ДЕВИЧЬИ ШУТКИ, или СКАЗКА О БОЛЬШОМ РЕМОНТЕ И О БОЛЬШОЙ ЛЮБВИ
============Бригада
В городе «N» был собес. Построенный в незапамятные времена, он с годами совсем обветшал, стены покрылись причудливыми трещинами, с потолка снежной пылью сыпалась штукатурка, а компьютеры зависали как мадагаскарские лемуры – то есть при всяком удобном случае.
И решили собес ремонтировать. Как водится, объявили конкурс, и выигравшая тендер фирма прислала в собес бригаду строителей. Бригадир был из наших – Иван Иванович Канительщиков (смеялись, конечно, всем собесом, но впоследствии выяснилось, что зря: канитель Иван Иванович разводить не любил). Да, бригадир был из наших, а вот рабочие… Как бы это сказать? Вы Сказки Тысяча и Одной Ночи» читали? Книжку в руках держали? Иллюстрации видели? – Вот вся бригада словно с этих иллюстраций сошла! Одеты, конечно, в комбинезоны, как и положено рабочим, а в остальном – сплошная «Шахерезада»… То ли они турки, то ли персы, то ли ещё кто – у них ведь не спросишь! Одним словом, восток – дело тонкое.
Среди них выделялся один – совсем мальчишка, Аликом звали. А полное имя – Фархад Раджа бали оглы (девчонки у бригадира в списке высмотрели). Об Алике долго и увлечённо спорили: есть ему восемнадцать или ещё нет. Особенно «отличился» отдел пособий, который предложил назначить Алику… детское ежемесячное пособие! – «вот только с получателем определимся, и сразу же назначим!» - обнадёживали девчата всех интересующихся.
Алик был не просто красив, а – очень красив. Тонкие черты лица, словно выточенные умелым гравёром, губы цвета спелой вишни, длинные ресницы, тёмные глаза… Восточный принц, одно слово! И взгляд – погибельный…
А коллектив у нас – женский! Всего и мужчин – начальник Управления (отставной полковник с военной выправкой, седыми висками и тремя внуками, которыми он страшно гордился и с нетерпением ждал правнуков…). Был ещё курьер – инвалид третьей группы, неказистый мужичонка неопределённого возраста, ни то, ни сё. Вот и всё, что «имелось в наличии».
Так что в Алика повлюблялись повально все наши девчата – и незамужние, и даже те, кто замужем! Но парень был не прост. Улыбался вежливо, в разговоры не вступал, на вопросы молча пожимал плечами – и ничего нельзя было прочесть в его черешневых, обрамлённых стрельчатыми ресницами глазах. Ну как его возьмёшь? – никто и не мог «взять», хотя пытались многие. Но Алик только улыбался и вежливо уступал дорогу. И девчонки прозвали его Принцем.
…Ремонт шёл полным ходом. «Восточная» бригада, вопреки ожиданиям, работала так, как у нас работать не принято: без прогулов, без «ненормативной» лексики и нескончаемых разборок, кто и что должен делать и когда же (за невыполненную ещё работу) дадут деньги. Работали они как-то незаметно – быстрыми тенями мелькали в коридорах, неслышно копошились в подвале, машины со стройматериалами разгружали быстро и почти беззвучно.
И старый собес, словно старый одинокий человек, на помощь которому пришли заботливые дружеские руки, обретал вторую жизнь.
Сырой и тёмный подвал (в него и войти было страшно!) сверкал белым пластиком потолков и чистыми стёклами новеньких окон, а бледно-розовые стены довершали его сходство с пряничным домиком из сказок Братьев Гримм. Покончив с подвалом, рабочие испросили у нашего начальника позволения пожить в нём до окончания ремонта (поскольку их общежитие было на другом конце города).
Любопытные девчата, заглянув в подвал в отсутствие «квартирантов», обнаружили чистенькие комнатки с раскладушками, аккуратно застеленными новенькими покрывалами. Одна из комнат была приспособлена под «гостиную»: удивлённым взорам девчат предстал телевизор, на чисто вымытом полу – яркие подушки, заменявшие бригаде стулья; в углу на маленьком столике – нарды и стопка книг. Девчонки полистали – и остолбенели: Назым Хикмет, Низами, Ал.Ширванзаде (Александр Минасович Мовсесян), Фазиль Искандер, Кобо Абэ…
Из собесовского архива исчезли (именно исчезли, поскольку никто не видел, как их выносили!) громоздкие деревянные стеллажи, а вместо них появились новые металлические. Они изящно возносились под белоснежные потолки, и расставлять пенсионные дела стало неожиданно приятно. Архив напоминал уютный читальный зал респектабельной библиотеки… Зелёную масляную краску стен «восточная» бригада заменила абрикосовой, а полы выстелила подобранной в тон итальянской плиткой.
В дальнем конце архива двое рабочих устраняли какие-то недоделки. Оттуда доносились их весёлые голоса и негромкая музыка – всенародно любимому «Русскому радио» «восточная» бригада предпочитала «Радио динамит».
Словом, бригада творила чудеса. Работал вместе со всеми и Принц, потихоньку приглядываясь к девушкам. – «Всё не выберет никак!» – шутили девчата, и каждой хотелось, чтобы «выбрали» её...
============ «Княжна Лиза»
Приглядывался Принц, приглядывался – и высмотрел, наконец, одну. Была у нас такая – из новеньких, недавно к нам пришла. Длинноногая как журавлик, стройная как молодая берёзка, лицо с обложки журнала, а взгляд – загадочный. Бывают же такие… А имя просто царское – Елизавета Романовна Княжева. Девчонки её так и прозвали – княжна Лиза.
По-настоящему, конечно, Лиза происходила вовсе не из княжеского рода (хотя кто знает, может, когда-то давно...Кто знает?) Обычная московская семья: мама – в свои сорок пять уже на инвалидности, и младший брат, заботиться о котором приходилось Лизе (мама постоянно болела, а отец давно жил отдельно от них и о том, что он отец, вспоминал два раза в год – в день рождения Лизиной мамы и под Новый год. О днях рождения детей он не вспоминал).
В такие дни отец приезжал в гости – шумный, весёлый, с подарками для всей семьи, балагурил и шутил – словом, вёл себя так, словно жил здесь всегда. А после его отъезда Лизина мама закрывалась в ванной комнате (больше в их маленькой квартирке укрыться было негде), и Лиза долго-долго слушала, как льётся вода, повторяя про себя: «Мамочка, милая, не надо, ведь он не стоит твоих слёз!»
Так что «княжеским» у Лизы было только имя. А ещё у неё был несгибаемый характер и фантастическое упорство, с которым Лиза всегда добивалась своего. На новой работе Лиза всем пришлась по душе, а её начальница говорила о ней так: «Удивительная девочка! Только-только институт окончила, а какая хватка, какой ум! Вот уйду на пенсию, будет на кого отдел оставить…»
Вот такой была наша Лиза. Увидел её Алик – и сердце его растаяло… Шахерезада! Тысяча и одна ночь!
Здесь пора сказать, что при такой внешности поклонники у Лизы не переводились, и Лизе уже надоело их назойливое внимание, телефонные звонки и приглашения в кино. Но так, как Принц, за ней не ухаживал никто! Каждое утро на рабочем столе Лизу ждал букет. – Ах, какие это были цветы! Необыкновенные! Даже из других отделов приходили – смотреть. А когда букет начинал увядать, его сменял другой – краше прежнего! И снова все приходили любоваться на цветы…
А что же Лиза? – От надоевших уже вопросов («А тебе-то он – как? Как у вас с ним?») Лиза отделывалась шутками: «Да бросьте вы, девчонки! Как да как… Да никак у нас с ним! Я его не знаю совсем, кто он, откуда… Я что, по-вашему, за разнорабочего замуж выходить должна? Мало ли кому я нравлюсь… Переживёт.» (Лиза очень удивилась бы, узнав, что за подобные ответы была зачислена в разряд «гордячек» и «воображал», но мы-то с вами знаем, что всё это – из-за обыкновенной девичьей зависти и не со зла…)
Предприимчивые подружки пытались вызнать об Алике у его товарищей, но почти ничего не узнали. Родители Алика жили где-то «далэко», сам же Алик учился в институте (никто не знал – в каком) и единственный из всех говорил по-русски почти без акцента, а в бригаде зарабатывал себе на жизнь, поскольку на стипендию не проживёшь.
Вот такой самостоятельный мальчик. Лизе чудилась в нём какая-то недосказанность, тайна, которую она, Лиза, непременно должна раскрыть. Лиза тоже была твёрдым орешком: она ни словом, ни взглядом не дала Алику понять о своих чувствах, но неудовольствия не выказывала тоже. Выбранная Лизой тактика оказалась удачной – ни один полководец не мог бы выбрать лучше! – и дала блестящие результаты.
Встречаясь с Лизой в коридоре, Алик терялся и впадал в столбняк, забывая, куда и зачем он шёл (за что его часто ругал бригадир). Лиза опускала глаза и выдержав хорошо продуманную паузу, притворялась, что страшно торопится, и убегала, цокая шпильками туфелек и зная, что Алик стоит и смотрит ей вслед…
Подружки говорили, что Принц похудел и растерял свой восточный блеск и шарм – что же ты с ним делаешь, Лиза…
Лиза молчала. Ей тоже очень нравился Алик (о чём никто до сих пор не догадывался), и незаметно для себя она влюбилась, что называется, по уши!
Дома она уже не распекала брата-десятиклассника за тройки в дневнике (двоек он умудрялся не получать, за двойки Лиза бы убила, свою сестру Лёшка знал), не спрашивала, сделаны ли уроки… Лёшка, который о таком счастье даже и не мечтал, стал вдруг усердно заниматься и каждый вечер ждал, что Лиза заметит его старания и похвалит. – Лизина тактика даже применительно к Лёшке (а случай был почти безнадёжный, как утверждали школьные учителя) давала изумительные результаты! Но Лиза забыла обо всём, уйдя в свой вновь обретенный мир, в котором не было места тройкам в Лёшкином дневнике.
Каждый вечер, переделав все домашние дела, которые кроме неё делать было некому, Лиза звонила маме. Летом мама безвыездно жила на даче у подруги – так ей советовали врачи («Свежий воздух и никаких волнений – и будете жить до ста лет!»). А Лиза с Лёшкой приезжали к ней каждую субботу, навьюченные сумками и рюкзаками с продуктами на неделю (магазин на дачах был дорогой, «кооперативный», не накупишься). Получалось так, что к маме ездила почти всегда – одна Лиза, потому что у Лёшки всегда находились неотложные дела, и он отказывался от поездки – в последний вечер! – И сумки, приготовленные для двоих, Лизе приходилось везти одной.
============Романтический сценарий
Покончив с готовкой, уборкой и стиркой и позвонив маме, Лиза бухалась в постель (на телевизор сил уже не оставалось) и, засыпая, сладко мечтала. В этих мечтах к ней приходил Принц, бросал на заляпанный краской собесовский пол персидский ковёр, опускался перед нею на колени и признавался в любви.
Далее сценарий был примерно таким: сначала предложение руки и сердца (с обязательным кольцом, усыпанном бриллиантами). Затем знакомство с родителями жениха (в родовом замке, Лиза ещё не придумала в каком, что-то вроде Бахчисарайского дворца, и непременно розы и фонтаны), нефтяная скважина в подарок молодым от свёкра-шейха или султана (Лиза ещё не выбрала подходящий вариант) и свадебное путешествие на яхте жениха (что-нибудь вроде: Греция – Италия – Канарские острова, окончательный маршрут утверждён не был).
Они будут жить долго и счастливо, и у Лизы будет свой дом… Лизу так увлекла придуманная ею сказка, что она уже обставила комнаты мебелью и оклеила шелковыми обоями. Солнечный свет щедро лился в итальянские окна, убранные тяжелыми портьерами, а на широких подоконниках уютно устроились любимые Лизой махровые фиалки – и непременно голубые и фиолетовые!
Дом получился просто сказочный – были в нём гостевые комнаты, и кабинет мужа, и столовая, и библиотека, и конечно, детская, которой Лиза особенно гордилась.– Стены были оклеены замечательными обоями, на которых лохматые собачки играли с яркими мячиками, на стенах были затейливые бра в виде лиловых колокольчиков, а на полу – лиловый ковёр, на котором так любили играть дети… Их с Принцем дети!
Маленький столик был сервирован игрушечным чайным сервизом – из крохотных фарфоровых чашечек можно было пить настоящий чай, а к чаю всегда подавались маленькие пирожные, которые так любили дети… Их с Принцем дети!
Игрушки в плетёных корзинах… Домашний кинотеатр с разбросанными по полу яркими подушками (стулья в сказочной детской были неуместны)… А в углу – огромный аквариум (просто океанариум!) с разноцветными рыбками, водяными цветами, гротами и пещерками.
Рыбки любили играть и плавать среди цветов, а дети – их с Принцем дети! – любили на них смотреть. Подводное царство подсвечивалось голубыми и зелёными лампочками, и всё это Лиза придумала сама! Ни один дизайнер не придумал бы лучше!
И ещё была ванная комната – с огромным, в полный рост, зеркалом, с зеркальным же потолком и мраморными чёрными стенами. Сама ванна была похожа на ракету (пульт управления заменяли многочисленные краны и ручки), так что купание в этой необыкновенной ванне напоминало полёт в космос: бурлящие струи воды, били отовсюду, они словно дарили чувство невесомости, подхватывали и уносили в неведомый мир... И дети звонко смеялись и никогда не плакали.
Дом был окружён тенистым садом. По вечерам здесь, как светлячки, вспыхивали разноцветные фонарики, окаймлявшие извилистые дорожки, по которым любили бегать дети. Их с Принцем дети!
============ Любовь
Не зная о Лизиных романтических мечтах, Принц всё же чувствовал происходящие в ней перемены. В любви не нужны слова – один взгляд может воспламенить сердце огнём, которого не погасить. И сердце Принца вспыхнуло – и запылало.
А что же Лиза? – Лизу уже перестало смущать, что она не знала о Принце практически ничего. Ей и не надо знать! Главное – видеть его ежедневно и встречаясь с ним в коридорах, ловить его мимолетные взгляды… Алик вошёл в Лизину жизнь и стал её неотъемлемой частью (если бы он об этом знал…). Лизина любимая сказка об Алых Парусах обрела наконец Принца, и был он не сказочным, а настоящим – ведь Лиза всегда добивалась своего! Только одного не учла Лиза: что её Принц (возможно, вовсе не читавший Грина), будет вести себя не так, как в сказке…
Лизин романтический сценарий Принц упростил. Подкараулив как-то Лизу одну в архиве, он схватил её за руки, притянул к себе и жарко выдохнул в Лизино ухо: «Люблю тебя, очень. Веришь? Никого так не любил! Веришь или нет, говори!» Обомлевшая Лиза в ответ смогла только кивнуть – и в тот же миг оказалась в воздухе, подхваченная неожиданно сильными руками Алика. От поцелуя у неё захватило дух.
Лиза думала, что умеет целоваться. До тех пор, пока не ощутила на своих губах прохладные губы Фархада. («Почему он назвался Аликом? Фархад – красивое имя, и так ему идёт»). Никто никогда не целовал её так – то трепетно и нежно, то требовательно и неистово, и их поцелуй длился целую вечность…
А когда к ней вернулась способность дышать, Лиза услышала обращённые к ней слова: «Пойдём, пожалуйста, в подсобку. Говорить хочу с тобой, серьёзно. Пойдём. Тебе ни о чём не придётся жалеть, ни сегодня, никогда, я обещаю. Я люблю тебя! Закончим ремонт - поедем к моим родителям, дадут благословение – женюсь. Без благословения нельзя. Не принято».
«Ах, вот так у вас принято?! Жениться нельзя, а в подсобку – можно?!» - не помня себя от гнева выкрикнула Лиза и, залепив Принцу со всей руки звонкую пощечину, выбежала из архива вон. Рука болела… Алик не бросился следом. Держась за щёку, он что-то бормотал на своём языке, и если бы Лизе перевели, она бы услышала раскаянное «Нет, всё не так, совсем не так, девочка моя! Ты не поняла… Разве я могу тебя обидеть? Я хотел только спросить тебя – без свидетелей, один на один – любишь ли ты меня? Потому что я до сих пор этого не знаю…»
Он говорил с Лизой, не замечая, что говорит на родном языке, что Лизы уже нет, и в его черешневых глазах блестели слёзы. – Его отвергли, даже не выслушав! «Европейские» методы ухаживания не принесли успеха. И Принц принял решение.
Как все уже заметили, Алик был «с характером». Он шёл к цели с упорством носорога, и скоро Лиза уже боялась одна спускаться в архив и всякий раз просила пойти вместе с ней подружку (которая уже шепталась по этому поводу на всех углах), да и по коридорам ходила оглядываясь…
По собесу пошли пересуды. Немногие сочувствовали Лизе, многие завидовали. Как-то раз девчонки отвели Лизу в уголок и заговорили – от волнения все разом: «Лиза, мы у бригадира были, у Иван Иваныча. Знаешь, что он нам сказал? Мы просто в шоке. Мы бы тебе ни за что не сказали, но лучше уж ты от нас услышишь, чем…»
Ошеломлённая Лиза узнала, что её Принцу вовсе не восемнадцать лет, а двадцать семь, и он женат, у него двое детей («И в паспорте штамп стоит, и дети вписаны, Иван Иваныч сказал!»
Удар был сокрушительный.
Пора уже сказать, что самой Лизе было двадцать шесть, и она презрительно называла Алика малышом. «Я не люблю маленьких» - капризно надувая губки, говорила Лиза подругам (а её глаза говорили другое: «Люблю его, люблю! Господи, я и не знала, что можно так любить…»)
И – на тебе! Примерный семьянин и... кто там ещё? - женолюб и хам!
============Лживые слова
Момент превращения Принца в хама Лизой был упущен. Любовный роман из мелодрамы резко перешёл в жанр триллера. Алик не отставал. Встречаясь с Лизой в коридоре, преграждал дорогу, как-то нехорошо (как казалось Лизе) улыбаясь, а если рядом никого не было, хватал Лизу за руки и шептал жаркие и по-восточному цветистые слова любви, называя её «душа моя» и «моя звёздочка» (глаза у Лизы и впрямь были синие, но звёздочкой её никто не называл) и уверял, что любит её и не сможет без неё жить. Слово «ЗАГС» не было произнесено ни разу. «Как же, жить он без меня не может! Скучно ему, видите ли, с одной женой (и двумя детьми), он гарем завести решил. И я прошла по кастингу! Вот ведь враль!» - думала Лиза, слушая лживые слова, которым так хотелось верить… Если бы это могло быть правдой!
И Лиза пошла к бригадиру. Иван Иванович Канительщиков канители разводить не стал. Он просто обнял Лизу, которая, давясь слезами, повторяла: «Пусть он отстанет от меня! Пусть не лезет со своими признаниями! Я его ненавижу!» Иван Иванович усадил всхлипывающую Лизу рядом с собой и сказал почему-то – странное: «Что же вы друг с дружкой делаете, всё никак не сладится у вас… Или не люб он тебе?»
Что у неё может «сладиться» с женатым человеком и отцом двоих детей, Лиза не поняла, но спрашивать у бригадира было неловко. Иван Иваныч ласково гладил Лизу по волосам, приговаривая: «Ну, ну, Лизонька, не плачь, не будет он больше тебе досаждать, уж я прослежу, девочка моя хорошая. Ничего, ничего…».
Приговаривая так, Канительщиков достал из кармана большой носовой платок и вытер Лизе мокрые щёки. Совсем как Лизин папа в далёком Лизином детстве! Он тоже называл её хорошей девочкой и никогда не утешал, если она плакала – просто сажал дочку на колени и, прижав к себе, вытирал платком слёзы. Выплакав обиду, маленькая Лиза засыпала в тёплых папиных руках…
Ничего больше не будет в Лизиной жизни: ни папы, ни детства… ни любви. Прав бригадир – ничего. И Лиза расплакалась по-настоящему, уткнувшись лицом в колючий свитер Канительщикова и всхлипывая безутешно и горько.
============Алик
После разговора с бригадиром Алик перестал её замечать. Встречая Лизу в коридоре, молча уступал дорогу (а раньше всегда шутил, улыбаясь: «Куда так торопишься, красавица?» - тоскливо думала Лиза). Его глаза, в которых при виде Лизы загорались дразнящие искорки (Лизе так нравились эти искорки!) – глаза Принца погасли, теперь в них была пустота, и Лизе всё время казалось, что эта пустота наполнена отчаянием и болью… Как Лизино сердце!
Подруги шутили: «Что-то наш Принц невесёлый, может, заболел? Что ты с ним сделала, Лиза?». Они просто шутили, но для неё этого было достаточно, чтобы считать себя оскорблённой. У Лизы отняли всё: и придуманную ей красивую сказку, и свадебное кольцо, и шейха-свёкра, и так и не подаренную нефтяную скважину. (Сочинить сказку до конца Лиза не успела, а теперь и незачем было: сказка кончилась).
Шли дни. Ремонт продолжался. Никто больше к Лизе не приставал, даже девчонки отстали со своими шуточками, но Лизе было так плохо, что она подумывала о переводе в другой собес. Лизина начальница не отпустила её, сказав: «Дурочка, ремонт через месяц закончится и уедут они – другой собес ремонтировать. Вдруг тот, в который ты перейти собралась? Сиди, Лизок, и работай. Работа – она всё лечит».
И Лиза осталась. От начальницы уходить было жалко, такие редко бывают: строгие и добрые одновременно. Как Лизина мама…
============Льдинка
Через три недели ремонт закончился, а ещё через месяц «лав-стори» понемногу забылась. Только Лиза ничего не могла забыть. Никто не наносил ей такой обиды, как Алик. Лиза убеждала себя в том, что вся эта история – глупость, которую не стоит воспринимать всерьёз, но с той поры ощущала в сердце неприятную пустоту – колючую, словно льдинку. Льдинка мешала, но как от неё избавиться – Лиза не знала.
А время шло… Лёшка поступил в институт (чего никто от него не ожидал), да не в какой-нибудь, а в МВТУ имени Н.Э. Баумана! Был он от счастья на седьмом небе и всем говорил, что поздравлять надо не его, а Лизу, без которой он бы никогда и никуда не поступил.
У Лёшки началась новая жизнь: больше не надо было ходить в школу и корпеть над уроками, а институтские преподаватели оказались совсем непохожими на школьных учителей, и лекции читали так увлечённо, что Лёшке вдруг понравилось учиться – ему было интересно, чего он сам от себя не ожидал!
У него появились новые друзья-сокурсники (среди которых было так много симпатичных сокурсниц, что Лёшка просто растерялся – ибо выбор в такой ситуации, говоря языком математики, стремился к бесконечности).
Опьянённый новой жизнью, он не сразу заметил, что с сестрой происходит что-то непонятное. А когда заметил, энергично вмешался в Лизину жизнь – с юношеским максимализмом и уверенностью в успехе. Однажды он пригласил Лизу на новогодний студенческий вечер в Бауманке – и Лиза, которую в последнее время ничто не радовало, даже Новый год, - Лиза неожиданно согласилась.
Вечер оказался весёлым и шумным. Лиза и не знала, что бывают такие вечера – она училась на вечернем, так как на мамину пенсию втроём было не прожить, и институтские годы остались в памяти как время бесконечной работы и бесконечной усталости.
Атмосфера праздника – Лизе казалось, потерянного для неё навсегда, как уходит навсегда детство – атмосфера праздника, всеобщего веселья, безудержного и суматошного, захлестнула Лизу, наполнила её неожиданной и беспричинной радостью.
Лиза звонко смеялась, отбиваясь от кавалеров – всем хотелось танцевать непременно с ней, и вскоре из партнёров образовалась очередь! Лёшка смотрел на разгоревшиеся румянцем Лизины щёки, на синие глаза, в которых зажглись весёлые огоньки, - и ему было так хорошо, как никогда в жизни. – Лёшкина тактика тоже дала блестящий результат, в этом они с сестрой были похожи!
И льдинка, навсегда, казалось, застывшая в Лизином сердце, начала таять…
============Нелюбовь
На вечере Лиза познакомилась с симпатичным аспирантом. Он стал частым гостем в их доме и выстроил такую систему доказательств необходимости их брака (ни один доктор математических наук не выстроил бы лучше!), что Лиза, устав возражать, дала наконец своё согласие.
«Замуж так замуж, давно пора, - уговаривала себя Лиза. – Вряд ли я лучше него найду». А в глубине души кто-то другой возражал: «Неправда! Если бы на месте аспиранта был Фархад – вот тогда ты была бы счастлива».
Аспиранта Лиза не то чтобы любила, но ей было уже двадцать семь, а замуж её никто не звал. Она не любила аспиранта, да ей и не нужно было – поскольку его любви к Лизе вполне хватало на двоих.
Лиза отдавала себе отчёт в том, что она, пожалуй, уже никого не сможет любить: где бы ни была, с кем бы ни разговаривала Лиза – перед ней как наваждение стояли черешневые глаза Фархада – так жестоко обманувшие Лизу глаза! – и была в этих глазах любовь и боль…
Лиза не любила аспиранта, но мужем он был образцовым. Иными словами, в маленьком царстве их семейной жизни Лиза была королевой, а аспирант – её пажом. На королевский трон он не претендовал (и ему было невдомёк, что трон пустовал до сих пор).
Аспирант отдавал себе отчёт в том, что Лиза его, пожалуй, не любит, но как все аспиранты обладал даром терпения: не любит сегодня, полюбит завтра, он подождёт. Любовь – это как диссертация: сначала её пишут, кропотливо собирая материал, потом защищают. Это два этапа. Аспирант был пока на первом. Ничего, он умеет ждать. Главное – Лиза с ним.
============Большая семья
Жили молодые у Лизы. Квартиру аспирант обещал через год, по ипотеке. Ипотека аспиранта не пугала: у него была роскошная квартира в Киеве, доставшаяся по наследству от бабушки. Аспирант любил свою бабушку, боготворил Киев, где прошло его детство, но если Лиза не захочет жить в Киеве – они продадут бабушкину квартиру и купят двушку в Москве, и ещё останутся деньги на дачу. А пока поживут у Лизы.
Лизин муж как-то сразу стал полноправным членом их теперь уже не маленькой семьи. Вечерами они с Лёшкой вели какие-то свои разговоры, играли в шахматы – и вскоре Лёшка, всегда такой неразговорчивый, ходил за ним как щенок, со щенячьей же преданностью заглядывая в глаза.
Лизиной маме нравился тихий и вежливый зять, они поладили удивительно быстро и часто шептались о чём-то на кухне, за что Лиза с братом прозвали их заговорщиками. Аспирант таскал в дом в огромном количестве книги из институтской библиотеки, которые Лизина мама пристрастилась читать и даже стала лучше себя чувствовать.
Она часто сидела в лоджии с книжкой на коленях и думала о том, что теперь абсолютно счастлива: облтус-сын теперь студент, дочка замужем, зять – просто золото, и готовить умеет, и бельё постельное выгладил, и ковёр на снегу выбил (а Лёшку никогда не допросишься…) А уж как Лизочку любит! – И мамино сердце сладко таяло от счастья…
А что же Лиза? – Понимая, как много делает муж для её семьи, видя мамины счастливые глаза, слушая каждый вечер ставшее уже привычным Лёшкино «Ну когда же Васька придёт?» («Какой он тебе Васька? Он Василий Миронович, уяснил? – каждый раз одёргивала Лиза брата, и слышала в ответ: «Это тебе он – Василий Миронович. Жена да убоится мужа своего! То есть, уважать должна. А мы с ним – друзья». – Отбивать мяч Лёшка умел всегда…) – Так вот, Лиза отдавала себе отчёт в том, что жизнь в их семье с появлением аспиранта стала стремительно меняться к лучшему, но в её сердце не было – любви. Лиза испытывала к мужу уважение, благодарность и даже, если хотите, нежность. Но – не любовь.
А по ночам ей снились черешневые глаза, к ней приходил Фархад, и взявшись за руки, они улетали к звёздам…
============День отъезда
Как уже было сказано, муж Лизы был родом с Украины, и в первый же Лизин отпуск оставил все свои дела и повёз жену в Киев – знакомить с родителями (раньше никак не получалось, общались телеграммами). Уже были куплены билеты и собраны вещи, уже выбраны Лизой подарки для его родителей. И наконец – день отъезда! Огромный, шумный Киевский вокзал – и радостное предвкушение невероятного…
Лизе очень хотелось увидеть Киев! Муж столько рассказывал о нём… Лиза мечтала вдохнуть аромат цветущих каштанов, пройти по легендарному Крещатику, побывать в святой Киево-Печерской Лавре и непременно поехать в Пущу-Водицу под Киевом, куда муж клятвенно обещал её свозить. Через полгода он заканчивал аспирантуру, и хотя жить решено было в Москве, собирался купить домик под Киевом – с яблоневым садом и непременно со старым прудом, в котором полощут ветви плакучие ивы.
- «А соловьи там поют?» – допытывалась Лиза. – «И соловьи, и комары, и лягушки, и филин по ночам ухает, не соскучишься!» - серьёзно отвечал муж, и Лиза звонко хохотала. Она мечтала, как привезёт туда маму, и соловьиные трели, посвист ветра в ивах, аромат яблоневого сада и месяц, плывущий золотым рожком по бездонному украинскому небу – сотворят настоящее чудо, и мама поправится.
В их доме больше не будет пахнуть лекарствами, и врачи удивятся и спросят: «Какой чародей Вас вылечил?» А Лизина мама будет улыбаться в ответ, щёки у неё будут алеть ягодой-земляникой, а в глазах засверкают радостные искорки – совсем как у Фархада, так и не ставшего для Лизы любимым… («Нет! Не сметь об этом думать! Всё хорошо, я счастлива, аспирант – тот вообще на седьмом небе от счастья, и наши дети… тоже будут счастливыми»)
На глаза навернулись вдруг слёзы. – «Схожу, куплю что-нибудь почитать в дорогу» - сказала Лиза мужу и направилась к газетному киоску. Купила несколько журналов, не глядя сунула в пакет и облегченно вздохнула – объявили посадку на киевский
поезд…
============Девочка из альбома
Москва осталась позади, за окнами мелькали знакомые названия подмосковных пригородов, и Лиза вспомнила о журналах. Муж, блаженно растянувшийся на верхней полке, разгадывал огромный кроссворд. – «Дай почитать что-нибудь, эгоист!» - попросила Лиза. Наверху возмущённо хрюкнули (Лиза мстительно улыбнулась), и вниз опустилась рука с журналом – «Вот почитай, тут статья интересная, «Золушка и принц». Бывает же такое!»
Лиза взяла журнал – и окаменела: с обложки на неё смотрели черешневые глаза… Да, это был Фархад. В знакомых глазах больше не было боли – в них светилось невыразимое счастье. Рядом стояла в подвенечном платье красивая девушка, чем-то похожая на Лизу. У Лизы остановилось сердце. «Золушка и Принц. Читайте на 16-й странице» - гласила подпись. Лиза никак не могла открыть шестнадцатую страницу – пальцы не слушались. А когда открыла…
«Нефтяной принц нашёл своё счастье в России!» - читала Лиза. История была проста как мир. – У принца была русская прабабушка, которую родители ещё ребенком вывезли из России в 1917 году. И хотя в семье не говорили по-русски, но язык знали: в доме было много русских книг. От прабабушки осталась большая библиотека. – О, какая это была библиотека! В семье её называли «коллекцией», ведь почти на всех книгах имелись дарственные надписи их знаменитых авторов! Ещё в семье хранили как зеницу ока старый альбом с фотографиями, привезенный из далёкой России.
В детстве Фархад любил листать этот альбом. Особенно нравилась ему фотография красивой девочки с длинными косами и синими большими глазами, похожей на фарфоровую куколку. Это была прабабушка Фархада. С каждым новым листом альбома девочка взрослела – и превратилась в красивую девушку. Других фотографий в альбоме не было, и маленький Фархад не верил, когда ему говорили, что девочка – его прабабушка, и что её давно нет на свете: она умерла, когда отец Фархада был маленьким мальчиком.
Принцу так сильно хотелось, чтобы девочка была жива, что он придумал сказку. В сказке девочка с фотографии – его ровесница – жила в далёкой заснеженной России и ждала Фархада. А Фархад знал, что он когда-нибудь приедет в Россию, найдёт эту девочку и увезёт домой. И они будут жить долго и счастливо, как бывает в сказках.
============ Невыразимое
Слёзы застилали синие глаза, и Лиза, как в детстве, вытирала их крепко сжатым кулаком, а они всё лились и никак не кончались, и некому было её утешить, ведь детство кончилось давным-давно…
…Детство кончилось. Принц вырос и приехал в Россию учиться. Но этого ему было мало! – Фархад хотел не просто увидеть Россию, он хотел стать таким как все, хотя бы ненадолго стать – одним из многих (в нём ведь тоже текла русская кровь). И превратился из принца в обыкновенного московского студента. На летние каникулы он не вернулся домой, а устроился рабочим в ремонтную бригаду (Лиза с ужасом прочитала название фирмы, приславшей в собес эту самую бригаду…). В соцзащите работали в основном молодые девушки, и все оказались – как в сказке – красивыми, умными и добрыми (редкостное сочетание, отметил принц). А одна из них так напоминала Фархаду снимок из семейного альбома, что ему не пришлось делать выбор – выбор сделала сама судьба…
Сказка, придуманная в детстве, сбылась. «Я счастлив! - признавался Лизе её Принц с журнальных страниц, - покидая Россию, самое лучшее я увожу с собой – мою Настеньку!»
Он счастлив? А как же… как же – жена и дети? Почему о них не сказано ни слова? Значит, это всё… неправда??? – «Вот так! Вот так!» – стучало в висках у Лизы. «Забыть, забыть! Забудь, забудь…» - стучали колёса.
Забыть?
… Лиза закрыла глаза - и словно наяву увидела лицо своего любимого, такое родное, знакомое до последней, до последней морщинки в уголках черешневых счастливых глаз. Лицо с обложки журнала…
Уже вернувшись из Киева и выйдя на работу, Лиза сказала девчатам: «А помните, вы мне тогда наговорили про Алика, что он женат, и про детей ещё выдумали! И про штамп в паспорте. – Зачем?»
-Ну, выдумали, выдумали! Чтобы было интересней! А то у вас с ним такая романтика была, прямо как в сериале! Вот мы и решили слегка «усложнить сюжет». Мы же не со зла, мы просто пошутили! Ну, Лизочка, неужели ты не понимаешь… Это была шутка!
«Они же не со зла. Они просто пошутили» - повторяла про себя Лиза. Потому что ей, как всем людям, надо было жить дальше.
Жить с этим дальше.
И нести это в себе. Через всю жизнь.
Осень 2007 – лето 2008. Москва