Вчера около десяти часов вечера прибежала взволнованая соседка и сообщила, что в доме напротив пожар. Мы выглянули в окно. Боже! Вся наша довольно узкая улица Блицштрассе запружена машинами, да какими! Четыре машины пожарных с синими мерцающими огнями, три – скорой помощи и две полиции. Зевак, правда, немного, две-три кучки человек по пять-шесть. Дыма и огня не видно, наверное, активная часть пожара уже закончилась. Паники нет. Вскоре все разъехались. А я вспомнила те три пожара, очевидцем которых была там, в России.
Июль 1963 года. Мы с мамой и маленькой дочкой Тамарочкой, ей год и восемь месяцев, живем на даче у свекрови в поселке Рассудово под Наро-Фоминском. Вообще-то это не дача, а перестроенный финский домик на садовом участке. Мой свекор Александр Родионович Косякин в 1961 году вступил в садоводческое товарищество от Министерства авиационной промышленности, где он работал. Тогда каждому пайщику давали еще по восемь соток, а не по шесть или даже четыре, как в семидесятые и восьмидесятые годы. Но все равно домики садоводов стояли довольно близко друг от друга. Свекор купил однокомнатный деревянный щитовой домик с террасой. Стоил такой домик, мне кажется, тысячи полторы рублей. Несмотря на то, что в семье работали и свекор и свекровь, это было для них большой суммой. Пришлось и в долг взять.
К 1963 году домик перестроили. Из террасы сделали вторую комнатку, надстроили красивую полукруглую террасу. Хотели надстроить еще одну комнатку на втором этаже, но на это уже не хватило ни сил, ни денег. Но домик и так стал уже очень хорош. Одно плохо – не разрешали в нем поставить печку, и это-то в Подмосковье, где и летом бывали холодные дни и ночи. Да, в Советском Союзе у народа не должно быть частной собственности, человек не может чувствовать себя хозяином. Дача не твоя, а кооперативная, хотя ты и вложил в нее все свои сбережения. Подчиняйся уставу кооператива. Второй этаж нельзя, печку нельзя. Я сама была свидетелем того, как одну женщину в дачно-строительном кооперативе заставили разрушить построенный с таким трудом второй этаж дома.
Родители моего мужа, строя свою дачу, мечтали, чтобы и их внуки могли бы там жить летом. Помню, как свекор купил машину стекловаты и они с моим мужем сами утеплили домик, а потом обили комнатки вагонкой. Вокруг домика посадили молодые яблоневые деревья, кусты смородины, разбили грядки с клубникой, небольшой огородик. Красота!
Так вот, летом 1963 года мы все жили в этом садовом домике в Рассудово. Все, это конечно, громко сказано. Жили моя мама с тетей Асей и маленькой Тамарочкой, а мы с мужем и свекор со свекровью приезжали туда на выходные дни и проводили там свои отпуска, которые брали по очереди, чтобы не оставлять бабушек одних с ребенком. События, о которых я пишу, произошли как раз во время нашего с мужем отпуска.
Стоял жаркий июль. В садах уродилось много ягод, клубники и смородины. Все варили варенье. В воздухе вкусно пахло. Был будний день. Неожиданно приехала свекровь, у нее случился очередной приступ гипертонии, и ей дали бюллетень. Мы очень ей обрадовались, сидели на террасе, пили чай и слушали московские новости. Вдруг наше внимание привлек шум на улице. Мы выбежали к калитке и увидели клубы дыма и пламя, охватившее домик наискосок от нас на противоположной стороне единственной в нашем поселке улицы. Домик горел как свеча. Кто-то побежал в правление кооператива, чтобы вызвать пожарных. А все, кто только мог, бросились заливать огонь водой, которую приходилось таскать ведрами из единственного на улице колодца.
Когда приехали пожарные для горящего дома, было уже поздно. Их главной задачей стало не допустить, чтобы пожар распространился на два соседних дома. Их хозяев не было, они были на работе в Москве. Стояла жаркая безветренная погода. Пожарные сломали заборы между этими тремя участками, окончательно затушили пепелище, бросили на соседнем участке какую-то большую металлическую бочку с водой и укатили. А дачники не расходились. Все обсуждали случившееся. Все ведь друг друга знали по работе.
Оказалось, что супружеская пара, хозяева сгоревшего дома, уехала по путевкам на юг, а на даче в это время жила их престарелая больная родственница. Она собрала много клубники и решила сварить своим благодетелям варенье. Поставила на террасе примус, на него таз с ягодами в сиропе. Поставила, видимо, неудачно. Таз упал и уронил примус. А дальше мы уже все все видели. Домик сгорел в два мига. Все очень жалели несчастную пожилую женщину. Как могли утешали ее, но, конечно, все впустую.
Постепенно люди разошлись.
И тут я увидела, как к нам на всех парах мчит на велосипеде мой восемнадцатилетний двоюродный брат Илюша с перепуганным лицом. Из-за сильной московской жары он решил приехать к нам на пару дней. А так как денег на поезд у него не было, он 60 километров до нашей дачи проехал на велосипеде. И вот, когда он уже подъезжал к Рассудово, его обогнали две пожарные машины с сиреной. Он, конечно, испугался за нас. Весь вечер мы обсуждали эту трагедию и долго не могли уснуть.
Но дело на этом не закончилось. На другой день приехали хозяева двух соседних с пепелищем дач. Им сообщили на работу о случившемся. Они стали чинить свои заборы.
Стояла сильная жара. В воздухе парило. Было очень душно. Небо казалось какого-то странного цвета, но облаков и туч не было. Я пошла собрать клубнику на десерт. И тут вдруг откуда-то сверкнула молния и раздался такой страшный удар грома, что я потеряла равновесие и села на землю. Меня охватила непонятная паника, а затем я услышала громкие крики опять с противоположной стороны улицы. Люди в страхе выбегали со своих участков, все опять думали о пожаре. Но дыма и огня не было видно. Кричал хозяин домика по соседству со сгоревшим вчера. Его жена лежала без сознания около оставленной накануне пожарными огромной металлической бочки. Оказывается, она держалась за край этой бочки, когда раздался этот страшный удар грома и сверкнула молния, которая поразила ее прямо на глазах мужа. Опять побежали в правление вызывать на этот раз скорую помощь. Парализованную женщину увезли в больницу. Мне рассказывали потом, что она выжила тогда, но в течении двух лет у нее были парализованы ноги. Конечно, этих двух страшных дней забыть невозможно, хотя прошло уже много лет.
Второй пожар случился ночью в середине ноября 1969 года в доме №83 по Ленинскому проспекту. Мы переехали в этот восьмиэтажный дом в квартиру на седьмом этаже двумя неделями раньше. В этот вечер муж поздно пришел с работы, не помню уже по какому поводу он где-то выпил с друзьями и был настроен очень добродушно и весело. Я же его веселья не разделила, обиделась и пошла спать.
Проснулась я от запаха гари что-то около часа ночи. В первый момент я подумала, что Саша, который много курил, спьяну оставил зажженную сигарету в кармане пальто. В прихожей был встроенный шкаф, в котором мы устроили гардероб. Я испугалась, что горят наши пальто, поскольку запах гари шел как раз из прохожей. Я бросилась к шкафу, но там как раз все было в порядке. В панике я открыла дверь на лестничную клетку и тут же захлопнула ее: в подъезде из-за клубов дыма нечем было дышать. Я скорее разбудила мужа: «Саша! Вставай скорее. В доме пожар!» Муж сразу проснулся, попытался выйти на лестницу, вернулся и сказал, что мы даже не сможем дойти до лифта. Надо срочно звонить в пожарную часть. Он тут же позвонил, но ему сказали, что о нашем пожаре знают, машины выехали, а нам, жильцам, рекомендуется собрать документы, одеться и по пожарной лестнице спуститься на улицу.
Это сообщение меня совершенно доконало. Моя шестидесятилетняя мама за год до этого сломала бедро, ходила с костылями. У нас было двое детей восьми и пяти лет. Как же с ними со всеми спуститься по пожарной лестнице ночью? Мы все запаниковали и решили действовать как могли. Мы с тетей Асей скорее достали документы и на всякий случай сложили в одну сумку. Тем временем Саша перевел мою маму в комнатку, где спали дети, плотно закрыл к ним дверь и заложил щель внизу каким-то одеялом, чтобы дым не проник в комнату и они не угорели. Потом мы сели ждать, что же будет дальше. С улицы доносились сирены пожарных машин и скорой помощи. Над нами на восьмом этаже кто-то угорел, и его выводили на улицу. В подъезде была паника. Оказалось, что какой-то весельчак поджег транспаранты, которые хранились в подвале после ноябрьских праздников. Действительно, я вспомнила, что на крыше нашего дома в праздники висел лозунг «Дело Ленина живет и побеждает!». Хорошо еще, что жильцы быстро обнаружили пожар. Ведь шла ночь, а в подъезде было 32 квартиры. Могло быть много жертв.
К четырем часам утра пожар потушили. Окна в квартирах не разрешили открывать, открыли настежь парадную дверь. Но запах гари мы чувствовали входя в подъезд еще недели две. Для нас пожар закончился довольно комично. В четыре часа утра, после того, как все пожарные уехали, мы опять легли спать и только-только задремали, как раздался настойчивый звонок в дверь. Мы с мужем вскочили одновременно и бросились к двери. На пороге стояла супружеская пара, пожилые соседи по нашей лестничной площадке, люди вообще-то очень неприветливые. Они в один голос спросили, не знаем ли мы, почему у нас в доме так пахнет угаром? Муж посоветовал им спокойно спать, поскольку пожар уже затушили. Мы с ним закрыли дверь и впервые за эту ночь посмеялись.
Третий пожар мы пережили в этом же доме на Ленинском проспекте за год до нашего отъезда в Германию.
Я готовила ужин на кухне, случайно поглядела в окно и обомлела. На крыше над двумя соседними подъездами случилась, как мне показалось, какая-то космическая катастрофа! Не знаю как описать это зрелище. Огонь принял форму горящего шара, который причудливым образом перекатывался над крышей. В печати я столько раз видела статьи о летающих тарелках и космических пришельцах, что в ту минуту вся эта фантастика мгновенно ожила в моем мозгу. Я кинулась в комнату и позвала сына. Сын, увидев эту картину, сразу понял, что это пожар! Оказалось, что у нас в доме горели чердаки в третьем и четвертом подъездах, то есть совсем рядом с нами. Мы жили в шестом подъезде на седьмом этаже. Поглядев вниз с нашего седьмого этажа мы увидели с пяток пожарных машин. Я выскочила на улицу. Там были уже почти все жильцы дома.
Пожар долго не могли потушить. Предполагали, что бомжи, которых много было в том 1994 году, жили на чердаке нашего дома и подожгли чердак, или по неосторожности, а может быть и с умыслом. Кто знает? К счастью, дом серьезно не пострадал. Крышу и чердачные помещения довольно быстро отремонтировали. Ленинский проспект – это ведь правительственная трасса. Квартиры на восьмом этаже практически не пострадали. Жильцов даже не выселяли, чего мы все очень боялись. Но у меня в памяти навсегда осталось это необыкновенное зрелище горящей крыши.
Хотелось на этом и закончить этот рассказ, да вспомнилось, как на Ленинском проспекте тоже в девяностых годах горел один из «академических» домов около бывшего здания президиума Академии наук. Академики и профессора поселились в этих домах, когда Ленинский проспект назывался Большой Калужской улицей. Не знаю, по какой причине случился тот пожар, не видела и самого пожара, но меня поразила и даже рассмешила одна статья в газете «Вечерняя Москва» через несколько дней после пожара. Писал ее один из жильцов пострадавшего дома. Он рассказал, что всем жильцам пожарные велели немедленно покинуть здание. А после того, как пожар затушили и он смог вернуться в квартиру, то в шкафу, не испорченному огнем, нашли они с женой все вещи, кроме его новой дубленки. Как она смогла так выборочно сгореть, не оставив даже пепла, они понять не могли и просили через газету ответить на этот вопрос бравую пожарную команду.
Ну вот, теперь все.