На створке одной из печей звенела ее уздечка.
Раскрытая песенка покрывала меди - это она припряталась здесь.
Мотыльковая фея любви, куда ты летишь, кого ты зовешь за собой в скорбно-горячую петлю? Окостеневшая Джульетта.
На раскат к генералу горения пришел жилистый минотавр. Свободолюбивый дух. Другому дню положили быть пиром.
Славно, право, хотя нет там ничего, кроме костей духа. Кудесник виноделий открывает пару
склепов бутылок, наполняет чаши до краев - окровавливаются в венах многие волки, оглушенные лебеди, кровь плывет рыбой
плоти на нижний север.
Забирай, ослепительный кормчий. Она стала храмом.
А кто-то шаловливо воспел ее пребывание в Аду, спокойное, проходящее утро собранных (раскрытый цветок пепла).
Пьяницы, уже не затравленные, затягивают своего Гаргантюа, нервы спиралью жужжат, но здесь не будет нервов при ней.
Потому и сырые облака в улыбке ангелов.
Да пребудет, когда нельзя, кожа спускается ручейком вниз, а когда поплывет другая, я буду бежать за лисьим хвостом ее и
она кинется в берег, разобьет на лугу небольшое озеро. Потом этим лугом стану я.
Проволоку напряжения не заметили совсем (затейливый плетень), роба просочилась на гордом яке. Там живут.
Свеча душистая - дыма листопад, это причудливо и это только к божественному, орнаментальному эфиру поднимается.
Памятуя о детстве, петь; возможно, глупо обернуться васильковой росой, переливами метания.
Но в каком-то небесном лагере точно знают про задумчивое всё...