Однажды утром, когда котёнок Хвостик подошёл к прогуливающемуся по двору другу своему, цыплёнку по имени Желток, какая-то чёрная тень вдруг стремительно промелькнула над ними.
– Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят! – воскликнул котёнок и бросился к другу, чтобы прикрыть его сверху от опасности лапками.
Но и Желток тоже крикнул:
– Берегись! Это ястреб, ворующий цыплят!
И тоже кинулся спасать друга, совсем забыв, что тот вовсе не цыплёнок, а котёнок. Друзья столкнулись и упали в траву. А прямо на них, образовав небольшую кучу малу, свалился с неба крошечный комочек – его-то тень и мелькнула как молния над ними, его-то друзья и приняли за ястреба, ворующего цыплят.
Комочек оказался воробьём. Вернее – желторотым воробышком. У страха глаза велики!
– Воробышек Вор, – с вершины кучи малы вежливо представился он.
«Странное имечко», – стараясь вылезти из-под гостя, подумал котёнок.
«Вот угораздило!» – тоже выбираясь, но уже не только из-под гостя, но ещё и из-под друга, удивился Желток.
– Совершаю своё первый полёт. Упал потому что обессилел, – объяснил своё появление во дворе воробышек. – Нельзя ли у вас чем-нибудь заморить червячка? Чтобы продолжить вставать на крыло. Ах! У меня ужасно сосёт под ложечкой. Ах!
– К сожалению, мы, котята, не едим ничего птичьего, – первым отозвался на его просьбу Хвостик. – Я, например, морю своего червячка молочком. Он сразу перестаёт сосать у меня под ложечкой. Очень и очень сытно! И вкусно, полезно! – с восторгом добавил котёнок и облизался, вспомнив своё утреннее парное лакомство.
– А я мог бы, как пернатый пернатого, и как своего собрата по перу, пригласить вас к своему птичьему столу. Мой стол под хозяйским столом, – важно повёл крылышком в сторону летней веранды Желток. – Но все крошки там уже кончились – я только что заморил ими своего червячка под своей ложечкой. Предлагаю вам, как пернатый пернатому и своему собрату по перу, поохотиться вместе за другими червячками, которые в земле, и за воздушными мошками.
– К сожалению, сейчас я не сумею поймать даже самую неповоротливую мошку. И не смогу откопать из земли даже самого нерасторопного червячка. Чтобы заморить своего червячка под ложечкой. Ах! Я совсем, совсем обессилел. – Птенчик лёг на спину и обречённо сложил на бурчащем от голода брюшке тощие крылышки. – Ах!
– Может быть вам надо немножечко взбодриться? К примеру, сделать физзарядку. Так тоже набираются сил, — посоветовал гостю котёнок. — Попробуйте поднять несколько раз какую-нибудь тяжесть. К примеру, вот этот камешек.
И он услужливо подкатил с дорожки поближе к воробышку кусочек гранитной щебёнки.
– Вы издеваетесь?! – лёжа, крылышком попытался оттолкнуть от себя предложенную ему тяжесть птенчик. – Ах! От этой вашей физзарядки я обессилел ещё больше. Я даже надорвался. Ах!
– Мы, пернатые, никогда не встаём на крыло с камешками, – поддержал гостя цыплёнок. – Такой глупый совет может дать только совершенно бескрылое существо. Вроде тебя, Хвостик. Пернатые должны слушать только пернатых, только своих собратьев по перу. Чтобы быстренько заморить вашего вредного червяка, под этой вашей несчастной ложкой, – обратился Желток к воробышку, – вам надо поклевать что-нибудь особенно сытное. К примеру, припрятанную под забором косточку. Я подглядел вчера, куда её Лайка зарыла.
– Косточка – это очень сытно! Косточкой можно запросто заморить хоть сто червячков хоть под тысячей ложечек! – воодушевился котёнок. – Я думаю, что Лайка очень большая и сильная именно потому что постоянно клюёт, вернее, грызёт зарытые косточки!
– Нет, нет! Что вы! Что вы! – замахал крылышками и даже вскочил от испуга воробышек. – Я никогда не стану клевать что-нибудь чужое, да ещё и припрятанные. Ведь меня зовут Вор, – грустно пояснил он. – Когда я вылупился из яичка, папочка прощебетал радостно: «Воро-бей! Воро-Бей! Вора Бей!" И добавил почему-то: "Не будем кликать на сыночка беду. Забудем про "бей". Назовём его коротко – Вор». Я тогда ужасно огорчился. И решил всей своей жизнью доказать, что воробей тоже может быть честной птицей. Мамочка говорит, что пока никому этого сделать не удалось. И папочка ей поддакивает: «Всяк что-нибудь да стащит!» Так пусть теперь этот червячок высосет всё у меня под ложечкой! И я умру с голоду! Но никогда, никогда я не стану угощать его чужой, припрятанной косточкой! И всей своей смертью докажу, что воробей тоже может быть честной птицей!
И воробышек заплакал.
– Послушай, хоть мы с тобой и оба пернатые, и ты мой собрат по перу, но я должен сказать тебе, что ты очень неправ, – рассердился на гостя цыплёнок. – Нельзя разрешать своему червяку высасывать всё у себя под ложечкой рядом с такой сытной косточкой!.. Я понял! – вдруг хлопнул он крылышком по лбу. – Ты, наверное, думаешь, что эту косточку надо украсть? А её нужно всего лишь просто-напросто выкопать из земли. И она станет ископаемой. И очень полезной ископаемой. А очень полезные ископаемые, – многозначительно возвёл цыплёнок крылышко к небу, – это всеобщее достояние. Как например уголь, нефть или газ. Они принадлежат всем – и мне, и тебе, и Хвостику. И Лайке тоже.
– И я смогу этим всеобщим достоянием немножечко заморить своего червячка? Чтобы он не глодал так больно под ложечкой! – воспрянул духом воробышек.
– Конечно, конечно! Об этом мы вам и толкуем! Желточек, какая у тебя умная голова! – с восторгом бросился к другу котёнок, чтобы погладить лапкой его цыплячий гребешок. – Как это ты ловко всё повернул! Пойдёмте скорее угощать воробышкиного червячка этой твоей придумкой! Пока он ещё не высосал всё у него под ложечкой! И пока воробышек всей своей смертью ещё ничего не успел доказать!
И все трое, во главе с торжественно вышагивающим цыплёнком, направились к забору, искать припрятанную Лайкой кость.
Очень полезное ископаемое отыскалось быстро – среди зелёной травы темнело свежевырытое пятно.
– Постойте, – увидев извлечённое из земли грязное собачье лакомство, неожиданно засомневался воробышек. – Но ведь собаки не летают. Даже очень сильные. Поможет ли мне эта косточка встать на крыло?
– И в самом деле, как-то мы об этом не подумали. О том, что собаки не летают, – тоже озадачился Хвостик. – Хорошо, что вы нам об этом напомнили.
– Некогда тут рассуждать! Мори своего дурацкого червяка под этой твоей дурацкой ложкой! Клюй! – решительно приказал гостю Желток. – А там видно будет – может, полетишь, а может… – у него чуть было не сорвалось с язычка «залаешь», но он вовремя прикусил клювик, сообразив, что лучше всё-таки будет промолчать.
Изголодавшийся птенчик вскочил на косточку и начал долбить её жёлтым носиком.
– Чирик, тюк, тюк! Чирик, тюк, тюк! – приговаривал он и ему казалось, что силы у него прибывают с каждым клевком, и червячок под ложечкой сосёт всё меньше и меньше.
Но неожиданно его возгласы разбудили дремавшую у сарая собаку Лайку.
«Кто это так радостно тюкает? И так счастливо чирикает: чирик, тюк, тюк, чирик, тюк, тюк? — насторожилась она. – А не воришка ли это какой-нибудь воробышек хозяйские полешки на щепочки колет, чтобы потом их в своё гнездышко утащить? Пойду, проверю».
Лайка встала, потянулась и отправилась на стук. «Где же этот жулик-дровосек?» – идёт и размышляет она.
И вдруг видит она свою припрятанную косточку, а на ней незнакомого, залётного воробышка. А рядом хорошо ей знакомых цыплёнка и котёнка.
– Вор-р-р-ры! Дер-р-р-р-ржите! Вор-р-р-ры! Ав, ав, ав! — с лаем бросилась Лайка на похитителей лакомства.
Отдохнувший воробышек быстро вспорхнул на забор. Котёнок тоже проворно вскарабкался на столбик ограды. Но цыплёнка, как тот ни улепётывал, усердно размахивая крылышками и стараясь, как и его пернатый собрат по перу, встать на крыло, Лайка догнала в два счёта.
– Зачем вы крадёте чужие косточки? – укоризненно спросила она у воришки.
– Мы считаем, что эта косточка для нас не чужая, – испуганно заявил цыплёнок.
– Желточек хочет сказать, что эта косточка – очень полезное ископаемое, всеобщее достояние, – поддержал друга, быстро спустившийся с забора ему на помощь котёнок. – Как уголь, нефть или газ. Ведь она добыта из-под земли.
Лайка вначале опешила, не зная, что и возразить на такие странные умозаключения, а потом зарычала и загавкала, захлёбываясь от возмущения:
– Какой уголь?! Какой газ?! Откуда у нас под забором нефть?! Какое ещё всеобщее достояние?! Вы все тут с ума посходили! Это моя косточка! Ав, ав! Из моей кладовой! Про чёрный день! Ав, ав!
И тут ей под ноги отчаянно бросился с ограды воробышек, и перебивая её сердитый лай, защебетал:
– Не ругайте их! Это всё я! Это для меня мы раскопали вашу кладовую про чёрный день! Выходит, что это я украл вашу ископаемую и очень полезную косточку, чтобы заморить своего червячка под ложечкой! – И он снова захныкал: – Значит я всё-таки вор, вор, вор!
– Ну что вы? Перестаньте! С кем не бывает? – пожалела Лайка крошечного птенчика. – Считайте, что эта косточка – мой вам подарок. Можете морить ею своего червячка под этой вашей ложечкой сколько угодно! Можете даже унести её в своё гнёздышко. Если, конечно, сможете.
– Не уговаривайте меня – я вор, вор! – как заведённый, твердил воробышек. – Разграбить чужую личную кладовую! Приготовленную про чёрный день! Какой позор на мою птичью голову! Я не просто вор, я взломщик, бандит!
– Ну не надо так убиваться. Уверяю вас, насчёт кладовой я пошутила, — обманом решила угомонить не унимавшегося птенчика Лайка. – Будем считать, что эта косточка и впрямь очень полезное ископаемое, всеобщее достояние и совершенно ничьё. Она и в самом деле похожа на уголь, нефть или газ. Да и какая под забором может быть кладовая? Да ещё и про чёрный день! Это была шутка! Я и сейчас смеюсь! – И Лайка притворно расхохоталась: – Ха-ха-ха!
– Я вам не верю! У меня даже имя такое – Вор! Папочка прав: всяк что-нибудь да стащит! Никогда, никогда не доказать мне теперь, что воробей может быть честной птицей! Я – Воро-бей! Вора Бей, Вора Бей! И меня надо бить, бить и бить! Как вора, как жулика! До смерти! Как попавшегося на месте преступления грабителя! Чтобы я всей своей смертью доказал, как мужественно умеют умирать случайно оступившиеся воробьи!
– Только, пожалуйста, не надо ничего доказывать всей своей смертью! – снова необычайно разволновался котёнок. – Мы можем дать вам и другое имя! Не обидное. Переназовём и всё! Запросто!
– И действительно. Какое-то у вас оно несуразное, – поддержала Хвостика Лайка. – Надо найти в вас какое-нибудь отличие и переназвать. К примеру моё главное отличие в том, что я лаю. Поэтому я Лайка. – И собака для подтверждения грозно загавкала: – Ав, ав, ав!
– Я не умею лаять. У меня одно главное отличие – я вор, – печально возразил воробышек. – Если уж и давать мне другое имя, то оно может быть только Ворон. Вор Он. Так мне и надо – пусть теперь в меня все пальцем тычут: Вора Бей, Вор Он!
– Ну уж нет! С Вороном ты переборщил! – возмутился цыплёнок. – Как пернатый пернатому и своему собрату по перу, могу сказать тебе – до ворона тебе как до луны. Они каркают, и большие, почти как мой папа петух. И я вырасту таким же. И буду голосить петухом. А ты всегда будешь маленьким, и всегда будешь чирикать.
– Точно! Назовём его Чир! Желточек, как это ты снова всё здорово повернул! Чир – это будет и мудро, и правильно! – на этот раз котёнок бросился гладить по головке и успокаивать плачущего птенчика. – Чириканье – это главное твоё отличие!
– Ничего мудрого в чириканье нет, — утирая слёзки, печально вздохнул воробышек.
– Чир – это может быть и синичка, и трясогузка, и ласточка. А моё главное отличие в том, что я воришка, – обречённо подытожил он. – Отправлюсь я куда глаза глядят, и пусть по пути загложет меня до смерти, так и незаморенный ничем червячок под моей собственной ложечкой. Чтобы я всей своей смертью доказал…
И он уже скакнул было по тропинке в ту сторону, куда глядели его глаза, печально свесив по бокам маленькие крылышки.
– Стой! Если уж Ворон тебе не подходит, – преградил ему путь цыплёнок, - как пернатый для пернатого и как для своего собрата по перу, я нашёл для тебя ещё одно главное отличие – ты слишком громко тюкаешь по косточке. Ты даже разбудил своим тюканьем Лайку. И она меня чуть не съела.
– Правильно! Как это мы сразу не догадались? Назовём его Тюк! Тюк – это прекрасное отличие! Тюк – это самое лучшее отличие какое только может быть! Ну просто все сегодня так здорово придумывают! И особенно Желточек! – И Хвостик снова кинулся гладить по гребешку своего друга. – Желточек, дай я тебя поцелую!
– Неплохо, неплохо, – согласилась Лайка. – Тюк – и всё! Тюк – это со вкусом! И в самом деле – громкое тюканье, это главное отличие именно нашего воробышка. Оно даже разбудило меня, когда мне снился сон. Только я забыла о чём. Вот попробуйте ещё раз потюкайте мою косточку. Может быть я вспомню, – предложила она гостю.
– Вы и в самом деле все так думаете? – утирая крылышком слёзки, жалостливо спросил воробышек. – А если… если и в самом деле для меня самое главное отличие – это громкое тюканье?
Он нерешительно скакнул к косточке и стукнул по ней клювиком. Получилось у него на редкость звонко и весело – тюк!
– Чирик, тюк, тюк! Чирик, тюк, тюк! – вскочив на собачье лакомство, уже смелее и с удовольствием застучал птенчик. – Конечно же, я – Тюк! Если все кругом меня в этом уверяют!
– Конечно, конечно! – заверила его Лайка. – По крайней мере, вы нам это доказали всем своим тюканьем.
И собачья похвала настолько обрадовала и окрылила желторотого птенчика, что он взмахнул крылышками, и с криком «Я Тюк! Я Тюк! Я больше не Вор! Я доказал это всем своим тюканьем!» — взмыл выше забора, выше цветущего куста жасмина, и, уже окончательно встав на крыло, поспешил к родному гнезду, чтобы сообщить эту радостную весть маме, папе, братьям, сёстрам и всей своей многочисленной воробьиной родне.
Сказка представлена в сборнике "Вау, вау! Мяу, мяу! Ку-рю-ку-ку!" и продаётся в магазинах Литрес, Ридеро, Цифровая витрина, Amazon, Wildberries, Ozon, AliExpress и др.