоненавистник. Для гея ты слишком неряшлив и лиричен. Они, знаешь ли, крепкие ребята. На постоянной основе имеют дело с задницей. — Ответила Оля.
У нас было любимое заведение. Там мы и разместились в этот раз.
Наша компания привлекала внимание. Симпатичный стройный Боря, громкая язвительная Марина, нежная, под нос напевающая что-то, Оля, пьяный оборванец Ваня.
К столу за которым мы сидели подошел мужчина в очках.
- Привет.
Отвечать на приветствие мы не стали.
- Я лишь оставлю свою визитку. — Скромным движением он прикрепил себя к нашим судьбам прямоугольником бумаги, на котором кто-то из сотрудников какой-то типографии напечатал МОЗГОПРАВ ЕВГЕНИЙ и номерочек.
Ничего он не желал после этого. Ни хорошего вечера, ни связаться, ни вместе выпить. Развернулся и ушел. Визитка лежала на столе, как пыль на поверхности. Каждый из нас заметил, что она появилась, но никто не думал о том чтобы смахнуть её.
3
Прошел месяц.
Борис опять был в больнице.
- Что случилось? — Запыхавшись, промчавшись коридором хирургического отделения, спросила Марина.
Оля и Ваня сидели у входа в палату.
- Порезал грудь себе, сука, сердце может хотел извлечь, не знаю.. — Ответил сгорбившийся над телефоном в руках Ваня, не отводя взгляда от экрана.
Оля видно было, что уже успела поплакать.
- Жить будет. — Произнес Ваня, поднимая на Марину глаза.
- А ты все стишата слагаешь? — Злобно дернувшись в сторону Ваниного телефона, спросила Марина.
- Все слагаю. — Вернулся Ваня в телефон.
- У меня сил больше нет, я не могу больше... — у Оли начиналась истерика. — Зачем он постоянно это делает? — Хватаясь руками за лицо, ртом за душный воздух, слезами капала на пол.
- Еще этого не хватало.. — Успокаивала Марина Олю руками по голове, достав салфетки из сумки вытирала мокрое несчастное лицо.
4
Борю выписали. Каждый раз когда выписывали Борю, мы думали говорить с ним серьезно, но этого не получалось. Потому что он улыбался. И улыбка его было очень искренней и лучезарной:
- Не понимаю, что это было, но это, ребятки, меня так закаляет. Я становлюсь сильнее.
- Шрамы останутся, Борь...
- Но, будет это кого-то волновать только до момента моего погребения. — Продолжал он улыбаться и мы уже начинали обсуждать куда бы податься пообедать.
- Ваню нужно забрать. — Напомнила Марина. — Он в очередном запое пребывал, когда я последний раз звонила.
- Поехали.
Марина вызвала такси и мы поехали за Ваней. У Оли были ключи от его квартиры. Много лет назад пьяный Ваня вручил их Оле у нас на глазах со словами:
- Каждый раз открывая эту дверь будь на чеку. Я чувствую, что могу не справиться внезапно. Ты увидишь отвратительное и расплачешься, потому что ты плакса.
Оля тогда тут же расплакалась.
- Вань? — Мы вошли в квартиру.
Диван, на котором была пепельница, на котором был со стаканом в руках Ваня предоставил нам на рассмотрение интересную картину. Опершись головой о руку, на этом же диване сидел тот самый человек в очках мозгоправ Евгений и что-то бойко повествовал нашему другу, пока Ваня курил, запивая диалог, вероятно, водкой.
- Здравствуйте.
- Всем привет!
- Вань, ты как?
- Охуенно, Женя мне тут мозги вправляет.
- Это видно.
- Познакомьтесь, это Женя. — Предложил нам Ваня.
- А что если я не хочу знакомиться? — наклонилась Оля к Бориному уху.
- По ходу, тогда не обязательно. — Борис загреб Марину и Олю за плечи поближе к себе.
- Иван рассказывал мне о вас, очень приятно познакомиться! — Повернулся к нам мозгоправ Евгений.
- Странно, что вам приятно... — ответила Марина, забирая руку Бориса с плеча и направляясь к дивану. — Вань, можно тебя на пару слов?
- А ты тут говори, что хотела. — Уже нормально пьяненьким ответил Ваня. — Женя все уже знает!
- А что это такое ВСЕ, интересно? — спросил Боря.
- А то, что вы меня заебали! — Швырнул стакан о стену Ваня, встал с дивана и видимо хотел начать излагать какую-то пламенную речь. Стан его был напряженным, глаза выпученными, руки сжаты в кулаки.
- Вань, не нужно! Помнишь о чем мы говорили? Злость требует контроля. А ты пока не научился контролировать её, потому пойди принеси веник и совок, убери стекло. — Отчеканил мозгоправ Евгений.
Ванины кулаки обмякли, осанка испортилась под сутулостью, прикрыв глаза он выдохнул и пошел искать веник и совок.
Следует уточнить, что мы никогда не ругались. Не смотря на то, что один из нас периодически пытался покончить с собой, другой был постоянно уставший, третий то любил, то плакал, четвертый даже не пытался выбраться из нищеты и говна. Прошло больше десяти лет, с тех пор, как мы познакомились и никто из нас никогда не говорил "Вы меня заебали!"
Мы молчали. Тишину нарушал лишь шорох — Ваня продолжал искать веник и совок.
- Ты кто такой?! — Вдруг рявкнул Борис.
Человек в очках неспешно приподнялся с дивана, протянул руку и улыбаясь произнес:
- Привет. Я Женя.
5
Через какое-то время мы опять собрались вместе. Теперь нас было трое. Ваня не отвечал на звонки, поменял входной замок и обзавелся шторами. Когда мы наблюдали за ним в окна его квартиры, там не понятным образом просматривался женский силуэт в обнимку с Ваней, и подоконник теперь был уставлен красивыми горшками с цветами, а не пыльной макулатурой и бутылками.
- Нужно с ним встретиться. — С тревогой в голосе предложила Марина. — Что он мог ему сказать такого, чтобы все это начало происходить?
- Может он ему чего-то намешал в водку, ****ь! — Злился Боря.
- Ага, и его держит уже два месяца, да, Борь? — Оля тоже злилась.
- Ради Бога, давайте мы еще тут пересремся и будет вообще красота! — Попыталась образумить их Марина.
Мы решили написать Ване сообщение с просьбой дать нам номер телефона этого самого мозгоправа. Удивительно, но на это сообщение он ответил. Просто указал номер и все, ни привет, ни пока, ни сдохните, твари, я вас ненавижу.
Решили, что позвонит Марина. Она была достаточно строга по отношению к мужскому полу, да и к женскому тоже. Строга к людям в общем... и к маме, и к ребенку, и к собаке. Марина была очень строгой женщиной, с признаками феминистки высшей категории. С ребенком на одной руке, со щитом во второй, а позади развевался плащ на котором было большими буквами вышито МАТЬ ОДИНОЧКА.
Марина позвонила, они договорились о встрече.
- Я одна пойду, нечего балаган устраивать.
- Нет, пойдем все вместе!
- Если пойдем вместе, он может не захотеть говорить.
- Ты если одна пойдешь, он тоже может не захотеть.
- В любом случае, теперь мы можем с ним связаться, лучше я пойду одна, и если что наберу вас.
6
- Алло.
- Привет. Ты так и не перезвонила. Как прошла встреча? Мы вообще-то тут с Борей переживаем.
- А вы с Борей всегда переживаете. Сколько вас лет знаю постоянно переживаете.
- Марин, ты чего? И тебе наговорил что-то?
- Да, наговорил, и правильно наговорил, вы же кровопийцы сраные, покоя от вас нет. Одни проблемы от вас, ни капли радости!
- А ты не заметила, что у тебя в принципе радости ни от чего не бывает?
- Бывает, Оль, бывает, просто вы эту радость вечно своими тушками прикрываете. То тот в больнице, то ты ревешь хрен пойми почему, хоть бухарик, слава Богу, образумился наконец-то.
- Ты виделась с Ваней?
- Да, виделась!
- И как он?
- Очень, ты знаешь, преотлично.
- Я ничего не понимаю...
- А ты Жене позвони.
7
И Оля позвонила Жене. После чего Оле позвонил Борис, и Оля не ответила на звонок. И дверь Оля не открыла, когда Борис пришел в неё стучаться. Было похоже на то, что Оли вообще нет дома. А потом кто-то сообщил Борису, что Оля переехала жить не то в Италию, не то в Испанию, не то еще куда-то за бугор.
8
- Привет. Да, я помню тебя, Борис, конечно, можем встретится, завтра удобно?
Вечером Боря возвращался домой. По пути домой взобрался на крышу. Спустился с крыши, закурил. Пришел домой, взял в руки нож. Почистил яблоко. Включил фильм. Выпил снотворное.
Было так одиноко. И так хорошо.
"Самым страшным будет, если я умру во сне. Я живу один. И никто не будет смотреть на то, как я умираю. А мне бы так хотелось, чтобы хоть кто-то на это посмотрел" — Признался когда-то Борис.
Мы больше никогда не встречались.
Общие знакомые что-то рассказывали каждому из нас о нас. Мы ждали этих новостей, слушали с удовольствием, не испытывая ни малейшего желания когда-нибудь вновь повидаться.