Как живописна осень! Я любовалась на драгоценные россыпи внизу: выбирай, чего душа просит! Золото - какое пожелаешь, вот благородной солнечной желтизны, вот в красноту. Желаешь рубины - вон красуются, мерцают на ветру, цветом от нежно розового до багрянца и пурпура. Между ними изумруды, переливы малахитовые… Рощи и перелески, проплывающие внизу, были похожи на яркую, фантастической красоты мозаику. Нет, даже весна и лето не смогут похвастать такой многоцветной палитрой, какой владеет роскошная осень. Странно, что природа увядает с такой пышностью…
"Наш самолет совершает посадку в аэропорту Толмачево города Новосибирска…" Для меня эта дежурная фраза прозвучала, как музыка. Ральф накрыл ладонью мою руку, тихонечко сжал.
Я еще не привыкла к тому, что нет никакого повода напрягаться, когда перехватывала чей-то чужой взгляд, устремленный на меня. Особо пристальные взгляды все еще напрягали и вызывали чувство неловкости. Зато какая ликующая радость поднималась в моей душе всякий раз, как я вспоминала - да, пусть смотрят сколько хотят, у меня все абсолютно нормально, и даже более. Мне уже не надо отворачиваться и прятать лицо от чужих глаз. Все в прошлом. И спасло меня от этого жуткого прошлого не только знания и чудесные умения тибетского целителя, но и любовь Ральфа. Это он боролся за меня, не останавливаясь на половине пути, не удовлетворяясь полумерой. И я счастлива.
- Анна, а если я не понравлюсь твоей маме и брату?
Я улыбнулась.
- Дай слово, что не оставишь меня.
- Даю, - улыбаясь, сказала я. - Я клянусь, что тебе придется нелегко, если захочешь от меня избавиться.
- Я? От тебя?
- Ага.
- Я не понял… Ты дала мне слово, что не бросишь, или не дала?
Я молча улыбалась и смотрела на него, потом поднесла к губам его руку и тихонечко прикоснулась к ней губами.
- Анюта, - Ну кто еще кроме него умеет так мило сказать "Аньюта"? Мой слух просто нежился и мурлыкал, когда Ральф произносил мое имя! - Давай все же позвоним им? Из аэропорта. Позвонишь? Не надо их врасплох заставать. Это не всегда хорошо, понимаешь?
- Позвоним. Конечно, позвоним, милый мой. Просто я не хотела давать им много времени для волнений. Я ведь свою маму знаю, она сейчас в такую панику ударится - как же, Ральф приезжает!
- Паник? Варум паник? Я такой ужас? - Ральф выговорил эту фразу на русском.
Я рассмеялась, а он надулся:
- Я говорить так пльохо на руски? Не надо говорить?
- Ах, дурачок ты мой! Я же от счастья смеюсь, да ты и сам это знаешь. А я знаю, для чего ты дуешься! Это, чтоб я тебя похвалила лишний раз. Скажешь, нет? Тогда ты вруша.
Ральф рассмеялся тоже.
- Я не вруша. Я хочу быть чуточку хитрым, но с тобой это все равно не получается.
Иногда мне хочется заглянуть в его мысли, посмотреть, как там все устроено. Неужели он искренне опасается, не оставлю ли я его, неужели не понимает, что он для меня сделал. И для мамы, для Ромки, для всей нашей семьи. Он ведь даже сообщения им посылал, пока я жила в горах. Сначала на немецком. Ральф с огорчением рассказал мне позже, что оплошал, не подумал: послание его очень встревожило моих родных. Надо было догадаться, хоть в теме указать: "От Анны", сокрушенно говорил он. Они, конечно, решили, будто со мной что-то случилось, иначе отчего бы мне самой не написать. Ральф писал по-немецки, и из всего сообщения они поняли едва ли ни единственное слово, подпись "Ralf".
Мама в панике послала Ромку за учительницей немецкого, благо, та жила неподалеку. И только выслушав ее перевод, выдохнула: "Слава тебе, Господи!" Ответ ему сочинили с помощью той же учительницы. В общем, Ральф держал моих милых родственников в курсе событий, и хоть сам ничего обо мне не знал, им писал, что тревожиться не о чем. Благодаря Ральфу они были уверены, что со мной все в порядке. А последнее время он даже начал по-русски им писать, от чего мама с Романом и вовсе были в восторге. И вот этот человек с золотой душой пребывает в тревоге и сомнениях: а вдруг он не понравится? Нет, вот как у него там, в голове устроено? Мне не понять.
В аэропорту мы взяли такси. Когда я сказала, что до моего городка еще довольно далеко, Ральф спросил, как мы будем добираться до него. Я перечислила варианты: поезд, автобус, такси. Он разом отмел автобус и поезд. Его не испугало мое предупреждение насчет наших разбитых дорог, и вот уже четвертый час мы любовались на просторы, раскинувшиеся по обе стороны от дороги.
А я никак не могла перестать думать об одном маленьком происшествии.
Оно случилось, когда я уже сидела в такси, а Ральф с водителем укладывали в багажник наши вещи. И тут прямо перед машиной прошел человек. Сердце у меня замерло, а потом рванулось из груди, я почти прилипла носом к стеклу: "Никита!" Он?.. Тут мужчина обернулся на секунду… нет. У человека с походкой, фигурой и цветом волос Никиты было чужое лицо. Тут только я поняла, в каком болезненном напряжении находилась эти долгие секунды… Я переглотнула, я снова могла слышать голоса Ральфа и таксиста… но сердце так колотилось, как будто я марафон пробежала. Я взяла бутылку с минеральной водой, медленно открыла, сделала несколько глотков. Все. Ничего не случилось. Хлопнул багажник, мужчины сели в машину.
- Анна? - Ральф вопросительно смотрел на меня. - Тебе нехорошо?
- Душно.
- Это ничего, сейчас поедем, я кондиционер включу! - с гордостью пообещал водитель.
- Не беспокойся, Ральф, все в порядке. А знаешь, мне сейчас показалось, что я знакомого увидела. Только показалось.
- Сейчас приедешь домой и встретишь много-много знакомых.
Я вздохнула и улыбнулась:
- Поехали! - сердце мое уже летело впереди меня, и я знала, с каким нетерпением ждут нас там, впереди.
http://www.proza.ru/2015/05/30/60