Интерлюдия, перед частью 3 - окончание

Хайе Шнайдер
2.
В Вормс приехала целая процессия никому не известных воинов в самых богатых одеждах и с оружием, похожим на гуннское. Гунтер послал за Хагеном, думая в раздражении, почему в таких случаях его никогда не оказывается рядом, и когда тот вошёл, велел посмотреть в окно.
Всё это что-то напоминало, и Гунтер ждал ответа с невольной тревогой.
- Я давно его не видел, - сказал Хаген, - но готов поручиться, что это маркграф Рюдигер.
Лицо его озарилось радостью, и не успел Гунтер задать ему вопрос, как Хаген выбежал из зала, забыв обо всех приличиях.
- Хаген! - ошеломлённо окрикнул его Гунтер.
Тот и шага не замедлил, бегом вылетев во двор. Приехавшие уже слезали с коней. Хаген заставил себя остановиться у входа.
- Приветствую дорогих гостей, - произнёс он с улыбкой.
Один из воинов шагнул ему навстречу. Хаген подошёл к нему, и они обнялись.
- Когда я видел тебя последний раз, Хаген? - произнёс маркграф Рюдигер, отстраняясь и взяв Хагена за руки. - Ты изменился, и мне теперь кажется, что мы не встречались уже сто лет. Как же быстро идёт время!
- Вспомним ещё былые времена, - засмеялся Хаген. - Ты к нам послом от Этцеля, как я понимаю?
- Верно. Очень важное дело.
Во двор за Хагеном выбежал Ортвин, Данкварт и некоторые другие; увидев, как гость был встречен Хагеном, все обступили его с приветствиями. Затем Хаген провёл прибывших в зал и представил всем Рюдигера, бехларенского маркграфа, находящегося на службе у короля гуннов Этцеля. Пока для гостей готовили покои, а на кухне срочно готовилась лучшая еда, Хаген посоветовал Гунтеру принять посла со всем возможным почётом и так его нахвалил, что король понял - Хаген хорошо его знает и имеет веские причины для радости.
За столом Хаген сам наливал Рюдигеру вино и подкладывал ему еду.
- Перестань так печься обо мне, - смутился Рюдигер.
- Нет уж, позволь - я слишком давно тебя не видел, - возразил Хаген. - В Этцельбурге у меня не было более дорогих людей, чем ты и Вальтер, а теперь редко приходится встречаться.
- Что тебе мешает приезжать ко мне?
- Думаю, то же самое, что и тебе.
- О да. Бавария. Даже удивительно, что нас не ограбили в пути, - засмеялся Рюдигер.
Они выпили вместе. Хаген подложил Рюдигеру кусок мяса.
- Расскажи мне, как твои дела.
- У меня всё хорошо, жена и дочь здоровы, в Бехларене мир и покой. А вот бедный Дитрих…, - вздохнул Рюдигер. - Я встретил его и его воинов в таком жалком виде, что едва узнал. Мы с женой постарались дать им всё, что нужно, чтобы они могли предстать перед Этцелем.
- Ты всегда был покровителем изгнанников, - сказал Хаген, глядя на него с улыбкой. - Ты и словечко за него замолвил, верно?
- Я не мог этого не сделать. Жаль только, что помощь Этцеля пока не принесла должных плодов.
- Я слышал о битве при Равенне. Победа, которая не лучше поражения?
- Именно так, потому Дитрих остаётся в стране гуннов. Ты знаешь, что в той битве погибли оба сына Этцеля?
- Кто ж этого не знает. Да, Этцелю не позавидуешь.
- Тебе вряд ли известно, что Дитрих поручался за них. Но горячие мальчишки ускользнули из-под надзора и нарвались на Витеге, в битве с ним и погибли.
- Эта глупая жажда подвигов…, - процедил в сторону Хаген.
- Дитрих не знал, как ему после этого возвращаться к Этцелю. Я вызвался рассказать всё королеве Хельхе. Нелёгкое это дело - сообщать матери о гибели её сыновей… Она сначала лишилась чувств, а потом потребовала, чтобы я отвёл её к Дитриху, и я опасался её гнева. Но когда она вошла в палатку Дитриха, то сразу спросила, храбро ли сражались её сыновья. Дитрих ответил, что судя по ранам, бой был яростным, и тут - ты только представь - королева обняла его и сказала, что по тем, кто гибнет в бою, даже женщины не плачут.
- Вот это да.., - произнёс внимательно слушавший Хаген. - Что ж, Хельха всегда была очень сильной.
- Она же потом уговорила Этцеля, чтоб он простил Дитриху его невольную вину.
- Она могла. Её воля и разум способны влиять на Этцеля… Я её помню совсем молодой, она была добра ко мне, как и к другим заложникам. Ведь сама была на чужбине… Что с Хельхой сейчас? Здорова ли?
- Увы, наша королева скончалась.
Хаген поставил поднятый было кубок на стол.
- Как?
- Да, к несчастью,  - печально сказал Рюдигер. - Какой бы сильной она ни была, смерть сыновей её подкосила. Она слегла и больше не встала. Её смерть была большим горем для нас.
- Как жаль, - задумчиво произнёс Хаген. - В Этцельбурге больше не будет такой королевы. Даже наш долгий мир с гуннами не обошёлся без её участия…
- Да, но Этцель не хочет затягивать траур, тем более что он остался без наследников. Потому я здесь.
Хаген резко обернулся к Рюдигеру с таким выражением лица, будто понял нечто для него недопустимое.
- Э, старина, да ты, похоже, привёз нам только дурные вести, - сказал он переменившимся голосом.
- Что тебя так встревожило? - удивился Рюдигер.
Помрачневший Хаген хлопнул его по плечу.
- Ешь и пей. Тебе я в любом случае рад, а твою новость мы ещё услышим…


- Значит, Гунтер жениха мне подыскал?! - вскричала Кримхильда. - Вот спасибо!
- Но король никого не подыскивал, - пробубнил растерянно маркграф Эккеварт, поворачивая голову за Кримхильдой, мечущейся по комнате из конца в конец. -  Сам Этцель пожелал взять вас в жёны, а достойный маркграф Рюдигер…
- Да всё я поняла, - раздражённо бросила Кримхильда. - А мои братцы и обрадовались, должно быть, да? Они надо мной издеваются! У меня был такой муж, какого не было ни у одной женщины, а мне предлагают после него выйти замуж за старого урода!
- Но зато Этцель - могущественный властитель. Стать его королевой - это такая великая честь…
Кримхильда развернулась посередине комнаты, обратив на Эккеварта негодующий взгляд. Что он за тупица! Ей хотелось прогнать его вон, но она скрепилась и бросилась в кресло.
- Ты знаешь, что было на совете? - спросила она оскорблённым тоном.
- Все нашли, что такой союз будет очень хорош.
- Конечно же, - усмехнулась она. - Ещё бы не хорош для всех, кроме меня! Всем не нравится, что я напоминаю о величайшем на свете преступлении! Гунтер от совести своей избавиться хочет, вот что!
- Ваши братья надеются, что новый брак принесёт вам счастье.
- Счастье?! - закричала Кримхильда, подавшись вперёд и чуть не соскользнув с кресла. - Они либо с ума посходили, либо зла мне желают! Не будет у меня счастья. Никогда! Я буду вечно скорбеть по Зигфриду.
Из её глаз брызнули слёзы.
- Все хотят мне только дурного… Никому я не нужна…
- Что вы, госпожа. Напротив, вы забыли бы горе.
- Не смей так говорить. Они хотят сделать меня вдвойне несчастной, заставив выйти замуж!
- Вас никто не намерен выдавать без вашего согласия.
- Не будет им моего согласия, так и передай. Я всю жизнь буду только оплакивать Зигфрида.
Кримхильда глотала слёзы, представляя, как к ней придёт сначала Гунтер с уговорами, потом мать… Гизельхер, самый сочувствующий, и тот будет говорить, что она будет вознаграждена за страдания, согласившись на новый брак. И всем придётся повторять одно и то же…
- Как они посмели даже подумать такое, - простонала она, опуская голову на руки. - Убили Зигфрида, теперь изводят его несчастную вдову… Хаген, наверное, больше всех обрадовался, да?
- Напротив, он был единственным, кто возражал.
Кримхильда подняла голову, разом перестав плакать.
- Вот как?
- Он говорил, что этого брака нельзя допустить, независимо от вашего решения, госпожа.
- Вот как, - натянуто повторила она, забарабанив пальцами по подлокотнику.
- Король и прочие ваши братья не согласились с ним, а господин Гизельхер стыдил его, говоря, что лучше было бы ему не мешать вознаградить вас за пережитую утрату. Но Хаген стоял на своём…
- Ну конечно, он хочет, чтобы я плакала весь свой век! - Кримхильда снова вскочила с кресла. - Принёс мне столько горя, да ещё желает, чтобы я всю свою жизнь…
Она осеклась, покраснела и медленно села обратно.
- У тебя ещё есть что сказать? - недовольно бросила она Эккеварту.
- Король спрашивает, согласитесь ли вы принять посла.
- Посла? - Кримхильда задумалась. - Пожалуй… Интересно, что он мне скажет…
Поразмыслив ещё некоторое время, она заявила:
- Передай, что я готова принять его хоть сейчас.
Эккеварт удалился. Кримхильда подозвала одну из служанок.
- Чёрное платье мне, - распорядилась она.

Когда Рюдигер вошёл в покои Кримхильды, то увидел её сидящей в скорбной позе в окружении своих дам, тоже печальных и понурых. Кримхильда подняла на него глаза, из которых медленно текли слёзы, и заметила, что у посла, при довольно резких чертах, тем не менее доброе лицо. Взгляд её стал ещё более несчастным.
- Ах, благородный Рюдигер, что за весть мне принесли? - грустно сказала она. - Не повторяйте её передо мною, прошу вас: если бы вы знали, как велико моё горе, вы не стали бы говорить мне о новом замужестве, - слёзы полились чаще, и она опустила голову.
- Госпожа, вы ещё можете изведать новую жизнь, - заговорил Рюдигер мягким тоном. - Вы найдёте утешение, если согласитесь стать женой моего короля. Вы станете владычицей могучей державы. У вас будет множество преданных людей и самая завидная свита из знатных девушек. Вас будут почитать как великую королеву…
- Ах, оставьте, - прервала его Кримхильда. - Ничто меня не утешит в смерти моего Зигфрида. Я буду хранить ему верность до гроба, и лучше умру от тоски, чем стану женой кому-нибудь другому.
Кримхильда быстро покосилась на Рюдигера и увидела жалость в его глазах. Она выгнулась в кресле и страдальчески запрокинула голову.
- Да и кому я могу быть теперь нужна? Я пролила столько слёз по моему милому мужу, что никого уже не смогу привлечь…
- Ваше горе убивает вас, госпожа, - дрогнувшим голосом произнёс Рюдигер. - Если вы станете нашей королевой, это может положить конец вашим страданиям. Новый супруг постарается исцелить скорбь вашего сердца, а его подданные будут рады служить вам.
- И вы тоже, Рюдигер? - тихо спросила она.
- Я в первую очередь, госпожа.
Кримхильда некоторое время сидела, жалобно всхлипывая. Рюдигер смотрел на неё с бесконечным состраданием.
- Но ведь Этцель - язычник, - протянула она.
- У него на службе много христиан, и у нас есть своя церковь. Вы не останетесь без духовной поддержки. Может, ваша добродетель даже склонит великого властителя к крещению.
Кримхильда замотала головой.
- Нет, лучше мне истаять на могиле моего Зигфрида, - трагическим тоном сказала она.
- Ваша преданность мужу достойна восхищения. Но не губите себя. Разве не сами небеса оказывают вам милость, давая возможность начать жизнь заново?
- Нет, нет! Это жестоко, - простонала Кримхильда. - Жестоко отрывать меня от могилы Зигфрида… Вся моя жизнь только в нём, без него я никто… Нет, не уговаривайте меня. Я останусь ему верной! Верной до гроба!
Она безудержно залилась слезами. Рюдигер чуть подошёл к ней, глядя так жалостливо, будто сам был готов прослезиться.
- Госпожа, не плачьте, - сказал он ей в смятении. - Вы забудете все печали, став нашей королевой. Мы сделаем всё, чтобы утешить вас в вашей скорби.
- Вы не знаете, какое горе на меня обрушилось. Прошу вас, не умножайте моих страданий. Чем я виновата перед вами, что вы мучаете беззащитную вдову? - её голос стал жалобным.
- У нас вы не будете беззащитной.
Кримхильда искоса поглядела на него.
- Вы могли бы поклясться, Рюдигер, что будете всегда меня защищать и не дадите в обиду?
- Конечно! - с готовностью ответил Рюдигер и тут же поклялся на мече, что готов служить ей верой и правдой.
Кримхильда перестала плакать.
- Благодарю вас, - печально сказала она. - Вы немного утешили меня… Как знать, может, я смогу смириться с новой судьбой даже при такой тяжести в сердце… Но оставьте мне ещё два дня, хорошо? Я принимаю слишком тяжёлое решение.
- Вы не пожалеете о нём, госпожа, - склонился перед ней Рюдигер.

В последующие дни Кримхильда принимала у себя сначала Гизельхера, потом Уту, Гунтера с Гернотом и снова Рюдигера. Разговоры были одни и те же, но Кримхильда теперь лишь просила не торопить её. Ночью она ходила к месту погребения Зигфрида. Без изваяния оно стало скромным и неприметным, но почему-то пугало Кримхильду, и это был не тот трепет, что внушало изображение, а просто страх. Где-то на задворках сознания шевелились воспоминания о том, как проходило погребение, и Кримхильду брала дрожь.
- Прости меня, Зигфрид, - шептала она. - Но раз я не умерла от горя за столько времени, значит, это тебе неугодно, ведь так? Я ещё жива… я хочу жить, Зигфрид…
Она стискивала руки и молилась; в полной тишине и без статуи ей казалось, что она обращается в пустоту.
- Прости меня, - повторяла она. - Я буду верна тебе в своём сердце... Только отпусти меня…
Кримхильда всматривалась в гладкое надгробие. Неожиданно ей сделалось жутко - жутко настолько, что она быстро встала, перекрестилась и ушла. До утра она не могла заснуть, чувствуя, что ей хочется вздохнуть свободно, но не находя в себе никаких сил.
В те же самые дни Хаген надоедал Гунтеру, настаивая, что Кримхильду нельзя выдавать замуж за Этцеля.
- Вы не представляете, какую силу и власть даёте в её руки.
- И что? Тем лучше, быстрее забудет о своих несчастьях, - уверенно говорил Гунтер. - Здесь же она только с ума сходит. Да и нас чуть с ума не свела…
- Мой король, даже это не так плохо, как предоставлять ей такое могущество.
- Перестань, ты слишком немилосерден к моей сестре. Этот брак будет полезен и для нас, и для неё.
- Она уже пыталась нам навредить. Став гуннской королевой, она получит для этого огромные возможности.
- У неё исчезнет повод, - возражал Гунтер. - Хватит, Хаген. Твой совет нехорош на этот раз, и мы ему не последуем.
- Мой король, этот брак для нас опасен.
- Напротив, он избавит нас от всех тревог. Если Кримхильда даст согласие, я ни в коем случае не буду ей мешать.
- Одна надежда - что она не согласится, - не сдавался Хаген, пока рассерженный Гунтер не велел ему смириться с королевской волей и решением большинства.
На третий день Кримхильда вошла в зал под руку с Рюдигером, одетая в парадное платье, и на вопрос, принимает ли она предложение Этцеля, ответила уверенным согласием.

Рюдигер сказал Кримхильде, что им желательно поторопиться, так как путь предстоит долгий; о свите же она пусть не заботится - у него достаточно сопровождающих, а в Этцельбурге у неё будет в услужении столько дам и девушек, сколько нет ни у одной королевы. Кримхильда, казалось, и не горела желанием взять с собой кого-то, и прослезилась лишь от выделенного ей золота, которое ни в какое сравнение не шло с сокровищами Зигфрида.
- Этцель очень, очень богат, - попытался утешить её Рюдигер.
- Но всё это не золото Зигфрида.., - пробормотала она, сбив посла с толку.
После всех сборов она попрощалась с братьями и матерью; было тяжело, но не настолько, как в первый раз. Она внимательно осмотрела провожающих, думая, что и Хаген должен был прийти, но его не оказалось.
С Рюдигером Хаген простился заранее.
 - Был рад тебя видеть, - сказал тогда Хаген. - Теперь же, наверное, нам лучше и не встречаться.
- Напрасно ты так. Если при нашем дворе затеется что-то враждебное, я это замечу и смогу предотвратить. Но мне кажется, что ты несправедлив к Кримхильде.
- Увидим.
- Не будь мрачным пророком, - улыбнулся Рюдигер. - Что бы ни случилось, знай, что мы остаёмся друзьями.
Они обнялись, обменялись лучшими пожеланиями, и Хаген удалился к себе. На проводы он уже не пришёл.
Кримхильда, вырвавшись наконец из тёплых объятий Гизельхера, отправилась вместе с Рюдигером и всем посольством прочь из города.
В тот же день королева Брюнхильда, совершая вместе с Хагеном конную прогулку к западу от Вормса, спросила его:
- И чего, по-твоему, нам теперь ожидать?
- Мы оказались между двумя крайностями, - ответил ей Хаген. - Либо конец всем нашим бедам, либо самое худшее у нас впереди.
- Это зависит от неё?
- И от неё, и от нас, - Хаген смотрел вперёд, но взгляд был словно обращён вовнутрь. -  Мы теперь всё равно что на узком мосту, и либо удержимся, либо сорвёмся.

***
Путь до страны гуннов был долог, так что Кримхильде показалось, что она едет на край света. Однако о ней так заботились, что утомления она почти не чувствовала. Глядя вокруг на зелёные поля и леса, высящиеся вдали горы, она даже ощутила некоторый прилив сил, и на душе стало намного легче и свежее.
Рюдигер много рассказывал ей о стране гуннов, она с интересом слушала, и только мысль о самом Этцеле внушала ей страх. Через Баварию ехали с повышенными предосторожностями, и Кримхильда ночью спала сладким сном, зная, как её охраняют. Пришлось переправиться через Дунай; на пути было сделано немало остановок, в том числе дома у Рюдигера в Бехларене; Кримхильду везде учтиво принимали и окружали вниманием. На равнине неподалёку от Тульна Рюдигер остановил процессию, сказав, что Этцель со свитой едет им навстречу.
Кримхильда замерла в седле, глядя на приближающихся всадников.
- Почтите тех, кого я вам назову, госпожа, - сказал Рюдигер. - Этцель выслал вперёд самых знатных своих людей.
 - Это он сам, чуть слева? - негромко спросила Кримхильда, в страхе вытаращившись на гунна в меховой шапке, опережающего остальных.
- Нет, это Блёдель, его брат. Когда-то он был могущественным человеком, но при Хельхе был сильно оттеснён. Но всё же он остаётся братом короля.
Кримхильда вздохнула; сердце тревожно заходилось. Встречная толпа была всё ближе.
- А это кто? - она осторожным жестом указала на молодого воина с решительным, жёстким лицом.
- Иринг Тюрингский, - пояснил Рюдигер. - Он нашёл здесь убежище после того, как убил своего короля.
- Да ты что? Своего короля? - рассеянно спросила Кримхильда, приглядываясь к Ирингу.
- Говорят, так он отомстил за нанесённое ему бесчестье. Человек гордый и на многое способный.
Иринг будто заметил, что Кримхильда смотрит на него, и хищно улыбнулся.
Рюдигер продолжил перечислять ей тех, кого она должна будет почтить; меж тем её охватило волнение, и она опасалась, что всех перепутает. Встречающие остановились на совсем близком расстоянии, расступились, и появился пожилой гунн в блестящих доспехах, будто сросшийся со своим конём. Кримхильде стало страшно.
- Кто это следует за ним? - тихо спросила она Рюдигера, пытаясь успокоиться.
- Дитрих, готский король.
- Какой у него мрачный вид!
- С тех пор, как он лишился трона, никто не видел улыбки на его лице. Его жена Геррат - племянница покойной Хельхи. Она будет служить вам и поможет освоить язык. Но нам пора.
Кримхильду сняли с коня; при этом она неловко перегнулась, так что головная повязка съехала, и пучок белокурых локонов выбился наружу. Кримхильда не обратила на это внимание, в оцепенении давая подвести её к Этцелю, лихо для своих лет спрыгнувшему с коня и идущему навстречу.
Когда они приблизились друг к другу, Кримхильда, будто очнувшись, заметила, что он смотрит не на её лицо. Ветер трепал её волосы, и она вдруг поняла, что именно от них Этцель не может оторваться, глядя как на великое чудо. Внезапно она ощутила, что, несмотря на его отталкивающий вид, совсем его не боится, и преисполнилась презрением к нему.
Они приветствовали друг друга, поцеловались, затем Кримхильда наградила поцелуем тех, о ком говорил Рюдигер. Этцель под руку провёл Кримхильду через толпу своих людей, а там откуда ни возьмись возник шатёр, перед которым стоял трон, накрытый коврами. Этцель усадил Кримхильду рядом с собой и, махнув рукой, отдал какой-то приказ на своём языке.
- Что сейчас будет? - спросила Кримхильда у Рюдигера, вставшего возле неё.
- Состязания в вашу честь, - ответил он. - Сперва гунны покажут вам своё мастерство стрельбы из лука, в этом с ними никто не сравнится. Потом изгнанники, служащие Этцелю, устроят потешный бой. Можете оценить ваших подданных, госпожа.
Гунны быстро установили мишени - растянутые шкуры - и взялись на скаку пронзать их. Кримхильда наблюдала их старания без интереса, краем глаза замечая, как Этцель постоянно оборачивается и смотрит на её волосы, и внутренне усмехалась. Может, на поле боя Этцель и впрямь свирепый воин, но перед ней он просто старый осёл… Она чуть тряхнула головой, от чего повязка слезла ещё больше и, будто в смущении ухватившись за неё, повернулась к Этцелю. Тот расплылся в улыбке, она улыбнулась в ответ и вновь стала смотреть на игры, сияя довольным лицом.
- Мы очень любили королеву Хельху, - заговорил Рюдигер. - Но надеюсь, что вы заслужите не меньшую любовь.
- Я вижу, Этцелю служит много иноземцев, - сказала она, глядя на возникшего на поле  Иринга.
- Любой изгнанник находит здесь убежище, потому здесь можно встретить самых разных людей. Покойная Хельха сама была чужеземкой с севера и как могла оказывала нам поддержку. Немало достойных воинов стали могущественными благодаря ей. Нам она была как мать…
Он нахваливал доброту и щедрость Хельхи, её покровительство христианским воинам - хотя сама она была язычницей, - и у Кримхильды появились нехорошие подозрения. Уж не они ли, знатные изгнанники, подбили Этцеля взять её в жёны? Она представила, как этот добрый Рюдигер совещается с Дитрихом, Ирингом и прочими, а потом расписывает перед Этцелем её красоту и достоинства, и у неё слёзы навернулись на глаза. Как она могла подумать, что её действительно кто-то пожалел? Нашли себе новую «мать изгнанников»! Как будто ей вообще есть до них дело!
- Что случилось, госпожа? - с тревогой спросил Рюдигер.
- Ничего. Вспомнила о своём горе, - ответила Кримхильда.
Этцель посмотрел на неё с такой озабоченностью, что она снова улыбнулась, потом отвернулась от него и до конца игр сидела молча, поджав губы. Рюдигер смутился и больше ничего не говорил.
На следующий день жених и невеста со всей свитой отправились в столицу. Этцель то и дело глядел на Кримхильду с довольной улыбкой, и она отвечала тем же. Она не знала, что у него была дополнительная причина улыбаться. Покойная Хельха была, конечно, верной женой и очень разумной, но всё же слишком своевольной, до того, что даже на смертном одре, оставшись с мужем наедине, ослабшим голосом давала ему советы. Она говорила, чтобы он, надумав жениться заново, ни за что не брал бы себе в супруги сестру Гунтера, ибо это может привести к самому большому несчастью для страны гуннов. Вот именно её он и взял, и посмотрит ещё, какова цена предостережениям Хельхи. Да и сейчас уже видит: бургундка так выглядит, что хочется её беречь и защищать...

Прошло чуть более года, и в Вормс привезли письмо из Этцельбурга. В нём сообщалось, что у Кримхильды и Этцеля родился сын, которого Кримхильда, с разрешения мужа, крестила. Мальчик был назван Ортлибом - именем, не связанным ни с бургундской, ни с ксантенской династией.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/04/25/1045