Григорий Андреевич Неделько
Предел совершенства
Саныч никогда не верил музыке. Потому-то в его прозвище нет ничего удивительного. Нет, оно, безусловно, происходило от имени, но всё-таки четырнадцатилетний паренёк прослыл слишком смышлёным для своего возраста.
Да что там смышлёным! В восемь лет он сконструировал самодвижущегося робота-слугу тридцати сантиметров ростом. В одиннадцать лет открыл новый элемент периодической таблицы, Александрий. В тринадцать доказал возможность создания машины времени – но только при наличии в ней тоже гипотетически возможного вечного двигателя. А в четырнадцать Саныч задумался о том, чтобы отыскать идеальный звук.
Не успевшего даже усы отрастить учёного в классе, может, и не побаивались, однако старались обойти стороной, ведь мало кому хочется узнать о существовании крайне нелицеприятных вещей, которые всегда считались простой выдумкой. Саныча подобное отношение не расстраивало, поскольку времени на негативные эмоции у него не оставалось. Впрочем, как и на позитивные: наука забирала все свободные минуты.
Так и получилось, что однажды, вооружившись гитарой, проводами и сделанным из дешёвого усилителя саундером, надёжа российской науки приготовился вновь прорваться за грань невероятного. Саундером называлось устройство для приёма, воспроизведения и анализа звуковых волн. Именно этому техническому средству предстояло высчитать параметры сыгранных нот, отделить музыку от наносного шума, устранить ненужные обертона и выдать абсолютное значение.
Родители, разумеется, знали о необычном увлечении сына и когда-то пытались внушить ему, что высшая математика и квантовая физика – неподходящие для четырнадцатилетнего подростка занятия. Тем не менее, гранты от Академии наук, выделяемые самому видному и самому молодому учёному современности, победили предубеждения.
Сегодня квартира свободна с раннего утра и до позднего вечера: у папы деловая встреча, а мама задерживается на работе. Очень удобно, никто не помешает. Саныч по привычке вооружился медиатором – в свободные часы он любил «побренчать» на гитаре, причём технику скоростных пассажей и сложного боя парнишка разработал лично. Итак, гитара настроена и подсоединена к саундеру, тот запущен, первооткрыватель предельно собран... Ну что ж, поехали!
Зажав на струнах несколько по возможности не блатных аккордов, Саныч извлёк из инструмента достаточно мощную, учитывая фирменные звукосниматели, и порядком искажённую, ввиду полутора ватт мощности аппаратуры, мелодию. Сустейн у недорогой электрогитары был на удивление хороший, поэтому пришлось подождать, пока всё стихнет. Затем саундер принялся автоматически анализировать сыгранное.
Саныч повторил эксперимент. Потом ещё раз. После сыграл новую импровизацию и чуть-чуть побаловался с соло. Красные цифры на самодельном, припаянном к комбику экране бегали сначала быстро, почти неуловимо, но постепенно данные стабилизировались и вычисления приближались к финальной отметке. Устав импровизировать, Саныч расслабленно исполнил знаменитую проникновенную «Лестницу в небо», а завершил научный «концерт» бессмертной и излюбленной темой всех начинающих гитаристов «Smoke On The Water».
Непроизвольно затаив дыхание, хоть в процессе многочисленных и длительных исследований приучил себя к терпению, Саныч ждал результата. Готовый при необходимости возобновить «выступление», он на всякий случай занёс над декой руку с медиатором. Возвращаться к прерванному занятию не потребовалось: цифры остановились и замигали, поддерживаемые бодрым пищанием.
Обрадованный, Саныч стал немедленно проверять итог. Одна рука опускалась и взмывала вверх, била и дёргала; между тем, вторая зажимала ноты, созвучия и аккорды, делала бенды и слайды. Весь погружённый в процесс, парень не заметил, как увлёкся. И его нетрудно понять: ноты и мелодические рисунки фантастическим, нереальным образом возникали в пространстве, словно желая разукрасить его в невиданные доселе тона! Шероховатости исчезли, испарился фоновый шум, пропали шипение, потрескивание и прочий звуковой мусор. Всякие искажения и любая шелуха сгинули в никуда, оставив лишь кристально чистое, удивительное, какое-то гипнотическое звучание. Искомое, идеальное!
В конце концов, наигравшись, Саныч решил, что пора ненадолго отложить гитару и записать в пухлый, потрёпанный, видавший виды блокнот показания саундера. Он убрал от гитары руки... и понял, что продолжает играть. Не понимая происходящего, предпринял вторую попытку – только и теперь ничего не изменилось. Пальцы, будто совершенно отдельные от тела, выводили и выводили мелодию за мелодией; в голове то и дело возникали новые идеи, и внимание, помимо воли владельца, концентрировалось на музыкальном инструменте.
Удивлённый, сбитый с толку и, чего греха таить, напуганный, юный учёный попробовал отбросить гитару. В этот раз Саныча тоже постигла неудача.
В поисках решения, парнишка заозирался по комнате. Покуда превратившиеся в отпечаток виртуозности пальцы бегали по грифу, выводя нечто совсем уж невообразимое, взгляд Саныча непроизвольно наткнулся на книжную полку под названием «Юмор». Ту, что между разделами «Фантастика» и «Ужасы». На полке стоял толстый сборник анекдотов.
Тут же пришёл на ум один, где рассказывалось о музыканте, попавшем в Ад. Никакой из вариантов мучений умершему не понравился, и он присоединился к группе, выступавшей неподалёку. Вот минул час, два... пять... десять – а антрактов и передышек не предвидится. Грешник порядком вымотался. Воспользовавшись моментом, он нагнулся к ближайшему участнику группы и спросил: «Слушай, приятель, скоро кода?» На что тот ему ответил: «А коды не будет...»
Кажется, Саныч догадался, в чём дело. Он искал идеальный звук, потому что сильно в нём нуждался. Но, выходит, самому идеальному звуку гораздо больше и дольше был нужен идеальный исполнитель.
(Март 2015 года)