Деспотизм матери. часть 8

 
          Клава, это ты? Здравствуй, ты не узнала меня? Это я, Нури! – молодая женщина таджичка  с радостью обняла девушку. – Какая ты стала большая, красивая, я тебя еле узнала! Сколько тебе лет, Клавочка? Подожди, не говори,  сейчас сама посчитаю, так, вы уехали от нас в 1966 году,  тебе было 16 лет. Прошло четыре года, значит тебе уже 20 лет… Как быстро летит время… - Нури с улыбкой разглядывала девушку. – Как мама, папа? Ты учишься или вышла замуж? Дети?
Клава не успевала отвечать.

    - Все хорошо, Нурихон, Мама работает, папа тоже. Как у вас, как твоя мама, брат, сноха? – в свою очередь расспрашивала девушка.
  - У нас все хорошо. Ну, рассказывай, ты вышла замуж? Не уходи от ответа, - со смехом расспрашивала женщина. Её черные, как сливы глаза светились радостью. –  У меня уже двое сыновей. Вот сейчас уже хожу с третьим. Так хочу дочку! Боюсь, что опять мальчик. Пойдем ко мне домой, я тут недалеко живу. Поболтаем, как раньше.

  - Нет, Нурихон, сегодня не могу, давай я запишу адрес, а приду в гости в следующий раз. А то мне сейчас надо домой. Я же тоже замужем. У меня маленькая дочка. Ей  уже годик! – похвасталась Клава.

  - Ну, хорошо! Только обязательно приходи вместе с дочкой, с мужем. Познакомимся  с мужем, дочка пусть поиграет с моими хулиганами, -  поцеловав на прощанье Клаву, женщина,  переваливаясь  как утка, пошла на остановку автобуса.
 
Клава долго смотрела ей вслед. Надо же, как расцвела Нуришка! А, ведь совсем недавно, четыре года назад, Клава вытащила её из петли. Вернее перерезала веревку, на которой она висела…
     …Память выхватила из своих хранилищ невеселые эпизоды жизни детей  хозяйки. Долгие три года, родители Клавы снимали у неё в аренду дом. 


      …1963 год.  Только под утро приехала тринадцатилетняя Клава с родителями  в город, в котором они должны были  жить. Разгрузили вещи. Клава с удивлением смотрела на низкие  дома. На странные глиняные дувалы( заборы).  Узкие улицы, деревянные калитки.

  - Как в средневековье попали…- думала Клава, озираясь по сторонам. Стало обидно, что из-за какого-то картежника им пришлось уехать из большого города,  бросив и дом, и любимых друзей, и Маузера.
    Старая бабушка таджичка завела их во двор и указала   на старенький домик, вплотную прилепленный к большому дому.   
 
        - Вот здесь будете жить. Располагайтесь, живите сколько хотите. Только деньги за аренду надо платить заранее, -  на чистом русском языке сказала хозяйка. Позже Клава узнала, что старуха, бывшая учительница русского языка в таджикской школе.
                «ТОЛИК». Часть 2

 
  Огромный двор был застроен глиняными домиками. В одном жила семья сына хозяйки Толипа. Но  все звали его Толиком. Невысокий, с испуганными глазами сорокалетний мужчина был всегда невеселым. Как будто тяжелые думы одолевали его.
       Мать, шестидесятилетняя властная старуха с орлиным носом, частенько поколачивала его. Прикрывая голову руками, сын что-то говорил по-таджикски, оправдывался. Только потом стало понятно, что мать не разрешает ему общаться с его бывшей женой Кумри и детьми. За что-то невзлюбив сноху, она, приложив все усилия,  развела их.

        По обычаю мусульман сын должен был жить в одном дворе с родителями. Поэтому еще заранее, до женитьбы, строился именной дом для сыновей. Но у этой старухи был только один сын. Поэтому, женившись, он жил с семьей  в доме, который сам строил  с покойным отцом. После развода мать Толика старалась прогнать сноху, выжить из двора,  но так как у них было трое детей – две дочери и сын, она не могла  выгнать их из  дома, в котором они жили.
 
      Каждое утро, встав посреди двора, бывшая свекровь, начинала с площадной брани  и проклятиями, которые она посылала на голову бывшей невестке.
     - Опять началась утренняя речёвка! – возмущалась  по утрам Клава. – Как можно каждое утро так ругаться? Даже поспать не дадут!
         Кумри терпеливо молчала, собираясь на работу. Работала она на кондитерской фабрике, недалеко от дома. Но властная старуха была уверена,  что на работе невестка с кем-то гуляет, поэтому  обзывала её самыми последними словами.
 
      - Проститутка! Гулящая! И как только на твою голову не посыпятся  все камни мира!  Нагуляла своих выродков и думаешь, я поверю, что это дети моего дурака сына! Чтоб ты сдохла, как собака под забором!  -  кричала она на таджикском языке.  И это, не весь перечень оскорблений, которыми она награждала ни в чем неповинную женщину. Клава всегда поражалась выдержке Кумри. Она  всегда хранила молчание.
  Мама часто просила папу снять в аренду другой дом. Но папа почему-то все медлил.

   - Потерпи, Леночка. Я подал заявление в горисполком, нам должны выдать квартиру. Да и здесь удобно. Близко на работу и мне и тебе. И Клаве  -  школа совсем рядом.  Нас же эта старуха уважает, никогда грубого слова не сказала. Тяжело ей было растить детей одной. Вот, наверное, и стала такой жестокой и сварливой.
Однажды старуха вызвала папу на улицу.
 
   - Саша, пожалуйста, устрой  моего сына  на работу. Ты работаешь в прокуратуре, у тебя связи. Найди ему  что-нибудь, а? А то его выгнали с магазина за пьянство. Он же дурак, пьет. Если не найти ему работу, то он совсем сопьется. – хозяйка сверлила отца своими ястребиными глазами.  –  Саша, только тебе скажу… Хочу его женить. Нашла ему невесту, хорошую. Она никогда еще не была замужем, хоть ей уже 30 лет. Умная. Её сестра – депутат местного совета. Через неделю пойду сватать. Я уже разговаривала с сестрой.
 
     -  Может лучше помириться вам и соединить их?  Как никак,  трое детей. Да и Толип, я вижу, до сих пор жену любит. – Увидев реакцию старухи, папа понял, что влез не в свое дело.
  - Пока я жива, никогда его ноги не будет у неё дома! Земля перевернется, чем я разрешу ему жить с этой проституткой!
 
      Хозяйка резко встала, накинула на голову огромный черный платом и быстрым шагом пошла к себе домой. Через несколько дней  отец дождался Толика. Тот пришел уже поздно вечером. От него сильно пахло перегаром. Одежда, в которой он ходил, была грязной, помятой.
      - Толик, давай посидим, попьем чая. – Толик присел рядом с отцом на топчан ( деревянная кровать). - Есть у меня к тебе разговор,  – после небольшого молчания заговорил папа. -  Толик, как ты думаешь, если я за тебя поручусь и устрою тебя чайханщиком в чайную, ты не подведешь меня?
 
     - Что мать просила, да? Она мне всю жизнь сломала, Саша. Грех так говорить, пусть Аллах  меня накажет, но я ненавижу свою мать! Понимаешь, Саша, я её ненавижу! – повторил он. –   Я уже ничего не хочу. Даже жить не хочу! Я люблю свою жену, детей. Она у меня такая хорошая, ты же видел? Красивая, я её еще девушкой полюбил. Без разрешения я женился и привез её из армии. Там я познакомился. Так получилось, что она забеременела и родила дочку. Мы очень любили друг друга. У неё  никого нет, она детдомовская, -  глаза его затуманились,- она сама толком не знает кто она по национальности.  Скорее всего  Кумри не таджичка, посмотри какие у неё голубые глаза. Сама беленькая, глаза, как два озера. А смеется, как колокольчик! А мать нам не дает жить. Я не могу без нее. Вот уже сколько лет мы с ней встречаемся у моего друга, он русский. Спасибо ему.  Мать думает, что дети нагулянные, а они все от меня. Я её люблю, понимаешь, Саша. -   По лицу взрослого мужчины катились крупные слезы.

    Через несколько дней Толик стал работать в чайхане -  чайханщиком.  Работа была трудная, целый день на ногах. Дав обещание папе, бросил пить. В чайную собирались все аксакалы города. На больших  топчанах, накрытых красивыми шерстяными коврами,  стояли столики. Несколько пиалок и небольшие чайники с ароматным зеленым чаем, дополняли  этот восточный колорит.
   До самого позднего вечера сидели убеленные сединами  старики  в чайхане. Общались, рассказывали байки, делись новостями, прихлебывая  ароматный чай. Вода, вскипяченная  в титане на дровах, слегка попахивала дымком. В этом и была  изюминка этого волшебного напитка. 
 
      Толик, уставший от четырнадцатичасовой круговерти,  поздно возвращался домой и обессиленный валился на кровать. Доходы от чайханы все увеличивались. Часть денег Толик отдавал матери, а часть – тайно, прятал от матери.
  Однажды утром родители и Клава проснулись от громкого скандала. Кричал Толик. В ответ ему так же громко ругалась  его мать. Ничего не поняв спросонья, отец выбежал из дома.
 
   Оказалось, невеста, которую сосватала мать сыну, была инвалидом детства. Ступни обеих ног были у неё повернуты внутрь. Поэтому она шагала колесом. Маленькая, черненькая с узкими насурьманенными глазками, она была очень некрасивой. Многочисленные  шрамы от угрей еще сильнее уродовали её лицо. Толик только накануне, случайно,  увидел свою невесту. От возмущения он впервые накричал на мать.

         Папа тоже несколько раз видел эту женщину. Но никогда не думал, что именно
её и сосватала мать своему Толику. Но, как понял отец, она была из очень богатого рода. Сестра, занимала высокий пост в горисполкоме и была депутатом местного совета трудящихся. На это и купилась корыстолюбивая  старуха.
     Но, несмотря на отчаянье в глазах сына, несмотря на его мольбы, мать была непреклонна.
 
        У мусульман  решения  родителей не оспариваются. Никто из детей не имеет право без согласия  родителей  жениться или выходить  замуж. Конечно, сейчас, уже в двадцать первом веке, возможно, законы немного смягчились…


 …Через месяц сыграли свадьбу. Теперь Толик жил в большом красивом коттедже.
    Прошло полтора года. У Толика и его второй жены родилась дочь. Часто они приходили к матери в гости. Приносили ей мешками продукты, овощи, рис, коробками хлопковое масло. Жена Толика работала заведующей продуктовой базой. Толик стал ездить на машине, которую купила ему жена…
     Но глаза мужчины по-прежнему были грустными. Часто глаза его с тоской смотрели на окна, где жила его первая семья.

  Однажды рано утром  жена прибежала спозаранку к свекрови и возмущенно стала кричать. Мать, нахмурив брови, сверлящим взглядом смотрела на сноху.
   Из разговора Клава поняла, что Толик не пришел ночью домой. На работе его тоже не было. Машина стояла возле чайханы, но дверь  была закрыта на замок.
   Нури, сестренка Толика, заспанная  вышла из своей комнаты. Пряча глаза, она испуганно лепетала:
 
  - Мама, не волнуйтесь, с ним ничего не произошло. Вчера он приходил и сказал, что уезжает далеко. Чтобы вы его не искали. Он сказал, что не приедет домой. А ей, - она кивнула на жену Толика, - он еще вчера сказал ей три раза  - талак* Она врет, что ничего не произошло.
 
    Мать подбежала к дочери и наотмашь ударила дочь по лицу.
      - Дрянь! Почему ты не сказала мне вчера, что   твой брат – идиот,  уезжает? Ты что с ним заодно? 
 Она схватила дочь за волосы и поволокла ее домой.
 В этот же день она узнала, что и Кумри с детьми тоже исчезли. 
Позже мы узнали, что Толип  со своей первой семьей уехали из республики к своему другу.

• Талак - как только муж обращается к своей жене со словами талак (развод), развод вступает в силу. Также не имеет значения, было произнесение данных слов намеренным или непреднамеренным, сказал это мужчина всерьез или в шутку. Во всех случаях происходит развод.

 
           «Дочь Нури». Часть 3.
                (1966 год)
 
После того, как сын уехал от матери в неизвестном направлении, всю ярость деспотичная старуха обрушила на дочь Нури. Красивая двадцатилетняя девушка без разрешения матери не могла выйти даже из дома. Мать дожидалась, когда же дочь закончит медучилище, чтобы пристроить её замуж. Несмотря на то, что сваты зачастили к ним в дом, старуха  всем отказывала. Она искала выгодную партию.

  Нури ходила сама не своя. Однажды, поздно ночью она в слезах пришла к Клаве.
    - Ты не спишь? Пойдем на улицу, а то мне так плохо. Я никак не могу уснуть.
   Ночь была лунная. Девушка, боясь, что их может услышать мать, повела Клаву  в самое  отдаленное место в саду. Здесь было так чудесно. Несмотря на то, что стоял апрель  месяц,  температура воздуха была уже почти летней.   Все вокруг цвело. Белыми лепестками была усыпана вся земля вокруг вишневых деревьев, яблонь, персиков. Многолетние  абрикосовые деревья с широко раскинутыми ветвями стояли как великаны. Они словно охраняли  эту красоту природы. Тихо, переговариваясь между собой,  шелестела листва

  -  Все, Клава, садись, - прошептала Нури. – Сюда мать точно не придет. Не догадается. В случае чего,  мы скажем ей, что захотели спать здесь. Вон и курпача ( узкий матрас), и подушки. 
 - Ну, говори, Нуришка, что за дела у тебя. Время уже позднее, спать же охота.

  Почти до утра рассказывала девушка о своей любви к другому парню. С горящими глазами, она вспоминала, как познакомилась с Мамаджаном.  Красивый, высоченного роста кучерявый парень понравился ей с первого раза. Он учился на фельдшера, а Нури – на акушерку. Но они часто сталкивались друг с другом в перерывах между лекциями.

      Нури была тоже очень красивой. Огромные, как черные сливы глаза, в обрамлении очень длинных  ресниц сводили с ума парней. Девушка часто ловила их восхищенные взгляды.
       Мамаджан сразу заметил эту длинноногую красавицу. Девушка  была на втором курсе, когда он подошел к ней с букетом алых роз. И Нури, заглянув в его глаза, пропала. Она ложилась спать с его именем и просыпалась утром с щемящей радостной тоской. Не могла понять, почему его образ постоянно преследует её. А когда поняла, что это возможно и есть любовь, сердце  замирало  от счастья.
 
        - Я его так люблю, Клавочка!  И он тоже очень любит меня. Знаешь, однажды он попросил разрешения  поцеловать меня. И я ему разрешила. Он обнял меня, и у меня закружилась голова. А потом он стал меня целовать. Это такое волшебное чувство. Я словно куда-то улетела. Так было сладко и хорошо!  Я бы с ним стояла так, всю жизнь! Клава, скажи, что мне делать? Мать хочет меня выдать замуж, как только я закончу учебу. Она уже присмотрела какого-то парня. Я его даже не видела ни разу. Завтра принесут его фотографию.

     Глаза девушки снова заблестели. Под лунным светом они горели как два огромных светлячка.
 - Какая же она красивая, -  подумала Клава. - Тоже будет такая же несчастливая, как её брат. Почему они так слушаются мать? Она же чудовище! – мелькнуло в голове у Клавы.
      - Клава, ну подскажи, что мне делать? – чуть ли не рыдая, повторила Нури. – Я лучше повешусь, или утоплюсь, но, за другого  замуж не пойду!
      - Ну и глупо вешаться из-за своей трусости! Если любите друг друга  надо бороться за свою любовь!  Вон посмотри, как твой брат бросил вызов  матери. Теперь, я уверена, что он счастлив.  Я бы боролась за своего парня. Не знаю, но это мое мнение.
 
     - Клава, а тебе никто еще не нравился? Ты никого не любила? Вообще-то ты еще маленькая, только в девятом классе. Тебе, конечно, не понять меня.
       Клава хотела рассказать ей про Влада.  Что она знает об этом чувстве уже три года. Но она промолчала.

   Только под утро девушки тихо проскользнули к своим кроватям. Клава еще долго думала о Нуришке, о Владе.
   - Вот дурочка, зачем топиться или вешаться, когда можно просто убежать со своим парнем. А потом, поставить мать перед фактом. И никуда бы она не делась. Как миленькая разрешила бы пожениться им. - уже засыпая, подумала Клава.
 
   Прошла весна, затем лето. Настала осень.  Нури закончила медучилище, получила диплом. Все чаще она ходила  с заплаканными глазами. Несколько раз Клава видела, как мать бьет дочь по лицу, оскорбляя её.
     Однажды, возвратившись после школы домой, Клава удивилась тишине. Во дворе никого не было.  Хозяйка очень редко оставляла дом без присмотра.   
 
      - Интересно, куда это все подевались? – девушка пожала плечами.   Но гадать и думать было некогда.  Скоро семь часов вечера. Вот-вот  должны были прийти родители с работы. Клава быстро переоделась и стала готовить ужин. Поставила на газ чайник, нарезала мясо, лук, почистила картофелины и стала готовить жаркое.
     Во дворе раздался плач Нури. Клава выглянула из окна. Мать волокла свою дочь за косы. Девушка семенила за матерью, просила отпустить её. Кричала, что ей больно.
 Но напрасно. Старуха, накрутив длинные косы себе на руку, волокла её домой. В другой руке она несла большой узел. Очевидно, это были вещи Нури.
 
    - Я тебе покажу любовь! Ишь, чего надумала, от матери убежать. Один убежал, пусть Аллах его покарает, а теперь и ты надумала! Никогда этому не бывать. Я лучше   сама убью тебя. Опозорить захотела свою мать! – с этими словами  она с силой  толкнула дочь в дом и закрыла дверь  на ключ. – Будешь сидеть теперь под замком. Попробуй только выйти из комнаты!
 
  Клава  рассказала  родителям обо всем  что увидела:
   - Папа, вы должны помочь Нуришке. Представляете, её насильно хотят выдать замуж!  Как она будет жить с человеком, которого ни разу не видела? Она же любит другого. – возмущалась девушка.
    - Клава, ты еще слишком юна, поэтому так категорична. У каждой нации свои законы. И мы не вправе вмешиваться в их семейные дела. Вот если бы мать  избивала бы её, я бы вмешался. А тут дело очень щекотливое, тонкое. Не вмешивайся, сами разберутся. Они же родные – мать и дочь…

    Поужинав, Клава хотела зайти к Нури, но дверь была заперта. Девушка тихо постучала.
  - Нуришка, это я Клава. Как ты там? Подойди к окну, поговорим.
  - Клава, найди, пожалуйста, ключи. Открой меня, а то мать уже дала согласие на мою свадьбу. Через неделю меня хотят выдать замуж. Я должна убежать. Я не выйду за него, я лучше умру, – плакала несчастная девушка.

    Утром, часам к девяти,  Клава проснулась от какой-то неясной тревоги. Быстро вскочила и побежала к Нури. Под окном валялись осколки стекла. На земле были видны капли крови. Очевидно, девушка поранилась, когда выбиралась через разбитое окно.
   Следы крови вели в сарай. Клава со страхом взглянула на закрытую дверь. Вбежав в темное помещение, она не сразу увидела девушку, которая уже хрипела на веревке. Клава закричала. Но дома никого не было. Родители ушли на работу. Мать Нури готовилась к свадьбе и куда-то рано ушла со своей сестрой.
 
       От страха Клава не знала что делать. Тут она увидела серп, которым косили траву. Схватив его, она забралась на стул и стала перерезать веревку. Слезы застилали  её глаза. Наконец, после усилий, ей удалось освободить Нури. Тело девушки мешком свалилось на землю. Клава освободила её шею от веревки, ровно уложила её  и стала делать ей искусственное дыхание. Наконец  девушка сильно  закашлялась и медленно открыла глаза.
 Тут на пороге появилась старуха.  Увидев Нури на земле и сразу сообразив, что произошло, она с презрением посмотрела на дочь и ни слова не говоря. вышла из сарая.

    - Надо вызвать скорую, - закричала Клава. – Вы мать или кто? Почему вы такая жестокая! Ваша дочь чуть не покончила с собой, а вы даже не подошли к ней. Вы чудовище, а не мать!
 - Не твое дело, соплячка! Ты еще будешь меня учить. Не хочет жить, пусть умирает. Не надо никакую скорую, не вздумай, поняла. Иди домой к себе и не вмешивайся.
      Через неделю сыграли свадьбу. Жених, молодой парнишка, был собой очень хорош.  Он медленно открыл накинутую на невесту вуаль и нежно посмотрел в её  заплаканные глаза. По обычаю, девушка должна была лить слезы, потому что её увозили в другой дом…

  - Значит, Нуришка забыла своего Мамаджана и полюбила своего мужа, - подумала Клава, провожая взглядом беременную женщину. -  Правильно говорят: стерпится – слюбится…

           30.05.2015.