Друзья иногда называют меня «лесным Грином», объединяя в этом прозвище мою любовь к писателю и мою мечту о домике в лесу, такую же страстную, какая была у Александра Грина о домике у моря. Пытаясь понять, откуда у меня, городского жителя, эта «лесная» блажь, мыслью своей я выуживала из памяти одну и ту же картинку. Не совсем ясную в сюжетной линии, но очень яркую в своих световых ощущениях. Солнечный свет всегда был моим проводником к себе в закоулках памяти и сознания.
Сплю я или не сплю? Щеке приятно горячо. Закрываю щеку ладошкой. Теперь тепло становится ладошке. Кажется, я всё-таки не сплю. Раздвигаю пальцы ладони и смотрю сквозь образовавшуюся щёлку. Свет! Прямо в глаза. Много света. Он слегка дрожит, пробиваясь сквозь березовые кроны, иногда прорываясь слепящими вспышками. Я сдвигаю и раздвигаю пальцы, то отводя ладошки от лица, то снова придвигая почти к самым глазам. Но солнце, кажется, уже разгадало, что я проснулась, и теперь мягко, но требовательно зовёт: «Вставай!». Я сажусь на кровати, откидываю одеяло. Почему-то оно не белое, а всё из цветных лоскутков. И вдруг вспоминаю – я не дома. Осматриваюсь. В комнате никого нет. И всё в ней непривычно. Пол из широких крашеных досок наискосок через всю комнату застелен ковровой дорожкой, сшитой из цветных полос. В центре стоит стол. С двух сторон от него – лавки. Да, именно лавки меня вчера удивили. Это было похоже на картинку из книжки про Машеньку и медведя. Именно на эти лавки нас с папой вчера усадили за стол ужинать. Была отварная картошка, хлеб, почему-то –круглый, а не кирпичиком. Хлеб был вкусный, а вот молоко, которым меня пытались напоить, вызывало тошноту, было теплое. Я наотрез его отказалась пить. Незнакомые девочки пытались мне объяснить, что это очень вкусно, а взрослые тётеньки что-то возбужденно говорили папе. Во всем этом переполохе я поняла только то,что я ненормальный ребёнок, который не пьёт молока, и что жить в городе – это, кажется, не очень хорошо.
Эти вечерние впечатления немного озадачили меня. Ум трехлетнего ребенка, видимо, еще не очень стройно выводил причинно-следственные связи, и отдельные впечатления не выстраивались пока в целостную картинку моего очередного дня на этой земле.
Пахнет деревом и чем-то еще, для чего в моем детском словарике нет названия. Дверь на крыльцо с маленькой терраской чуть приоткрыта. И в образовавшейся полоске света видно, как кружатся редкие пылинки. На какое-то время мой взгляд задерживается на этом проёме, провожая восходяще-нисходящее их скольжение, а потом начинает ловить движение теней и солнечных пятен за этой завесой – на перилах, ступеньках и дальше на чем-то едва угадываемом, но зовущем этой чудной игрой света туда – за дверь, за стены. Надо вставать.Спускаю ноги. И тут обнаруживаю, что кровать очень высока, и стопы не достают до пола. Немного озадаченная этим обстоятельством, примериваюсь, как спуститься. Решаюсь всё-таки съехать на животе. Зависнув где-то на середине сего процесса, осознаю, что забраться назад на кровать мне уже не удастся. Надо решить: либо, пока не поздно, вернуться в прежнее накроватное положение, либо, была – не – была, спуститься в этот непривычный мир. Но через секунду мои ноги уже на полу. На горячем полу! Непривычное, но жутко приятное ощущение. Как будто все живущие во мне чувства сосредоточились на одном – жарком тепле под стопами. Смотрю, на что же горячее я встала. А стою я посреди желтого прямоугольника на полу, перечерченного двумя темными полосами. Делаю шаг за пределы этого прямоугольника – пол холодный. Снова запрыгиваю в него – горячо! Опять шаг в сторону – холодно. Назад – горячо! Забавно! Сажусь на корточки, дотрагиваюсь ладошками – горячо! Замечаю такой же прямоугольник чуть подальше – за столом. Допрыгну или нет? Допрыгнула! С него – на такую же горячую полоску около двери, с неё – на крыльцо – и…
И я оказалась в лесу… Да, вот так с крыльца – и сразу в лес! С двух, видимых моему глазу сторон, дом окружен берёзовым лесом. От крыльца тропинка вела к сараю, за которым также стеной стоял лес. На лавочке у сарайки сидели и курили папа с каким-то дядькой. Дядькой был мой любимый дед Сергей. Я, правда, этого еще не знала. Как и не знала того, что пробуждение мое в это утро было пробуждением в судьбу. О том, что лес – это место моё на земле, я догадалась не так давно.