«Мы с ним познакомились, когда он презрительно посмотрел на меня».
Танковый корпус раскинулся на свободном пространстве, образовавшемся между околками смешанного леса. Высокие деревья надежно укрывали боевой лагерь, который уже давно ожидал пополнения. Именно здесь грозные машины Т-34 снова должны обрести свои экипажи и после недолгих тренировок вновь ринуться на передовую, туда, где навечно остались их командиры и товарищи.
С тех пор как их изрядно потрепанный в боях корпус отвели на дальние позиции, один день был похож на другой. Старенький механик ремонтировал танк, немного поврежденный в последнем бою. Молодые офицеры пытались вывести на баяне мелодию, которую так лихо играл их погибший товарищ. Несколько бойцов в стороне рыдали над письмами, которые только что доставила фронтовая почта. Молоденькая медсестра, испугавшись гула вражеских самолетов, сидела на корточках, смешно озиралась и пыталась вытащить из грязи упавшие вещи.
В расположении в этот летний день опять мучительно долго тянулось время. Никто кроме часовых и не заметил грузовик, который въехал на опушку и остановился.
Мгновение…и лагерь зажил новой жизнью. Из машин с гулом, хохотом и шумом выскакивали мужчины разного возраста. Слегка прихрамывающий танкист с орденом на выгоревшей форме и молодой выпускник Ташкентского высшего танкового командного училища с любопытством озирались по сторонам. Юный механик увлеченно рассказывал пожилому трактористу об автомобилях. Дерзкий юнец Иван презрительно окинул взглядом расположение корпуса: скривился на сломанный танк и возившегося рядом старика, демонстративно заткнул уши, проходя мимо баяна, ухмыльнулся при виде перепачканной медсестры и удивленно поднял брови от слез крепких и могучих мужиков.
Это прибыло долгожданное пополнение!
Все пришло в движение. Механики знакомились с танкистами. Бойцы с передовой вспоминали сожженные немцами деревни, кто-то из этих рассказов узнавал о своих разрушенных домах и потерянных семьях. Ребята из глубокого тыла делились историями эвакуированных стариков, женщин и детей и пытались повторить голосом Левитана новости о первых с начала войны успешных операциях на фронтах.
Здесь на небольшом клочке земли вместе оказались люди разных поколений, разных характеров и довоенных судеб, чтобы через несколько дней в составе танковых бригад плечом к плечу встать на защиту своей Родины.
«Он маневрировал очень осторожно, словно на цыпочках пробирался по разбитой врагом земле. Его невозможно было не полюбить».
Танковый корпус начал передислоцироваться в район боевых действий. Командный состав проверял «новичков», отдельные бригады отрабатывали маневры и взаимодействие экипажей друг с другом. Минуты отдыха теперь выдавались редкие, но сплачивали не хуже упражнений на Т-34. Именно здесь бойцы лучше узнавали характер друг друга, рассказывали о своих семьях и родных местах. Они пели песни, мечтали и строили планы на будущую мирную жизнь.
Иван, молодой выпускник танкового училища, оказался непримиримым спорщиком и задирой. Отстаивая свою точку зрения, он спорил до хрипоты, а от его острых шуток не по себе становилось даже закаленным в боях офицерам. Но как только он садился в танк, то становился одним из лучших командиров, четко выполнявшим поставленную задачу, танкистом с безукоризненной дисциплиной, тонко чувствующим, понимающим и прогнозирующим движения танков своей бригады. Его маневры были уверены и быстры. Опытные офицеры отмечали его умение использовать возможности своего среднего танка на все сто процентов. Товарищи шутили, что Иван передвигается на Т-34 так изящно, как будто танцует вальс с любимой девушкой. А его экипаж восхищался своим молодым командиром.
Так, доучивая на ходу пополнение, танковый корпус постепенно приближался к линии фронта. Всем не терпелось поскорее вступить в бой.
«Он не бросал товарищей и рисковал, когда того требовала ситуация».
Наконец-то «новички» получили боевое крещение. Поддерживая продвижение пехоты, обновленный танковый корпус впервые оказался лицом к лицу с могучим противником.
В разгар боя Иван заметил подбитых товарищей, застрявших на холме, простреливаемом с нескольких направлений. Немного сомнений, оценка ситуации, мгновенное принятие решения, а потом…рискованный бросок, за который его позже будет ругать командир, радостно и крепко хлопая по плечу.
Иван отбуксовал подбитую машину с поля боя, прикрывая своим танком. Словно по учебнику, который он читал в «той» жизни.
«А как он был прекрасен и щедр, когда побеждал!»
Очередное сражение. Иван чувствовал, как немецкие «тигры» сомкнули свою линию. Его экипаж и еще две «тридцатьчетверки» оказались отрезаны от своей танковой бригады. Где-то там за спиной остался их командир и залпы вражеской артиллерии.
Как действовать было непонятно. Очень скоро этот тихий уголок превратиться в западню. Их просто раздавят стальными пальцами фашизма. Прорываться назад? Но зачем? Чтобы продолжать затянувшуюся уже на неделю битву за деревню? На их глазах успели расцвести полевые цветы, а бригада ни на метр не приблизилась к цели. А ведь со дня на день с юга подойдет пехота и начнет форсировать реку. Без этого опорного пункта их потери возрастут в сотни, нет, в тысячи раз.
- Ни шагу назад, - усмехнулся Иван и принял на себя командование.
Три стальных экипажа заскользили, надежно прикрытые лесной чащей. В обход, но только вперед…на запад…в тыл врага, где есть хоть какой-то шанс выбить фашистов из деревни.
- Это будет либо смерть, либо победа, - задумчиво почесал в затылке бывший тракторист, командир другого танка.
- Так у нас так и так, либо смерть, либо победа. Другого не дано, - засмеялся Иван.
Уже вечером, сидя на полуразрушенных деревенских лавочках, солдаты-штрафники рассказывали о панике и ужасе, которые охватили фрицев, когда три танка ввалились в их расположение, словно медведь-шатун в поисках еды.
Казалось, тогда только на миг замолчал немецкий пулемет, только на секунду отвернулся немецкий снайпер. Но этого оказалось достаточно, чтобы сделать рывок и сдвинуться с мертвой точки.
В палатке командования на Ивана оформляли наградные документы, но он этого не знал. Он просто находился в прекрасном расположении духа. Они все остались живы и победили еще в одном бою. Он наконец-то получил долгожданную посылку из дома и устроил настоящий пир. Он украшал свой танк и дарил полевые цветы девушке-медсестре со словами: «Ты только не влюбляйся в меня, пожалуйста». А вечером устроил настоящий концерт на баяне, поразив всех своей виртуозной игрой.
«Когда у нас в бою отказала пушка и пулемет, и мы остались безоружны перед лицом страшного врага, я вспомнил всю свою жизнь, с тех пор, когда я был в сильных теплых руках красивой сибирской женщины».
Курская дуга – это была настоящая мясорубка. Иван со слезами на глазах докладывал о невозможности продолжать наступление. Почему пушка заклинила именно здесь, совсем рядом с его родными местами?
Экипаж понимал, что выйти целыми из этой схватки практически невозможно. Но все продолжали бороться: механик выявлял неисправность, пулеметчик и командир башни пытались возобновить огонь, Иван маневрировал. А по кабине, словно картины из фильма, проносились воспоминания.
Вот заводские цеха, стоящие под открытым небом и занесенные снегом. Вот девушка, целуется с красивым молодым парнем. Вокзал, с которого провожают на фронт солдат и груженные танками и самолетами длинные составы. Жаркие бои и минуты мирной жизни.
«Он все-таки вывел нас из того боя, хотя сам был почти без сознания. Я был ранен, стоял и смотрел, как полевой врач орал на командиров и требовал машину».
Танк с пробоинами от снарядов, окружили бойцы, механики, командиры. Раненые члены экипажа смотрели, как их командира вытаскивают из танка, как над ним колдует врач. Пока медсестра делала перевязку, полевой врач с криком: «Дайте машину. Его срочно нужно везти…», - скрылся в палатке командира корпуса.
«Я больше с ним не встречался. Я воевал еще два года: прорвал кольцо окружения Севастополя, освобождал Будапешт, Прагу. Но это было уже с другими молодыми ребятами, и никто из них не стал для меня близким другом.
Война закончилась. Меня перебазировали в один из небольших городов огромной страны. Там я с тоской вспоминал только его и молодую сибирячку, чьи руки согревали меня холодными ночами.
Я прожил в тихом дворике почти 50 лет. Многое слышал и видел на своем веку: страх в глазах достойных людей и прекрасные новые песни, величие подлецов и благородство простых людей, бандитские разборки и бескорыстную помощь, мальчишек и девчонок, которые, начиная с игр во дворе, становились великими спортсменами. Но мое сердце всегда сжималось при виде парней из танкового училища, пацанят, гоняющих с игрушечными танками по двору, и ветеранов со знаками отличия бронетанковых войск. Я знал, что это особенные люди».
Как один миг пролетела история большой страны. Она не была однозначной, и многое изменилось: власть, музыка, технологии, нормы. Не менялась только человеческая природа и традиция каждый год приносить цветы к памятнику Т-34 на 9 мая. Это делали курсанты военных училищ и студенты гражданских специальностей, легкомысленные девушки и серьезные мужчины, совсем маленькие детки и с каждым годом все более седые ветераны. Свежие цветы несли чиновники и бизнесмены, криминальные авторитеты и милиционеры, интеллигенты и рабочие. У памятника лежали шикарные букеты голландских роз, которые привозили сюда на новых иномарках, и маленькие букетики скромных цветов, успевших расцвести к празднику в огородах.
«Я думал, что никогда не увижу своего друга, но я ошибался. Это случилось в один из весенних дней, когда солнце весело сияло, а небо было ослепительно голубое».
Уже несколько лет мир жил в новом тысячелетии. В нем нашлось место и тихому дворику, в котором стоял неприметный танк, как напоминание о далекой войне. Переставший быть памятником и забытый властями он превратился в боевую машину, которой был когда-то: обшарпанный, выгоревший на солнце, побитый ветром, дождем и временем.
К одному из подъездов подъехало такси, из которого вышли два седых ветерана все в орденах и медалях. Вслед за ними из такси выскочил молодой парень: «Дед, бабуля, ну, вот приехали. Наконец-то мы все вместе жить будем. Вон наши окна, во двор выходят», - он махнул рукой куда-то вверх.
Молодой парень продолжал весело болтать, вытаскивая из машины большие сумки с багажом, бабушка сердечно благодарила таксиста, а дед, опираясь на палку внимательно оглядел двор. Заметив танк, стоящий под сенью раскидистых деревьев, он медленно направился к нему. За супругом, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть, шла бабушка. Дед поклонился Танку, подошел ближе и нежно погладил заржавевший борт, обойдя его со всех сторон: «Наденька, гляди, что тут».
Бабушка наклонилась. Дед показывал ей на вмятину, которую оставил в броне немецкий снаряд. Он упал на колени и заплакал, обняв Танк: «Это он, мой родной, тридцатьчетвертый. И раны у нас с того…последнего нашего боя». Бабушка обняла своего мужа и бережно гладила его по голове.
«Он заплакал и прижимался к моему железному борту. Я узнал их обоих. Его сразу, еще издалека. А ее? Ее позже… когда она дотронулась до меня…Они стояли рядом – мой командир и сибирячка с завода, на котором меня собирали. Может быть, именно я был тем самым звеном, который связал их в этом громадном мире. Парень из-под Орла и девушка из Сибири теперь стояли рядом со мной так далеко от городов своей юности.
Меня разрушили лет через десять, когда мои друзья уже умерли, и я остался совсем один.
Я не знал почему. Может быть, своим потрепанным видом я портил облик яркого, красивого и глянцевого 21 века? Или разжигал межнациональную рознь своей ярко-красной звездой на борту? А может просто стал жертвой равнодушия и безразличия? Или потому, что мир хотел забыть об ужасах войны, а я был ненужным напоминанием?
Я уходил спокойно, понимая, что память уничтожить невозможно.
Я стойко и мужественно принял смерть, как и миллионы других воинов-победителей, давно оставивших эту землю, но продолжавших жить в сердцах потомков…»
14.03.2015