Предел сил

               
Алексей Квашнин
               
(под редакцией Арины Лукаш)
               
Предел сил

Поединок — это испытание, где сильный непременно попирает слабого, где виновный оправдывается кровью побеждённого, где хладнокровие бездушия одолевает неопытную пылкость, ослеплённую страстью и заранее обезоруженную собственным волнением, поединок — это убийство дневное, руководствуемое правилами!..
Евдокия Ростопчина. Поединок.

Вся наша жизнь – драма. Мы, конечно, пытаемся шутить, но это не меняет жанра.
Квашнин А.В.
               
                05:32

Густой туман стелился над железнодорожными путями. Во мраке не наступившего ещё дня словно призрак появился ниоткуда пассажирский состав, одноглазой массивной мордой разорвав белые клубы. Поезд перемещался с одной колеи на другую, пока не подъехал к перрону. Вокруг не было ни души. Посылая во мглу красный луч, одиноко горел светофор.
               
                06:45

«…Средний уровень пенсии по региону составил 12 тысяч рублей…» – гордо вещала из телевизора ведущая новостей, молодая девочка со смазливым лицом. «Интересно, как можно прожить на эти деньги?!» – возмутился Костя. Он схватил пульт и злобно нажал на красную кнопку. Экран погас. Парень бросил затёртый кусок пластмассы на стол и выматерился про себя. Константин начинал день с сильной простудой: болело горло, заложило нос, поднялась температура. Настроение оставляло желать лучшего, и утренние путинские новости раздражали сильнее обычного. За окном хмурое небо не обещало хорошей погоды. Парень посмотрел на часы. Нужно было собираться на работу. Костя трудился на заводе и каждое утро шёл на него как на каторгу. При одной мысли о станке становилось противно и не хотелось жить. Проклятый носок зацепился ниткой за большой палец. Раздражённо, нервно дёргая и ругаясь, мужчина справился с дешёвыми носками. На кровати рядом крепко спала Костина жена Аня. Муж посмотрел на её пухлые щёки, округлые, мерно вздымающиеся под одеялом груди. «Вот уж кому спокойно живётся!» - зло подумал парень. «Раньше просыпалась, собирала на работу чего пожрать, щас всё – кончилась любовь. Теперь дрыхнуть будет до обеда, а ты иди, паши! Как ты там, что ты? Да мне по..й! Молодец, Аннушка, так держать!». Шатаясь, чувствуя сильный жар, больно сглатывая слюну, Костя, вопреки природе и самой жизни, отправился на войну. На кухне, в мойке, лежала гора грязной посуды. Из крана на неё назойливо громко капала вода. Кап, кап, кап, кап… «Сантехник, тварь дикая! Встречу, убью козла вонючего! Три дня прошло! Полторашку сдёрнул, сука!». Гремя посудой, разбрасывая крошки по столу, мужчина нервно собрал узелок с едой на работу. Горячий чай не спас от боли в горле. Бриться парень не стал: не было сил. Тяжёлая слабость разлилась по телу, ноги не хотели идти. В душе вчерашнее ощущение безысходности и беспросветности сменилось всепоглощающей злостью ко всем и всему. Стоя уже в дверях, Костя долго не мог распутать провода наушников. Резко дёргая, он чуть не порвал их. Когда муж закрыл за собой дверь, жена повернулась на бок, не прерывая сладкого утреннего сна.

Сильный ветер, будто назло, ударами порывов бил по лицу, забивал песком глаза. «Мэр борется с пылью!» – рассерженно ухмыльнулся Костя. Сегодня, казалось, даже матушка-природа объявила парню войну. С трудом преодолевая её козни, мужчина шёл к остановке. Сгущались тёмные тучи над головой. Погода бесновалась, внутри всё горело огнём. Тем сильнее бесили проезжавшие мимо в дорогих джипах богачи. «Нет, щас приду, отпрошусь в больницу! Нельзя в таком состоянии работать!» – решил Костя. В наушниках в тон паршивому настроению невесело рубил с плеча Виктор Цой песней «Кончится лето»:

Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо
Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо,
Про то, что больше нет сил,
Про то, что я почти запил, но не забыл тебя.
Про то, что телефон звонил, хотел, чтобы я встал,
Оделся и пошел, а точнее, побежал,
Но только я его послал,
Сказал, что болен и устал, и эту ночь не спал.

Я жду ответа, больше надежд нету.
Скоро кончится лето.
Это...

А с погодой повезло - дождь идет четвёртый день,
Хотя по радио сказали - жаркой будет даже тень.
Но, впрочем, в той тени, где я,
Пока и сухо и тепло, но я боюсь пока...
А дни идут чередом - день едим, а три пьём,
И, в общем, весело живём, хотя и дождь за окном.
Магнитофон сломался,
Я сижу в тишине, чему и рад вполне.

Я жду ответа, больше надежд нету.
Скоро кончится лето.
Это...

За окном идет стройка - работает кран,
И закрыт пятый год за углом ресторан.
А на столе стоит банка,
А в банке тюльпан, а на окне - стакан.
И так уйдут за годом год, так и жизнь пройдёт,
И в сотый раз маслом вниз упадет бутерброд.
Но может, будет хоть день,
Может, будет хоть час, когда нам повезёт.

Я жду ответа, больше надежд нету.
Скоро кончится лето.
Это...

К остановке подъехал огромный квадратный автобус. Двери тяжело открылись, на улицу из салона выпали несколько человек. Костя отвернул лицо в сторону. «Твою мать, б..дь!» – сквозь зубы выдавил парень. Он глянул на часы, время поджимало. Сжав кулаки, Костя решительно двинулся к автобусу. Кое-как протолкнувшись, получив пару тычков в бока, он оказался в салоне. Тут же наступили на ногу. На начищенном ботинке появился грязный след чужой подошвы.  Рассыпав монеты, выругавшись, парень рассчитался с кондуктором. В салоне стояла невыносимая духота. Все окна были закрыты, и никому в голову почему-то не приходило их открыть. Струйка пота потекла по спине. Стоя на светофоре, через запотевшее стекло автобуса виднелась новая иномарка. Из её приоткрытого окна громко орала песня певицы Натали: «А ты такой, мужчина с бородой…». Изнывая от жары, проклиная глупую голову шофёра, включившего печку, переминаясь с ноги на ногу, зажатый со всех сторон недовольными людьми, Костя про себя повторял: «Как я вас ненавижу! Как ненавижу…».
               
                07:50

По дороге с остановки до завода парень тяжело шагал, время от времени слегка отклоняясь от курса: от болезни и слабости покачивало. С чёрного неба начал накрапывать дождь. Безумный ветер трепал ветви деревьев, гнул к земле высокие стебли сорняков, растущих вдоль тропинки. Наконец кто-то наверху включил душ – стеной обрушился ливень. Белая завеса скрыла от глаз продолжение улицы. Костя не стал пережидать дождь, он не любил опаздывать на работу. Наперекор судьбе, назло каким-то неведомым силам, мужчина решительно и быстро пошёл вперед. Потекла по лицу холодная струя воды. «Вот так ты, да? Так ты? Мы ещё посмотрим кто кого! Тварь хитрая!» – молча кричал Костя, сжав кулаки. В наушниках грузно и неумолимо стучала в виски песня Виктора Цоя «Война»:

Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне,
Нарисуй мне портреты погибших на этом пути.
Покажи мне того, кто выжил один из полка,
Но кто-то должен стать дверью,
А кто-то замком, а кто-то ключом от замка.

Земля. Небо.
Между Землёй и Небом – Война!
И где бы ты не был,
Что б ты не делал –
Между Землёй и Небом – Война!

Где-то есть люди, для которых есть день и есть ночь.
Где-то есть люди, у которых есть сын и есть дочь.
Где-то есть люди, для которых теорема верна.
Но кто-то станет стеной, а кто-то плечом,
Под которым дрогнет стена.

Земля. Небо.
Между Землёй и Небом – Война!
И где бы ты не был,
Что б ты не делал –
Между Землёй и Небом – Война!

Вымокнув практически до нитки, парень вошёл в цех и сразу же проследовал в кабинет начальника. Хлопнули тяжёлые железные двери. Пожилой, седовласый, располневший, вечно улыбающийся ехидно поросячьими глазами из-под маленьких очков начальник цеха, увидев Костю, сильно обрадовался.
– Вот и наш герой подошёл! А тебя сегодня ждёт твоя любимая деревянная планочка! – и засмеялся. Жирный кабан издевался над парнем – он знал, что прогонять эту планку очень тяжело. Дерево, смолянистое, с многочисленными сучками, постоянно то застревало, то ломалось в станке. Но не это злило Костю так сильно – он помнил, что за этот каторжный труд ему уже второй месяц задерживали оплату. Парень даже начал поиски другой работы, разместил в интернете резюме. Но уходить с завода пока боялся, опасаясь потерять место.
– Я болею, мне нужно в клинику, – дерзко ответил Костя.
– Вот те на! А чего это ты разболелся? Наверно, выпил вчера?! – переменился в лице начальник, сменив тон на недовольный.
– Ничего я не пил. У меня простуда, температура, горло болит. Мне нужен больничный на пару дней.
– Больничный ему! Ты посмотри-ка на него! А кто будет планку строгать?! Так, давай, не выдумывай. Поработаешь, чаю попьёшь в перерыв, отойдёшь.
– Ага, отойду, в мир иной. Мне очень плохо, я не могу работать, – уже еле сдерживаясь, чтобы не послать начальника, зло сказал рабочий.
– Ладно, ладно, – почувствовал напряжение командир. – Иди. Только его ещё надо получить. Больничный щас не всем дают. Если всё же выпишут, отзвонись мне, я сменщика вызову. Заказ сегодня край надо сделать. Ну и давай быстрее, шевели батонами! – последние два слова уже с улыбкой вставил хряк. Он любил это выражение и будто Эллочка Людоедка часто им пользовался.

Костя не почувствовал ни грамма облегчения от того, что его отпустили в клинику. Не покидало ощущение обманутого ожидания. Вроде бы и отпросился, но всё равно в плену. Забрав клетку с собой, измученный зверь отправился по слякоти и дождю в местную поликлинику.

                08:55

В больнице стоял душный запах болезни. Отстояв небольшую очередь в регистратуре, парень обратился к женщине в окошке:
– Здравствуйте, мне нужно к терапевту.
– Что у вас?
– Температура, горло болит, насморк.
– Так.… К сожалению, терапевта сегодня нет. Вам нужно пройти в другое отделение по адресу Вернадского 7/1.
– Зашибись, – не попрощавшись, Костя, гневно толкнув двери, выбежал на улицу.
Путь к следующей поликлинике лежал неблизкий. Парень быстро шагал, выжимая из себя последние силы. Он ругал всех на свете и себя в том числе. Костя уже сомневался в правильности решения с больничным. Тем более утренняя температура спала, лоб на ощупь был холодный. «Попробуй щас ещё докажи, что ты больной! Страна идиотов, твою мать!» – сильнее распалялся мужчина.

На перекрёстке, стоя посреди проезжей части под красным пешеходным светофором, старая бабушка, согнувшись в три погибели, что-то собирала с асфальта. «С ума сошла уже совсем!» – подумал Костя. Сигналили машины, объезжали справа и слева – старуха не обращала на них внимания. Проходя мимо неё, парень увидел и отшатнулся в сторону: бабушка поднимала с земли рассыпанные 50-ти копеечные жёлтые монеты. Костя молча перешёл на другой край, обернулся, глянул на горбатую спину старухи и растерянно поплёлся в больницу.

В клинике на Вернадского, в регистратуре, два открытых окошка принимали людей. У одного не было ни души. От второго, очередь из калек, стариков и ущербных тянулась на улицу. Когда парень спросил в пустом окне, к кому ему обратиться, пожилая женщина в белом халате указала на вереницу больных. Костя спросил, за кем будет, занял очередь, но просидел он недолго. Глядя на всех этих замученных, обманутых людей, в ожидании помощи рискующих умереть, униженных властью, парень моментально завёлся. Его так взбесила вдруг эта ситуация, внутри запылал огонь ненависти, застучали виски.
– Твари, б..дь! Позорники! 70 лет победы! Что празднуете-то, б..дь?! Страна баранов! Твари, сука! – прорвало Костю. Громко матерясь, выскочил пулей из здания, громко хлопая дверями, взбешённый молодой человек. Больные удивлённо смотрели ему вслед, старухи качали головами, а одна пожилая женщина возмущённо сказала:
– Ты посмотри, хамло какое! Вырастили вас на свою голову…

Состояние Кости по пути из поликлиники психиатр уже определил бы как патологическое. Парень негодуя шёл к остановке, зло вслух матерясь, не обращая внимания на прохожих. В наушниках, подливая керосина в огонь, кричала и рвалась изнутри песня Виктора Цоя «Мама, мы все тяжело больны»:

Зёрна упали в землю, зёрна просят дождя.
Им нужен дождь.
Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь,
Ты увидишь, там всё горит огнём.
Через день будет поздно, через час будет поздно,
Через миг будет уже не встать.
Если к дверям не подходят ключи, вышиби двери плечом.

Мама, мы все тяжело больны...
Мама, я знаю, мы все сошли с ума...

Сталь между пальцев, сжатый кулак.
Удар выше кисти, терзающий плоть,
Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд.
Разрушенный мир, разбитые лбы, разломанный надвое хлеб.
И вот кто-то плачет, а кто-то молчит,
А кто-то так рад, кто-то так рад...

Мама, мы все тяжело больны...
Мама, я знаю, мы все сошли с ума...

Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать:
Руки прочь, прочь от меня!
Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.
Что будут стоить тысячи слов,
Когда важна будет крепость руки?
И вот ты стоишь на берегу и думаешь: «Плыть или не плыть?» 

Мама, мы все тяжело больны...
Мама, я знаю, мы все сошли с ума...


По дороге назад, на работу, стоя в душном салоне автобуса, немного успокоившись, Костя вспомнил старуху с монетами. «Почему я не подошёл к ней, не помог собрать монеты?» – удивился парень сам себе. «Потому что я плохой человек?». В этот момент за окном проехал молодой паренёк, совсем ещё подросток, на новом джипе, стоимость которого даже сложно себе представить. И Костя понял, почему не стал собирать копейки. Он не хотел больше терпеть унижение от этих воров, продавших страну вместе с её жителями. Пахать за гроши и не видеть ничего. Не жить, а выживать, зарабатывая только на хлеб.

Парень возвращался на работу к ненавистному станку, но трудиться сегодня уже не мог.

                11:02

– А-а, вернулся, больной?! Ха-ха, ну и что сказал врач?! «Ну, ничего. Сегодня получше, получше!». Ха-ха-ха, – маленькие ядовитые глазки выпрыгивали из очков.
– Ничего не сказал, – резко бросил Костя, повернулся и пошёл переодеваться.
В грязной раздевалке он застал Петровича с бутылкой водки в руке. Пожилой мужик протянул высохшую руку, поздоровался.
– Буш? Хорошая, у бабки, эта, взял, ну, знакомой.
– Ты прошлый раз тоже говорил «хорошая», потом тебя в реанимации откачивали.
– Ту-у! Та тож, эта, ну, другая! Бабка-то….
– Нет, давай без меня. И без водки плохо, простыл.
Когда Костя надевал робу, порвалась лямка. Матерясь, парень как попало завязал два конца узлом, натянул дырявые замусоленные кеды и вышел в пыльный туман и грохот цеха.

В обеденный перерыв, глядя на рабочих, толкающихся в грязной столовой, Костя вспомнил, что не взял из дома еду. Он собрал пакет, но в последний момент, о чём-то задумавшись, забыл его на пороге. Проклиная себя, жену и весь этот мир, мужчина двинулся в местный ларёк. Там можно было купить «Доширак», рыбные консервы, хлеб. Улица встретила рабочего проливным дождём. Быстро добежав до места, Костя обнаружил киоск закрытым. Парень плюнул на землю, сел на соседнее крыльцо под козырьком, вынул из кармана пачку красного «Максима», закурил. Включил музыку. В наушниках тяжело зазвучала, будто реквием Костиному дню, песня Виктора Цоя «Спокойная ночь»:

Крыши домов дрожат под тяжестью дней,
Небесный пастух пасёт облака,
Город стреляет в ночь дробью огней,
Но ночь сильней, её власть велика.

Тем, кто ложится спать, – спокойного сна.
Спокойная ночь...
Тем, кто ложится спать, – спокойного сна.
Спокойная ночь...

Я ждал это время, и вот это время пришло,
Те, кто молчал, перестали молчать.
Те, кому нечего ждать, садятся в седло,
Их не догнать, уже не догнать.

Тем, кто ложится спать, – спокойного сна.
Спокойная ночь...
Тем, кто ложится спать, – спокойного сна.
Спокойная ночь...

Соседи приходят, им слышится стук копыт,
Мешают уснуть, тревожат их сон.
Те, кому нечего ждать, отправляются в путь
Те, кто спасён, те, кто спасён.

Тем, кто ложится спать, – спокойного сна.
Спокойная ночь...


                13:07       

– Ну что, Константин?! Придётся сегодня задержаться до восьми! Заказ надо отправлять, а планка не готова, – подкрался сзади хитрый лис, начальник цеха.
– Я же говорил вам, что болен! Пусть вторая смена доделывает! – возмущённо ответил станочник.
– У второй смены своё задание, так что давай, не отмазывайся. Ты же знаешь, никто кроме тебя не сделает. За переработку заплачу. Из своего кармана, ха-ха-ха, – и округлый живот затрясся от смеха.
– Ага, заплатите вы! – сквозь зубы зло процедил Костя.
Не успел командор далеко отойти, как в очередной раз в станке сломалась планка, полетели в разные стороны щепки. Парень не выдержал, психанул. Он сильно ударил по красной кнопке, взял пару деревянных реек, сломал их о колено и выбросил за станок.
– Э-э, ты чё творишь?! – уже бежал назад начальник.
– Да пошёл ты, б..дь! Пошёл на..й! Пошли вы все, твари! Казлы вонючие, с.ка! – на ходу срывая с себя засаленную робу, Костя, не помня себя от ярости, зашагал к выходу.
– Ты оборзел, что ли, быдло?! А ну вернулся назад! – страшно закричал командир, щёки его задёргались.
– Пошёл ты, я увольняюсь! – не оглядываясь, крикнул парень.
– Дурак, прибежишь назад как миленький! Никуда не денешься! – орал вслед рабочему шеф.

Костю трясло. От злости и напряжения дрожали руки. Он забежал в ближайший магазин, купил плоскую бутылочку водки, вышел на улицу и, не отходя от магазина, жадно отхлебнул из горла. Через минут семь руки перестали скакать, внутри потеплело, стало спокойнее. «Что теперь? Что делать? Искать другую работу, срочно искать! Как-то нужно сказать Аньке. Ай, да пошла она! Будь что будет, плевать! А что сейчас? Домой, пойду домой» – мысли путались, но одно Костя чувствовал совершенно точно: назад он не вернётся и сегодня уже делать ничего не станет. «Да, хватит на сегодня, пора отдыхать». Не успел парень выпить ещё, как к нему подкатила четырнадцатая модель «Жигулей» с синими полосками на боках.
– Употребляем в общественном месте! Пройдёмте в машину, оформим штраф, – наглым тоном заявил ровесник Константина в полицейской форме. Парень выбросил бутылку и сел в машину на заднее сиденье.
– Вы бы лучше бандитов ловили….
– Слышь, б..дь, ты чё самый умный?! Тебя задержали за нарушение, будешь рыпаться – сопротивление оформлю, сядешь к обезьянам. Мобильник дал сюда! Пробей его по базе, Саня.
– Отпустите меня, я ничего плохого не сделал, просто день непростой выдался.
– Выпишем штраф за распитие спиртного в общественном месте и отпустим. В следующий раз будешь дома бухать.
Зашипела рация, дребезжащий голос передал ориентировку: «Всем в районе Станиславского: на Серафимовича женщиной совершена попытка ограбления продуктового киоска. Нападавшая поцарапала лицо продавщице. Потерпевшая откусила нападавшей палец на руке. Особые приметы нападавшей: сорока лет, волосы тёмные, среднего роста, одета в серую куртку, синие джинсы. Принять срочные меры к поиску и задержанию подозреваемой!».
– Так, всё, едем. Отдай ему телефон.
– А штраф? – спросил Костя.
– Некогда, прощаем тебя на первый раз. Больше не попадай. Всё, выметайся!
Парень вышел из машины. Взревела сирена, автомобиль рванул с места и исчез за поворотом. Костя закурил сигарету, посмотрел на пустую дорогу, по которой уехала четырнадцатая, повернулся и пошёл прочь, в объятья дождя. Вслед ему в наушниках грустно стучала песня Виктора Цоя «Группа крови»:

Тёплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног.
Звёздная пыль – на сапогах.
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок.
Солнечный день - в ослепительных снах.

Группа крови – на рукаве,
Мой порядковый номер – на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовёт меня в путь.

Группа крови – на рукаве,
Мой порядковый номер – на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

                15:14

Яркий красный круг светофора хорошо выделялся на фоне тёмно-синего неба над крышей Костиного дома. Не дождавшись зелёного сигнала, парень перебежал через дорогу. По его чёрной кожаной куртке стекали мелкие капли дождя. Кроссовки промокли насквозь, появился риск заболеть ещё сильнее.
В подъезде на стене красовался плакат с портретом красивого молодого человека. Рядом крупным шрифтом обнадёживающее: «Я с вами, дорогие горожане!». И ниже: «Кандидат в депутаты, Корнеев Д.В.». Костя, проходя мимо, посмотрел на его искренний, добрый взгляд и усмехнулся про себя: «Разве эти глаза могут врать?!». В этот момент зазвонил сотовый:
– Да.
– Здравствуйте, Константин! Я звоню вам, чтобы напомнить о завтрашнем дне, когда вы должны будете уплатить мне за аренду жилья.
– Да, да, я помню. Послушайте, Сергей Васильевич, вы не могли бы подождать до 15-го? Просто сейчас туго с деньгами, зарплату не выдают уже второй месяц. А к 15-му я найду деньги.
– Ну, хорошо, Константин. Но давайте договоримся сразу: если вы не оплатите 15-го – сразу съезжаете. Вы меня поняли?
– Да, я всё понял….

Жены дома не оказалось, как и её вещей. На столе Анна оставила скупую записку: «Я больше не буду с тобой». Костя набрал в телефоне её номер, абонент оказался недоступен. Парень яростно, со всей силы, два раза ударил телефон об стол, затем размахнулся и швырнул его в стену. Раздался треск, мобильник разлетелся на составляющие.
– Шлюха проклятая, тварь! – прокричал брошенный муж, сел на старый табурет и заплакал.

Через пару минут, придя в себя, Костя вытер слёзы, достал из холодильника початую бутылку водки, налил полный стакан и выпил не закусывая. Открыл форточку, закурил. На подоконнике стояла его старая кассетная магнитола с затёртыми от времени надписями на корпусе. Парень нажал широкую кнопку «PLAY». Будто у ожившего терминатора загорелся на панели красный глаз, зашевелились ролики с лентой, из хриплых динамиков разрезал тишину резким голосом Виктор Цой. Пепел сигареты падал на пол. За окном подтягивались новые тучи, ещё мрачнее предыдущих. Приёмник прощался с прошлым поминальной балладой «Легенда»:

В сети связок в горле комом теснится крик,
Но настала пора, и тут уж кричи, не кричи.
Лишь потом кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы об траву вытирали мечи.

И как хлопало крыльями чёрное племя ворон,
Как смеялось небо, а потом прикусило язык.
И дрожала рука у того, кто остался жив,
И внезапно в вечность вдруг превратился миг.

И горел погребальным костром закат,
И волками смотрели звёзды из облаков.
Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь,
И как спали вповалку живые, не видя снов...

А «жизнь» – только слово, есть лишь любовь и есть смерть...
Эй! А кто будет петь, если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать...

Песня давно утихла, лента в кассете кончилась, сработал автостоп, громко щёлкнув. Мужчина не замечал. Тяжёлые раздумья прервал звонок стационарного телефона. Костя затушил окурок, прошёл в коридор, снял трубку:
– Да.
– Здравствуйте, Вас приветствует, банк «Декаданс»! Напоминаем Вам о кредитной задолженности. Не забудьте погасить ежемесячный платеж в размере 7343 рублей до 10 числа текущего месяца. Спасибо за внимание, Ваш «Декаданс»! – отчеканил автоответчик.

Мужчина сел на стул и усмехнулся себе, закачал головой. «Ну надо же, б..дь! Взять кредит на себя, купить этой ма..е тачку, чтобы она на ней уехала в неизвестном направлении, а ты теперь плати! Господи, какой же дурак! Какой дурак!». Костя закурил ещё одну сигарету, стал думать, как быть. «У матери денег нет. Одна в деревне, сама только домашним хозяйством кормится. У друзей нет: кризис в стране. Может, пойти поговорить в банк, должен же быть какой-то выход, отсрочка какая-то».

                16:23

У крыльца банка «Декаданс» на парковке стояли дорогие машины: «Мерседесы», «Инфинити», «Роверы». Все новые. Костя усмехнулся, вошёл в здание. На входе его встретила молодая девушка в белоснежной униформе с красными полосами.
– Здравствуйте, по какому Вы вопросу?
– По кредиту.
Сотрудница нажала тоненьким пальчиком на монитор автомата, тот выплюнул бумажку с номером.
– Вот талончик, ждите, Вас вызовут.
Парень сел на мягкий кожаный диван. Рядом за столом сидели и мирно беседовали две девушки – менеджеры банка.
– Я в этом году хочу в Венецию съездить. На лодке покататься.
– А я в Турцию поеду.
– Ой, сдалась эта Турция тебе! Дешёвый курорт для быдлятины. Вот я была в прошлом году в Бельгии. Какая там архитектура! Дух захватывает! А что в Турции твоей?! Напиться на пляже и трахнуться в номере с русским провинциалом, которому местные достопримечательности вообще до фонаря. Съезди лучше в Австрию, там горы красивые, домики такие милые. Куда лучше!
– В Австрию дорого. Я только на Турцию собрала.
– Пусть твой кредит возьмёт.
– Ага, он возьмёт!
– Господи, ну ты как маленькая! Устрой ему скандал, отлучи от тела. Сразу в зубах принесёт как миленький!
– Надо попробовать….
Костя сжал кулаки. Он еле сдерживался, чтобы не высказать путешественницам всё, что о них думает. В это время на табло высветился его номер. Парень быстро поднялся, прошёл в кабинку.
– Здравствуйте, какой вопрос у Вас?
– Девушка, у меня такая сложная ситуация, проблемы на работе, деньги не выплачивают. Я боюсь, что не смогу в срок погасить задолженность по кредиту. Может, есть какой-нибудь способ отсрочить платёж?
– Извините, но, к сожалению, наш банк не даёт отсрочек погашения кредита. И хочу Вам напомнить, что если Вы вовремя не внесете на счёт указанную сумму, банк вынужден будет внести Вас в «Чёрный список кредиторов», а также начислить пеню за просрочку.
– И что мне прикажете делать в таком случае? – начал закипать Костя.
– Вам нужно где-то найти деньги.
– Ну, спасибо! – парень развернулся, толкнул дверь и выходя зло произнёс: – Козлы, твою мать!
Девушка проводила его недоумевающим взглядом.

                16:39

Костя вышел на крыльцо, руки его тряслись от негодования. На улице моросил мелкий дождь. Мужчина закурил, нервно воткнул в ухо наушник. «Ничего себе денёк! Ох…ть можно! Них..а себе! Жили, жили и дожили, б..дь! «Вам нужно где-то найти деньги!». Ага, б..дь, щас я тебе найду, с.ка! Твари дикие!» – рассерженно кричал шепотом молодой гражданин России. В динамике безысходностью давила песня Леонида Фёдорова «Голова-нога»:

Губы одна к другой прилипли,
Чтобы зубы изо рта не выпали.
Замотал ресницы, связал,
Чтобы не вывались глаза.
Из окна на веки железный гон,
Бросишь руку, вспомнит, вернёт сама.
Взял, одел, пошёл и сошёл с ума.
Ни один не ворон со всех сторон.
Я иду дышу,
я иду дышу,
Я иду ды.
В голове на ходу образовываются ходы.
Замотал, запутал, залепил, завязал.
Вцепился в последнее, чтобы не падал.
Я иду дышу,
я иду дышу.
Голова-нога, голова-нога,
Голова-нога, голова-нога.
А я уже, похоже, не могу молчать –
От молчания лопается кожа на плечах.
Забываю знакомые имена.
Ощущение «под» превращается в ощущение «на».

Костя посмотрел на новые джипы, припаркованные у входа, и вдруг его глаза остекленели. Руки перестали дрожать, нервный тик передёрнул мышцы лица. Взгляд парня перестал выражать что-либо. Мёртвые глаза больше ничего не видели. Будто робот, он уверенно развернулся, рванул дверь на себя, спокойно вошёл в зал и молча взял со стола ножницы. Затем молодой человек приблизился к одной из путешественниц, схватил её за волосы, резко поднял со стула и приставил к горлу лезвие. Девушка заверещала, кто-то в зале закричал.
– Стоять! Не дёргаться всем, а то продырявлю шею! Всем сидеть на местах! – глухим спокойным голосом заглушил шум Костя. – Деньги нужно найти, да?! Щас поищем вместе. Ты, жирный! Быстро, б..дь, метнулся в кассу! Все деньги сюда! Живо! А то вместо Альпов в морг поедет на экскурсию твоя бл…жка!
Кассир незаметно под столом нажала на кнопку тревоги. Управляющий, грузный детина, отправился в кассу за деньгами. Девушка боялась шелохнуться в Костиных руках. Остальные испуганно смотрели на пару, стоявшую посреди зала. Начальник вернулся из кассы, держа в руках несколько пачек купюр.
– В пакет положи, быстро!
– Нет пакета, нужно посмотреть в подсобке….
Костя огляделся. Схватил дамскую чёрную сумочку со стола и бросил в ноги управляющему.
– Быстро в сумку! Шевелись, жирный! Твари, на джипах ездите! Я всё возьму, что мне положено по праву!
Майор полиции Востриков Евгений Геннадьевич, мужчина молодого возраста, носивший под штатской одеждой служебное боевое оружие, сидевший на консультации за столиком позади Константина, незаметно, держа руку под свитером, расстегнул кобуру. Парень схватил сумку с деньгами, резко толкнул заложницу в сторону и бросился к выходу. Грохнул на весь зал выстрел. Не успев хорошо прицелиться в ноги, майор выпустил пулю вслед убегавшему. Косте сильно обожгло спину, он сделал ещё пару шагов, моментально ослабел и рухнул на крыльцо лицом вниз. Выбежал из зала майор, нагнулся к парню и тут же отшатнулся. Дрожащими руками он достал из кармана сигареты, сел на ступеньки и закурил. На чёрной кожаной Костиной куртке замерли капельки дождя. На спине виднелось маленькое отверстие от пули. Правый глаз застыл, смотря в землю. Рядом валялась женская сумочка с выпавшими банкнотами. Из маленького наушника доносилась узнаваемая ритмичная композиция Виктора Цоя «Закрой за мной дверь, я ухожу»:

Они говорят: им нельзя рисковать,
Потому что у них есть дом,
В доме горит свет.
И я не знаю точно, кто из нас прав,
Меня ждёт на улице дождь,
Их ждёт дома обед.

Закрой за мной дверь, я ухожу.
Закрой за мной дверь, я ухожу.

И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет,
Тебе найдётся место у нас,
Дождя хватит на всех.
Посмотри на часы, посмотри на портрет на стене,
Прислушайся – там, за окном,
Ты услышишь наш смех.

Закрой за мной дверь, я ухожу.
Закрой за мной дверь, я ухожу.

                16:43

Щёлкнул замок входной двери, в пустую квартиру вошла Анна. На столе стояла открытая бутылка водки. На полу в комнате валялись запчасти сотового телефона. Девушка аккуратно подобрала их, собрала вместе, нажала красную кнопку. Треснувший экран загорелся, протянутые кисти встретились в дружеском рукопожатии, запиликала музыка. И тут же позвонил неизвестный номер:
– Алло.
– Здравствуйте! Мне нужен Константин.
– Его сейчас нет.
– А не подскажете, когда он будет?
– Не знаю.
– Передайте ему, пожалуйста, чтобы перезвонил на этот номер. Это очень важно! Он размещал резюме, и нашему заводу как раз нужен именно такой специалист, как Константин. У нас замечательные условия труда, высокая зарплата без задержек, дружный коллектив. Я думаю, ему будет интересно наше предложение. Пусть перезвонит в любое время, как появится.
– Хорошо, я передам.
– Спасибо, до свиданья!
Анна села на табурет и задумчиво уставилась в окно.

                20:02

Мокрые серые рельсы тянулись в разные стороны, часто пересекаясь, хаотично исчертив землю. Тяжёлой чёрной стеной затянуло небо. Моросил холодный дождь. На пешеходном мосту беспорядочно сновали пассажиры с сумками. Закрылись одна за другой двери вагонов. Поезд резко тронулся вперёд и медленно потянулся, перемещаясь с одной колеи на другую, пока не исчез в полумраке вечера. Угрюмый капризный плакса проводил его скупыми слезами. Прячась под длинным козырьком, бил вслед составу яркий красный фонарь светофора.

(май 2015 г.)