*95 процентов людей на Земле - инертная масса. Один процент составляют святые и ещё один - непроходимые кретины. Остаётся три процента - те, кто могут чего-то добиться... и добиваются*. Стивен Кинг
Спустя столько лет, копаясь в вещах Апрелины, среди которых было много интересного, я нашла ее личный дневник. В нем описывалось все ее чувства после нашей ссоры и весь период времени, который я провела в Первоуральске, вплоть до Нового Года. Дневник был простым с толстой мягкой обложкой, но каждый день внутри отличался новой сплетенной фенечкой. Прочитав его, от корки до корки, я поняла, что это уже целая книга, но так как это моя история, то я для полноценности событий вставлю сюда лишь определенные дни и кусочки интересных моментов.
*Первое февраля. Девятый класс. Жизнь превратилась в череду рутины, потемнев, будто кто-то погасил светило моего личного космоса. Мой мир рушится, кусочек по кусочку, как треснутая ваза, в которую налили кипяток. До знакомства с Росси я была скромной, закрытой, испуганной, как загнанный зверек. Но дружба с ней и сама она сделали со мной невозможное, научив быть общительной и веселой в любой компании. Под ободрение Росси я пошла на искусство роликовой езды, не смотря на то, что уже было довольно поздно, и достигла определенных успехов. И все благодаря той, что с шумом покинула мою жизнь, сказав всего два слова.
Всего два слова, брошенные сгоряча, с обиды, могут поломать жизни нескольких людей. Я вижу, ей тоже плохо, но девчонки перешли на мою сторону. Скорее всего, это не из-за меня, а из-за Славы. Он является лидером нашего класса, как и Росси когда-то, и они долго были вместе. А теперь когда они расстались, никто не хочет поддержать Росси, никто не хочет подвергать опасности свою шкурку. Я, конечно, знала, что люди лицемеры, но их предела я не знала. Росси дала мне еще один урок, но уже не как подруга. Вика, Римма и Кира теперь со мной. Странно, что Римма переметнулась ко мне, я думала, что она всем сердцем привязана к Росси. А вообще, мы должны быть ей благодарны, ведь мы, столь разные, никогда бы не начали сами дружить и даже не думали бы об этом, но Росси в который раз смогла сделать невозможное, и мы стали самой популярной группой в школе. Росси могла бы и по сей день быть в ней, но все испортили эти два роковых слова.
И нет, я не хочу себя обелить, даже на страницах дневника, который, надеюсь, никто и никогда не прочтет. Я тоже много наломала дров и сказала обидных слов в этой истории. Но все завершили эти два гнусных слова. Что же за слова такие, способные разрушить многолетнюю дружбу лидера и зубрилки? Паршивый человек. Ты - самый паршивый человек. Вот, что сказала мне Росси, когда я добила ее долгим молчанием. И сама же виновата: зачем было игнорировать лучшую подругу по пустякам и даже не сказать, что это за пустяк?
Теперь, плача каждую ночь в подушку, я думаю, а вдруг я на самом деле паршивый человек. Раньше, когда я была рядом с Росси, я считала, что не могу быть паршивым человеком, потому что я с Росси. Но теперь я одна, то есть без нее, и не означает ли это..? Росси, наверняка, не плачет так, как плачу я. Она никогда не плачет, она сильная, и скорее всего, вообще не переживает. Она справится и вновь станет лидером. А я? Я не могу дальше так жить. В конце концов, я не нуждаюсь в жизни, если в ней нечему радоваться. И тем более, негоже паршивым людям землю топтать. Поэтому я взяла ножик, закрылась в ванной и резко, боясь струсить и отступить, провела лезвием по руке. Я заплакала навзрыд, а по коже молочного цвета струйками потекла алая кровь...
... После того случая прошло два месяца. Меня спасли родители, когда я уже была без сознания. Врачи сказали, что еще чуть-чуть, и меня было бы не спасти. Я прожила в центре реабилитации три недели, со мной работали психологи и другие доктора, восстанавливая мой организм, ослабленный попыткой суицида. Но самое главное, когда я потеряла сознание, ко мне явился образ Росси. Я не понимаю, почему именно она, но бывшая лучшая подруга и причина моего горя была в серебряном платье. Ее русые волосы, обычно собранные в хвост, струились по плечам пепельной волной. Она встряхнула меня за плечи и своим бодрым тоном с нотками злости приказала мне жить. В следующий миг я уже очнулась, находясь в реанимации. Еще месяц я провела дома. В школе меня встретили тепло и радостно, к Росси по-прежнему никто не возвращался. Видно, дело было в зависти, ведь я никому не сказала о тех двух словах. Слава медленно увядал, как прекрасный цветок, лишенный воды. А Росси была для него не просто водой, она была целым оазисом. Когда наступило ее день рождения, к ней даже никто не подошел. Казалось, это был бойкот. Но за что? Росии для меня была всем, даже воздухом, словно наркотик, и без нее у меня начиналась ломка.
Я продолжала рыдать каждую ночь, вспоминая те два слова. Но больнее всего было осознавать, что она считает такой меня. Началось лето, я уехала к бабушке в Беларусь, продолжая в память о Росси оттачивать мастерство езды на роликах. Пару раз мы с лучшим другом съездили на рыбалку, и это помогло на время забыть о Росси, но в общем, лето ничего хорошего мне не принесло. А вот Росси выглядела первого сентября веселой и отдохнувшей. Весь негатив после ссоры спал с нее, и люди вновь стремились к ней, хотели стать ее фаворитами. Все, кроме Славы, Вики, Киры, Риммы и меня, конечно же, потому что мы отлично понимали, что нам никогда не вернуть тех теплых отношений. Два слова, всего два слова, сломали мою жизнь. Они сделали меня совсем другой.
Но Росси не спешила, как мы ожидали, налаживать отношения с одноклассниками. Похоже, лишь мне одной было видно, что они стали противны ей. Я знала принцип Росси: лучше одной, чем с гнилыми людишками. А как иначе: ведь они бросили ее в трудной ситуации лишь ради своей репутации. А Росси, насколько я помнила, ненавидела льстецов и лицемеров. Однако я замечала, как в течение всего учебного года ей было плохо от угнетающего одиночества. Сколько раз моя душа рвалась к ней, чтобы обнять, утешить, поплакать вместе, признаться, что без нее скучно и плохо. Сказать, что люблю ее. И столько же раз останавливала меня гордость, будь она трижды проклята.
И в итоге я до того молчала, пока Росси не пропала. По словам ее мамы, просто вышла погулять и не вернулась. Мы с ребятами, в том числе и весь класс, рыскали по всему городу, но не нашли и намека ответа на наши вопросы. Теперь мы готовы были отдать все за шанс извинится перед ней. А что два слова? Про них я забыла, словно их и не звучало под этим небом. Их не существовало, для меня важна была лишь живая улыбка Росси.
- Вернись ко мне, - шептала я сквозь слезы, ползая в ее поисках по заброшенным высоткам. Моя рука по привычке искала на груди кулон, но его не было. Это была подвеска на тонкой серебряной цепочке в виде кольца с гравировкой: *Подруги навсегда*. Это было в моем вкусе, но вовсе не во вкусе Росси, но она закрепила нашу дружбу этим презентом. Хотя мы думали, что наша дружба крепче алмаза. Какие мы были наивные тогда. Мы уже начинали думать, что ее похитили или, не дай Бог, убили, но вовремя заметили, что из дома пропали некоторые вещи, в том числе и раствор для линз, которые она носила. Полиция, недолго думая, закрыла дело с выводом: побег подростка, и этим занялась уже комната детской милиции.
Труднее всего было нам, осознавая, что в этом виноваты мы. Девчонки расселись каждая по своим квартирам и дачам и основательно подсели на сериалы. Лишь мы со Славой не имели возможности где-нибудь спрятаться от жестокой реальности. Я осталась в городе, потому что у бабушки в Беларуси был ремонт дома, а Слава, потому что и дачи-то у него не было. Все свободное время он проводил с Росси, любя ее всей душой. Все видели, что он был готов ради нее на все. Все, кроме нее самой. Росси же считала это обыкновенными юношескими отношениями, о которых в старости она будет вспоминать со смехом.
Я проснулась как всегда рано - не могла, как все, спать до обеда - и приняла прохладный душ, спасаясь от летней жары и духоты. После я вышла и, натянув полосатые шорты и любимую футболку с бабочкой, приготовила смузи. Выпив прохладный напиток, я уже хотела сесть за вязанье игрушки, как я это и делала каждое утро, но пустую квартиру наполнила мелодия Чайковского, стоящая у меня на звонке. Я взяла телефон и удивленно поморгала, увидев незнакомый номер.
- Апрелина? - голос Славы был впервые за долгое время весел, но я все-таки насторожилась. С чего это ему мне звонить?
- Да-а, - протянула я.
- Это Слава, - он смущенно кашлянул, прочищая горло для уверенности.
- Я поняла, - я сжала край подушки, тоже нервничая. Только по другому поводу: с чего это ему мне звонить? О Боже, а вдруг какие-то новости о Росси? Мое сердце забилось чаще. - Откуда ты знаешь мой номер?
- Это... Мне его Росси дала... Еще раньше, - он вновь кашлянул.
- Ясно, - у меня не было сил утешать его; я сама была опустошена, подавлена и потерянна. - Ты что-то хотел?
- Да. Да, у тебя есть сегодня время?
Я удивленно замерла, вспоминая свои планы.
- Да, есть только одно дело, - я с трудом сдержала улыбку. Теперь мне была понятна любовь Росси к этому парню: он, хоть и невольно, но мог рассмешить в любую минуту.
- И какое же? - в его голосе я уловила смешок.
- Выпить кофе.
- Ты же не любишь кофе! - удивляясь самой себе, я уже натягивала юбку и обувала балетки. Этот человек уже заслуживал уважения, ведь, по словам Росси, я одевала юбки только лишь для особых персон. И для нее в большинстве случаев.
- Росси изменила не только твою жизнь, Слава, - мой голос вновь стал печальным.
С минуту трубку молчала.
- Да, ты права, - наконец сказал Слава, - Росси изменила нас всех.
Подумав, я еще одела широкополую розовую шляпку, левая половина которой была обшита рюшами и лентами.
Он ждал меня возле пиццерии *Томато*, там, где он с Росси часто обедали. Это показалось мне очень дурным знаком. На нем была голубая рубашка и светлые джинсы. Его карие глаза светились, и мне впервые стала понятна тяга Росси к ним. О Боже, что со мной?
- Ты любишь Маргариту? - спросил он, спрятав руки в карманы.
- Нет, - я покачала головой и перекинула сумку с одного плеча на другое.
- Жаль, - его лицо помрачнело, - Росси ее любила.
- Но я не Росси, - я не хотела быть для него ее заменителем. Моя гордость не хотела это признавать, но все-таки Росси сложно было заменить, если вообще возможно, - Кстати, о ней ничего неизвестно?
Он вздохнул, и я поняла все лучше слов.
- Может все равно поешь со мной? Другую, не Маргариту? - его глаза наполнились надеждой, и мне стало его жаль. Он одинок не менее Росси, и даже не знает, что с ней, а свою боль не с кем разделить.
Я кинула взгляд на электронные наручные часы и рассмеялась.
- Возможно, я найду для тебя часок-другой.
Слава фыркнул и осторожно взял меня под локоть.
- Ну да, как будто у тебя были какие-то дела. Серьезные.
Я ничего не ответила, и мы поднялись по стеклянному лифту наверх. Нашим глазам открылся обзор на всю Калугу. Никогда я еще не любила свой город так сильно, как в эти минуты. И причины не нужно было, просто ярко, по-летнему, светило солнце, и люди внизу пестрели панамами и платками. Мы сели за круглый милый столик возле окна во всю стену, через который открывалась чудесная панорама городского пейзажа, и к нам подошел официант, учтивый и улыбчивый юноша, видно тут работавший еще недолго. Других, замученных и уставших от маленьких зарплат, было видно за километр. Сердце сжалось: это заметила первая Росси. Она, как всегда, меня опережала везде и всюду.
- Добрый день. Что будете заказывать? - он достал их большого кармана униформы блокнот и ручку.
Я посмотрела в меню: ничего из того, что я люблю. Это все: острое, сладкое, красивое, терпкое - во вкусе Росси.
- Мне, пожалуйста, банановый коктейль и греческий салат, - сказал Слава, и официант, записав, наклонил голову ко мне.
- То же самое.
- Итак, два банановых коктейля и два греческих салата? - парень вопросительно на нас посмотрел. Слава кивнул, и тот ушел.
- Росси, обычно сердилась, когда в кафе или еще где-нибудь за ней повторяли заказ, - усмехнулся Слава.
- Это же Росси, - в ответ усмехнулась я, - Но я тоже люблю греческий салат, а в выборе коктейля положилась на тебя.
- На Росси, - он снова поник.
- Все сводится к ней, - теперь меня начинало это злить. Слава, похоже, не уловил глобальной перемены в моем настроении.
- Интересно, как она там?
- Отлично, - зло буркнула я и сделала вид, будто увлечена чтением рекламы, буклет которой лежал на столике. Чушь какая, одна лишь Росси знала, что я терпеть не могла рекламы.
- Что с тобой? - удивился Слава.
- Ничего, - я по-прежнему не смотрела на него.
- Но я же вижу, - продолжал спорить парень. А Росси давно бы уже поняла, что случилось, только вот в ней-то и проблема.
- А сам как думаешь? - я резко подняла на него глаза и ощутила, что они пылали гневом.
- Это из-за Росси, - ответил он, минуту помолчав в раздумье.
- Именно! - я хлопнула по столу, и люди за соседними столиками недоуменно на меня обернулись. Плевать! - Ты вытащил меня лишь, чтобы поговорить о Росси?
- Это было бы неплохо, но...
- Но я не хочу больше о ней говорить! Я устала! Почему весь мир крутится возле нее?
- Апрелина, - в его голосе звучало столько упрека, что я стала пунцовой до кончиков ушей.
- Она сбежала, так почему мы должны напрасно волноваться? Это ее выбор!
- Апрелина, - он цокнул языком и покачал головой.
- Уже семнадцать лет, как Апрелина! - передразнила я, вся пылая. Тут подошел официант с двумя подносами, и я вскочила, кинув пятьсот рублей на стол, - А дизайн у вас на троечку! - съязвила я напоследок и скрылась за дверями лифта.
Я выскочила на улицу, сжимая кулаки: во всем виновата Росси! Это дружба с ней сделала меня такой нервной, дерганной! До нее я была спокойным ангелочком, пусть и замкнутой. Пока она была с нами, она будто бы глушила эти плохие качества во мне. Всегда бывая за главную среди нас, все решения принимала она: куда и когда пойти, какой фильм посмотреть в кинотеатре, на какой аттракцион в парке купить билеты, какие уроки прогулять. Все, даже многие старшие, прислушивались к ее мнению, в нее с первого взгляда влюблялись все парни, в том числе и те, кто учился в институте и сам пользовался среди прекрасного пола огромной популярностью. Она была важна для всех и каждого, никто не мог ее забыть или предать. Росси была своего рода королевой, пусть ее и не выбирали на эту должность, и конечно же, просто невозможно было в такой среде не стать высокомерной.
Я лишь безропотно подчинялась всему, и все время, как маленькая мышка, жила в ее тени. А теперь, когда ее нет, все взоры обратились ко мне, и я принимаю решения любого рода, становясь похожей на Росси. Возможно, поэтому Слава и позвонил именно мне, наверное, он хочет утешаться мыслью, что я клон его возлюбленной. Вот только эту королеву низвергли с ее престола и изгнали из ее королевства, а забыть ее по-прежнему не могут. Волнуются, скорбят, трепещут. Любят. Не понимаю, как я могла переживать из-за этого человека и, тем более, решиться на суицид. Она меня оскорбила, плюнув в лицо те два слова, а я, как и все, продолжаю любить ее, словно под чарами. Я не хотела этого признавать, я уже всей душой ненавижу ее, но все-таки Росси и для меня оазис.
- Апрелина! - сзади меня кто-то хлопнул дверью, и перед глазами появилось красное от жары и бега лицо Славы, - Прости... Прости меня. Хочешь в парк или за город? Я больше не буду говорить о Росси, честное слово.
На секунду я закрыла глаза, чтобы успокоиться. Я не вспыльчивая, я не Росси. Я личность, меня зовут Апрелина. Пусть лживые языки, говорят, будто это черная зависть, мне все равно. Однако место лидера нашего класса - мое; внимание парней - мое; верность женской дружбы - моя. Слава - мой, и точка. Теперь моя очередь кидать людям два проклятых слова.
- Разве ты уже не хочешь есть? - я обернулась к нему, растянув губы в милой улыбке.
- Боюсь, официант запустит в нас салатом после твоей критики их дизайна, - рассмеялся Слава, и я заметила на его щеках ямочки, от которых приходила в такой восторг Росси, - Кстати, Росси он нрав... Молчу.
- Тогда за город, - сказала я, решив что лучше будет делать вид, будто я не замечаю его попыток навязать всем Росси. Пока, а уж потом я постараюсь сделать так, чтобы ее все наконец забыли. На сей раз навсегда.
По пути мы шутили на самые разные темы, и время летело незаметно. Я чувствовала себя счастливой и... Влюбленной. Всем сердцем я не хотела признавать, что затеяла ссору с лучшей подруги из-за тайной любви к ее парню. Нет-нет, об этом даже думать не стоит: они расстались вовсе не из-за меня.
Вот уже как час мы сидели под ивой, в тени, спасаясь от через чур высоких летних градусов. Рядом тихо журчал тонкий ручеек, дно которого состояло из цветных острых камешков. Солнце заходило за горизонт, и небо окрасилось в персиковый цвет.
- А вот еще, вот еще один! - я радостно заливалась хохотом, вспомнив, что когда-то давно это прочитала в газете: сейчас была моя очередь смешить Славу, - В США преступница позвонила в участок и попросила удалить неудачное фото, использованное полицией для объявления о её розыске, после чего была арестована. Об этом сообщает журнал: "Телефон". Нет, ты представляешь, и после этого они утверждают, что не глупые!
Но Слава не смеялся, как я ожидала. Он серьезно и немного печально смотрел на меня. Я осеклась: ну, конечно, сейчас он скажет, что Росси, как патриотка, тоже не любила американцев. Как надоело уже, про кого-нибудь другого что ли вспомнил. О наших друзьях, к примеру, которые сейчас также страдают из-за этой эгоистки.
Но вместо этого Слава в одну секунд ко мне приблизился и поцеловал в губы. Совершенно не ожидая этого, я удивленно уронила руки и подалась вперед, отвечая. Слава обнял меня за талию и повалил на горячую траву, не разрывая поцелуя. Его руки свободно блуждали у меня по спине, лаская и царапая кожу. Застонав, я изогнулась дугой от удовольствия. Моя кожа стала гусиной, сквозь ткань одежды я ощущала четкие кубики его пресса, от которого при одном слове сходила с ума Росси. Я прикрыла глаза, остановить его не было ни сил, ни желания. А и зачем? Разве вы где-нибудь видите здесь Росси? Вот и я тоже.
На долгое время я забыла о существование лучшей подруги. Впервые и по-настоящему. Когда все было окончено, уже наступила ночь. Месяц, единственный свидетель моего предательства, ярко светил и глядел на меня с укором. Внезапно я почувствовала себя гадко, что было странно, потому что я ожидала, что после ночи с парнем мечты у меня все наладится. Но сердце съедал червячок совести и вины. Я, укутанная в плед поверх обнаженного тела сидела у самого ствола дерева, подтянув колени к щекам. Ветви плакучей ивы теребили мои волосы, по щеке протекла одинокая слеза. Росси как всегда оказалась права: я самый паршивый человек в мире.
Слава натянул брюки и сел рядом, луна освещала лишь половину его лица. Я же, сгорая от позора, сидела в тени.
- Что такое?
- Я так ее ненавижу... - прошептала я, понимая что потоку слез уже не остановиться. Он долго на меня смотрел, и я даже начала надеяться, что уснул.
- Потому что так сильно любишь?
- Да, - я всхлипнула. Мы очень долго оба молчали. Каждому надо было осознать тяжесть своего поступка.
- Ты должна знать, - наконец заговорил Слава, и его голос для меня был как бальзам на рану, - Я это сделал не потому что сорвался или, потому что ты была ее подругой, нет. Ты мне на самом деле нравишься, Апрелина, - я еще раз всхлипнула. - Но мы ничего и никогда не скажем ей об этом. Я слишком ее люблю, чтобы потерять из-за глупых эмоций. Если твоя любовь истинна, ты сделаешь также, как и я.
Он встал и накинул рубашку.
- А если мы никогда больше ее не увидим? - будут ли у нас с тобой отношения, хотелось добавить мне. Но я, в отличие от Росси, была слишком труслива.
- Для меня нет такого варианта, - жестко отрезал Слава, - Я найду ее в любом уголке мира. Живую или мертвую.
Он отошел к ручью, и мне был виден лишь его силуэт. Я рыдала до тех пор, пока внутри не пересохло, и глаза не стало щипать, словно от уксуса. Поднялось солнце, и все, что произошло этой ночью, казалось мне просто сказкой. Росси думала также, когда была рядом со Славой, и постоянно боялась, что она кончится вместе с утренним звонком будильника. Как же мы все-таки похожи, вздохнула я.
- Нет, не похожи, - возразил голос внутри, - Она - королева, а ты - паршивый человек.
Родителям, даже тете, с которой у нас были близкие отношения, я ничего не сказала. Я притворялась девушкой, однако во мне бушевала женщина, и она, эта новая, доселе незнакомая мне Апрелина, требовала лишь одного Славу. Весь остаток лета я провела в лесу с книгами, куда уходила рано утром откуда возвращалась лишь поздно вечером. Общество людей стало чуждо мне и противно, я сторонилась шума еще больше, чем прежде. Теперь я знала каково было Росси, и по делам мне.
Начало учебного года не принесло ничего хорошего. Росси не вернулась и ничего не было слышно о ней. Со Славой мы сторонились друг друга, будто исполняя немой уговор. Усложнило ситуацию открытие седьмого сентября, что я беременна. Слезам, как сейчас помню, не было конца. И дело было не в самом ребенке: его бы я воспитала с радостью. Я знала: родные поддержат меня и всегда помогут. Но я не могла так поступить, понимая, что этого ребенка не должно быть вовсе. Он не имел права на жизнь.
И вновь я никому не сказала и слова, в том числе и Славе. Я просто пошла в центр для анонимных и сделала аборт. Я знаю, Росси осудила бы это, она вообще ненавидела убийство любого рода, однако она просто не была на моем месте. Я не могла оставить следы своего предательства, это все равно что не смыть кровь погибшего человека со своих рук. Врачи сказали, что я никогда не смогу иметь детей, а я ведь так хотела создать свою семью и уют в доме. Никогда - страшное слово. Все мои мечты рушились, а я даже не могла в этом обвинить Росси. Ведь это я позавидовала ей и наломала дров.
Новость о моем клейме сломала меня, и я ходила, как мертвец. Меня совершенно ничто не интересовало. Одним днем ребята все-таки смогли вытащить меня на прогулку, и даже Слава пошел. Он чувствовал себя виноватым, хоть и не знал, что я сделала. Мне кажется, тогда бы он меня убил. Ребята купили кофе и всю дорогу шутили, как это привила нам во время нашей дружбы Росси, но я не смеялась. На секунду подняв глаза, я увидела до боли знакомое и так желаемое лицо подруги, но оно тут же скрылось за копной русых волос. Конечно же, я подумала, что уже схожу с ума после столько пережитого и это мне лишь мерещится, однако что-то во мне щелкнуло, и я словно очнулась от глубокого сна. Столько времени я была пьяна, не видя ореховых глаз, но вот, я протрезвела. Наваждение прошло, и я взвизгнула:
- Росси?! - минуту никто не двигался, даже не дышал, настолько были потрясены. Я тоже, я просто не могла поверить, что наконец вижу ее. Росси уже казалась мне далеким и забытым воспоминанием. Вот она, моя лучшая подруга и девушка, за идеалами которой я шла много лет. Вот она, ради кого Слава готов был убить и сам быть убитым. Вот она, наша королева и убийца моего еще не рожденного ребенка. Вот она, наша мечта и горе, радость и печаль, сладость и горечь. Россия Добрева.
- Апрелина, - она обернулась к нам с улыбкой, насквозь пропитанной ложью,- Как делишки? - яд в ее голосе больно кольнул меня, ведь я ради нее убила своего ребенка и взяла грех на душу. Но, похоже, ей было проще ненавидеть нас, нежели встретиться со своими страхами лицом к лицу.
Я посмотрела на ребят: темные, бездонные карие глаза Славы смотрели с немым укором, губы были плотно сжаты от напряжения. Вика побледнела и сжала руку Темы, чтобы не показать своей дрожи, Егор и Игорь потупили глаза, Римма и Кира рвались что-то сказать, но я их опередила.
- Ты в курсе, что тебя считают без вести пропавшей? - я впервые не смогла сдержать возмущение. Я видела, как Росси удивленно поглядывает на ребят, и оно понятно: при ней они были детьми, и вся их любовь заключалась в подглядывании в раздевалке, а без нее они выросли и стали крепче и суровее и начали встречаться. И все благодаря ей, надо признать.
Тут подошел какой-то автобус и она вспрыгнула в него, крикнув нам на прощанье:
- Простите, была бы рада поболтать, но я спешу!
- Росси! - донесся вслед крик Славы, который до этого, к моему удивлению, стоял и молчал, словно статуя. Идиот, упустил свое счастье. А в ушах снова эхом раздались те два слова. Два правдивых слова, признай это, Апрелина. Ты не Росси, не убегай от своих страхов. Признай себя тем, кем ты и являешься.
Мы были слишком шокированы ее появлением и не успели ничего предпринять, как двери автобуса захлопнулись и водитель тронулся. Мы думали, что на сей раз точно видели ее в последний раз. Несколько минут Слава, как дурак, гнался за автобусом, а потом упал на тротуар и спрятал лицо в ладонях. Мне было его жаль, но ведь я его еще и сильно любила. После этого мы отправились в кафе, но все были слишком опустошены, чтобы обсуждать ТАКОЕ. Как я сказала, это было для всех больной темой, потому что Росси занимала в наших сердцах и головах далеко не последнее место.
На следующий день в нашей школе проводилась какая-то проверка на развитие человеческого мозга. Чего только не придумают эти американцы. Я прошла тест, очутившись в своих страхах, которые в основном были связаны с Росси, и отправилась на уроки. Лишь одна Вика почувствовала неладное, и ее опасения обрели почву, когда в новостях показали Росси. Ее искали, как опасную преступницу, государственную изменницу, и называли Елисаветой Щербаковой. Другие могли бы подумать, что просто близнецы, но только не мы. Мы слишком хорошо знали Росси и понимали: она в беде. Вика убедила нас не идти в полицию и не задавать лишних вопросов, иначе из-за нас ее поймают. Ребята, в том числе и я, согласились. И вновь Вика догадалась, что пропажа Росси, ее второй побег, как-то связаны с теми испытаниями. Мы разделились: парни искали информацию в интернете, девчонки засели в библиотеке, а я отвечала за газеты, каждый день прочитывая тонны СМИ в поисках имени подруги.
Но все было тщетно, и мы уже начали приходить в отчаянье, как Кира наткнулась на селфи Росси с какой-то девушкой. Это оказалась Марина, и она-то и выложила фото. Мы наладили с ней контакт и мелочь за мелочью вытягивали из нее факты жизни Росси в Первоуральске, но так, чтобы она ничего не заподозрила. Сразу хочу сказать, что эта Марина была совсем не глупа и на операцию юных шпионов, как мы это называли, ушло два месяца. Таким способом мы узнали, что Росси вместе с каким-то Александром, с которым у них дружеские отношения, собираются на Зимний Бал в Иркутске. Не думая, мы тут же стали искать билеты. Ничего более дорогого я в жизни не встречала, плюс цена билетов на самолет. Но мы, поставив крест на подготовке к экзаменам, усердно работали и вскоре накопили нужную сумму.
Я так давно ничего не праздновала, даже свое День Рождения, что теперь, когда мы были на пути к успеху, мне как никогда хотелось быть красивой и изящной. Платья моей мечты не было в магазинах, поэтому Вика, имея красный диплом художественного искусства, по моей просьбе нарисовала эскиз платья. Вместе с Кирой, первой модницей школы, мы выбрали ткань и отдали все это в ателье. Украшения и туфли мне помогала выбирать мама, очень радостная тому, что дочь вновь интересуется чем-то. Если бы, но моей целью было увидеть Росси хотя бы еще один раз.
Наш город тем временем стремительно превращался в новогоднюю сказку. Росси очень любила это время, хотя тоже самое она испытывала и к дождю, и к засухе, и к весне, той поре контрастов, когда все тает и цветет. Часто она вытаскивала нас кататься на лыжах, и это было чудесное время. За неделю до праздника платье было готово, и по вечерам я плясала вокруг него танец счастья. Родителям мы сказали, что у нас просто будет вечеринка в городском клубе, а потом мы соберемся у друзей. Слава Богу, самолет был быстрый, и мы даже успели сходить на Байкал. В самом разгаре прогулки Слава внезапно развернулся и спросил, побледнев.
- А как думаете, есть ли у нее эти проценты?..
- Конечно, а иначе зачем ей ехать в Сибирь? - пожал плечами Егор и, сорвав с хрустом ветку, ласково взъерошил ею волосы Римме.
- Это мы сейчас в Сибири, - поправила его Вика, отличница и отчасти зануда, - А она уехала жить на Урал, - но сегодня с фиолетовыми волосами она совсем была не похожа на зануду.
- К Александру, - вставил свое слово Игорь, и Слава окинул его ледяным взором.
- Навряд ли, - хмыкнула Кира, - Это же Росси. Какая тут логика?
- Это скорее к тебе относится, - ядовито парировала Римма, - Она умнее тебя в сто раз.
Кира показала ей язык и обиженно отошла. Эти двое никогда не могли найти общий язык, но дружба с Росси связывала их вместе, и ссор не было. Жаль, я не способна на такое же. Слава обернулся ко мне, вскинув брови.
- Что скажешь ты, Апрелина? Если ты не знаешь Росси, то уж никто и подавно.
Я молчала, но не от того, что не знала ответа, а потому что язык вдруг от волнения стал свинцовым. Все, не мигая, смотрели на меня. Вот значит, каково было Росси, когда она принимала очередное решение. Но королевы не должны показывать своей слабости, однако и королева из меня никакая.
- Я думаю есть, и даже очень много, - наконец проговорила я, - Вот только, ребят, у меня плохое предчувствие.
Но, как и следовало ожидать, мне никто не поверил, списав все это на нервы. Ну и ладно, им же хуже. Да только Росси умела убеждать людей. Любых, даже самых упорных. Однако я не Росси, я те два слова.
В шумном зале, лишь на половину освещенном, Слава сразу куда-то пропал. Нетрудно было догадаться: пошел искать свою ненаглядную. Не зная, что делать еще, сперва мы танцевали, а потом участвовали в разных конкурсах возле сцены. Это помогло отвлечься, хотя бы ненадолго. А после мы стояли в очереди за куском волшебного торта, как сказала бы Росси. Я долго уже не ела сладкого, и зубы саднило от крема и сахара, но все прошло, едва я увидела танец. Танец Славы и Росси. На ней было белое платье, обтягивающее фигуру. Она нисколько не изменилась, но стала более женственной. Я уронила кусок на пол и не смогла шевельнуться даже. Все мышцы свело, глаза наполнились слезами: мой ребенок. И все, все ради той, что сейчас танцует со Славой и понятия не имеет о скорби.
Остаток вечера я провела, одиноко сидя в уголке. Мне ничего не хотелось. Даже жить или умереть; было все равно на весь мир. Ребята нашли меня через какое-то время - я уже потеряла счет часам - и куда-то потащили. Я хотела возмутиться, оттолкнуть их, но замерла, увидев Росси рядом с каким-то мужчиной. Волосы медного цвета, дорогой костюм - уж не Александр ли это?
- Смотри, смотри, - возбужденно прошептала Вика, схватив меня за руку, - Она идет в нашу сторону.
Я ничего не смогла ответить, мое сердце забилось чаще. Слава тоже молчал, но он уже получил свою награду ввиде танца. Только заслуживаю ли я свою? Она заметила нас и отступила на шаг назад.
- Росси, - позвала я, вся дрожа. Ребенок, мой ребенок. Все ради той, которой я не нужна. Росси, ничего не говоря, спряталась от нас в толпе.
Ребенок, мой ребенок. Что же я натворила. МОЕ ДИТЯ. Впервые, но твердо и уверенно я ощутила во всю силу свою ненависть. К России Добревой, будь она проклята. Голова заболела, внезапно накатила страшная усталость. Сладость она для нас, мечта, радость? Нет, она смерть и чума для нас, ад и эгоистка. Лживая пустая, никому не нужная эгоистка. Она не королева, и никогда ею не была. Называя меня паршивым человеком, она перепутала меня со своим отражением в зеркале. Я. Ненавижу. Ее. Всей. Душой.
Мы тут же поехали обратно, скорее домой. Я ни с кем не говорила и ни на кого не глядела. О Боже, какая я дрянь. Ребенок, мой ребенок. Тема с нами не полетел, у него были проблемы в семье, а Слава никак, как и я, не мог отойти от встречи и столь холодного приема. Поэтому Егор вызвал такси, и мы, усевшись кое-как в двух автомобилях, поехали в аэропорт. Бой курантов мы услышали уже в пути. Думать ни о чем больше не хотелось, и я достала телефон. Кира уже строчила свои сплетни, Вика, как верная подруга, пыталась ее заткнуть. Слава сидел рядом, и я видела, что ему не приятно читать такое о своей любимой, поэтому в конце концов он сорвался.
Слава: ах ты, дрянь!
Коля: мы же за тебя волнуемся, друг.
Маша: именно!
Слава: не надо, я сам разбирусь!
Вика: РЕБЯТА!
Рядом сидящая Вика чуть не плакала от отчаянья, она-то была привязана к Росси. Вот только той было наплевать на всех нас, но, похоже, это видела лишь одна я. Я больше не могла это читать, поэтому набрала свое сообщение.
Апрелина: а вам не кажется, что мы слишком много внимания уделяем ее персоне? Этого она скорее всего и добивается.
Слава: и это говоришь ты, плакавшая по ней все три месяца!
Я вспыхнула и кинула на него ядовитый взгляд. Как он после всего пережитого может так ко мне относиться? Неужели Росси ему настолько дорога, что он ослеп?!
Апрелина: это в прошлом. Я выкинула кулон.
Маша: пфф.
Коля: ну все, пошли девичьи разборки.
Замечание друга обидно кольнуло меня, устраивать разборки и ссоры удел Росси, не мой.
Апрелина: мы увидели, что с ней все в порядке, и даже очень, раз она посещает такие дорогие балы. Ее никто не похищал, она сама уехала. А раз ее нет больше с нами, то давайте просто забудет о ее существовании.
Маша: согласна.
Я победоносно усмехнулась и гордо расправилась плечи: маленькая победа это уже путь к безоговорочному лидерству.
*Римма Орловская покинула беседу*. Римма, сидящая на переднем сиденье, недовольно шмыгнула носом и убрала телефон в сумку. Ещё одна преданная собачка Росси, вот только и она бросила ее год назад. Слава, полив всех самым отборным матом, последовал ее примеру. Он вздохнул и отвернулся от меня, как видно, намеренно не собираясь разговаривать со мной. Ну и не надо, это его выбор.
Кира: добавить их обратно?
Вика: не стоит. Пусть отойдут. Росси им слишком дорога.
Маша: ты хочешь сказать, что была?
Вика: нет, она им и сейчас очень дорога.
Я презрительно посмотрела на девушку: нет, все-таки дружба с Росси сделала их глупцами. Я собиралась написать что-то ехидное по этому поводу, но тут я поняла, что не имею права их осуждать пока сама не сделаю одну вещь. Я попросила шофера остановится и вышла якобы по малой нужде. Я зашла подальше в лес и достала из декольте тот самый кулон дружбы, который давным-давно мне подарила Росси: я всегда носила его с собой. Все считали, что я его уже выкинула, но я не могла так поступить, потому что Росси именно так, по ее же словам, и сделала. Повторять за ней, пусть даже мелочь, мне не хотелось, поэтому кулон лежал у меня под матрасом, ожидая своего дня. И вот он настал. Только она выкинула свой в реку, а я - в незнакомом лесу.
Но сомнения, известные по своей натуре, как предатели, охватили меня. С человеком, который был мне дороже жизни и всех остальных, я порвала разом, достав ее глупым молчание, а железное кольцо не могла отпустить. Я дам ему еще сутки, про себя решила я, пряча кулон обратно, ровно сутки, и если что-то изменится за это время, то я оставлю его себе. Я отлично знала, что ничего не произойдет за день, мы прилетим в Калугу, будем отсыпаться, а Росси продолжит свою жизнь в Первоуральске, забыв про нас. Но я все равно выбрала этот путь.
Когда я вышла из чащи на шоссе, то первым делом увидела мужчину в военной форме с пистолетом, направленный на меня. Я даже дернуться не успела, как кто-то в знак предупреждения выстрелил в воздух.
- Апрелина Василевски, сдавайтесь! Вы окружены! - стоп, стоп, стоп. От чего сдаваться-то? Какой такой закон мы нарушили? Но сердце подсказывало: Росси. - Повторяю: сдавайтесь! Поднимите руки вверх и сделайте пятьдесят шагов вперед!
Сзади я увидела не меньше десяти машин и ребят, которым скрутили руки за спиной. Какие-то офицеры давали таксистам, везшим нас, деньги. Я уловила обрывок их разговора.
- ... Молодцы, отлично поработали, - кровь прилила к голове: подонки!
- Апрелина, делай так, как они сказали! - крикнул мне Слава и получил резиновой дубинкой по спине. Его стон потонул в вое сирены.
Ребенок, мой ребенок. Как же я тебя ненавижу, Россия Добрева.
- Иду, иду, - я вздохнула и вышла к ним, подняв руки. Сейчас я очень жалела, что не прихватила вместо дурацкого кулона маленький кинжал, который мне подарила тетя на прошлый день рождения. Дорогой, кстати говоря, и древний. Ох, как он сейчас пригодился бы.
Меня схватили сразу несколько людей и грубо толкнули к одному из автомобилей, поставив рядом со Славой. На руках звякнули наручники.
- Все хорошо, - шепнул мне Слава, хотя мне так не казалось, - Все в порядке.
- Молчать!!! - рявкнули на нас. Мне было страшно, я не понимала чего от нас хотят, в чем мы провинились. Ребята были не менее испуганы, Римма готова была разрыдаться.
- Я же говорила, а вы мне не поверили, - грустно улыбнулась я.
- Прости, - шепнул Слава, кажется, искренне.
- Я сказала: молчать! - женщина, похоже, их командир или жандарм, вновь ударила его своей палицей. Я поморщилась, парень не смог на этот раз сдержать крика. Я еще не знала, но нас совсем не защищал закон. Там, где дело касается быта человека, он превращается в волка и готов растерзать любого. Но им нужна была лишь одна Росси, а она была слишком хитра, чтобы попасться. Поэтому мы стали наживой, и всем было все равно, что мы еще дети.
Нас били долго и сильно. Как сказал их руководитель: главное не боль, а рана. Я сразу поняла, что они хотели лишь показать свою силу, и что они могут сделать в случае непокорности. Тогда я еще не знала, что нас увезли во Владивосток, я просто не видела мотивов для этого, но позже станет все ясно. Кровяная корка покрыла меня всюду: и виски, и лицо, и живот, и плечи, и сплошь все ноги. Один глаз опух, и я с трудом все видела; в ушах звенело, рук я уже не ощущала из-за нарушения нервов. Слава был в еще худшем состоянии. Я больше не чувствовала боли и была готова с секунды на секунду отправится к предкам. Нас втолкнули в какую-то комнату, и там я увидела Татьяну и Асью, маму и младшую сестру Росси. О Боже, я надеюсь смерть будет короткой и легкой. Я без сил рухнула на металлической пол и закрыла глаза, теряя сознание.
- Апрелина! - раздавался некоторое время голос Славы, - Апрелина! - кто-то стучал по чему-то, потом и эти звуки стихли.
Ребенок, мой ребенок. Два слова. Я так тебя ненавижу, Россия Добрева*.
Ну, а пока все это я не знала и считала Апрелину непорочной девой. Ангелом во плоти. Всем смертным суждено ошибаться, а я все еще оставалась ЧЕЛОВЕКОМ.