Человеком я была общительным. Но мои отношения с самыми близкими одноклассниками имели тенденцию к ежегодному обновлению. А дело было в то, что моими приятелями были, как правило, мальчишки – двоечники, второгодники или те, кому это светило.
Четвертый класс я закончила на «отлично». А моему подопечному Вовке стать пятиклассником не посчастливилось, хоть мы с ним и занималась дополнительно математикой, к пониманию которой у него абсолютно не было ни желания, а, соответственно, «неуд» за год - и второй раз в тот же класс.
Подобная участь постигла и пятиклассника Юрку Семенова. По принципу «буквенного» обозначения классов его определили в наш 5 «Б».
Прерогатива расположения на первых партах была у «очкариков» и ребят маленького роста. Но и я обычно сидела на первой парте, хотя не страдала ни плохим зрением, ни мелкими габаритами. А рядом со мной сидел кто-нибудь из тех, к кому меня (в качестве общественной нагрузки, как отличницу) прикрепляли для оказания помощи в освоении школьной программы. К ним у учителей было повышенное внимание.
1 сентября никто из педагогов не рискнул посадить Юрку в первые ряды, так размеров он был внушительных. И место он выбрал сам – последняя парта в среднем ряду. Меня подсадили к нему. Так я оказалась на «галерке». Слушать меня Юрка не хотел и не слушал, но с огромным удовольствием отвлекал меня от занятий своими разговорами на отвлеченные темы, анекдотами, да рисунками шаржей (стоит заметить рисовал он неплохо) на одноклассников. Правда, девочкой я была способной, и материал схватывала на лету, даже если слышала его в пол-уха.
Мой приятель научил меня играть в «пьяницу». И не смотря на то, что мы занимались этим на переменах, приходилось «шифроваться», так как если бы кто-то из взрослых увидел карты, то нам бы не поздоровилось. Особенно, Юрке. Он состоял на учете в детской комнате милиции, и этот проступок почел бы в зачет его хулиганств, за которые его могли и из школы отчислить, а может даже отправить на исправление.
В этом году к нам пришла новая учительница географии, которой дети сразу дали прозвище «самовар» за ее забавную фигуру и оттопыренные, будто ручки названной утвари, уши. За них безобразными толстыми металлическими «невидимками» были заколоты жиденькие волосы, сквозь которые просвечивала розовая кожа головы. Но это была меньшая из бед. Большая заключалась в том, что географичка не любила детей, и преподаваемый предмет, такое ощущение, тоже. По нелепому совпадению мы тоже не возлюбили этот интереснейший урок и к доске каждый раз шли, как на эшафот.
Как-то раз, объясняя новую тему, она стояла спиной к классу и ожесточенно тыкала указкой не то в горы, не то в моря на карте – не помню уже за давностью времен. Как обычно бывало, когда учитель не видел детей, те сразу начинали болтать, если им было на уроке не интересно. Так произошло и в этот раз. Заслышав сзади голоса, «самовар» вдруг резко развернулась на своих коротеньких ножках и со всего маху треснула указкой по первой парте, прям перед носом, не ожидавших такого поворота событий, учеников. Даже я подпрыгнула от неожиданности, хоть и не находилась в непосредственной близости к эпицентру событий.
- Блин! – вырвалось у меня одно из любимых словечек, за которое мне частенько перепадало от родителей.
Географичка заголосила и начла оскорблять на все лады присутствующих, обзывая нас неучами, балбесами и олухами, которыми мы и помрем. Хотя в ближайших планах ни у кого этого не было.
- Куприянова, к доске! – раздался срывающийся на визг голос училки.
Я вышла, взяла указку, которая лежала на подставке школьной доски и приготовилась слушать задание. Ничего членораздельного я не услышала, а потому стала повторять то, что несколько минут назад объясняла географичка.
- Это и дураку понятно, - прервала мои «потуги» учительница. – Ты давай, раз ты такая умная, продолжай дальше объяснять тему.
Выражение полной обескураженности застыло на моем лице.
- А я дальше не знаю, - только и успела вымолвить я, хотя было желание сказать, что это не в моей власти знать, что там дальше написано в учебнике.
- Садись на место. «Двойка!» - довольная собой, «самовар» прошествовала к столу и влепила в журнал «пару», и с каким-то садистским удовольствием несколько раз ее обвела.
Это была моя первая «двойка». Было обидно, так как предмет я все же считала интересным и знала неплохо, хоть любовью к географичке не пылала.
В классе поднялся шум, сопровождающийся гулом недовольных голосов.
- За что? – выкрикнул Юрка, затаив на училку жуткую обиду за друга.
***
В те времена одной из забав было состязание по плевкам через трубочки комочками из жеванной промокательной бумаги, лист которой, белый, розовый или голубой, обязательно вкладывался производителем тетрадей между обложкой и первой страницей. Стреляли мы друг в друга, в различные предметы на дальность и в специально нарисованные для этого мишени на меткость. Лавров в этом занятии я не снискала, так как была той еще «мазилой».
А Юрка, «светлая» голова, решил устроить заговор против «самовара» после ее очередной выходки, когда она стукнула журналом по голове бедного «очкарика» с первой парты, да так, что у него очки на пол слетели. Смысл заключался в следующем. Когда географичка в очередной раз повернется к классу спиной, по команде «пли» все разом стреляют по «цели» заблаговременно подготовленными шариками.
Я тоже подготовилась. Разобрала автоматический карандаш. Отложила в сторонку направляющую со стержнем. Вставила внутрь получившейся трубочки «снаряд». И стала ждать.
- Пли! – раздался полукрик-полушепот Юрки в подвернувшийся удобный момент. Участниками мести были почти все ученики класса, за исключением «шестерок», которых пришлось несколько припугнуть, чтобы они не сорвали наш план.
***
Если вы посчитаете, что мы были излишне жестоки, то может быть вы отчасти и правы. Но другие методы восстановления справедливости не имели результата. Староста класса и члены родительского комитета пытались призвать географичку к адекватному поведению без оскорблений и рукоприкладства. Разговаривали и с директором, и с завучем по воспитательной работе. Но все обещания воздействовать на нее оказались тщетными.
***
После команды к действию, в сторону учительницы полетел шквал разноцветных снарядов. Я была, как всегда «метка». Мой голубой шарик расплющился о доску, прилепившись к ней в паре метров от «самовара». Несколько снарядов достигли цели. Географичка схватилась руками за голову и повернулась к классу с перекошенным от злобы лицом.
Было ощущение, что она тщательно поправляет прическу, перебирая пальцами волосы.
- Это я попал ей в затылок, - похвалился Юрка. Я же знала, что глаз у него, как у орла. – Липучкой, - добавил он.
- Блин! Что сейчас будет! –с выражением ожидания близкой расправы, промолвила я.
Географичка, обезумевшая от безысходности постигшей ее участи, кричала на всю школу, награждая нас всевозможными оскорблениями и поминая наших матерей ненормативной лексикой. Продолжая голосить, она выскочила за двери, как мы и предполагали за директором.
Дальше был допрос. Всех по очереди. В целях изобличения того, кто нанес непоправимый урон «шикарной» прическе «самовара» (вычесать гребешком или каким-то другим образом освободить волосы от ненавистной липучки не представлялось возможным - только выстригать клок, так как «гнездо» образовалось достаточно высоко, и нормальная укороченная стрижка тут не помогла бы).
Очередь скоро дойдет и до нас.
- Валь, не переживай. Я сознаюсь. Мне все равно, одна дорога, - обреченно произнес он. – А ей так и надо, этому «самовару» ржавому. Чтоб впредь и духу не было от ее «диктатуры».
Эх, наивный Юрка. Если бы это могло исправить ситуацию.
***
В моей голове пронеслись варианты развития событий. Один из них – очередной привод Юрки в милицию. А там, наверное, отчисление. Подноготная у него «богатая». Что с ним будет дальше? Приятель мой, конечно, двоечник и все такое, но он, в принципе, нормальный пацан. Сестренку свою младшую в обиду не дает. Правда, учитывая его весовую категорию, для обидчиков это заканчивается всегда плачевно. За что Юрка и имеет нелады с законом. Из-за меня взъелся на географичку. За незаслуженную обиду, нанесенную мне оскорблением и «парой». Да, ему не поздоровится. Это точно.
Окончился урок, подходила к завершению перемена - очередь дошла до нашей парты.
- Да, это я. Это сделала я, - почти выкрикнула я, вскочив с места с целью опередить соседа.
- Ты чё? Сдурела? Сядь! – последовала реакция Юрки.
Я со всей силы наступила ему на ногу, чтоб замолчал.
- Да, это я. Извините меня, пожалуйста, что попала Вам в волосы и испортила прическу. – И, обратившись к директору, - я не права, но мы уже устали от того, что на нас постоянно орут, бьют журналом, тыкают указкой. Я полностью осознаю, что натворила и готова за это ответить, но...
По классу прошелестел шепот одобрения моим поступком и речью.
- Куприянова, завтра с родителями в школу. А сейчас, вон из класса! – закричала на меня географичка в нарушение всякой субординации перед директрисой.
Я села на скамейку у школьного сада и стала обдумывать, как сказать о происшедшем родителям. За «двойку» меня не ругали. Должно быть из-за абсурдности ситуации. И приняли мои обещания в скором времени исправить отметку. Но, что делать сейчас? Ничего более правильного, чем сказать правду, в голову не пришло.
Родители внимательно выслушали мои объяснения. Поведение мое не отличалось особой прилежностью, но ребенком я была добрым, послушным и, главное, честным. И, плюс к тому, у них не было возможности отпроситься с работы. И потому, родители, написав записку для директора с указанием причины того, что со мной придет старший брат, отправили нас в школу.
То, что я пришла в сопровождении брата, вполне устроило директрису, которая объяснила ему всю неприглядность моего поведения, но жутко взбесило географичку. Она жаждала «крови» и пообещала не оставлять это дело без продолжения.
***
Подходила к концу последняя учебная четверть, и год, соответственно. «Двойку» я исправила. Досталось это мне не очень легко. Предполагая, что со стороны «любящей» меня географички в мой адрес могут быть устроены любые козни, я несколько раз прочитала до конца весь материал учебника, наизусть выучила на карте расположение континентов, стран, морей, равнин и пустыней и прочих объектов. Плюс ко всему, я психологически была готова к любым окологеографическим вопросам. Так, что все мои ответы у доски, к неудовольствию «самовара» были ею же оценены отличными оценками. Итоговая «5» за год мною была заработана.
Все преподаватели «единогласно» оценили мою успеваемость высшим баллом. Открытым оставался только вопрос отметки по поведению.
Кому бы могло прийти в голову, что «круглой» отличнице будет поставлено за поведение что-либо, кроме «примерно»?
Вот и я о том.
Но угрозы географички имели под собой веские основания.
Вот родителей для начала и пригласили на школьный педсовет, где обсуждался этот вопрос. Все педагоги были за то, чтобы меня простить, ограничившись вынесенным выговором. Мол, честь школы прежде всего. А каждый «отличник» это был «плюс» в копилку школьной репутации. Но «самовар» не успокаивалась, угрожая написать жалобу в вышестоящие инстанции. И написала. Следующим «разбором полетов» было приглашение родителей в районный отдел образования. «Неудовлетворительно» стало моей второй «двойкой» и заняло «почетное» место в четвертной аттестационной ведомости. В годовой, в результате несложных арифметических вычислений, красовалась оценка «удовлетворительно».
Я стала первой в истории школы отличницей с неподобающим поведением. Все знали меня в лицо, и за спиной я слышала пересказываемую на все лады историю мести «самовара».
Высока оказалась цена моей популярности.
***
А Юрка во второй раз остался на второй год в 5 «Б». Третий раз в тот же класс. Может и рост у него был такой здоровенный, потому как он даже не по два раза, а более, сидел в одном классе. Но на следующий год обучения Юрка сам попросил меня о «дополнительной нагрузке». После уроков мы занимались с ним алгеброй, геометрией и русским. И вы знаете, он пусть и троечником, но с твердыми «тройками» по основным предметам, смог перейти в шестой, затем в седьмой, восьмой классы, обучаясь в них уже со своей младшей сестрой. Она-то теперь и заняла место Юркиного репетитора. А затем он подал документы на поступление в местное профессионально-техническое училище на специальность «автослесарь». И поступил...
***
Лишь, спустя некоторое время, стало понятно, что сражались мы тогда с «ветряными мельницами». «Самовар», оказывается, была близкой родственницей кого-то из высокопоставленных городских чиновников. Но, тем не менее, отработав в нашей школе еще один год, она ее покинула по собственному желанию. К нескрываемому удовольствию школьников и облегчению учительского и директорствующего составов.