Не повернётся время вспять...

 

               
                Лишь бы песня моя не смолкала
                ни сейчас,
                ни потом.
                Валерий Басыров





Хрипит закат, в крови утопленный,
и пепел сеется у звезд…
Через столетья слышу вопли я
горящих киевских берёз.

И вижу лица я надменные
моих прапрадедов-татар,
а рядом пленники согбенные:
и  стар и млад, и млад и стар…

Над церковью над Десятинною
давно завис вороний грай.
Конец. Безудержной лавиною
растоптан Ярослава край.

Но почему такой усталостью
подёрнут властный взгляд Бату?
Его мечта не знала жалости,
мечом он подгонял мечту.

Глаза спокойным безразличием,
как сном, напоены его.
В погоне вечной за величием
всё получил — и ничего.

К ногам владыки сносят воины
иконы, ризы и кресты…
Грабёж у сильных узаконенный —
часть исполнения мечты.

Но как понять их, нераскаянных
(упрям здесь каждый урусит,
как совесть раненой Руси),
сражённых насмерть, заарканенных?

Быть может, в первый раз сомнение
коснулось ханского чела,
и понял в это он мгновение:
Русь станет крепче, чем была.

Когда я впервые увидела автора этих стихов, у меня мелькнула мысль, что есть в нём что-то от тех его «прапрадедов-татар». Но мало ли… В конце концов, «да, скифы мы, да азиаты…» И почти все… Но потом я услышала со сцены международного литературного фестиваля «Славянские традиции-2009», что он действительно сын татарина и украинки с польскими корнями… Как много в нас  таких переплетений!


Собираясь в 2009 году на «Славянские традиции», свой первый литературный фестиваль, я выслушивала ворчание одного из моих друзей, который досадливо морщился: «Чего ты туда едешь? Потусоваться? Лучше бы сидела дома и писала! Работать надо!». А я робко оправдывала свою «глупость», отвечая ему: «Ну, ты понимаешь, говорят, там будут издатели…». На это мой друг расхохотался: «Ну, конечно, так прямо к тебе и подойдёт издатель!..». А он и подошёл ко мне — зарегистрироваться в списках, которые я вела на открытии фестиваля.
Представьте себе картину. Я вышагиваю в центре фойе Щёлкинского ДК «Арабат» и зычно, как заправский массовик-затейник, периодически выкрикиваю, размахивая ещё пустым регистрационным листком: «Гости, приглашённые на фестиваль, пожалуйста, подойдите сюда!» Вышагиваю, потому что мне не хватило места за регистрационным столом, где записывались участники конкурса. Но долгое время я остаюсь в гордом одиночестве. Гости, как правило, собираются к самому началу мероприятия, времени ещё много. Я уже присматриваюсь к тем женщинам, которые ходят по фойе, не зная, куда себя девать — не передать ли им мои бумаги под каким-нибудь благовидным предлогом. Не люблю торчать у всех на виду без дела! Но вот ко мне подходит человек, увешанный «навороченными» фотокамерами («Фотограф, что ли?» — мелькнула у меня мысль), и просит его зарегистрировать. Чтобы не допустить ошибки, на всякий случай уточняю, участник он или приглашённый. Отвечает, что коль приехал на фестиваль, значит, будет участвовать. Я вежливо, чтобы подсказать ему правильное направление его дальнейшего передвижения по залу, интересуюсь, в какой номинации конкурса он участвовал и в какой лист вошёл (в длинный или короткий)? Он засмеялся и ответил, что во все сразу. Я сказала, что в таком случае ему не ко мне, потому что у меня должны регистрироваться только приглашённые, то есть довольно известные люди. С достоинством ответила! И указала человеку на большое скопление народа у стола, мол, туда вам, участник. Он как-то странно посмотрел на меня, улыбнулся и  немного обескуражено произнёс: «Да меня здесь все знают…» А потом решительно добавил: «Из ваших я списков! Пишите — Басыров Валерий Магафурович, Симферополь, Крым». Минут через двадцать я увидела своего нового знакомого на сцене среди тех, кого регистрировала. Его представили: один из организаторов фестиваля «Славянские традиции», прозаик, поэт, переводчик, книгоиздатель, общественный деятель, лауреат… Так много всего перечислили! И захотелось мне выяснить получше, кто же он, вообще-то, этот Басыров, которого в Крыму действительно многие хорошо знают?

Родился 11 сентября 1947 года в посёлке Сама Ивдельского района Свердловской области.

ОТЕЦ. Басыров Магафур Сабирович, 1914 года рождения. Татарин по национальности, сын имама, то есть главы мусульманской общины. О нём известно немногое: был офицером Советской Армии, воевал. После войны с частью, в которой служил, стоял в городе Славута Хмельницкой области. Видимо, он имел склонность к путешествиям или судьба предрасполагала к скитаниям. Сначала пришлось уехать на Урал, чтобы затеряться в далёких краях, скрываясь от наветов в то непростое для всех советских людей время. Стал геологом. Обаятельный, непокорный, своенравный, романтик… Для сына он был красивой легендой многие годы.

Пусть тянется долго лесная дорога.
Сквозь осень тревожную видятся мне:
высокое небо и берег пологий,
и едет навстречу отец на коне…


МАМА. Свишевская Валентина Антоновна, 1924 года рождения.
Валентине было семнадцать, когда началась Великая Отечественная война. С первых её дней город Славута, где жила семья Свишевских, мать и две дочери, на три долгих года оказался оккупированным фашистами. Выжили, сберегли друг друга. Наверное, не будь войны, красивые сёстры Свишевские вышли бы замуж так же рано, как их мама Надежда Игнатьевна. Но война забрала парней у девчат той суровой поры. Никто не знает, что ему написано на роду. Вале Свишевской судьба улыбнулась в 1946 году лицом бравого офицера, старше её на десять лет. И ничего не хотелось знать о его прошлом. Было лишь «сегодня» и вся жизнь впереди! Нежно и горячо полюбила она, девушка польских кровей, этого непокорного и упрямого человека со слегка азиатским разрезом глаз. Понадобилось — добровольно разделила его участь, отправившись на Урал. Поехала с ним так далеко от своей родины, Украины, вопреки уговорам и тайным, ночным, слезам матери.
Тяжёлым оказалось её счастье. У каждого оно своё! Жизнь складывается из встреч и расставаний, радости и печали, из слёз и улыбок, из будней и праздников. Родился сын. Радость! Отец назвал его Валерием. Принёс документы на сына и почти сразу же огорошил — уезжаю ненадолго, потом заберу вас к себе. Потекли дни томительного ожидания, отравленные болью горького женского одиночества. Да не тот человек Валентина, чтобы унывать! Рос сын, он впервые произнёс слово «мама». Какое счастье! Но некого мальчику показать, чтоб научить его слову «папа». Нет рядом человека, который заменил бы того, кого продолжаешь любить и ждать… Но, чтобы выжить и жить дальше, нужно было много работать. Пришлось пройти через Урал, Воркуту, Волго-Донской канал… Тяжко быть матерью-одиночкой, когда некому защитить ни тебя, ни сына от недобрых взглядов, от обидных слов, которые порой бросались походя, не задумываясь, а хлестали больно… Только и радости было, что единственная родная душа — маленькая, хрупкая, чувствительная и ранимая, жадно впитывающая в себя окружающий мир. Но это был мальчик с характером своего отца. И приходилось Валентине Антоновне быть для него и ласковой мамой, и строгим папой. А главное — верным другом. Вместе играли в мальчишеские игры, иногда хулиганили. Никто не знает, сколько слёз ею было пролито, когда услышала она страшный диагноз, поставленный врачами её сынишке, — туберкулёз. И началась борьба за его жизнь. Но не зря, выходит, Магафур Басыров нарёк своего сына Валерием. Ведь имя это означает крепкий, здоровый, бодрый, сильный.  Мальчик выжил вопреки всему! Выжил и написал однажды:

Я помню, как томительно, бывало,
тянулись неприветливые дни,
когда читать ты сказки уставала,
и на лучинах таяли огни.

И мы молчали в тайном ожиданье,
Что тихо в переплёты узких рам, —
пускай случайно или с опозданьем, —
волшебник добрый постучится к нам.

И так поверил я однажды в чудо,
что мне привиделось в тиши ночной:
озябший и неведомо откуда
отец вернулся непутёвый мой.

На краешке единственной кровати
сидел он равнодушно, как чужой…
А на рассвете в побледневшей хате
опять остались мы одни с тобой…

Волшебникам давно уже не верю,
но столько грусти на твоём лице,
что по ночам не запираю двери
и о забытом думаю отце.

Навсегда в памяти Валерия Басырова остался Север. Об этом периоде жизни он написал в 1971 году, по сути, автобиографическую повесть «Тогда, в пятидесятых». За это произведение начинающий писатель получил в Литинституте свой первый литературно-идеологический «приговор»: «Своё мировоззрение надо строить не на таких вещах, молодой человек! Вы плохо кончите!». Но до сих пор хранится у него чернильница, сделанная руками заключённых лагеря, в котором пришлось одно время работать его маме. Как дочь учителей, которые безоглядно отдавали себя школе, я выросла на работе своих родителей. А маленький Валера Басыров рос среди «врагов народа», частенько заглядывая к ним в гости в женские бараки лагеря.
Уважали осуждённые справедливую и добрую Валентину Антоновну, как могли и чем могли баловали её мальчишку. От его вида становилось чуть-чуть теплее на душе, многим  он напоминал дом и собственных ребятишек.
А взрослый Валерий Басыров позже напишет:

Упал — пропал…
Упал — пропал:
пытала холодом природа.
Я часто падал, но вставал
и шёл среди «врагов народа».

Конвой смеялся надо мной:
«Ещё походишь по этапу,
всем хватит места под Шексной —
детишкам,
мамам,
папам».

Лежнёвка к Северу вела.
Тащила наши вещи кляча,
и на подводе мать спала,
лицо в бушлат от ветра пряча.

Я падал и с трудом вставал —
подножку ставила усталость.
Я был тогда настолько мал,
что мной ненастье забавлялось.

Упал — пропал…
Упал — пропал:
пытала холодом природа.
Я многого не понимал,
но по этапу шёл с народом.

А школьные годы начались для Валерия уже в Славуте, куда привезла его мама, решив-таки вернуться в отчий дом. И полюбил её сынишка ещё одного родного человека, отдавшего ему всё тепло своей души.

БАБУШКА. Для всех внуков  бабушки — самые добрые, самые любящие на свете люди. Они мягкие, как перина и пуховое одеяло. От них исходит необыкновенное тепло, сказка и мудрость, от них пахнет сдобой и вареньем. Они балуют больше, чем мамы.

Этот рассказ я записала со слов внука. 

Свишевская Надежда Игнатьевна, урождённая Захожая. На свет появилась 15 сентября 1902 года в городе Славута Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкая область).

История города, в котором родилась и всю жизнь прожила Надежда Игнатьевна, начинается в начале XVII века.  Тогда Славута (Слаута) была местечком Волынской губернии Заславского уезда на реке Горынь, в двух верстах от железнодорожной станции Юго-Западной железной дороги. Сначала оно принадлежало князьям Заславским. Затем перешло к князьям Любомирским, а с 1703 года это владение рода князей Сангушко. В местечке православная, католическая и лютеранская церкви, синагога, больница, много лавок, несколько водяных мельниц, 3 пруда, большой дворец князей Сангушко (перестроенный в конце XVIII века) с огромным парком, замечательной библиотекой (свыше 25000 томов, в том числе Библия XVI века, много рукописей, хроникальных палимпсестов, инкунабул). Там же — архив (с XVII века), картинная галерея и музей. По одним источникам в 1633 году, по другим в 1754 году Славута получила магдебургское право от короля Августа III. Оно означало, что местечко соответствовало роли города как центра производства и денежно-товарного обмена. В 1818 году князь Роман Сангушко основал здесь суконную и писчебумажную фабрики. В Славуте появились заводы земледельческих орудий и машин, свечной, лесопильный, черепичный, красильный, мыловаренный, пивоваренный, экипажная фабрика, много ремесленных мастерских. В это же время там создаётся Общественный банк. Недалеко от Славуты — крупный конный завод, климатическая станция в хвойном лесу, кумысолечебный и гидропатический курорты.

…В 1921 году по каким-то своим делам из села Дорогоща приехал в Славуту молодой хлопец, кузнец богатырского телосложения и силы Антон Свишевский. Приехал, да так и остался в городе, повстречав молоденькую и озорную Надийку Захожую. В свой девятнадцатый день рождения она стала женой Антона. На два года  муж был старше её. Сметливый, работящий, хозяйственный. Через пятнадцать лет семья Свишевских — он, жена и две дочери — вошла в новый  дом, построенный руками Антона Степановича. На подворье появились лошади, корова, свиньи и птица. А перед домом хозяин поставил рундук — большой ларь с поднимающейся крышкой — колбасный магазин. Колбасы делала сама хозяйка. Она же, развесив колбасные кольца над прилавком, торговала в своём маленьком магазинчике. Шёл 1937 год. Однажды к рундуку подошла подвыпившая ватага парней-комсомольцев. Один из них сорвал кольцо колбасы, разломил его пополам и передал товарищам. Надежда Игнатьевна попросила их рассчитаться. Разгорячённые друзья ужасно возмутились этой просьбе. Они стали кричать, что куркули обязаны кормить комсомольцев бесплатно! На крик прибежал Антон Степанович. Обладая отменной силой, он быстро в одиночку разобрался с юными бузотёрами. Казалось, инцидент был исчерпан. Ан нет! Через несколько дней в дом пришли «люди в чёрном». Свишевского увели. И с тех пор он исчез навсегда.
Почти сразу же конфисковали дом с магазином. А Надежда Игнатьевна и её дочери оказались на улице. Нет, не совсем на улице. Над ними власть имущие, поселившиеся в их доме, сжалились — позволили занять  старенький почти развалившийся домишко, с которого начинали в Славуте свою жизнь Свишевские около двадцати лет тому назад. Отдали выброшенным из нового и крепкого жилища то, что не успело окончательно развалиться только потому, что использовалось хорошим хозяином Антоном Степановичем в качестве сарая. Семье врага народа ничего не полагалось: ни дома, ни работы! Но отменная хозяйка и мать, оптимист по натуре, Надежда Игнатьевна и в сарае навела уют, а на жизнь зарабатывала тем, что обстирывала богатых людей в городе да мыла у них полы. И ни на минуту не теряла надежды, что муж вернётся, она найдёт его! По вечерам пели песни с дочками и старались не унывать. Пережили немецко-фашистскую оккупацию…

После войны Свишевские так и остались жить в своём старом сарае. А в их доме жили две семьи — прокурора района и начальника уголовного розыска. Лёгким забором отгородились только от бывших владельцев.

Надежда Игнатьевна продолжала искать мужа, добиваться справедливости, отдавая большую часть заработанных денег тем, кто умел составлять жалобы. А сосед-прокурор, ласково улыбаясь через забор, цитировал ей её письма. И тогда она поняла, почему нет ответов на отправленные заявления и прошения. Система сдаваться  не собиралась. Но и Свишевские не из тех, кто прогибается под ударами невзгод. Пришлось проявить смекалку — письма стали отправлять с вокзала. Просто подходили к поезду, идущему в Москву, и опускали конверт в почтовый ящик, прикреплённый к вагону. И «кто хочет, тот добьётся!» Где-то в машинном аппарате системы что-то вдруг не сработало (а может, просто кто-то сработал по совести), и семье Свишевских пришла справка:
«Свидетельство о смерти. № ЯС 197412. Гр. Свишевский Антон Степанович умер 13 июня 1942 года. Причина смерти: язва желудка, о чём в книге записей актов гражданского состояния о смерти за 1957 г. месяца июня 14 числа произведена соответствующая запись за № 9. Место смерти город Попельня, район Попельнянский, область Житомирская. Дата выдачи 14 июня 1957 г. Печать. Подпись».

Те, кто выдал эту справку, даже не задумались над тем, что 13 июня 1942 года Житомирская область была во власти оккупационных войск. Ведь девятого июля 1941 года 13 танковая гитлеровская дивизия вошла в Житомир, и оккупация длилась до второго января 1944 года. Значит, Антон Свишевский был убит до войны. Вполне вероятно,  в том же 1937 году, когда его забрали. А свидетельства о его смерти и о смерти других людей были распечатаны советской тюремной машиной заблаговременно…

Обливая слезами эту абсурдную справку, Надежда Игнатьевна вновь пошла по инстанциям. И, приняв к рассмотрению дело по её ходатайству,  9 октября 1967 года Верховный Суд УССР выдал ей следующий документ:
«Гр. Свишевской Надежде Игнатьевне. Справка. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда УССР от 13. 12. 1957 года постановление от 19. 11. 1937 года в отношении Свишевского Антона Степановича отменено, а дело производством прекращено за не доказанностью предъявленного обвинения. Гр. Свишевский А. С. по данному делу реабилитирован.
Заместитель Председателя Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда УССР Т. Евсеева».

Тридцать лет понадобилось, чтобы восстановить честное имя мужа, Свишевского Антона Степановича! Но ещё нужно было вернуть семье дом, построенный его руками. И вновь Надежда Игнатьевна отправилась по инстанциям с новой справкой. Казалось бы, чего проще уж теперь-то, когда всё ясно? Да не тут-то было! К несчастью Свишевских, их дом был так хорош, что его облюбовали  представители закона, и чхать они хотели на закон для себя! Тем более что письма-жалобы Свишевской возвращались из Москвы и Киева прямёхонько к ним в руки. Наконец, с грехом пополам, через тридцать с лишним лет Свишевским вернули половину дома. Разросшаяся к тому времени семья перебралась из своего сарая в часть родового гнезда. Вторую же половину никак отдавать не хотели. Надежде Игнатьевне уже исполнилось семьдесят лет. Внук Валерий вырос, работал корреспондентом районной газеты «Труженик Полесья», его фамилия уже была на слуху не только у земляков, но и у районного начальства.
В мае 1972 года впервые за всю историю двусторонних отношений великих держав, Америки и СССР, ожидался официальный визит действующего президента США Ричарда Никсона в Москву, где он должен был встретиться с Генеральным секретарём ЦК КПСС Леонидом Брежневым. Москва готовилась к этому эпохальному событию. Но никто не знал, что, кроме высших чинов двух государств, с не меньшей ответственностью и тщательностью подошла к этому делу и никому не известная в их кругах старушка из Славуты. Майским вечером она объявила домашним: дескать, отправляется в гости к своей подруге в Клайпеду и вернётся через несколько дней. Близким ничего особенного в этом не показалось. Но спустя неделю в редакции газеты «Труженик Полесья» раздался междугородный телефонный звонок. Трубку взял двадцатипятилетний корреспондент Валерий Басыров. Оказалось, что как раз он и был нужен для разговора.
— Вы внук Свишевской Надежды Игнатьевны? — уточнил незнакомый женский голос.
— Да! — с удивлением подтвердил ничего не подозревающий парень.
— Как же вы могли так поступить? Отпустить свою бабушку одну, в такую даль…
—  Простите, с кем имею честь?
— Я лечащий врач одной из клиник Москвы.
— Москвы?! А что случилось с бабушкой? — по-прежнему ничего не понимая, встревожился Валерий. — И вообще, как она оказалась в Москве?
— Так вы ничего не знаете?
— Нет, конечно!
— Не волнуйтесь, с ней всё хорошо. Она скоро приедет и сама обо всём расскажет. Я хотела узнать, что она действительно из вашего города и что за неё кто-то может поручиться, то есть встретить её, когда она вернётся домой…

Вскоре томящиеся в недоумении родственники обнимали Надежду Игнатьевну на железнодорожном вокзале. Бабушка приехала весёлая, довольная, с подарками…
Оказывается, кто-то надоумил её поехать в Москву к Брежневу и лично ему вручить прошение. На Красной площади она стояла в день приезда Ричарда Никсона. «Было очень много людей, — рассказывала Надежда Игнатьевна. — Вокруг полно охраны. Она всё время старалась оттеснить нас подальше от заграждения. А я протиснулась вперёд  и стою, никому не даю меня оттереть назад. Потом люди заволновались — приближалась делегация. Кто был впереди, я не увидела, потому что бросилась на площадь, прорвав оцепление. Упала на колени и над головой подняла прошение. Кто-то у меня его вырвал. Меня схватили под мышки, куда-то потащили. Заволокли в санитарную машину и увезли в больницу. Поместили в отдельную палату. Такой чистоты я давно не видела. В баню сводили. Переодели во всё новое. А как меня кормили!.. И дохторша, которая мной занималась, была такой обходительной! Лекарства дала хорошие. И в поезд билет мне купила, и сама к поезду подвезла, и еды на дорогу положила…
Теперь слухай, внучек! Тебя будут вызывать в райком и ругать за меня. Я знаю это!  Так ты всем отвечай, что очень крепко со мной поговорил, даже поссорился, объяснил, что так делать нельзя! А я, кому нужно, буду рассказывать, что внук меня за эту Москву со свету чуть  не сводит, никакого життя не дает…»

Действительно, Валерия Басырова вскоре вызвали в кабинет третьего секретаря райкома партии, занимающегося идеологией. И очень мягко попросили его разобраться с родной бабушкой. «Но, — третий секретарь погрозила пальчиком, — пожалуйста, деликатно! Она всё-таки женщина... И, смотри, без рукоприкладства. Мне уже сообщили, что ты с ней очень грубо себя ведёшь. Кто её знает, напишет в Москву жалобу на собственного внука, и придётся открывать на тебя персональное дело…»

Персональное дело на Валерия Басырова не открыли. Наоборот, вскоре бабушке вернули долгожданную вторую половину дома. Так Надежда Игнатьевна Свишевская своими действиями обвела вокруг пальца и райком партии, и местные правоохранительные органы. Через тридцать пять лет она стала полноправной хозяйкой своего дома. А ещё через пять лет её сердце остановилось…


***

Говорят, в жизни всё происходит не случайно. Всё взаимосвязано между собой. О чём думал Магафур Сабирович Басыров, нарекая своего сына Валерием? Может быть, хотел, чтобы начиналось оно так же, как имя любимой женщины, матери этого ребёнка? Может, знал, чувствовал, что предстоит его мальчику трудная жизнь? И потому так назвал, предопределяя этим всю его дальнейшую судьбу? Предопределяя или желая, чтобы он прошёл по ней так, как скрыт её смысл в нём?
Я открыла книгу Бориса Хигира «Тайна имени» на разделе «Валерий». Открыла с усмешкой, не веря в то, что смогу убедиться в её правоте. Зачиталась и стала ловить себя на том, что постоянно провожу параллели между прочитанным и тем, что знаю о Валерии Магафуровиче Басырове. Знаю я Басырова в большей степени по его произведениям и скупым рассказам о себе и своей семье. И ещё по собственным наблюдениям со стороны.

Замечательный советский поэт Лев Озеров как-то сказал: «Биографию ничто не заменит. Что может заменить автобиографию? Лирика. В ней сказано и недосказано всё, что следовало бы знать о поэте и его современниках. Если же поэт не выразил себя в стихах, то ему не поможет самая искренняя и увлекательная автобиография». Попробую и я «пройтись» по биографии интересного, многогранного человека, сопоставляя раскрытую тайну имени Валерий и открывшуюся для меня книгу жизни литератора и книгоиздателя Валерия Магафуровича Басырова. Надеюсь, «путешествие» будет интересно ещё и тем, что в окружении этого человека всегда много неординарных личностей, умеет он оказываться в гуще событий. Но главное, Басыров — один из нас. Он человек нашего времени. Перелистывая книгу жизни Валерия Басырова, каждый может уловить что-то своё — себя, своих близких и друзей. Я слушаю шелест страниц и вижу нашу страну, её народ, его историю…

Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
 «Уже в детские годы человек, названный Валерием, отличается от своих сверстников озорным характером. Любит шумные игры, прятки, бег. Он непоседлив, его постоянно тянет на приключения. Имя Валерий означает непременные рискованные и экстремальные развлечения. Он может прыгать, как Тарзан, или вызывать духов ночью на кладбище. Для него ничего не стоит "на спор" перебежать дорогу в самом опасном месте или залезть на самое высокое дерево».
 
Из книги Валерия Басырова «Повесть о мраке»:
«Мы с Витькой, соседским мальчиком, с которым потом дружили много лет, решили к приходу родителей с работы наловить в Горыне (река в г. Славуте — О. П.) рыбы. Оделись потеплее. Взяли снасти, топор и отправились на речку.
Лёд был на удивление крепок. Вокруг суетился снег, мелкий и жёсткий. Было безветренно, но он резво бегал по льду; лишь заигравшись, не заметив края полыньи на середине Горыни, обрывался в стылую воду и разбивался о белое крошево.
И я направился к полынье. Зачем? На этот вопрос не могу найти ответа и по сей день. Долго стоял у края полыньи, и когда лёд под моими ногами разошёлся, и я забарахтался в воде, — не удивился.
Испуга тоже не было. Только любопытство.
Течение потянуло ноги под лёд. Лишь руки удерживали меня на поверхности. Попытался выбраться на лёд — он обломался».

 Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
 «При всей непоседливости своей натуры Валерий любит читать, но только то, что соответствует его неугомонному характеру: приключения, детективы, фантастику».

В детстве у мальчика, героя этой повести, настольными книгами были Майн Рид и Фенимор Купер. «Мексиканец» Джека Лондона повлиял на становление характера юного Валерия Басырова.

Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«Учится хорошо, хотя не отличается усердием».

Да, ум у Валеры Басырова с раннего детства был очень живым и пытливым. Учиться он любил. Для него не составляло особого труда  вникать в суть предмета, отличная память помогала учёбе без зубрёжки. Но в восьмом классе его выгнали из школы … «за нежелание учиться». Абсолютно справедливо подметили это педагоги! Не хотел учиться мальчишка так, как ему предлагали и требовали.  Его душу очень рано задела своим крылом поэзия, разбудила данные Богом способности, и он, ещё не умея читать, начал рифмовать слова, играя, отвечать четверостишиями на вопросы взрослых. Став постарше, много думал над прочитанным и тем, что видел в своей жизни. В школьных сочинениях хотелось высказывать собственные мысли, а не то, что полагалось выучить из хрестоматии и написать без ошибок. И потому его соседка по парте, списывавшая свою работу по русскому языку и литературе из учебника, лежавшего на коленях, получала «пятёрку», а он, стараясь изложить собственные размышления, — в лучшем случае, «тройку». Не понимал этого мальчишка, не хотел принимать такой несправедливости и глупости!
Я наблюдала порой, как меняется взгляд у взрослого Валерия Басырова в зависимости от того, кому он послан. Не хотела бы я быть на месте человека, который сумел показаться Басырову непоправимо серым и тупым. Тяжёл басыровский взгляд на таких людей. И потому я понимаю учительницу школы, на которую смотрел ученик Басыров, сознавая, что она говорит заученную банальность, когда о том же можно рассказать красивым, искрящимся, образным языком. Конечно, у неё сдавали нервы, и она кричала ему: «Что ты уставился на меня, бандит?! Вон из класса!». А «бандит» и сам толком не понимал ещё, чем так раздражал, и за что его выгоняли.

Но Басырову с детства  везло на хороших и добрых людей. На его счастье, в Славутской средней школе № 4, куда он перевёлся после исключения из прежней школы, нашёлся такой человек — Василий Семёнович Ерёмов. Он был завучем, преподавал русский язык и литературу. Его заповедь «Храни чистую душу несмотря ни на что…» пронёс Валерий Басыров через всю свою жизнь.
А жизнь парня не была выстлана ковровыми дорожками. Мама работала в красильном цехе на суконной фабрике в Славуте. Заработок был небольшой. Денег семье не хватало. В те годы трудно жилось многим. Но когда в семье зарабатывает только мама, то дети рано узнают цену деньгам. Окончив школу, Валерий отправляется в Херсон. Там он работает судовым разметчиком и такелажником на Херсонском судостроительном заводе. В сейфе Валерия Басырова лежат маленькие женские часики. Это подарок сына маме, Валентине Антоновне. Их он купил ей на свою первую зарплату. Сорок пять лет прошло с того времени. Много воды утекло… Но, покрутив недавно колёсико завода часов, Валерий Магафурович услышал тихонькое биение их жизни: тик-так, тик-так… Они идут. И жизнь без мамы продолжается вот уже который год.

Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«К матери относится снисходительно, её советы и наставления слушает вполуха, хотя в споры с ней и не вступает».

Думаю, и это вполне справедливо по отношению к Валерию Басырову. К самостоятельности и независимости он стремился с детства. А мамам всегда странно бывает видеть своих повзрослевших детей. Об этом Валерий Магафурович написал в одном из стихотворений:

— Как быстро ты вырос, —
мне мать говорит,
когда её в чём-то сейчас поучаю.
Я вижу,
как радость слезою дрожит,
и скрытую гордость в глазах замечаю.

Но если я взрослый,
тогда почему
на чёрствость
по-прежнему искренность трачу?
Зачем,
когда горе придёт,
не пойму,
в ладони твои я лицо своё прячу?

По закону тех лет в СССР единственный сын в семье, где нет отца, в армию призывался только с согласия матери. Долго уговаривал Валерий Валентину Антоновну разрешить ему пойти на военную службу. Уговорил! Впервые в 1966 году увидел он столицу Украины Киев, где был «в учебке». А потом продолжил службу в Азербайджане, в части ПВО, стоящую в Яшме. Вообще-то, ПВО — это «Противовоздушная оборона». Но между собой солдаты расшифровывали эту аббревиатуру как «пешком вокруг объекта». Там, вышагивая в нарядах, Басыров стал сочинять не только стихи, но и статьи, печатался  в окружной газете Бакинского военного округа "На страже". Даже гонорар за это получал. Потом на эти деньги купил печатную машинку и к концу службы выглядел заправским журналистом.

Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«Занимается спортом, предпочитает бокс, может быть частым и удачливым посетителем ипподрома».

Не знаю, как насчет ипподрома, но в бокс Валерий записал себя сам ещё в школе. Очень уж стеснительным он был, особенно с девчатами — мгновенно краснел и терялся. Чтобы избавиться от такого «комплекса», он пошёл в драмкружок и в секцию бокса. В армии стал кандидатом в мастера спорта.
Отслужив, в 1969 году вернулся в родной город Славуту. На второй день после возвращения из армии пришёл в городской парк.

Толчея мне мешала.
И сам я мешал.
Танцплощадка кривляньем смешила.
В исступленье своём ты была хороша…

Белокурая, голубоглазая красавица с точеной фигуркой и  удивительным, призывным, словно многообещающим именем —  Виктория Собищанская. Он сразу почувствовал — это Она! Но весь вечер танцевал с другими. А провожать пошёл Её…
Пока шли к дому девушки, узнал всё про её семью. Показалось, что знакомы они всю жизнь.

Однообразность лиц и улиц,
и вереница тусклых дней.
Но мы друг другу приглянулись.


***

Весеннее время.
Доброе,
вечное.
Впервые спешу на свиданье
растрёпанным,
радостным вечером.


Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«С точки зрения брака значение имени Валерий — это продолжительный, тщательный, очень вдумчивый, щепетильный  выбор супруги. Валерий никогда не женится на первой попавшейся девушке».

Виктория оказалась для Валерия Басырова первой и единственной на всю жизнь.

Мы с тобой едва знакомы.
За калиткой,
возле дома,
пёс беснуется огромный.


***

Мутное солнце теряет лучи,
скрылись в траве незабудки.
Всё затихло,
молчит.
Мы молчим.


***

Волна зовёт.
Волнуется челнок.
С невольницей невинных развлечений
из полевых цветов плету венок.


***

Догорает день.
Костёр давно погас.
Ветер скулит и ползает рядом —
своим присутствием смущает нас.


***

Горынь таинственна,
капризна.
Туманом сжаты берега.
Мы различаем по шагам
кто мимо нас пройдет,
кто выйдет прямо к нам
и шутим:
— Здравствуй, призрак!

***

Нас было двое.
Ты любила…
Волна к тебе прильнула, 
и сердце у меня заныло.

Год свиданий. Сделанное и принятое предложение. Свадьба 30 августа 1970 года. Счастье!

***

Ночь.
Луна в окне.
Халатик сброшенный
съёжился на стуле.
Как спокойно спит моя хорошая!


***

В глазах твоих дрожит восторг,
волна лениво лижет берег.
Какая ширь!
Какой простор!


Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«Ищет женщину духовно богатую, ценит бытовую аккуратность и чистоплотность».

Жена у Басырова не из белоручек. Жизнь с детства не баловала её. Отца рано не стало. Жили на маленькую зарплату мамы, судебного делопроизводителя. После школы Виктория без сомнений отмела всякую мысль о продолжении учебы — нужно было идти работать. Стала прядильщицей на суконной фабрике. Больше всего на свете любила танцевать и читать книги. Валерий Басыров ворвался в её жизнь вихрем, мощным потоком нового и интересного. Став на долгие годы его жизненной опорой, она и сама тянулась за ним. Женщины часто приносят себя в жертву семье и мужу, даже не задумываясь над этим. Но то, что однажды предначертано Богом, рано или поздно проявляется, несмотря ни на какие жизненные препоны. Виктория Басырова получила образование книжного товароведа в 1986 году, когда уже подросли дочери, и у семьи появился хоть какой-то материальный достаток. Стала работать директором книжного магазина.

Думаю, жизнь вообще похожа на качели. То вверх, то вниз… Редко у кого она идёт просто и прямо вверх. Однажды качели резко и неожиданно оказались внизу и задержались там дольше, чем им полагается. В глазах потемнело… Показалось, что затягивает течением под лёд… Когда-то читала о подобном в повести мужа. И на какой-то момент подумалось, что нет у неё даже тоненькой кромки, за которую могли бы ухватиться вмиг ослабевшие руки. Растерялась… Но за руку взял тот, кто любил её, всегда был верным другом. Как будто передал часть своей силы ей. Наверное, так и было. Потому что подумалось Виктории о том, что  она ещё очень нужна. Нужна многим — её сильному мужу, который всегда казался ей большим ребёнком, старенькой маме, внуку, дочерям. Нельзя сдаваться ударам судьбы, рано! По-иному увиделось небо, иначе, пронзительнее запахли цветы, музыка услышалась так, что затрепетала изболевшаяся душа, слёзы пролились... И вдруг стало светлее. А взгляд случайно, совершенно неожиданно наткнулся на книжечку с вьющимися по белому фону ярко-голубыми цветами, похожими на её собственные глаза. «Китайская живопись: уроки рисунка и живописи». И потянулось её сердце к суми-ё, а руки —  к кисти.

Суми-ё означает — «картина, написанная тушью». Искусство это возникло в Китае около 6000 лет назад. Позднее буддийские монахи завезли живопись тушью в Японию и другие азиатские страны. Суми-ё — это импровизация восприятия. Не стоит пытаться передать то, что вы видите так, как оно выглядит на самом деле. Говорят, чтобы написать тот или иной предмет, нужно самому стать этим предметом. Нужно попытаться ухватить жизненную силу цветка, камня или дерева, которое изображаешь.

Суми-ё имеет в своём корне очень глубокий смысл — посредством невероятно точных, лёгких мазков художник полностью передаёт суть объекта. Например, тело птички рисуется буквально тремя-пятью мазками. А лист и даже стебель бамбука — всего одним мазком. Рука художника должна быть лёгкой и точной, дабы ничто на бумаге не задерживало полёта его мысли. Это искусство основано на вдохновении. Чувство управляет кистью, ведёт её за собой. Каждая картина получается без предварительной подготовки на бумаге, потому что это — работа в сердце и душе человека. Именно поэтому произведения, выполненные в технике суми-ё, очень индивидуальны. Повторить или скопировать картину нельзя, как нельзя дважды сделать одинаковой силы нажим кисти, потому что каждый раз возбуждение руки, получаемое от натянутого нерва, в зависимости от состояния души художника, будет иным.

Испытав однажды сильный душевный стресс, Виктория Басырова решила, что в её картинах всё будет только красивым, дарящим свет и радость. И потому, начав с туши и гуаши, она впоследствии обратилась к прозрачной, нежной, почти невесомой акварели, почувствовав, что её легкость созвучна тому, что хочется испытывать ей самой, дарить людям, чтобы облегчить их жизнь, душевное состояние. И появились на бумаге красота родной природы, которая окружала её в детстве и юности, пейзажи Крыма, ставшего для неё и её семьи второй родиной — безбрежье моря, простор и высь неба, горы, цветы… Обратившись к кисти в зрелом возрасте, в течение года Виктория Басырова достигла такого мастерства, что профессиональные художники не верили в то, что нет у неё специального образования.

Виктория Северьяновна Басырова —  талантливейшая творческая личность. На её счету несколько персональных выставок акварелей. По настроению она сочиняет прекрасные лирические стихи. В последнее время у неё появилось новое увлечение — вышивка бисером и плетение из него, она делает великолепные украшения из камня. Глядя на все эти работы, думаешь об одном — сделано высокопрофессиональным мастером, обладающим изумительно тонким вкусом.

Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«Имя Валерий означает одну-единственную любовь и стопроцентную верность. В браке Валерий — убеждённый однолюб. Привязанность Валерия к жене принимает порой чисто физиологический характер, когда он просто не в состоянии ей изменить, не говоря уже о том, что само желание изменить — большая редкость для него».

То, что однолюб, думаю, наверняка, о Басырове. Я видела его глаза, когда он рассказывал о жене. Взгляд его туманился от любви и воспоминаний. А 30 августа 2010 года они с Викторией Северьяновной отметили рубиновую свадьбу.
«Всегда любила своего мужа. Теперь — ещё сильнее. Говорят, родные по крови. А он мне родной по духу. Почти сорок лет вместе. По молодости трения были. Казалось, уходит мыслями в свои сюжеты, не обращает внимания. Обижалась. Теперь понимаю его состояние, знаю, что молчун, и не пристаю... Семейное благополучие — это маленький мир. Он мало защищён и требует постоянной поддержки. Тёплый взгляд, ласковое слово, прикосновение… — великая женская мудрость» — это слова Виктории Басыровой о муже. Их я нашла в одной статье прошлых лет о ней.
Да, уходил муж частенько в себя, в мысли и чувства, гнала порой его творческая натура от людей в тишину:

Знаю:снова уйду из дома.
Незаметно за город сбегу.
На поляне под елью знакомой
погрущу на обмякшем снегу.

И объяснял себя так:

Обидеть боюсь нечаянным словом:
а ты осуждаешь молчанье…
Когда говорю —
обижаешься снова.

И стихами просил:

Видишь, как тоскуют снегири,
как деревья тянутся друг к другу…
Говори со мною,
говори!

и

Пылай огнём неповторимым
познанья свет и мудрость бытия.
Как трудно быть твоим любимым
весь день,
весь год,
всю жизнь,
Любовь моя!
    
Не нужно много расспрашивать Валерия Басырова об этом периоде жизни. Стоит только посмотреть на него, задумчиво-просветлённого, в момент воспоминаний и прочесть его стихи того времени. Там всё сказано, все чувства — наизнанку.

Нет ничего молвы быстрее.
Коснулась и меня она —
и наши чувства постарели.
               
                ***
Первая размолвка.
Слёзы.
Обвиненья.
Дробь каблучков обрывается за дверью.
Никогда не уживусь,
наверно,
с ней я.
      
***

Стоим на остановке.
Осень
билеты-листья раздаёт.
В автобус их с собой уносим.


Наверняка, непросто им было поначалу — двум сильным натурам, талантливым и многогранным личностям.

Сегодня я тобой доволен:
собралась и ушла.
Собою нет —
я очень болен.


***

Весенний полдень.
Настежь окна,
                двери.
Жду обновления во всём:
в природе,
            наших отношениях.
Ещё снега лежат кругом,
но за Горынью ропщет гром —
слабеет холода ошейник.
Всё будет хорошо.
                Я в это верю.


***

Я ни о чём не жалею.
Молю Судьбу об одном:
Господи,
сохрани наши чувства,
не дай им сгореть...

Прожить вместе сорок лет, выдержать нелёгкие испытания судьбы помогали любовь и дети.


Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«Мужчины с именем Валерий любят детей, охотно возятся с чужими ребятишками».

У Басыровых две дочери — Наира и Валерия. Казалось, совсем недавно был тот день, когда написал молодой отец:

Даже люди глядят приветливей,
     улыбаются просто так.
Всех счастливей, наверно, на свете я:
     дочка сделала первый шаг.
   
 Будто вчера была та история с голубем, которого они с Наирой подобрали на улице, описанная  в рассказе «Сплюшка»…

Но уже двое внуков у Виктории и Валерия Басыровых: старшему Артёму девятнадцать лет, младшему Семёну недавно исполнилось пять.

А Валерий Магафурович Басыров нередкий гость в крымских детских домах и интернатах. Старается, чем может, одарить ребятишек, лишённых родительской любви и заботы, сделать их жизнь чуть теплее и ярче. Ведь он всегда помнит, как это быть без отца.
 
Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
 «В зрелом возрасте значение имени Валерий — это серьёзность, настойчивость, активность, высокий уровень интеллекта.  Активность людей, носящих имя Валерий, зависит от выбранной профессии. Если работа им не нравится, они будут менять её до тех пор, пока не найдут то, что нужно.
Валерий настойчив и бесстрашен. У него крепкая психика, он лишён каких-либо комплексов в отношениях с людьми. Он контактен, легко заводит новые знакомства. Выбирает такую специальность, которая давала бы возможность не только обеспечить семью, но и путешествовать. Его душевный мир устойчив, как, впрочем, стабильно и устойчиво всё, что он создаёт: семья, круг соратников по работе. Нужны исключительные обстоятельства и поступки окружающих, включая жену, чтобы Валерий изменил своим привязанностям».

Из армии Валерий Басыров вернулся членом КПСС. Буквально в первые же дни отправился в райком партии становиться на учёт. Там и заприметил его в секторе партучета первый секретарь райкома ЛКСМУ Анатолий Супрун. Приглянулся ему высокий спортивный парень.
— Ты где работал до призыва? — спросил он Басырова.
— На Херсонском судоремонтном, такелажником.
— Пойдёшь к нам работать инструктором райкома?
Валерий неопределённо пожал плечами. У него вообще-то была несколько иная задумка…
— Давай, давай, не раздумывай! Мне как раз нужен инструктор в промышленный отдел!  Работа интересная, с людьми. У тебя получится!

Из книги Бориса Хигира «Тайна имени»:
«О людях, с именем Валерий. Общительность — имеют все данные, чтобы быть очаровательными людьми. Любят организовывать приёмы, обильные и продолжительные застолья».

Да, эти качества оказались присущи и Валерию Басырову. Именно они понадобились ему в работе в должности инструктора промышленного отдела Славутского  райкома комсомола. На предприятия города очень часто приезжали различные гости. «У тебя представительный вид! —  одобрительно сказал ему однажды первый секретарь райкома. — Будешь сопровождать делегации». И одной из основных обязанностей инструктора Басырова стало встречать гостей, размещать их в гостиницах, водить по заводам и фабрикам, кормить, поить, порой укладывать спать… Нужно было принимать активное участие в застольях, не пьянея при этом. У здорового, сильного Басырова это получалось. Но вскоре ему надоела такая работа. Да и будущую жену не очень она устраивала. Только мама, не зная всей подноготной, гордилась сыном. Не всякому предлагают работу в райкоме комсомола! А её Лека может далеко пойти! Она верила в сына всегда! 

Ещё в армии Басыров понял, что он может писать. Ему хотелось заниматься этим, чувствовал, что у него это получалось. Он уже не мыслил себя без Слова, без образов, которые переполняли воображение. И Валерий решил уйти из райкома. Узнал, что в редакции районной газеты «Трудiвник Полiсся» («Труженик Полесья») есть вакансия корреспондента. Отправился туда. Но там его ждало разочарование — журналисту необходим профессиональный украинский язык. В школе тогда ему обучали не самым лучшим образом. Знаний не хватало! А из райкома не отпускали. Но «упрямства мне не занимать!» сказал Басыров и стал гнуть свою линию. Вызвали «на ковёр» к первому секретарю райкома партии Александру Штуню.
— Говорят, уходить от комсомольцев собрался?  И куда же? Слышал, в газету хотел пойти?
— Нет! — сжал губы Басыров. — На завод ЖБК.
— Чего?! — удивился первый. — И кем же, позволь узнать?
— Бетонщиком, — пожал плечами Валерий.
— Ну-ка, ну-ка… Интересно! Ведь будут там спрашивать, почему ушёл из райкома. Выгнали? С руководством не сработался?
— Скажу, надоело …
— Ну ты, хлопец, даёшь! Умные люди стремятся на такую работу попасть, а ему надоело! Да в райкоме шофёром работать считается почётным, а ему надоело!
— У нас в стране все профессии почётны. Не место красит человека, а человек его! — Басырова трудно своротить с намеченного.
— А как же партийная дисциплина? Партия сказала: «Надо!».
— Отпустите! — глянул на него исподлобья  Басыров.
Первый секретарь помолчал, постучал пальцами по зелёному сукну, покрывавшему стол.
— Ну, ладно! Слышал, что в газету собрался…
— Нет, на заводе уже договорился, возьмут меня!
— Не перебивай старших! Знаю, что в газету собрался. Но туда тебя не примут. Ты украинским не владеешь.
— Выучу! — рубанул Валерий.
— Ну, ну… Учи! Если редактор возьмёт тебя, иди. Ну, а не возьмёт… Обратной дороги нет, учти!
— Спасибо, учту!

«Кто ты?
Смирись! —
прошу иногда я свою строптивость. —
Истина пробьёт дорогу и без твоей помощи.
Пожалей себя».
И не могу —
потеряю уважение к себе.

Прямым ходом Басыров подался в редакцию. Он знал, что его украинский не на должном уровне. Но не знал, что в газету уже был сделан звонок, и редактору сказали: «Не брать!».

В редакции газеты первым вопросом, которым его встретил редактор Пьянников Иван Фёдорович, было: «Мову знаешь?». Валерий неопределённо пожал плечами. Пьянников дал ему текст коротенькой заметки: «Переводи! Можешь взять словарь». Бывший инструктор райкома комсомола несколько минут пыхтел и потел, стараясь побыстрее перевести. Но время летело неумолимо. Иван Фёдорович протянул руку, взял листочек у Басырова и, как учитель, стал исправлять ошибки красным карандашом. Закончил.
— Садись за машинку, перепечатай!
Самолюбивый парень передёрнул плечами, но сел, бойко отстучал по клавишам печатной машинки. Благо, опыт с армии был. Встал, передал отпечатанный текст Пьянникову и направился к двери.
— Ну, я пошёл!
Иван Фёдорович усмехнулся.
— Куда? На завод? Ладно, садись и пиши заявление. Беру тебя корреспондентом на радио.
И, увидев, как радостно сверкнули глаза парня, с нарочитой строгостью добавил:
— Сильно не радуйся, даю тебе месяц испытательного срока. Справишься, будешь работать.

И Басыров справился! Через месяц его перевели на должность литературного работника газеты в отдел писем и массовой работы с рабселькорами. Украинский язык он выучил самостоятельно в предельно короткий срок. И не только потому, что этого требовала должность. Понял он — нельзя не знать язык той земли, откуда твои предки, куда уходит один из твоих корней, язык людей, среди которых ты живёшь. Продолжал сочинять стихи. На общественных началах организовал при редакции литературное объединение «Горизонт». Учился вместе с местными самодеятельными поэтами и писателями, готовясь к каждому заседанию литобъединения. И чувствовал, как им всем не хватает профессиональных знаний. Писали по наитию, как душа подсказывала…

Втихомолку ото всех написал в Москву, подал заявление  в Литературный институт им. А. М. Горького, отправил свои работы на отборочный творческий конкурс. Затаив дыхание, каждый день, возвращаясь с работы, заглядывал в почтовый ящик. И пришёл вызов на экзамены! Снова никому ничего не говоря, взяв отпуск, съездил в Москву. Сдал экзамены один за другим успешно. Сам себе удивлялся. Но ещё больше поразился, когда ему, зачисленному уже в институт, вдруг открылось, что нужны были, оказывается, абитуриентам направления от местных Союзов писателей! А его приняли без этого. Удивил в очередной раз редактора газеты, вынужденного отпустить его на первую в жизни, установочную, сессию в Москву.

Учиться пришлось заочно, потому что в июне 1971 года родилась дочь Наира. Жили в доме бабушки Надежды Игнатьевны. Мама с бабушкой выделили молодой семье отдельную комнату. По тем временам не всем выпадало такое счастье! Но студенту Басырову приходилось готовиться к экзаменам ночами … под столом. Ничего удивительного! Дочке и жене нужен был спокойный сон. Вот и устраивал он себе «шалаш» из круглого стола с длинной, почти до пола, скатертью. Включал в своей «творческой обители» настольную лампу-«грибок» и писал стихи, курсовые работы.

Ему повезло в институте с преподавателями. Сразу попал в творческий семинар, которым руководил поэт Николай Николаевич Сидоренко. Сидоренко не был знаменитым поэтом. О себе и своём творчестве он говорил так: «Я не популярен, но у меня есть свой читатель». В Литературном институте он вёл семинары с пятидесятых годов прошлого столетия. У него учился известный поэт Николай Рубцов, которого преподаватель поддерживал, как мог. Валерий Басыров считает Николая Сидоренко прекрасным, самобытным поэтом.

Несколько позже пришлось перевестись в семинар Владимира Дмитриевича Цыбина. Пожалуй, «пришлось» — не то слово. Посчастливилось ему учиться у этого умного, открытого, душевного и справедливого человека. Всего на пятнадцать лет преподаватель был старше своего студента Басырова. Но на его счету к тому времени имелось уже несколько изданных книг талантливых стихов и прозы, отличавшихся красивым, лиричным словом. Немало довелось повидать и испытать за свою жизнь Владимиру Цыбину. Он родился в 1932 году в Киргизии, в крестьянской  семье.  В 1958 году окончил Литературный  институт им. А. М. Горького. В жизни случилось работать поливальщиком, забойщиком, в геологических партиях.  Он повидал многое и многих. Потому в основном поднимал вопросы нравственности в своих произведениях, тему родины и России. И студентам прививал принципы собственного отношения ко всему этому.

Повезло Валерию Басырову и на встречу с замечательным поэтом и переводчиком Львом Озеровым. Лев Адольфович — из плеяды советских поэтов, первых выпускников знаменитого МИФЛИ (Московского Института философии, литературы и истории). Он учился с известными впоследствии поэтами А. Твардовским, Н. Майоровым, П. Коганом, М. Кульчицким, С. Гудзенко, Б. Слуцким, Д.Самойловым, С. Наровчатовым, А. Межировым, переводчицей Лилианной Лунгиной. В 1941 году окончил аспирантуру этого института и защитил диссертацию. Во время Великой Отечественной войны был военным журналистом.  Лев Озеров — доктор филологических наук, профессор кафедры  художественного  перевода Литературного института им. А. М. Горького, в котором работал с 1943 года до последних дней своей жизни. Михаил Светлов сказал о нём так: «Поэтический голос Льва Озерова мне всегда нравился. Это был тихий голос хорошего человека». А Яков Хелемский: «Многие поэтические высказывания Озерова вошли в наш речевой обиход, стали общим достоянием, превратились в поговорки». Не все знают, что одно из любимых в народном употреблении выражение «Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами» принадлежит Льву Адольфовичу Озерову. Он всю жизнь придерживался этой заповеди, им самим провозглашённой однажды.

Прекрасный поэт, автор многих замечательных переводов с украинского, литовского и еврейского языков, Озеров в 1976 году стал рецензентом дипломной работы Валерия Басырова. Он дал высокую оценку его переводу с новогреческого языка «Персефона» Янниса Рицоса.

Ушли из жизни институтские учителя Валерия  Магафуровича Басырова: в 1980 году скончался Николай Николаевич Сидоренко, в 1996 году — Лев Адольфович Озеров, в 2001 году не стало Владимира Дмитриевича Цыбина. Но знания, заповеди, полученные от них, остались в памяти на долгие годы. И всё это Валерий Басыров старался передавать тем, с кем в дальнейшем сталкивала его профессиональная судьба.


***

В январе 1979 года в Москве было принято решение о строительстве Хмельницкой АЭС.  Место расположения станции избрали на границе трёх областей центральной части Западной Украины — Хмельницкой, Ровенской и Тернопольской. Городом-спутником стал Нетешин, что в 20 км от Славуты. В 1981 году началось строительство первого блока четырёхблочной атомной электростанции мощностью 4000 мегаватт.

К этому времени Валерий Басыров стал опытным, профессиональным журналистом, имевшим литературное образование, отцом двух дочерей. Его газетного «крёстного отца» Пьянникова Ивана Фёдоровича давно уже перевели в Хмельницкий руководить отделом в областной газете. На его место назначили бывшего третьего секретаря Славутского райкома партии Валентину Артёмовну Деркачук, очень грамотного журналиста, интеллигентную, мягкую и тактичную женщину. Тем, кто знаком с советской партийной системой тех лет, не покажется странным, что такой человек, как она, не мог долго продержаться в аппарате райкома. Ещё менее удивительно то, что, уйдя в районную газету, Валентина Артёмовна оказалась в подчинении лектора, которым когда-то руководила. Дорвавшись до долгожданного кресла в райкоме, бывший лектор Архипова Анна Григорьевна, ставшая секретарём по идеологической работе, постаралась как можно лучше вписаться в советский стиль руководства хотя бы для того, чтобы не повторить «путь» Деркачук. Не раз возвращалась Валентина Артёмовна из райкома партии после «проработок» нового руководителя с красными, заплаканными глазами. В редакции жалели её, но ничем помочь не могли.

Однажды поздно вечером в кабинет к засидевшемуся заведующему промышленно-транспортным отделом «Труженика Полесья» вошла редактор. Положила ему на стол связку ключей: «Принимайте, Валерий, редакцию». Басыров вскинул брови. «Я больше так не могу!» — впервые Валентина Артёмовна не сдержала на людях своих слёз. Не дожидаясь ответа коллеги, она ушла из редакции.
Утром Валерий Басыров на работу пришёл самым первым. Редактора Деркачук он встретил с её ключами от редакции и своим заявлением об увольнении. Его вызывали в райком партии, уговаривали остаться, грозили грядущими неприятностями… Может быть, именно тогда Басыров впервые подумал о том, что он слишком высок, чтобы нагибаться, и потому остался непреклонен в своём решении?

Не умею
      угождать.
         Пусть другие
                учатся коварству.

Через положенные две недели трудовая книжка была у него на руках. Он оказался советским безработным. Долго не раздумывал — поехал в Нетешин на строящуюся АЭС. Без лишних слов его приняли слесарем-монтажником третьего разряда в трест «Теплоэнергомонтаж»  с зарплатой в три раза выше, чем в газете, но … тут же забрали в партком Управления строительства Хмельницкой АЭС оформлять протоколы собраний и заседаний. Числился, правда, по-прежнему слесарем с его зарплатой. К тому же неожиданно для него самого ему поступило предложение стать собкором областной молодёжной газеты «Корчагинец». Он с удовольствием согласился на это, «охватив» три района Хмельницкой области — рассказывал в газете об их жизни. 

Когда масштабы строительства начали интенсивно увеличиваться, партком объединённого строительного комитета, комитет комсомола и Управление строительства Хмельницкой АЭС решили создать свой печатный орган, который бы освещал ход строительства станции. В то время так было принято, став повсеместной нормой. Все крупномасштабные советские стройки, заводы и фабрики обязательно имели собственную газету, на страницах которой отображались трудовые достижения и жизнь рабочих коллективов, отражались результаты социалистического соревнования, печатались статьи и выступления не только руководителей, но и простых работников, выдавалось множество различной информации, снабжённой фотоиллюстрациями. Вот и поручили Валерию Басырову, опытному газетчику, заниматься подготовкой документов, необходимых для открытия  многотиражки. И опять же с зарплатой, намного выше той, что он получал в городской газете. Такой оборот дела очень устраивал Валерия — денег в семье появилось больше, работать стало интереснее. Набирал молодой коллектив в новую газету под себя. И ничего, что дорога из дому до Нетешина была отвратительной — кругом леса, болота, торфяники. Езда по брусчатке, разбитой тяжёлой техникой, поначалу изматывала. Но человек привыкает ко всему. А умный человек старается всё, что есть, использовать во благо себе. Вот и Басыров, преодолевая каждое утро всего лишь каких-то двадцать километров, в автобусе успевал выспаться — так долго ехали. Зато работа доставляла несказанное удовольствие и удовлетворение.

Первый номер газеты аппарата Управления строительства Хмельницкой АЭС, выпущенный редактором Валерием Басыровым, увидел свет 1 декабря 1981 года. На главной странице была помещена статья «Сила слова» секретаря парткома А. И. Лапко. В ней он подчёркивал, что газета начинает летопись атомного гиганта не только областного масштаба, но и республиканского. «Наша пресса — острое оружие партии. Потому очень важно, чтоб на её страницах всесторонне показывались достижения нашего экономического и социально-политического развития, воспитывая у людей чувство гордости за великие завоевания социализма, который соединил в одно целое  интересы каждого с интересами всего общества.

Советские журналисты — правофланговые нашего идеологического фронта, бойцы его передовой. Быть всегда впереди, партийным словом воспламенять массы на трудовые подвиги, мобилизовать и организовывать их — в этом редакция газеты «Энергостроитель» должна видеть свою первоочередную задачу».
Нынешнему молодому читателю, наверняка, не всё окажется понятным из этой пламенной речи партийного руководителя того времени. Но так было. Мы каждый день «шли в бой», «покой нам только снился»!

На первой странице также были напечатаны приветствия коллективу редакции, авторам и читателям газеты от отдела пропаганды и агитации Хмельницкого обкома Компартии Украины, редакции областной газеты «Радянске Подiлля» («Советское Подолье»), бюро областного союза журналистов СССР и редакции газеты «Молодь України» («Молодёжь Украины»).

Вторая страница газеты была заполнена выступлениями начальника управления строительства И. Малюка, председателя объединённого постройкома А. Третяка и бригадира комплексной комсомольско-молодёжной бригады, депутата областного Совета народных депутатов, делегата XXVI съезда КПСС В. Бобровой. В них говорилось о трудовых достижениях, темпах строительно-монтажных работ, о трудовой дисциплине, поднимались вопросы усовершенствования форм и методов социалистического соревнования.
Поскольку в строительстве Хмельницкой АЭС в соответствии с договорённостью по линии СЭВ (Совета Экономической Взаимопомощи) принимали непосредственное участие специалисты из Польши, то в корреспонденции «На орбите дружбы» выступил П. Капчик, представитель польского государства. Он подвёл итоги совместной работы на интернациональной основе, сделав упор на то, что в общем сотрудничестве советских и польских строителей можно добиться высоких производственных показателей и усилить братскую дружбу народов обеих стран.
 
«Ударной комсомольской — ударный труд!» — таким был заголовок третьей страницы. Она открывалась материалом первой комсомольской отчётно-выборной конференции. Здесь были напечатаны тезисы отчётного доклада секретаря комитета комсомола строительства Ю. Орла, выступления делегатов конференции: механика ЖБУ-2 Я. Тихана, комиссара оперативного комсомольского отряда Д. Сперкача и маляра-штукатура Т. Бойко. На этой же странице был опубликован состав вновь избранного комитета комсомола и список делегатов на XXXIX городскую конференцию, которых избрали на I конференции комсомольской организации строительства Хмельницкой АЭС.

Что-то кажется непонятным сейчас, что-то — смешным и забавным… Но это история тех, кто жил в те годы, работал, участвовал в мероприятиях и зачастую искренне верил в то, что говорилось и делалось в стране.
Четвёртая страница газеты была подготовлена журналом «Ранок» («Утро»). На ней — приветствия и поздравления с выходом в свет первого номера газеты от шефов, редколлегии журнала ЦК ВЛКСМ Украины «Ранок» и его главного редактора Владимира Бурбана, стихи Николая Сингаевского, Василия Моргуна, Владимира Мордана и лирические зарисовки других авторов.
Первый номер еженедельника «Энергостроитель» под редакцией Валерия Басырова был напечатан тиражом в 2000 экземпляров. 1 декабря 2011 года исполнится 30 лет с того памятного для Валерия Магафуровича и исторического для Хмельницкой АЭС события.

Три года своей жизни отдал Валерий Басыров газете, которую создавал с нуля и возглавлял на протяжении этих лет. Но в 1983 году, едва вступив в пенсионный возраст, покидает газету «Труженик Полесья» её редактор Валентина Артёмовна Деркачук, с радостью уйдя на заслуженный отдых. Райком КПУ города Славуты полгода ищет ей замену. И, наконец, приходит к выводу, что лучшей кандидатуры, чем Валерий Басыров, не найти. Так Басыров возвращается в газету, в которой начиналось его становление журналиста. Только теперь уже он возглавляет коллектив редакции, весь груз ответственности ложится на его плечи. Журналисты в газете — в основном молодые парни, лёгкие на подъём, весёлые, ответственные и талантливые: Алексей Тимощук, Пётр Федоровский, Андрей Кантонистов, Вячеслав Терновой, художники Владимир Бещук и Сергей Форсюк, который ещё в Нетешине помогал Басырову оформлять «Энергостроитель», фотокорреспонденты Вячеслав Гаврилюк и Виктор Войковский. Газета становится интересной, спрос у населения города и района на неё растёт. Да и как не расти, если она превращается в свою для каждого жителя Славутчины. А началось всё, казалось бы, со случайности.

Давно уж редактора Басырова неимоверно раздражало, что первые полосы газет занимались под публикацию материалов различных партийных пленумов и конференций, решения которых лишь принимались, провозглашались, но не внедрялись в жизнь. Передавались эти ответственные  сообщения по телетайпу. И вот однажды что-то разладилось в работе этой дорогостоящей машины, очередной материал очередного партфорума не поступил вовремя. Чтобы не сорвать выпуск номера, Сергей Форсюк вроде бы в шутку предложил на первой странице пустить портрет одной передовой доярки из дальнего колхоза их района. Накануне Вячеслав Гаврилюк её сфотографировал, а он срисовал лицо женщины. Портрет получился великолепным! Валерий Басыров дал команду разместить его на первой полосе газеты. Под ним подпись: «Материал о героине читайте на третьей странице номера».

В редакции ожидали нагоняя «сверху». Каково же было всеобщее удивление, когда этого не случилось! Напротив, их похвалили за это! Оказалось, что доярка поместила газету со своим портретом в рамочку под стекло и повесила его на стену. Ведь у неё не было возможности съездить в город, чтобы просто сфотографироваться. А тут такой высокохудожественный портрет! К ней ходили в гости, чтобы посмотреть. Каждому хотелось оказаться на её месте! А сверху, над портретом — крупными буквами: «Трудiвник Полiсся», название районной газеты! Председатели колхозов стали обращаться с просьбами о том, чтобы и лица их передовиков подобным образом размещали в газете. Для них это было своего рода поощрением, для редакции — реклама газеты и великолепный анонс материала выпуска. К тому же удалось убедить партийное руководство, что материалы пленумов с успехом можно прочесть на страницах областных и центральных газет. А полосы «Труженика Полесья» посвящались жизни людей, их достижениям в труде, их проблемам. Так газета становится домашней для большинства семей Славутского района. Разумеется, вырос её тираж.  «Труженик Полесья» стала первой и последней газетой в области, отказавшейся от партийной дотации, перешедшей на самоокупаемость. Благодаря этому увеличились оклады у работников редакции — они стали такими же, как у журналистов областной партийной газеты. Вышестоящие органы поставили Валерию Басырову единственное условие — чтобы его редакторский оклад был не выше оклада второго секретаря обкома партии. Газета стала приносить такую прибыль, что коллектив редакции всерьёз подумывал о строительстве улицы Журналистов. Они подсчитали: денег в их «загашнике» уже вполне наберётся на три-четыре одноэтажных дома. В отделе архитектуры даже место выделили под этот проект. Правда, необходимо было согласование с партийными верхами. И, забегая вперёд, скажу, что разрешение на этот новаторский по тем временам проект получить не удалось. Хотя многие сотрудники газеты нуждались в жилье, в том числе и редактор Басыров.

Но, несмотря ни на что, коллектив работал весело, с творческим азартом, стараясь поспеть всюду. Однажды Валерий Басыров даже попробовал себя в роли поэта-песенника. Нужно было что-то сочинить для участия Славуты в областном конкурсе самодеятельной песни, посвящённому Дню Победы. И появились строки стихов:

Давно не ведаю покоя
и память многое таит...
Спешат года.
Молчат герои.
Спешат года.
Молчит гранит.
Молчит гранит,
а он поведать
о многом мог бы матерям.
Солдаты с шёпотом: "Победа..."
в атаках падали от ран.
Они твердили неустанно
в полусознательном бреду:
— Вернусь домой с победой, мама...
И до сих пор их дома ждут.
Спешат года...
Молчат герои,
надев гранитный свой мундир.
Победа...
Сколько жизней стоит?
Спасённый
сколько стоит мир?
Моё поколенье не знает войны:
мы дети могучей и вольной страны.
В наследство нам мир передали весной
солдаты, которым уже никогда не вернуться домой.

Музыку написал Борис Титенич, преподаватель Славутской музыкальной школы. В процессе работы над песней Басыров и Титенич сблизились ещё и на почве увлечения шахматами. Борис — постоянный участник и победитель районных шахматных олимпиад. Ему нравился Валерий, сильный соперник в игре.  Шахматно-творческое сотрудничество «вылилось» в песню «Наследство», занявшую второе место в областном конкурсе. Правда, на этом карьеру песенника Басыров решил закончить, не понравилось ему почему-то это дело. Да и некогда было заниматься подобным. Газета требовала много сил и времени, собственное литературное творчество, семья, затягивал водоворот общественной жизни…
Она, эта жизнь, кипела событиями для тех, кто не был равнодушен к ней. В СССР шла горбачёвская перестройка. Предполагалось, что она должна охватить пять ведущих сфер жизнедеятельности общества: экономику (переход от экстенсивных методов хозяйствования к интенсивным), внутреннюю политику (демократизация общественной жизни и народовластия), внешнюю политику (прекращение «холодной войны» и построение общего европейского дома), социальную сферу (улучшение материального и культурного благосостояния населения), идеологию (ликвидация цензуры, гласность, свободное изъявление мнения граждан).

Однако перестройка довольно быстро зашла в тупик. В Украине партийное руководство, на словах безоговорочно поддерживавшее действия Кремля, на самом деле некоторое время блокировало перестроечные процессы в Украине. Владимир Щербицкий, который семнадцать лет возглавлял Компартию Украины, оставался ортодоксальным коммунистом и превратился в одного из оппонентов Михаила Горбачёва.

Перестройка в СССР проходила в четыре этапа. С марта 1985 года по январь 1987 года она осуществлялась под лозунгом «больше социализма». В период с 1987 года по 1988 год основным её лейтмотивом было «больше демократии»; 1989 и 1990 годы охарактеризовались расколом в лагере проводников перестройки, что привело в 1991 году к победе радикал-реформизма и распаду СССР.
На фоне общего, прежде всего экономического, развала ситуация в Украине оставалась относительно стабильной. Поэтому в отличие от России и Прибалтики в 1985—1987 годах там не существовало политических сил в виде общественных объединений и народных фронтов.

Чернобыльская катастрофа, случившаяся в ночь с 25-го на 26-е апреля 1986 года, способствовала оживлению общественно-политического движения в республике. 13 ноября 1988 года в Киеве состоялся первый за годы советской власти массовый экологический митинг, в котором приняло участие почти двадцать тысяч человек. Помимо вопросов экологии, острой критике подверглись должностные лица, виновные в чернобыльской трагедии и в её последствиях.
Подобный митинг состоялся и в Нетешине 27 августа 1989 года. Около десяти тысяч человек собралось на местном стадионе, чтобы выразить поддержку противникам расширения Хмельницкой АЭС. «Не позволим превратить Подолье и Волынь в ядерный полигон!» — основная идея проводимой акции. Митинг вели Валерий Басыров и Николай Руцкий. На нём выступило более сорока пяти человек —  представители многих регионов Украины, народные депутаты СССР и УССР, в том числе Вилен Мартиросян*, писатели, рабочие, интеллигенция...
Перестройка в СССР начиналась с информации. В стране возник чисто советский термин «гласность», вошедший в иностранные языки без перевода. В условиях перехода от тоталитаризма к демократии гласность означает своеобразный переходный этап между долговременным периодом молчаливого единомыслия к свободе слова. Гласность — это право и возможность знать, что происходит в стране и в мире.

Во второй половине 1980-х – начале 1990-х годов в государстве, где вся информационная структура находилась под строжайшим контролем, такой промежуточный этап на пути к свободе слова был особенно нужен. Благодаря гласности люди преодолевали стереотипы и догмы старого мышления, получали возможность реально оценивать ситуацию, пользуясь объективной информацией, делать собственные выводы. Общество стремительно политизировалось.


Роль первопроходцев в защите украинской культуры, окружающей среды республики сыграли Национальный Союз писателей Украины и её центральный орган — газета «Литературная Украина». На страницах газеты выступали Олесь Гончар, Ростислав Братунь, Иван Дзюба, Иван Драч, Владимир Дрозд и многие другие. Открывались всё новые и новые факты истории. В Украину начали возвращаться произведения Владимира Винниченко, Симона Петлюры, представителей «расстрелянного возрождения», в частности Николая Хвылевого, Николая Кулиша, Николая Зерова, исторические труды Михаила Грушевского, Николая Костомарова, запрещённые произведения Ивана Дзюбы «Интернационализм или русификация?», Михаила Брайчевского «Присоединение или воссоединение?», репрессированных в годы «застоя» Василя Стуса, Евгения Сверстюка, Ирины и Игоря Калинец. В Украину возвращается из эмиграции писатель и один из основателей Украинской Хельсинской группы (УГГ) Николай Руденко.
В республике стали распространяться «самиздатовские» газеты и журналы. Одни из них создавались за пределами Украины и отражали общесоюзные проблемы, другие готовились в республике. Ещё в 1987 году Вячеслав Черновол возобновил издание «Украинского вестника».

Постепенно стали подниматься вопросы о таких страницах украинской истории ХХ века, как Центральная Рада, голод 1921—1922 годов, голодомор 1932—1933 годов, насильственная коллективизация, сталинские репрессии, деятельность ОУН—УПА, другие трагические события в истории украинского народа, национальная символика. Они вызывали громкие и бурные дискуссии.
В июне 1986 года украинские писатели, среди которых были Олесь Гончар, Дмитрий Павлычко, Иван Драч, выступили против вытеснения из употребления в школах республики украинского языка. Однако партийные власти не спешили что-то менять в своей политике в этом отношении.
Поэтому 11 февраля 1989 года было учреждено Общество украинского языка имени Тараса Шевченко, действовавшее вне партийного контроля. В Славуте 9 июля 1989 года образовалось первичное отделение этой организации с добавлением к названию слова «Рух». Его возглавил Валерий Басыров. До сих пор он хранит свидетельство о регистрации, подписанное председателем Общества Д. В. Павлычко.

…Дмитрий Васильевич Павлычко. Можно не знать этого имени, особенно в России. Но даже там, среди взрослого поколения, хорошо известна песня «Два кольори», которую когда-то с огромным успехом исполнял Дмитрий Гнатюк. Правда, зачастую её считали и считают народной. На самом же деле стихи Дмитрия Павлычко в 1964 году положил на музыку не менее талантливый, начинающий тогда композитор Александр Билаш.
Дмитрий Васильевич Павлычко родился 28 сентября 1929 года в Ивано-Франковской области. В 1953-м окончил Львовский университет имени Ивана Франко, при котором затем обучался в аспирантуре  до исключения из неё в 1955 году якобы за неуспеваемость, а фактически — за свободомыслие.
Свою первую книгу стихов он выпустил в тысяча девятьсот пятьдесят третьем и спустя год стал членом Союза писателей СССР.
В 1964 году переехал в Киев. Работал сценаристом на киностудии имени Александра Довженко. С 1971-го по 1979-й был главным редактором журнала «Всесвіт». Функционеры ЦК Компартии Украины, недовольные «идейно вредными» публикациями в журнале, заставили Павлычко подать заявление с просьбой об освобождении с должности редактора.
В восьмидесятые годы ХХ века Д. В. Павлычко занимает посты секретаря Союза писателей СССР и Союза писателей Украины. В марте 1990-го выходит из КПСС. Он принадлежит не только к литературным, но и к политическим деятелям Украины. В 1990—1994 годах и в 1998—1999 годах Дмитрий Васильевич — народный депутат Украины. Он — один из авторов «Акта о провозглашении независимости Украины» в 1991 году. В 1995—1999годах —  Чрезвычайный и полномочный посол Украины в Словакии, а  в 1999—2001 годах — в Польше. Герой Украины, получивший это звание в 2004 году.
В конце концов, под давлением демократических сил Верховная Рада УССР в 1989 году приняла Закон о языке, согласно которому украинский язык получил статус государственного. Гражданам Украины предоставлялись правовые гарантии свободного использования русского языка и языков других народностей, проживающих на территории республики. И тот же Дмитрий Васильевич Павлычко, украинец по рождению, по сердцу и духу, строками своих стихов обращается к русским:

Мы зовём вас с нами вместе
Жить невзгодам вопреки
В солнце, не в огне возмездья
За ГУЛАГ и Соловки.

Он интернационален по своей сути, продолжая традиции Тараса Шевченко и Ивана Франко, считая россиян своими братьями, не отделяя их от себя, а себя от них. Ведь мы — славяне! Нельзя согласиться и с теми обвинениями в национализме, которые зачастую бросали в адрес Дмитрия Васильевича, особенно в свете его участия в Рухе. «Националист» Павлычко перевёл с русского на украинский стихи поэтов от Александра Пушкина до Андрея Вознесенского и выпустил антологию «Ода вольности».  И «антисемит» Павлычко в 1988 году написал прекрасный цикл «Еврейские мелодии», куда вошло замечательное стихотворение «Жид». А спустя десять лет родился его реквием «Бабий Яр», положенный на музыку композитором Владимиром Дашкевичем и исполненный в Израиле под слёзы и аплодисменты нескольких тысяч евреев.

В сентябре 1989 года в Украине был создан «Народный рух Украины за перестройку». Его лидером стал поэт Иван Драч. Замечательный лирик советской украинской поэзии, он родился 17 октября 1936 года в селе Телиженцы Киевской области. После службы в армии Иван Драч поступил на филологический факультет Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко. Правда, вскоре был исключен оттуда «за политику». Но талант позволил ему с успехом окончить Высшие курсы киносценаристов и кинорежиссёров при Госкино СССР в Москве. Тогда же Драч пишет свои первые стихи. В некоторых из них он откровенно критикует советскую власть. Это приводит к его сближению с украинскими диссидентами и следующими за этим неприятностями в жизни. Органы госбезопасности громят инакомыслящих, тем или иным образом избавляя советское общество от них. Тридцатилетний Иван Драч сожалеет о своих связях с бывшими друзьями и единомышленниками и пишет об этом в мае 1966 года покаянное письмо. Это позволяет ему в дальнейшем жить относительно спокойно, как всем законопослушным советским людям,  и творить новые произведения. Через десять лет после этого, в 1976 году, за сборник стихов его удостаивают Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко. Стихи Ивана Драча на самом деле очень талантливы и красивы, это не подлежит сомнению. В 1983 году за них он получает Государственную премию СССР.
В эти годы Иван Фёдорович работает в газетах «Литературная Украина» и «Отечество», на киевской киностудии им. А. П. Довженко.  С началом перестройки он вновь сближается с бывшими друзьями-диссидентами. Вот тогда-то в 1989 году и появляется первая официальная украинская антисоветская организация «Народный рух Украины за перестройку» (НРУ), созданная им вместе с Вячеславом Черноволом, Михаилом Горынем и другими видными украинскими диссидентами. Иван Драч стал первым председателем НРУ, возглавляя его с 8 сентября 1989 года по 28 февраля 1992 года.

В 1990 году, девятого февраля, «Народный рух Украины» (НРУ) был официально зарегистрирован при Совете министров УССР. Тогда же «Рух» объявил, что его главной целью является независимость Украины. Потому слова «за перестройку» исчезли из его названия. В конце восьмидесятых-начале девяностых годов Рух пользовался огромной популярностью среди народа Украины. Особенно активной была деятельность организаций Руха в Киевской, Днепропетровской, Черкасской, Харьковской, Хмельницкой и Крымской областях.

В руководстве Хмельницкого областного «НРУ» был самобытный талантливейший поэт Павло Гирнык, ставший в 2009 году лауреатом Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко.

Павел Николаевич Гирнык родился 30 апреля 1956 года в семье украинского поэта Николая Андреевича Гирныка и его жены Тамары Дмитриевны Гирнык, этнографа по специальности. Окончив среднюю школу в Хмельницком, он поступил на филологический факультет педагогического института в Каменце-Подольском. Но после первого курса перевёлся в Киевский пединститут, где и получил диплом о высшем образовании. Затем окончил Высшие литературные курсы в Москве. Был учителем украинского языка и литературы в сёлах Винницкой и Хмельницкой областей, заведовал литературно-драматической частью Хмельницкого театра кукол. В это время перевёл произведения Самуила Маршака на украинский язык.

Павел Николаевич — член Союза писателей Украины с 1984 года. Но, впоследствии выйдя из него, в 1996 году вступил в Ассоциацию украинских писателей, став председателем её отделения в Хмельницкой области. А с 1990 по 1991 год Павло Гирнык, которого хорошо знали и уважали земляки, стал одним из трёх сопредседателей Хмельницкой областной организации Народного Руха Украины.

12 марта 1990 года было зарегистрировано Славутское городское отделение «НРУ». Создателями его стали Валерий Басыров и всё те же его единомышленники: Алексей Тимощук, Николай Руцкий, Пётр Фёдоровский, Андрей Кантонистов, Вячеслав Терновой, Виктор Войковский и Вячеслав Гаврилюк, Владимир Бещук. Ознакомившись однажды с программой «Руха», они поняли, что именно она поведёт за собой народ в тот непростой, переломный для страны период. Случилось так, что редактора газеты «Труженик Полесья» Валерия Басырова вызвали на бюро горкома партии. Первый секретарь спросила его «как коммунист коммуниста»: чем, на его взгляд, отличается смысл программы «НРУ» от программы КПСС? Почему народ тянется к этой организации? Басыров неопределённо пожал плечами в ответ:
— Та надо бы разобраться в этом… Может, напечатать их программу в газете, чтоб всем понятнее стало?
И, словно испугавшись собственной смелости, тут же перевёл разговор в другое русло. Ответа на его вопрос не последовало — ни положительного, ни отрицательного. Но он прозвучал, зависнув в воздухе! Поэтому, как только закончилось бюро, редактор городской газеты опрометью бросился на первый этаж, где располагался райком комсомола, в одном из кабинетов схватил телефон и дал распоряжение Тимощуку:
— Алексей, немедленно убирай всё, что можно и нельзя из номера, печатай положение о «Рухе» и его программу! Пока тут не спохватились… Чтоб завтра этот материал вышел полностью!
А сам помчался в Шепетовку к Зиновию Фрейлихману, директору типографии офсетной печати. Там они откатали дополнительно к общему тиражу газеты ещё 300 экземпляров Программы «НРУ», которую затем распространили по всем регионам республики. Так Славута примкнула к прогрессивному по тому времени народному движению Украины. Инициативу Валерия Басырова и его «команды» приняли с восторгом в Хмельницком «Рухе». Жители Славуты потянулись к этой организации. Слово Басырова для них значило немало. Иногда городские власти вынуждены были подключать его для разрешения конфликтов с народом, то и дело вспыхивающих в те годы в городе.

Когда Валерий Магафурович Басыров рассказывал мне о своей бабушке, я обратила внимание на его фразу о том, что она, оставшись без мужа, зарабатывала на жизнь себе и дочерям мытьём полов у «богатых евреев». На всякий случай я не стала заострять внимание на национальности, чтоб не попасть, чего доброго, в число косвенно разжигающих межнациональную рознь. Но в процессе работы над своей книгой, знакомясь с историей города, я узнала, что, например, в 1892 году из 7398 жителей Славуты еврейское население  составляло 4000 человек. Наверное, жертвы погромов последующих лет и Холокоста уменьшили это соотношение. Но в Славуте на улице Б. Хмельницкого, где в доме бабушки Свишевской вырос и жил Валерий Басыров, только их семья была не еврейской. Естественно, что среди его друзей было немало людей этой национальности. А солнце в их городе, несмотря ни на что, «все равно каждый вечер садилось за одним и тем же пригорком, и, так же как и в прежние времена, люди трёх-четырёх национальностей и разных религий сходились по вечерам. Вместе веселились и торговали, говоря на понятной им одним тарабарщине.
— Почём ца куха? — спрашивала старушка, прицениваясь на базаре к нужной ей курице.
— Два карбованца, — улыбчиво отвечал продавец.
— Аз мурым диндельду с твоей кухой, — злобно изрекала покупательница и отходила.
Люди за долгие годы разучились распознавать, где заканчивалась их культура, а где начиналась чужая».* 

*(Рассказ о жителях Славуты И. Б. Фельдштейна из эссе Т. Мовшевич)


Когда летом 1990 года по Славуте поползли слухи о якобы готовящихся притеснениях евреев, к Валерию Басырову пришёл его старый знакомый Артур Фридман.*
— Ты слышал что-нибудь об этом? — спросил он редактора городской газеты. — Говорят, в Рухе сильны националистические настроения, в том числе и антисемитские. Что делать? Как избежать погромов нового времени?
— Артур! О чём ты говоришь? Ведь мы же здесь все свои! Разве могут громить друг друга те, кто всю жизнь прожил вместе? — ответил ему Басыров, отлично зная, что в жизни, вообще-то, случается и такое.
— Народ боится!
— А зови свой народ сюда к нам, в редакцию, поговорим о том, как жить дальше! — предложил Валерий.

И евреи пришли в «Труженик Полесья». Разговор был долгим, откровенным. Говорили о толерантности, о безобразиях, творящихся в городском партийном руководстве. Басыров дал им слово, что никто евреев не тронет, что нужно и дальше работать так, чтобы жизнь менялась в лучшую сторону. И снова забегая вперед, скажу, что ни В. М. Басыров, ни А. Д. Фридман не обманули собравшихся. Артур Давидович Фридман стал почётным жителем города Славуты. Объединение «Прогресс», которое он основал и возглавляет, сделало очень много для своих земляков. Газета «Пульс», созданная Валерием Басыровым в 1990 году, теперь принадлежит фирме А. Фридмана. Она ничем не уступает газете областного уровня, стала региональным еженедельником. А бизнесмен Фридман не так давно за свой счёт установил мемориал на месте гигантских братских могил жертв Холакоста — памятник в виде двух сцепленных рук и колючей проволоки вокруг, надпись: «Жертвам фашизма — еврейским гражданам г. Славуты».

Почему же, действительно, народ поверил тому, что предлагалось «Рухом»? Ведь ни первый секретарь Славутского горкома КПУ Анна Григорьевна Архипова, ни редактор городской газеты Валерий Магафурович Басыров не обманывали друг друга, не кривили душой, говоря о том, что идеи-то двух противоборствующих политических течений в основном мало чем разнятся. Только что лидеры появились иные, ещё не запятнавшие себя ничем в глазах народа. И как обычно во всех революциях бывает, зачинатели их — идеалисты-мечтатели, умеющие зажечь массы, имеющие доверие у людей, способные повести их за собой. А вот потом, чуть позже, умные и трезвые, прагматичные, жёсткие и дальновидные политики выходят на передний план, иногда, как щитом, продолжая прикрываться громким именем известного деятеля культуры, отодвинутого уже на вторые позиции поля деятельности. Любимые народные артисты и поэты свою роль сыграли, их миссия закончена! В 1991 году прекращает свою деятельность в «Рухе» Павло Гирнык. Уйдя с высоких постов в «НРУ» в конце 1992 года, окончательно удаляется от политики Иван Драч. В «Рухе» в том году произошёл раскол. Его новым лидером становится Вячеслав Черновол. «НРУ» в 1993 году из народного движения превращается в партию. Со временем её популярность начинает падать. После очередного раскола в 1999 году часть «руховцев» остаётся с Черноволом, часть отходит с одним из лидеров партии Юрием Костенко. Они именуют себя «Украинским народным Рухом», в дальнейшем — Украинской народной партией, поскольку слово «Рух» могло принадлежать только «НРУ». В 1999 году в автокатастрофе погибает Вячеслав Черновол, а «Рух» практически сходит с политической арены.

Внешне привлекательная «дама» политика на самом деле далеко не всегда чистоплотна и порядочна. Это давно уже известно. Долгие годы жизни трансформируют взгляды человека на её события и факты, иногда кардинально меняя их. А у творческих людей  души особого склада. Может быть, это заставляет их порой кидаться из одной крайности в другую. Ломают головы многие над тем, как объяснить тот факт, что поэты, некогда восхвалявшие Ленина и его партию, получавшие за это высочайшие правительственные награды, в одночасье отходят от идеалов, которые прививали своим читателям. В одном из номеров «Литературной газеты» я столкнулась со статьёй Вадима Долганова. Думаю, не одну меня смутил он своими размышлениями в ней. Затрагивая  повесть «Вечные Кортелисы», вышедшую в восьмидесятые годы в Киеве, он говорит: «Повесть воскрешает страшную трагедию волынского села Кортелисы, которая разыгралась осенью 1942 года, во время оккупации, — писали в своё время о ней. — За несколько часов 2892 жителя были расстреляны, а само село сожжено. Автор, собрав свидетельства очевидцев, многочисленные факты, создал своего рода документ о варварских злодеяниях фашистов». И их приспешников — бандеровцев, добавим от себя. В Кортелисах мучили и зверски убивали людей украинские полицаи Ратновского района и «вояки» шуцманбатальона 15-го полицейского полка. Это со всей очевидностью в своё время и доказал автор повести, удостоенный  за неё высшей литературной премии УССР — Шевченковской. Имя писателя — Владимир Яворивский… Да-да, тот же самый, ныне ярый пропагандист бандеровщины и автор постановления, принятого Радой, председатель СП Украины.

«В украинской литературе абсолютно нечего читать. Сейчас культ бездарных Яворивских, их время, их час». Написано это почти три десятилетия назад. Автор убийственной характеристики — Василь Стус, писатель-диссидент, сгинувший в лагере. Его имя сегодня тоже поднято на щит. Несколько лет назад ему открыли памятник в Виннице, куда съехался весь писательский бомонд.
«У нашей нации столько мучеников и великомучеников, что их хватило бы на несколько народов. Хотелось бы думать, Василь Стус в этом ряду — последний» — прочувственно вещал у подножия монумента… Владимир Яворивский.

А в местных изданиях гуляет текст давнего письма в адрес председателя КГБ Юрия Андропова и первого секретаря правления СП СССР Георгия Маркова с набором тогдашних штампов, типа «решительно осуждаем».  А послание сие подписали признанные мэтры украинской советской литературы Дмитрий Павлычко, Иван Драч и… всё тот же Яворивский».

Владимир Александрович  Яворивский. С этим именем, читатель, Вы можете встретиться и на страницах книг Валерия Басырова «Хроніка однієї зради» («Хроника одного предательства») и «Народженнi  для ганьби» («Рождённые для позора»). Родился 11 октября 1942 года в Винницкой области в селе Текливка Крыжопольского района в семье колхозников. В 1964 году окончил Одесский государственный университет им. И. Мечникова по специальности «преподаватель украинского языка и литературы». В разные годы работал редактором Одесского радио, корреспондентом и литературным редактором изданий «Запорожская правда», «Знамя юности», «Ленінська молодь» и Запорожского радио, киносценаристом Львовского ТВ, литературным консультантом и референтом Союза писателей УССР, заведующим отдела прозы и заместителем главного редактора журнала «Вітчизна». Входил в число создателей Народного Руха Украины, возглавлял киевскую организацию «НРУ». В 1989—1991 годах — народный депутат СССР. В 1990—1994 годах — народный депутат Украины первого созыва. Член Комиссии по вопросам Чернобыльской катастрофы; 1994–1998 годы — народный депутат Украины второго созыва. Глава Демократической партии Украины в 1990—1999 годах. Член депутатских групп «Державність» и «Конституционный центр». Глава подкомитета по связям с соотечественниками, проживающими за рубежом, Комитета Верховной Рады по правам человека, нацменьшинств и международным отношениям. В 1998 году Владимир Яворивский безуспешно баллотировался в Верховную Раду от «Блока демократических партий — НЭП» (был № 1 в списке).
В 1996–1999 годах возглавлял Комитет Государственных премий Украины им. Т. Шевченко, а затем ещё два года был членом Комитета. Входил в состав Совета по вопросам языковой политики при Президенте Украины Леониде Кучме.
2002–2006 гг. — народный депутат Украины четвёртого созыва (на выборах был выдвинут Блоком Виктора Ющенко «Наша Украина», входил в партию Виктора Пинзеника «Реформы и порядок»). Заместитель главы Комитета Верховной Рады по вопросам свободы слова и информации.
На президентских выборах 2004 года Владимир Яворивский принимал активное участие в поддержке оппозиционного кандидата Виктора Ющенко и в «оранжевой революции». До сентября 2005-го входил во фракцию «Наша Украина». Был членом политсовета пропрезидентской партии «Народный Союз «Наша Украина». После отставки Премьер-министра Юлии Тимошенко перешёл во фракцию «Реформы и порядок». С декабря 2005-го — член фракции Блока Юлии Тимошенко.
2006–2007 гг. — народный депутат Украины пятого созыва от БЮТ (№22 в списке). Глава Комитета Верховной Рады по вопросам культуры и духовности. С ноября 2007 года — народный депутат Украины шестого созыва от БЮТ (№ 22 в списке). Глава Комитета Верховной Рады по вопросам культуры и духовности. Член партии Юлии Тимошенко «Всеукраинское объединение "Батьківщина"».
Дважды, в 2001 и 2006 гг., избран главой Национального союза писателей Украины.
Награждён орденом «За заслуги» III степени (2005). Лауреат Государственной премии Украины им. Т. Шевченко за повесть «Вічні Кортеліси»(1984).

Не люблю я политику! Стараюсь не лезть в неё! Но здесь явная констатация фактов. Фактов, которые и без статьи Вадима Долганова отметил бы любой здравомыслящий человек, читающий мою книгу. Я попыталась объяснить эти метаморфозы для себя. Ведь речь идёт о действительно талантливых, ярких личностях! И знаете, какую деталь я заметила, знакомясь с биографиями этого украинского литературно-политического «трезубца»? Все трое родились под знаком Весов! Может, потому всё так уравновесилось в их жизни? Вот и не верь после этого гороскопам!

А жизнь людей, которых когда-то они повели за собой, чьи судьбы бросили на чаши своих весов, качается на них до сих пор. Причём те, чьи кошельки легче, перевешивают, оказываясь внизу. Вывод делаю из собственных наблюдений и рассказов очевидцев. Однажды, где-то в двухтысячном году, Валерий Басыров на железнодорожном вокзале  Славуты увидел очень худого, дочерна загоревшего человека. Его лицо показалось удивительно знакомым. Но не мог он поверить своей догадке — комплекция мужчины не позволяла сделать это. Однако тот, заметив взгляд Басырова, устремился к нему.
— Валера, здравствуй! Какими судьбами? Где б ещё встретились?!

Басыров понял, что не ошибся — Борис Титенич! Тот самый, что когда-то написал с ним песню для конкурса. Лишь глаза остались от прежнего заводного Бориса! Оказалось, жизнь музыканта после перестройки сложилась так, что вынужден он был уехать на заработки в Италию, иначе семье не выжить было! Собирает на чужбине фрукты, ими в основном и питается, потому что их хозяева отдают работникам сколько угодно и бесплатно. Все заработанные деньги он отправляет домой, жене и детям.
— А дома что? — сокрушённо развёл руками Борис. — Почти по классику, по Шевченко: «Село неначе погорiло. Неначе люди подурiли… Бiленькi хати повалялись, сади бурьяном поросли»… Тяжко смотреть на всё это, ещё тяжелее жить!
— А шахматы как? — совсем не к месту вспомнил Басыров
— Их давно нет у меня, — грустно улыбнулся Борис Титенич.


На сайте www.focus.ua из статьи Сергея Прищепы я узнала, что с третьего захода в 2009 году замечательный украинский поэт Павло Гирнык всё-таки получил заслуженно(!) премию имени Т. Г. Шевченко — самую почётную и крупную в Украине. На полученные деньги он купил ветхий домик в деревушке Хмельницкой области и зажил в личном раю. «Тут я нашёл покой, которого никогда не имел в городе, — говорит поэт. — Тихо, уединённо, люди добрее, да и в магазине в долг отпускают». За несколько лет из-под пера Гирныка не вышло ни строки. «С поэтами так бывает», — вздыхает он. А Валерий Басыров, хорошо знающий Павла Николаевича и его творчество, называет Гирныка одним из самых талантливых и ярких поэтов Украины. Говорит о нём как об очень честном человеке, бескомпромиссном, не умеющим прогибаться и подстраиваться ни под время, ни под его лидеров.

А что же сам Валерий Басыров? Вернусь к тому моменту, когда он и его коллеги надумали выстроить улицу Журналистов. Ну, не давало государство бесплатных квартир, как ни надеялись советские люди на обещание, брошенное некогда Михаилом Сергеевичем Горбачёвым по этому поводу. Хотели на заработанные деньги улучшить свои жилищные условия. Нет, не позволили им местные власти сделать это. Валерий Басыров, редактор городской газеты, которая три года подряд была лучшей в Украине по всем показателям, по-прежнему ютился в старом домишке бабушки Свишевской — мама, Валентина Антоновна, и он с женой и двумя дочками. В своём архиве совсем недавно Басыров случайно обнаружил документ, согласно которому «в апреле 1989 года Госкомиздат УССР из резерва Комитета по фонду производственного и социального развития на счет Хмельницкого облполиграфиздата перечислил 12000 рублей "целевым назначением для строительства квартиры редактору газеты «Трудiвник Полiсся» Басырову В. М.».  Одна из строительных организаций Славуты, возглавляемая Артуром Давидовичем Фридманом, выделила ему трёхкомнатную квартиру на втором этаже сдающегося кооперативного дома. Басыровы даже косметическую отделку на свой вкус успели провести в ней.

Но первый секретарь горкома КПУ Архипова заявила: «Пока я на этом месте, Басыров квартиры не получит!». Несостоявшийся владелец квартиры сдал ключи, а фирма вернула деньги на счёт облполиграфиздата... Долго не знали там, что делать с этими деньгами. «Да чего вы мучаетесь? Отдайте их журналистам!» — разрешил этот вопрос Валерий Басыров. И деньги были переданы Региональной организации Союза журналистов Украины «Проскуров» в Хмельницком. Те приобрели на них компьютерную технику.

С Архиповой их столкнула судьба и на выборах в Верховный Совет УССР. Валерий Магафурович Басыров  был зарегистрирован кандидатом в народные депутаты Верховного Совета УССР по Славутскому избирательному округу № 406 от 10 января 1990 года. Победил и вышел во второй тур. В этом туре его соперником и стала первый секретарь Славутского горкома КПУ Архипова А. Г.  Выборы состоялись 18 марта 1990 года. Басыров выиграл эту изнурительную гонку. Но победа досталась первому секретарю — в последний момент ей были приписаны голоса солдат, служивших в Венгрии…

Закончилось всё тем, что «это бельмо на глазу» Басыров окончательно надоел всем, власти предержащим. Последней каплей в чаше их терпения стало его заявление в газете о том, что партия узурпировала средства массовой информации  и превращается в эксплуататора рабочего класса. Ему было открыто сказано, что если он не уйдёт со своего поста тихонько, без скандала, по собственному желанию, работать не дадут ни редактору, ни коллективу газеты.

Подумав, Валерий Магафурович решил плюнуть на всё и уехать из города. Написав заявление на отпуск с последующим увольнением, он предварительно оговорил кандидатуру того, кого оставит после себя. Ему было дано честное партийное слово, что ни одного человека из его коллектива не уволят, что газета будет работать в том же составе.

В конечном итоге, обещание не было сдержано. На место главного редактора была назначена та, которую однажды Басыров уволил собственным приказом — слишком уж допекла она коллектив своим «наушничеством» в горком партии. Ну, а коллектив редакции газеты «Труженик Полесья» почти в полном составе ушёл вскоре вслед за своим бывшим редактором Валерием Басыровым. В газете остались заместитель редактора, корреспондент партийного отдела, бухгалтер, водитель и уборщица. 25 октября 1990 года Валерий Магафурович Басыров снялся с учёта своей партийной организации, уволившись из газеты. Эта дата стала датой его выбытия из КПСС.

Упрямства мне не занимать,
и видит Бог: я был всегда в опале.
Смогли бы судьи рассказать,
за что меня марксисты распинали.

Былую боль мне не унять:
неправдой столько лет пытали!
Не повернётся время вспять,
но жаль, что судьи злобе потакали…

Почти в то же время, замечая, что в «Рухе» возникают разногласия и брожения, начинается делёж должностей, он прекращает свою деятельность и в этой организации.

***
Недолгим оказался отпуск у Валерия Басырова. Почти сразу ему позвонили и предложили принять участие в конкурсе на  должность редактора городской газеты в Хмельницком.

Хмельницкий — один из крупнейших городов в Украине, областной центр. В 1990 году в нём проживало более двухсот пятидесяти тысяч жителей. Расположен он на берегах реки Южный Буг. Исходя из того, что в окрестностях города археологами найдено немало достопримечательностей эпохи бронзы, черняховской культуры, скифского периода, эта территория была заселена ещё в древние времена.

Точная дата основания города не зафиксирована, но достоверно известно о существовании Плоскирова (Плоскировец) уже в первой половине XV века. В документах польской королевской канцелярии упоминается поселение под названием Плоскировцы в записи от 10 февраля 1431 года. Вероятно, именно тогда там появились первые поселенцы, облюбовавшие место на правом берегу реки, окружённое с других сторон рекой Плоская и болотами. Вокруг поселения вырыли ров, который и образовал сторожевой сигнальный пункт с деревянной крепостью и гарнизоном человек в сто. Назвали его по имени реки Плоскиров. Очень долго он был небольшим населённым пунктом. Так, в 1493 году там было всего семь дворов. Во второй половине XV века Плоскиров вошёл в состав имений рода Бедрихов — одного из самых давних и самых зажиточных в Польше того времени. В 1550 году польский король Сигизмунд II Август подарил местечко каменецкому старосте М. Влодке, а в 1578 году оно получило право на проведение двух ярмарок и еженедельных торгов. Однако всё это время Плоскиров был незначительным населённым пунктом, численность жителей которого не превышала двух-трёх тысяч человек, часто опустошавшимся во время нападений врагов.

Начиная со второй половины XVII и в XVIII веках, он находился во владении одной из самых знаменитых польских семей Замойских, элементы родового герба которых нашли отображение в гербе Плоскирова. Усилиями князей Замойских городок постепенно превращался в важный торгово-ремесленный центр региона, славившийся своим ковроделием.

К несчастью для людей, проживавших в Плоскирове, оно располагалось неподалёку от татарского Чёрного шляха. Потому и подвергалось частому их нападению. Наиболее страшными оказались те, что произошли в 1512 и 1593 годах. Во время Освободительной войны украинского народа под предводительством гетмана Богдана Хмельницкого Плоскиров и его околицы неоднократно становились  центром военных действий между польскими и казацкими войсками. А изнурительная двадцатисемилетняя турецкая оккупация этих земель (1672 г. – 1699 г.) привела к тому, что в городе осталось в живых всего несколько человек.

После присоединения Подолья к Российской империи, 5 июля 1795 года была образована Подольская губерния, один  из уездов которой начал называться Проскуровским, а его центром отмечен город Проскуров. Именно в этом императорском указе впервые встречается название Проскуров.

Некоторое время два названия города существовали одновременно, но с 1801 года окончательно утвердилось новое — Проскуров, которое было созвучно со словом «проскура» — так украинцы называют хлебец, который употребляется в христианских обрядах.

Хотя Проскуров и стал уездным центром, но ещё длительное время оставался провинциальным городом. Правда, в 1824 году царь Александр I одобрил план мероприятий по восстановлению уездного городка Проскуров после страшного пожара 1822 года. Однако планы так и остались на бумаге, поскольку денег на это никто не выделил.

И лишь после завершения строительства в 1870 году железной дороги Жмеринка — Проскуров  — Волочиск в городе значительно оживилась экономическая жизнь, он стал развиваться гораздо интенсивнее. К началу ХХ века заработали промышленные предприятия: табачная фабрика, сахарозавод, чугунолитейный, кирпичный, пивоваренный заводы. В это же время сооружаются новые жилые дома, магазины, торговые лавки, прокладывается мостовая. В 1892 году открывается театр. В начале ХХ века возникают новые учебные заведения: женская гимназия в 1904 году, реальное училище в 1905 году и коммерческое училище в 1909 году. За это время население города возросло в пять раз и в 1909 году составило тридцать шесть тысяч жителей. В 1911 году в Проскурове появляется электричество. Именно в этот период определилось основное направление в экономическом развитии города — Проскуров становится наибольшим торговым центром Подольской губернии. Особенно важную роль Проскуров играл в экспортной торговле зерном. Его торговые и кредитные учреждения обслуживали большой регион Украины.

Важным фактором, который содействовал бурному развитию города, стало размещение в Проскурове военных частей и создание большого военного гарнизона, обусловленное выгодным стратегическим расположением города вблизи государственной границы. В городе находился 35-й драгунский Белгородский полк, 12-я артиллерийская бригада, штаб 12-й пехотной дивизии. В состав этой дивизии  входил 46-й пехотный Днепровский полк, в котором служил молодой подпоручик Александр Куприн, ставший в дальнейшем известным писателем, классиком российской литературы. Именно служба в Проскурове с 1890 года по 1894 год и впечатления от армейской жизни нашли своё отображение в повести Куприна «Поединок», сделавшей автора знаменитым.

С началом Первой мировой войны Проскуров стал прифронтовым городом. В это время там побывало достаточно много известных военачальников, среди которых  выдающийся полководец генерал Алексей Брусилов.

В период гражданской войны и борьбы украинского народа за создание независимого государства в 1918–1920 годах Проскуров играл роль важного опорного пункта Украинской Народной Республики (УНР), а в 1919–1920 годах стал центром этой борьбы. Именно в Проскурове трижды находились Правительство УНР и Директория. Здесь в марте 1919 года состоялось последнее заседание Директории в её полном составе, именно отсюда  отправился за границу прежний глава Центральной Рады Михаил Грушевский.

В эти годы в Проскурове, кроме главы Директории, неоднократно бывали Главный Атаман Симон Петлюра, командующий Украинскими Сечевыми Стрельцами Евгений Коновалец, известные правительственные чиновники и политики УНР. В 1919 году в качестве воина армии УНР там же находился будущий писатель и поэт Владимир Сосюра, о чём позднее он напишет в романе «Третья рота».

До 1920 года в городе была полукустарная промышленность. В первые годы Советской власти, в 1923 году Проскуров становится окружным центром, постепенно перестраивается и превращается в крупнейший по населению, военно-стратегическому значению и промышленному потенциалу город в регионе.

В марте 1941 года Проскуров стал областным центром Каменец-Подольской области, образованной в 1937 году.

Во время Второй мировой войны 8 июля 1941 года Проскуров захватили немецко-фашистские войска. Сразу же начались массовые расстрелы мирных жителей. Однако с первых и до последних дней оккупации в городе действовала антифашистская подпольная организация.
 
25 марта 1944 года войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Георгия Жукова освободили город от немецких фашистов. Очевидцем освобождения Проскурова стал величайший английский писатель Джеймс Олдридж, который в то время был зарубежным военным корреспондентом. В своём репортаже он передал впечатления о боях за город.

В войну Проскуров оказался практически полностью разрушен. В послевоенный период постепенно восстанавливалось народное хозяйство,  налаживалась мирная жизнь. В пятидесятые годы двадцатого века началось строительство фактически нового города, который 16 января 1954 года был переименован в честь героя освободительной войны украинского народа за свою независимость гетмана Богдана-Зиновия Хмельницкого в город Хмельницкий. Соответственно стала называться и область.

С новым именем начинается новая жизнь города. Значительно увеличивается его территория, особенно после присоединения пригородных сёл Заречье и Гречаны, возникает ряд заводов всесоюзного значения: трансформаторных подстанций, радиотехнический, термопластавтоматов. В строй вступают предприятия индустриально-строительной, пищевой и лёгкой промышленностей.
Всё это превратило город Хмельницкий в большой промышленный центр Украины. Заметно выросло население города, был открыт первый институт (технологический, ныне Хмельницкий национальный университет). Проложены первые троллейбусные линии, построены новые микрорайоны, а также больничные комплексы, вокзалы, детсады, школы, гостиницы, кинотеатры, появилось роскошное помещение театра, Дворец творчества детей и юношества и многое другое.

Одновременно город становится важным военно-стратегическим центром страны. В 1956 году туда на постоянную дислокацию прибыла 17-я гвардейская мотострелковая дивизия, а в 1961– 1964 годы — подразделения одной из мощнейших в мире ракетной дивизии. Именно в это время на территории области вблизи от Хмельницкого были развёрнуты боевые позиции межконтинентальных ракет. В 1970 году в городе было основано Хмельницкое высшее артиллерийское командное училище, на базе которого в 1990-х годах была создана Национальная академия пограничных войск Украины, единственная в государстве.
Практически за жизнь одного поколения провинциальный городок Проскуров превратился в крупный, красивый и современный город Хмельницкий, население которого за полвека возросло более чем в семь раз.

Вот в таком областном центре Украины еженедельно выходила четырёхстраничная  газета «Народна думка», которая осенью 1990 года осталась без редактора. На эту вакансию претендовало семь журналистов из Хмельницкой и Винницкой областей. Недолго думая, Валерий Басыров подготовил резюме и собственные документы, необходимые для участия в конкурсе. Стал его победителем. Когда заканчивался отпуск, за которым автоматически следовало увольнение из славутского «Труженика Полесья», по решению третьей сессии Хмельницкого городского Совета народных депутатов с 21 сентября 1990 года Валерий Магафурович Басыров числился редактором городской газеты. А уже 27 сентября по его предложению сессия переименовывает газету, и она называется «Вiльне слово» («Свободное слово»). Председателем Хмельницкого горсовета в то время был Иван Васильевич Бухал, человек, вошедший в историю города как его строитель, талантливый организатор, умный и грамотный хозяйственник.

При первой же встрече с Валерием Басыровым он задал ему вопрос:
— Что тебе нужно для успешной работы газеты? Что нужно для тебя лично?
— Взять в газету Алексея Тимощука из Славуты, и заместителя себе подберу сам, — категорично заявил новоиспечённый редактор.
— И квартиру, — подсказал предгорисполкома.
— Ну, разумеется. Две квартиры нужны, для меня и Алексея, — ответил Басыров. И сам слегка испугался собственной смелости.
— Будут! — пообещал Бухал.

И был длинным разговор в кабинете председателя Хмельницкого горисполкома о том, какой видится газета новому редактору, как намерен он организовать работу коллектива. Что хочется ему от власти лишь одного — доверия. А значит, чтоб не мешали ему делать то, о чём он рассказал. Умный, прозорливый Иван Васильевич Бухал дал своё «добро» на все начинания Басырова, уловив в них свежесть мышления, учуяв новаторские идеи, нетривиальный подход к делу, ответственность.

Данное слово городской голова сдержал. На должность заместителя редактора Валерий Басыров пригласил Петра Малиша, с которым познакомился ещё во времена своей работы в «Корчагинце». Алексей Тимощук стал ответственным секретарём газеты, получив квартиру в центре города.  А Валерию Басырову вручили ключи от новенькой трёхкомнатной квартиры с двумя лоджиями на четвёртом этаже экспериментального дома, построенного по чешскому проекту, в прекрасном зелёном микрорайоне у озера и небольшого леса. Впервые попав в эту квартиру, жена Басырова Виктория остолбенела. Прожив с семьёй больше двадцати лет в маленькой комнатёнке дома бабушки Свишевской, она оглядывала новые хоромы и не верила своим глазам. Вся гамма чувств отразилась сначала на её лице, потом — в вопросе: «И это что, всё наше?!». Муж, наблюдавший за ней исподволь, счастливый, оттого что смог наконец вот так удивить свою жену, как ни в чём не бывало пожал плечами:
— А шо тут особенного? Наше!
— Так чем же обставлять всё это? Мебели ж нет у нас!
— Будет, всё будет! — успокоил её Валерий. — Ты вот только мне собаку купи. Большую, под меня!
Привык он к живности, всю жизнь прожив на земле. Всегда у них во дворе были собаки и кошки.

Вернувшись однажды из рабочей поездки, Басыров обнаружил дома маленький чёрненький комочек.
— Это кто ж такой?
— Вот, собака тебе, как ты хотел, — ответила жена.
— Так я ж хотел большую собаку!
— Говорят, станет большим. Мать у него не маленькая. Я по объявлению пришла в дом. А там их одиннадцать штук! Вошла в загончик, глаза разбежались. Который из них лучше, не знаю. Бегают вокруг меня, тявкают. А этот подошёл ко мне, ухватил зубами подол платья, тянет на себя. Ну, думаю, сам меня выбрал! Его и взяла.

Виктория принесла «Атлас пород собак», родословную щенка. Он — ризеншнауцер, родители чемпионы. За вечер изучили всё, что написано про них. Малыша назвали Самиром. И зажил он полноправным членом семьи Басыровых.

В декабре 1991 года газета «Вильне слово», «растолстев» на двадцать страниц больше, чем её прародительница «Народна думка», предстала перед горожанами. Вскоре по своей сути она не уступала областной газете, настолько разносторонним стало её содержание. Работы у Басырова было много. Работать он умел, не замечая усталости. Жизнь кипела!


***

Время! Я переворачиваю страницы твоей огромной тяжёлой книги. Они шелестят по-разному. Одна шепчет что-то, другая криком кричит. Каждая окрашена по-своему. У каждого времени свой цвет, как цвет флага, под которым живёт страна, народ, твои герои, Время.

Всем родителям мечтается о том, чтобы их детям жилось лучше. Но почему-то так получается последние два века, что в нашей стране ни одному поколению не удаётся миновать потрясений. Деды ровесников Валерия Басырова пережили Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Отцы и матери — Великую Отечественную войну. Наше поколение, как и наши родители, родились и жили под красным флагом в огромной мощной стране под названием СССР. Кто думал, что нам доведётся увидеть её развал? Мы бывали недовольны тем, что творилось в нашем государстве, мы шептались об этом на кухнях, потом громче говорили со страниц некоторых газет и журналов, кричали с трибун.
 
Когда на митингах Народ
свою выплёскивает душу,
ему не затыкайте рот —
он говорит и хочет слушать.

Ему не затыкайте рот,
его послушайте вначале.
В Народе говорит Народ,
чтоб в кабинетах замолчали.

Лето 1991 года. Мы с мужем в августе едем в Германию к друзьям. Документы на поездку оформляли около восьми месяцев. С огромным трудом, «по блату» взяты билеты из Ростова-на-Дону до Москвы и дальше, до Берлина. Да, время было такое, что не так-то просто выехать за границу… Но мы, наконец,  едем! Двадцать первого августа выезд из Ростова в Москву. Там  двадцать второго августа часов пять гуляем по городу и — на Берлин! Утром девятнадцатого мой муж бежит на Дон искупаться. Навстречу — сосед. 
— Слыхал, Мишку скинули! — возбуждённо кричит он.
— Прораба, что ли? — интересуется муж. Нам газовики как раз тянули газ в это время.
— Ага, прораба! Прораба перестройки! Революция в стране!

Господи, и нам досталось! В Форосе арестован первый президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв. Власть в руках ГКЧП. Неужели сорвалась наша поездка?! Кто-то нам сочувствует. Мы решаем всё-таки ехать. Кто-то нам завидует — если уедут, останутся в Германии. Дураками нужно быть, чтобы вернуться в этот бедлам!

Билеты у нас на поезд Сочи–Москва. Входим в купе. Там четверо парней громко обсуждают события. Знакомимся. Москвичи. Трое из другого купе, пришли в гости к нашему попутчику. Загорелые, возбуждённые. Ушли в ресторан, чтоб нам не мешать располагаться. Рассовываем вещи. Муж успел проверить, работает ли радио в вагоне. Работает!

В купе входит пожилой человек с несколько необычной даже для нас, южан, внешностью. Чёрные миндалевидные глаза, тонкий, немного крючковатый нос, седые усы. Вроде, не кавказец, которых у нас хватает. Поздоровавшись, он занял одну из нижних полок.
— Вы до Москвы едете? — уточняет мой муж.
— Да! — мужчина немного помолчал. — Что только там ожидает, не знаю! И вы до Москвы?
— Мы  дальше,  в  Германию!  —  вклиниваюсь я.
— Да и я дальше, во Францию. А вы на работу в Германию? — интересуется мужчина.
— Нет,  в  гости  к  друзьям, —  поясняем мы.
— А  я  в  гости  к  брату.
— Так  вы  француз?! — удивляюсь  я.  Впервые  вижу живого француза близко.
— Нет,  я  иранец, —  улыбается  мужчина.
— Как вы думаете, границы не закроют из-за переворота? Мы уже третий день волнуемся по этому поводу, — задаёт наболевший вопрос мой муж.
— Не должны. Мы с братом бежали из Ирана после исламской революции, проскочили. Переворот — это всегда плохо!

Распахнулась дверь, и в купе ввалились парни, вернувшиеся из ресторана с бутылками пива.
— Присоединяйтесь к нашей компании! Обмоем победу ГКЧП! — возбуждённо приглашают они нас.
— А что, уже объявили о победе? — простодушно удивляюсь я.
— Нет ещё, но всё к тому идёт! Вы думаете, для чего в Москву ввели войска?  — авторитетно поясняет один из парней в красивом спортивном костюме «Адидас». Было видно, что он заводила в компании. — Мой папа давно говорил, что пора прикрутить хвосты этим демократам! Горбачёв их всех распустил со своей перестройкой! Вот и доперестраивался! Теперь всё, аллес!
— Да, теперь этим Собчакам и Станкевичам не поздоровится!
— И Боре ребята из ГКЧП найдут подходящую камеру в Бутырке!
— Его надо сразу в лагеря, в Сибирь!

Я слушала этих мальчишек и думала, что ожидает теперь страну?
— А вы, мальчики, студенты или уже молодые специалисты? — спрашиваю их. — Не боитесь за свою дальнейшую судьбу?
— Мы оканчиваем Институт стали и сплавов. Чего нам бояться? Вон у Кирилла, — отвечает один, указывая на парня в «Адидасе», — отец в министерстве по нашему профилю работает, на короткой ноге с самим министром. Наши родители тоже нормально устроены. Мы не пропадём!

Надоела болтовня этих папенькиных сынков! На душе скребут кошки. Забираюсь на верхнюю полку, пытаюсь уснуть.

Наконец ближе к полуночи «юные ГКЧПисты» выдохлись и разбрелись по своим купе. Их друг, наш попутчик, уснул крепким, беззаботным юношеским сном. Мой муж и пожилой сосед вышли в коридор вагона, чтобы не мешать мне, думая, что я уснула.  Они слушают радио, передающее новости из Белого Дома, где заседает Верховный Совет РСФСР. Каждые пятнадцать минут сообщаются последние известия. Напряжение в Москве нарастает. Народ строит баррикады, обещая, что бронетехника не пройдёт! По городу идут танки! Пролилась первая кровь!

— Началось! Что я и говорил! — иранец расстроено махнул рукой и лёг спать.

Мне не спится. Муж продолжает слушать сообщения из Москвы. Какой тут сон! Он сам бы с радостью был рядом с теми, кто защищает молодую демократию в Советском Союзе. Мужиков в коридоре много. Все слушают, как и он, радио. Каждый по-своему переживает. Кто-то после выпуска новостей бегает в тамбур курить. Кто-то мрачно потягивает из бутылки пиво. И все ждут вестей, как когда-то советские люди ожидали сводок Совинформбюро. Последнее сообщение: несколько танков перешли на сторону защитников Белого Дома! Десантники братаются с народом! И, наконец, к двум часам ночи звучит долгожданное — армия на стороне народа! Арестовано большинство членов ГКЧП! Путч в Москве подавлен!

Утром студенты снова собрались в купе у своего друга. Вид у них был несколько смущённый. Они достали колбасу, сыр, хлеб и пиво.

— Доброе утро, мальчики! Не оправдались ваши прогнозы! — не удержалась я.
— Доброе утро!  Да  недоумки,  против кого попёрли?  Ельцин прав!  Молодец!  Сумел сплотить вокруг себя большинство!
— Мой отец всегда говорил, что у Ельцина великолепный организаторский талант! Народ с ним!
Пиво вновь вернуло парням хорошее и воинственное расположение духа.
— Присоединяйтесь к нам! — радушно приглашали они нас к столу. — За свободную Россию!
— За демократию!
— За Ельцина и его сподвижников!

Мы вышли из купе. За окном вагона мелькало подмосковье. Утро обещало быть солнечным и радостным для тех, кто победил и остался жив.
   

Москва! Как всегда, суматошно и суетливо на вокзале. Как будто не было этих страшных, напряжённых трёх дней! Народ уезжает, приезжает, встречает и провожает. До отхода поезда на Берлин целых пять часов.
— Что будем делать? — на всякий случай интересуется мой муж.

Я знаю, его бы воля, он бы уже был возле Белого Дома, в гуще народа и событий. И потому я стараюсь придумать что-то, чтобы не пустить его в толпу, не попасть в какую-нибудь заварушку. Толпа — страшная штука! А нам нужно доехать до Германии, нас там ждут. Я придумываю какую-то надобность в магазине, хотя всё, что нужно, у меня есть. Вообще-то я очень люблю Красную площадь, люблю гулять по  Кремлю. Но Бог его знает, что там сейчас творится? А в магазинах четыре часа пролетят мгновенно!

— Пошли на Красную площадь? Или на Лубянку? — предлагает муж. — Да не бойся! На Красной площади всё спокойно! События-то в основном разворачивались у Белого Дома. Если увидим толпу, повернём обратно или отойдём в сторону, я тебе обещаю!

И правда, на Красной площади было всё спокойно. Народ прохаживался парами, как в былые времена. Только экскурсионных групп не было видно. А возле гостиницы «Москва» бурлил митинг. Народ над головами проносил огромный трёхцветный российский флаг. Издалека увидели знакомые лица на трибуне: Ельцин, Хасбулатов, Руцкой, Силаев, Гдлян, Бурбулис. Народ скандировал: «Ельцин! Россия!»

— Ну,  вот  видишь!  Ничего  страшного!  Пошли  на  Лубянку!
Лубянка! Звучит зловеще!
— Нет, — на всякий случай упрямлюсь я. — Я по-твоему уже поступила. Теперь выполни мою просьбу! Мне нужно в магазины. Ты забыл?
— Ладно!  Пошли  до  площади  Дзержинского,  там  попадём  к  магазинам.
Что это он такой покладистый? Может, просто устал за ночь от переживаний? Потому довольствовался одной Красной площадью? В любом случае, хорошо, что уйдём от гущи событий.

Только выйдя на площадь Дзержинского, я вдруг сообразила, какую оплошность совершила. Вот это попалась! Как же я не подумала, забыла, что площадь Дзержинского — это и есть Лубянка?
— Что это они делают? — недоумённо интересуюсь я, не успев выговорить мужу за обман.

Вокруг памятника Дзержинскому собралась толпа. Молодые люди, вроде юнцов из нашего купе, только одеты попроще, лезли по Железному Феликсу вверх, пытаясь взобраться ему на голову. В руках у них видна верёвка. Подошли поближе. Рядом оказалась какая-то женщина.
— Что здесь происходит? — спрашиваю у неё.
— Феликса сбрасывают! Вы что, не видите? — возбуждённо отвечает та.
— Зачем?! — изумляюсь.
— Да вы что, девушка? С Луны свалились? Это же символ старого режима! Надо от всего этого избавляться!

Господи! Варварами были, варварами и останемся… Парни подбираются всё ближе к голове скульптуры. Мой муж достаёт фотоаппарат. Один из парней уже ухватил Дзержинского за чуб. Почему-то показалось, что это меня схватили за волосы. На шею Феликсу набросили петлю из веревки. Невольно вспомнилась картина казни Зои Космодемьянской. А Железный Феликс стоял всё такой же прямой, непоколебимый, в шинели с развевающимися полами. Всё-таки не удалось нам избежать толпы! Она гудит.    
—  Молодцы,  ребята!  Валите  его! Нечего ждать милости от начальства! —  кричит соседка по толпе.
—  А при чём  здесь начальство? — не поняла я.
— Они пообещали технику, да вот уже несколько часов ожидаем! — со знанием дела объяснил кто-то.
— Молодцы, парни!  Вали  его!  Тяните  верёвку! —  кричит  экзальтированная  дама.

Во мне вдруг вскипела злость. Феликс Дзержинский был для меня рыцарем революции. Я считала его одним из самых порядочных людей того времени. Да, так меня учили! Может быть, я ошибаюсь! Но сводить счёты с мертвым?! Интересно, кто-нибудь из этой толпы смог бы подойти к живому Дзержинскому и бросить в лицо свои обвинения тому, кто сумел бы ответить, постоять за себя? Да и памятник рушить — всё равно, что сжигать книгу! Ведь это — история! История плохой или хорошей, правильной или ошибочной жизни целого поколения людей!

Всё моё раздражение, вся неприязнь к происходящему досталась вопившей соседке.
— Женщина! — слегка отодвинувшись от неё, чтобы лучше видеть, презрительно и возмущённо говорю я. — Вот вы — умный человек?! Что вы кричите? Вы не понимаете, что если им удастся завалить этот памятник, то он будет падать на людей? Да, нас с вами он не достанет! Но не сомневайтесь, толпа хлынет назад с такой скоростью, что вас затопчут, вы и глазом не моргнёте! Вы соображаете, что под нами метро? А если от силы удара оно обвалится? Придурки!

Женщина, оглянувшись на меня, сначала не то хотела возразить, не то отмахнуться. Но потом в её глазах мелькнуло какое-то подобие мысли. Она снова повернулась к памятнику и стала орать:
— Подождите, парни! — будто те, наверху, могли её услышать.

Настроение моё было испорчено. Ещё и муж куда-то подевался! Я беспокоюсь уже не на шутку. Мимо на самой малой скорости едет чёрный легковой автомобиль. Из его открытого окна в мегафон говорит человек, в котором узнаю Сергея Станкевича.
— Товарищи! Отойдите, пожалуйста, от памятника! Не надо его сбрасывать самостоятельно! Мы вам пообещали сделать это, и мы своё обещание выполним! Не нужно никакой самодеятельности! — голос Станкевича усталый и слегка охрипший. — Под нами метро! Нельзя допустить его обрушения! Нам не нужна трагедия! Сохраняйте трезвый рассудок!

Машина проехала. Откуда-то появился муж.
— Где ты ходишь?  Пошли  отсюда! — дергаю  его  за  руку.
— Сейчас, сейчас! Ещё немного! — он старается запечатлеть всё на фотоплёнку.

Немного  поодаль  не спеша  идёт человек  с очень  знакомым  мне лицом.
Он устало объясняет что-то двум мужчинам, буквально наседавшим на него. Невольно слышу  их разговор.
— А вы позвоните, Александр Михайлович! Они вас послушают! — говорит один тому, чьё лицо мне так знакомо.
 
«Господи! Да это же Алесь Адамович! Как я сразу-то не узнала его?!» — ахнула я в душе.

— Друзья мои! Я не распоряжаюсь подъёмными кранами! Я не могу им приказать! У них есть своё начальство! — терпеливо повторяет Адамович, с интересом оглядывая происходящее.
— Ну, Александр Михайлович! Ну, что вам стоит! Вы только позвоните, и они не смогут вам отказать! — продолжают канючить те двое, а знаменитый писатель и депутат только устало улыбается им в ответ.
— Александр Михайлович! — вынырнувший откуда-то мой муж обращается к Адамовичу. — Разрешите, пожалуйста, я сфотографирую вас со  своей женой на память об этих днях!
— Боже! Как тебе не стыдно! — я заливаюсь краской.

Адамович улыбается мне,  слегка обнимает за плечи и шепчет тихонько:
— Вы знаете, мне гораздо приятнее с вами сфотографироваться, чем объяснить им, — он кивнул на приотставших, наконец, мужчин, — что я не в состоянии выполнить их просьбу. — Вы москвичи?
— Нет! Мы из Ростова-на-Дону, — мне по-прежнему неловко.
— Ого! Издалека! Неужели специально приехали?
— Ну что вы! — я чувствую себя виноватой, что не оправдала предположений писателя. — Мы случайно, проездом. В Германию в гости едем. Через час поезд.
— Значит, вам повезло, что вы стали невольными свидетелями таких событий.
— Да уж! — неопределенно качаю головой я. — Только мне не нравится это. Странные люди! Сначала памятники царям уничтожали, теперь будут памятники нашего времени сбрасывать. Почему бы их не оставить для истории? Ведь само слово «памятник» идёт от корня  «память»! Пусть помнится с ними и хорошее, и плохое. А то получается какое-то варварство в цивилизованном мире. И снова будет стыдно перед потомками.
— Ну, что поделаешь? Народные массы требуют! — теперь уже Адамович неопределённо развёл руками. Но мне показалось, что он разделяет моё мнение. — Ну, счастливо вам, ребята! Всего хорошего!
Адамович ещё раз обнял меня, пожал руку моему мужу.
— Спасибо, Александр  Михайлович!  И  вам  успехов!

Нужно было пожелать ему здоровья! В январе 1994 года он неожиданно умер.
Адамович пошёл дальше, а мы заспешили на вокзал. Так непривычно, что на центральных улицах Москвы перекрыто автомобильное движение. Люди идут спокойно прямо по широкому проспекту. Вот навстречу нам идёт трое мужчин. Один из них — с видеокамерой. А другого, который в центре, я откуда-то знаю. У меня прекрасная память на лица! Но у меня нет знакомых в Москве! А он на нас смотрит, улыбаясь.
— Здравствуйте! —  невольно  приветствую  его.
— Здравствуйте! —  отвечает  он,  продолжая  улыбаться.
— Откуда я его знаю? Кто это? — спрашиваю мужа.

И неожиданно сама вспоминаю — да это же Алан Чумак, знаменитый экстрасенс, который заряжает кремы, воду, фотографии! Его сеансы я не раз видела по телевизору. А раньше он был журналистом! Ну и денёк! Когда бы я ещё встретилась вот так близко с  Алесем Адамовичем  и с Чумаком?

Снова вокзал, теперь уже Белорусский. Снова перрон. Снова лёгкий толчок и перестук колёс на стыках. Поезд набирает скорость. А за окном  к взбудораженной столице Союза Советских Социалистических Республик подступает ночь. Выезжая из Москвы, мы увидели разноцветные сполохи салюта победившей демократии. Такого красивого фейерверка я не видела никогда в своей жизни!

***

Валерий Басыров переживал путч, находясь в Хмельницком. Первой мыслью было, что уж кого-кого, а их газету ГКЧПисты прикроют первой. Поразился тому, что практически все газетчики города стали на сторону путчистов. Басыров, к тому моменту избранный председателем областного отделения Союза журналистов Украины, обратился к коллегам с призывом защитить демократию. Но поддержки не получил. Более того, в один из этих «горячих» дней ему позвонили и велели явиться в Хмельницкий КГБ. На всякий случай оговорив все рабочие моменты с Алексеем Тимощуком, Валерий Магафурович отправился по вызову. Каково же было его удивление, когда дежурный не нашёл его в списках вызываемых. Он понял, что оказался жертвой розыгрыша. Непонятного и глупого, как ему тогда показалось. Лишь спустя совсем немного времени стало ясно, что «шутка» эта была не такой уж невинной. Не успела демократия одержать победу, как самые ярые сторонники ГКЧП вдруг оказались ещё более ярыми демократами, громче всех кричащими «ура» её победе. Вот тогда кое-кто бросил обвинение Валерию Басырову: «А вы-то сами во время путча бегали в КГБ! Зачем? Сдаваться или доносить?» И Басыров понял, откуда был тот телефонный звонок… Но слишком уж писклявым оказался голосок у провокатора, чтобы заглушить мощь басыровского гласа!

Наступило новое время. Рухнул Советский Союз. Рухнул, как памятник Дзержинскому на Лубянской площади. Республики разделились на отдельные самостоятельные государства. У каждого времени свой цвет, свои краски, свои флаги. У России теперь — красный, голубой, белый цвет на флаге. В Украине флаг с жёлто-голубой полосой. Но народ-то остался прежний! Проблем становится всё больше. Ещё в конце 1990 уходит со своего поста Иван Васильевич Бухал, возглавлявший Хмельницкий горсовет с 1980 года, поддерживавший Басырова во многих начинаниях. Его место занимает Михаил Константинович Чекман, с которым отношения у редактора городской газеты  не складываются. Продержавшись на своей должности до 1992 года, Валерий Басыров в очередной раз подтверждает сказанное однажды: «Не умею угождать. Пусть другие учатся коварству». И в очередной раз лишается работы. Жить трудно, денег семье не хватает. Издательский бизнес дохода не приносит. Хорошим писателям издаваться не на что, а дерьмо он, Басыров, издавать не собирается! Что делать? Как жить?!

Гонимый праздною толпой,
пытаюсь вырваться из круга,
меня стегает за спиной
дыхание испуга.

Над безысходностью смеюсь,
быть может, авантюрная затея:
я выдержу и к финишу прорвусь,
преследуемый собственною тенью.
 
Работы нет у многих. Большая часть интеллигенции бывшего СССР оказывается безработной, её ум и знания не нужны никому. Страна превращается в огромный рынок. Она напоминает муравейник — люди волокут на себе товар из одной страны в другую. Одним стыдно этим заниматься, но делать нечего! Другие открыли в себе призвание коммерсантов. И те, и другие, вооружившись счётными машинками, каждую свободную минуту вели непростые арифметические расчёты собственного бизнеса дома, в поезде, в самолёте. Ездили в Польшу, в Румынию, в Китай. Белорусам, украинцам и россиянам очень удобна была Польша. Во-первых, братья-славяне. Во-вторых, не так далеко. А полякам нравились товары из бывшего СССР — стоили они значительно дешевле таких же собственных или тех, что импортировались с развитого Запада. На «русских» рынках в Польше покупателей было очень много. Умные люди поляки, добрые и выгоды своей старались не упустить. Многие сдавали квадратные метры своей квартиры «челнокам». Так звали бизнесменов нового времени, снующих с одним товаром из своей страны туда, где продавали его, и назад — с тем, что приобретали для покупателей родных городов. Так зарабатывались деньги.

Трое знакомых Валерия Басырова — Александр, Анатолий и Михаил — собирались в Польшу, нагрузив Жигуль «четвёрку» слесарным инструментом на продажу.
— С собой возьмёте? — спросил Басыров.
— Давай, закупай по-быстрому товар, место есть!

Проконсультировавшись у знающих людей, Валерий купил, чтоб не быть белой вороной, кое-что. Вообще-то цель у него была несколько иной. Но в кармане всего двадцать долларов. На что-то же нужно жить в Польше! Ну, а если ещё и заработать!.. Чем чёрт ни шутит!

Загруженная до предела машина не подвела, прокатив от Хмельницкого до Щецина без поломок. В Польше достали карту и выбрали конечный пункт — небольшой городок Дравско-Поморский. Рано утром были на месте. Городишко славный, чистый, уютный. Рынок понравился — заботливо обустроен поляками для «челноков». Всё предусмотрели хозяева — ровная площадка со стоянкой для машины, столы для товара, сверху навес. Торгуй и радуйся жизни! Только правила не нарушай и плати за место! Для этого есть специальные контролёры из местных жителей. Один из них и подошёл к четвёрке приятелей из Хмельницкого.
— Витольд Янковски, — представился он. — Прошу панов заплатить за разовый патент на торговлю на нашем рынке.
— Но мы ещё ничего не продали! Денег нет! — огрызнулся один из четверых.
— Хорошо, я подожду, — не стал спорить контролёр и отошёл к пустующему столу.

Водитель машины Саша ворчал, что это не дело, одно разоренье получится, если платить, ничего не продав. Сплошной убыток, а не бизнес! Валерий испытал чувство неловкости при появлении первого покупателя. Как будто занимался чем-то аморальным. Потому стал думать о своём. Благо, покупатель задержался у товара Саши.

Взгляд Басырова упал на контролёра, сидевшего с безучастным видом. Будто спёкся на солнце парень. Хотя ещё раннее утро, жары нет. Покупатель прибывал вместе с солнцем. Товар друзей пошёл в ход, только считали злотые и складывали их в большой кошелёк, висевший на поясе. Саша повеселел. Да и остальные были довольны. Можно было уже и рассчитаться с контролёром, чтоб он не парился на жаре, от которой даже навес мало спасал.

— Надо водкой угостить пана за то, что не драл с нас деньги, отнёсся к нам  по-человечески, дождался, пока заработаем, — сказал кто-то из приятелей.
— Да какая там водка ему! — проговорил Басыров. — Не нравится мне его вид. Кажется, у него проблемы со здоровьем, не видишь, что ли? Подойду-ка я к нему.

«Когда кого-то из близких настигает болезнь, не нахожу себе места. «Да лучше бы я заболел!» — угрюмо выпрашиваю у Судьбы снисхождения для дорогого мне человека. И не потому, что обладаю могучим здоровьем, нет, — чужие страдания приносят мне больше боли, чем собственные: эгоистическая натура и тут берёт верх», — написал Валерий Басыров задолго до описываемых событий в своём произведении «Повесть о мраке». И рассказал в этой повести историю о том, как впервые поверил своим рукам. Заболела дочь. Он сидел рядом с ней и не знал, чем помочь. Вдруг неожиданно для себя осторожно прижал ладони к ушкам дочки.
«Она облизнула губы.
— Принести воды?
— Нет, папа, — сразу запротестовала дочь. — Посиди возле меня и не отнимай руки. Мне так легче.

А потом ещё раз пришлось мне удивиться. Я вдруг сказал, что у неё воспаление среднего уха. И надо сделать компресс.

Никогда раньше я не ставил диагнозы, да и не мог, ибо имел филологическое образование. Достал с книжной полки Медицинскую энциклопедию, прочитал о симптомах заболевания и рекомендациях по уходу за больной. До утра компрессы чередовал с пассами вокруг головы. В тот же день я отвёл дочь в больницу. Диагноз подтвердился — отит.

Позже врач скажет мне, что впервые наблюдал за больной, которая так быстро выздоровела. И поинтересовался, чем её лечили.
Что я мог ответить? Я развёл руками и посмотрел на свои ладони».
 

Вот так однажды вылечил Валерий Басыров дочь своими руками, которые вдруг почувствовали то, что не всякий другой ощущает. Заинтересовавшись этим, он, как всегда, серьёзно начал изучать всё, что касается этого удивительного человеческого свойства, его биоэнергетических возможностей. Даже прошёл полный курс по программе экстрасенсорики и биолокации, получив сертификат биоэнергооператора в Институте нетрадиционной медицины. В последнее время его очень интересовал способ диагностики, который широко пропагандировал польский ксёндз Анджей Климушко. В большей степени именно это и погнало Валерия Басырова в Польшу. И вот, кажется, теперь предстоит проверить свои возможности.

У контролёра действительно донельзя разболелась голова. Он с некоторым недоверием посмотрел на Басырова, но предложенную помощь всё-таки принял.
Тут же, на рынке, экстрасенс приступил к работе. Сначала перераспределил энергию у пациента. Потом, когда осторожно прикоснулся к его голове, почувствовал покалывание в пальцах, появилось такое ощущение, словно вязкая масса течёт по его рукам. Он закрыл глаза. Увидел серое пульсирующее вещество. «Это мозг», — понял он. Мысленно стал обволакивать его жёлтым светом. Поначалу ничего не получалось. Свет с трудом наползал на вещество, но быстро скатывался с него обратно. Наконец задержался и стал укутывать, обвалакивать мозг…

Сколько длился сеанс, Валерий не помнил — потерял ощущение времени.  Когда открыл глаза, увидел вокруг толпу зевак.

…Мне не приходилось наблюдать работу Басырова-экстрасенса. Но однажды я присутствовала на сеансе другого биоэнергооператора, молоденькой хрупкой женщины. Я видела, как её пациент, здоровенный мужчина, после очередного пасса вдруг побледнел и стал терять сознание. Тогда экстрасенс произнесла: «Переключаю его на своё поле. Не беспокойтесь, сейчас ему станет лучше. Я очищаю его организм через коррекцию биополя». И действительно, лицо мужчины постепенно стало розоветь. Из кабинета он вышел полным сил и энергии. А девушка-экстрасенс показалась мне очень уставшей.

…У Витольда глаза были закрыты. Его лицо побледнело, голова откинулась назад и поддерживалась лишь каркасом из арматуры, на которой крепился навес.
Валерий выдохнул, сбрасывая с себя усталость. Витольд открыл глаза. Потрогал руками свою голову. Сначала медленно, а потом всё энергичнее стал вертеть ею. Соскочил со стола и радостно воскликнул:
— Не болит! Ничего не болит!
Подошёл к «челнокам» и тихо обронил:
— Сегодня торгуйте без патента. — Потом поинтересовался: — У вас есть где остановиться?
Услышав отрицательный ответ, пообещал:
— Вечером  зайду за вами. Что-то придумаем.
И вот вечером «челноки» сидели за  столом в маленькой комнате на пятом этаже по улице Мицкевича, 2А.

Стол не мог вместить все продукты, которыми приезжие пытались угостить Витольда в знак благодарности за предоставленную квартиру.
— Достаточно, достаточно, — повторял он. И, удивляясь, переспрашивал: — Разве мы всё это съедим?
— Съедим, пан, и ещё будет мало, — уверял его Саша, по-дружески похлопывая по плечу.
— Я сейчас, — неожиданно сорвался с места Витольд. — Подождите.
— Куда его понесло? — занервничал Анатолий, когда Витольд захлопнул за собой дверь. — Водка же нагреется. Хоть бы недолго он…
Витольд возвратился быстро. Он пришёл не один.
— Моя жена, — представил он, — Люцина.
Начали знакомиться.
— Пан Михал, — отрекомендовался первый из «челноков». И, поцеловав Люцине руку, что-то сказал ей на польском языке.
Она живо ответила, приятно удивившись родной речи, услышанной из уст украинца.
Далее Михаил представил каждого из своих друзей.
— Это Александр, мы приехали на его машине. Анатолий — он помогал оформлять нам въездные документы в Польшу, у него всегда в приятелях нужные люди ходят. Ну, а с Валерием сегодня полрынка успело познакомиться, пока он лечил вашего мужа. Мы его зовем Экстрасенсом, — сообщил Михаил.
— Да, да, — быстро ответила Люцина. — Муж мне рассказал. Это удивительно. У него несколько дней болела голова. Он даже спать не мог. Спасибо вам! — с благодарностью улыбнулась она Валерию.
— Ну что вы, — смутился Басыров. — Я просто помог, чем смог.
— Что он сказал? — поморщилась Люцина.

Михаил перевёл.

— Нет, нет, — заторопилась Люцина. — Вы не помогли, вы его вылечили. Ещё раз спасибо. Я хочу угостить вас вином. Домашним.
— Вот это по-нашему! — одобрительно воскликнул Анатолий. — Русскую водку разбавим польским вином.

Уже за столом, смакуя польскую и украинскую еду, запивая малиновым вином, Витольд объяснил, что квартира принадлежит его хорошему знакомому. За какой-то проступок тот отбывает срок наказания в колонии. Выйдет не скоро. В полицию он уже сообщил, что в квартире будут проживать украинцы. Поэтому необходимо будет регулярно вносить определённую плату.
— Сколько? — спросил Михаил.
— Сорок тысяч злотых.
— А вам?
— Моя часть уже учтена.
— Плоскогубцы, — вздохнул Саша.
— Что, плоскогубцы? — переспросил Валерий.
— Стоимость проживания, вот что, — подытожил Анатолий. — Выдюжим?
— Думаю, выдюжим, — размышлял Михаил. — Разделимся на две группы. Через несколько дней куплю машину. «Мазду», «Опель», «Альфу-Ромео»… Что-нибудь. Выйдем ещё на один рынок, в другом городе. Закончится товар, на двух машинах смотаемся в Варшаву. Там у русских оптом закупим всё, что нам надо, и снова будет чем торговать.
— Золотая голова, — похвалил его Витольд.
— Так-то оно так, — засомневался Басыров. — А когда у нас закончится срок пребывания в стране, полиция не попросит?
— Если будете вести себя тихо, всё будет нормально, — успокоил Витольд.
Полиция и вправду их не трогала. У многих на рынке проверяли паспорта, у них же — нет.

Михаил, как и обещал, договорившись с местными поставщиками старых автомобилей из Германии, заказал что-то «эдакое шести-восьмилетнее».
Привезли ему «Мазду». Радовались, как малые дети. Витольд долго не отходил от машины: и в салоне сидел, и за рулём, и двигатель осматривал…
В конце концов тихо и восхищённо обронил: «Samoch;d ladnaya!» («Ладная машина!»).

Саша и Михаил несколько раз привозили товар из Варшавы. Он быстро расходился на рынке. Но вскоре появилась проблема: полиция неоднократно уже предупреждала Михаила о том, что он должен переправить машину в Украину и только после регистрации можно её ввезти обратно в Польшу.
«Обойдётся!» — отмахивался Михаил.
Не обошлось. Его задержали на трассе, когда он возвращался с рынка. Полиция разрешила забрать товар, а машину поставила на штрафную площадку.
Бизнес, который был налажен с таким трудом, оказался под угрозой. К тому же, перезнакомившись с местными жителями, Анатолий многие вечера стал проводить с ними. Как правило, от них он возвращался навеселе. Долго не мог заснуть. Храпел, хрипел, задыхался. Басырову постоянно приходилось приводить его в чувство.

Товар заканчивался. Вечером, после ужина, Александр с Михаилом решили ещё раз съездить в Варшаву. Аргументы были веские: «Торговать нечем. Приближается осень. «Челноки» из Варшавы потянутся по домам. Есть возможность закупить товар по низким ценам». Терять такую возможность никто не хотел. Пересчитали деньги. Оставив небольшую сумму Анатолию и Валерию,  утром они отправились в дорогу.

То утро было каким-то серо-влажным и мёртвым — ни ветерка, ни облаков. Ничего и никого. Только два человека, Анатолий и Валерий, чтобы согреться, вышагивали перед столом, где на клеёнке сиротливо приютились остатки товара.
— Всё, — бормотал Анатолий, — пора сваливать. Я уже устал.
— Да, пожалуй, — согласился Валерий, — сколько ни зарабатывай — всё равно мало. А дома ждут. У тебя дети есть?
— Дочь.
— А у меня две.
— Сколько мы тут? Три месяца…
— Да, через несколько дней будет три.
— Слушай, Валер, давай дождёмся ребят. Распродадим всё и махнем домой. А? А то мне что-то кажется, я уже отсюда никогда не уеду.
— Перестань хандрить. Все уедем.
— Быстрее бы. Знаешь что, я тут обещал к одному знакомому заскочить… Он нужный человек! Чего нам вдвоём торчать на рынке? Товара нет, людей нет. Потом подойду. Лады?
— Хорошо, иди. Не набирайся только.
— Не боись.

Через несколько часов, не дождавшись Анатолия, Басыров, упаковав товар в сумку и взвалив её на плечо, покинул почти пустой рынок. Хотелось есть. Тешил себя надеждой, что встреча Анатолия с «нужным человеком» уже закончилась. Может, тот даже успел ужин сварганить. Но ожидания оказались напрасными — квартира была пуста. Пришлось самому жарить картошку, заваривать чай и есть в одиночестве.

Согревшись, Валерий не заметил, как заснул. Разбудил его настойчивый стук в дверь.
— Я сейчас, — подал он голос.
Стук повторился.
— Да иду, — уже раздражённо и громко крикнул Басыров. — Кому там не терпится?.. Сейчас открою.


Из повести Валерия Басырова «ВРЕМЯ ЗАБЛУДШИХ»:
На пороге стоял полицейский. От неожиданности Вагиф сделал шаг назад. Полицейский приблизился к нему вплотную и выдохнул:
— Pan Anatol nie ;yj; (Пан Анатоль не живой).
— Что?
— Tak, tak. Pan Anatol nie ;yj;.
— Как это «не жие»? — удивлённо переспросил Вагиф. — Он тут живёт. Сейчас в гостях. Скоро будет.
— Pan nie rozumiem. Pan Anatol zmar; (Пан не понял. Пан Анатоль умер).
— Умер?
— Tak, tak, — закивал головой полицейский.

Вагиф растерялся. Оказалось, Анатолий, возвращаясь из гостей, упал споткнувшись о бордюр тротуара. Ему стало плохо...  За тысячу километров от Родины такая нелепейшая смерть! Как сообщить родным покойного о случившемся?
Он стал вспоминать номера телефонов знакомых, которые смогли бы ему помочь связаться с женой Анатолия. Безрезультатно. Мысли сковывал страх перед решением местной власти о похоронах Анатолия на кладбище в Дравско-Поморском. Вагифу с трудом удалось уговорить шефа полиции перевезти тело Анатолия в Злочинець, соседний город, где для этих целей имелось специальное помещение.
— Понимаете, — убеждал Вагиф шефа полиции, сидя у него в кабинете, — за ним  приедут его родные. Что вы им скажете? Зачем вам скандал? Значит, надо готовить все документы на перевоз тела в Украину. И ещё. Вы говорите, что тело нашли на улице. А вы установили, с кем он пил? Кто его видел последним?
— Tak, Pan — спокойно подтвердил шеф полиции. — Skandal nie jest potrzebne. Znale;li;my bar, gdzie napoje alkoholowe tw;j kolega. Mamy dowody, zgodnie z kt;rym czas jest ustawiony, gdy uda; si; na zewn;trz, a orzeczenie lekarskie stwierdzaj;ce przyczyn; zgonu (Скандал нам не нужен. Мы установили бар, где употреблял спиртные напитки ваш коллега. У нас есть свидетельские показания, согласно которым установлено время, когда он вышел на улицу, и заключение медицинской экспертизы, констатирующее причину смерти).
— Можно ли переписать заключение экспертизы, где указывается причина смерти?
— Dlaczego? (Зачем?)
— У него маленькая дочь. Когда-то ей скажут: «Ты осталась сиротой, потому что твой отец был пьяницей».
— A co proponujesz? (И что вы предлагаете?)
— Напишите, что он умер от сердечной недостаточности.
— Ale to jest fa;szywe! (Но это же подлог!)
— Кто об этом будет знать? А так мы спасём честь его семьи. И ещё. В Украине не поймут, почему от водки гибнут её подданные в Польше. Вина ляжет на полицию.
— Dlaczego? (Почему?)
— Да потому, что срок пребывания Анатолия в вашей стране давно вышел... Вы обязаны были предпринять все меры, чтобы он вовремя покинул Польшу...
— C;;. Ekspertyzy b;d; przepisywane. Ale pospiesz si;. Po trzech lub czterech dni musisz przej;;-cia;a. By the way, pobyt w naszym kraju jest ponad a inni koledzy. By; mo;e b;dziesz musia; zatrzyma; si; — ludzie Dzi;kujemy. Ich umiej;tno;ci-styami Ci wiele podni;s; na nogi. Ja r;wnie; mam problem. Zobacz. (Хорошо, — согласился шеф полиции. — Заключение экспертизы будет переписано. Но и вы поторопитесь. Через трое-четверо суток вы должны забрать тело. Кстати, — продолжил он, когда Вагиф собирался выйти из кабинета, — срок пребывания в нашей стране закончился и у других ваших коллег. Вы же могли бы у нас остаться — люди вас ценят. Своими способностями вы многих подняли на ноги. У меня тоже есть проблемы. Смотрите, — он расстегнул рубашку. Ниже ворота шеи у шефа полиции в разные стороны, как щупальца, торчали тонкие отростки.)
— Это папилломы.
— Powiedziano mi w szpitalu, ;e potrzebne dzia;anie (Мне сказали в госпитале, что нужна операция), — сказал полицейский начальник.
— Зачем? — удивился Вагиф. — Попробуем вылечить ваше тело без скальпеля. Нитки есть?
— Tak.  (Да).
— Давайте.

Шеф полиции выдвинул ящик стола и достал катушку белых ниток.

— Наши, — улыбнулся Вагиф.
— Co? (Что?) — не понял шеф полиции.
— Я говорю, что мы продавали такие же.
— Tak, tak (Да, да), — согласился он. — Kupi;em kilka zwoj;w na rynku rosyjskim  (Я несколько катушек купил на рынке, у русских).
— Я сейчас займусь тремя вашими отростками, — сказал Вагиф. — Получится, постепенно удалю все.
Он плеснул из графина, стоящего на столе, немного воды в стакан. Поместил его между ладонями, прочитал вслух молитву "Отче наш..." Потом обмакнул пальцы в стакан и стекающими каплями влаги обмыл папилломы. Далее он крепко перевязал ниткой у основания каждый из трёх отростков.
— Через неделю их не будет, — пообещал Вагиф.
— Je;li tak si; stanie (Если это произойдет), — заверил шеф полиции, — w naszym mie;cie b;dzie zawsze po;;dane cz;owieka (в нашем городе вы всегда будете желанным человеком).

Прототипом основного героя повести Валерия Басырова «Время заблудших» стал сам автор. Вот так же в Польше и он  попал в подобный «переплёт»…
Сообщили о случившемся жене Анатолия Ирине. Витольд Янковски, потрясённый неожиданной смертью Анатолия, оказывал всяческую помощь по отправке тела умершего. Для перевозки такого груза за границей необходимо было выполнить некоторые формальности: тело должно быть помещено в гроб с окошком, который опечатывает представитель посольства Украины. Кроме того, его разрешалось перевозить лишь в оборудованном для этой цели автомобиле.

Пока утрясали возникшие проблемы с перевозкой, вернулись из Варшавы Александр с Михаилом. Удручённые случившимся, решили уехать домой тоже. Договорились, что они отправляются на своих машинах к границе, а Басыров с Ириной едут в Варшаву для окончательного оформления документов в посольстве. Оттуда — домой. И вот две машины — легковая, на которой приехала в Польшу Ирина, и грузовик со скорбным грузом — тронулись в путь.

В Варшаву въехали поздней ночью. Долго блуждали по улицам. Увидели полицейских. Те объяснили, как добраться до посольства Украины. Нашли. Дождались утра. Сделали всё необходимое и отправились дальше, к границе. Дорога неблизкая, быстро ехать грузовая машина с таким грузом не может. А в Хмельницком уже назначено время похорон. Нервы Ирины и Валерия на пределе. Наконец граница. Польская сторона, просмотрев документы, пропускает обе машины минут за десять. Вздох облегчения. Теперь остались свои! Уж тут-то точно должно быть взаимопонимание соотечественников. Не тут-то было. Легковая машина прошла таможенный контроль быстро. Грузовую же задержали. Два пограничника ходили вокруг машины. Один из них зачем-то постучал ногой по заднему колесу.
— Что в машине? — спросил он, рассматривая документы.
— Но вы же прочитали, — начал  заводиться Басыров.
— Серьёзно? — съязвил пограничник. — Сейчас проверю.
Он нехотя  полез в кузов машины. Долго смотрел на гроб. Заглянул в окошко. Потрогал печать.
— Петро, — закричал он своему напарнику. — Залазь ко мне.
— А шо? Щось е?
— Та давай сюда.

«Что ж там может быть?» — удивился Валерий и тоже забрался в кузов.
Пограничники смотрели то на гроб, то друг на друга.
— Может, вскроем? — спросил Петро.

Басыров начал возмущаться: «Какое вы имеете право? Документы в порядке. Гроб опечатан. Что вам ещё надо? Мы опаздываем...»
— А если там контрабанда? — продолжал издеваться пограничник.
— Вот идиот, — выругался Валерий и крикнул водителю. — Заводи, едем...
— Куда? — заорал пограничник.
— На похороны, — ответил Басыров. — Вы хоть вдову пожалейте, — показал он на Ирину, которая отрешённо стояла поодаль. — Поляки нас пропустили, а свои...
— Мы вам не свои, — парировал Петро. — Сейчас вызовем начальника смены.
— Взятку хочешь? Ничего ты от меня не получишь, — угрюмо обронил Валерий, — вымогатель хреновый.
— Что?!
Разговор перешёл на повышенные тона. К машине стали подтягиваться другие пограничники.
 
«Ну, теперь это надолго», — с тоской подумал Басыров.

Но, к его удивлению, после короткого совещания Петр вернул документы и махнул рукой:
— Дуйте.

Дальше до самого Хмельницкого дорога была без остановок, и на похороны успели вовремя.


Через неделю Басыров, как и обещал, вернулся в Дравско-Поморский. Витольд и Люцина настояли на том, чтобы Валерий поселился у них.
— Никаких возражений, — решительно подвёл итог разговора Витольд. — У нас. И точка. Мы уже всем рассказали, что к нам приедет дальний родственник с Украины, к тому же, врач. И комнату тебе подготовили.
— Ладно, — сдался Валерий. — Поживу у вас немного, но…
— Вот и хорошо, —  обрадовалась Люцина. — И никаких «но». Располагайся. Скоро будем обедать.
— Но ты, Витольд, не прав, — обратился Валерий к хозяину квартиры. — Не врач я. И помогаю людям не лекарствами…
— Ты лучше врача, — отмахнулся от него Витольд. — До сих пор у меня голова не болит. А раньше? Таблеток наглотаюсь, — на пару часов боль проходит. Потом она возвращается… Кому ты рассказываешь? «Не врач»… Мне лучше знать, кто ты. Должны подъехать из села мои родственники. Осмотришь их. Если поможешь, —  знаешь, сколько у тебя будет клиентов? Ты даже не представляешь. К нам когда-то женщина из России приезжала. Так же лечила, как ты. Когда перестала успевать принимать людей, начала в клубе проводить массовые сеансы. Она очень много денег тогда заработала.
— Машину купила, — поддержала разговор Люцина.
— Машину? — удивился Валерий.
— Не новую, конечно, — усмехнулся Витольд. — Но приличную, шестилетку.
— И долго она была в Дравско-Поморском?
— Нет. Да она и не в нашем городе жила, в соседнем. Но к нам регулярно наведывалась. А потом перестала. Видно, уехала. Думаю, машину она купила  месяца за четыре, — подытожил разговор Витольд.
— А, кстати, как начальник полиции? — поинтересовался Басыров.
— Вот именно, кстати, — спохватился Витольд. — Ждёт, не дождётся тебя! Те отростки, которые ты заговаривал, у него отпали. Он даже в госпиталь бегал, хвастался. Там только руками развели.
— Мужчины, — позвала Люцина, — руки мыть и за стол. Потом поговорите.

Но потом поговорить не удалось. Сразу после обеда пришла соседка. Пошептавшись с Люциной в коридоре, она ушла. А Люцина торжественным голосом объявила:
— Валерий, тебя ожидает твой первый пациент.
— Как? Уже? — опешил Басыров.
— Уже, уже, — засмеялась Люцина.
— Но я не готов!
— Почему? — даже привстал с дивана Витольд.
— Я только что из-за стола.
— Ну и что?
— Я не смогу работать в полную силу, потому что большая часть энергии сейчас расходуется на усвоение пищи моим организмом. Не понимаете?
— Нет, — хором ответили Витольд и Люцина.
— Смотрите.
Валерий взял лист бумаги и нарисовал два треугольника.



Интеллект Интеллект

Воздух Воздух

Пища Пища

— А теперь? Видите? Это простая схема: чем человек больше ест, тем меньше энергии у него остаётся для интеллекта. Значит, вероятность того, что я смогу сейчас поставить верный диагноз очень незначительная. 
— Ты что, на самом деле? — удивился Витольд.
— Ладно, — махнул рукой Валерий, — скажите, что я согласен. Но через час…

Так началась его серьёзная практика в Польше.

Плохое знание польского языка не позволяло поначалу Басырову объяснять, казалось бы, очевидное. А может, это было к лучшему? Ведь никому и не нужно знать тонкости! Непонимающий расположен слушать и удивляться. Он не готов продолжительное время следовать за мыслью собеседника. Тем более, анализировать его поступки, подчинённые убеждениям прозревшего.

Результатом годичного пребывания Валерия Басырова в Польше стало серьёзное развитие собственных способностей в экстасенсорике, изучение того, к чему стремился изначально, отправляясь в Польшу — глубокое познание метода ксёндза Анджея Климушко. Попутно выучил польский язык, делал переводы стихов польских поэтов.

Домой вернулся на машине «Опель-кадет». Приехав, поставил её у подъезда. Поднялся в квартиру. После первых минут радостной встречи говорит жене:
— Ну, иди садись в машину, которую тебе пригнал.
— Какую машину? — удивилась Виктория.
— А вон в окно выгляни.

Жена подошла к окну, посмотрела.
— Какая из них наша-то?
— Да самая красивая, «Опель» последней марки, — довольный муж подошёл к ней и не поверил своим глазам — машины у подъезда не было.

Угнали! Наверное, отслеживали от самой границы! Помчался в милицию, в которой был знаком с самим  начальником УВД города. Генерал пообещал найти машину в кратчайшие сроки, объявив всеукраинский розыск. Но через шесть месяцев сокрушённо развёл руками — нет машины, видно, распилили её на запчасти преступники!

Однажды Валерий Басыров шёл по улице. Догоняет его шикарная иномарка, сигналит. Водитель машет рукой, мол, садись! Басыров сел. Лицо знакомое, но что за приятель, никак не вспомнит.
— Ну, как мой малыш у вас поживает? — спрашивает водитель. —Довольны им?
Есть, вспомнил! Это же хозяин ризеншнауцеров, родителей их Самира! Разговорились. Слово за слово…
— Чем промышляешь? — задал вопрос Басыров.
— Открой бардачок, — ухмыльнулся приятель.

В бардачке пистолет, граната, кастет.

— Работаю помаленьку… Долги вышибаю, из кого надо, угнанные машины разыскиваю.
— Да ты что?! А у меня как раз машину полгода назад угнали! — рассмеялся Басыров.
— Ну, на ловца и зверь бежит, говорят! Рассказывай всё подробнее, постараюсь помочь.
— Да куда там! Милиция давно отказалась от этой затеи! — махнул рукой Валерий. И снова в душе вспыхнули обида и злость на негодяев за свою украденную машину. А ведь думал, что со временем всё это уже стало понемногу утихать.
— У нас свои каналы, не переживай!

Не больно-то поверил в это Басыров, но рассказал о том, что и как случилось. Дней через двадцать в дверь их квартиры позвонили. На пороге стоял амбал, весь изрисованный татуировкой. Хозяева растерялись, увидев такого гостя. Самир лаял  так, что еле-еле расслышали голос из-за спины пришедшего незнакомца:
— Хороший охранник вырос, молодец! Весь в родителей! Валера, это я, убери его! Фу! Пошли, посмотришь, твою машину мы пригнали?

Вышли во двор. Стоит «Опель». Вроде, тот самый… Чтобы удостовериться, Басыров заглянул в багажник. Там, под ковриком должна быть небольшая вмятина, которую ему предлагали убрать ещё в Польше, а он почему-то не захотел сделать это. Так, вмятина на месте. Нашлась машина! Но ожидаемой радости уже как-то не было, перегорел.
— Аж в Молдавии нашли твоего «коня»! — сообщил приятель. — Ну, что делать будем? Забираешь машину?
— Да нет. Не знаю я, что на ней делали эти семь месяцев. Не нужна она мне такая!
— Ну, смотри! Продадим мы её быстро, не сомневаюсь. Но ты же знаешь условия — пятьдесят процентов наши.

Через неделю машина была продана. На полученные деньги Валерий Басыров купил свой первый компьютер.
Вот такими шальными временами были те лихие девяностые…


***

1996 год пришёл к Валерию Басырову с горем. Накануне заболела мама. Так серьёзно, что пришлось лечь в больницу ей, которая никогда не позволяла себе унывать и стонать. Тяжёлая болезнь самого дорогого человека, борьба за его жизнь, неверие в то, что страшное может произойти, надежды на лучшее, тающие с каждым зимним днём. А дни становились всё короче и короче…
Басырову идёт сорок девятый. У него любимая и любящая жена, две дочери, хорошая квартира, жаловаться грех. Вот только бы мама… Ведь она не так стара, ей всего семьдесят два. Даже бабушка ушла из жизни в свои семьдесят пять. Врачи обещают сделать всё возможное. Всё возможное… А что может человек? Много ли он может? Вспомнились слова бабушки: «На всё воля Божья…» Наверное, тогда, сидя у постели мамы, Валерий впервые серьёзно задумался о Боге.
 
Как быстро пролетели сорок восемь лет! Промчались в буднях, изредка вспыхивая яркими красками праздников. Работал, любил, за что-то  против кого-то боролся, чего-то добивался… И было «некогда поднять голову вверх и — Некому». И получается, что бытие растерзано. Чем? Своими поступками? Всегда ли всё делал правильно? Старался быть честным. Всю жизнь горой стоял за правду и справедливость. Никогда никого не хотел обидеть. Но всегда ли это получалось? Значит, грешен? «Прегрешения в растерзанном бытие». Зачем всё это, если конец неминуем? Что ж, «земным — земное»… А ведь, коль на всё воля Божья… Может, и правда, ведет какая-то сила нас по жизни, как поводырь? Просто в спешке, в круговерти событий мы не видим его? «Не завидую быстро идущему в даль по широкой дороге: он слеп, ибо не видит поводыря». Кто мы в этом мире? Гости или хозяева? Если пришлые люди, то «негоже долго задерживаться в гостях», должно быть чувство меры, хоть очень хочется все успеть и всем насладиться… А какова она, эта мера? Кто знает? «Чувством меры распоряжается небытие».  Неужели действительно только смерти  «дано право все упорядочивать и расставлять на свои места»? Мысли теснились в голове, как больные, вновь и вновь поступающие в кардиологическое отделение Хмельницкой городской больницы. Никогда раньше не приходилось Валерию Басырову видеть столько страдающих людей — тех, кто лежал в палатах хирургии и реанимации, их близких, прибегающих после работы с авоськами, пакетами, в которых самое вкусное, и уходящих либо с надеждой, либо с понурыми лицами. А за оградой больницы мир живет и ликует, у каждого свои тревоги и радости. «Радость бессердечна, заботы печали ее не трогают», а «Непонятая печаль бродит в обносках Радости». Горько думать, что дни самого родного для тебя человека сочтены. Этого не может быть, не должно быть!!! Надо верить в лучшее, ибо «утративших надежду поддерживает дьявол»…

Пожалуй, впервые бывший коммунист Валерий Басыров зашел в храм. Ноги сами привели его туда. Вспомнил, как по настоянию бабушки тайно окрестили его. Хотелось попросить Бога о маме.  Наверное, до тех пор ни разу в жизни не смотрел он в глаза Ему так близко. Взглянул на соборные росписи. «Лик Бога настолько прекрасен, что, увидев Его, либо очистишься, либо сгинешь ты, и сгинет род твой», — возникла у него мысль. — «Кто встречался со взглядом Господа и не погиб после этого — его слуга. Его взгляд испепеляет душу, искушенную сатаной и предназначенную преисподней. Его взгляд очищает душу, занесенную сомнениями. От Его пристального взгляда невозможно скрыть ни благовидные мысли, ни честолюбивые поступки. Его взгляд вливает в душу уверенность. Его взглядом полнится Вечность».

Просил ли он у Бога чего-то? Нет, просто думал, перелистывая свою жизнь, как книгу, с первых детских северных  воспоминаний.

Холодное солнце и низкое небо
осели на тонкие ветви берез…
Я помню: буханку промерзшего хлеба
однажды солдат незнакомый принес.

Кивнув на прощание мне головою,
он дверь за собою поспешно прикрыл.
Был Север. Маячил мороз за стеною,
и ветер голодный за окнами выл.

На Севере хлеба тогда не хватало.
Казался мне праздником мамин паек.
Но только тех праздников было так мало
в коротком и северном детстве моем!

Как странно — заглянул в дом человек и устроил незнакомому мальчишке праздник. Может быть, жизнь продлил на несколько лет. А всего-то — нормальный человеческий поступок… «Странники выглядят странными в глазах окружающих, когда проповедуют истины». Заглянул «странный странник», и ушел, ничего не сказав, не назвавшись… Зачем? «Не требуй похвалы за благодеяния — на это рассчитывают низменные чувства скаредной души».

И будто голос чей-то услышал: «Горе тяготится не усталостью, а неверием в деяния Всевышнего».  Но как можно поверить в то, что уход мамы из жизни — явление нормальное? Не было в жизни отца… Мама была всем! Интересно, почему  все-таки отец не вернулся к ним, пообещав уехать ненадолго? Кого Бог наказал этим? Их с матерью или отца? Кто грешен больше? Что по этому поводу думает отцовская вера? Еще в 1990 году Валерий Басыров купил Коран, переведенный на русский язык И. Крачковским. Начал читать его и скоро отложил в сторону — маловразумительным показалось написанное. Как же понять родного отца, которого никогда не видел? А как понять самого себя? «Три поводыря — Отчаяние, Любопытство, Предназначение — ведут по пути познания». Басыров по привычке писателя и журналиста записывал свои мысли на бумаге, пока мама лежала под капельницей или спала. Он ждал, когда она проснется и можно будет говорить с ней. Считал, что укрепляет в ней уверенность и надежду. А мама утешала его, как могла: просила, чтоб не волновался зря — все у нее хорошо, рассказывала, какие интересные фильмы смотрели днем они с соседками по палате по телевизору. Делилась мыслями, которые приходили к ней, пока его не было… Жалели тайком друг друга: мать — сына, сын — маму. «Не ждите сочувствия. Сочувствуйте сами, и вы познаете себя. Познание себя возносит или губит. Познание себя укрепляет силы сомневающихся».

…Он прибежал в больницу немного позднее обычного, задержавшись из-за работы. Мама не спала, ждала его. Ранние сумерки потихоньку пробирались в палату. Поговорили, как обычно. И вдруг: «Знаешь, Валера, умру я, наверное. Сегодня ее видела…» Сын остолбенел: «Ну, что ты выдумываешь? Кого ты видела?»

Валентина Антоновна погладила его по руке: «Не шуми… Смерть видела. Она около меня каким-то черным клубком, колючим, как ежик, каталась. Покрутилась — и к двери». «Ну, вот видишь, к двери ведь покатилась, от тебя ушла, значит!» Мама ничего не ответила, только улыбнулась.

А ночью ее срочно перевезли в реанимацию. Басырову позволили быть с ней рядом.

«Обреченность сжигает сердце. Оплывая, надежда нарушает его ритм…»

Валерий сидел в  палате реанимации у постели мамы, держал ее за руку, периодически хватая авторучку, чтобы записать новые мысли, теснившиеся в его раскалывающейся от боли и отчаяния  голове. Ему казалось, что пока он пишет, мама не умрет, она будет жить! Главное — не поставить точку!

«Оплывая, надежда нарушает его ритм, и тогда, отяжелев, оно останавливается».

Нет, он не теряет надежды, сердце его мамы не должно остановиться! Он будет писать, писать… А сердце мамы будет стучать в такт его мыслям. Оно остановится, если он поставит точку. А он ее не ставит, нет! А если вдруг?..

Говорят, человек не исчезает в никуда. Умирает лишь оболочка. Остается его дух. И «Воскресение духа происходит незаметно, как дыхание утренней ранней росы». Вспомнилась фотография 1953 года — летний лес, он с мамой. Ему 6 лет, маме 29. Он с игрушечной гармошкой в руках. В выражении его лица ожидание чуда. Тепло и солнечно!
 
«День, растлевая утро, совсем не задумывается о последствиях и тем самым приближает свой закат», «Ночь, совершая таинство перерождения, претендует на вечность».

Он писал, следя за тем, чтоб не поставить точку.

«Только на последней черте Он покажет тебе твое будущее, к которому ты стремился…»

Мама  начала задыхаться. Валерий, никогда до этого не видевший смерти, на мгновение растерялся, рука нервно дернулась и неожиданно поставила точку в написанном предложении.Он подскочил, выбежал из палаты, чтобы позвать врачей…

Ночь кончилась, зарождался новый день. Но за окнами темень. Потому что зима, январь и раннее утро…

Через час Басыров вышел из больницы. Ноги не хотели нести его туда, где…

Он  присел на холодную скамейку, достал свой блокнот. Бумага и ручка были теплыми, как будто согретыми последним маминым вздохом.

«18 января 1996 года в 7-18 на моих руках умерла мама, не успев сказать, что ожидает меня…» — записал он.

Забрезжил рассвет. По улицам спешил народ, каждый по своим делам.

А Басыров писал: «Мама навсегда оставила меня. И серое утро мне показалось вечером. Впереди ничего уже нет. Единственное, чего не лишены еще грешники, — раскаяния. Прости меня, мама, прости… Земным  земное, вечность — для тебя».

Он не помнил, как добрался на улицу Железняка, к дому, где жил, как в горячечном бреду отдавал распоряжения по подготовке похорон. Привезли маму. Мать и сын лежали в соседних комнатах: она — в большой, где все уже взяла на себя Виктория, и он — в спальне, с температурой выше сорока. Казалось, жизнь не может продолжаться без того, кто был дороже всех на свете. Как можно есть, пить, дышать, когда ее скоро унесут насовсем? Ведь они так редко расставались! А если такое случалось, то оба знали, что встреча неминуема. А теперь?

Мама! Мама! Как можно жить дальше, не чувствуя твоей руки, не видя твоих смеющихся глаз? Кто пожурит меня, кто простит, как всегда? Кто скажет, что я самый умный и самый лучший, а я на это буду лишь улыбаться? Я больше никогда не смогу ничему радоваться без тебя… не уходи! Не уносите ее! Он бредил.

Близкие переживали за него.

Наконец, наступил момент, когда в комнату вошла Виктория. «Пора! Я знаю, ты сильный! Ты сможешь все пережить! У тебя есть мы! Мы рядом с тобой!»

Все кончено… Дома он снова потянулся к своему блокноту, который дышал еще временем мамы, ее теплом.

«…умерла мама, не успев сказать, что ожидает меня…»

Почему-то захотелось переписать все в отдельную тетрадку, какой пользовались школьники. Лист в клетку…

Он стал писать своим мелким почерком, нумеруя строки собственных мыслей, похожих на притчи, с остервенением ставя точки.

I.
1. Земным — земное:
2. их прегрешения
3. в растерзанном бытие.
4. И некогда поднять голову вверх
5. и — Некому.

II.
6. Пророки незаметно
7. скользят
8. между потоками времени,
9. изредка соприкасаясь
10. с Ожидающими,
11. роняя в их души
12. сомнения
13. и надежды.

III.
14. Неузнанная душа
15. прозрела:
16. в толпе зрячих
17. ее может узнать
18. только
19. родственная душа.
……………………….
                И
164. Воскресение духа
165. происходит незаметно,
166. как дыхание
167. утренней росы.
…………………………

214. Только на последней черте
215. Он покажет тебе
216. твое будущее,
217. к которому ты стремился.

LII.
218. 18 января 1996 года,
219. в 7.18 на моих руках
220. умерла мама,
221. не успев
222. мне сказать,
223. что
224. ожидает
225. меня…

Написанное получилось в стиле Корана. «Прости меня, мама, прости! Тебе было так тяжело порой! Без мужа, всю жизнь одна… Почему?

Впереди ничего уже нет.
Единственное,
чего
еще не лишены грешники, —
раскаяния.

Прости меня, мама…
Прости…
Земным земное,
вечность — для тебя.

Да, земным — земное! Раскаяние… Нужно найти отца! Где он? Жив ли? Должно же быть какое-то объяснение! Грешники…»

Басыров все чаще обращается к Корану. Ему кажется, что эта священная книга мусульман поможет ему понять отца, даст толчок к тому прощению, которое так необходимо человеческой душе. Он снова и снова читает его в русском переводе. Пытается осмысливать прочитанное по-своему, делая пометки на полях, переписывая многое в блокнот. Его мелкий, с завитушками почерк, напоминающий арабскую вязь, и в русском написании оставляет суры и аяты с налетом духа его предков. Я знаю человека, который никогда не видел своего деда. Но однажды, сличив собственный почерк с его, обнаружил почти полнейшее сходство. Родовая память! Думаю, в почерке Валерия Басырова не один его близкий по линии отца. Вдруг захотелось выучить язык своих предков. Всю жизнь считал, что отец виноват перед ним и мамой. Но вот сам он прожил уже почти полвека. Старался жить честно, отдавать себя людям полностью и бескорыстно. Пожалуй, ему не в чем себя упрекнуть, как христианину, как гражданину Украины. Родился далеко от родины своих предков, на Урале. Попав в Украину, памятуя, чей хлеб ел, выучил украинский, чтобы говорить со своими земляками на их родном языке.

А вот перед прапрадедами по линии Басыровых, похоже, в долгу! В последние годы он довольно серьезно интересовался историей татар, читал много произведений классиков татарской литературы, занимался переводами. И вдруг, как воля сверху — объедини своих предков, соедини мать с отцом! Пусть с опозданием в несколько десятков лет, но сделать это нужно! И он, всю жизнь что-то придумывавший, решил священное писание, по которому жил его отец, перевести на украинский язык, на котором разговаривала мама. Но разве можно делать перевод Корана, ниспосланного Аллахом? Ведь это не роман, не поэма… Это — Святая Книга мусульман. Само слово «коран» идет от арабского «куран», что означает чтение. Но всю свою жизнь, с чем бы ни сталкивался Басыров, он старался осмысливать это. Вот и над Кораном, читая, много думал. И мыслил на украинском языке. Непросто было многое, потому что знал мало. Ему всегда казалось, что он знает мало, мало! И он старался по возможности черпать знания пригоршнями. Взявшись за что-то, ему необходимо было довести начатое до конца, изучив его досконально!

И вдруг — случай! Впрочем, так ли уж случайны в нашей жизни всякие случайности? В том горьком 1996 году в Киеве, на съезде писателей к нему подошли Нузет Умеров, Урие Эдемова и Шакир Селимов, крымские литераторы. Разговорились о проблемах издательского дела. И вдруг, неожиданно, Нузет Умеров, главный редактор симферопольской газеты «Янъы дюнья» («Новый мир») проговорил: «А ведь ты татарин…» Не спросил, сказал утвердительно, без тени сомнения.
— Татарин!  — улыбнулся Басыров.

Было приятно, что вот так сходу его приняли за своего. Почему-то  мелькнули воспоминания, как получал впервые паспорт, «серпастый, молоткастый». Умный и добрый его классный руководитель настоятельно советовала ему сменить отчество — стать «Михайловичем», а не «Магафуровичем», не записывать в графу «национальность» татарин. Он не понял тогда ее тяжкого вздоха, не знал, что она, Ида Ильинична Зац, по паспорту русская. Проще и спокойнее тогда было так жить — время такое сложное было. Но Валерий, раздув крылья носа, как норовистый конь ноздри, гордо вздернулся и отказался…

— А коль татарин, так переезжай к нам, татарам, в Крым! — продолжил Умеров. — Нам нужны умные и дельные люди!
— Работы у нас невпроворот! — подхватили его коллеги. — Столько нужно издать татарской классики! Да и современникам неплохо бы помочь! Переезжайте!
— Подумаю! Посоветуюсь с женой! — ответил Басыров.

А  самого пронзила мысль: «Вот он, шанс! Отдам сразу все долги! И татарам, и украинцам… Виктория поймет, согласится! Она всегда на моей стороне, мой человек!»

Но ведь скоро пятьдесят! И в этом возрасте начинать все с нуля?! Сколько проблем сразу появляется! Один жилищный вопрос чего стоит! Только ненормальный или отчаянный смельчак, фаталист может внезапно сорвать семью с насиженного места: отличная квартира, хорошая работа у жены, развивается собственный бизнес, выросшие дочери рядом, внук, немолодая теща, которая уже нуждается в постоянной помощи и заботе. Ехать на «пустое» место, бросив все привычное и родное? Ради чего? Но Басыров как раз из «ненормальных» — всю жизнь нарушал нормы обычного обывателя, из фаталистов и смельчаков. Ему не привыкать одним махом руки кардинально менять собственную жизнь. К тому же, рядом хрупкое, но надежное плечо жены, ее чуткое, любящее сердце, рассудительный ум. Басыровы принимают решение: «Рискнем еще раз! Едем!» 

Пока муж колесит по улицам Симферополя в поисках будущего жилья, Виктория дает объявление о продаже квартиры в Хмельницком. Все нравится Валерию в столице Крыма. Вот только подходящего дома нет, такого, какой нужен ему. Ни с чем он возвращается в Хмельницкий. А Нузет Умеров продолжает искать Басыровым жилье. Вскоре он звонит в Хмельницкий: «Приезжай. Я нашел для тебя дом на улице Виноградной». Улица Виноградная. Хорошо звучит, красиво! И, удивительное дело, именно там оказывается то, что надо — два в одном! Его хваткий ум мгновенно прикидывает, что во дворе, над гаражом можно достроить второй этаж — получится офис издательства. Продажная цена? Созванивается с женой. Да, их квартира стоит дешевле!

— Вика! Продавай мебель! Купим новую потом! — командует он.

Возвращается в Хмельницкий, договорившись о покупке дома. Мебель продана. А квартира не продается. Они с женой спят на полу. Рядом верный друг, пес Самир — большой черный ризеншнауцер. Кудлатый стал, зарос, но не до тримминга сейчас, не до выставок. Будешь уж на новом месте себя показывать, в Крыму, в следующем сезоне, брат!

А из Симферополя звонят, торопят...

Мебельные деньги съедены. Квартира не продается! Жена нервничает, но вида не подает… Наконец, все утряслось: квартира продана, но дешевле, чем предполагалось, денег не хватает. Басыров, пожалуй, впервые в своей жизни берет приличную сумму в долг у знакомых.

Выехали налегке, без домашнего скарба. Лишь компьютер, необходимый для работы, да книги!

На новом месте нравится всем — и жене, и псу. Вот только денег практически нет.

Валерий устраивается в редакцию газеты «Янъы дюнья» («Новый мир»), куда его приглашает Нузет Умеров. До первой зарплаты полмесяца. Гордость не позволяет Басырову сказать своим новым коллегам о бедственном материальном положении, «перехватить» до аванса не у кого. Две недели без преувеличения жили на хлебе с водой. Глава семьи вечером приносил буханку хлеба, который честно делили на троих. Самир не мог взять в толк, почему изменился обычный рацион питания. Но хозяин говорил: «Вот Виктории, вот тебе и мне. Потерпи! Будем живы, не помрем!»

Перетерпели, пережили… Появился первый заказ на книгу. Басыров общительный человек,  окружающие к нему тянутся  моментально. И уже многие, увидев его подход к работе, хотели бы напечатать свою книгу в издательстве «ДОЛЯ». Быт налаживался, работа радовала, Крым восхищал собой. Шло время. Басыров не терял его зря. Он много работал. В любую мало-мальски свободную минуту изучал ислам, историю Пророка. Старался делать это тщательно и всесторонне, накапливая знания, пропуская их не только через свой ум и богатое воображение. Сердцем вникал в то, что касалось его предков.

И все чаще ныла душа по отцу, почти как в детстве. К любопытству примешивалось чувство прощения, желание забыть все плохое и обидное, что было связано с отсутствием отца в его жизни. Он решил отыскать своих родственников по линии Басыровых. Начал, разумеется, с Басырова Магафура Сабировича. Писал в паспортные столы и военкоматы различных городов, где, по его мнению, мог жить отец. Искал в сети Интернета тех, кто хоть как-то связан с его фамилией. Утешительных сведений было мало.

И снова случай! Неожиданно помогли коллеги-журналисты. По Интернету пришло сообщение из башкирского города Нефтекамска от редактора местной газеты «Красное знамя». Авхадиева Гульназ Тимербаевна — замечательный, отзывчивый человек. Еще один «странный странник» в жизни Валерия Басырова, проповедующий истину. Она дала адрес, выражая свою надежду, что именно его сестра проживает по нему. Валерий с волнением ожидал ответа на свое письмо, отправленное в Нефтекамск.

Ждать пришлось долго. Но вот однажды Басыров достал из почтового ящика конверт. Привыкнув к связи в сети Интернета, даже странно как-то было держать в руках его. Надписан незнакомым почерком, из Оренбуржья. Никогда никого у него не было в этих местах! Захиде Мерсаметдинова… Кто это? Начал читать и запрыгали буквы в глазах, занервничал. «Здравствуй, мой незнакомый брат! Редакция газеты «Красное знамя», что в Нефтекамске, дала тебе адрес моей дочери. Твое письмо попало к ней. А она уже переслала его мне…» И дальше главное — отец! «Наш отец, Магафур Сабирович Басыров…» Все, опоздал! Отец умер через год после мамы, когда Валерий перевозил свою семью в Крым в 1997 году. Умер после тяжелой и долгой болезни.

В каком-нибудь сентиментальном рассказике или сказке можно прочитать строки: «Со смертью любимой свет померк в его глазах».

Никто не знает, почувствовал ли смерть некогда любимой им женщины Магафур Сабирович Басыров. Но именно после ее смерти он потерял зрение. Год жил ослепшим, в кромешной тьме. Такое вот роковое совпадение!

Из письма неожиданно обретенной старшей сестры Валерий буквально увидел историю своего отца.

Первая семья у Магафура Басырова появилась за несколько лет до войны. На фронт ушел, оставив жену с четырьмя маленькими детьми. Много судеб и жизней переломала, искалечила та долгая и страшная война, даже тем, кому посчастливилось не погибнуть в этой кровавой мясорубке. Встретив на своем жизненном пути Валентину Свишевскую, готовую идти за ним хоть на край света, родив сына, Магафур Басыров решил рассказать обо всем отцу. Написал честное, откровенное письмо домой. Просил разрешения привезти свою новую семью к родителям. Неизвестно детям, сам сказал об этом первой жене, или она узнала случайно. Но только гордая татарская женщина собрала четверых детей и уехала в Киргизию.

Отец вызвал Магафура к себе, велев пока не привозить с собой Валентину и Валерия. А встретившись с сыном, категорически запретил ему и думать о разводе и новой семье. У него, имама и преподавателя медресе, не укладывалось в голове, как можно так опозорить семью — бросить жену-мусульманку с четырьмя детьми ради какой-то славянки с чужой верой? Хорошо, что там родился сын, хорошо, что дал ему свою фамилию… Это честно. Но надо вернуться к четверым своим детям, растить и учить их. Это очень важно! Он, Сабир Басыров — человек грамотный, получивший хорошее образование еще до революции.

Может, и жалел дед своего маленького неведомого внука, в котором текла их, басыровская, кровь. Может, в глубине души и радовался, что фамилия, род Басыровых будет продолжен еще и тем, кого назвали русским именем Валерий. Но сына отправил в Кзыл-Кия, в Киргизию, к жене и детям. Одного легче поднимать, нежели четверых… Та, славянка, сумеет вырастить своего сына, он понял это, послушав о ней рассказы Магафура. Бог ей поможет. Да и он, Басыр-ага, попросит Аллаха за незнакомого ему внука, в котором течет и татарская кровь.

Наверное, мучила совесть старого Сабира за того голубоглазого, незнакомого, но родного мальчишку, о котором и думать поначалу не хотелось. Ведь, говорят, к старости память жжет сердце, воспоминания терзают душу. А дед Валерия Басырова жил долго, до девяноста трех лет…

В Киргизии Магафур Сабирович долго искал себе работу. Мужчины того поколения, вернувшись с войны, зачастую мало что умели делать. Так и бывший офицер Советской армии Магафур Басыров не сразу нашел себя в мирной жизни. Но, думаю, не случайно он стал геологом. Может, какое-то время ему хотелось убежать от самого себя, чтоб не терзала память о тех, кого оставил на Севере… До 1954 года работал в геологоразведочных партиях на Тянь-Шане. Семья всегда следовала за ним. Взрослели дети, уезжали из дому, как выросшие птенцы вылетают рано или поздно из гнезда. Вот и Захиде уехала в Нефтекамск на молодежно-комсомольскую стройку, вышла замуж, позвала к себе родителей. В Нефтекамске Магафур Сабирович до самой пенсии работал строителем.

Из легенды отец превратился в живого человека со своими слабостями, с особенностями, отличавшими его от других. В сотый раз, наверное, всматривался Валерий в лицо того, которого любил, которого порой в детстве ненавидел, считая трусом за то, что он бросил их с матерью, ничего не объяснив.

А у «труса» на фото орден Отечественной войны II степени… Этот большой портрет человека в офицерской форме мама хранила всю жизнь. Много позже Валерий Басыров найдет сведения о своем отце на сайте podvignaroda.mаil.ru: «Участвуя в прорыве обороны противника на западном берегу реки Миус западнее населенного пункта Дмитриевка 17 июля 1943 года Гвардии старший сержант Басыров М. С. в трудную минуту для батальона ходил вместе с ротой в атаку, где уничтожил 5 немцев.
18 июля 1943 года в бою в глубине обороны противника, а также при отражении контратак немцев, Гвардии старшина Басыров М. С. заменил раненого наводчика миномета и огнем из орудия уничтожил один блиндаж противника и разбил два ДЗОТа», за что был награжден орденом Красной Звезды  (приказ по 40 гвардейской кр. стрелковой дивизии Южного фронта №018/н от 26 июля 1943 года.) До того, Басыров М. С., призванный в Красную Армию в 1941 году, награжден медалью «За отвагу».

И вот он умер… Умер через год после того, как ушла из жизни его вторая жена, счастье с которой было таким недолгим. Да, счастье для многих бывает коротким, Богом дарованным лишь на мгновенье… Как будто всю свою жизнь Валентина на расстоянии держала здоровье любимого в своих руках. А выпустила, уйдя из жизни, и он враз обессилел, ушел вскоре вслед за ней.

А Валерий оказался круглым сиротой на Земле. Но сколько же родственников у него появилось в одночасье! Только у Захиде — шестеро детей, двенадцать внуков и одна правнучка!

Узнав о смерти отца, Валерий Басыров с еще большей жадностью впитывает в себя смыслы Корана, пишет их на украинском языке — для мамы, усмехался в душе он.  «Вони намагаються ошукати Аллаха і віруючих, але обманюють лише самих себе і не усвідомлюють цього» («Они пытаются провести Аллаха и верующих, но обманывают лишь себя самих и не понимают этого»), записал Басыров в тетрадке свое разумение девятого айята Суры Аль-Бакара, что для него означало — себя и Бога не обманешь! Ему все чаще стало казаться, что читая священное писание мусульман, он начинает лучше понимать не только своих деда и отца, но и себя самого, собственное предназначение в этом мире. Несомненно, волею Всевышнего, волею самой судьбы, которая посвятила Валерия Басырова в сан Пишущего в раннем детстве, именно он должен был заняться делом, ставшим главным в его жизни. Он, в котором соединились мусульманство и христианство. 

Басыров не заметил тех десяти лет, которые отданы работе над осмыслением Корана. Много не говорил, не распространялся о том, чем занимается. Потому что это было сокровенным. Потому что к вдохновению пишущего всегда нужно относиться бережно и осторожно, чтоб не спугнуть мысль и чувство, не расплескать их раньше времени, как драгоценную воду в период засухи. Кроме голоса крови, в нем заговорил Гражданин. Валерий Басыров понял, что мусульмане Украины, все, кто проявляет интерес к этой древней, но донельзя современной религии, должны иметь возможность ознакомиться со святым писанием на государственном языке своей страны. Ведь в Европе с Кораном, произнесенным Мухаммадом в форме «пророческих откровений» в Мекке и Медине между 610 и 632 годами, которые положили начало религиозному учению ислама, впервые ознакомились по латинским обработкам XII-XVI веков. В 1647 году вышел французский перевод Корана А. Дю Рие.

В России первый русский перевод был сделан с французского языка П. Посниковым в 1716 году.

Первые попытки перевода Корана на украинский язык были у известного украинского востоковеда, ученого Агатангела Крымского в 1905 году — «Суры старейшего периода».

Валерий Басыров сделал не просто полный перевод Корана на украинский язык. Он его осмыслил, передав хорошим профессиональным языком опытного писателя, который пропускал текст священного писания сначала через собственное сердце. Ум, знания сказывались потом. Наверное, Всевышний водил его рукой еще тогда, когда Басыров записывал у постели умирающей матери свои притчи. Всевышний направил его на работу над Кораном в украинском языке. Всевышний позволил ему издавать эту книгу, не обращаясь ни к кому за материальной поддержкой. И пусть порой это делалось в ущерб иным своим литературным произведениям, пусть в семье чего-то иногда не хватало из-за того, что нужны были деньги на издание очередного тиража Корана. Главное, что книга эта была востребована людьми!

Когда десятилетний титанический труд над осмыслением Корана на украинском языке был завершен и об этом стало известно в широких общественных и религиозных кругах, началось много дебатов: а имел ли право Басыров заниматься этим? Можно ли было начинать это без благословения муфтиата? Но светское культурное общество оказалось единодушным — нужно было непременно! Да и муфтиат в конечном итоге благосклонно отнесся к результату работы и к ее насущности, взявшись оказывать посильную помощь в окончательной доработке текста, сознавая необходимость широкого распространения правильного, осмысленного содержания Корана на государственном языке страны, продиктованную самим временем. Ведь еще великий Пушкин надеялся на то, что открыв «сияющий Коран, да притечем и мы ко свету, и да спадет с очей туман»…

***

1). 9+9; 3 х
Белые: Крf7; Фf5; Лc3; Лe5; Кb1; Кe7; Сd8; e6; f6
Черные: Крa2; Фa4; Лb4; Лd6; Кe8; Кb2; Сc1; a3; b3
Решение: 1. Лc3 : c1  Кb2 – d3 2. Лe5 – e2+  Крa2 – a1 3. Кb1 – c3x,
1. …  Лb4 – c4 2. Кb1 – c3+  Лc4 : c3 3. Фf5 – b1Xx

Те, кто играет в шахматы, думаю, с интересом и некоторым удивлением посмотрели на эти задачи. Самый лучший отдых — смена занятий. Устали от поэзии и истории? Можно размять мозги иными сочинениями.
Те, кому подобные значки ни о чем не говорят, разумеется, ничего не поняли. Но всем, полагаю, стало интересно, с какой такой стати они появились здесь? Какая связь у этих этюдов с Валерием Магафуровичем Басыровым, писателем и издателем? Как ни странно — самая непосредственная! Ведь это тоже его сочинения. Девять шахматных задач и этюдов придуманы сержантом срочной службы Бакинского военного округа ПВО Валерием Басыровым в 1968—1969 годах. Многие его сослуживцы немало поломали головы над их решением. А Валерий стал чемпионом части по шахматам.

Как человек основательный, он еще тогда задумал выпустить книгу со своими шахматными экзерсисами. В двадцать лет для нас ничего невозможного нет! Но что-то отвлекло его тогда. Наверное, увольнение в запас со службы, женитьба, работа, поступление в Литературный институт… Увлечение поэзией немного отодвинуло в сторону шахматы. Но книга — главный предмет жизни Валерия Басырова с детства!

И вот, еще будучи студентом института, но уже опытным журналистом, Басыров решает издать сборник своих стихов. Наивный провинциал, верящий в справедливость того, что у нас в стране все — народное, все — для блага человека, он обращается в одно из издательств.

«Вы — член Союза писателей?» — интересуются у него первым делом.

«Нет, — отвечает. — Я просто пишу, сочиняю. Вы же видите, вот мои стихи…»

«Видим, но ничем помочь не можем. Только для членов Союза писателей, по рекомендации и распоряжению…»

«Ах, так! — захлестнуло его самолюбие. — Ну, что ж! Обойдусь!»

Нас с детства учили не ждать «милости от природы». Не знаю, стоит ли природу подгонять под себя, меняя человеческой рукой… Но то, что задумал в тот миг Валерий Басыров, предопределило его дальнейшую жизнь, стало долей до конца его дней. Впервые возникла у него тогда мысль создать свое издательство. Ведь он ни минуты не сомневался, что «судьба возвела в сан пишущего» его неспроста! А еще девизом у него было: «Никогда ни от кого не зависеть!»

Можно ли сказать, что путь к осуществлению основной мечты жизни издателя Валерия Басырова был долгим и трудным? Все относительно… Жизнь не стояла на месте. Время летело быстро. Работа в газетах Славуты и ХАЭС, снова в Славутском «Труженике Полесья» в должности редактора. Рождение второй дочери, которую жена назвала в честь него Валерией. Создание все новых и новых собственных литературных произведений. Они накапливались в рукописях, требовали выхода к широкому кругу читателей… Много событий произошло с того дня, когда он вышел ни с чем из издательства. Да и так ли уж ни с чем он покинул его? Ведь именно в тот момент осенила идея о собственном предприятии! Стояла середина семидесятых, когда мало какому обычному советскому гражданину могла прийти в голову подобная мысль. Фантазер он, этот Басыров, с детских лет!

Как-то, сидя в редакции и перебирая пожелтевшие и запылившиеся от времени старые архивные материалы, Валерий подумал о том, что вот ведь какое чудо — фотографии! Они сохранили город в том виде, в каком его скоро уж некому будет вспомнить. На них лица тех, кто стал историей Славуты. А что если попробовать самим издать книгу с названием «Антология исторического фотоснимка»?

В редакции есть замечательный художник Сергей Форсюк, талантливый, хорошо пишущий журналист Алексей Тимощук. Им и поручил заняться подготовкой материала будущей книги. Басыров верил в то, что она окажется интересной и востребованной. Он уже тогда, может быть, подсознательно поставил самому себе условие — если что-то издавать, то только хорошее и высококачественное. Так почему бы не начать именно с этой работы?

Брошюра вышла интересной, хорошо оформленной и качественно изданной. Тираж в две тысячи экземпляров был раскуплен жителями города Славуты в течение десяти дней. Для города с населением около тридцати пяти тысяч человек это очень хорошо! Вырученные за книгу деньги Валерий Басыров положил на счет газеты «Труженик Полесья», создав тем самым фонд для поощрения пишущих.

«Верха» пожурили за самоуправство, но в целом появившейся так неожиданно книгой остались довольны. Ведь далеко не каждый город может похвастаться таким эксклюзивным изданием, претендующим на место в истории! Есть! Начало положено! И начало многообещающее, на взгляд Валерия Басырова, который не собирался останавливаться. Случилось это в 1988 году.

А через год, в восемьдесят девятом, Басыров решается на новую издательскую «авантюру». Иначе по тем временам советского периода эксперимент, который он устраивает, назвать нельзя. Кто же главное действующее лицо в новой затее Валерия Басырова? Конечно же, он сам! Разве может Басыров «подставить» кого-то другого? Если уж идти на риск, то только самому! Ну, и еще тем, кому он доверяет, и кто готов быть рядом с ним до конца. Все тот же верный и отчаянный Алексей Тимощук, тот же талантливый художник Сергей Форсюк.

Сергей Николаевич Форсюк. Он немного младше Валерия Басырова — родился в 1953 году. Но дипломы о высшем образовании  они с ним получили в один год. В 1976 году Форсюк окончил Московский заочный университет им. Н. К. Крупской, после которого работал в художественно-производственных мастерских художественного фонда города Ровно. С 1981 года сотрудничал с газетой «Энергостроитель» на ХАЭС в качестве художника, где и познакомился с Валерием Басыровым.  В 1986 году Басыров приглашает его на работу в редакцию газеты «Труженик Полесья». Газета становится настолько красивее и интереснее благодаря усилиям молодых журналистов и художника Форсюка, что ее популярность среди читателей городского населения резко возрастает. В это время газета, которой руководит Валерий Басыров, создав замечательную редакционную «команду», входит в тройку лучших изданий Украины. А Сергей Форсюк становится членом Союза журналистов Украины. Он и берется за работу художника-оформителя первой книги поэта Валерия Басырова.

Называется она «Нечаянная оттепель». Это название автор дает ей не случайно. Оно кроет в себе глубокий и многозначительный смысл. Давно уж миновала хрущевская оттепель, осталась в истории для молодых журналистов, которые были в то время детьми, но помнят свежее дыхание тех лет и событий. С приходом к власти полного сил и энергии, после дряхлости его предшественников, Михаила Горбачева, появляются надежды на ветер перемен. Новая оттепель? Но за четыре года выслушано много слов и призывов, да мало дела и толку. Мешают рутинеры? Ничего случайного или нечаянного в жизни не может быть? А книга его? Нечаянная? Для него, конечно, нет! А вот для тех, кто ее увидит, она окажется нечаянной. Потому что санкций на ее издание никто не давал. Да и не спрашивал Басыров ни у кого разрешения на это.

Подготовив верстку книги со своими друзьями-единомышленниками в тайне от тех, кто должен был ее запретить, он запускает издательскую машину. Договорился с типографией офсетной печати, которая была необходима для издания обложки книги и которой не было в своем районе. Она нашлась в Шепетовке. Зиновий Фрейлихман оказался таким же любителем риска ради благородного дела, как и сам Валерий Басыров. Итак, в его руках обложка.

Текст в 60 страниц в количестве четырех тысяч экземпляров печатают в Славутской типографии. Когда-то Валерий Басыров порекомендовал городским властям на должность ее директора Ростислава Стрихарчука из Ривненской области, города Дубно. Стрихарчук и берется на свой страх и риск помочь с изданием этой «подпольной» книги.

В обеих типографиях прекрасно понимают, что кары вышестоящих не избежать. Но идут сознательно на нарушение всех правил. Сроки работы крайне сжаты! Ведь о ней никто не должен знать «наверху». Работают ночью. Вспомним о том, что сейчас и представить-то себе трудно, — в те годы еще не было компьютеров! Текст печатали на линотипе. Это такое устройство, на котором отливаются из свинца строки на печатной полосе. Малейшая ошибка в тексте приводит к тому, что нужно убирать целую его строку, а не букву или хотя бы слово, чтобы исправить ее. Значит, теряется драгоценное время, которого в обрез!

Выручает высокопрофессиональный линотипист Зина Молошик, простая молодая женщина, обладающая безупречной грамотностью, умением печатать вслепую. А главное, она очень ответственна! За ночь Зина набрала полный текст книги. Так 25 января родилось первое печатное детище поэта и начинающего издателя Валерия Басырова — сборник стихов с красивым названием «Нечаянная оттепель».

За сорок восемь часов книга прошла свой путь от типографии до книготорговой сети! Это был рекордный темп! «Нечаянная оттепель» стала самым быстрым изданием в тогдашнем СССР. А Валерий Басыров считает день 25 января 1989 года днем начала своей книгоиздательской деятельности.

Но, как и следовало ожидать, скрыть «подпольщицу» не удалось. Кто-то из работников районной типографии сообщил о Басыровской «партизанщине» в область. Руководитель Хмельницкого Облполиграфиздата Сергей Севастьянов позвонил Валерию Басырову:
— Прекращай самовольничать! Не скреби на свой хребет!
— Не прекращу! Поздно! — ответил Басыров.
— Немедленно все «под нож»! Иначе тебе не сдобровать!
— Ничего! Как-нибудь переживу! — стоит на своем Валерий.

Севастьянов в замешательстве. Он знает, что если Басыров уперся, его уже не своротить.
— Что у тебя хоть там? — устало спрашивает он на всякий случай.
— Да ничего особенного! — хохочет автор новоиспеченной книги. — Так, стихи про весну, про Горынь нашу, про цветочки … Про Родину, одним словом! И название такое — «Нечаянная оттепель»!  Ну, хотите, послушайте:

Вернулся я не вдруг издалека —
истосковался по земному раю.
Молчание здесь каждого цветка
легко, как человека, понимаю.

Вернулся навсегда издалека,
и так добра ко мне земля родная,
что долго воду пью из родника,
горячими губами припадая.

Севастьянов знает, что Басыров умен, хоть и упрям. Не должен вообще-то подвести под монастырь, если обещает. Но подстраховаться просто необходимо! Иначе нельзя!

О случившемся он вынужден сообщить в вышестоящую организацию в Киев. Комитет по печати растерялся. Подобный инцидент в республике случился впервые. Это вообще нонсенс! Такого допустить нельзя! Но оно уже случилось! Четыре тысячи экземпляров?! Безобразие! Необходимо посоветоваться с Москвой!

А время шло! Это было на руку Валерию Басырову и его единомышленникам! На это и был расчет у хитрого и дальновидного Басырова, новоиспеченного издателя! Книга уже продавалась и пользовалась успехом у читателей! Ведь там были стихи с сутью, которую нужно было улавливать, читая между строк:

Воронье
с завидным упрямством
расталкивает
обмороженные мгновения декабрьского рассвета.

И вот уже украдкой появляется наледь
на груди молчаливой Горыни,
и явственней слышится
тяжелый вздох —
льдины не в силах
удержать
упругое тело реки,
разламываются
и обреченно шипят,
наползая друг на друга.

Ликует вороний грай:
то тут,
то там
очерчивают птицы размытое пространство
своим присутствием.
Надолго ли!

К вечеру,
Наверняка, мороз вылижет
нечаянную оттепель
и снова все присмиреет
в надгорынском крае,
присмиреет,
вслушиваясь в воспоминания
о сегодняшнем дне…

Москва предлагает самим урегулировать инцидент. Деваться некуда! Приходится принять постфактум! По той же цепочке в обратном порядке идут команды, указания, рекомендации… Все возвращается под ответственность Сергея Севастьянова. Он осторожно интересуется у Басырова дальнейшими планами.

— А какие могут быть планы? Стихов накопилось уйма. Есть и проза. Это у меня. А у нас же в городе еще много талантов! Буду издавать! — с напускной бесшабашностью ответил Валерий.
— Да кто же тебе позволит?! Ты не директор государственного издательства…
— Ну, значит, открою частное! — хохочет Басыров.
— А ты не забыл, где живешь? — начинает сердиться Севастьянов.

Он прав! В первой стране социализма свергнутая в октябре 1917 года власть капитала и частной собственности не может быть восстановлена. Вся власть у Советов, она — народная!

— А я разве ж не народ? И делать буду все для народа! — убеждает его Басыров, понимая всю тщетность своих доказательств.
— Да под каким же «флагом» ты откроешь свое «народное» издательство?! — кипятится Сергей Владимирович.
— Ну, как «Самиздат» пойду… Мне что?

Вот это уже похоже на плеть, пытающуюся перебить обух. Причем, хлесткую плеть, сулящую обуху большие осложнения. «Самиздат» — это Солженицын, Чорновил и иже с ними. Только этого еще не хватало Хмельницкой области! Такая слава им не нужна!

— А неприятностей не боишься? — на всякий случай намекает Севастьянов, скорее для проформы и по привычке.
— Ну, увольте меня! — Улыбается Басыров. — Найду чем заняться!

О, как раз это-то больше всего и страшит власти! Они знают, что Басыров не умеет сидеть сложа руки, без дела не останется! К тому же,  за ним стоит народ, поверивший движению «Рух», которое он возглавляет в Славуте. Его имя известно в городе не только как имя редактора «Труженика Полесья» и депутата Хмельницкого областного Совета. Скандала не оберешься, если станешь увольнять этого вечного бунтаря! Тихо это не удастся сделать, точно!

Зиновию Фрейлихману и Ростиславу Стрихарчуку объявили по выговору, лишив квартальной премии. А Валерию Басырову после консультаций с партийными органами Севастьянов объявляет вердикт:
— Ну, коль ты такой упрямый, ничего не боишься… В качестве эксперимента тебе позволено открыть частное издательство. Будешь первым у нас!

Вот так в городе Славуте в 1989 году было основано экспериментальное издательское объединение «Вестник». Возглавил его, разумеется, Валерий Басыров. В 1990 году оно было преобразовано в «Пресс-центр «Пульс». Это были первые, отнюдь не робкие шаги по судьбе издателя Валерия Басырова к делу, ставшему его долей. В 1992 году было еще экспериментальное издательское добровольное объединение «АзиЯ» в Хмельницком. А с 1997 года после переезда в Крым дело, которому он служит по сей день, Валерий Басыров нарекает самым соответствующим истине словом — «ДОЛЯ».

Своим экспериментом Валерий Магафурович доказывает многое. Прежде всего, что и большие дела можно делать малым составом. Открыв свою «ДОЛЮ» в Крыму, он до начала 2001 года работал один. Даже бухгалтера не было в его штатном расписании. И, тем не менее, прошлый век он завершил в некотором смысле юбилейной цифрой — пятисотой по счету книгой, вышедшей из его частного издательства. Ею стала поэма великого украинского поэта-классика Т. Г. Шевченко, изданная на четырех языках: украинском, крымскотатарском, русском и английском. В связи с этим он стал лауреатом премии Совета министров Крыма «за создание многонационального издательства «ДОЛЯ» и выпуск в свет пятисот наименований книг». Если забегать вперед, минуя какие-то события, то следует сказать о тех наградах, которые были получены «ДОЛЕЙ» и ее создателем, бессменным руководителем Валерием Басыровым. В 2006 году он стал лауреатом премии Международного сообщества писательских союзов имени Владимира Даля «За книги последних лет». В 2007 году Указом Патриарха Киевского и всей Руси-Украины Филарета за заслуги в деле возрождения духовности в Украине был награжден Орденом Святого Равноапостольного князя Владимира Великого III степени, а в 2008 году  за заслуги в развитии науки, образования, промышленности и искусства — серебряным юбилейным орденом Украинской Технологической Академии. В 2011 году Президиум Украинской Технологической Академии за весомый вклад в развитие государства, отмечая личные заслуги В.М.Басырова в отрасли искусства и литературы, присвоил ему звание «Лидер Украины» с вручением ордена Серебряная Звезда. Международное сообщество писательских союзов и Межрегиональный союз писателей Украины в 2011 году присвоил Валерию Басырову звание лауреата Международной премии имени Тараса Шевченко с вручением медали и Почетного диплома «За первый перевод смыслов Корана на украинский язык».

Сейчас в издательстве «ДОЛЯ» также совсем немного сотрудников. Появился бухгалтер, Мясникова Светлана Анатольевна, освободившая Валерия Магафуровича от рутинного, но столь необходимого, ответственного и очень кропотливого труда. Появился Мемедулла Усеинов, взявший на себя часть работы в подготовке к изданию книг — обработку фотографий, верстку, изготовление оригинал-макетов. К издательскому делу Валерий Басыров приобщает и старшего внука Артема Борисова, студента Международного Славянского университета — он работает в "ДОЛЕ" оператором компьютерного набора. Эстетической стороной выпускаемых в издательстве книг занимаются различные оформители, в том числе и один из лучших художников Украины Александр Иванченко. Виктория Басырова, используя свою творческую фантазию и талант, с некоторых пор подключилась к дизайнерской работе, выполняя эксклюзивные экземпляры книг в твердых переплетах ручной работы.

Издательский бизнес может быть очень прибыльным, если заниматься выпуском «рыночной» литературы. Валерий Басыров же не изменяет однажды избранному для себя и своего дела принципу. «ДОЛЯ» — многопрофильное издательство, где кроме художественной и специальной литературы ежегодно выходит в свет более 100 наименований учебников и учебных пособий. Многие книги уникальны. Ранее их никто не издавал. Достаточно назвать, к примеру, фундаментальный труд «Крымскотатарская литература», куда вошли произведения VIII—XX веков, хранившиеся в библиотеках Турции, Румынии, Германии, Франции, Англии, Польши, США. Или сборник «Далекий и близкий Шевченко» на украинском и крымскотатарском языках, появление которого стало настоящим событием в жизни Крыма и Украины, Коран на крымскотатарском и украинском языках. Но огромное моральное удовлетворение, гордость за каждую изданную им книгу для Валерия Басырова важнее материальной выгоды.

В 2010 году издательству «ДОЛЯ» был присвоен статус "Предприятие года", и оно вошло в двадцатку лучших по данным международного рейтинга среди 350 тысяч субъектов хозяйствования Украины. У Валерия Басырова неиссякаемый поток планов и задумок. Например, в 2011 году он стал победителем конкурса, который проводила бумажная фабрика «Мюнкедал» из Швеции. За ряд книг, изданных на бумаге шведского производства, его премировали поездкой в шведский город Мюнкедал на фабрику, чтобы он мог поближе ознакомиться с производством высококачественной, экологически чистой бумаги. И у него сразу же возникла идея перехода на этот шведский продукт. Чтоб книги, изданные в «ДОЛЕ», стали еще лучше, не уступали бы мировым стандартам книгоиздания.

За свою жизнь Валерий Басыров издал свыше полуторы тысячи авторов, начинающих и маститых. Не книг, авторов! Конечно, такая работа не приносит златых гор издателю, он не купается в деньгах. Но прибыли хватает на достойную заработную плату его сотрудникам, на постоянное обновление техники. Еще и на меценатство. Валерий Басыров любит открывать новые имена талантливых литераторов. «Мои звездочки» — ласково называет он их. Иногда, чувствуя, что кто-то из «звездочек» никак не в состоянии издать свое очередное произведение, Басыров берет это на себя. За свой счет «выводит в свет» то одного, то другого начинающего автора. Вот дважды уже посчастливилось большому количеству победителей фестиваля «Славянские традиции» и другим авторам Альманаха «ЛитЭра», изданного в 2009 и в 2010 годах в «ДОЛЕ». Книжки маленькие и большие, тоненькие и толстенные, миниатюры и многотомники, поэзия и проза, история и фантастика. Такие разные, они имеют сходство лишь в одном — высокое качество издания.  За книгой стоит Автор, для которого его «детище» — самое дорогое, самое лучшее. В издательстве «ДОЛЯ» это прекрасно понимают и очень бережно относятся к каждому. Ведь его основатель навсегда запомнил свой первый поход в государственное издательство, где ему сказали «НЕТ».

Когда Валерий Магафурович вручил мне мою первую книгу, изданную в его «ДОЛЕ», я с удивлением сказала: «Ну надо же! Никогда не думала, что смогу испытать чувство, похожее на счастье…» Басыров улыбнулся и тихонько ответил мне: «Просто я работаю волшебником…» И, похоже, это действительно так! Валерий Басыров и его «ДОЛЯ» делают счастливыми поэтов, писателей  и  их читателей.


***

В советские времена для создателей культурно-художественных ценностей в стране существовали различные  творческие союзы — Союз художников, Союз композиторов, Союз журналистов. Союз писателей СССР объединял профессиональных прозаиков, поэтов, драматургов, сценаристов, критиков и литературоведов, переводчиков художественных произведений. Созданный в 1934 году Союз писателей сплачивал в своих рядах литераторов разных национальностей, различных эстетико-стилевых направлений. В год его основания в писательский союз  входило полторы тысячи членов. К 1989 году в нем насчитывалось уже  9920 человек.

В системе СП СССР издавались «Литературная газета», журналы, предназначением которых прежде всего было сохранение ценности и самобытности многонациональной культуры страны, открытие новых талантливых имен. Помимо взрослых журналов, которые зачастую становились для советских людей маяками не только в  культурной жизни («Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Юность», «Иностранная литература», «Театр»), издавались журналы для детей («Костер», «Мурзилка»). Существовали журналы более «узкого профиля»: «Вопросы литературы», «Литературное обозрение», «Детская литература». Помню, что даже те, кто имел отношение к литературе постольку поскольку, читая эти журналы, чувствовали себя сопричастными литературному процессу в стране. На нескольких иностранных языках выходил журнал «Советская литература», на идиш — «Советская родина». В ведении правления СП СССР находилось издательство «Советский писатель», Литературный институт им. М. Горького, Литературная консультация для начинающих авторов, Всесоюзное бюро пропаганды художественной литературы, Центральный дом литераторов им. А. А. Фадеева в Москве, действовал Литературный фонд.

По образу и подобию Союза писателей СССР в регионах работали его подразделения: СП союзных и автономных республик, писательские организации областей, краёв со структурой, аналогичной центральной организации. Региональные писательские организации также имели свои литфонды. В задачу литфондов входило оказание членам СП материальной поддержки (соответственно «рангу» писателя) в форме обеспечения жильём, строительство и обслуживание «писательских» дачных посёлков, медицинское и санаторно-курортное обслуживание литераторов, предоставление им путёвок в «дома творчества писателей», оказание бытовых услуг, снабжение товарами и продуктами питания, которые в те годы были дефицитными. Большинству читающих эти строки сейчас, пожалуй, трудно понять, о чем идет речь. Но так было, это наша история и обойти стороной ее невозможно.

С распадом СССР закончила свое существование и основная писательская организация. После подписания акта в Беловежской Пуще в 1991 году, Союз писателей СССР все свои права и полномочия передает Союзу писателей России. А в регионах начинается полнейшая литературная анархия, борьба за власть в стане чиновников от литературы. Культура  любого общества всегда неразрывно связана с политическими и социально-экономическими процессами, происходящими в нем. Развал огромной страны мгновенно сказался на развитии многолетней, многонациональной культуры. Прежде всего, появились экономические проблемы. Да и искусственно созданные административные границы между возникшими самостоятельными государствами невольно привели к разрыву хорошо отлаженных за долгие годы  культурных связей. Но падение политических режимов не в силах остановить процессы духовного развития общества. Другой вопрос, как  и в каких направлениях оно продолжает развиваться в эти периоды жизни… В странах СНГ культура получила возможность так называемого свободного развития. Сложнейшая экономическая политика переходного периода привела к сокращению выделяемых средств на нужды социальной сферы, в том числе и на литературу. Приходилось судорожно искать альтернативные источники финансирования, чтобы как-то выжить. Лучше всего это получалось у так называемой «массовой культуры» — прилавки заполнились детективами, эротикой, книгами оккультной тематики. Читателям, взращенным на основах мировой и советской  классики, зачастую просто нечего было выбрать на заваленных всяческим литературным хламом полках книжных магазинов. Появилась масса писателей, толком не владеющих простым хорошим русским языком.  Что, разумеется, отражалось на эстетическом развитии всего общества.

Писатели, профессиональные и скороспелые, стихийно объединялись в стремительно разрастающиеся по своему количеству различные творческие организации, чиновники делили власть и имущество. В странах СНГ утверждались национальные языки как государственные. И, конечно, везде и во всем не обходилось без перегибов. Было время, когда писать на русском языке во вновь созданных государствах считалось просто неприличным. Это при том, что к концу ХХ века из общего числа членов Союза писателей СССР более трети литераторов некогда огромной многонациональной страны писало только по-русски.

Культурный потенциал утратить довольно легко. И очень непросто его потом воссоздать, восстановить. Потому писатели, прошедшие школу советского периода, умудренные жизненным опытом, забили тревогу — дабы сохранить свою культуру, не превратиться в «Иванов, не помнящих родства», необходимо возвращаться к утраченным ориентирам, которые отнюдь не всегда и не во всем были плохи. Разумеется, Украину и Крым не миновала лихая година и все то, что связано с этим.  Именно об этих событиях с документальной точностью рассказывается в книгах В. Басырова «Хроника одного предательства» и «Рожденные для позора».

Как и везде, в Крыму появилась масса «писателей» — словно грибы после обильных дождей повырастали графоманы, творчество которых не просто оставляло желать лучшего… Нужно было уберечь подрастающее поколение от их опусов. Коль нельзя сделать прививку от дурного вкуса в литературе, то хотя бы помогать истинным писателям, талантливым и честным, пробиваться к умам, сердцам и душам людей! И потому в 2005 году Валерий Басыров, Леонид Панасенко и Лев Рябчиков надумали собрать вокруг себя тех, чьи литературные произведения соответствуют тем стандартам и требованиям, на которые когда-то ориентировала классическая писательская школа их самих. Решили они создать Крымскую Литературную Академию, зарегистрировав ее как общественную организацию со своим Уставом, Президиумом и Президентом, с Орденом, учрежденным Академией. Необходимо уточнить, что в Крымской Литературной Академии во избежание возникновения авторитарного диктата избирается три Президента, каждый из которых поочередно выполняет обязанности первого — премьер-президента.

Рассказывая о Валерии Басырове, который первым в 2005 году возглавил Академию, просто невозможно не рассказать о его соратниках и друзьях по КЛА.

Леонид Николаевич Панасенко, отвечавший за отделение украинской литературы в Академии, писал на русском и украинском языках, автор множества книг, известных еще с советских времен не только в Крыму, но и за рубежом. Его произведения переведены на десять языков мира — болгарский, чешский, польский, немецкий, венгерский, французский, английский, японский, испанский, арабский. Он окончил факультет журналистики Киевского государственного университета в 1974 году. Учился заочно, работая в различных газетах украинских городов. Позже был редактором в издательстве «Проминь» (г. Днепропетровск) и, победив в конкурсе претендентов на должность, в 1988 году стал главным редактором издательства «Таврия» в городе Симферополе. Именно в «Таврии» и познакомился с ним Валерий Басыров. Очень скоро между ними возникла огромная симпатия друг к другу, доверие и «чувство локтя». А могло ли случиться иначе?  Ведь оба — профессионалы своего дела и хорошие люди. Леонид Панасенко получил от Бога пытливый ум, талант писателя  и огромное доброе сердце, которое он вкладывал в свои теплые и светлые произведения. Родившись в апреле 1949 года в селе на Волыни, где не было даже электричества, мальчик, выросший в детском доме, в котором  преподавал физику его отец, учился читать по книге из научно-популярной серии об ультразвуке. Он мечтал стать ученым — биологом или химиком. Они с отцом все время что-нибудь придумывали — даже соорудили телескоп однажды... Но в девять лет Ленька неожиданно потерял своего лучшего друга, отца, внезапная смерть которого враз осиротила мальчика. Умер человек, который был для него светом, теплом, свежим ветром, источником знаний и вдохновения. Боль, интернат, одиночество в огромном количестве людей… И лишь то, что оставил ему отец — неуемную фантазию на основе научных знаний — скрашивало жизнь мальчика.

Он фантазировал. Фантазировал так, как мало кто умел. Фантазировал всю свою жизнь, стараясь раскрасить ее для других. Панасенко был руководителем первого в СССР Клуба фантастов, созданного в городе Днепропетровске. Несколько позже стал сопредседателем Международной Ассоциации писателей-фантастов.

Леонид Николаевич, кроме фантастики, подарил миру замечательные произведения о писателях, которые дороги многим любителям литературы — «Залив Недотроги» об Александре Грине, «Нежность всех звезд» и «Мостик через ночь» об Антуане де Сент Экзюпери, «С Макондо связи нет?» о Габриэле Гарсиа Маркесе. Рассказ «Следы на мокром песке» о Рэе Дугласе Брэдбери подружил писателей на долгие годы. После перевода рассказа на английский язык началась переписка, в которой автор «Марсианских хроник» однажды обратился к Леониду Панасенко — «мой марсианский друг». Это звание украинский писатель считал самой ценной наградой в своей жизни. Фантаст в Панасенко сказывался буквально во всем.

Любя людей, чутко и трепетно относясь к талантам, он старался сделать так, чтобы их творчество не оставалось незамеченным. И здесь его неуемная фантазия сказала свое слово, сделала свое дело — Леонид Панасенко стал автором и участником учреждения Государственной премии Республики Крым (впоследствии Премии Автономной Республики Крым), Председателем Комитета по государственным премиям при Совете министров Автономной Республики Крым. Он инициатор учреждения в Крыму нескольких литературных премий: им. Л. Н. Толстого (г. Севастополь), им. А. П. Чехова (г. Ялта), им. С. Н. Сергеева-Ценского (г. Алушта), премии «Золотая пчела» (г. Симферополь).

Панасенко же первым высказал мысль о том, что Крымская Литературная Академия должна учредить свой орден, отличавший бы лучших писателей мира. По его задумке и эскизу в мае 2010 года появился первый в мире международный виртуальный орден «За верность Мечте». Все когда-то кончается в жизни, но «Близость смерти — не аргумент для апатии» любил повторять замечательный писатель, неуемный фантазер и оптимист Леонид Николаевич Панасенко, академик Крымской Литературной Академии, почетный академик Крымской академии наук, лауреат премии им. Петровского, лауреат Государственной премии Автономной Республики Крым, большой, добрый и светлый человек.

Отделение русской литературы в Крыму было доверено еще одному инициатору создания Крымской Литературной Академии, ее президенту Льву Анатольевичу Рябчикову.

Знакомясь с творчеством академика Рябчикова, я увидела стихотворение, вернувшее меня на несколько мгновений в детство.

Я влюбился в Анечку
И немножко в Танечку.
С ними я играл весь день.
Уводил от солнца в тень,
Чтоб лучами жгучими
Оно их не измучило.
Я все время их смешил:
Хлеб воробушкам крошил,
Рисовал гусей в тетрадке
И придумывал загадки.
Но случайно Танечка
Ущипнула Анечку.
И сказала Анечка,
Что не дружит с Танечкой.
И сказала Танечка,
Что не дружит с Анечкой.
Поделив игрушки,
Разошлись подружки.
С кем из них играть — не знаю
И от этого страдаю.
И сказала тихо Рая:
«Я с тобою поиграю.
Сядь тут у окошка,
Влюбись в меня немножко…
Как перестанут дуться,
Ты можешь к ним вернуться».
Ничего не понимаю:
Я теперь влюбился в Раю,
А влюблен был в Анечку
И немножко в Танечку.

И показались мне эти стихи солнечными и теплыми, так напомнили желтенький песочек в детской песочнице и нас, маленьких ребятишек…

Встретившись со Львом Анатольевичем впервые, я увидела улыбчивого добряка, с проницательными, все понимающими и немного грустными глазами за толстыми стеклами очков. И я подумала, что именно он мог написать такое стихотворение — взрослый человек с детской душой, который производит на первый взгляд впечатление человека очень мягкого. Но вот я держу в руках «детище» Рябчикова, альманах «Манускрипт», издание Крымской Литературной Академии, читаю его интересные, умные работы. Я понимаю, сколько писательского таланта, организаторских сил, энергии и даже напористости пришлось вложить ему в это создание, чтобы читатель мог наслаждаться, познавать, чувствовать себя сопричастным литературному творческому процессу.   

Лев Анатольевич Рябчиков по образованию филолог, историк и обществовед. По рождению — волжанин, из Ярославля. Но с Крымом  у него давняя связь. Из сорока лет работы в средствах массовой информации почти четверть века он был собственным корреспондентом ТАСС, ИТАР-ТАСС и Укринформа  в Крыму. Редактировал газеты и очень много писал.   

В Крыму вышли десять его книг. В том числе книга «Радость грусти», за которую в 2008 году он был удостоен Международной премии имени М. А. Шолохова в области литературы и искусства. Лев Анатольевич Рябчиков стал первым лауреатом Международной премии имени Анатолия Домбровского. Ею он отмечен за философскую лирику.

В составе КЛА есть и академики-старейшины — Юрий Бондарев  (Москва) и Нузет Умеров (Симферополь).

У Юрия Васильевича Бондарева русские корни переплетены с украинскими — мама у него украинка. Он родился 15 марта 1924 года. Бондарев из того поколения, на долю которого выпали бои на Курской дуге и на Зееловских высотах. Свой собственный первый бой он принял младшим лейтенантом на Сталинградском фронте, был ранен. До Победы воевал командиром противотанкового орудия. «Вернувшись с фронта, начал писать, чувствуя себя в долгу перед теми, кто навсегда остался в засыпанных окопах, на полях сражений», — сказал о себе сам живой классик русской советской литературы. И он писал, окончив в 1951 году Литературный институт им. А. М. Горького (семинар К. Г. Паустовского), писал о войне, о молодых лейтенантах, о героизме тех, кто освобождал Землю от фашистской нечисти, об их судьбах, жизни в послевоенные годы. Даже если кто-то из молодого поколения не сразу вспомнит фамилию Бондарева, то уж прочтя лишь один его роман или посмотрев экранизацию, фильм «Горячий снег», не забудет это произведение до конца своих дней. Навсегда останется в памяти каждого скупая фраза генерала Бессонова с лицом Георгия Жженова, раздающего награды тем, кто отстоял высоту: «Все, что могу…», и эпизод, как оставшиеся от погибшего полка семеро счастливчиков топтались по развороченной войной земле и плакали, заливая свеженькие ордена пайковым спиртом.
Юрий Васильевич Бондарев — один из соавторов сценария мощнейшей киноэпопеи «Освобождение», за что получил в 1972 году Ленинскую премию. Кроме того, за множество произведений, известнейших и любимейших народом огромной многонациональной страны, он стал лауреатом Государственной премии СССР, получил звание Героя Социалистического Труда СССР. И ныне возраст ему не помеха. Он продолжает заниматься писательским трудом, возглавляет МСПС — Международное сообщество писательских союзов, объединяющее организации профессиональных поэтов и прозаиков стран СНГ и дальнего зарубежья.

Нуззет Абибулаевич Умеров — старейший крымский поэт. Наверное, писательский, поэтический талант к нему перешел по наследству. Ведь его ближайшие родственники по линии отца дядя Амди Гирайбай* и дядя Решид Мурад** — признанные классики крымскотатарской литературы. В годы Великой Отечественной войны мальчик жил у бабушки в деревне Керменчик. А жители этой деревни всегда славились своим песнопением. Разумеется, и это не могло не сказаться на становлении поэтического вкуса в дальнейшем его творчестве. Не имея возможности учиться во время войны, придя в 1945 году по возрасту в пятый класс, Нузет практически не знал основ русской грамматики. Получая за грамотность «единицы», самую низшую оценку в школе, он умудрился свое первое изложение написать в стихах! Эта работа была вывешена на всеобщее школьное обозрение как лучшая. Правда, в ней оказалось шестьдесят семь грамматических ошибок! Но после этого, почувствовав в мальчике талант, учительница русского языка стала давать ему отдельные уроки.  Ее труд не пропал даром. И еще, как провидение, как Божий дар — однажды на берегу реки он случайно нашел чью-то сумочку, в которой был старенький томик стихов Сергея Есенина. Открыл его и зачитался, впервые почувствовав истинную силу поэзии. На учителей Нузету Умерову везло всю жизнь. В Литературном институте им. А. М. Горького теорию и практику переводов ему преподавал талантливейший мастер слова Лев Озеров. Но первым и основным своим учителем в поэзии Нузет Абибулаевич считает Самуила Яковлевича Маршака, который очень сильно повлиял на него как на литератора, поддерживал его с самых первых шагов в творчестве. Многие заповеди Маршака Нузет Абибулаевич и по сей день считает незыблемыми для себя, для своих учеников, для всех тех, кто любит литературу.

Но вернемся к Валерию Басырову. Ему, поэту, прозаику, публицисту, пишущему на украинском и русском, переводящему с многих языков мира, в том числе с крымскотатарского, в КЛА доверили отделение крымскотатарской литературы. Он, идейный вдохновитель создания первой Литературной академии, ставящей своей целью сохранение культурных ценностей Крымской Автономии, развитие литературных традиций народов, населяющих этот замечательный край, поддержку литературных талантов мира, всегда помнит и старается воплотить в жизнь мысль первого руководителя Союза Писателей СССР А. М. Горького, считавшего, что, сплотившись в единую организацию, опытные и талантливые литераторы получают право не командовать, а «учить друг друга. Учить — значит, взаимно делиться опытом. Только это, и не больше этого». К началу 2011 года в составе Крымской Литературной Академии семнадцать действительных академиков.
Настоящий писатель — мечтатель в душе, воплощающий свою мечту на страницах книг до конца собственной жизни. Наверное, поэтому  Ю. В. Бондарев, В. М. Басыров, Л. Н. Панасенко и Л. А. Рябчиков — среди двадцати четырех награжденных первым в мире виртуальным орденом «За верность Мечте», знак  копии которого носится на левой стороне груди, чуть выше сердца, орденом, учрежденным первой и единственной в странах СНГ Литературной Академией.

Их было трое, основателей Крымской Литературной Академии — Валерий Басыров, Леонид Панасенко, Лев Рябчиков. 10 марта 2011 года неожиданно умер Леонид Николаевич Панасенко. Остался недописанным роман… Но есть друзья, которые живы, а значит, продолжат начатое им. Жизнь не останавливается с уходом человека. Да и не уходит он в никуда. Просто переселяется в мир иной. И верят те, кто его знал и любил, что человек жив, пока его помнят. И потому на сороковой день после смерти тела, в котором была душа Леонида Николаевича Панасенко, издательство «ДОЛЯ» выпустило в свет книгу его фантастических рассказов «Взятка Харону» с предисловием Льва Рябчикова «Кавалер ордена «За верность Мечте». Чтобы видел он — мы помним, ты с нами, ты жив!

***

Когда я впервые увидела Валерия Басырова на открытии фестиваля «Славянские традиции-2009», я подумала, что это фотограф, которого организаторы пригласили поработать… Две фотокамеры висели у него на плече. Как заправский фотокорреспондент он снимал поэтов и прозаиков, читающих свои произведения со сцены Щелкинского ДК «Арабат». С аппаратами он не расставался, кажется, ни на минуту — «работал» фотографом и на литературных встречах во время фестивальных поездок по городам Крыма, и на море, когда выпадали часы отдыха, и мы плескались в водах ласкового Азова.

Несколько месяцев спустя я наткнулась на работы фотографа Валерия Басырова на одном из фотосайтов в интернете. С любопытством разглядывала я его снимки, читала комментарии под ними. В одном из своих отзывов начинающему фотографу Басыров-критик отметил: «Красота не имеет ничего общего с красивостью». Пожалуй, слова эти говорил не столько фотограф Басыров, сколько умудренный жизненным опытом человек и писатель.

Фотографировать Валере Басырову хотелось с самого раннего детства. Нет, не красоты окружающей его жизни намеревался он снимать тогда. В том возрасте еще живут в мире, который обычно не замечают. Ему просто-напросто хотелось подольше быть среди тех, кого он видел на экране кинотеатра. Обидно было, что вспыхивающий свет в кинозале в один миг разрушает интереснейшую жизнь,  прерывает общение со смелыми, добрыми, благородными и красивыми людьми. Жаль было мальчишке расставаться с теми, кем восхитился, кого успел полюбить за полтора-два киношных часа. И тогда он, фантазер, решил создать свой мир, в котором его новые друзья будут рядом с ним всегда. Для этого нужен был фотоаппарат, чтобы во время сеанса делать снимки любимых киногероев. Но где же его взять? Ведь он стоил таких денег, которых и в руках-то никогда не бывало! Не клянчить же у мамы с бабушкой! И вот чудо! Взрослые решают сделать ему подарок к приближающемуся дню рождения 11 сентября — купить настоящие мужские брюки в магазине. Чтобы в школе  первого сентября их Валера наконец-то выглядел не хуже других мальчиков из более обеспеченных семей. Но сын и внук несколько дней просил, убеждал, умолял вместо брюк подарить ему «Смену-8», фотоаппарат, о котором давно мечтал. Клялся, что готов еще не один год ходить в тех штанах, которые ему много лет подряд шьет бабушка, перелицовывая старенькие юбки и пальтишки. Их ей порой отдавали те, у кого она по-прежнему иногда подрабатывала мытьем полов. И старшие отступили перед его напором. В день рождения Валера держал в руках свой первый фотоаппарат!

ХХ век был не просто веком кино. Это был век кинотеатра. Далеко не  каждый провинциальный город имел театр. Далеко не каждая советская семья в начале 60-х имела телевизор. Да и тех, у кого он был в квартире, зачастую тянуло «в кино», где можно было встретиться с друзьями и знакомыми, первым увидеть новый фильм. Кинотеатры тех лет были центром культуры для таких городков, как Славута, где жил мальчик Валера Басыров. Дополнительно они в какой-то степени выполняли функцию и театра, и кафе, и лекционного зала — перед началом фильма в фойе можно было полакомиться мороженым, выпить лимонаду с пирожными, слушая выступления певцов в сопровождении оркестра или рассказ докладчика от общества «Знание». Темы лекций местных партийных работников и учителей были различными — от краткого обзора международных событий до краткого обзора новинок советской и мировой культуры. Разумеется, народ тянулся в кинотеатр. И Валерию приходилось бегать в кассу за билетом задолго до начала сеанса, чтобы иметь возможность сидеть в первом ряду зрительного зала. Конечно, человеку с нормальным зрением и ростом не слишком большое удовольствие смотреть фильм, находясь всего в нескольких метрах от экрана. Зато ни одна голова не мешает снимать! И Валера снимал! Сколько кинокартин просмотрено через объектив «Смены-8»!  Порой приходилось ходить на один и тот же фильм не один раз — не все получалось хорошо с первой попытки… Зато потом начиналось «чудодействие» — по специальному «рецепту» готовился проявитель из химикатов, приобретенных в аптеке, обрабатывалась пленка, сушилась… а потом на слайдах возрождались герои любимых фильмов «Три мушкетера», «Мичман Панин», «Великолепная семерка». Валера придумывал новые сюжеты для своих друзей, продолжая их жизнь. 

Шли годы. Работа, заботы о семье, жизненные перипетии… Как-то было не до фото. Но вот в 2006 году руки Валерия Басырова вновь потянулись к фотоаппарату, захотелось уже запечатлеть тот мир, который рядом. Появились иные возможности, новая цифровая фототехника. Сначала он приобрел Olympus C7070WZ. Затем появился Canon PowerShot S5 IS. Потом подарил жене Canon Powershot SX200 IS. У этого аппарата есть функции кинокамеры. Он удобен для пользования в виде «записной фотокнижки». Поэтому, отправляясь в рабочие поездки, Валерий Магафурович иногда выпрашивает у Виктории Северьяновны камеру «в аренду». И получаются весьма неплохие снимки, сделанные этими портативными не очень дорогими фотокамерами. Ну, а «конкурсные» работы в основном сняты фотоаппаратами  Canon 450D и  Canon 50D.  Хотя, один из первых снимков, сделанных недорогим цифровиком еще в 2006 году («Ай-Петри. Пора домой»), совсем недавно стал победителем конкурса, проводимого сайтом и журналом «Рhotographer». Вообще, в этом красивом и престижном в фотографических кругах журнале в 2011 году редакцией размещено 4 фотоработы Валерия Басырова. Несмотря на то, что не так давно он занялся фотографией, на счету фотохудожника Басырова уже три персональных фотовыставки, посетители которых порой уносят с собой некоторые работы, покупая их. Я побывала на одной из выставок и убедилась в том, что есть огромная разница между тем снимком, который видишь на мониторе компьютера и тем, который висит на стене в рамке, под стеклом. Тот, который смотрит на тебя со стены — живой, ты словно дышишь вместе с его «героями» тем же воздухом, ароматом цветов и трав.

Фотографией, как и всем остальным, за что бы ни брался, Басыров увлекся очень серьезно. Иногда мне кажется, что своим достижениям на этом поприще он радуется больше, чем литературным. Впрочем, здесь ничего удивительного нет. Ведь и к фотоработам он подходит с позиций не только фотохудожника, но и профессионального писателя. В фотографии, как и во многом другом, Валерий Басыров многогранен. Ему нравится снимать пейзажи, у него довольно солидная галерея «Мои современники», в которой портреты поэтов Евгения Евтушенко, Владимира Кострова, Евгения Рейна, писателя Юрия Полякова, украинских поэтов Юрия Каплана и Александра Коржа, творческих деятелей Крыма, ветеранов войны и жизни, простых людей с красивыми, одухотворенными лицами.

Но однажды увидев через объектив то, что невозможно углядеть невооруженным глазом, Валерий Басыров «заболел» макросъемкой. Правда, и к этому разделу фотографии у него собственный, писательский, подход. Большая часть фотографов и зрителей, любителей фотографии, под «макро» представляет себе снимки красивых капель воды, различных насекомых в полном или даже увеличенном размере. Басыров же в своих работах прежде всего старается создать сюжет. Точнее, сюжеты ему предлагают сами «герои» его будущих фотопроизведений. Фотографу же остается только ловить их, подсматривая, и снимать, снимать, снимать… И ерунда, что порой приходится ползать на четвереньках на глазах у всего честного народа или плюхаться в тающий снежок, лужу, чтобы вылежать там до тех пор, пока «модели» не расщедрятся на сцену из своей жизни, на сюжет для небольшого рассказа. А вот потом начинается настоящий труд писателя и даже исследователя. Валерий Магафурович разыскивает в справочниках, выспрашивает у знающих людей (от городского рынка до Таврического Национального Университета им. В. И. Вернадского и Крымской Академии наук) названия снятых им цветов, насекомых и старается описать своих «героев» с энциклопедической точностью. Так у него зародилась мечта создать собственный Фотоальбом с названием «Мир, который мы не замечаем». А для Басырова задумать — значит, сделать! Ведь слов на ветер он не бросает. С этим я столкнулась еще на первом своем фестивале в Крыму.

Кстати, о фестивале. О нем, я думаю, следует рассказать поподробнее. Ведь даже в этой книге я не раз упоминала его.

Любой слет творческих людей — это событие. Но  международный фестиваль литературы и культуры «Славянские традиции» интересен по многим причинам. Он молод. Молод годом рождения (2009 г.) и духом его участников. Он солиден. Солидность эта в его географической масштабности, авторитетности членов жюри конкурса и количестве конкурсантов. У него большое будущее. Потому что он доказал уже, что открывает таланты даже в самых дальних уголках Земного шара. И еще потому, что организацией его занимаются ответственные, преданные литературе и искусству люди — подвижники и меценаты. Ну, а место его проведения — Казантип — по-своему уникально.


***

2009 год, 20 августа. Мы с мужем уезжали в Крым из Ростова-на-Дону поездом поздно ночью в дождь. Говорят, дождь в дорогу — хорошая примета, к удаче. Это вселяло надежду и немного отвлекало от мысли о том, что путь нелегок — в пять утра пересадка на автобус, переезд через две границы с таможнями, потом еще одна пересадка в Керчи… И где его искать-то, этот неведомый Казантип, про который накануне наслушалась от молодежи, что там устраиваются «классные тусовки», и многие мечтают туда попасть? Я, конечно, готовилась к поездке — много прочла и про Казантип, и про город Щелкино, и о членах жюри конкурса, с которыми доведется встретиться на фестивале…

О строительстве Крымской АЭС я знала еще с тех времен, когда работала экономистом в энергетике, в крупном производственно-энергетическом  управлении «Донбассэнерго». Многие из наших работников считали тогда большой удачей свой перевод на работу в Крым, на перспективную станцию, строительство которой начали в 1980 году на мысе Казантип. Для энергетиков  отстроили прекрасный поселок, в котором им предстояла счастливая жизнь. В 1983 году его назвали Щелкино, по имени выдающегося советского физика-ядерщика, трижды Героя Социалистического Труда, академика Кирилла Ивановича Щелкина, детство и юность которого прошли в Крыму.

Строящаяся станция во многом была уникальной. Проект предполагал сооружение двух энергоблоков-миллионников с дальнейшим увеличением мощности АЭС до четырёх миллионов киловатт. Многое в том строительстве было авангардным. Например, система охлаждения реактора предусматривалась морской водой из пруда-охладителя, в который было превращено Акташское озеро. Вода оттуда подавалась по трубам из мельхиора. Потому что после множества экспериментов оказалось, что только этот сплав — самый солеустойчивый. Трубы и коммуникации охладителя были смонтированы и готовы к работе. Как, впрочем, и вся станция. В 1989-м на ней собирались устанавливать реактор…

Но авария на Чернобыле так всех напугала, что вскоре после нее советским правительством было принято решение о прекращении строительства Крымской АЭС. Топливо и реактор туда так и не завезли, а люди, строившие станцию и уже частично работавшие на ней, выживали в разваливающейся стране, кто как мог. В Щелкино, пожалуй, лишь рыбаки тогда существовали более-менее сносно.

Сейчас это отличный курорт на берегу Азовского моря. Казан — так местные жители величают мыс. Он действительно напоминает этот предмет кухонной утвари, поскольку с юга стиснут двумя бухтами: с запада — Мысовой, с востока — Татарской. К северу «казан» расширяется, и морские воды омывают эту огромную округлой формы «посудину». В отдалённую геологическую эпоху Казантип был островом, центр которого за многие тысячелетия от выветривания и эрозии почвы превратился в котловину. Постепенно море намыло песчано-ракушечную перемычку, и остров соединился с материком. Казан в диаметре около четырёх километров, с неровными «стенами» от 30 до 107 метров высоты. «Дно котла» (кстати, так переводится с тюркских языков слово «казантип») возвышается над уровнем моря на 20-30 метров. Казантип не кратер потухшего вулкана, как утверждают некоторые дилетанты. Он возник в результате поднятия морского дна. Вот эти сведения я почерпнула на одном из сайтов, рекламирующих отдых в Крыму. А еще там было сказано о волшебном воздухе, настоянном на множестве трав, часть из которых реликтовая, занесенная в Красную книгу, о море, сливающемся с небом, и золотых пляжах…

Но, честно вам признаюсь, когда мы поздним вечером добрались до какой-то калиточки, с надеждой найти за ней пансионат «Московские дачи», мне как-то было уже не до этих прелестей. Я жалела, что отпустили такси —вдруг придется еще куда-то ехать в поисках пристанища, а силы уже были на исходе. Перевалившись с вещами через порожек, не закрывая на всякий случай за собой калитку, я обратила свой взгляд в сторону двух сидящих на скамеечке возле небольшого искусственного пруда с черепахами пожилых мужчин. Они, похожие на дачников, вмиг прервали свой разговор. Один из них, светловолосый, голубоглазый, радушно улыбнулся нам, как старым знакомым: «Вы на фестиваль?»

Я чуть не забыла поздороваться от радости, что попали мы все-таки по месту назначения. И еще потому, что вдруг показалось, что второго, черноволосого и, кажется, очень недовольного тем, что их разговор прерван, я где-то недавно видела. Пока они растолковывали, как найти администратора, моя память, хорошая на лица и фамилии, высветила мне кадры из телерепортажа полуторамесячной давности. Умер Василий Аксенов. О нем, со скупой мужской слезой в глазах, говорил его друг Евгений Рейн.

Мало кто с гордостью может сказать, что был учителем лауреата Нобелевской премии в литературе.  А Рейн не говорит об этом. Он просто с огромным удовольствием и любовью всегда вспоминает своего верного друга Иосифа Бродского, который называл его своим наставником в поэзии. Их дружба, пронесенная через годы и расстояния, — образец для подражания. Встретившись через много лет, они поняли, что пусть «один плешив, другой лохмат и сед», но это все те же Йоська и Женька, какими были «на чердаке у политкаторжан в пятидесятых». И оказалось, что все эти годы тянуло их обоих «туда, на перестроенный чердак, что над Невой вписался в панораму». Это они, молодыми пареньками, помогали когда-то таскать вещи великой Анне Ахматовой во время переезда той с квартиру на квартиру. Это его рассказами о времени и людях-легендах тех лет я зачитывалась запоем.

А рядом с ним — Владимир Костров, лицо которого я знала только по редким фотографиям! Впрочем, нет! Я видела его не однажды на телевизионных конкурсах «Песня года». Песни на его стихи трижды  становились их  лауреатами. Музыку к ним писали  Вано Мурадели, Александра Пахмутова, Лора Квинт. В те времена, когда общество нашей страны разделилось на физиков и лириков, Костров оказался среди них  … химиком. Да-да, он окончил химфак МГУ, ему прочили большое будущее в науке. Но любовь к литературе и поэзии пересилили. Владимир Андреевич, большой интеллектуал, так перевел стихи Тютчева с французского языка на русский, что они признаны лучшими в мире. В. А. Костров —  профессор Литературного института им. Горького, академик Международной академии духовного единства народов мира, председатель международного Пушкинского комитета и вице-президент Международного Пушкинского Фонда «Классика». Владимир Костров — лауреат ряда литературных премий: Государственной премии России, премии правительства России, премии мэрии Москвы, Большой литературной премии России, премии  имени Александра Твардовского, премии имени Ивана Бунина, премии «Золотой теленок»… Его стихи можно с упоением читать бесконечно!

И вот эти два живых классика отечественной литературы были сейчас передо мной. Что ж, кажется, чудеса начинаются! А воздух-то какой замечательный здесь на самом деле! А какая огромная, совершенно круглая луна взошла! И что значит эта дорожная усталость, когда впереди так много интересного?!
Мой первый день в нашем пансионате. Да-да, уже в «нашем»! Уже перезнакомились с живущими здесь ребятишками и кошками, сбегали к морю…

Я иду по тропинке к корпусу, где живу. Навстречу мне — мужчина. Симпатичный, кудрявый, с бородкой, в очках, в шортах. Вообще-то в пансионате здороваются при встрече все, невзирая на то, знают или не знают друг друга. Но ЭТОГО я знаю! Он откуда-то издалека, из юности… Но из моей студенческой юности здесь может появиться разве что Сергей Шойгу, возглавляющий МЧС России — с тем мы жили в одном общежитии в Красноярске…

Мы улыбаемся друг другу, здороваемся, расходимся… Да, он из  юности… Из комсомола? И тут меня осеняет! Да это же Юрий Поляков! Ну, конечно же, я его знаю! Знаю давным-давно! Конечно, он из журнала «Юность» моей молодости! Знаю его так, как будто мы с ним состояли в одной комсомольской организации, потому что, как гром среди ясного неба, вышла в 1985 году его повесть «ЧП районного масштаба». И я, которая была истинной комсомолкой-активисткой, читала в ней о том, что видела в своей комсомольской жизни, но старалась об этом не распространяться. А потом, в 1989 году  вышел «Апофегей» — и тоже о комсомольцах так, как мы не привыкли в то время еще о них читать и говорить. Но это все было… Поляков знал это хорошо, потому что работал одно время, как и Валерий Басыров, инструктором райкома комсомола. А в промежутке между этими произведениями, в 1986 году, вышла «Работа над ошибками» об учителях, потому что об этом он знал тоже не понаслышке. И в 1987 году —  «Сто дней до приказа», где, пожалуй, впервые громко заговорилось о неуставных отношениях в Советской армии. Автор сценария знаменитого фильма С.Говорухина «Ворошиловский стрелок»!

Да, это был он, Юрий Михайлович Поляков — писатель, публицист, литературовед, кандидат филологических наук, главный редактор «Литературной газеты», награжденный орденом Почета за многолетнюю плодотворную деятельность в области литературы, культуры, печати и телерадиовещания, председатель жюри конкурса и фестиваля «Славянские традиции».

Идея создания и проведения международного фестиваля  возникла у Ирины Силецкой осенью 2008 года на фестивале «Русский стиль» в немецком городе Штутгарте, где произошла ее первая встреча с Юрием Капланом, тогдашним председателем Конгресса литераторов Украины. Силецкая в то время уже была советником Председателя Правления Союза писателей России по работе с организациями русскоязычных писателей зарубежья. А Юрий Григорьевич Каплан…

О нем нельзя не сказать особо. Хотя бы потому, что он горячо поддержал Ирину Силецкую в ее идее, понимая, насколько важно объединение славянских литераторов во все времена. Потому что жизнь у него была непростой и интересной, как история государства и времени, в котором он жил.
Представьте себе полуголодный Харьков  1920 года. Сергей Есенин на сцене драмтеатра коронует Велимира Хлебникова на пост Председателя Земного Шара. Хлебников бос, в длинной холщовой рубахе… После каждой есенинской фразы тихо говорит: «Верую». Вице-Председателем был провозглашён известный в те годы поэт, ведущий футурист Украины Григорий Петников. А за несколько лет до этой церемонии Хлебников и Петников опубликовали поэтическое «Воззвание Председателей Земного Шара» — страстный протест против мировой бойни и призыв к установлению на земле власти гуманитарной элиты. Два Председателя Земного Шара, Велимир Хлебников и Григорий Петников, через годы пронесли эти благородные идеи человеколюбия. Третий Председатель, Леонид Вышеславский, добавил к ним стремление крепить литературные традиции русской поэзии, преемственность поколений, поддержку талантливой молодёжи.

По сей день существует Знамя Председателей Земного Шара — красная молния на голубом полотнище. Оно изготовлено по описанию самого Велимира Хлебникова. Есть нагрудный знак — восьмиконечная звезда из титана. Он сварен специальной сваркой в Институте им. Патона Академии Наук Украины.

И вот именно Юрия Григорьевича Каплана, подписав специальный диплом, 2 августа 1998 года Леонид Николаевич Вышеславский объявил своим наследником и Вице-Председателем Земного Шара. Эта церемония проходила в недостроенном тогда ещё Михайловском Соборе Киева в присутствии трехсот студентов Киевской духовной академии.

Юрий Григорьевич Каплан… Поэт, прозаик, переводчик, литературный критик. Его самобытная поэзия высоко оценена ведущими изданиями России и Украины, он автор множества поэтических и детских книг.  Стихотворные подборки, эссе и критические статьи Каплана печатались в нашей стране и за рубежом, переводились на многие языки мира. Он — составитель, редактор и издатель поэтических антологий: «Эхо Бабьего Яра», «На хресті голодомору», «Пропуск в зону». Юрий Григорьевич — Лауреат международных литературных премий: им. В. Винниченко, им. К. Симонова, премии «Ветвь золотого каштана». Юрий Григорьевич Каплан вел большую работу для сохранения и развития русского языка в Украине, провел несколько фестивалей русской литературы, издал прекрасные Антологии «Библейские мотивы в русской лирике ХХ века», «Украина. Русская поэзия. ХХ век», готовил к выпуску антологию «Любовная лирика. ХХ век», переиздание в двух томах антологии «Украина. Русская поэзия. ХХ век».
Юрий Каплан дружил с Василем Стусом. В советские годы и он долгое время был в негласном запрете. Его не издавали, не печатали в газетах и журналах, как других. Но это не сломило сильного человека Каплана. Его рука писала даже в суровые годы вынужденного забвения. Прекрасный, неутомимый организатор, он успевал делать многое. В 2005 году при его непосредственном участии на съезде писателей, где присутствовал и В. М. Басыров, был создан Конгресс литераторов Украины как общественная организация. В феврале 2007 года Конгрессу был присвоен творческий статус. Тогда, кстати, Валерий Басыров, которого с 2003 года связывали с Капланом многие интересы развития литературы в Украине, стал его сопредседателем.

Откликнувшись на идею Ирины Силецкой о проведении международного литературного фестиваля «Славянские традиции», Юрий Григорьевич Каплан взял на себя огромную долю организационной работы, подключив к ней Конгресс Литераторов Украины и Межрегиональный союз писателей Украины, возглавляемый еще одним сопредседателем КЛУ В. Д. Спектором. Мы готовились к встрече с Юрием Капланом на фестивале…

Но 13 июля 2009 года Юрия Григорьевича внезапно не стало. Его убили в собственной квартире те, кому он однажды протянул руку помощи. Говорят, Каплан всегда был по-детски доверчив, несмотря на свой огромный ум и богатый жизненный опыт. Разумеется, он знал, что в жизни существуют подлость и коварство. Но считал, что добротой и отзывчивостью можно перешибить это. И еще он верил. Верил в Бога и в слово, которое было для него почти как Бог. «Бог нам за каждое слово воздаст полною мерою — верую!» — это как завещание Ю. Г. Каплана всем пишущим…

Вот такой человек стоял у истоков фестиваля «Славянские традиции» рядом с Ириной Силецкой.

Когда я, готовясь к прошлому фестивалю, читала о его организаторе Ирине Сергеевне Силецкой, я представляла себе этакую мощную женщину с огромным зарядом энергии и пробивной силы. И вот вечером, за день до открытия фестиваля, идем мы по нашему пансионату с Надеждой Васильевой, писательницей из Карелии, ставшей лауреатом конкурса и моей подругой. Сумерки. Навстречу — молодая девушка, невысокая, симпатичная, с полотенцем через плечо. Надежда заговаривает с ней, как со старой знакомой. Я отхожу деликатно в сторонку, но меня зовут  вместе пройти куда-то… Я улучаю момент и тихонько спрашиваю Надежду: «Кто это?» Она мне отвечает: «Ирина Силецкая». Батюшки! Что же в ней мощного?! Но мощного в ней все-таки оказалась уйма!

Прежде всего, неутомимость, которой она заряжала всех участников фестиваля. Мощнейший запас доброты, доброжелательности и терпения ко всем! Она все время говорила: «Будьте добры!» И мы становились на самом деле так добры… как она сама. Ее сил хватало на всех и на все. Потому что она — хозяйка фестиваля. А у хорошей хозяйки и гости чувствуют себя, как дома, равняясь на нее.

Говорят, «первый блин — комом». Вряд ли это можно отнести к нашему первому фестивалю 2009 года. У хорошей хозяйки и первый блин настоящий, красивый и вкусный. Да, были «шероховатости», может быть, на чей-то взгляд. Да, возникали непредвиденные обстоятельства и проблемы, которые моментально решались талантливым человеком, прирожденным организатором и дипломатом Силецкой. Как хорошая хозяйка, принимающая гостей, она старалась ничем не выделить себя на фоне остальных. И было немного обидно за нее, которая замечательно поет свои собственные песни, читает красивые свои стихи… Она ни разу не позволила себе этого со сцены Щелкинского ДК «Арабат», уступая место и время у микрофона другим авторам, участникам первого фестиваля. Лишь в 2010 году, на втором фестивале, я смогла ее услышать.

На следующее утро после закрытия Фестиваля «Славянские традиции — 2009» многие из нас разъезжались по домам. Провожал нас Александр Федорович, директор пансионата и муж. Силецкой не было. Она впервые за несколько фестивальных  дней и ночей позволила себе уснуть, а мы ей — проспать наш отъезд.

Побывав на первом своем фестивале в Казантипе, я лишний раз убедилась, как может круто меняться судьба человека. Тому пример жизни Ирины Силецкой. С раннего детства мечтала петь. Окончила музыкальную школу, музыкальное училище… А потом вдруг пошла учиться в медицинский институт — неисповедимы пути Господни! Эти же пути привели ее в ряды Вооруженных Сил страны, где она дослужилась до звания майора медицинской службы и должности заместителя начальника отделения военного госпиталя Московского округа ПВО.

Менялась страна, менялась наша жизнь. Но ничто не может изменить целеустремленного человека, жаждущего знаний. И вот молодая женщина прощается с армией. Она идет в науку, защищая кандидатскую диссертацию в области социологии. Но петь-то она по-прежнему любит! И не расстается со своей первой любовью, а развивает ее, оканчивая Институт Современного Искусства, факультет джазового и эстрадного вокала.

И тут во всей красе и полноте разворачивается ее творческий талант, ее организаторские способности, ее гражданская активность! Она регулярно выступает на сцене в качестве профессиональной певицы, автора-исполнителя своих песен, поскольку начинает писать стихи и музыку. Ею написано около двух с половиной тысяч песен и стихов, которые звучали на многих радиостанциях, побеждали на различных конкурсах. С ними она объездила множество госпиталей и санаториев для ветеранов и инвалидов наших вооруженных сил. Выпустила несколько дисков и видеоклипов. В 2004 году была награждена золотой статуэткой и дипломом «Лучшие из лучших» Правительства Москвы в номинации «Певица, поэтесса, композитор».

После двух фестивалей «Славянские традиции» я поняла тех, кто награждал ее почетным званием «Заслуженный артист Российской Федерации», общественной наградой России — Мариинским Знаком 2 степени и высшей общественной наградой России — орденом Петра Великого 1 степени, медалью «Честь и польза» Международного Благотворительного Фонда «Меценаты столетия». Ирина Силецкая — член Международной академии духовного единства народов мира, член Союза писателей России, музыкальный консультант Военно-художественной студии писателей Министерства Обороны Российской Федерации.

Я убедилась, что она, вырастившая двоих детей, всегда все успевала! Ведь у нее очень надежная опора — муж и изумительная, добрая, очаровательная мама!

Ирина Силецкая подключает к фестивалю «Славянские традиции» все новых интересных и талантливых людей. Кроме патриархов российской поэзии и прозы Владимира Андреевича Кострова, Евгения Борисовича Рейна и Юрия Михайловича Полякова в состав жюри следующих конкурсов вошли известные поэты Кирилл Ковальджи и Константин Кедров, Владимир Шемшученко, молодые талантливые поэты России, Украины и Беларуси.
Нельзя не упомянуть строгого, объективного и обаятельного Сергея Казначеева, преподавателя Литинститута им. М. Горького.
Весьма интересны Станислав Айдинян, который в свое время был литературным секретарем у Анастасии Цветаевой, слегка загадочная, очаровательная Наталья Вареник из НСПУ (у нее еще есть очень красивый псевдоним Кефели), Сергей Главацкий из Одессы. И, конечно же, главная опора, соучредители фестиваля — Валерий Басыров, Владимир Спектор и Александр Корж.


Готовясь к первому фестивалю «Славянские традиции-2009», Каплан как-то позвонил Басырову в Симферополь.
— Слушай, Валера, я скажу Ирине Силецкой, что она может положиться на тебя, как на меня. Не возражаешь? Ты известный человек в Крыму. Поможешь ей, чем сможешь. Я знаю, ты не подведешь! — сказал он, не ведая того, что уготовила ему судьба.

И Валерий Басыров не подвел. Я знаю, что он умеет дружить, быть верным своему слову. Насколько мне известно, в 2009 году многие, обещавшие свою спонсорскую помощь, подвели наш фестиваль. Басыров остался до конца! Как и обещал, он издал за свой счет четвертый выпуск Альманаха ЛитЭра, где, кроме всего прочего, были напечатаны работы лауреатов первого международного конкурса  «Славянские традиции» и членов его жюри. Сделать то же он пообещал и на втором фестивале. Сделали это они вместе с Александром Коржем, несмотря ни на какие финансовые трудности и проблемы, обусловленные экономическим кризисом! И так же, как и предыдущее издание, вторая книга, выпущенная «ДОЛЕЙ» Валерия Басырова для фестиваля «Славянские традиции», восхищает красотой, качеством и добротностью.

Александр Иванович Корж, совместно с которым Валерий Магафурович Басыров издал Альманах «ЛитЭра» во второй раз за счет собственных средств, стал преемником Юрия Григорьевича Каплана на посту председателя Конгресса литераторов Украины. Каплана и Коржа в жизни связывала личная дружба.

6 декабря 2009 года в Киеве состоялся внеочередной съезд Всеукраинского творческого союза «Конгресс литераторов Украины». В связи с гибелью Ю. Г. Каплана предстоял выбор нового председателя организации. На съезде присутствовали делегаты из 15 областей Украины — председатели и представители областных и городских отделений КЛУ. Почетными гостями съезда стали академик Петр Петрович Толочко и прижизненный классик, поэт Борис Олейник. На съезде были сформулированы предложения по дальнейшей работе КЛУ, в том числе создание премии им. Ю. Г. Каплана, организация конкурсов и фестивалей всеукраинского и международного уровня, налаживание плодотворных отношений с творческими организациями ближнего и дальнего зарубежья. Путем открытого голосования съезд единогласно избрал новым председателем Конгресса литераторов Украины Коржа Александра Ивановича. Двумя его сопредседателями стали Валерий Магафурович Басыров и Владимир Давидович Спектор.

Как и Валерия Басырова, Владимира Спектора я впервые встретила на фестивале «Славянские традиции-2009». Он подошел ко мне, чтобы сказать о том, что ему понравился мой перевод с украинского языка стихов поэта Юрия Кириченко.

Пренебрегая словесами
Жизнь убеждает нас опять:
Талантам надо помогать,
Бездарности пробьются сами.

Это известное четверостишие поэта, переводчика и литературоведа  Льва Озерова, наверное, всегда будет актуально. На нашем фестивале все мэтры литературы в полной мере разделяли и поддерживали эту мысль не только на словах, но и на деле. Мы, его участники, это постоянно ощущали.
То же самое, уверена, почувствовал каждый, кто присылал произведения в альманах и на литературный сайт Межрегионального союза писателей Украины «Свой вариант». Потому что главным редактором там именно тот, кто дарит свое тепло и поддержку всем писателям и поэтам, обратившимся к нему, — Владимир Давидович Спектор — очень талантливый человек. Часто говорят, что талантливый в одном — талантлив во всем… Владимир Давидович — яркое подтверждение этому.

Представьте себе, с самого раннего детства мальчик  мечтал стать писателем и писал… Но жизнь сложилась так, что ему пришлось окончить Луганский машиностроительный институт, отслужить в армии и проработать после этого 22 года на тепловозостроительном заводе. Работал инженером-конструктором, ведущим конструктором… Творческая натура, если она творческая, сказывается во всем, делая человека Автором. Так вот Владимир Давидович — автор множества изобретений, сделавших его членом корреспондентом Транспортной академии Украины.

Спектор — уроженец Луганска. Однажды он сказал, что Луганск — город хороших людей. Но, добавлю, это город еще и талантливых людей! Ведь Владимир Даль и Михаил Матусовский тоже из Луганска.  Вот и Владимир Спектор из плеяды талантливых своих земляков.

Я с детства люблю москвичку по рождению и крымчанку по сердцу Юлию Друнину. Очень мне близко ее определение того, какой должна быть поэзия:

Я музу бедную безбожно
Все время дергаю: «Постой!
Так просто показаться «сложной»,
Так сложно, муза, быть «простой».
Ах, «простота»!
Она дается отнюдь не всем и не всегда —
Чем глубже вырыты колодцы,
Тем в них прозрачнее вода.

На мой взгляд, стихи Владимира Спектора отличаются как раз именно той глубиной, которая для умных, и  простотой, которая для всех. Не случайно, он — лауреат премий имени Владимира Даля и Юрия Долгорукого, Николая Тихонова и Леонида Первомайского, премии «Облака» Сергея Михалкова. Его стихи включены в антологию русской поэзии «Я помню чудное мгновенье» и энциклопедическую антологию  «15 веков русской поэзии».  Он автор двадцати книг стихотворений и очерковой прозы. Спектор — член Исполкома Международного Сообщества Писательских Союзов и Президиума международного Литературного фонда, руководитель Межрегионального Союза писателей Украины. В 2009 году сборник лирических стихов Владимира Спектора «В дыхании пространства» был признан лучшим среди поэтических сборников на территории СНГ, бывшей когда-то нашей единой Родиной.

Предисловие, вроде, написано,
Но конца сочинению нет.
Сквозь ошибок досадные рытвины
Пробивается новый сюжет.
На страницах — знакомые улицы,
Лица разные, правда, враньё…
«Всё случится, и всё ещё сбудется…»
Предисловие длится моё.

Это стихи Владимира Спектора. Конечно же, «все случится, и все еще сбудется…» и для него, и для тех, кому он протягивает руку в жизни и творчестве! А на страницах литературного Альманаха «Свой вариант», который редактирует председатель МСПУ В. Д. Спектор, печатается немало одаренных, подающих надежды и зрелых авторов.

«Всегда кажется, что настоящие писатели и поэты — где-то там далеко. И когда встречаешь среди своих знакомых способного человека (к слову "талантливый" я отношусь осторожно), то испытываешь огромную радость», — так мне написала недавно Тамара Гордиенко (Дьяченко) из Севастополя. С ней я встретилась на втором фестивале в Казантипе в 2010 году. Познакомилась очень нехотя, прямо скажу! Да и она не горела желанием видеть какую-то неизвестную Ольгу Прилуцкую рядом. Причина была простой — мы обе хотели жить в одноместном номере. Но нас с ней поселили в одну комнату. Я к моменту ее приезда уже сутки жила в пансионате. И вот появляется  высокая, статная, красивая женщина. Представляется. И дальше — все по ее собственному стихотворению:

«Тамара — грузинское имя
Прельстило родителей чем?
В нем словно камнями крутыми
Играет картавый ручей.
…………………………………..
А голос какой уродился!
За этот божественный дар
Едва ведь на мне не женился
Заезжий тбилисец Нодар».   

О ней самой, чуть перефразируя строки из этого же стихотворения, скажу так: «В ней смех. В ней веселье искрится. В ней женственность…» С первого дня нашего знакомства я и думать забыла о своих страхах, что будет какая-нибудь неприятная особа у меня в соседках. Как-то удивительно легко сошлись мы с Тамарой Митрофановной! Каждый вечер, несмотря на усталость и одолевающий сон, говорили с ней до глубокой ночи, с трудом прерываясь только потому, что утром ждал снова напряженный фестивальный график. Я смотрела на эту красивую женщину и думала о том, что нужно обладать неимоверной силой, чтобы пережить все, выпавшее на ее долю. Она скупо роняла фразу про то, как не баловала ее судьба (мама, работая уборщицей, получала гроши, учиться в институте после школы она не могла), и я, не спрашивая ее, чувствовала, что отца не было. А приехав домой, прочла стихи Тамары Гордиенко и про ее родной, до боли любимый город Севастополь:

«Мой южный город! Ветром, зноем, морем
Он с детства мои корни напитал.
Мне люб тот город — с синевой во взоре,
Где пахнет теплым суриком металл,
………………………………………………
Где парапеты от прибоя мокнут,
Когда ты по Приморскому идешь,
Где так до синевы промыты окна,
Что веришь: море мыло их — не дождь…»

И про отца ее узнала из стихотворения. И снова, проводя параллели человеческих судеб, подумалось мне о том, что натворила война. Как и Валерию Басырову, она сберегла Тамаре Гордиенко отца. Но она же, исковеркав жизни сотен людей, и забрала его у нее. Не нужно много говорить об этом, достаточно просто прочесть:

«Однополчанин моего отца,
Разворошивший то, что я забыла,
Все крутит сигаретку у лица
И просит, чтобы строго не судила.
— Забудьте, — повторяет он опять. —
Его вина стара — сто лет ей завтра.
— Не сто, — поправлю, — только тридцать пять.
Зато таких, где год засчитан за три.
И не ему засчитан, а жене
И детям, от которых отказался.
Он не погиб на страшной той войне,
Но в мирной жизни трусом оказался.
— Поймите же, к нему пришла любовь!
Неужто лишены вы сантиментов?
— Ему — любовь, а нам — тоска и боль,
И нищета, и крохи алиментов.
— Я за него пред вами повинюсь.
Он был красив. Вы на него похожи…
От памяти руками заслонюсь.
Я не хотела вспоминать.
                Но все же!..
Что до того отцу, что до того,
Что в детстве мы с сестрой не доедали,
Что я всю жизнь страдаю оттого,
Что мне тепла и ласки не додали.
Что мимо мчит фортуны колесо,
Что неудачи возвожу в систему,
Что я всю жизнь его любила?..
                Все!
Я больше не могу!
                Закроем тему».

И как пришлось ей, офицерской жене, поколесить по стране, пожить в гарнизонах в «медвежьих» уголках. Об этом тоже ее стихи говорят. И о материнском счастье:

«— Воды! — прошу губами синими,
И медсестра дает напиться.
А я еще не знаю имени,
Не знаю даже, кто родится.
Родился богатырь — сын, Саша, Сашенька:
«Парного глоток молока.
Кусок ноздреватого хлеба.
Рожденная сердцем строка.
Бездонное звездное небо.
Полночного моря прибой.
Да коржики мамы — в дорогу.
Да сын. Да мечты. Да любовь.
Как мало для счастья! Как много!»

Жизнь летела мгновениями — любимая работа, подрастающий, превращающийся в мужчину сын:

«И девчонки ему
Уж записки любовные пишут.
И во мне просыпается
Злая, лихая свекровь».

Но не случиться этому, нет, не случиться… В одночасье, неожиданно обрушилось на Тамару Митрофановну страшное горе — умирает мама. А на девятый день ее кончины вдруг ни с того, ни с сего — молодой, здоровый тридцатилетний сын Саша. Только и проговорил: «Бабушка забирает меня к себе…» Сколько сил нужно, чтобы пережить все это?!

«Я — осина тонкая, уже не дочь,
Ивушка плакучая, уже не мать.
Мне сиротства горького не превозмочь,
Мне сыночка родного не обнимать.
Что же ты наделала, судьба-яга?
Чем не угодила я лихой тебе?
Что наворожила мне в моих стихах,
То оно и вышло все по ворожбе.
Свой всему живому век и свой черед.
Испокон — от дедов к внукам — цепь имен.
Но на мне заканчивается мой род
И со свистом лопается связь времен.
Оттого, как по канату, оттого!
И нельзя ни расслабляться, ни зевать.
Впереди меня и сзади — никого.
Вот сорвусь — и некому подстраховать.
За троих я истово сейчас тружусь.
Беды неминучие я отведу.
Удержусь я на канате, удержусь,
Я пройду, мои родные, я пройду!»

И прошла, пережила, хоть боль пока еще постоянно в ней. Да и вряд ли эта боль когда-то исчезнет, как ни заглушай ее. Но нашлись у Тамары Митрофановны силы, мужество уйти в работу и жить дальше. Я вижу ее острый ум, беспредельную прямоту характера, скрывающего что-то такое детское (наверное, настоящий поэт и писатель не может быть без этого!), талант, хватку отличного журналиста, доброту просто хорошего человека. Той, которой не суждено стать бабушкой, написано много произведений для детей. Ими зачитываются ребятишки. Ее повесть-сказку "Тайна фиолентовского грота" очень любят крымские мальчишки и девчонки, а в Севастополе последние три года эта книжка стоит в первых строчках рейтингов по востребованности читателями Централизованной библиотечной системы для детей.

Тамара Гордиенко (Дьяченко) — член Национального союза писателей Украины, Международной Ассоциации писателей–баталистов, маринистов. Член президиума Крымской организации НСПУ. Награждена медалью Национального Союза писателей Украины «Почесна відзнака» (2009), Почетным знаком Государственного комитета телевидения и радиовещания Украины «За заслуги в розвитку інформаційної сфери» (2009). Лауреат Всеукраинского фестиваля теле- и радиопрограмм «Калиновые острова» (1999), конкурса «Телетриумф» (2003),  конкурса «Общественное признание. Честь имею жить в Севастополе» (2005). Лауреат множества литературных премий.

В ее стихах я почувствовала то, что очень люблю у Юлии Друниной — простоту и глубину чувств. А рассказы о тех, с кем ей посчастливилось встретиться в жизни, о ком писала, просто завораживают: Эдуард Асадов, Лина Костенко, Леонид Вышеславский, Григорий Поженян, Богдан Ступка, Ада Роговцева, Валерия Заклунная и Владимир Талашко, Лев Лещенко и Владимир Винокур… Ну, а мне повезло на встречу с ней! И я очень благодарна судьбе за это!

Когда однажды на фотосайте я выставила снимок Казантипа с его описанием, мне пришел комментарий от одного фотографа: «Как же вы любите это место!» Я ответила, что люблю всех, о ком пишу. Иначе ничего хорошего не получится. И вспомнила строки Тамары Гордиенко:

«Не живи без любви,
Чтобы жизнь не казалась обузой.
Не насилуй природу —
Иначе получишь сполна.
Ведь когда графоман
Принуждает к сожительству Музу,
Графоману в отместку
Рождает уродцев она».

Вот таких настоящих талантливых поэтов и писателей посчастливилось мне встретить на Казантипе!


***

«Я с детства не любил овал! Я с детства угол рисовал!» обычно повторяет слова из стихотворения Павла Когана, давая характеристику себе, Валерий Басыров. Я заглянула в методику американского ученого Сьюзен Деллингер, позволяющую определить характер человека по тем фигурам, которые он предпочитает чертить в задумчивости. Вот что говорят по этому поводу исследования и выводы психолога.

«Прямоугольник: «Кто я? Где я? Зачем я?» — как правило, задается этими вопросами тот, кто любит рисовать такую фигуру». Думаю, эти вопросы нередко ставил перед собой и Валерий Магафурович Басыров. Вспомним, что осмыслением Корана он занялся в немалой степени, движимый рассуждениями на эту тему.

«Этот тип переменчив, как майский ветерок. Сегодня он может быть заядлым курильщиком, смолящим сигарету одну за другой, а завтра — непримиримым борцом с этой вредной привычкой. Вечером он — темпераментный танцор фламенко, утром — активный участник движения в защиту морских котиков в Антарктиде… что будет послезавтра, трудно даже предположить. Прямоугольники отличаются непредсказуемостью и могут даже в течение одного дня показать себя с разных, порой противоположных, сторон». Что верно, то верно! Басыров непредсказуем. Порой даже для самого себя. И курил раньше трубку, кстати, а потом бросил. И пил не меньше других. А потом вдруг взял и «завязал» — надоело! И оказалось, что жизнь от этого хуже ничуть не стала.

«Прямоугольники постоянно экспериментируют с собственным имиджем и меняют стиль: проколоть бровь, постричься "под мальчика", сменить классический стиль одежды на дворово-цирковой — вполне в духе непостоянного Прямоугольника». Ну, не знаю, как насчет проколоть бровь, а вот следы «ошибки молодости» нашего времени, которые сейчас считаются украшением у молодежи — татуировку — я видела на Валерии Басырове. «Он ищет свой собственный путь, и ему, как никому другому, необходимы понимание и поддержка близких. Он обязательно найдет себя». Да, это про Валерия Магафуровича Басырова!

Читаю дальше: «Квадрат: "Все идет по плану" Режим нарушать нельзя! Нигде. Никогда. И ни при каких обстоятельствах. Будь то режим работы, отдыха, сна и жизни в целом. Вот одно из главных убеждений Квадратов, с помощью которого они делают свой мир предсказуемым». Насколько я знаю, Басыров ужасно нарушает свой режим, ужасно! Но это тот режим, который касается его сна, отдыха и приема пищи. А вот процесс любимой работы, ее режим не дозволено нарушать никому и ничему! 

В одном из интервью Валерию Басырову задали вопрос: «Наверное, в жизни Вы все планировали?» Он категорически отмел подобное предположение, ответив: «Наоборот: никогда не ставил перед собой цели достичь каких-то невообразимых высот». Что ж, думается, ответ вполне искренний, без желания покрасоваться. Вот только высот-то, и немалых, он добился в своей жизни! И, наверняка, способствовали этому черты человека, машинально чертящего квадраты. Того, кто основателен и аккуратен, терпелив и упорен по определению «квадрата» психологами.

«В коллективе это настоящие "рабочие лошадки" — усердные и исполнительные, на которых всегда можно положиться», — ну, конечно же, это про Валерия Басырова! Даже вы на страницах моей книги уже сталкивались с этой чертой его характера. А окружающие, как и я, не раз слышали от него: «Я привык полагаться только на себя и на свои силы! Мне нужно четко рассчитать свое время и свои возможности, тогда я буду знать, браться мне за то или иное дело, либо отказаться от него!»

«Стены сплошь увешаны почетными грамотами за безупречную службу, идеальный порядок на рабочем столе — примерно так выглядит рабочий кабинет Квадрата». Что ж, примерно так выглядит кабинет офиса издательства «ДОЛЯ»!
 
«Они редко соблазняются на легкую интрижку или служебный роман. Это отличные семьянины и верные мужья, выбирающие спутницу жизни медленно, но верно, — раз и навсегда. При этом даже очень сильно влюбленный в свою избранницу Квадрат, избегает много говорить о своих чувствах и проявлять "телячьи нежности", предпочитая доказывать любовь делами».  Ну, а вспомним, разве не то же самое говорит имя ВАЛЕРИЙ по книге Бориса Хигира? Да и сам Валерий Басыров подтверждает сказанное.

«Досуг Квадрат любит проводить дома, за тихими семейными посиделками с сушками и чаем, или с упоением отдается любимому хобби: выпиливает, чинит старинные часы, собирает модели аэропланов или составляет каталог книг домашней библиотеки. Шумные вечеринки — настоящее испытание для этакого домоседа». Да, праздники, отвлекающие от работы, для Валерия Магафуровича — бич. Потому он старается всячески избегать их по возможности. Ну, а если уж бывает втянут в них, то и там «работает», совмещая это со своим хобби последних лет, фотографией.

Многие, знающие Валерия Басырова, говорят о нем: «вихрем ворвался», «влетел», «пронесся»… Да и сам он частенько может сказать о себе: «Я прибежал!» Поэтому утверждение в методике американки, что «Размеренно и неторопливо, — в "спокойствии чинном" идут Квадраты по жизни, умудряясь при этом всюду поспевать точно в срок», пожалуй, единственное, что не позволяет ставить Басырова в ряды тех, кто чертит квадраты. Правда, и опаздывает он крайне редко, всегда старается быть пунктуальным.

Итак, из «угловатых» фигур, не рассмотренных еще нами, остался лишь треугольник. Ну, а в треугольниках углы бывают прямые, острые, тупые… Суть человека-Треугольника, по мнению Сьюзен Деллингер — «Цель оправдывает средства!» Читая ее определение Треугольника, я просто видела Валерия Басырова! Может, потому что не так уж прямо, остро и тупо воспринимала прочитанное, отделяла зерна от плевел? Судите сами:
«Треугольники восседают в президиумах, вещают с трибун, возглавляют всевозможные фонды и общественные организации. Среди них можно найти спортсменов, бизнесменов, политиков, директоров, начальников и руководителей всех мастей. Это прирожденные лидеры, сильные личности, которые ставят перед собой ясные цели и, как правило, их достигают.

Треугольник, как никто другой, умеет себя подать. "Главное, чтобы костюмчик сидел" — это про него. Всегда одетый с иголочки, дорого, качественно и элегантно, он, "от туфелек до шляпки", являет собой символ прочного положения в обществе, власти и успеха. Даже если дела идут неважно, настоящий Треугольник всегда ведет себя как триумфатор, не знающий неудач, — он умеет пустить пыль в глаза и произвести впечатление, да еще какое!

Пронзительный взгляд, атлетическое телосложение, уверенное рукопожатие, выразительный голос мало кого могут оставить равнодушным. А как он говорит!
Главным делом его жизни всегда остается карьера. Иногда Треугольники идут к профессиональным высотам по головам других людей. Для него цель зачастую оправдывает любые средства. А любовь, как говорится, потом.

Даже хобби Треугольник выбирает под стать своему энергичному характеру, — кропотливо перебирать старые марки, заниматься резьбой по дереву или валяться с книжкой на диване — не для него. А вот покорить на досуге горную вершину, стать победителем какого-нибудь заплыва или забега, на худой конец выиграть в карты — вполне подходящее развлечение для склонного к риску и нацеленного на победу Треугольника.

Он так старается всегда быть на высоте и так боится показаться слабым, что даже в самых тяжелых жизненных ситуациях не любит обращаться за помощью и поддержкой к другим людям. Больше всего на свете гордый Треугольник не любит, когда его жалеют».
Я ничего не убавила, не добавила. История жизни Валерия Магафуровича Басырова сделает это за меня.

Ну, а что же все-таки Овал, который не любил Валерий Басыров с детства? Так ли он не подходит к характеристике его личности?

Сьюзен Деллингер считает жизненным девизом тех, кто любит водить карандашом по кругу, слова "Ребята, давайте жить дружно!" Круг по ее теории — самая доброжелательная из всех фигур. «Страшно представить, как уживались бы между собой остальные члены геометрического семейства, если бы не миротворец — Солнечный Круг. Для него — открытого и стремящегося к гармонии — нет ничего хуже, чем вступать в конфликт. Он счастлив, когда люди ладят друг с другом. А если конфликты в его жизни все-таки возникают, Круг часто уступает первым. В отличие от эгоцентриста-Треугольника, всегда ставящего свои интересы во главу угла, Круг ориентирован на помощь другим людям. Более гостеприимного хозяина, чем Круг, надо еще поискать: в его пусть слегка захламленной, но такой уютной квартире всегда рады гостям. Люди тянутся к этому прирожденному психологу, способному переживать чужие радость и боль как собственные. Если где-то кому-то — человеку, животному или родной стране — необходима помощь, именно Круги первыми придут на помощь. Круг одевается просто и удобно, скромно и без излишеств. И только одно украшение он никогда не забудет надеть: обручальное кольцо — символ любви и привязанности к любимому человеку».

Удивительно, но факт! И здесь почти все подходит к Валерию Магафуровичу Басырову. Почему?

Почему характеристики всех фигур соответствуют одному и тому же человеку?

Я задумалась.

Я спросила его об этом.

Он засмеялся, пожал плечами...

А я вспомнила вдруг, что на пляже, где мы с ним говорили о его жизни, он держал в руках осколок ракушки. И во время разговора разрезал ею золотистый, похожий на панбархат, песок. Когда рассказывал о семье, были одни линии. Когда о работе и друзьях — другие. О неприятелях, о ком и вспоминать не хотелось, — третьи. Жизнь складывалась по-разному, разные фигуры выписывала. Как и человек бывает разным в зависимости от времени и условий, в которые попадает.

Я не упомянула еще об одной фигуре, вроде бы, не геометрической, но часто встречающейся в жизни — зигзаг. Да, жизнь так щедра на них для многих из нас! Вот и у Валерия Басырова немало зигзагов бывало на его пути. Быть может, спустя много лет он о чем-то сожалеет, в чем-то раскаивается, винит себя. Твердо знает одно — никогда не стоял рядом с подлецами, всегда был честен!

У Сьюзен Деллингер человек-зигзаг ассоциируется с образом Архимеда, открывшего свой закон, сидя в ванне. Не в силах сдержать ликования по поводу собственного открытия, ученый выскочил из ванны на улицу и понесся по ней с криком «Эврика!», совершенно забыв, что он голый.
 
«Вот уж с кем не соскучишься! Это самая восторженная, возбудимая и по-своему уникальная фигура. Настоящий человек-фейерверк. Как правило, Зигзаги — это люди искусства: художники, писатели, модельеры, экстрасенсы». Я подсела к своей швейной машинке. Включила функцию «зигзаг». И оказалось, что  зигзаги могут быть не только с острыми углами. Есть и полукруглые! Да ведь и человек многогранен, а жизнь порой так обтачивает его углы!


Мы разговаривали с Валерием Басыровым на берегу Азовского моря в Казантипе. Уходили последние дни лета. Через два дня ребятишкам в школу. Значит, осень наступает. Но крымское солнце, находясь в зените, по-летнему щедро раздаривало свое тепло, сверкало, искрилось, переливалось сотнями брильянтовых звездочек в брызгах морского прибоя. Валерий Магафурович начертил зигзаг, подскочил, оборвав свой рассказ, нырнул в набежавшую волну. Я подумала о том, что он  непредсказуемый, разный — стремительный и задумчивый, что в нем так много от тех, кого я встречала в своей жизни, что с ним непросто, но интересно. «А кто сказал, что легко быть рядом с гением?» заканчивает этой фразой описание Зигзагов Сьюзен Деллингер. И я с ней от души соглашаюсь.


С тихим шелестом перелистнулась последняя страница. Думалось, что в тоненькую тетрадку поместится прожитое Валерием Басыровым — всего-то чуть больше шестидесяти… Но получилась книга. Книга о мальчишке-безотцовщине, сделавшем себя незаурядной личностью. Книга о времени нашего поколения, поколения наших отцов и дедов. Книга о нас с вами. А ведь это только первый ее том! Второй уже пишется! У книги самый талантливый автор, какой может быть. Имя его — жизнь. Она напишет еще немало страниц, интересных и ярких. И будем мы шелестеть ими, дочитывая до конца… 

Не ночь еще, но и не утро.
Спокойно в сонной полумгле.
И головою белокудрой
слепой туман прильнул к земле.

Шептал о чем-то он, вздыхая…
Потом я видел наяву,
как на рассвете, умирая,
ронял он слезы на траву.

И вдруг над дремлющим затоном
В кругу насупленных берез
на берегу, давно знакомом,
увидел звезды среди рос.

И этой раннею порою,
в сиянье трепетного дня,
над невеселой стороною
запели птицы для меня…

И если сердце вдруг устанет,
и слезы упадут в траву —
Пусть новый день для всех настанет:
тогда я буду жить…
Живу!
                Валерий Басыров