Юбилейный выпуск альманаха «Орел литературный», приуроченный к 50-летию областной писательской организации, являет собой заметное событие в культурной жизни нашего края. При знакомстве с его страницами возникает впечатление, что перед нами – единый текст, целостность которого создается одной идей и настроением. В наибольшей мере это касается страниц, посвященных поэзии. Здесь мы находим яркий пример единства в многообразии. Каждый из голосов поэтов явственно различим, звучит незабываемо и неповторимо. Но при этом с самого начала рождается и набирает силу ощущение глубинной гармонической взаимосвязи, симфонии голосов. Наиболее полно это проявляется в развитии темы Слова и Книги.
Я знаю, эта книга превратится
В сосну, в ручей, в покатые холмы,
И в странницу, и в чистую страницу,
И в никому не ведомую птицу,
И в молнию, разящую из тьмы.
В этих строках из стихотворения Владимира Переверзева «Каменная книга» возникает мотив творения мира при помощи слова: как сказано, так и стало. В свою очередь природа читается как книга родной страны, воплощающая в себе сокровенное знание о сущем: «Дай прочитать холмы и письмена, Где в каждом камне – продолженье рода, Где каждый знак – на языке народа, Где каждый злак родного небосвода Касается, где каждый стяг – страна».
Образ жизни как книги, в которой соединяются внутреннее и внешнее, слово и быт подспудно возникает в стихах Вадима Еремина:
Живу и внутренним и внешним,
Как говорится, на миру
Отогреваюсь солнцем здешним
Располагающим к добру.
Листаю прожитые годы,
Смакуя лучшие места
Так и не найденные броды
Свои срывают возраста.
За непринужденной разговорной интонацией этих строк, внешне напоминающих случайные, попутные замечания, скрывается исклю-чительная смысловая емкость и глубина. Поэт живет «на миру», и от этого стынет душа. «Отогреваюсь солнцем здешним» – здесь про-свечивает знание иного, нездешнего, высшего мира, напоминающее лермонтовское: «И звуков небес заменить не могли Ей скучные песни земли». В словах : «не найденные броды» афористически выражена мысль об упущенном и неосуществленном в жизни, о не найденных путях к самому себе.
Эта высокая требовательность к себе, стремление преодолеть власть обыденности, увидеть за кажущимися простыми и очевидными словами тайну и вопрос, обращенный к каждому из нас, отличает и других орловских поэтов:
Облака плывут, как души,
Кем опустятся с небес?
Хорошо стоять и слушать
Ветер, птиц и снова лес…
Можно лечь в траву и лежа
Думать, что ты есть и кто,
Никого здесь не тревожа,
Не вонзаясь ни во что.
( В. Дронников «Граница»)
Местоимения в этих стихах Виктора Дронникова начинают жить самостоятельной жизнью, их скрытая образность выводится наружу, они становятся символами всеобщей связи мира творенья. Ветер, птицы, лес одухотворяются, становятся «кем». К человеку же обращен вопрос: «что ты есть и кто», тем самым он выступает одновременно и в роли неодушевленной вещи, объекта восприятия и в роли воспринимающего субъекта, охватывающего своим сознанием мир природы и находящегося вне ее – «никого здесь не тревожа, не вонза-ясь ни во что».
В стихах другого орловского поэта, Владимира Ермакова, дар сознанья и рефлектирующей мысли предстает как крест поэта, который должен избегнуть обманных легких путей, соблазна упоения громкими словами, бездумной суеты и «ловли ветра». Поэт ведет диалог с Экклезиастом, и его стихи, несмотря на то, что в них порою достаточно сильно звучат ноты отчаяния, пронизаны жаждой веры и света:
Словам предположена мудрость,
в которой много печали.
Знаки – руины знаний,
а что они означали,
не постигнуть иначе,
чем через горький опыт;
пламя боли однажды
лед обиды растопит
в сентиментальные слезы,
в ностальгию по свету:
как же было прекрасно
то, чего уже нету!
Преодоление инерции бессловесной пошлости и быта, озарение рутины дел и отношений светом разумного чувства составляет пафос и смысл подборки стихов Андрея Фролова, помещенных в юбилейном выпуске альманаха:
Помню, как падал бокал со стола:
Медленно, неотвратимо…
Вечность с момента паденья прошла,
Много в себе уместила:
Сотню рождений и сотню смертей –
Вот вам стекляшка простая.
Падал бокал…
А тревожная тень
Билась о пол, вырастая.
И за секунду до взрыва стекла,
Не сомневаясь нисколько,
Ты уже следующий в руки взяла.
Дальше… осколки, осколки…
Стихи альманаха пронизаны реминисценциями. Библия, античная мифология, русская классика… Вместе с тем литературная традиция здесь не превращается в лишенный связи с настоящим объект, в застывший музейный экспонат, в памятник. Она жива и плодоносна. Так, в подборке стихов Ирины Семеновой мы находим такие изысканные и летящие строки:
Цветущей ветви истина подобна!
Гирлянды строчек вянут, не цветут,
От книжных пут поэзия свободна,
Когда слова гармонию гнетут.
Кто не мечтал бы вырваться из плена,
Чтоб все узнать о слове бытия,
Но чья душа была, как Филомена,
Обращена богами в соловья?
Эхо поэзии Фета звучит в стихах Ивана Александрова, при этом стихи и природа сливаются в одно: листья осеннего клена «читаются» как письма и мемуары великого поэта:
Меня заворожило с детства
Багряным и резным листом
Эпистолярное наследство
Разбросанное под окном.
Я снова маюсь до рассвета,
Чужие мысли вороша.
Листает мемуары Фета
Моя бессонная душа…
Образы русской классики оживают и в стихах Геннадия Попова, органично переплетаясь с образами, навеянными картинами орловских художников:
Прозрачный город вдоволь напоен
Цветущею весеннею прохладой…
«Блажен, кто верует…»
И счастлив, кто влюблен!
***
Что нет высот превыше красоты…
И вдруг как будто вырвался из плена:
Здесь властвуют над временем холсты,
Спасенный мир покоится на стенах
С большой силой и проникновенностью звучат в альманахе гимнографические мотивы, навеянные православной молитвенной традицией:
Мать Мария, Великая Мати,
Да святится дыханье твое!
Ниспошли мне на теплом закате
Материнское слово свое.
(Виктор Дронников)
Провинциальный город, мир с тобой,
И Бог с тобой, и тишина с тобой!
Здесь белый купол церкви голубой
Слепит, следит за каждою судьбой.
(Николай Перовский)
Ураган вторые сутки бродит,
Первой вьюгой наметая снег,
Со слезами грешное уходит
Не судим скорбящий человек
(Ирина Семенова)
Неожиданную и экспрессивную интерпретацию получают тра-диционные религиозные образы в поэзии Анастасии Бойцовой,
исполненной страсти и энергии слова-жеста:
Ты предстал однажды ночью
Не в раю, не на Синае –
…Здесь, где церковка над речкой
Носит в каменном сиротстве
Имя – явно не по росту –
Но ведь это, не другое!
Выкованное, как в горне,
Выплавленное, как в тигле:
Воина-архистратига
Одной из центральных, ключевых лирических тем юбилейного альманаха является тема родины. Она объединяет всех поэтов, получая многообразное и проникновенное воплощение. Приведем несколько наиболее выразительных примеров:
Восходит день дымами в поднебесье
В моей деревне,
Милой стороне.
Над нею журавли
Прощальной песней
Медлительно проходят в синеве.
(Александр Логвинов)
…За все, за всех – на мне вина.
Душа болит. А как иначе
Любить тебя, моя страна?!
(Валентина Корнева)
Четыре виноградных чубука
и четверых детишек мать растила,
по капельке себя в нас растворяя.
Одни –
врастали в земдю на века,
другие –
разрастали, вырастая…
Судьба лозы – судьба твоя, Россия
(Виктор Садовский)
Темы большой и малой родины сливаются в одном из самых за-мечательных стиховорений альманаха, посвященном городу Орлу. Автор его - поэтесса из Южно-Сахалинска, орловская уроженка Елена Машукова. Ее стихи – это настоящий гимн нашему городу.
Далеко по-над русской равниной
Виден крыльев орлиный размах –
Это город мой тополиный
Отражается в куполах.
Дом Тургенева. Дом Лескова.
Здесь по линии береговой
Слышно эхо нетленного слова,
Виден памяти крест вековой…
В этих строках сливаются и чувство отчизны, и память о детстве, и любовь к русскому слову, ревнителями и хранителями которого являются поэты – авторы альманаха «Орел литературный».