Мы шелком лун, как ризами, одеты,
Нам ведом день немеркнущих ночей, -
Полночных cолнц к себе нас манят светы
И глаза цвета потухшего неба слепо воззрились на холод сплетенных узоров падающих снежинок.
Эти руки - призрачные, нежные - обхватывают - откуда в них столько тепла? - обнимая.
Эти губы - сладкие, бледные - шепчут странные вещи.
Расслабиться.
Дрожат ресницы.
Ком из невысказанных слов застрял в горле.
Немеют пальцы.
Невозможно пошевелиться.
Порывисто обнять. Прижать к себе. Впиться в эти губы. Чтобы забрать через них жизнь которой нет.
Бледными пальцами по золотым узорам на стенах. С безумной усмешкой на тонких губах.
Выкрикивая молитвы в предзакатное небо.
Бегают пальцы по гладким клавишам старого рояля. Дрожат разбитые витражи старого забытого храма в окружении беззвездной пустоши.
Мелодия плачет и режет сердце.
Срывается боль с уголков глаз.
И ноты превращаются в нечеловеческий крик.
Путем избрана дорога. И не провернуть колесо сделанного выбора вспять.
И место, что некогда было домом - стало склепом, опасным, недосягаемым, в отражениях пыльных зеркал которого таятся улыбки и наполненные солнечным светом несбывшиеся мечты.
Неторопливым шагом ступая по неровной тропе, ловил взгляд холодных глаз очертания возникшего на горизонте города. И там, среди цветных стен домов и шумных лавок, на спрятанную в перчатке ладонь опустится синяя бабочка.
В день, залитый теплыми солнечными шелками, раскроются некогда закрытые двери.
И руки - нежные, призрачные - сожмут ладонь, поведут туда, где мир сливается с горизонтом по имени реальность.