в тридцатый вечер ноября снег впервые опустился на пол моей квартиры. окно было открыто нараспашку. как – не знаю. зайдя в квартиру, я обнаружил небольшой сугроб на полу, распахнутое окно и ощущение, будто потерял что-то очень важное и ценное.
в этот вечер от меня ушла надежда.
потерять надежду – означало забыть её. мою милую девушку с огромными серыми глазами. мою милую Антуанетту. я ждал её трепетно. нежно. ждал, как Дездемона ждала Отелло. черт. я превратился в сопливую девчонку. и всему виной моя милая девчонка.
она ушла, оставив за собой мягкий шлейф женских духов. они пахли сиренью, розами и ежевикой.
в тот день я выкинул все её тетради.
она не писала мне. и даже спустя месяц я не перестал её ждать.
ровно через месяц я смел все её духи со старого комода, заставив запахи витать в воздухе причудливыми смешениями ароматов.
прошло два месяца, и я начал сходить с ума.
и я выкинул все её вещи из старого дубового шкафа.
Антуанетта умерла, оставив за собой горький след и запах духов.
иногда я слышал, как по лестнице кто-то ходит. тихо, аккуратно, не спеша.
так ходит моя память.
мягко открывает дверь, скрипя половицами, присаживается на мою кровать.
и начинается невыносимая тишина.
такая, что её можно взять, повесить, смять, как колючее одеяло.
в такие моменты я вспоминал. вспоминал наши чудные дни. вспоминал, как любил её, и как любила она! но она ушла.
ушла, оставив за собой мощеную дорожку из слез.