Жена и мать, затворница, гордячка,
Была ты так застенчиво смела,
Что первых воровских деньков горячка
Потом чуть телефоны не сожгла.
Так нежно-звонок был твой тонкий голос,
Меж двух мембран искрясь и трепеща,
Что понял я, мы от беды на волос,
И канул в ночь, развязки не ища.
Но голова, откинутая гордо,
Но как меж скал искрящийся ручей,
Звон твоего серебряного горла
Сверкал мне и сквозь тысячу ночей!