Длинная дорога. Пожалуй, я бы долго могла описывать живописные пейзажи за окном нашего кроссовера. Но я не стану. Моя история не такая уж и большая, чтобы утомлять еще своих читателей своим жалким словарным запасом и полным отсутствием умения использовать эпитеты. Если говорить обо всем кратко и в двух словах, то за окном были то леса, то пустыни. Я не знала, куда мы направлялись с семьей в этот раз, но, совершенно точно, это путешествие отличалось от всех других. Наверное, вы подумаете, что это маленькая исповедь серенькой мышки семнадцатилетнего возраста, переехавшей в новый город, чтобы начать там новую жизнь. Боюсь, что вы не найдете здесь ничего серого и забавного. Моя жизнь никогда не станет той, о которой мечтают все девочки, пересматривая в сотый раз дешевые, или не очень, американские комедии вроде Дрянных Девчонок. Наверное, каждая мечтала, что из Золушки превратится в принцессу, уведя от злой королевы принца. Мечтала, что этот недалекий парень разглядит в ней нечто необыкновенное, отличающее её ото всех. Но, как известно, что она, что её сказочный принц были и остаются самыми заурядными. Их ничего не отличает от других. Почему, вы спросите, я считаю, что моя история отличается от всех? Вы узнаете сами.
Да, мне семнадцать лет. Тот самый возраст, когда ты еще несовершеннолетний юридическии, но ощущаешь себя вполне сформировавшейся и зрелой личностью. Я всегда знала, что никогда не доживу до восемнадцатилетия. Это не было связано с моим образом жизни или моих родителей. Это было предрешено судьбой, и никто был не в силах это изменить. Я не собиралась покончить с собой, поддавшись новомодной тенденции суицидников. Напротив, до конца своих дней я собиралась вести праздную жизнь. Этой жизни научили меня мои родители. Они привыкли жить роскошно, притом не работая ни дня в своей жизни. Я не виню их. Мои родители меня научили тому, что не расскажет тебе никто: ни один учебник, ни одна статья, ни один запрос в поисковике. Мы постоянно вляпывались в криминальные разборки, снимали шикарные номера и разбрасывались купюрами. За всю мою недолгую жизнь я побывала почти в каждом уголке Европы, видела то, что не снилось ни одному сценаристу, думала о том, что не мог написать ни один, даже самый гениальный, писатель в мире. Банально? Тогда закрой моё повествование и продолжай прокрастинировать на своем диване и погибать в собственной желчи.
Я ходила в школу. Целые полгода. Я бы не назвала это худшими воспоминаниями, но и не охарактеризовала это как "самые незабываемые и трогательные дни моей жизни". А что ждало меня сейчас - я не знала, но могла лишь предполагать, что это будет увлекательнейшим приключением. Оставался всего месяц до моего совершеннолетия, и родители сказали, что меня ждет нечто особенное. Они не хотели, чтобы я оставалась с ними после моего дня рождения. Сказали, что мне необходимо "осесть на дно" и отлежаться там некоторое время, пока я не выясню, что делать с моей жизнью дальше. Но я и так знала, чем хочу заниматься всю свою жизнь - я мечтала, что встречу такого же потрясающего мужчину вроде моего отца, и мы вместе кинемся навстречу приключением. Но отец все твердил мне, что такого второго в мире не существует, а мне придется пойти в колледж и получить нудное образование. Словно, это отделит меня от серой массы, окружающей меня. Я никогда не была готова к тому, чтобы окунуться с головой в рутину. Кажется, вся моя жизнь была антонимом этого слова. Вся.
Неужели, они хотели разрушить это? Разрушить мой мир?
Когда весь твой мир, точнее, то, что представляется тебе твоим миром, рушится на твоих глазах, а ты стоишь на краю этой катастрофы, не зная что сделать, - это навсегда меняет тебя.
Мы сидели на одной из заправочных, тех, что в Германии, до тошноты аккуратные, правильные, красивые и убранные. Здесь все предельно организовано. Настолько, что это уже не потрясает, а именно раздражает.
- Хлоя, ты думала уже, что будешь делать, когда станешь совершеннолетней? - спросила мама, поправляя мои растрепанные волосы. Я ненавидела, когда наши разговоры заходили об этом. Ненавидела думать о рутинной жизни, не хотела представлять, что будто бы что-то может измениться. Моя жизнь не могла поменяться. Я знала это наверняка. Всё указывало на одно, а менять что-либо было уже слишком поздно. В конце концов, что есть тридцать дней по сравнению с бесконечностью?
Я много раз пыталась узнать, почему мои родители решили вести подобный образ жизни. . Мама однажды призналась, что они не всегда были такими. Когда мне было три года, они жили во Флоренции, но у папы начались проблемы с законом, они схватили первые попавшиеся вещи, меня и уехали из страны. За все наши времена странствий, мы бывали в Италии пару раз, но эти поездки были непродолжительными, и я мало помнила о стране что-либо. За эти четырнадцать, почти пятнадцать лет, мы объездили всю Европу, побывали в каждом городе, в каждом уголке, в каждой дыре, но нигде не задерживались больше, чем на полгода. Я не могу представить своих родителей честными людьми. Они всегда были преступниками в моих глазах. В их крови было столько адреналина, что, пожалуй, его бы хватило на целый небольшой немецкий городок.
Мы всегда путешествовали. Я любила наши приключения: проблемы с законом, наркотиками, деньгами, чем только не занимались мои родители. Я не знаю, убивали ли они когда-нибудь кого-либо. Думаю, что убивали. Сложно вести подобный образ жизни без жертв и пушек. Они снимали для нас лучшие люксы, всегда заказывали море разнообразных деликатесов и самое дорогое шаманское. Мы всегда покидали гостиницу, смыв счет за номер в унитаз. Пока я была маленькой, мама читала мне сказки на ночь. Это было самое долгожданное событие за весь день. Я лежала в огромной, мягкой словно перина кровати, укутывалась с головой одеяло и ждала прихода мамы. Она всегда приходила поздно ночью, чтобы поцеловать меня и выключить свет.
- Хлоя, ты до сих пор не спишь?
- Ты обещала прочитать мне сказку, мама.
Это всегда действовало на нее отрезвляюще. Она брала книжку со сказками братьев Грим или Андерсона. И читала мне их. Я обожала эти сказки, несмотря даже на то, что знала их уже все наизусть. Мне просто нравилось слышать голос мамы.
Она целовала меня в лоб, подтыкая одеяло, выключала одеяло и уходила из комнаты. Они часто ругались с отцом, а я все слышала, притворяясь, что сплю. Родители ссорились из-за денег, наркотиков. Я всегда боялась спросить, почему отец принял решение бежать из Флоренции когда-то. Судя по фотографиям и рассказам мамы, папа был вполне успешным хирургом. Но что произошло с ним?
Они часто ссорились. Кажется, иногда мама ненавидела моего оцта. За их жизнь. За то, что он принудил изменить все, ради него. За невозможность жить спокойно. Несмотря на то, что мы жили ни в чем себе не отказывая, мы всегда подвергались опасности. Отец подвергал нас риску. Всегда. Каждый раз, когда я пыталась узнать у мамы, что произошло с отцом, она уходила от разговора со мной.
Я могла долго рассматривать сменяющиеся пейзажи за окном. Мы выехали из Мюнхена и направились на свою родину. Туда, где вся эта безумная история должна была закончиться. Родители решили, что после своего совершеннолетия я должна буду остаться там, где родилась. Они чувствовали свою вину, за то, что лишили меня детства, а теперь оставляют одну.
- Хлоя, останься во Флоренции. Это твоя родина. Тебе там будет легче.
- Мам, я даже не была там. Мне там будет неуютно. Тот же самый Мюнхен мне кажется куда более знакомым и родным, чем Флоренция, как я буду чувствовать себя в безопасности? У меня нет там знакомых даже.
- Мы с отцом приняли решение. Ты останешься там. Поживешь первое время у друга отца, хорошо?
- Я не хочу. Я сбегу; ты хочешь этого?
- Нет, доченька, я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной и твоим отцом ты никогда не сможешь найти себя. Это твоя жизнь. Твоя. Не наша. Однажды наступает в жизни переломный момент, когда ты понимаешь, что необходимо изменить всю свою жизнь. Тебе от этого не убежать. В твоих силах изменить лишь то время, когда это произойдет. Ты можешь изменить её сейчас или потом. Но ты должна сделать свой выбор, иначе потом уже будет слишком поздно.
- Мам, как ты не понимаешь, -вскричала я, - я не хочу этого! Почему я не могу сделать свой выбор? Ведь это мой выбор, моя жизнь. Вы и так решали за меня всю жизнь.
- Извини, Хлоя, но у тебя нет выбора, - впервые мама кричала на меня.
Я лежала на заднем сидении кроссовера, читая Айн Рэнд, но буквы плыли. Я никак не могла сфокусироваться на тексте. Зрение сильно ухудшилось за последнее время. И ухудшалось все сильнее и сильнее. До совершеннолетия осталось двадцать девять дней. Когда именно произойдет то, что должно произойти, я не знаю. В такие минуты мне хотелось стать самой обычной девочкой в High School. Думать о выпускном и поступлении в колледж, как делают самый заурядные девицы в американских мелодрамах. Я бы хотела думать о красивом платье, о том, чтобы стать королевой бала и заполучить самого красивого парня с выпуска.
Я чувствовала перемены в своем теле, они были весьма ощутимы. С каждым днем появлялись все новые и новые изменения. Оно менялось. Я не чувствовала себя свободной и привлекательной раньше, а от этих перемен, я и вовсе перестала чувствовать себя комфортно. За последние две недели я похудела на пять килограмм. Как-то слишком для девочки, любящей заснуть с биг маком в руке, окруженной картошкой фри. Подсознательно, я давно смогла признать эти перемены. Но где-то еще во мне оставались сомнения. В конце концов, осталось совсем недолго. Но как это объяснить родителям, уверенным в том, что они создали мне прекрасное будущее. Будущего этого у меня нет. У меня есть право выбирать. Двадцать девять дней.
Мы сидели в его старом, вонючем Форде на парковке. От него воняло прошлым, оно ползло изо всех дыр, заполняя собой всю
машину . По радио крутили какую-то стремную музыку, но, казалось, ничего не могло испортить этот вечер сильнее. Если честно, я не особо была в восторге от времяпровождения с этим человеком, особенно после того, как он открыл свой рот. Терпеть весь тот бред, что он нес - было вполне терпимо, но выносить запах изо рта- нет. Но меня вынуждали обстоятельства, а он все продолжал лезть ко мне со своими мерзкими поцелуями. Я была уже готова закричать, ударить его смачно по лицу, выпрыгнуть из машины и побежать туда, куда глаза глядят. В этом гадком городе я бывала раньше. Здесь постоянно присутствовала взвесь этих убаюкивающих и отвратительных запахов одновременно. Постоянно пахло мочой, наркотиками и проститутками. Я никогда не понимала людей, готовых отдать целое состояние за возможность прокатиться по каналу, посмотреть на шлюх и скурить косяк - другой травки в кофешопе.
Он вновь склонился надо мной, извергая из себя все эти душегубительные ароматы.
- Отвали от меня, придурок, - сказала я, отвесив ему смачную пощечину. Парень остался сидеть в недоумении. Оставалось только воспользоваться моментом, живо вынырнуть из машины и бежать сломя голову. Пожалуй, это всё смотрелось как дешевая Голливудская драма, но я знаю, что обо мне никогда не покажут фильм по телику. Выбежав с парковки, я помчалась к свету освещенных улиц, словно маленький мотылек.
- Ау! - вскрикнула я, врезавшись во что-то твердое.
- Девушка, вы не могли бы быть аккуратнее?
- Простите, пожалуйста, я вас совершенно не заметила..
- Ещё бы, верно из пасти дракона сбежала. Куда бежишь-то или от кого?
- Сама не знаю. Связалась на свою голову с каким-то придурком. Мало того, что с интеллектуальным развитием не очень, так еще и зубы не чистит.
- Хах, бывает, в нашем городе много всего интересного происходит, неправда ли? - незнакомец ухмыльнулся.
- Меня зовут Хлоя, кстати, - совершенно неожиданно для себя, выпалила я.
- А меня Джеймс.
- Правда?
- Нет, я думал мы играем в игру. Но до конца вечера меня будут звать Джеймсом, надеюсь, ты не против. Знаешь, я не хочу, чтобы кто-то знал мое настоящее имя.
- Хлоя не мое настоящее имя, - поддержала я.
- Вот и ладно, так куда путь держим, пташка?
- Не знаю, хотелось уйти туда, где как-то по-спокойнее.
- Я знаю одно местечко, Хлоя, пойдем.
Я потащилась за ним, не особо отражая путь, по которому мы шли. Первое время я пыталась запоминать дорогу, на случай, если он хотел утащить меня куда-нибудь и изнасиловать. С другой стороны, мне уже нечего было терять. Смерти я давно перестала бояться. Но есть вещи и похуже смерти. И я это прекрасно знала. Мы забрели к заброшенным зданиям.
- Постой, я разведаю обстановку, - сказал Джеймс своим убаюкивающим баритоном. Его голос казался таким мягким, обволакивающим, родным, словно я слышала этот голос уже много раз. У него были очень мягкие черты лица, хорошо очерченные скулы, неглубоко посаженные глаза, кристально чистого, голубого цвета. Им сложно было не доверять.
Мы поднялись на крышу этого заброшенного здания, с которого простирался вид на весь город.
- Здесь невероятно красиво!
- Да, ты права... Я давно облюбовал это место, - он резко оборвал разговор, - впрочем, это неважно. Скажи, что тебя привело сюда?
- Меня ничего не приводило. Мы с родителями едем из Мюнхена во Флоренцию, домой,- я сглотнула комок в горле, - собственно, это не очень-то и интересно.
- почему? Мне интересно послушать...
- Но ты же мне не рассказываешь свою историю.
- Когда-то я потратил несколько недель в поисках идеального места. Мне нужно было сочетание и буйство красок, лаконичный пейзаж и умиротворенность. Я нашел это место здесь, я обрел здесь спокойствие. Наконец, я мог совершить то, ради чего я столько времени искал это место...
- И что же совершить?
- Я хотел умереть. Изначально, мне хотелось спрыгнуть с крыши. В этом весь мой эгоизм: мелкие людишки были бы вынуждены соскребать моё дерьмо с асфальта, проклиная меня даже после смерти. После я думал наглотаться таблеток..
- Почему ты вообще хотел покончить с собой?
- Это прозвучит банально, но меня жизнь довела. Знаешь, а после, найдя это удивительное место, я обрел умиротворение. Тот красивый закат, перьями расстелившийся по небу.. Я не мог уйти из жизни, когда в мире оставалось еще столько всего красивого.
- Понимаю. Пока не окажешься на самой грани, ты не начнешь ценить жизнь.
- Да уж, но, знаешь, причина - она никуда не делась.
- И что ты собираешься делать?
- Справляться со своими внутренними демонами, полагаю.
В воздухе повисла неловкая тишина. С одной стороны, меня чем-то привлекал этот Джеймс: его неопрятные волосы, помятое лицо, заросшее щетиной. Он не был похож на человека, дорожащего своей жизнью. Но с другой, что-то меня отторгало от него. Нет, дело не в таинственности, даже не в том, что я знала, что он что-то недоговаривает. Что-то отталкивало, постоянно. Его неловкие движения, случайные прикосновения, вызывали у меня по телу дрожь, испуг, страх. Я не боялась за себя, словно зная, что этот человек не причинит мне вреда... Но я чувствовала, что нечто ужасное должно было произойти. Вероятнее всего, именно сейчас, сегодня, на этой крыше. Он не хотел бороться со своими внутренними демонами...
- Помнишь, я тебе сказал, что хочу, чтобы люди относились ко мне с презрением, ненавистью, с дрожью в голосе?
- Да, - шептала я, в моем горле пересохло. Адреналин усиливал мое сердцебиение.
- Сейчас ты узнаешь почему, - он схватил меня за волосы и потащил к краю крыши...
- Ай! Прекрати, что ты делаешь, ты мне делаешь больно! - мои внутренние инстинкты предали меня. Этот человек собирался сделать мне больно. В этом был его план. Он не хотел умирать один, жалкий трус. Джеймс хотел, чтобы его запомнили. За убийство маленькой девочки. Не просто маленькой, а.. впрочем, какая теперь разница? Были вещи пострашнее смерти, поэтому я была вполне готова расстаться с жизнью. Сопротивление оказывать было бесполезно. Всё внутри разрывало от боли и разочарования, физическая боль смешалась со страхом. Сердцебиение достигло своего пика. Интересно, я умру сейчас от тахикардии или когда мои мозги растекутся по асфальту?
Да, мне нравился тот старый, вонючий Форд. В нем было куда уютнее, чем на этой крыше с этим дьяволом. Почему я так люблю попадать в совершенно кретинские ситуации?
Ветер мягко развивал мои волосы. Я думала, что погибну еще тогда, когда его рука сжимала моё горло. Знаете, последние минуты жизни они не такие, как их любят описывать. Жизнь не проносится перед глазами, воздух не становится вкуснее. Ничего не меняется. В этом нет никакой романтики. Пожалуй, это самое большое разочарование, которое вам предстоит испытать. Но потом всё заканчивается. Твои мозги размазываются по асфальту. И ты больше ничего не чувствуешь.
Мне удалось сбежать. На какую-то долю секунды я замерла, пришло смирение, я даже не пыталась бороться за свою жизнь. Он больно ударил меня по лицу. Один раз, второй, третий. Из носа хлынула кровь, было так больно. Это не мягкий удар любовника по щекам во время секса и даже не болезненный удар веток.
Меня пугало то, что я не хотела бороться за свою жизнь, сдалась. В последний момент мной был сделан победный удар. Я ударила его по яйцам и побежала.
На пляже было замечательно. Италия радовала меня своими пейзажами, своим воздухом и небом над головой. Я обдумывала всю эту карусель событий, произошедших со мной в последние дни. Родители покинули меня, оставив ночевать в незнакомом доме, в незнакомом городе. Я сбежала оттуда, как только мне подвернулась такая возможность. Я не хотела тратить свои последние дни на какое-то безумное приключение, которое ни к чему не приведет. Наслаждаться морем было замечательно. Я слышала бой прибрежных волн, они были такими успокаивающими.
- Хлоя, привет, не ожидала встретить тебя здесь.
- О, привет, Джина, - я едва смогла выдавить доброжелательную улыбку. С Джиной я познакомилась несколько дней назад, когда ехала из Флоренции на автобусе в эту глушь. Джина сбежала из приюта, я не думаю, что кто-то бросился её искать, но всё же, наши истории были в чем-то схожи. Она сбежала от родителей, но далеко уйти она не смогла – её поймали власти и определили в приют. Когда ей было одиннадцать, отчим зашёл в её комнату, присел к ней на кровать и начал гладить волосы. Ей нравилось, когда отчим поглаживал или расчесывал её волосы. Этот вечер не отличался ничем другим от предыдущих. Он по обыкновению зашел к ней в комнату. Он сел на кровать и начал поглаживать ее волосы, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. Его рука уже была под её одеялом. Она мирно посапывала. Мужская рука скользнула к ней под ночнушку, подкрадываясь к её сокровенному лону. Он зажал ей рот, и больно сдавил запястья, навалился на неё. Стащил ремень и связал им её руки, расстегнул ширинку, доставая оттуда свой член. Девочка пыталась кусать его ладонь, но создавалось впечатление, что он не чувствовал боли, разгоряченный от желания обладать ей. Она дергала ногами, но он был в разы тяжелее её. Мужчина с силой вошёл в неё, слёзы хлынули из её глаз.
«Ты монстр!», - пронеслось в ее голове, в то время как отчим насиловал ее, а ее мать мирно спала в родительской комнате. Это продолжалось бесконечно. Он доставал свой огромный, волосатый и вонючий член и пихал ей в лицо, если она не слушалась его, то он тянул её за волосы и плотно прижимал к паху, иногда он зажимал ей нос, и она открывала рот, вдыхая воздух. В одну из ночей он развернул её спиной к себе, сказав, что сегодня её ждет сюрприз. Девочка надеялась на то, что сегодня он пожалеет её. Что-то холодное притронулось к её заднице. Он смазывал её анус, готовясь проникнуть в него. Сегодня он зажал её рот кляпом. Эта ночь повторялась снова и снова, становясь живым кошмаром для маленькой девочки. Однажды она попыталась сопротивляться, тогда отчим избил её. Собрав свои последние силы в кулак, девушка смогла сбежать.
- Я рада, что встретила тебя сегодня здесь. Мне хотелось с кем-то поговорить. Знаешь, когда я рассказываю людям, что меня изнасиловал отчим, они начинают кидаться с этой никчемной жалостью. Они думают, что если скажут пару «участных» слов, то мне станет легче. Но это неправда. Они такие бездушные, на самом деле, какого черта они думают, что знают меня лучше, что такое, когда тебя насилуют. Ты не смотришь на меня с осуждением. Ты не скрываешь своих эмоций под этой фарфоровой маской.
- Я не вижу смысла скрывать своих эмоций. Знаешь, если ты так чувствуешь, то зачем играть какую-то другую роль, изображать из себя человека, которого нет? Мне жаль тебя, Джина, правда, но тебе стоит прекратить жить прошлым. Если ты хочешь, чтобы на тебя перестали смотреть как на жертву, то тебе стоит прекратить себя вести так. В моей жизни тоже произошло много всякого дерьма; но я стараюсь не жить этим, иначе утону, а кому приятно плавать по канализации?
- Думаю, что ты права… Хлоя, почему ты никогда не рассказываешь о себе?
«Действительно, Хлоя, почему ты никогда не рассказываешь о себе?», - усмехнулась я, качнув головой. Мягкий песок перестал быть горячим, становилось уже прохладно, в этой стране всегда так рано темнеет?
- Не бери в голову, Джина, это мои заморочки, они с тобой никак не связаны. Знаешь, зачем судить человека по его прошлым поступкам, ведь куда важнее то, что он представляет из себя в данный момент, не так ли?
- Если честно, то я никогда не задумывалась об этом, всегда судила о людях, исходя из того, что я слышала о них или знаю.. Людям не свойственно меняться – это первое, обо что я обожглась. Куда сильнее эмоциональная боль, эти переживания, когда ты веришь в лучшее в человеке, а он не оправдывает твоих надежд. Когда человек становится для тебя целым миром, ты живешь им, а единственным важным для тебя становится его благополучие. Ты бросаешь все силы на то, чтобы сделать этого человека лучше, помочь ему, спасти его из этой бездны, а он не оправдывает твоих надежд, - она громко вздохнула и ее взгляд устремился куда-то вдаль. Я тоже молчала. За всю мою недолгую, но богатую на приключения жизнь, мне никогда не доводилось переживать то, что переживала в эту секунду Джина. Её сердце и разум были полностью поглощены любовью, разочарованием, отчаяньем. Мне не были свойственны такие чувства, порой мне казалось, что моё сознание и вовсе не способно открыться кому-то по- настоящему, полюбить. Отдаваться полностью другому человеку казалось мне немыслимым.
- Знаешь, Джина, мне хочется тебе кое-что рассказать….
- М? – она повернулась ко мне и улыбнулась светлой улыбкой. В тот момент мне показалось, что на долю секунды её отпустили все терзанья.
- Я никогда никого не любила. Слишком много «не» и «ни», ты не замечала?
- Возможно, ты боялась. Хлоя, у тебя уже был секс?
Я почувствовала, как мои конечности начали наливаться свинцом, а щеки покрываться пурпуром. Я не любила говорить на эту тему, она была слишком личной. Но эта девушка поведала мне историю о том, как в детстве её насиловал отчим. Между нами не осталось «личного пространства».
- Да, был, - отрезала я. Джина удовлетворительно кивнула и улыбнулась. Девушка потянулась к своему рюкзаку и достала оттуда бутылку красного сухого. Чем мне нравилась Италия, так это изобилием вина.
Ловкими движениями рук, Джина высвободила пробку из горла бутылки и отпила.
- Держи, - сказала она, протянув мне бутылку. Глотки живительного вина были прекрасны, всеми клетками своего организма я чувствовала, как по моему телу растекалось тепло. Стало так хорошо и легко одновременно, мир вокруг казался таким совершенным, - пойдем.
Джина взяла меня за руку и потянула с пляжа. В обувь забился песок, но мне было уже всё равно. С тех пор как я узнала… впрочем, это неважно. Я не ощущала такой легкости. Мы пошли в странное арт- хаусное кафе, где заказали еще одну бутылку вина.
- Джина, это вино стоит двадцать евро, у меня нет столько денег, чтобы расплатиться за него, - забубнила я.
- А кто сказал, что мы собираемся платить?
Дальше эта ночь перетекала из одного бара в другой. Мы плавно переходили по барам, заказывали дорогой и крепкий алкоголь и уходили прежде, чем на приносили счёт. В конце концов, если тебе осталось несколько недель, неужели нельзя немного побунтовать?
В одном из баров, расположенных где-то на задворках того места, где я остановилась, к нам за барную стойку подсел парень. Таких называют красавчиками: ухоженные волосы, накаченный торс, крепкие руки. Я бы могла в него влюбиться или переспать с ним, я уже начала подумывать о том, чтобы нагло поцеловать его, как меня застал врасплох поцелуй Джины. Неожиданно для себя, я ответила на него.
Наш вечер закончился в моем номере. Я стягивала футболку с Джины, а она уже ловко расстегивала мои джинсы.
- Ничего не бойся, - прошептала она, - я знаю, что для тебя это первый раз с девушкой. Тебе понравится. Только так я могу получать удовольствие от секса.
Голые мы упали на кровать и откупорили ещё одну бутылку вина. Залпом, я выпила половину бутылки, оставшиеся допила моя новоиспеченная подруга. Страстно набросившись на неё, я истерзала изящную шею девушки своими поцелуями. Кожа на ней казалась мне совсем тонкой, словно я целовала лист пергамента. Она весело отзывалась на них, целуя мои губы, шею, грудь. Мы ласкали друг друга долгими часами, облизывая соски и клиторы друг друга. Я целовала её живот, вводя в её лоно пальцы, а она тряслась от оргазмов, стонала так, что, один сосед- извращенец начал стучать в дверь и кричать: «маленькие шлюшки , возьмите меня третьим!». Он долго пытался прорваться сквозь нашу дверь, но уже вторая и третья волны оргазмов накатили на нас. Обессиленные, мы упали на кровать. Утренний ветерок развивал длинные золотистые волосы Джины по моему телу, приятно щекотя его.
Резкое солнце слепило мои глаза. Гудящее, неприятное ощущение, голова давно так не болела. Эмоции прошлой ночи захлестывали меня. Джина мягко посапывала рядом. Создавалась ощущение, что этой девушке все ни по чем. Ее хрупкие плечи могли выдержать любое напряжение. Я встала с кровати и осмотрела свой номерок трезвыми глазами. Первая мысль, ворвавшаяся в мою голову и перевернувшая там все вверх дном: бежать. Осталось совсем немного. Нельзя было связывать свою жизнь с каким-либо человеком. Особенно с Джиной.
***
Улица было еще слабо освещена. Солнце только начало всходить. Я решила не оставлять Джине горестных напоминаний о себе и ушла, не оставив ни записки, ни сладких прощаний.
- Милая, прости меня, - прошептала я, поцеловав девушку в лоб.
Растворяться было приятно. Грациозности исчезновений научила меня Джина.
- Красавица, - грубый мужской голос оторвал меня от размышлений. Я сморщила лоб, пытаясь вспомнить, где я уже слышала этот противный, скрипучий голосок. Ах, да, это вчерашний извращенец, долбившийся в нашу дверь.
- Чего тебе? – ещё вчера все мое тело содрогнулось от ужаса. Но сегодня меня перестало это волновать. Бесчувствие не стало моим спутником, что-то все ещё заботило меня, но я не беспокоилась о том, что произойдет в следующую секунду.
- Да просто ты такая красивая, непреступная, а как стонала вчера, я аж не мог сдержаться, пришлось достать свой член и дрочить прямо перед вашей дверью. Ты такая милая с утра, что мои руки так и тянутся нагнуть тебя и трахнуть, детка, - быстрым рывком он приблизился ко мне и схватил за горло, - пожалуй, я попробую тебя на вкус.
- Рада за тебя, но вынуждена тебя огорчить, - даже в такой ситуации я умудрялась дерзить и огрызаться, - тебе это не светит.
- Я получу тебя, - его мерзкий звериный оскал заставлял меня дрожать, это зловонье, запах изо рта… Они выбивали меня из колеи.
- Мы полетим вместе. Я не могу погибнуть один.
Рука этого мужчины все сильнее сжимала горло. Я уже была готова сдаться. Несколько шагов, и мы полетим вниз. Мы упадем вместе, наши страдания будут окончены. Это ведь даже не самоубийство, поэтому я не нарушу никаких обещаний.
«Тебе остается только поддаться его предназначению», - раздался голос в моей голове. Я давно их не слышала, они всегда появлялись словно неоткуда в самые ответственные моменты моей жизни.
«Не доверяй голосам», - вспомнила я последнее наставление дедушки, - «мы с тобой отличаемся от других людей. Если они узнают, то не поймут нас. Но никогда не доверяй этим голосам в своей голове. Они изуродуют тебя».
Ясность ума пришла совершенно неожиданно. Исход был прост. Толкнув в грудь этого суицидника, я избавила от страданий себя и его.
Возвращаться в реальность было больно. Слишком больно.
- Отстань от меня , для тебя это ничем хорошим не закончится.
- А что ты мне сделаешь?
- Увидишь, - сказала я, оскалив улыбку.
Я уже убила одного человека, что мне мешало повторить опыт? Я ведь не доживу даже до суда.
Стоило признаться самой себе в том, что я испугалась её. Меня пугала эта девушка. Её откровенность, непредвзятость. Она с легкостью открылась мне.
Приближение конца мне уже не казалось таким далеким как раньше. Я шла босиком по маленькому прибрежному городку. Шанс, что я встречу Джину еще раз был слишком велик, а я не могла так рисковать. Очередной вечер в баре, вы еще не устали от моих историй? Ничего. Осталась одна неделя. Скоро вы отдохнете от меня и этих скучных историй. Они не тянут на Голливуд, они вообще ни на что не тянут. Даже на сочувствие.
- Привет, Хлоя.
Её металлический голос заставил мурашкам пробежаться по моему телу. Я думала, что мне удалось сбежать от нее, избавить от всех тех мучений и боли, которые я принесу в её жизнь.
- Привет, Джина, - несмотря на всё, я была рада видеть её. На шее прощупывалось учащенное сердцебиение, вызванное ее присутствием. Все же, эта девушка смогла достать рукой до моего сердца.
- Знаешь, я не думала, что ты так просто исчезнешь.
- Я тоже не думала, что так получится. Тем утром я проснулась в том запыленном номере мотеля, пропахшим алкоголем, смертью и мочой. Небо за окном было таким красивым. А всё, что меня окружало – было таким безобразным: разбросанные бутылки, наша одежда, сигареты, прожженный ковер. Не так я себе представляла это..
- Что именно? Секс с девушкой? Представляла его себе в пастельных тонах, красивой музыкой, все эти стереотипы из мира мужчин, из порно индустрии, сделанной таким же мужским шовинизмом? Признайся, тебе просто тяжело признаться себе в том, что ты рождена девушкой и вынуждена жить в мире мужчин. Если тебе нравится играть по их правилам, то… вперед. Я в тебе ошиблась и мне больше не стоит тратить свое время на тебя.
- Да, ты права. Ты можешь говорить, что угодно, но, знаешь, что тебя не отличает от всех этих мужчин, от которых ты так полюбила кичиться? Ты – женщина, которая была обижена одним подонком и решила жить «против всех». Пытаешься показать этому миру свою независимость, свободу, нестандартность мысли и гомосексуальность. Но ты такая же эгоистка как и они. Ты – эгоистка. Что ты замечаешь вокруг себя? « Меня изнасиловал отчим, поэтому все мужчины уроды. Я открылась девушке, а она сбежала после ночи со мной». Стерва, гнущаяся под мир мужчин. А ты не рассматривала такой вариант, что, возможно, я просто пыталась оградить тебя от боли. Очнись, Джина, мир не крутится вокруг тебя. А у меня опухоль в мозге. Галлюцинации, голоса, говорящие, что мне делать. Врачи давно мне поставили диагноз, когда однажды в школе учителя заметили, что я говорю сама с собой. Этот голос ведет меня на дно. Раньше я не верила в свою болезнь. Дедушка говорил мне, что я – особенная. Что эти голоса, они выбрали меня. Но мне нельзя слушать их, подчиняться их воле. Они – иррациональны и не могу существовать в мире рационализма. Я та самая нить, что связывает их. Но вскоре тело , их сосуд, перестанет быть необходимым. Оно сдается, не может долго поддерживать связь с ними. Они использовали его. Эта красивая сказка, в которую я верила. А знаешь, что произошло потом? Мой дедушка умер. И мне поставили этот страшный диагноз. Мне неизвестно, когда и где смерть настигнет меня. Смерть – это то, чем мы не можем управлять. Осталось наверняка не больше недели, а теперь, ответь, ты действительно хотела влюбиться в девушку, которая умрет через две недели? – мои щеки залились краской, дыхание сбилось, горло пересохло. Продолжать этот монолог становилось тяжело. Джина подошла ко мне с глазами, полными слез.
- Неужели ты так и не поняла? Я готова на все ради любимого человека. Мне плевать на ту боль, что я испытаю после твоей смерти. Ни один человек не должен умирать в одиночестве. Я буду с тобой до конца, я тебе обещаю. Даже если мне придется закопать тебя возле Санта- Кроче собственными руками, - она накинулась на меня со страстным поцелуем, а я ответила на него. В эту минуту у меня не оставалось никаких сомнений.
****
Оставалось совсем немного. Я чувствовала, как покидают меня силы с каждым днем все больше и больше. Врачи говорили мне о том, какой будет мой конец, но я не хотела верить им. До последнего. Мне хотелось верить, что это не будет так болезненно. Где-то в глубине души, я хотела знать, что смогу избежать этого также виртуозно, как прежде я могла избегать смерть. Но не сейчас. От собственного тела никуда не убежишь. Они обещали мне тихую смерть, говорили, что я могу однажды уснуть и не проснуться, но я не хотела такой участи. Вся моя жизнь, все перемены были направлены на то, чтобы контролировать свою боль, контролировать то, что может произойти со мной. Я не могу ничего сделать для того, чтобы поправиться, но я могу сама решить, как я смогу умереть.
В голове рождались все новые и новые изощренные способы победить в моей последней битве. Я начала с самого банального: поэтический порезать вены, спрыгнуть с крыши, отравиться таблетками. Затем начали подключаться более изощренные способы: я думала о том, чтобы отравиться мышьяком, свинцом, проглотить ртуть, насыпать себе в еду крысиный яд или цианистый калий. Но как только ко мне в голову приходил новый способ обыграть смерть, как я тут же отвергла его, заставляя меня задуматься над вопросом, а действительно ли я хотела этой победы или это был лишь очередной способ пожалеть себя? Я вспомнила, как умер мой дедушка. Спокойно. Во сне. Мы с ним разговаривали долго-долго, он рассказывал мне истории, сейчас они мне кажутся сказками, но тогда.. я верила ему. А потом он сказал, что очень устал и ему хотелось поспать. И он уснул. Наверное, умереть так, как умер мой дедушка – правильно. Но мысль о ней так претит мне.
Я обнаружила Джину в лобби- баре отеля, в котором мы остановили переночевать. Было утро, а она уже пила Апероль.
- Ты уже здесь, - я улыбнулась, оглянув девушку сверху вниз.
- Мне не спалось.
Я присела возле подруги, махнув рукой бармену, указывая на бокал подруги, тот одобрительно кивнув головой, принялся смешивать напиток.
- О чем ты думаешь? – пристально посмотрев в глаза Джине, спросила я.
- О тебе… в основном. Знаю, я обещала тебе, что буду делать вид, будто бы ничего не происходит, но я постоянно заглядываю в будущее, оно неминуемо настанет, я потеряю тебя навсегда.
- Представь, что я просто в очередной раз сбежала от тебя. Так ты будешь думать, что я последняя бессердечная сволочь и легче забудешь меня, - моя рука легла на её руку.
- Я не могу себе это представить. Ты лучший человек на планете, Хлоя. Ты – первая, кому я по-настоящему открылась и доверилась, как можно перечеркнуть всё то хорошее, что ты сделала для меня, пускай даже за такой короткий срок?
- Не стоило тебе впускать меня в свою жизнь. Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь.
- Ты уже думала о том,- она не могла продолжить фразу, - о том.... как ты закончишь всё?
У меня в горле осел ком. Легко было говорить, что я справлюсь со всем, что я смогу обыграть смерть в самый последний раз, сделать свой победный выстрел и уйти так, как захочу я, когда не было рядом того, кого ранит моя смерть.
- Да
- И на чем ты остановилась,- ее глаза были полны грусти. Человек, которому она открылась впервые за много лет, собирался уйти из жизни. Безусловно, это ранило её. Каким бы ты не был сильным, как бы ты с легкостью не мог переносить трудности, всегда в жизни встретятся моменты, которые вновь заставят тебя почувствовать ту самую боль, символизирующая, что ты еще жив и тебе не всё равно. Долгое время я думала, что мертва внутри. Меня не заботило ничего: ни разбитое сердце мальчиком в школе, ни страх, ни смерть. Я не ощущала боли. Но сейчас, глядя в глаза Джины, я физически ощущала ту боль, которую испытывала она. И на секунду мне перехотелось умирать, но потом я вспомнила, какой мучительной будет моя естественная смерть. Начнется быстрый восходящий паралич. Он доберется до моих легких, я буду пытаться набрать воздух, буду открывать рот, в надежда, что сохраню еще несколько секунд своей жизни. Мне будет больно, а потом я умру.
Или однажды ночью я проснусь от того, что мне станет тяжело дышать. И произойдет всё тоже самое. Бесконечный, замкнутый круг боли.
- У меня много вариантов, я пока обдумываю все плюсы и минусы.
- И какие варианты?
- Один из последних: передозировка кислородом в холодной ванне. Начнется жуткая гипертония и я усну. Вполне безобидная смерть, не правда ли?
- Да уж, - моей собеседнице не хотелось продолжать этот разговор и я всецело разделяла её мнение.
- Ладно, я хочу прогуляться по городу, осмотреться, - сказала я, - все-таки, Флоренция. Неплохой город для того, чтобы умереть.
Я ходила по узким улочкам города, пытаясь отпечатать в своей голове каждую деталь этого прекрасного города. Всё словно растворялось, исчезало. Каждая деталь на соборе Санта- Мария - Дель – Фьоре стиралась. Мне стало значительно хуже. Зрение падало с космической скоростью. Передохнуть я решила в галерее Уффици. Там было прохладно и там можно было насладиться прекрасными произведениями искусства людей, родившихся и живших во Флоренции, творивших историю и эпоху Возрождения. А что я оставлю после себя?
Мрак постепенно сгущался над городом, день подходил к своему завершению. На одной из узких уличек, кажется на той, где жил отец Микеланджело, я договорилась встретиться с этим подозрительным типом. Он вышел из-за темного угла и подошел вплотную ко мне.
- Ты Хлоя?
- Да, ты принес то, что я просила?
- Ты принесла наличку?
- Да, - сказала я, вытянув пару купюр из кармана. Мужчина торопливо выхватил у меня деньги, пересчитал их и, одобрительно кивнув, вытянул из кармана пакетик с четырьмя таблетками.
- Спасибо, - сказала я, но мужчина уже скрылся из виду.
Придя в отель, я обнаружила, что Джина сидела со стаканом виски всё в том же лобби- баре.
- Ты до сих пор здесь?
- Да нет, я прогулялась по городу, поужинала. Совсем недавно вернулась, ждала тебя. Без тебя в номере как-то пустовато и тоскливо.
- Понимаю. Пойдем в номер, я кое-что купила для нас, -я потянула Джину за руку.
- И что ты купила, - спросила она меня, в коридоре возле нашего номера.
- Амфетамин и ЛСД, адовая смесь, я знаю, но мне хочется попробовать.
Я достала таблетки из пакетика, тут же отправив в рот амфетамин и лсд , и протянула оставшиеся своей подруге.
- Нет, спасибо, я, пожалуй, обойдусь только амфетамином
Я пожала плечами.
Эффект наступил мгновенно. Я почувствовала учащенное сердцебиение и у меня сильно закружилась голова.
- Джин, я прилягу, а то не очень хорошо себя как-то чувствую,- сказала я , но моя подруга не придала этому значения. На нее тоже уже подействовала таблетка.
Я легла на кровать и комната закружилась вокруг меня в калейдоскопе хитросплетений моей фантазии. Мне становилось дурно. Я видела кучу галлюцинаций, которые не могла различить одну от другой, пока не увидела дедушку. Слезы потекли по моим щекам, я не видела его с того дня, когда он решил прилечь отдохнуть.
- Дедушка! - обрадованно крикнула я. Он побежал мне навстречу, и встретившись , мы крепко обнялись, - я так скучала.
- Я тоже по тебе скучал, Хлоя , - прошептал он, - мне очень жаль, что я не смог уберечь тебя от них. К сожалению, твое тело было еще маленьким и ты не смогла выдержать их.
- Кого, дедушка, о ком ты все время говоришь, даже сейчас, спустя столько времени?
- Это уже не имеет значения.. Он крепко прижал меня к себе и поцеловал меня в лоб. Я тебя люблю.
***
Джина проснулась от ужасной головной боли. Едва оторвав себя от кровати, она добралась до душа и подставила свою голову под холодную воду. Душ прояснил её мысли и ей стало намного легче. Она вспомнила о том, что вчера, ее больная раком подруга, приняла амфетамин вместе с лсд и должно быть, ей еще хуже. Девушка, нахмурив брови, направилась в их комнату, но первое, что насторожило её это то, что Хлоя лежала в неестественной позе и вокруг неё была куча рвотных масс.
Джина бросилась приводить в чувства подруга. Она плакала, делала искусственный массаж сердца, снова плакала, сжимая в руке запястье Хлои и не находя там пульса. В конце концов, она сдалась и позвонила в скорую.
Хлоя умерла в промежутке между 4:15 и 5:45.