«Возможно, на тебя смотрит миллионер». Игорь сразу и не понял значение этой надписи. Дошло через пару мгновений. Информационная наклейка на зеркале предлагала выиграть миллион в лотерею. А иначе как? Из зеркала на себя смотрел он сам. Вернее, будущий миллионер, купивший лотерею в очередном лохотроне.
Поезд нёсся по степи, изредка изрезанной уродливыми пыльными деревеньками в шлейфе мусорных куч.
Как в этом мире стать миллионером? Закрутить романы с финансами? Как-то же надо выбираться. Деньги-деньги-дребеденьги…Смысл не в деньгах, а в их количестве…Чем больше, тем лучше. Иначе вся жизнь зря. Деньги открывают все ворота этого мира, все двери, все тайны.
Игорь сладко потянулся и лёг обратно на полку, прикрыв глаза. В купе он был один, и можно было помечтать о том, что это не простое купе, а СВ. Бархатные диваны, индивидуальный душ, ресторанное меню. Он сам - преуспевающий финансист, напротив него беззаботно-медовая попутчица из тех, что купаются в деньгах с детства и относятся к ним без напряжения, как к самому собой разумеющемуся.
Денежное напряжение всегда держало Игоря в своих лапах. И Игорь ощущал определённую скованность своего беспородного существа среди лощёной стаи потомственных денежных мешков, кубышек и коробочек.
Но ничего. Он способный. Он вольётся в эту сочную денежную реку, способную напитать и воскресить к жизни любую безнадёгу.
Пейзаж за окном мчащегося поезда представлял собой, именно, такую безнадёгу. В обмелевших от безденежья пустынных деревеньках всё же шевелилась кое-какая жизнь. Там люди за шмат хлеба пытались работать честно и получить свои честные деньги.
Честные деньги… Странное словосочетание. Кучка бумажек, пахнущая чесноком. Чеснок, лук, шмат сала, рюмка водки, пот, страх, бессилие, труд, боль, тоска, злость.
И наоборот лживые деньги…Деньги лжи…Тайна, азарт, хищник, отель, гонки, яхты, лимузины, восхищение, секс, бархат, кожа, бриллианты, кураж. Вот-вот, главное, кураж. Не шик, а кураж, вот это самое важное. Ради этого куража, достающегося избранным, и затеяна сама жизнь. Жизнь – это и есть Кураж.
Глупо в ней пытаться строить что-то вечное или медленное. Нет времени и нет уверенности в том, что завтра она не прервётся. Надо брать от неё всё, что возможно. В этом смысл и цель его пребывания здесь.
В дверь купе тихонько постучали.
- Чай, кофе. Не желаете?
Проводница была из разряда женщин, годящихся ему в роли если не матери, то старшей сестры. У неё было выразительное крупное лицо, на котором в рельефе едва проступивших морщин читалось нарочитое стремление к ясности и порядку.
Есть печати порока на лицах, а есть печати праведности. Печати порока обещают лабиринт с подвохами, печати праведности – прямую дорогу с правилами. Ещё неизвестно, что лучше. Но всё же чай лучше брать из рук праведницы. В чашку не плюнет.
- От чая не откажусь. С сахаром и с лимоном.
- Чёрный?
- Да.
Через пару минут на столике стоял стакан в стальном подстаканнике, от которого вкусно пахло подслащённым лимоном. Игорь протянул руку, но не успел даже взяться за ручку подстаканника. Поезд резко дёрнулся, словно споткнувшись о тормоза. Чай выплеснулся на пластиковую крышку стола. Игоря качнуло по инерции, и он больно ударился низом грудной клетки о край стола. Схватившись за ушибленное место и согнувшись пополам, Игорь начал считать до ста. На счёте тридцать три боль отпустила. В дверь снова постучали.
- Извините, - сказала проводница, - я к вам всего на два часа попутчицу подсажу. Она на следующей станции выйдет.
- Без билета? – попробовал возмутиться Игорь.
- Почему без билета. Он у меня есть, - сказала старушка с котомкой за плечами.
- Тогда почему «извините»? - спросил Игорь.
- Чай мне надо было подать вам чуть позже или раньше, - ответила проводница.
Поезд качнулся и снова начал набирать ход. Дверь купе сама поехала и захлопнулась, явив зеркало с надписью «Возможно на тебя смотрит миллионер». Старушка скинула с плеч котомку, сняла косынку с головы, обнажив тощие седые косицы.
- Чай пьём, мил человек?
- Пьём, - ответил Игорь.
- У меня тут к чаю травки есть, - сказала старуха, начав развязывать тесёмки своего заплечного мешка.
- Спасибо. Не употребляю.
- А зря, - старуха широко улыбнулась, сверкнув рядом неожиданно белых острых зубов.
- Удивлён? – спросила она у Игоря.
- Чему удивлён?
- Тому, что происходит?
- А что происходит?
- Гроза надвигается. Посмотри в окно.
За окном, действительно, произошло изменение вида. Клубы туч накрыли небо, сверкая вдалеке клинками молний. В купе потемнело. Игорь потянулся к кнопке включения света.
- Не стоит свет включать, - сказала старуха. – У меня есть свеча.
Она ловким движением выудила из своей котомки толстенную свечу диаметром около десяти сантиметров. Эта свеча была необыкновенной. Множество её фитилей образовывали пентаграмму. Старушка щёлкнула зажигалкой, и в сумраке купе зажглась пятиконечная звезда.
- Символ власти над миром, - сказала старушка, заворожено уставившись на пламя.
Игорь нахмурился. К колдуньям он относился с изрядной долей скептического раздражения.
Но старуха, казалось, не замечала, созданного ею неудобства. Она подняла свои ладони над свечами, словно пытаясь согреть. Мраморно белая кожа её кистей с остро отточенными ноготками, вызвала у Игоря удивление. Удивление имело слегка тошнотворный привкус.
Элементы молодости, произрастающие из дряхлого тела, смотрелись на нём вызывающе нелепо, точнее, отвратительно. Острые зубы и руки-щупальца, присущие дряхлой, разлагающейся биомассе и не могли вызвать иного чувства.
- Удивлён? - снова спросила старуха.
- Безмерно, - процедил Игорь.
- Ты ещё больше удивишься, если отвернёшься на минутку. Мне надо переодеться.
- Тогда я, пожалуй, выйду, чтобы вам не мешать.
- Выйти не получится, - сказала колдунья. – Дверь заклинило.
И она рассмеялась смехом, похожим на звон колокольчика.
В купе потемнело. На миг его озарило вспышкой молнии, и потом раздался оглушительный грохот громового разряда.
Игорь хотел было подняться с места, но не смог, ощутив прилив неожиданной слабости.
- Цыганка? – спросил он старуху.
- Мелко мыслишь. Закрой глаза.
- Вот ещё, - возмутился Игорь, закрывая глаза.
Вернее, они закрылись без его воли. А когда открылись, то вместо старухи он увидел симпатичную белокурую девушку. Резиновая маска с седым париком валялась на полке вместе с ветхим старухиным платьем.
Девушка сидела перед ним в белой футболке и ослепительно синих джинсах. Точно таких же по цвету, как небо за окном, очистившееся от туч и воссиявшее акварелью радуги.
- Каждый мужчина мечтает о том, чтобы оказаться запертым в купе со мной, - самодовольно сказала девушка. – Давайте же знакомиться.
- Игорь.
- Анна.
- Вы актриса?
- В некотором роде, да. В старухином костюме удобно путешествовать. Никто не пристает. Я сама пристаю, - рассмеялась девушка.
- А цель ваших путешествий?
- Хороший вопрос. Я сказочно богата. И цель моих путешествий – это само путешествие. Я ученица. Хочу научиться всему, что есть в этом мире. А ваша цель?
- Хм. Моя цель – деньги. Я сказочно беден. И я тоже ученик. Хочу научиться быть сказочно богатым, - подыграл ей Игорь.
- О! Так мы почти пара. У меня есть то, что надо тебе. У тебя есть то, что надо мне. И мы можем провести сделку.
Девушка легко и непринуждённо общалась с ним на «ты». В её синих глазах светился неподдельный интерес к нему, и раскрасневшиеся щёки были тому подтверждением.
- Какую сделку? – спросил Игорь.
- Обычную. Я тебе деньги, ты мне душу, - острозубо улыбнулась очаровательная незнакомка.
- Даже так?
- Именно так. Я плачу деньги, много денег…Только протяни руку, - она открыла ему тёмное жерло сумки…
Игорь недоверчиво хмыкнул.
- Не бойся! Смотри! Она подняла сумку вверх ногами, и оттуда посыпались купюры. Доллары, евро, юани, рубли.
Деньги падали на затёртый вагонный пол, образуя осыпающийся правильный конус.
- Здесь довольно большая сумма. Хватит на всю жизнь.
- Эта кучка на всю жизнь?
- Кучка за кучкой. Сумочка то не простая, а золотая. У тебя будет карьера в финансовой сфере, много денег и много женщин. Много машин, много домов, много яхт…Сумка станет кейсом или барсеткой с банковскими картами.
- И что я должен сделать за это взамен?
- Продать мне свою душу, - повторила незнакомка.
- Анна? Да, Анна, вы шутите?
- Отнюдь нет. Деньги настоящие. Можешь их проверить в любом банке.
- Но мы то с вами не в банке…
- О! Значит, ты уже почти согласен! Мы всё пропишем в тексте сделки. Если вдруг банк признает деньги фальшивыми, сделка немедленно будет расторгнута. Но это событие из разряда невозможных. У меня всё настоящее. И документ по сделке тоже. От тебя душа, от меня деньги.
- А как я вам должен отдать свою душу? Вынуть из себя сердце?
- Игорь, ты такой смешной. Не надо ничего вытаскивать и вынимать. От тебя требуется лишь одно слово «да» и подпись. Документ у меня готов, только имя впишу.
- И я стану рабом?
- Рабом? Зачем мне раб? Ты станешь господином.
- Господином без души?
- Конечно.
- То есть я ничего не буду чувствовать?
- Как раз наоборот. У тебя будет большая чувствительность. У тебя будут большие возможности.
- Тогда чего же у меня не будет?
- Как чего? Вечности. Я её у тебя куплю, вместе с твоей душой.
- Ничего не понимаю!
Игорь не любил расплывчатые фразы «ни о чём». Тем более, что в устах кудрявой блондинки, они для него, вообще, звучали издевательски.
Блондинка вздохнула тяжело.
- Ну почему мне всегда попадаются такие упрямые клиенты?
Она начала собирать деньги обратно в свою котомку. Купюры шуршали и осыпались с её рук, пытаясь остаться на воле. Но Анна запихивала их обратно, нещадно сминая.
Пентаграмма на оплывшей свечи погасла. Солнце тоже начало закатываться за горизонт. И Игорь ощутил, что попутчица потеряла к нему всякий интерес.
- Анна, но почему же нельзя рассказать внятно? «Купи-продай» так не делается. Я должен знать, что продаю. Оценить риски и прибыль.
- Оценивай. А мне пора выходить.
Маску старухи вместе с деньгами девушка тоже запихнула в сумку. Затянув верёвку на горле котомки, Анна встала во весь рост перед Игорем. Стройные ноги, обтянутые джинсами, футболка, слегка замятая на спелой груди, светлые кудри, рассыпанные по плечам – всё это выглядело чересчур рекламным. Игорю стало трудно дышать, словно бы ком застрял в горле.
- Пока, - сказала девушка, открывая дверь.
Игорь не смог ей ничего ответить.
- Вы как себя чувствуете? - спросила проводница, заглядывая в открытую дверь.
- Нормально, - ответил Игорь.
Глоток остывшего чая вернул ему способность говорить.
- Как она вам? – спросила его проводница.
- Кто? Эта артистка? А вы её знаете?
- Как не знать. Много их тут ходит «купи-продаев».
- Я так и не понял, что она хотела у меня купить.
- Вечность.
- А у меня есть вечность?
- Конечно. Каждое начало – это точка отсчета для Вечности. Каждая жизнь, зародившаяся на земле вечна, - сказала проводница, присаживаясь на край соседней полки.
Игорь напрягся. Общение с сектантами, даже если они проводники, не несло в себе ничего хорошего.
- Я атеист в тридцатом колене, - сказал Игорь. – И в жизнь после смерти я не верю.
- А в жизнь после жизни?
- Не вижу разницы.
- Если смерть взять за ноль, а жизнь за цифру, то разница очевидна. Полное разрушение и вечное сохранение с приращением содержат в себе ту самую разницу, которую она хотела у вас купить.
Земля – это большой рынок душ. Весь мир здесь отоваривается. Здесь люди продают Покупателям свои души. В основном за деньги. Ну, бывает за ещё какую-нибудь чепуху. Но, в принципе, и деньги – это тоже чепуха по сравнению с вечностью. Конечное всегда дешевле бесконечного. Но людям деньги нравятся больше, чем вечность и потому они меняют свою вечность на деньги.
Продают свои космические врата, а взамен получают ярмарочные ворота.
- Так я вас не пойму, вы говорите о душе или о вечности?
- Действительно, о чём я? О листьях или о корнях? Душа – это плато вечности, она является носителем памяти и позволяет человеку после смерти вступить в новую жизнь с полным набором навыков и знаний из предыдущей жизни. Но людям на это наплевать. Они предпочитают полное стирание своей памяти. А ведь душа – это хранитель информации, это самая дорогая субстанция во Вселенной.
- И если я её не продам, то после смерти, перейдя к новой жизни, буду всё помнить?
-Да. Но не после смерти. После жизни. Вместо смерти, вместо полного разрушения будет изменение. Будет переход из жизни в жизнь.
- Но на земле нет таких людей, которые бы помнили свои жизни!
-Земля – это не планета. Это рынок душ. А сама планета гораздо больше, чем тот шарик, на котором обитают люди, этот же шарик просто рынок одноразовых созданий.
Люди, выбравшие врата вечности, рождаются в новой жизни за пределами рынка. Ну, а те, кто выбрал рыночные ворота, так и остаются там. Умирают и рождаются снова без памяти.
- А вы не относите себя к людям?
- Я – проводник. Проводник в Вечность…в Вечность…
Поезд качнуло с силой вверх и вниз. Раздался звон разбитого стекла, за ним крики… Лицо проводницы увеличилось, занимая всё поле зрения, расплылось в туман.
- Слава Богу, пришёл в себя, - лицо проводницы, приняв нормальные размеры, изобразило облегчение
Резкий запах нашатыря. От него, наверное, дышать было слегка больно.
- Тормознули… Девка шальная дорогу по шпалам перебегала. Откуда только взялась. Вы как?
- Я в порядке, - сказал Игорь. - Что это было?
- Экстренное торможение. Я пошла проверять пассажиров, вы в обмороке. Бормочите что-то, дышите часто. Бывало у вас такое?
- Нет. А старуха здесь была?
- Старуха? – проводница нахмурилась, словно силясь вспомнить что-то важное, но позабытое. – Давайте потом…Мне нужно быть в тамбуре.
На Игоря уже никто не обращал внимание. Голоса уходили вглубь коридора.
Он приподнялся, оправляя помятую рубашку. «Из жизни в жизнь…» Надо же привидеться такому.
Поезд стоял посреди степи, за краем горизонта которой красным шаром тонуло солнце.
Игорь встал с полки, подошёл к двери с зеркалом. «Возможно, на тебя смотрит миллионер».
- Возможно, - ответил Игорь своему отражению.
По зеркалу поползла трещина. Едва заметная, но всё же неприятно перечёркивающая лицо и тело зеркального двойника.
На полу валялись салфетки, слетевшие со столика, и Игорь присел, чтобы их поднять. Наклониться он не рискнул, под рёбрами ещё таилась боль.
Из сгиба салфетки выпала долларовая купюра. Игорь рассеянно повертел её в руках и сунул в боковой карман сумки.
Телефон тренькнул эсэмэской:
«Банк Ан-нА . Вам открыта кредитная карта».