Глава 1
Вызов к Азизу Каэнни застал меня врасплох. До сих пор никому из курсантов бывать в гостях у старика не доводилось: он был нелюдим, замкнут, и второго такого въедливого, дотошного, и без меры вредного среди наставников Академии нужно было еще поискать. Не препод, а холера. Вот именно так, Холерой, мы и называли за глаза нашего преподавателя по навигации.
Его крутого нрава боялись все: от зеленых новичков, только попавших в Академию и благоговевших перед каждым преподавателем, и до прошедших полный курс обучения выпускников. Если Каэнни подозревал, что курсант недостаточно хорошо изучил предмет, то с легкостью мог отправить неудачника на переэкзаменовку, а то и оставить продолжать обучение – полгода, год и более. Нескольких выпускников он «зарубил» непосредственно перед подписанием контракта, и ни в одном из случаев даже ректор с Холерой не спорил.
Оставалось только надеяться, что мне подобный поворот не грозит. И хотя за мной не числилось никаких особых прегрешений и экзамен по навигации был сдан на «отлично», вызов заставил меня встревожиться: от подобного внимания Холеры любому бы стало не по себе.
Чему быть, того не миновать, подумалось мне, к тому же я давно успел выучить, что терпением старик не отличался. Поэтому не став тратить время зря и оттягивать неизбежное, я понесся к зданию, в котором располагались апартаменты преподавательского состава
На бегу застегивая куртку, я старался не обращать внимания на ледяной, пронизывающий ветер, бросавший в лицо пригоршни колючих снежинок. Я торопился, руки подрагивали, а упрямую застежку заело, и она никак не хотела подаваться. Плюнув на это безнадежное дело, я прибавил скорости. Ничего, не замерзну: от приземистых серых курсантских казарм до подсвеченного прожекторами и облицованного черным полированным гранитом здания было минут десять ходьбы, бегом и того меньше. Сбавил темп я только около самого крыльца.
Стоило войти в холл, в лицо сразу дохнуло теплом. Бросив куртку дежурному, я взбежал по натертой до блеска каменной лестнице на седьмой этаж. Апартаменты, которые занимал Холера-Азиз, находились сразу за зимним садом. Обойдя выгнутую стеклянную стену оранжереи, я остановился у широких дверей, постучался, чувствуя, как от волнения бешено колотится сердце в груди, и переступил порог.
О достатке преподавателей говорили открыто, но все же роскошь обстановки ошеломляла, и на краткий миг я потерял дар речи. В приглушенном свете настенных бра из полутьмы выступала массивная деревянная мебель, украшенная замысловатой резьбой и притягивал взгляд натертый до блеска паркет, поверх которого был постелен удивительный светлый шелковый ковер с прихотливым узором.
Судорожно вздохнув, я хотел отрапортовать о прибытии, но наткнулся на колючий оценивающий взгляд незнакомца, заставивший поежиться, и понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки: никто до этого момента не разглядывал меня настолько внимательно и высокомерно.
Надо же, я даже не предполагал, что Холера ждет меня не один. И ко всему, гость Каэнни не выглядел ему ровесником, – возрастом он годился преподавателю, снисходившему до общения лишь с себе равными, в сыновья, и выглядел весьма внушительно. Это был широкоплечий, поджарый, высокий мужчина, одетый в строгий костюм, темная ткань которого несмотря на простой крой показалась мне безумно дорогой.
Незнакомец неотрывно смотрел на меня сверху вниз, и на его лице появилась и с каждым мгновением становилась все заметнее колючая издевательская улыбка.
«Гляделки сотрешь», - рассердившись подумал я, и в ответ уколол его дерзким взглядом. Заметив у окна крепкую фигуру преподавателя, демонстративно сделал к нему несколько шагов, решив игнорировать незнакомца.
– Вызывали, господин Каэнни?
Гость внезапно захохотал. А Холера-Азиз хмыкнул и залпом проглотил содержимое бокала, который держал в руке.
— Этот – лучший, - буркнул он, поворачиваясь ко мне лицом.
— Слушай, он же рыжий, - недовольно выдохнул незнакомец, приблизившись и одарив насмешливой улыбкой.
— Точно, - хмыкнул препод. – Цвет взбесившейся морковки. И что?
— Да меня вся Раст-эн-Хейм на смех поднимет!
Холера неожиданно резко сделал шаг вперед, раздраженно сжал бокал, со стуком поставил его на подвернувшийся ему на пути низенький антикварный столик
— Ты просил парня для дела, - разгневанно выпалил он. – Просил, чтобы в голове было поменьше дури. Просил навыки на уровне. Не задохлика и, главное, чтобы был с характером. Так? Думаешь, таких много? Это то, что ты просил, - отрезал он. – Подумаешь, рыжий!
Наверное, я достаточно дерзко посмотрел на Холеру, потому что гость покачал головой.
— Азиз, а ты уверен, что парень не кусается?
«Кусаюсь», - ответил я незнакомцу коротким взглядом.
У меня появилось несколько вопросов, которые безумно захотелось задать старику. Но заметив, что взгляд Каэнни потяжелел, я промолчал. Холера-Азиз смотрел так, словно сомневался, не зря ли меня вызвал.
— Проходи, - предложил он, через пару мгновений сменив гнев на милость, и кивнул на глубокое кресло, стоявшее возле окна. – Да присаживайся. Есть разговор.
Спорить я не стал: не сразу, но дошло, какой характеристикой меня наградил самый въедливый из преподавателей Академии. Я никогда не ожидал от старика настолько высокой оценки.
Конечно, Холера всегда гонял меня до седьмого пота, но я был уверен, что виной всему резкость и упорное неумение держать язык за зубами. Экзаменационные задания Холера мне тоже всегда подсовывал из категории «повышенной сложности». Я, наивный, думал, что это из одной только вредности.
Я присел в кресло и посмотрел на преподавателя. Подойдя к двери и удостоверившись, что она закрыта Холера возвратился назад, уселся на диван, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы в замок и посмотрел на меня.
— Рокше, - заговорил он, выдержав длинную паузу, – я никогда не упоминал, что когда тебя привезли в Академию, то поставили одно удивившее даже меня условие?
От длинных предисловий стало не по себе. Ни о каких условиях, разумеется, я не слышал. Мне было около десяти, когда я попал в Академию, и я не помнил своей жизни вне этих стен. Мне принадлежало только имя. А еще тело, разум, рефлексы и навыки. Слишком мало я значил, чтобы Холера стал со мной говорить о чем-то выходящим за рамки обучения.
— Что за условие? – вмешался незнакомец раньше, чем мне удалось собраться с мыслями.
— Никогда, ни при каких обстоятельствах этот парень не должен работать ни на одну из Гильдий, - ответил ему Азиз.
Ничего себе новость! И он об этом молчал долгих восемь лет?!
Показалось, что меня окатили ледяной водой и выставили на мороз. Опустив взгляд, я в недоумении уставился на разбегающиеся в разные стороны линии узорчатого ковра.
Как же так? Для чего же тогда меня учили?
Дрогнувшей рукой я вцепился в узкий, плотно охватывающий шею воротник, в этот момент показавшийся мне удавкой. Не сумев расстегнуть его непослушными пальцами, сдури рванул ткань, отрывая пуговицу.
Дали небесные! Я всегда думал о будущем, а прошлое меня не интересовало. Ну что в нем могло быть интересного? Мало ли мальчишек рекрутеры подбирали прямо на улице, если у тех оказывалась хоть капелька способностей? Я мечтал наняться на работу в одну из Гильдий, начав карьеру пилота, постепенно приобрести опыт, выплатить долги за учебу, скопить денег и жить, вполне себе жить, не зная нужды.
До этого вечера я даже не подозревал об условии, способном разрушить все планы. Мне не было никакого смысла тратить восемь лет на учебу, если в дальнейшем не удастся воспользоваться полученным образованием. Если бы только я знал о нем раньше!
Кроме того, обучение стоило бешеных денег. Я мог бы выплатить долги за сорок лет работы, подписав контракт с какой-либо из Гильдий. Каждый год обучения стоил бы пяти лет жизни, но это было приемлемой ценой. Гильдии всегда хорошо платили пилотам, штурманам, навигаторам. Отставным летягам не приходилось бояться нищеты.
До сегодняшнего дня я уверенно шел к своей цели. Я старался изо всех сил, понимая, что не стоит ждать милости от судьбы. Я сутками не вылезал из тренажеров, и корпел над учебниками, вкладывая всего себя, всю душу, чтобы стать одним из лучших. Но это условие сводило на нет все усилия. Я не желал провести всю свою жизнь в хибарах рабочих, и тем более меня не привлекали трущобы, в которых мыкались нищие и ворье. Но как оказалось, другой дороги для меня не существовало.
Перспектива – хоть вешайся.
Я стиснул зубы, чтоб не разреветься от бессильной злобы на судьбу.
Каэнни подошел ко мне, его тяжелая ладонь легла на мое плечо. Жест сочувствия. Холера хотел меня успокоить?
— Арвид, - резко бросил Каэнни, - только благодаря настойчивой просьбе я не засыпал этого мальчишку на экзаменах. Но я дал слово человеку, доставившему щенка в Академию и не будь тебе нужен навигатор, диплома бы ему не видать, как собственных ушей.
Вот оно, то чего я так боялся! И факт, что я уже сдал экзамены, сам по себе получения диплома не гарантирует. Не думаю, что ректор станет возражать на этот счет, он и раньше с Холерой не спорил.
Опустив голову, я тяжело вздохнул.
Гость, перестав скалиться, передвинул ближе ко мне один из стульев и уселся на него, почесав гладко выбритый подбородок. Показалось, что на его лице появилось сочувствие.
— Ну, и что в этом мальчишке особенного? – упрямо, не позволяя себя уговорить, спросил он.
Тяжелая ручища Азиза соскользнула с моего плеча. Пройдясь по комнате, Холера остановился у столика, на котором стояло несколько початых бутылок. Взяв стакан, старик плеснул в него коричневатой, резко пахнущей бурды.
— Эль-Эмрана, - пробурчал он, отпивая глоток, - как бы ни было мне любопытно, я никогда не спрашивал прямо, какого рода делами ты промышляешь.
Эль-Эмрана?
В казармах не приветствовали распространение слухов, но даже до ушей курсантов доходила молва об удаче, которая сопутствовала этому торговцу. Если верить всему, что болтали в Академии, за последний десяток лет Арвид Эль-Эмрана поднялся до немыслимых высот; веса в обществе, денег и влияния имел непозволительно много для одиночки. Но самое главное, что при этом он не работал ни на одну из Гильдий!
Я судорожно сглотнул вставший в горле комок, поднял голову, и во все глаза уставился на Арвида Эль-Эмрана. Владеющих шальными деньгами людей обычно видно издалека, но если бы мне довелось встретить этого человека среди толпы, я не обратил бы на него никакого внимания. Этот мужчина выглядел и вел себя так, словно не хотел привлекать к себе лишнего интереса.
— Чем вас не устраивает рыжий навигатор? – выпалил я, вспомнив, как он хохотал, рассматривая мою шевелюру. – Неужели так важен цвет волос? Если нужно, я готов побриться налысо.
Каэнни довольно ухмыльнулся, показалось, что на его лице отразилось что-то вроде одобрения. Одним глотком он допил остатки вина и, поставив стакан, вытер губы тыльной стороною ладони. А Эль-Эмрана кисло скривился и вновь посмотрел на меня. Но это был не тот наглый, оценивающий взгляд, которым он меня встретил. Казалось, мужчина размышлял, не пожалеет ли, решив заключить со мной сделку.
— Парень язык за зубами держать умеет? – спросил торговец у Холеры, едва не заставив меня задохнуться от ожившей в душе надежды.
— Если нужно, - отозвался Азиз, знаком велев мне не раскрывать рта. Благо стоял он за спиной Эль-Эмрана и тот его жестов не видел. – Что еще?
— Его семья. Не получится ли так, что в один прекрасный день родственники мальчишки объявятся у меня на пороге?
Несмотря на удивление, я смолчал, вспомнив приказ преподавателя. Семьи у меня не было; в Академии я прожил восемь лет… если бы кто-то пытался меня искать – давно бы нашел, но какое это имело отношение к делу, я не понимал.
— Нет у него никого, - быстро буркнул Каэнни.
— Ты что-то не договариваешь, Азиз, - покачал головой Арвид. – И пьешь, хотя раньше ты не прикасался к стакану.
Старик, проигнорировав вопрос, достал из стола небольшую плоскую шкатулку, и вручил ее мне в руки со словами:
— Это твое. Просили передать при выпуске.
Облизнув пересохшие от волнения губы, я взял шкатулку в руки. Не знаю, что я ожидал там увидеть, но сердце учащенно забилось, стоило мне откинуть крышку.
Внутри лежал небольшой граненый пузырек с похожими на смолу подтеками, застывшими на стенках, и пожелтевшая тонкая бумага, в которую я вцепился, надеясь найти в ней разгадку.
Развернув сложенный вчетверо лист, я вгляделся в четкие ровные строчки и почувствовал, как почти раздавившая меня глыба безысходности падает с плеч. Оказалось, я не был никому ничего должен: кто-то заплатил за весь курс обучения еще в день моего поступления в Академию.
А торговца заинтересовало другое. Быстро приблизившись ко мне, Эль-Эмрана выхватил из шкатулки пустой пузырек, повертел его в руках, внимательно рассмотрел на свет. Потом открыл плотно притертую пробку, помахал ею в воздухе и, недовольно скривив губы, осторожно приблизил к ноздрям. Воздух в комнате тут же наполнился слабым, но довольно специфичным сладковатым ароматом. Закрыв флакон, Арвид бросил его в шкатулку, и потер руки, словно пытался отереть их от невидимой грязи.
— Оноа, - произнес торговец с отвращением.
Мне это название ничего не говорило.
— Да, оноа, - подтвердил Каэнни и, помолчав, добавил, обращаясь уже ко мне: – Судя по всему, Рокше, ты не из безродных. Оноа стирает личную память. Человек сохраняет все навыки, но кто он и откуда, вспомнить уже не удастся. Не думаю, что нищего заморыша стали бы потчевать на редкость дорогим зельем.
Арвид кивнул. С последним замечанием трудно было спорить. Да и денег, которые кто-то заплатил за мое обучение, хватило бы лет на двадцать безбедной жизни.
— И ты никогда не пытался узнать, кто его родственники? – заинтересовался Эль-Эмрана, обратившись к Каэнни.
— Нет, - быстро ответил старик. – Мне за это не платят. Я делаю свое дело, и не лезу в то, что меня не касается.
Каэнни подошел к окну, остановился, вздохнул и заложил руки за спину, сцепив пальцы в замок.
— Ты все-таки что-то знаешь, - с укором заметил торговец Азизу.
— Его никто не будет искать, - повторил Холера твердо. – В этом могу поклясться.
Гость промолчал. В воздухе повисла плотная, почти осязаемая, тишина. Я боялся лишний раз вздохнуть и пошевелиться под ее тяжестью.
А еще мне хотелось спокойно обдумать все, что только что произошло. Вдребезги разбитые мечты, надежда – на то, что все еще может наладится; загадка, связанная с моим прошлым, и понимание, что я ничего не знаю о себе, - слишком много свалилось на меня за один вечер.
Бумага, лежавшая в шкатулке, на несколько пунктов расширила степень моей свободы. Условие, о котором рассказал Азиз, – сократило. Кроме того, оказалось, что я никогда не был нищим беспризорником, как считал всю свою сознательную жизнь. От этих новостей голова шла кругом.
— Ладно, - неожиданно решился Арвид и, обернувшись к Холере, переспросил, - говоришь, этот – лучший?
— Ну, есть еще модификанты, - насмешливо фыркнул препод.
Я заметил, как лицо торговца скривилось, словно Каэнни предложил ему хлебнуть уксуса.
Как и большинство в Академии я не любил, сторонился и предпочитал никогда не пересекаться с модификантами. Одинаковые, как по одной форме отлитые: стандартного роста, стандартного веса, с умопомрачительной скоростью реакции, исполнительные до крайней степени, они становились элитными пилотами и это никого не удивляло. Но мне казалось, что модификанты лишь выглядят людьми, а на самом деле они – бездушные биороботы. И хорошо, что начальству хватало ума держать их в отдельном корпусе, стоявшем на отшибе, да и занятия у них проходили по особому графику, чтобы мы простые курсанты пересекались с ними как можно реже.
— Вот не надо такого счастья! – Махнул рукой торговец, видимо, разделявший мои предубеждения.
Азиз рассмеялся гостю в лицо, а Эль-Эмрана в задумчивости прошелся по кабинету, потер подбородок и обернулся ко мне.
— Условия контракта на время испытательного срока стандартные, - озвучил он свое предложение. – Кроме одного пункта – шевелюру ты перекрасишь. Испытательный срок полгода. Подойдешь – положу процент с прибыли, вот тогда и дополнительные условия сотрудничества обсудим. Согласен?
— Согласен, - не раздумывая, ответил я.
Ну а был ли смысл тянуть кота за хвост? Не до такой степени дорожил я своей рыжей шевелюрой, чтобы из-за нее упустить контракт.
Азиз удовлетворено хмыкнул и вышел из комнаты подготавливать документы.
— Когда и куда именно нужно прибыть на службу? – спросил я торговца, пытаясь собраться с мыслями и заполнить звенящую пустоту в голове.
Арвид посмотрел сверху вниз, снисходительно:
— Парень, у меня плотный график, я не могу ждать. Полетишь со мной, яхта ждет в порту. Думаю, за пару часов мы покончим с формальностями. Вещей у тебя много?
Я отрицательно покачал головой. Все мои вещи – вот они, в шкатулке, да в казарме еще два комплекта летной формы и одна парадная, аккуратно сложены в тумбочке.
— Часа на сборы хватит? – поинтересовался торговец.
— Да.
— Если опоздаешь – забудь о контракте, - ухмыльнувшись, предупредил он.
Вот так, со свистом, я пролетал мимо церемонии выпуска. Ну да бездна с ней, с церемонией. Никогда я не любил подобные мероприятия. Полтора часа застыв по стойке смирно слушать, как ректор толкает занудную речь – удовольствие еще то. Но все же это моя церемония выпуска. Хотя...
У моих однокурсников нюх на все из ряда вон выходящее, и хорошо, если дело ограничится расспросами, так ведь еще накормят досыта издевками напоследок, по старой памяти. Улететь немедленно даже лучше, наверное.
Задумавшись, я не заметил, как Каэнни принес три экземпляра договора: по одному для меня и торговца, и еще один полагавшийся свидетелю сделки. Я поставил под ними свою подпись, предварительно изучив весь текст документа. И дело было не в недоверии Азизу. Просто мне хотелось чуть лучше узнать, что Эль-Эмрана подразумевал под «стандартными условиями». Оказалось, мне гарантировались питание, жилье, одежда и скромная сумма в конце месяца – на развлечения и прочие нужды. Не так уж и плохо для начала, особенно если вспомнить, что мне не придется выплачивать долг за обучение.
— Ну, чего ждешь? - Недовольно буркнул Азиз, рассматривая подписи под каждым из экземпляров контракта. – Марш собирать вещи. И чтобы через полчаса стоял у дверей канцелярии! Зарегистрируем сделку, и катись на все четыре стороны!
Я взглянул на него, понимая, что еще час, от силы – два, и дверь в единственный мир, к которому я привык, с треском захлопнется за моей спиной, и, скорее всего, я больше никогда не увижу Азиза. И как ни странно, это было единственным моим сожалением; только сейчас я понял, как много сделал для меня этот вредный старик.
«Спасибо», - едва слышно, прошептал я, поднимаясь на ноги, и искренне надеясь, что он не услышит, но сумеет угадать.
Вскочив в коридор, я быстро сбежал по лестнице, и, схватив в руки куртку, помчался в казарму, не чувствуя ни порывов крепчавшего ветра, ни усиливавшегося снегопада. У меня словно крылья выросли за спиной.
Встреченные курсанты смотрели на меня удивленно, а некоторые даже сочувственно, уверенные, что я получил от Холеры крепкую трепку. Но останавливаться и объясняться с каждым не было времени, а чтобы отвечать на насмешки – желания.
Ворвавшись в комнату, я без сил упал на койку, жадно глотая воздух. Но долго валяться времени не было, поэтому, отдышавшись, я вскочил на ноги и под удивленные взгляды однокурсников начал укладывать вещи. Пять минут – и сумка собрана. Сверху я положил шкатулку, сохраненную для меня преподавателем.
— Ты куда? – спросил кто-то.
Я посмотрел на парней, рядом с которыми провел восемь лет.
— Все, отстрелялся. Я подписал контракт, - от волнения мой голос предательски дрогнул. – Меня ждут, я улетаю сегодня.
Парни чуть не подпрыгнули от удивления: пару часов назад ничто не предвещало подобных перемен. Я улыбнулся растерянности на их лицах, машинально поправил складки покрывала на койке, обвел знакомые серые стены прощальным взглядом и пошагал в канцелярию.
Меньше чем через полчаса, держа в руках контракт с многоцветной выпуклой печатью Академии и подписями всех официальных лиц, я внезапно осознал, что наконец-то случилось то, чего я ждал восемь лет.
Глава 2
С неба сыпал мелкий снег, искрившийся в свете фонарей. Он падал на мерзлый бетон и белыми тонкими струйками поземки утекал вдаль. Холодный ветер бросал в лицо колючие льдинки, заставляя задыхаться от стужи, и смешивал тонкий аромат морозной свежести с запахами отработанного горючего, смазок, озона – обычными запахами порта.
На Лидари было четыре космопорта: один пассажирский, два торговых, и закрытый для посторонних учебный порт Академии, где даже появление нового техника было событием.
В последний год, заканчивая обучение, в порту Академии я бывал по три раза в неделю, там все было знакомым – каждый человек, каждый корабль, окружающая обстановка примелькалась настолько, что я практически не обращал на нее внимания. Но здесь все было непривычным и новым.
Наверное, поэтому я уставился на разномастную толпу, вытекавшую из дверей залитого ярким светом здания порта, ни на что больше не обращая внимания.
Неожиданно Арвид дернул меня за рукав, развернув к себе лицом.
— Вот что, рыжий, - выдохнул он, - катись перекрашиваться. Потом можешь посидеть в кафе. Встретимся у терминала ровно через полтора часа. Если меня не будет, не жди. Поднимешься к начпорта, он тебе скажет, что делать дальше.
Я удивленно воззрился на торговца. Изначально разделяться мы с ним не собирались. Да и ко всему прочему, выполнить его пожелания, я вряд ли смог бы. В моих карманах даже мелочи никогда не водилось.
— Денег нет, - сухо возразил я Арвиду.
— Покажешь контракт, скажешь, чтобы обслужили за мой счет, - недовольно буркнул торговец, пытаясь от меня избавиться - Все давай, парень! Не тормози!
От тычка Эль-Эмрана я влетел в толпу, и тотчас оказался в плотной массе людей; на меня натыкались, толкая плечами, пытались оттереть в сторону с дороги, за несколько мгновений я успел услышать десяток замечаний о своем уме и исключительной ловкости. Какой-то мужчина, поскользнувшись, ударил меня локтем в бок так, что я чуть не упал, еще кто-то прошелся по ботинкам. Едва удержавшись на ногах, и сообразив, что пытаюсь идти против потока, я развернулся и стал потихонечку продвигаться к краю, выбираясь из толпы.
Кое-как вырвавшись из толчеи, я поправил сбившуюся одежду, поддернул сумку с вещами висевшую на плече, и осмотрелся по сторонам, пытаясь зацепить взглядом долговязую фигуру Арвида. Но мой работодатель исчез, словно сквозь землю провалился. Хотя, пока я выбирался из людского потока, мне казалось, что похожий на Эль-Эмрана человек быстро шагал вдоль корпуса технических служб. Но теперь там никого не было, и только пара патлатых парней неподалеку, совершенно так же, как я, заинтересованно оглядывались вокруг.
Народ потихоньку растекся в разные стороны. Большинство людей ушло к остановкам общественного транспорта. Единицы – к припаркованным невдалеке флаерам.
Я внезапно почувствовал, как мое лицо обожгла вспышка стыда, и что ни ветер, ни снежная пыль были не в состоянии остудить моего лица. Меня, идиота, угораздило спросить о деньгах, хоть я еще и дня на Арвида не проработал. С опозданием до меня дошло, что Арвид был, если не испуган, то напряжен, когда отдал распоряжение.
Поежившись, я развернулся и пошагал к зданию космопорта, надеясь, что через полтора часа встречу Арвида у терминала.
В главном зале ожидания сновали люди. Кто-то спешил по своим делам, кто-то, скучая, разглядывал обстановку, и хоть по сути никому не было до меня дела, некоторые провожали меня заинтересованными взглядами. Сомневаюсь, что их привлекала форма; подумаешь, невидаль – только покинувший казарму курсант, скорее виной чужому интересу была яркая, как костер, шевелюра.
Вспомнив, как насмешливо разглядывал меня в первый момент знакомства Арвид, я невольно задумался. Для Эль-Эмрана могло оказаться жизненно важно не выделяться из толпы, оставаясь никем не замеченным. Возможно, Каэнни зная это, решил подшутить над обратившимся к нему за помощью торговцем. С Холеры станется.
Со мной рядом остаться незамеченным попросту невозможно. На Раст-эн-Хейм и Лидари рыжий – превосходная примета: таких, как я, огненных, по пальцам пересчитать можно. Блондинов и брюнетов в изобилии, но рыжих практически нет. Даже у потомков эмигрантов с планет, где подобный оттенок волос не являлся редкостью, рыжина из поколения в поколение встречалась все реже, и в третьем-четвертом исчезала совсем. Так что неудивительно, что на меня смотрели с интересом, а некоторые даже оборачивались.
Я презрительно усмехнулся в ответ на слишком пристальный взгляд, отвернулся и решил найти закуток поспокойнее. Но, несмотря на поздний вечер, порт гудел как растревоженный улей: день здесь не и думал заканчиваться.
Противно заныл желудок. С самого обеда у меня ни крошки во рту не было, ужин я пропустил из-за вызова Холеры, и из-за волнения вызванного беседой с Каэнни и моим работодателем я за всю дорогу от Академии до порта ни разу не вспомнил о еде. И теперь мне хотелось поесть, посидеть в каком-нибудь тихом уголке, обдумать происходящее и немного успокоиться.
Кафе я нашел довольно быстро - по аромату свежесваренного кофе, перебивавшему все остальные запахи. Здесь, как и везде в порту, было полно народа. Зайдя внутрь, я внимательно огляделся. Почти все места заняты, свободных кресел осталось совсем немного. Самым подходящим мне показалось место, расположенное у столика занятого миниатюрной худощавой девушкой, как и я пытавшейся укрыться от людских взглядов: иначе вряд ли бы она выбрала самый дальний уголокок, да еще так удачно прикрытый выступом стены, что и я сам не сразу его разглядел.
— Разрешите? – Приблизившись, обратился я к ней и, заметив легкий кивок, присел рядом.
Бросив сумку на пол, я снова посмотрел на соседку, и уже не смог отвести от нее глаз. В Академии меня учили, что нельзя пристально разглядывать женщин, но я ничего не мог с собой поделать. Едва ли ее можно было назвать красавицей, у признанных красавиц Торгового Союза: артисток, танцовщиц, певиц, портреты которых однокурсники нередко хранили в тумбочках, - была нежная светлая кожа, у незнакомки же она была оттенка кофе, щедро разбавленного молоком. А еще я никогда не видел таких неправдоподобных, огромных глаз, и их необычный цвет только проклюнувшейся листвы заворожил меня. От уголков ее глаз разбегались тонкие, едва заметные морщинки, и только они указывали, что моя соседка по столику не так юна, как показалось издали.
Женщина с укоризной улыбнулась, заметив мой интерес, но промолчала. Я хотел было, но не успел извиниться – словно из-под земли вырос официант, и с ожиданием уставился на меня:
— Что будем заказывать, молодой человек?
Я достал из нагрудного кармана контракт.
— За счет работодателя, - произнес я, смутившись. – Кофе и горячие булочки.
— Что-нибудь еще?
Несмотря на голод, я отрицательно покачал головой. Официант кивнул, занося заказ в блокнот. Женщина устало вздохнула, посмотрела на часы и, перехватив взгляд официанта, попросила:
— Еще кофе.
У нее оказался приятный голос, несмотря на непривычный выговор который, впрочем, не резал слуха.
Ожидая заказ, я откинулся на спинку стула и принялся разглядывать потолок. Но как бы я ни старался, мой взгляд словно магнитом притягивало к незнакомке. За те несколько минут, что официант ходил за заказом, я успел разглядеть ее тонкие запястья, аккуратные пальцы с коротко подпиленными ногтями, правильные черты лица, густые черные волосы под полупрозрачным платком.
— Вы работаете на Эль-Эмрана? – Неожиданно спросила незнакомка, решив прервать молчание. Она улыбнулась, заставив меня смутиться.
— Еще не успел поработать, мадам, - испытывая странную неловкость, осторожно ответил я. - Мы только сегодня подписали контракт.
Незнакомка не стала выспрашивать подробностей, кивнула и снова стиснула пальцами чашку. Заговорив со мною, она словно разрушила стену условностей, и мой страх показаться невоспитанным дерзким мальчишкой прошел. Поймав ее обеспокоенный взгляд и улыбнувшись, я неожиданно понял, что женщина только старалась казаться спокойной; она попыталась улыбнуться в ответ, но уголки ее губ задрожали, мимолетная улыбка погасла, не успев появиться.
— А вы знакомы с Арвидом? – поинтересовался я, пытаясь понять, не связано ли ее волнение с неожиданным исчезновением Эль-Эмрана.
— Мы с ним договорились о встрече, - ответила незнакомка, но заметив приближающегося официанта, замолчала и опустила взгляд.
В повисшей неловкой тишине, с дежурной улыбкой, словно приклеенной к лицу, официант взял со стола почти не тронутую чашку с остывшим кофе и поставил перед моей соседкой другую – с дымящимся крепким напитком. Следом и я получил свой заказ: кофе и булочки, политые глазурью, и тотчас жадно впился в сдобу зубами. Булочки были выше всяких похвал, они просто таяли во рту, впрочем, и кофе был крепок и вкусен. В Академии нас такими вещами почти не баловали, там пища была сбалансированной, питательной и полезной, но вкусной – далеко не всегда.
— Вы не могли бы подсказать, где я смогу найти Арвида? – стоило лишь официанту удалится, вновь обратилась женщина ко мне.
Я едва не поперхнулся кофе, не ожидая, что женщина продолжит свои расспросы
—Я не знаю, где Арвид, - произнес я, чувствуя, как отчего-то снова начинаю краснеть, то ли из-за того, что не могу ей помочь, то ли из-за того, что набиваю желудок за счет торговца, не отработав на него и получаса. – Он втолкнул меня в толпу, а сам куда-то исчез.
Женщина кисло усмехнулась, качнула головой и достав из кармана горсть мелочи оставила ее на столе. Оставив нетронутым кофе, она поспешила к выходу.
У меня вдруг испортился аппетит, и в жарко натопленном помещении стало зябко и неуютно. Мне все больше и больше не нравилось все, происходившее в этот вечер, начиная с визита к Холере.
Внезапно подумалось, что я сдуру влип в какую-то темную историю, из которой еще нужно будет суметь выпутаться. В любом случае, если сюрпризов не поубавится, вряд ли сработаемся мы с Эль-Эмрана.
Допив кофе, я решил, что пора искать парикмахерскую. Довольно светить на весь порт, как маяк. Может, обычному навигатору и дозволительно быть рыжим, но я нюхом чуял – не тот это случай.
Данное заведение нашлось на цокольном этаже. Мне повезло – в отличии от набитого посетителями кафе, в парикмахерской кроме меня не было ни одного клиента. Так что меньше, чем через час я рассматривал свое отражение в зеркале.
Никогда раньше не думал, что изменив цвет волос можно добиться подобного результата. Лицо в отражении казалось серьезней и старше, а самое главное – теперь я не выделялся на фоне толпы. Из зазеркалья на меня смотрел обычный шатен: типичный местный житель, каких на планете миллионы.
Подмигнув отражению, я посмотрел на часы и поторопился к пассажирскому терминалу, надеясь, что Арвид уже ждет меня в условленном месте. Мне даже думать не хотелось, что я буду делать и как выкручиваться, если его там не окажется.
У терминала я оказался точно в назначенный срок, но Арвида не было. Приметив местечко на возвышении, откуда хорошо просматривался весь зал, я потихонечку выбрался из толчеи и, поднявшись туда, стал внимательно разглядывать снующий народ, пытаясь выделить в толпе рослую фигуру торговца, надеясь, что происходящее было лишь затянувшейся скверной шуткой.
— Лигийскую гадину поймали? – проговорил кто-то раздраженно по ту сторону широкой колонны – у меня за спиной.
Не знаю почему, эта реплика заставила меня насторожиться, и вместо того, чтобы благоразумно уйти, я отступил в тень колонны и навострил уши.
— Вывернулась, зараза. Вовремя заметила наших ребят и успела смыться.
— С Арвидом еще парнишку видели, - вступил в разговор третий. – Приметный типчик, огненно-рыжий. Кстати, он в кафе не к кому-то другому, а как раз к интересующей нас дамочке подсел. Ребята официантов потрясли, и подтвердилось, что мальчик работает на Эль-Эмрана.
Я прикусил губу, продолжая вслушиваться в разговор, чувствуя, как холодеет все у меня внутри. Если мои уши меня не подвели, я действительно вляпался в какую-то темную историю. И поздно было рассуждать, нравится она мне или нет. Из передряги нужно было выпутываться.
— У Арвида с собой камушка не было, бабу упустили, - вновь донесся до меня голос первого, он говорил, выцеживая слова сквозь зубы, и в этом голосе я слышал ничем не прикрытую ненависть. - Если парня провороните – Анамгимар с вас шкуру снимет, имейте в виду!
Вжавшись в колонну, я проводил взглядом прошедшего мимо меня стремительным шагом русоволосого, неброско одетого крепыша, сопровождаемого парой патлатых парней. Показалось, что тех самых, что я видел полтора часа назад – на площади перед космопортом. И хоть меня не заметили, я решил не испытывать судьбу. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошел к выходу из зала. Арвид приказывал заглянуть к начпорта? Вот этим, пожалуй, я и займусь.
Дали небесные! Если бы я знал заранее, что благодаря знакомству с торговцем влипну в подобную заварушку, то предпочел бы остаться в Академии навечно – желторотиков инструктировать, дисциплину поддерживать. Но сейчас назад пути нет. Да и возможность добраться назад в Академию одному через полконтинента с преследователями на хвосте мне казалась сомнительной. А еще мне стыдно было бросить Арвид в беде. Так же стыдно, как и набивать пузо за его счет.
Добравшись незамеченным до выхода из зала, я оглянулся, то ли все же надеясь найти Арвида, то ли убедиться, что блондинистый крепыш и парочка его длинноволосых сообщников не идут за мной следом. Арвида не было видно, впрочем, как и его преследователей, зато, не глядя, куда иду, я чуть не налетел на незнакомку из кафе. И это была удача. Подумалось, что эта женщина способна объяснить мне, что происходит. Да и не хотел я, чтобы она налетела на ту троицу.
Мне вспомнилось ядовитое обвинение, брошенное крепышом. «Лигийская гадина».
В Торговом Союзе лигийцев не любили. Не раз и не два случалось, что наши соперники в Галактике вышибали Гильдии с перспективных планет спорных территорий, нисколько не считаясь с их интересами. В стычках со спецслужбами Лиги, а в особенности со Стратегами, даже настолько влиятельная Гильдия, как Иллнуанари не раз получала по зубам. Но, к счастью, по каким-то своим причинам Лига войной исконно принадлежавшим Торговому Союзу территориям никогда не грозила.
Но из-за локальных конфликтов даже лигийцы - мужчины в наших мирах были гостями редкими, экзотическими, что уж говорить о женщинах? Настолько красивых женщинах…
Вздохнув, я посмотрел на незнакомку, подхватил под локоть и потянул за собой. Лигийская гадина? Сейчас мне было все равно, будь она хоть резидентом Стратегической Разведки: вдвоем у нас все же имелся шанс выбраться из ловушки.
Вот сомневался я, что та троица меня искала, чтобы конфетами накормить.
— Мадам, - прошептал я, увлекая женщину за собой, - не знаю, кто и зачем вас ищет, но вам лучше развернуться и пойти сейчас со мной.
Надо отдать ей должное – незнакомка даже не вздрогнула. Только чуть шире распахнулись огромные глаза. Посмотрев мне в лицо, она удивленно выдохнула:
— Это ты, рыжик?
— У рыжика имя есть, - огрызнулся я. – Зовите меня Рокше.
— А где Арвид?
Я легонько пожал плечами.
— Не в курсе, мадам. На назначенную встречу, он не пришел. Велел, если опоздает, подняться к начпорта. Думаете, стоит?
— Как вариант, - выдохнула незнакомка. – Комендант должен быть в курсе всех инцидентов, произошедших на подконтрольной ему территории.
Высвободив руку из захвата, она пошла вперед. От стремительности движений платок соскользнул с ее волос, женщина, не останавливаясь, стянула его и машинально намотала на ладонь. А я вновь оглянулся убедиться, что преследователи не висят у нас на хвосте; я бы не опечалился, если неизвестный мне Анамгимар, снял шкуры со всей троицы преследователей, но наши - свою и ее жизнь, мне бы хотелось сберечь.
В кабинет начпорта мы ворвались вместе, едва не снеся дверь и заставив вздрогнуть хозяина помещения.
Сухопарый, чем-то схожий с богомолом человечек с укоризной посмотрел на мою спутницу.
— Опять вы, - пробурчал он. – Мадам Арима, ну что вы от меня хотите? Что вам еще надо? Дали Небесные, и когда ж я от вас избавлюсь? От вас одни неприятности…
Его губы дрогнули и поджались, а женщина вцепилась в тонкий платок так, что побелели костяшки ее пальцев
— Господин Госье, - пронесла вежливо, заметно задрожавшим от волнения голосом, - я сожалею, что мое появление приводит вас в отчаяние. Но чтобы покинуть порт, мне нужна ваша помощь.
— Какая на этот раз, Фориэ? – желчно спросил мужчина.
Женщина вздохнула, а я достал из кармана контракт, шагнул вперед, оставив ее за своей спиной, интуитивно чувствуя, что говорить с моей спутницей по делу начпорта если и будет, то предварительно вдоволь поиздевавшись.
— Господин Госье, - обратился я к нему, вспомнив фамилию, выгравированную на золоченой табличке висевшей на двери. – Полтора часа назад я расстался со своим работодателем Арвидом Эль-Эмрана. В назначенное время и указанном месте, я его не застал. Зато своими ушами слышал, что этой женщине, Арвиду и мне угрожает опасность. И вы обязаны поставить меня в известность о том, не происходило ли в последние полтора часа на территории порта каких-либо событий, объясняющих исчезновение господина Эль-Эмрана.
Начпорта кисло скривился.
— В медблоке ваш Арвид, - буквально выплюнул он. – Проникающее в живот. Если не добьют, а за это поручиться не могу, жить будет.
Кажется, я едва не бросился на чиновника. Точнее, этого мне не дала сделать Фори – она вцепилась в мои плечи, до боли стиснув их тонкими пальцами, и удержав меня на месте.
— Благодарю за ценную информацию, господин Госье, - произнесла она упавшим голосом. – Мы вам признательны.
— И что же делать? – спросил я, чувствуя, как в который раз за этот сумасшедший день меня начинает трясти от волнения.
— Что делать? – Госье вскочил из кресла, обошел стол, подошел ко мне и, выхватив из рук контракт, прошипел по-змеиному. – Разорвать контракт, залечь на дно и не высовывать носа, если жизнь дорога. Понятно? Или ты еще не раз пожалеешь, что связался с этим чокнутым Арвидом…
Я отрицательно покачал головой. Умом, конечно же, я понимал, что к рекомендациям стоит прислушаться, но развернуться и уйти, бросив торговца, я не мог, несмотря на доводы рассудка.
— Мне это не подходит, - обрезал я тираду начпорта.
— Да-а? – чиновник посмотрел на бумагу, чему-то хмыкнул и сунул контракт мне назад в руки. – Тогда, господин навигатор, забирай Арвида из медблока, тащи его на яхту - она стоит в синем секторе, полностью подготовленная к вылету, и несись отсюда так, будто за тобой шайтан гонится. Единственное, чем могу помочь – диспетчера организуют зеленый коридор. Втихую. В эфир не выходишь, инструкций не запрашиваешь, в расчетах полагаешься только на себя. Куда сиганешь – меня не волнует. Я вас не видел, знать не знаю, ничего вам не советовал. Головорезов Анамгимара я попробую попридержать. Но не факт, что получится. Такой вариант подходит?
Я кивнул, сглотнув комок, вставший в горле, посмотрел на свою спутницу.
— Вы со мной, мадам? – спросил охрипшим от волнения голосом.
Глава 3
— Ну и где нам искать медблок? – спросил я, как только за нашими спинами закрылись широкие створки дверей.
Стремительный шаг Фори сбился. Она, вздрогнула, остановилась и, развернувшись, пристально посмотрела мне в лицо. Черные соболиные брови удивленно приподнялись.
От ее пристального взгляда, от разочарования, отразившегося в глазах, мне стало не по себе, а щеки словно обожгло кипятком. Словно я намеренно ввел ее в заблуждение. Но, Дали небесные, разве я виноват, что первый раз в этом порту, что только сегодня покинул Академию, которая заменяла мне весь мир до этого дня?
— Чего ты еще не знаешь? Говори сейчас, это важно, - голос женщины прозвучал неожиданно глухо.
А мне показалось, что реальность качнулась, когда я снова заглянул в ее напряженное лицо. Что сказать ей? Что меня научили управляться с кораблем, словно он был продолжением тела, что я выучил алгоритм захода и старта из любого порта Раст-эн-Хейм, но что до сегодняшнего дня не был ни в одном из этих портов?
Фориэ истолковала заминку по-своему. Сдув прядь выбившуюся из прически и заложив ее за ухо, она вновь пристально посмотрела мне в лицо.
— Хорошо, - проговорила женщина, как-то по-особенному тщательно подбирая слова, отчего акцент зазвучал в ее речи еще более явно, - давай сформулируем иначе. Сможешь убить или вырубить противника голыми руками?
— Нет... – на какой-то миг мне показалось, что она издевается.
— Значит, придется мне, - женщина улыбнулась и легонько коснулась пальцами моей щеки. – Думаю, что смогу. С двумя – тремя обычными наемниками справлюсь.
— Предлагаете стоять в стороне? Чтобы не попасть под горячую руку? – внезапно выпалил я, чувствуя, что просто не смогу спокойно стоять в стороне и наблюдать, как хрупкая женщина дерется с верзилами.
— Ты – пилот, - заметила Фори спокойно, - А я – нет. Я не смогу поднять яхту с планеты и уйти в прыжок. Тебе нас отсюда вытаскивать. Кстати, учти, что на орбите могут быть перехватчики. В порту наемники Анамгимара Эльяна действуют с оглядкой, стараясь, что бы совет Гильдий об их темных делишках не пронюхал, но пространство – территория нейтральная, и там они творят, что хотят.
Меня внезапно пробрало ознобом, словно кто-то запустил снежок прямо за шиворот. Не смотря на то, что мне сегодня уже не раз пришлось услышать имя владельца крупнейшей из Гильдий Торгового Союза, до этого момента я его словно не замечал, пропуская мимо ушей. Во всем мире Раст-эн-Хейм не было человека богаче и влиятельней. И мысль о том, что каким-то образом Арвид Эль-Эмрана мог перейти дорогу владельцу Иллнуанари, не укладывалась у меня в голове.
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и собраться с духом. Иллнуанари имела мощнейший флот, десятки сырьевых колоний, сотни заводов, миллионы людей работали на благосостояние Анамгимара Эльяна. Чего скрывать, меньше суток назад я мечтал, что мне посчастливиться работать на эту Гильдию. Именно агенты Иллнуанари забирали из Академии лучших пилотов – модификантов и людей.
Вспомнив о нечеловеческой силе, выносливости и скорости реакции модификантов я ощутил, как меня снова пробирает дрожь и вырывается из горла неудержимым смехом. Крепко сжав кулаки, я с трудом заставил себя замолчать и посмотрел на Фориэ
– Значит, ничего сложного – произнес я леденеющими губами. – Говорите, только и требуется, что переиграть в салочки модификантов?
— Останемся на Лидари, нас точно достанут, рыжик, - выдохнула Фори, не обратив ни малейшего внимания на мой нервный смешок. – И неважно, что со стороны атака будет выглядеть, как нападение пьяных дебоширов.
Мы несколько секунд просто смотрели друг другу в глаза. Ей не нравилась ситуация еще больше чем мне. Ей тоже было не по себе – я видел отражение страха в ее сузившихся зрачках. Но лигийка держала свои чувства в узде, и понимание этого заставило меня собраться, встряхнуться и выкинуть из головы сомнения.
В какой-то момент эмоции отхлынули – все разом, оставив вместо себя звенящую пустоту; обычно так происходило, когда я садился к пульту – и что бы меня ни грызло, но пока я вел катер или отрабатывал программу на тренажере, мне были безразличны все сторонние раздражители.
Облизнув губы, я кивнул женщине.
— Не будем тянуть время, мадам. Ведите.
Фори сорвалась с места и устремилась вперед. Я двигался немного позади, захваченный ритмом ее шагов – тихий стук каблучков отзывался во мне биением пульса: «Не сдавайся. Никогда не сдавайся!»
На первого из противников мы налетели из-за угла: к счастью он не ждал нападения, а мы вот мы предполагали что встретим часового около двери медблока. Парень не успел даже охнуть, как шелковый платок Фориэ обвился удавкой вокруг его шеи. Потом его лицо налилось кровью, он пару раз слабо дернулся и затих, не успев ни крикнуть, ни что-нибудь предпринять. Возможно, даже не понял, что происходит.
Фори аккуратно придержала падающее тело, уложила вдоль стены. Стремительно обыскав невезучего часового, она бросила мне в руки парализатор, забрав себе нож.
Поднявшись на ноги и отступив на шаг, женщина посмотрела на лежащее неподвижно тело, потом перевела взгляд на меня. Когда наши взгляды встретились, показалось, что я понял мелькнувший в ее голове безумный план. Я и охранник – мы были схожи: по крайней мере, сложение и рост почти совпадали.
— Пойдешь первым, - прошептала женщина, кивком показав на дверь с медицинской эмблемой, из-за которой доносились сдавленные стоны.
Я кивнул. Неизвестно, сколько за дверью окажется противников, но из-за схожести с караульным и внезапности нападения, нашим преимуществом станут пять – десять секунд растерянности, пока противники не поймут, что происходит.
Глубоко вздохнув, я ввалился в медблок. В нос ударил тяжелый запах паленой плоти, перебивавший застойное амбре лекарств. Стараясь не обращать на него внимания, я сделал пару шагов вперед и в сторону, чтобы не мешать напарнице, и быстро осмотрел помещение.
Противников было трое - двое наемников, согнавших медиков в угол, и угрожавших им парализаторами и тот самый русоволосый крепыш, с которым я едва не столкнулся у терминала. Он стоял около Арвида и со скучающим видом прикуривал сигарету от небольшой, словно игрушечной горелки, которой только что прижигал пятки торговца.
Словно во сне, не до конца осознавая что делаю, я поднял руку с парализатором и нажал на спуск, вгоняя жалящие разряды в лицо блондина, пока тот с тяжелым стуком не рухнул на пол.
Разобравшись с ним, я развернулся, готовясь кинуться на выручку Фориэ, сделал шаг вперед и остановился, словно налетев на стену. Женщине моя помощь не требовалась: она уже нейтрализовала одного из охранников - труп с вогнанным под челюсть ножом неподвижно застыл на полу, да и второй из ее противников, клонился к земле с перебитой гортанью.
Услышав слабый стон Арвида, я метнулся к нему, сглатывая от открывшегося мне зрелища: сочащиеся кровью длинные линии порезов, страшные черно-желто-красные волдыри ожогов на кистях, груди и животе. И белая маска лица в поту с искусанными в мясо губами.
Внутри меня что-то ухнуло, оборвалось, и кровь побежала по венам, вскипая.
Ладонь Фори легла на мое плечо, удерживая от приступа безрассудства, как в кабинете начпорта.
— Молодец рыжик, - прозвучал ее голос. – Вот только истерик не надо. Выберемся, дашь волю эмоциям. Но не сейчас.
Она аккуратно и очень нежно разжала мои пальцы, отбирая парализатор, положила его на стол. Подойдя к медикам, влепила одному из них, готовому сорваться на крик, увесистую пощечину.
— Где охрана? – спросила с вызовом.
— Не успели вызвать, - отчего-то ответил другой. Видимо, был немного смелее.
— Раззявы…. – это прозвучало констатацией факта.
Неожиданно Фори ухватив медика за ухо, подняла на ноги и помогла доплестись до Арвида.
— Что стоишь? Что там у вас полагается по инструкции? – рассержено рыкнула на медика, приводя его в чувство. - Обезболивающее, обеззараживающее, укрепляющее.
Медик, осмотрев пациента, шустро потрусил к сейфу.
А Фори тяжело выдохнула, и на миг мне показалось, что она отнюдь не была той железной женщиной, какой я ее видел в бою: тяжело опершись на стол, она замерла, ее плечи дрогнули и поникли. Но спустя пяток секунд она обернулась и посмотрела на меня холодно и оценивающе.
— В сумке что? – спросила безразлично-спокойно.
— Форма.
Подойдя к открытому медиком сейфу, Фори принялась выкладывать на стол промаркированные пакеты.
— Грузи, - приказала решительно. – Выкидывай свои шмотки, лекарства нужнее. Без них твой работодатель вряд ли сутки протянет.
Я снова посмотрел на застонавшего Арвида. Дали Небесные! Этот ли мужчина иронично разглядывал меня в апартаментах Каэнни и издевательски хохотал, пялясь на огненный цвет волос?
Неужели это было всего лишь несколько часов назад?
Заставив себя выкинуть из головы казавшиеся теперь такими притягательными воспоминания об Академии, я поставил сумку на стол, вышвырнул одежду на пол и заполнил освободившееся место пластиковыми контейнерами, не оставив ни одного на столе. К счастью, шкатулке тоже нашлось место, и расставаться с ней не пришлось.
— Все, - повернувшись к Фори, отрапортовал я и заметил, как внимательно она рассматривает медиков.
— Ты, – выбрав из двоих того, кто оказывал первую помощь Арвиду, приказала она, - пойдешь с нами.
Переложив вместе с медиком Арвида на каталку, женщина подошла ко мне.
— Сейчас будет самое сложное, рыжик, произнесла она, напрасно силясь улыбнуться, а я снова отметил страх, застывший в глазах возле самых ее зрачков. Придется прорываться сквозь зал, полный народа, и если там нас ждут… будут трупы. Горы трупов.
— Понимаю, - выдохнул я, тщетно силясь найти выход из патовой ситуации.
— Парализатор не забудь. Пригодится, – обронила Фори через плечо. - Только не держи его на виду. Это на крайний случай.
Проходя мимо каталки, женщина машинально поправила простыню, осторожно накрыла пальцы Арвида своей ладонью.
Я посмотрел на безмятежное лицо торговца, забывшегося в медикаментозном сне, и почувствовал, как меня начинает трясти от злости. В нашем с ним соглашении не было ни одного упоминания о возможности подобных ситуаций, но не мог же Эль-Эмрана не знать, что ему грозят крупные неприятности! Ничего, когда выберемся, я потребую у него ответа. А если не получу его – разорву контракт, и будь что будет. Хотя и на Иллнуанари я тоже работать не стану, скорее попробую устроиться на службу в ту же Академию. Видимо человек, доставивший меня туда, знал что делает, ставя условие не связываться ни с одной из Гильдий.
— Ну, все, пошли, - скомандовала Фори, обрывая мои воспоминания и рассуждения.
Она осторожно выглянула из двери и жестом показала, что путь свободен. Выбравшись из медблока, мы припустили по длинному коридору.
Через пару минут медик, толкавший каталку, неожиданно притормозил, и кивком указал на малоприметную дверь.
— Может, не надо через терминал? - предложил он. – Лучше тут... через служебную зону.
Женщина внимательно посмотрела на лекаря, изучая мужчину длительным испытывающим взглядом, потом вздохнула, и мне показалось, что черты ее лица слегка смягчились.
— Веди, - прошептала она.
Медик приложил ладонь к угольно-черной панели сканера. Через пару секунд индикатор над ней замерцал приветливым голубоватым светом.
— СБ, дайте доступ медслужбе, - проговорил мужчина, слегка запнувшись. – Пациент в тяжелом состоянии, но родственники настаивают на срочной доставке в Центр. Сопровождаю на посадку.
Невидимый контроллер тихонько хмыкнул, а я почувствовал себя букашкой, которую бесстрастный ученый исследует под микроскопом. Спустя мгновение это ощущение отступило, а над порталом прохода загорелся свет, и металлические створки дверей плавно поехали в стороны, пропуская нас в скупо освещенный коридор, отделявшего служебную зону порта от всем доступной.
За коридором, в огромном зале суетилось множество людей, но до нас им всем не было ни малейшего дела – обслуживающему персоналу порта с избытком хватало своих забот.
— Куда вам? – тихо спросил врач у Фориэ.
— Синий сектор.
Медик уверенно свернул в один из тоннелей, шедших слегка под уклон, вдоль стен которого тянулись кабели и окрашенные в яркие цвета шланги.
Синий сектор – ближайший к терминалу, вспомнилось мне. Нахождение в нем подразумевает, что кораблю требуется дозаправка кислородом, водой, но нет необходимости в перезагрузке реактора. Обычно в этот сектор направляли челноки, перевозившие пассажиров с пересадочных станций на орбите. А еще личные корабли малого тоннажа, преимущественно легкие яхты.
До сегодняшнего дня я никогда не сидел за пультом яхты; но челноки, сторожевики, баржи, пассажирские вплоть до класса «А» – все эти модификации были мне знакомы. Если я никогда и не сидел непосредственно за пультом корабля, то десятками раз отрабатывал навигационные задания на тренажерах. А яхты, говорили нам, имеют стандартный для кораблей малого тоннажа интерфейс управления. Вот и посмотрим.
Медик проводил нас до подъемника, вызвал лифт и, достав дрожащими пальцами сигареты с зажигалкой, жадно закурил, проигнорировав недовольную гримасу на лице Фориэ.
— Я выкурю пару сигарет и назад, - произнес он, посмотрев в лицо лигийки. – Согласно инструкции мне доступ на поле запрещен. Если пойду с вами, СБ моментально поднимет тревогу. Отсюда до поста Службы безопасности мне добираться минут десять. Постарайтесь успеть.
Фори дернула плечом и вошла в шахту подъемника, медик помог мне загрузить каталку с Арвидом. Откуда-то сыпалась колючая снежная пыль. Дверь за моей спиной закрылись, и платформа подъемника мягко поплыла вверх. Десяток секунд - и она встала посреди бетонных плит, щелкнув зажимами фиксаторов, жестко закрепляявшими ее на месте.
Фори огляделась и уверенным шагом направилась к небольшому суденышку, находившемуся метрах в ста от нас. Оторопев, я вцепился в его силуэт взглядом. Толкая перед собой каталку, я ни на миг не мог оторвать взгляда от обшивки корабля. И это - яхта? Да скорее сверхмалый крейсер, судя по количеству оружейных надстроек. Ничего подобного этому кораблю я раньше не видел. А еще меня завораживала какая-то странная неправильность. Казалось, снег, падая на обшивку, просто пропадает в густой как смола черноте, окружавшей корабль.
— Стоять! - отрывисто пролаяли впереди.
Нас поджидали у самой яхты, а я, растяпа, засмотрелся на корабль и позволил застать себя врасплох: руки заняты каталкой, плечо оттягивает сумка, и парализатор, который я спрятал под простыней в мгновение ока мне не достать.
Один из поджидавших усмехнулся, направив на меня ствол боевого бластера – аргумент, с которым обычно не спорят. В отличии от меня, лигийку врасплох застать не удалось, она тут же кинулась в бой. Но самого прыжка Фори я не увидел. Лишь два тела, сцепившихся как кошка с собакой, покатились по бетону, вздымая тучи хрустально-молочной пыли.
Судорожно нащупав парализатор, я выстрелил во второго врага и кинулся на помощь Фориэ. Но не успел. Пусть всего на секунду, на краткий миг - но опоздал. Хрупкая женщина в черном неподвижно лежала на бетоне, а на белом снегу расплывалось яркое, пронзительно-алое пятно.
Реальность, качнувшись, воронкой покатилась мне под ноги. Я вопил в небо о несправедливости? Не знаю. Я бросался на противника с голыми руками, пользуясь парализатором, словно дубиной, только потому, что в нем кончился заряд? Не помню. Катался по земле, пытаясь избавиться от невидимой стрелы, прошедшей через сердце и рвавшей на части душу? А было ли это важным?
Не понимая, что творю, я схватил легкое, почти невесомое тело на руки и втащил в оставленный раскрытым зев люка. Уложив на пол, стянул сумку, судорожно пытаясь найти лекарство, которое могло бы отсрочить смерть.
— Фори, - шептал я трясущимися губами, – Только не умирайте, не бросайте меня. Я же ничего не знаю. Я один не справлюсь.
— Рок-ше, - слабый, булькающий звук моего имени сорвался с ее губ, заставив меня опомниться. – Арр-вид?
Я метнулся назад на улицу. Подкатив каталку к люку, вцепился в подмышки, стащил торговца, и из последних сил поволок внутрь корабля. Шаг, два, три… пять…. Втащив, уронил массивное тело на пол. Пот заливал мне глаза, мешая что-то разглядеть.
Показалось, со стороны порта бежала толпа. Наемники Анамгимара? Служба безопасности? Какая разница? Я врезал кулаком по кнопке экстренного закрытия люка и бросился к Фори. Найдя-таки необходимые медикаменты, принялся заталкивать ампулы в диагност–инъектор. Может быть… Может быть, она доживет хотя бы до утра…
Я ни в чем не был уверен. Я мог только надеяться, что ей удастся вырваться из цепких объятий смерти.
— Рок…ше, - совсем тихо выдохнула она. - Цель – Ир…дал.
«Ради вас, мадам, можно и в Бездну».
Я метнулся дальше по коридору, к счастью, сразу попав в рубку. Прыгнув в кресло пилота, коснулся консоли. Оживляя корабль, механически, без какого-либо участия разума я запускал задачи экстренного старта.
Прогрев двигателей, герметизация люков, отстрел еще неубранных заправочных концов…
Зеленый коридор, вспомнилось обещание начпорта. Ну что же, попробуем по зеленому коридору. Чистое пространство для одного – это больше, чем удача.
Я стартовал, не позволяя себе забыть, что на борту находятся два тяжелораненых пассажира, стараясь избегать запредельных перегрузок.
«Цель – Ирдал». В нашем положении это разумно. Вряд ли наемники Анамгимара кинутся за мной к одной из самых защищенных планет Лиги. Там торговцев не любят. А уж если заметят военные суда – порвут наглецов на узкие ленточки. У нас же, на сверхмалом суденышке, есть шанс избежать плена.
Я загрузил в бортовой компьютер координаты и подтвердил разрешение на разогрев прыжкового двигателя. Минимальная зона для удаления от планеты для корабля подобного класса невелика. Через полчаса будем в прыжковой зоне.
Я отслеживал данные, летящие по краю монитора – ускорение, скорость, масса, наличие препятствий и помех. Пока все шло нормально. Хотелось надеяться, что до входа в прыжковую зону ни один из перехватчиков Анамгимара не пойдет в атаку. Вот чему меня не учили в Академии – так это быть пилотом и стрелком одновременно.
Вздохнув, я посмотрел на свои ладони – липкие, грязные, в бурых пятнах и полез за платком в карман, понимая, что это безнадежно, но до нестерпимого зуда желал отчиститься от крови на руках.
Достав платок из кармана, я принялся тереть пальцы, чувствуя, как кусок ткани в моих руках неожиданно тяжелеет. Это было невероятно и невозможно и казалось галлюцинацией, но, попадая на шелк, кровь разъедала его словно кислотой. Несколько секунд - и вместо белой тряпки возникло нечто совершенно иное: в моей руке лежал бездонно-синий камень размером чуть крупней абрикоса – неправильной формы, округлый, словно окатанный волнами и жаркий, как летний, прогретый солнцем песок.
Несколько секунд, не в силах оторваться, словно завороженный я смотрел на то, как по поверхности камня пробегают сполохи играющие всеми оттенками сини - от цвета линялого летнего неба до полночной густой черноты.
Аккуратно поставив изрядно потяжелевший камень на край консоли, я грустно усмехнулся. Слишком редкими были они – подобные осколкам неба упавшим на землю, невероятные, невозможные, несбыточные камни, создание которых молва и легенды приписывали никогда не существовавшему народу Аюми – звездных бродяг.
В мире не было силы, которая заставила бы главу Иллнуанари отказаться от желания завладеть подобным чудом.
Глава 4
Тишина. Полная, ничем не нарушаемая беззвучность. Тело ватное. Кажется, что из меня выжали все силы, все – до капли, и на койку бросили сухой бесполезный жмых. Я могу ощущать, могу думать, но перевернуться на другой бок не могу. Не могу даже открыть глаза – не хватает сил.
Оглушает пониманием – я не знаю где я, не знаю что со мной, и как такое могло случиться. Мое последнее воспоминание, которое не рассыпается на хаотичный, причудливый набор отрывков – чернота пространства и пяток перехватчиков, заходящих на меня, как на цель. А еще – излучающие призрачный, мертвенный зеленоватый свет стенки внепространственного тоннеля, надвигающегося, чтобы пожрать корабль. И чувство облегчения от того, что как бы ни старались перехватчики – им меня не взять. Слишком поздно. Еще доли секунды и тоннель схлопнется, а корабль выбросит в пространстве за сотни световых лет от точки, в которой я сейчас нахожусь…
Накатывает дурнота. Последствия прыжка? Нет, быть не может…. Не первый это в моей жизни прыжок. Если бы мне дурнело с переходов, это выяснили бы уже давно, и тогда не быть мне пилотом.
Как сквозь слой ваты просачиваются приглушенные звуки, неявные ощущения, гул складывается в тихий шепот; слова: «Потерпи немного, это скоро пройдет», - с трудом поддаются осмыслению. Фраза звучит странно, не так, как я привык. Она складывается из причудливо звучащих сочетаний слогов.
Ударом молнии, ослепительной вспышкой пронзает сознание – ни на одном из десятка наречий Раст-эн-Хейм, ни на одном из диалектов она бы не могла звучать так. Никогда ни одного подобного слова я не слышал ни от учителей, ни от сокурсников. Этот язык чужой, но отчего-то очень понятный. За пониманием следует оторопь. Как же так? Как такое может быть?
Но не успеваю я додумать, как за первой вспышкой следует вторая, меня накрывает, словно океанской волной и из разрозненных кусочков воспоминаний неожиданно складывается картинка, того что последовало за переходом - моя встреча с лигийцами.
Зря я, наивный, надеялся, что сторожевики Лиги не заметят корабля, сдуру вломившегося в систему Ирдала. Заметили тотчас и тут же пошли на перехват. Корабли же Иллнуанари за мной не последовали, хоть я втайне на это надеялся: появись они следом – мне было бы проще ускользнуть. Но не вышло.
Все что я мог – стараясь резко не менять вектора движения, постепенно наращивать скорость и надеяться, что оторвусь; глядишь, дождусь момента, когда предохранительная система даст добро на повторное использование деструктора и я снова смогу уйти в прыжок. Куда – в тот момент я не думал, голова была забита лишь одним – удрать от навязанного эскорта, и не погубить ни Фори, ни Арвида.
Мне это почти удалось. Почти…
Я мысленно застонал, вспомнив, как невесть откуда, прямо передо мной выросли корабли, совершенно не похожие на сторожевики лигийцев: небольшие, маневренные, по виду больше всего похожие на яхту самого Арвида, и очень хорошо вооруженные. Действовали они слаженно и профессионально.
Будь я один, не приходись мне думать о пассажирах, я бы позволил себе рывком нарастить ускорение, показать все, чему меня научили, и попытаться-таки вырваться из окружения; но вот этой роскоши я себе позволить не мог.
Дали Небесные! Казалось, не было того, чего бы я не смог отдать за возможность вырваться из ловушки, но заплатить за свою свободу жизнью симпатичной маленькой женщины – эта цена была слишком велика. Вспомнилась мягкая улыбка, звук ее голоса, странный выговор, ее успокаивающее: «прорвемся, рыжик», и я понял, что не прощу себе этого никогда.
Для меня было очевидным, что рывок ускорения выжмет из ее тела остатки крови, остатки дыхания, и можно будет сколько угодно каяться и проклинать судьбу – но жизнью мои сожаления ее вновь не наполнят, поэтому, сцепив зубы, я заставил себя смириться.
Сердце билось запертым в чересчур тесной клетке зверем. Мне хотелось бежать, но под конвоем чужих кораблей, я спокойно проследовал в порт, избегая рывков, с плавностью и аккуратностью достойной суперкомпьютера посадил яхту на небольшом островке, затерянном посреди океана, открыл люки, наблюдая на мониторе, как с разных сторон к кораблю стремительно выдвигаются группы вооруженных людей.
Они двигались слаженно – так же как звено кораблей противника, вынудивших меня принять решение о посадке. Штурмовикам не потребовалось много времени что бы пересечь поле и добраться до яхты.
Чувствуя только отчаяние, я коснулся пальцами теплого синего камня, как бы приклеившегося к краю консоли – туда, куда я его положил. Нет, меня не грызло сожаление, что он уходит из рук. Это чудо и так не принадлежало мне, и я даже был этому рад. Удержать в руках кусок солнца и не обжечься – так не бывает. Но почему-то мне было жаль, что расставаться с ним приходится настолько быстро, практически не успев познакомиться.
Топот шагов, проклятия, раздававшиеся уже внутри корабля, а это все же были проклятия, заставили меня вспомнить, где я оставил Фори. Похолодев, я вскочил на ноги, кинулся к выходу из рубки, но не успел до него добежать. Воздух вокруг завибрировал, заискрился, в нос шибануло нестерпимой вонью; отчего-то закружились стены, поменялись местами пол и потолок, и последнее, что я увидел отчетливо и резко – была фигура человека в защитном костюме, крепко державшего парализатор в руках. Видимо, он все же хлестнул меня зарядом; и ватная тяжесть во всем теле, ощущение, что я вот-вот распадусь на куски, были последствием выстрела.
Как же плохо-то. Как погано. Во рту – вяжущая сухость, хочется пить, но я даже не могу шевельнуть языком.
Долго ли это со мной – не знаю. Время застыло.
Откуда-то приходит воспоминание. «Муха в янтаре». Черное насекомое внутри камня солнечного оттенка кажется живым, я жду, что она вот-вот почешет лапки, шевельнет крыльями. Но муха недвижима. И сейчас я чувствую себя той самой мухой: при всем желании даже шевельнуться не могу!
Влажная ткань легла на лоб, потом скользнула на одну щеку и на другую. Кто-то заботливо обтирал прохладной мокрой тканью мое лицо и шею.
Потом прохлада металлической ленты плотно обхватила запястье. Знакомое ощущение. Обычно так присасывается к коже кибердиагност.
Я? В госпитале? Такое возможно?
А от запястья по венам с каждым толчком пульса расползается тепло, освобождая скованное, непослушное тело. Несколько секунд – и я уже могу слегка двинуть пальцами. Еще пара минут, и мне удается поднять веки.
Первое что бросается в глаза – белоснежный потолок, следом – светлые стены. Потом взгляд сквозь прямоугольник окна скользит дальше – к простору, откуда в комнату вливается поток яркого света, свежего, остро пахнущего йодом воздуха и расслабляющего ласкового тепла.
Ко мне склоняется очень яркая женщина, ее волосы крупными кудряшками цвета апельсина выбиваются из-под кокетливой шапочки, и брови и ресницы у нее тоже рыжие, и на белой коже россыпи охристых пятнышек, особенно много их на щеках и носу.
— Очнулся? – спрашивает она, глядя на меня со странным выражением на лице. Не будь я пленником, мне подумалось бы, что это – сочувствие. А еще я окончательно убеждаюсь – она говорит на незнакомом языке, но это не мешает мне ее понимать.
— Где я? – Слова даются мне с трудом, язык, который словно оцарапали наждаком, едва ворочается во рту.
Женщина не понимает. Неудивительно. Покачав головой, она отодвигается немного, и, отвернувшись от меня куда-то в сторону, зовет:
— Эгрив, мальчик очнулся.
Стало быть, я – пилот, гражданин Раст-эн-Хейм для нее просто мальчик? Интересно, она в курсе – кто я? Хотя, свой вопрос я задал ей на языке Торгового Союза, так что по одному звучанию вопроса она должна бы понять. Впрочем, что я сам знаю о ней? Ничего ровным счетом, кроме того, что встреться я с ней на Лидари – долго бы ошеломленно смотрел вслед. Настолько рыжих я в жизни не видел.
Женщина вновь улыбается и отходит в сторону, пропуская ко мне высокого худощавого мужчину в униформе медслужбы.
— Где я? – Я выталкиваю через сухие, плохо повинующиеся губы тот же вопрос.
— В госпитале, - отвечает мне медик на языке Раст-эн-Хейм.
Потом его рука ложится на полосу браслета кибердиагноста обхватившего мое запястье. Под кожу вновь впрыскивается живительное тепло, растекается с током крови по организму. И тотчас у меня начинает кружиться голова и путаться мысли.
Вот не вовремя эта слабость.
Я смотрю медику в лицо, замечая, как теряет четкость окружающий мир, да и лицо плывет, словно в мареве. Собираю остатки сил и шепчу:
— Со мной были мужчина и женщина. Они живы? Где они?
В глазах медика появляется недоумение, но я повторяю вопрос, перехватывая руку, вцепляюсь в его пальцы из последних сил.
— Фори, - шуршанием срывается с моих губ, - Арвид?
Мужчина без труда высвобождает руку, и, то ли сдержанный вздох, то ли сдавленный возглас вырывается у него.
— Фори? – упрямо повторяю я, чувствуя, как меня покидают силы, мир подергивается серой туманной дымкой и как тяжело становится удерживать внимание.
— Да, живы, - ответ настигает уже в зеве внепространственного тоннеля, схлопывающегося вокруг меня, отрезая от мира.
Хочется встряхнуть медика и вытрясти из него все, что он знает о Фориэ и Арвиде, но мне не удается удержаться на грани меж сном и явью. Я проваливаюсь в сон, как в трясину, как в зыбучий песок. И мир вокруг снова делает несколько оборотов вокруг своей оси.
Когда чернота вокруг истончается, я захлебываюсь синевой, она везде вокруг меня – то густая, то истончено-блеклая. Порой кажется, из ловушки легко выбраться, отмахнувшись от голубовато-белесого тумана как от морока, но проходит мгновение, и дымка перерождается, превращаясь в сапфировый ливень, с пути которого мне не уклониться.
Капли синевы обжигают кожу холодом, прошивает тело насквозь, сосредотачиваясь там, где положено находиться сердцу и неожиданно из ледяного комка пробивается первое весеннее тепло, прорастая ниточками по ходу нервов.
Синева…. Она протянулась снаружи в меня, сплелась свою хитрую паутину, которая отзывается на каждый сполох снаружи. Но страх и неприятие прошли. И даже бешеный стук сердца становится умиротвореннее, реже. На каждое биение пульса синь отзывается изменением оттенка: словно от ветра пробегает рябь по волнам. Хотя, может это сердце, сбившись с собственного ритма, подстроилось под мерцание сини?
Мне не понять этого, да и нет нужды искать ответ. Такого полного, ничем не нарушаемого покоя я никогда не испытывал, и мне совсем не хочется волноваться, нервничать и разрушать иллюзию.
Я просто покачиваюсь на синих волнах, а извне… Извне в мою душу смотрят звезды: и я чувствую себя под этим заинтересованным взглядом, по сути – нагим. Мне не спрятать мыслей, желаний, чувств, не скрыть ничего, но оно не тревожит.
Мы так долго смотрим в друг друга, что в какой-то миг я не выдерживаю, и проникшись доверием, тянусь к синеве. Мы и так связаны с нею паутиной бирюзовых прожилок проросших во мне, поэтому я тянусь, но не телом, а разумом. Я прикасаюсь к ней, и беззвучие прорывается, в мое сознание летят обрывки мелодий, шумов, возгласов, смеха, сухой шелест травы, шуршание гальки, увлекаемой волнами, восторженные крики детей и вопли погибающих на поле боя.
Безмятежность взрывается, и я, словно наблюдая со стороны, вижу сражение на летном поле порта Лидари. Вижу, как раз за разом кидаюсь на своего противника – молодого парня, отмечаю удивление на его лице, и сомнения, и страх, искажающий черты, и то, как страх сменяется выражением животного ужаса за несколько секунд до того как я точным ударом парализатора разбиваю его голову.
Осознание железным обручем сдавливает виски.
Я убил... Я убил человека.
От понимания этого меня начинает трясти, кровь просто вскипает, сердце пропускает удар за ударом. И ведь я убил не одного. Вспомнился первый из противников, оставшийся на поле – я оглушил его, и забыл, оставив лежать на снегу. У него не было шанса пережить старт корабля.
Дали Небесные! А что случилось с людьми, бежавшими от здания терминала? Я не думал об этом в пылу сражения и суматохе бегства, но сейчас воспоминание отогнать не удалось.
«Я убил…»
Сеть, сплетенная из синевы внутри меня, начинает недовольно ворочаться, раскачивается и резко дергается в разные стороны – хаотично, резко, на разрыв, и как при коротком замыкании искры сыпятся с разорванных нитей, обжигая меня. Боль невыносима. Лучше бы самому остаться лежать на том поле, чем вот так сгорать изнутри.
От боли, от понимания, что вот-вот разорвется мое единение с удивительной синевой, и тогда я останусь опустошенным, пустым и хрупким как зола, оставшаяся на месте догоревшего костра, я шепчу: «нет, не уходи», цепляясь за истончающиеся, рвущиеся нити, но разве способно одно желание хоть что-то изменить?
Едкие слезы катятся по щекам. Мне и горько и стыдно и больно. Сил нет понимать, что я сам разрушил связь меж собой и сияющей синей вселенной.
«Нет!» - кричу я, и просыпаюсь от собственного крика. Из сна меня выкидывает совершенно также как корабль из прыжка: один миг и сон остался где-то. Словно его и не было. Пробуждение приносит облегчение.
Ночь. Через открытое окно врывается ветер. Легкие портьеры колышутся от потока воздуха. Издалека доносится равномерный приглушенный гул прибоя. Отсчитывают секунды стрелка часов, висящих над дверью. На тумбочке рядом с кроватью стоит стакан, рядом – графин с водой, к которому я тянусь, и понимаю, от неподъемной тяжести сковывавшей тело не осталось и следа. Тело повинуется мне, как и прежде, но пальцы дрожат, когда я наливаю воду.
Душа, - понимаю я, залпом выпивая воду. – Душа не на месте.
Глава 5
Завернувшись в простыню, я подошел к окну и оперся на подоконник, вдохнув полной грудью свежего влажного воздуха. Видимо, совсем недавно прошел дождь - свет фонарей отражался в лужах, ветерок отряхивал с крон деревьев ворохи капель. Прямо у окон росли кусты, усыпанные мелкими белыми цветами, пахнущими остро, дурманно. Протяни руку – дотянешься.
Но дотянуться не удалось, проем окна оказался затянут силовым полем. Воздух проходил свободно, а вот руку мягко отводило назад. И почему мне показалось, что могло быть иначе? Должно быть, я все еще на Ирдале, в Лиге, и значит, я – пленник. А кто даст пленнику сбежать? И то, что я предоставлен себе самому, наверняка тоже – иллюзия.
Я вернулся к кровати, понимая, что с этим нужно было что-то делать: бежать, как-то выбираться с этой чертовой планеты. Но не хотелось. Горькое послевкусие сна еще било в виски набатом. Я – убийца…
Впору было скрючиться в позу эмбриона и взвыть. Если бы я был уверен, что за мной не наблюдают, возможно, я так бы и сделал. Но я на чужой территории, и неизвестно, какой сюрприз судьба еще приготовила для меня. Нет, нельзя показывать врагам свою слабость.
«Цель – Ирдал». Вздохнув, я стиснул зубы. Где маленькая женщина, которая отдала мне этот приказ? Жива ли? Показалось или нет, будто медик сказал мне, что жива? Узнать бы наверняка… Знать, что она жива – может, стало бы чуточку легче.
Я вновь оглядел комнату, в которой находился. Обстановка – проще не бывает. Кровать приставлена изголовьем к стене, не вставая с нее, я могу смотреть в окно на стене справа, наблюдать за тем, как ветер треплет листву деревьев. Дверь – на противоположной от окна стене. Ее дверцы плотно сомкнуты, вставки из молочно-мутного стекла почти не пропускают свет.
Около моей кровати тумбочка и еще низкий столик с разными медицинскими приборами, сейчас отключенными, видимо, за ненадобностью. Чуть в стороне, в тени – стул, а на стуле… Поднявшись, я подошел к нему, протянул руку, убедиться, что не померещилось. Да, на стуле лежала одежда: комплект белья, а еще свободные брюки и туника; конечно, это не привычная черно-серая курсантская форма, но лучше, чем ничего.
Только одевшись, я понял, насколько меня стесняла собственная нагота. Одежда была непривычной, светлой и слишком свободной, но само чувство, что мне не придется разгуливать нагишом, немного ободрило.
Одетый, но все еще босой я бесшумно проскользнул к двери и внимательно разглядел ее. На белом пластике – ни ручек, ни заметного стыка, и со стеной она словно бы образует единое целое. Но те женщина и мужчина – не во сне же они мне приснились, и не через окно ушли!
Через мутно-белые вставки невозможно было разглядеть ничего, что творилось на той стороне. Пелена и туман. Да и не доносилось из-за двери ни звука. Сдержанно выругавшись, я прикоснулся к двери рукой, пытаясь на ощупь найти какую-нибудь трещинку в монолитной плите, которая изначально показалась мне выходом. Минут пять я потратил на бесплодные исследования, чувствуя себя все более и более глупо.
Если из комнаты и был выход, то он предназначался не для меня. Разочаровавшись, я вновь вернулся к окну, уселся на широкий подоконник.
Небо стремительно светлело. Проснулись и запели птицы – весь мир наполнился их неумолчным гомоном, щебетом, пощелкиваниями. Вольные, как ветер, они перелетали с ветки на ветку, заставляя меня отчаянно завидовать. Они – не в клетке. Никто их не держит.
— Проснулся? – услышал я смутно знакомый голос.
Обернувшись, я увидел вчерашнего медика, застывшего в дверях.
— А так не заметно? – буркнул я, не считая необходимым подтверждать очевидное.
Мужчина вздохнул и подошел ко мне.
— Дичишься, - заметил грустно. – Понимаю. Я бы тоже злился, встреть меня разрядом парализатора. Так сказать: «Добро пожаловать на Ирдал».
Фыркнув, я бросил быстрый взгляд на его лицо. Интересно, он это всерьез говорил? А сам-то своим словам он способен поверить? И чего бы хотел словами добиться? Чтоб я развесил уши? Неужели со стороны я выгляжу таким дураком? Хотя, да, второго такого нужно еще поискать.
— Со мной были мужчина и женщина, Арвид Эль-Эмрана и мадам Фориэ Арима, - имя оброненное начпорта в нужный момент само пришло на ум. - Где они? Что с ними? Я хочу их видеть.
Медик аккуратно положил ладонь мне на плечо, и этот простой жест разозлил больше, чем все его предыдущие заискивания.
— Руку уберите, - огрызнулся я. – У нас в Академии не приветствовались тактильные контакты меж представителями одного пола, а к вашим лигийским штучкам я не привык.
Мужчина, покачал головой, но руку убрал, и даже отошел в сторону на несколько шагов. Так, что я теперь мог хорошо разглядеть его: высокий, худющий, длинные каштановые волосы собраны в хвост, на костистом лице выдающийся нос выглядел птичьим клювом.
Он постоял с минуту, подом подошел к стулу, нагнулся, достав из-под него не замеченные мною тапочки. Вернулся и, поставив их на край подоконника, с улыбкой пояснил:
— Обуйся. У нас на Ирдале, босиком разгуливать как-то не принято, если конечно, ты не на пляже.
— Зачем? – зло бросил я ему в ответ на насмешку. - Чтобы сделать вам приятное? Что бы все было, как принято?
Улыбка сползла с лица медика. Вздохнув, он попросил:
— Ты все же обуйся, а то можешь ноги поранить.
Хотелось бросить в лицо мужчины что-то особенно колкое, но встретившись с ним взглядом, я сделать этого не смог.
— Пойдем со мной, - предложил медик вполне серьезно. – Отведу тебя к Эль-Эмрана, покажу, где мадам Арима. А то ведь не успокоишься. И да, - он устало пожал плечами, - если я оскорбил тебя своим прикосновением, прости. Я не успел изучить ваши обычаи.
Я посмотрел на огорченное лицо мужчины и почувствовал, что мне становится стыдно. «Он лигиец, - напомнил я себе, - а все лигийцы – лживые твари». Но заученная на уроках истории фраза облегчения не принесла. А ко всему… Фори тоже была лигийкой.
Тяжело вздохнув, я обулся и, спрыгнув с подоконника, пошел вслед за медиком, чувствуя себя донельзя глупо. Створки дверей плавно разошлись в стороны, стоило мужчине подойти к ним. Он сделал шаг в коридор и остановился, ожидая меня, я вышел следом.
Две фигуры в бронекостюмах, держа оружие наизготовку двинулись ко мне, но гневный окрик медика их остановил.
— Эгрив, не глупи, - прозвучало в ответ из-за прикрывавшего лицо бронещитка, - ты не знаешь, на что эти твари способны.
— Перестраховщики, - недовольно прошипел медик в ответ на чужом языке и обернувшись ко мне перейдя на диалект Раст-эн-Хейм попросил:
— Не обращай на идиотов внимания. У них приказ стрелять, только в случае нападения. Ты ведь не собираешься ни на кого нападать?
Его фраза заставила меня усмехнуться. «Нападать». Интересно, что еще за этим понятием кроется. Шаг вправо? Шаг влево? На всякий случай я решил не отходить далеко от медика. Взгляды, которые я ловил кожей между лопаток, не сулили мне ничего хорошего. Эгрив же словно не замечал сопровождавшей нас свиты, лишь иногда презрительная гримаса появлялась на чисто выбритом лице – когда он ловил отражение охранников в начищенных до блеска стеклах.
Он провел меня по длинному коридору, несколько раз сворачивая. Изредка навстречу попадались люди, заинтересованно пялились на меня, на эскорт, и держались поодаль. Благодаря охране мне ни от кого не удастся скрыть, что здесь, на одной из планет Лиги, я – чужак.
Остановившись около одной из глухих дверей в конце коридора, медик прикоснулся пальцами к стене около нее, и кивком показал на комнату открывшуюся в просвете разошедшейся молочной мути. Приникнув к стеклу, я жадно всматривался в обстановку, показавшуюся мне донельзя знакомой – те же белые стены, такой же прямоугольник окна, занавески, подрагивающие под ветром.
На кровати – хрупкая фигура женщины, опутанная паутиной сенсоров, тянущихся к каким-то приборам, укрытая простынями до подбородка. Белое, почти меловое лицо, черные волосы - узнать я ее смог не сразу, но стоило понять, сердце словно упало в яму.
— Фори? – прошептал я.
Медик положил ладонь мне на плечо, тихонько сжал его и тут же убрал руку, как будто обжегся.
— Кто ее ранил? – спросил он негромко.
— Наемники, - я выдохнул это, внезапно осознав, какая картина открылась перед штурмовиками, ворвавшимися на борт яхты Арвида: израненные тела у самого шлюза, измазанные в крови стены, которых я касался руками. Удивительно, что в меня пальнули всего лишь из парализатора, ведь вполне могли и убить. – Наемники Иллнуанари. Они искали камень…
Замолчав, я вновь бросил взгляд через стекло, даже не пытаясь понять, что отслеживали и зачем были подключены все эти незнакомые приборы. Единственно что мне хотелось – подойти к ней, поймать ладонь, попросить прощения за все ошибки.
Стекло медленно мутнело, пряча женщину от моего взгляда.
— Она выживет? – спросил я, сглотнув комок, вставший у горла.
— Мы сделаем для этого все, - пообещал Эгрив. – У мадам Арима задета печень, требуется пересадка. Обычно пациенты выживают. Но она слишком слаба.
Кивнув, я отвернулся. Не хотелось, чтобы медик видел слезы, невольно покатившиеся из глаз. Как бы я не крепился, сдержать мне их не удалось.
«Чертовы лигийцы, - подумалось мне, - чертовы лигийцы….»
Медик обернулся к охране, покачал головой, потом полез в карман, достал тонкий полотняный платок. Сунув его мне в руку, сделал шаг в сторону, встав между мной и парнями в броне.
Если бы мне было куда бежать, я постарался б воспользоваться этой оплошностью. Я промокнул глаза, стараясь не попасть под взгляд боевиков пряча платок, застыл, прошитой внезапной мыслью. Не было никакой оплошности. Он это сделал нарочно.
Кажется, у меня задрожали губы.
— Ты хотел видеть Арвида, - напомнил Эгрив, выводя меня из столбняка. – Пойдем.
И снова я шел рядом, стараясь не отставать и не отходить далеко в сторону от своего провожатого. Снова мимо тянулись длинные стены с множеством выходящих в коридор дверей.
У палаты Арвида тоже дежурило несколько крепких парней с оружием в руках, разве что брони на них было поменьше, чем на моих провожатых. Впрочем, парнями их назвать можно было весьма условно, это были крепкие мужчины, каждый – ничуть не моложе моего работодателя, уверенные в себе и сильные. В их лицах я не смог прочитать ни ненависти, ни злости, ни равнодушия.
Один из них отделился от стены, перегораживая проход.
— Придется подождать, - заметил медик. – Ты не торопишься?
Странный вопрос. Куда, мне собственно торопиться? Назад, опять под замок?
— Эгрив, что будет со мной? – спросил я прямо. – После, когда мне уже будет не нужна помощь медиков?
— Она тебе и так не нужна, - мужчина напрягся, заметив, как подобрались встав по стойке «смирно» охранники.
Отмахнувшись как от мухи, Эгрив шагнул к вышедшему из дверей человеку.
— Господин Алашавар, - окликнул он, заговорив на местном наречии. – Я прошу оградить меня от самоуправства заведующего службой безопасности. Парни из группы захвата носятся с оружием по госпиталю, нервируя персонал одним своим видом. Это уму непостижимо!
Человек, к которому он обратился, резко остановился и повернулся к медику лицом, потом сделал несколько шагов навстречу. Он был ниже Эгрива, но это не мешало ему смотреть на медика слегка снисходительно, даже с какой-то странной усмешкой проявившейся на холеном, холодном с твердыми крупными чертами, лице
Несколько секунд, показавшихся мне безумно долгими, этот человек молчал, изучая медика, меня, боевиков, стоявших за моей спиной.
— Согласно донесению, предоставленному мне службой охраны, к которому прикреплены данные медэкспертизы, подписанные вашей рукой, господин Элоэтти, эти меры являются вынужденными и необходимыми, – процедил он сквозь зубы. - Мне нужно объяснять вам какую угрозу могут представлять модификанты? Более того….
Эгрив судорожно дернул кадыком, вздохнул, и, перебив своего собеседника, не слушая возражений, заговорил быстро, словно опасаясь, что ему не дадут выговориться:
— Господин Алашавар, я не давал заключения, что парень – модификант. Мой коллега либо намеренно исказил данные, либо что-то не вполне понял. Да, у парня присутствуют отдельные, весьма нетипичные для множества рас участки в геноме, которые позволяют предположить возможность намеренного искажения и усиления некоторых свойств, таких как мышечная сила и скорость реакции. Но это ровным счетом ничего не доказывает. В некоторых случаях подобные искажения имеют вполне естественное происхождение. И встречаются они хоть и редко, но имеют место быть. Поэтому я бы попросил вас лично разобраться в сложившейся ситуации.
Я не верил собственным ушам. Модификант? Это обо мне? Это говорится серьезно? Ноги словно налились свинцом и я прислонился к стене. Нет, подобное не могло быть правдой. Все знают, что модификанты хладнокровные, рассудочные твари, ни радости, ни страха, ни одной эмоции никогда отражается на лицах. Куклы. Роботы.
Высказавшись, Эгрив вернулся ко мне.
— С тобой все в порядке? – спросил тихо.
Кивнув, я отлепился от стены, заставляя себя держаться, как ни в чем не бывало. Но видимо, от Алашавара не укрылась моя внезапная слабость. Когда он перевел на меня взгляд больших черных глаз, мне отчего-то захотелось сжаться в комок и провалиться сквозь землю. Он смотрел на меня ровно с тем же выражением на лице, с которым выслушивал медика, но если Эгрив испытывал то же самое, что сейчас чувствовал я… Нет, в таком случае я никогда бы не смог решиться и намеренно привлечь к себе внимание подобного человека. От того как он смотрел мурашки бежали по телу, и хотелось только одного – чтобы он побыстрей отвел взгляд.
— А мальчик-то понимает по–ирдалийски, - произнес Алашавар, обернувшись к медику, и добавил: - Через четверть часа жду его у себя. Разберемся.
Резко развернувшись, он быстро пошел по коридору. Охрана - следом. Я еще не успел окончательно прийти в себя, а в коридоре уже остались только я, Эгрив, и сопровождавшие мою персону охранники. Торговца, оказывается, подобной чести не удостоили.
— Встречу с Арвидом придется отложить, - заметил медик.
Мотнув головой, я отступил от него.
— Придется, - повторил он. – Парень, Алашавар вечно занят, и на ожидание время тратить не любит. Твоя беседа с Арвидом может слегка подождать. Понимаешь?
Эгрив кивнул в сторону охранников и очень тихо добавил:
— Или ты хочешь, что бы тебя доставили в кабинет Элейджа силком? Так я могу поспособствовать.
Представив, как унизительно, словно тюк меня волокут по коридорам, я мотнул головой. Сила не на моей стороне, мне нечего им противопоставить, а унижаться я не хотел.
— Пойдемте, - я вскинул голову и расправил плечи, постаравшись унять противную нервную дрожь, колотившую тело.
Я по-прежнему следовал за медиком по коридору, потом по широкой лестнице вниз, на улицу, залитую мягким рассветным сиянием.
Теплый ветер рванул подол туники, бросил в лицо запах свежести, переплетенный с десятками других ароматов – зелени, дождя, терпкими и сладкими нотками цветов, заставив на миг зажмуриться. Медик вел меня через сад, по дорожкам, вдоль которых были высажены цветы, мимо фонтанов, падая в чаши которых о чем-то вздыхали капли воды.
Я смотрел, чувствуя, как от красоты утра у меня беспричинно щемит сердце. В Академии одиннадцать месяцев из двенадцати царствовал холод, отступавший едва ли на короткие двадцать – тридцать дней. Снег не успевал за это время полностью стаять, и до сих пор вживую цветы мне доводилось видеть всего лишь несколько раз. Бледные зеленые стрелки прорывались сквозь плотный наст, тянулись крошечными бутонами к солнечному свету. Здесь же растения царствовали, как и люди, похоже, даже не сознавая того, как им, в сущности, повезло.
Если бы мне довелось жить в подобном месте, я был бы счастлив. Но судьба распорядилась иначе. Мне достался другой мир – холодный, колючий. Впрочем, если мне доведется вернуться домой, морозный климат Академии покажется мне сущим раем. За то, что я натворил в порту, законом была предусмотрена пожизненная каторга на рудниках, и послабления не предусматривалось. Так что по возвращению цветы доведется мне увидеть только во сне.
Эгрив по-своему истолковал вздох, который не удалось сдержать.
— Не вешай нос, парень, - попытался ободрить он. – Увидишь ты еще своего Арвида. Да и шеф, впрочем, не кусается.
Я оставил реплику без ответа. В голове царил полный хаос. Подумалось, что лучше бы мне на самом деле быть бесчувственной тварью, модификантом, лишь бы не испытывать ни стыда, ни тревоги, не рваться между надеждой и отчаянием, не краснеть, не бледнеть, не покрываться мурашками.
Остановившись, Эгрив поймал меня за плечи, встряхнул, заставив посмотреть себе в лицо.
— Ты куда поплыл, парень?
Интересно, он способен оставить меня в покое? Ну, или хотя бы не обращаться, словно с глупым дитем?
— Все нормально, - отмахнулся я от его заботы. – Говоришь, шеф ждать не любит? вот и пойдем. Разговаривать потом будем.
Я машинально отер капли пота, выступившие на лбу, и вновь пошагал по дорожке.
Идти оказалось недалеко, минут пять, не более. За садом окружавшем госпиталь, прятался небольшой городок. Приземистые светлые здания в один – два этажа утопали в зелени; Эгрив направлялся к ближайшему из них.
Охрана у входа беспрепятственно пропустила нас внутрь, в огромный сумрачный холл. Вместе со мной медик поднялся по широкой мраморной лестнице, свернул куда-то и остановился напротив дверей.
Лицо одного из охранников показалось мне немного знакомым.
— Любишь ты неприятности, Эгрив, - буркнул он. – Смотри, не ошибись однажды в своих суждениях. Элейдж тебя ценит, но всему есть предел.
Медик мотнул головой, посмотрел на меня и, отойдя в сторону, присел на один из ряда стульев около облицованной желтоватым камнем стены.
Охранник кивнул мне на дверь.
— Ступай, тебя ждут. Да старайся дерзить поменьше. Алашавар этого не очень-то любит.
Я перешагнул порог. Наверное, мне уже положено было перестать вообще что-нибудь чувствовать, или биться в истерике, или… Но нет, даже сердце стучало спокойно и ровно.
Мне не нравился взгляд Алашавара, не нравилась его манера смотреть на людей как-то оценивающе и высокомерно. Мне много что не нравилось в нем. И чем-то он напоминал мне Азиза Каэнни. Впрочем, что в сравнении с эти человеком Азиз? Чувствовалась в черноглазом какая-то не поддающаяся разумению сила.
— Проходи, - прозвучало из глубины кабинета.
Алашавар сидел возле стола, рассматривая бумаги, его губы неприятно кривились. Подойдя, я отметил, что на каменной полированной столешнице перед ним лежала и шкатулка, переданная мне преподавателем и договор, который чуть более суток назад мы подписали с Арвидом Эль-Эмрана.
—Имя? - оторвавшись от созерцания документа, коротко бросил он.
Мне не нравился его взгляд. Он с каждой секундой не нравился мне все больше. Казалось этот человек просвечивает словно рентгеном, видит каждую мысль, рождавшуюся в моей голове. Ему было трудно соврать. Практически невозможно. А еще от этого колючего взгляда становилось зябко, так же как в ясную светлую ночь на трескучем морозе.
— Меня зовут Рокше, - выдохнул я непослушными губами. – Я навигатор Арвида. Стажер.
— Где вы познакомились? Как? При каких обстоятельствах? Советую говорить правду.
Правду, так правду. Я рассказал ему все – с самого момента нашего с Эль-Эмрана знакомства, не утаивая ни того как познакомился с Фори, ни того, что натворил в порту, ни того, что не знал куда направиться, не перехвати меня катера службы безопасности
Алашавар не перебивал, сидел и слушал. Когда я умолк, он встал и прошел по кабинету бесшумным кошачьим шагом, остановился у окна, посмотрел сквозь стекло на легкие, тающие в синеве облака.
От того что меня не буравит его внимательный взгляд стало немного легче.
— Шкатулка твоя? - спросил он, подходя ко мне. Я кивнул.
— Знаешь, что меня смущает? – выдохнул Алашавар. – Оноа. И я хочу узнать, что опасного прячется в твоем прошлом.
Элейдж коснулся рукой моего подбородка, вынуждая поднять взгляд, вынуждая вновь посмотреть в его глаза, в эту тянущую, лишающую воли бездну. Стоило соприкоснуться взглядам, и я словно полетел в пропасть. Мир вокруг завертелся с бешеной скоростью – стены, пол, потолок. Я не видел Элейджа, не слышал его голоса, только второй раз за сутки чувствовал, как меня через поры кожи буквально выворачивает наизнанку, и как от боли и бессилия слезы катятся по щекам.
Я предпочел бы получить разом десяток разрядов из парализатора, чем еще раз встретиться с Алашаваром взглядами. Я бы предпочел умереть, и это я знал абсолютно точно уже в тот миг, когда начал приходить в себя, освобождаясь от забытья, в полуобморочном состоянии, полулежа на кресле в его кабинете. Рядом суетился Эгрив.
— Элоэтти прав, мальчишка не опасен, снимите охрану, пусть передвигается свободно, - услышал я голос, привыкший отдавать распоряжения. – С Эль-Эмрана я расплатился. Когда мадам Арима придет в себя, доложите мне об этом. Все.
Подняв голову, я успел заметить, как Алашавар вышел из кабинета, и как дверь захлопнулась за его спиной.
С трудом поднявшись на ноги, вцепившись в плечо медика кое-как, с трудом я выполз в коридор и, прислонившись виском к стене, закрыл глаза. Мимо ходили какие-то люди, но мне это было безразлично, и так же равнодушно я сносил заботу Эгрива.
Лишь когда он сунул мне в руки прямоугольный плоский предмет, я немного очнулся. Шкатулка вновь оказалась в моих руках. Открыв ее, я с ненавистью посмотрел на пустой флакон с темными следами на стеклах, на квитанцию, на собственный контракт, подписанный с Эль-Эмрана.
Захлопнув шкатулку, я перевел взгляд на медика.
— Что это значит? – спросил я его. – Кто этот чертов Элейдж? Где я?
Медик устало мотнул головой.
— Думаю, сейчас все же не стоит…
Не слушая возражений, я вцепился в руку господина Элоэтти и четко по слогам повторил слова ему в лицо:
— Где я нахожусь? Я хочу знать, слышишь? Я хочу знать, во что вляпался, подписавшись работать на Арвида.
Медик кивнул, вздохнул, неопределенно пожал плечами.
— На что ты подписывался, я не знаю, - сочувственно проговорил мужчина. – А находишься ты на базе Стратегической разведки. Здесь расположены госпиталь и реабилитационный центр. Ну? Я удовлетворил твое любопытство?
Зажмурившись, чтобы не видеть – ни выражения сочувствия на загорелом лице медика, ни стен, ни завораживающего вида из окна, я обхватил голову руками, чувствуя, что земля снова, в который раз уже уходит у меня из-под ног.
Вопросов, на которые я хотел получить ответ у Арвида Эль-Эмрана, становилось все больше.
Глава 6.
У меня было огромное желание переговорить с торговцем, не тратя понапрасну времени, а с глазу на глаз или в присутствии посторонних – это не имело значения. Но добравшись до палаты Арвида, я испытал приступ острейшего разочарования: показать – показали, но в палату меня не пустили. Эль-Эмрана спал, и его будить было строго запрещено. С огромным трудом я сдержался, что бы не высказать вслух все, что я думаю о местных порядках и ушел к себе.
Мне невыносимы были тишина, покой, не радовал сытный завтрак, который подали в комнату. Душ не помог смыть невидимой грязи, от которой нестерпимо зудело и чесалось – то ли тело, то ли душа. И не успокаивали ни снятая с дверей блокировка, ни возможность самому регулировать плотность силового поля на окнах. Теперь я бы мог дотянуться до цветов под окном, но этого уже не хотелось. Лишь одна мысль набатом билась в висках: «Я – на базе Стратегов»
У меня дрожали руки, и эту едва заметную дрожь было не удержать. Дали небесные! Похоже, мой работодатель вел какие-то дела с врагами Торгового Союза. А я помогал ему в этом! Да, до поры до времени я не догадывался об этом, но моей вины это ничуть не умаляло; осознание жгло огнем, потушить который не удавалось. Возможно из-за этого я не сдержавшись, наорал на Эгрива, не вовремя зашедшего ко мне в комнату.
Больше всего на свете я мечтал сейчас об одном – чтобы все произошедшее оказалось сном, бредом, игрой воспаленного воображения. Или что я ошибался в выводах, цепляясь к незначительным мелочам.
Из коридора иногда доносились звуки шагов, но к счастью ко мне никто не заглядывал. Пока я метался не находя успокоения, прошло утро. Солнце поднялось к зениту, легкую прохладу сменила свинцовая жара, спрятались и смолкли птицы.
Эгрив вновь пришел после обеда, как ни в чем не бывало, словно не на него я сорвался, улыбнулся мне.
— Эль-Эмрана проснулся? – на этот раз я был более сдержан. Лихорадочное возбуждение, высосав силы, потихоньку сменилось апатией.
Медик присел на стул, закинул ногу на ногу и отрицательно мотнул головой.
— Твоего Арвида накачали лекарствами, - ответил он, – хорошо, если проснется к завтрашнему утру. Я хотел предложить выбраться на пляж. Вот увидишь, тебе понравится.
— А если господин Эль-Эмрана очнется? – спросил я, упорствуя.
— До завтрашнего утра никто не позволит ему проснуться. Возможно, он проведет во сне и больше времени: его не станут намеренно будить и отменять снотворное до тех пока ожоги не перестанут причинять боль. Извини, придется тебе подождать.
Тяжело вздохнув, я посмотрел на медика и тут же пожалел об этом, потому что он тотчас же спросил:
— Что-то случилось?
Я помотал головой.
— Ладно, пойдем на пляж, - спохватившись, я уцепился за прозвучавшее чуть ранее предложение.
Медик слегка пожал плечами, поймал мою руку.
— Что тебя грызет? – повторил настойчиво. – Тревожишься за Арвида? Поверь, это зря. Его ожоги и рана выглядят, конечно, паршиво, но жизни не угрожают. Завтра, самое позднее послезавтра ты с ним увидишься и поговоришь.
Его слова меня удивили, и не столько тем, какие медик сделал предположения, куда более неприятным открытием было, что мое волнение было ему заметно. Высвободив руку, я направился к двери.
— Ты хотел показать море, Эгрив, - напомнил я мужчине.
Вот только я зря надеялся, что дорогой медик станет молчать. Элоэтти шел рядом и то сыпал замечаниями, то принимался расспрашивать меня о жизни, о которой я говорить не хотел. Да и что я мог сказать о матери, об отце, о семье и друзьях, если ничего этого у меня никогда не было? Об учебе? В Академии меня не любили – не столько за рыжину, сколько за слишком прямолинейный характер. Да и не хотел я давать медику пищи для размышлений.
— Как ты оказался у Арвида на корабле? – спросил медик, почти у самого берега, когда я, расслабившись, словно завороженный вглядывался в синеву неба, в синеву моря, сливавшиеся воедино около горизонта. Вздрогнув от неожиданности я почувствовал, как, несмотря на раскаленный воздух вокруг, я начинаю покрываться мурашками словно от дыхания полярных ветров. – Ты его родственник?
— Ты спрашиваешь из праздного интереса, или это профессиональное? – вновь разозлившись подначил я медика.
Эгрив пожал плечами, неопределенно, как пожимал всегда. И было не совсем понятно, обиделся он на отповедь, разозлился или отступил, как отступали волны – бесстрастно, повинуясь им одним ведомому смыслу.
— Арвид – одиночка, - услышал я, спустя несколько секунд ответ. – А вольные торговцы предпочитают брать на дело если не собственных отпрысков, то, по крайней мере, ближайших родственников.
— Ты хорошо знаешь обычаи Раст-эн-Хейм, - вырвалось у меня непроизвольно. – И язык. Говоришь почти без акцента. С детства учил?
Эгрив рассмеялся.
— Нет. Довелось побывать в плену. Полтора месяца как проклятый вкалывал на рудниках Иллнуанари. А потом мне хватило ума сообразить, что если не сбегу в ближайшие пару дней, то сдохну через неделю.
— И пешком по звездам добрался до дома?
Медик, игнорируя насмешку, улыбнулся снова. Стянув через голову просторную тунику, он швырнул ее на шезлонг, обнажив торс. У левого плеча бронза загара была словно кислотой изъедена белесыми пятнами старых шрамов. Присмотревшись, я стиснул костяшки пальцев, узнавая метку каторжника. Страх ледяным прикосновением скользнул вдоль позвоночника.
Заметив мой взгляд, Эгрив усмехнулся.
— Пешком по звездам, - протянул он - нет, парень, я не Аюми. Назад вернуться мне помогли. Никогда до этого не думал, что буду благодарен контрабандистам, этим полупиратам-полуворам с Раст-эн-Хейм. Но надо отдать им должное.
Я покачал головой. Хотел я или, в историю с рудниками мне пришлось поверить. Но, вот за кого медик меня принимает, думая, что я способен взять на веру, будто за полтора месяца можно выучить язык и изучить обычаи?
— Зачем ты лжешь, Эгрив?
— А кто тебе сказал, что на Раст-эн-Хейм я пробыл недолго? – спросил мужчина, видимо, догадавшись, что меня смутило. – Путь домой не был ни быстрым, ни легким. На Раст-эн-Хейм я застрял на пару лет.
— Расскажешь?
Медик отрицательно покачал головой.
— Извини, но лучшей благодарностью тем, кто помогал мне, будет молчание.
Полностью раздевшись, Эгрив развернулся и, разбежавшись, ринулся навстречу волнам. Влетев в воду, поднял ворох брызг, нырнул под гребень волны, вынырнул и поплыл, рассекая сиявшую под солнечным светом поверхность моря сильными уверенными гребками. Да так, что мне захотелось последовать его примеру.
Не в силах противиться соблазну, я скинул тунику и огляделся. На пляже было совсем немного людей. Вдалеке группа парней резвилась в воде. Человек пять прятались в тени тентов. Кто-то был одет, кто-то разгуливал голышом, однако нагота не осуждалась и не привлекала к себе внимания. Попробовал бы кто-то в таком виде пройтись по Академии, - подумалось мне, - насмешек бы отхватил сполна. Однако я недолго боролся с сомнениями, и, раздевшись, подошел к воде.
Волны то накатывались на берег, то отступали назад. Море звало, играло, манило. Я сделал шаг в воду, позволив волне лизнуть ступни. Она отступила, я сделал шаг следом. Вода была теплой, ненамного прохладнее перегретого воздуха, но разгоряченному телу ее прикосновение дарило свежесть.
До этого момента я никогда не видел столько свободной, не скованной льдами воды, не знал ее прикосновений, однако тело само знало, что делать. Войдя в воду по пояс, я поплыл, совершенно так же как это делал Эгрив, чувствуя как вода, забирая усталость, дарит взамен звенящее ощущение невесомости.
Отплыв от берега, я перевернулся на спину и, щурясь от солнца, стал всматриваться в небеса. В моем сне синева была темнее и гуще, и по ней не плыли легкие белые облака, но качаясь на волнах, легко было представить полет, такой же как и в сказочном сне.
Вновь накатило ощущение страшной потери. «Я хочу узнать, что опасного прячется в твоем прошлом», - слова Элейджа всплыли из памяти. Зачем лгать? Мне и самому хотелось бы узнать, какое прошлое у меня украли.
Жаль, но ни на один из вопросов мне не ответит пустой флакон со смолистыми потеками на стенках. Не ответит и старая бумага. Раньше, чем я доберусь до Академии, и сумею задать хоть один вопрос Холере-Азизу, или ректору, или бухгалтерам, я буду схвачен. А в том, какой мне вынесут приговор, нет ни малейших сомнений. Впрочем, кто бы дал возможность вернуться.
Постаравшись отмахнуться от невеселых мыслей, я повернулся и, набрав как можно больше воздуха в легкие, нырнул, пытаясь достичь дна. Не получилось. Вынырнув, и отдышавшись, я неторопливо поплыл к берегу.
Вскоре на берег вышел и медик, расположился на шезлонге неподалеку, лениво сощурил глаза, всматриваясь в точку на горизонте, где небо посерело и стало то ли сиреневым, то ли свинцовым.
— Не понравилось море? – Эгрив спросил это не сразу, так что я даже не сразу понял что он обратился ко мне.
— Понравилось, - отозвался я, натягивая одежду.
Стоило выйти из воды, теплый воздух моментально высушил кожу, которая слегка зудела от соли.
Улыбка вновь возникла на лице медика, но я так и не понял, мне ли она была адресована, потому что Элоэтти успел вновь устремить взгляд к горизонту.
— Гроза будет, - предупредил он, но, как ни странно, за мной не пошел.
Что же касается грозы….
Она пришла перед самым закатом, налетела внезапно, исхлестав тяжелый, дурманный воздух резкими порывами ветра, заставив каждый листок на деревьях встрепенуться и задрожать. Далекие еще раскаты грома напомнили о ворчании огромного потревоженного в берлоге зверя. Потом ослепительно белый жгут молнии ударил с неба, ослепив меня на несколько секунд. А потом еще один и еще…Запах озона на несколько минут перебил медовые ароматы цветов.
Этот острый, пронзительный запах щекотал обоняние. Упиваясь им, я стоял у окна и наблюдал, как последующие разряды не достигая земли, растекались по куполу силового поля, поднявшемуся над городком, и гасли не в состоянии никому причинить вреда.
Зато дождь крупными полновесными каплями, нескончаемым потоком лился на землю, охлаждая раскаленный воздух, смывая с деревьев пыль. И земля темнела, впитывая животворную влагу.
Стихия бушевала над островом больше часа, а все не мог оторваться от зрелища и отойти от окна. Когда гроза поутихла, небо было совсем темным, а в разрывы облаков таинственно подмигивали звезды.
Спать не хотелось. Свежесть, оставшаяся после грозы, действовала на меня опьяняюще. Хотелось пройтись по парку, постоять под разлохмаченными кронами все еще недовольно перешептывающихся деревьев.
Осторожно выглянув в коридор, я заметил сухопарую фигуру Элоэтти. Медик разговаривал с одним из коллег. Показалось, что он не позволит мне уйти или опять навяжет свое общество, а мне хотелось побыть одному.
Вернувшись в комнату, я выключил защитное поле и выбрался через окно в сад, лишь слегка поцарапавшись об куст. Наступив на сырую траву, тотчас намочил ноги. Не беда, высохнут. Тело, привыкшее к серьезным нагрузкам, просило движения.
Выбравшись из зарослей на дорожку, я огляделся, пытаясь угадать, не наблюдает ли кто за мной и припустил прочь, что было сил. Я бежал, куда глядят глаза, особо не выбирая направления. Мне было все равно.
Я несся по засыпающему городку с невысокими белыми одно и двухэтажными зданиями, утопающими в садах, мимо причала, около которого покачивались на волнах несколько катеров, вдоль берега по самой кромке прибоя.
Ветер унес разлохмаченные остатки туч, небо было чистым и ясным. Даже в выстуженном воздухе Лидари, в Академии я не видел настолько ярких звезд и настолько поражающего воображение небосвода.
Меня учили, что в условиях развитого промышленного производства невозможно сохранить в первозданном виде чистоту и прозрачность атмосферы. Ирдал же считался одним из промышленных центров Лиги. Я даже засомневался, на Ирдале я или нет, ведь от Стратегов можно ожидать чего угодно. Мне вспомнились уроки, сами собой всплыли в памяти звездные карты, положение системы относительно центра Галактики и других звезд. И я понял, что вне всяких сомнений, это был Ирдал. Более того, сориентировавшись, я определил, что нахожусь в северном полушарии планеты, в ее тропическом поясе.
Остановившись, я запрокинул голову, пытаясь отыскать взглядом Лидари, которая должна была находиться почти в зените. Конечно, не удалось, да и глупость это несусветная – надеяться разглядеть мелкую звездочку с расстояния в сотни световых лет. Но мне безумно хотелось попасть домой, в единственный мир, который я знал.
Неожиданно до меня донеслись смех и голоса, и звук перебираемых умелой рукой струн. Застыв, я жадно вслушивался в оказавшуюся до боли знакомой мелодию, и голос, на чужом языке певший знакомую песню о надежде, борьбе, и о доме. И о бесконечно-долгой дороге к дому.
Это какое-то наваждение, - думалось мне. Именно этот смысл, и именно эта мелодия запали мне в душу... давно. И это было мое первое яркое и четкое воспоминание в жизни.
Серые стены казармы. Группа старшекурсников, уже получивших свои дипломы, и ожидавших дня, когда агенты Гильдий будут допущены в Академию для вербовки новых пилотов, собралась в кружок возле певца – такого же, как и они, выпускника. Парень пел, аккомпанируя себе на чудном инструменте. Мне даже на миг показалось, что он не справится с ним, запутается в струнах, которых было больше, чем пальцев.
Курсант пел, остальные молчали, жадно ловя каждый звук. Да и я, застыв, не в состоянии отлепиться от дверного проема, жадно вслушивался в слова, которые словно что-то будили во мне.
Допев, курсант отложил инструмент в сторону, поднял голову и уставился на меня.
— Ну и рыжий, - удивленно выдохнул он. - Мать моя, женщина, рыжий! Опаленыш, ты, часом, не внук Ареттару?
Он говорил что-то еще, но я не слушал. Кровь прилила к щекам, и смутившись собственной рыжины, я развернулся и побежал, а вослед мне неслись и смех и улюлюканье…
И вот снова как в тот самый день, мелодия задела меня за живое, и голос – другой, не тот, что я помнил, а более высокий и чистый, заставил поверить, что несмотря на беды, несмотря на то, что я не знаю где мой дом, я обязательно доберусь до него и остановлюсь, перешагнув порог. Что я найду его. Обязательно, непременно найду.
Прикусив губу, я развернулся и побежал прочь, совершенно так же как в детстве. Я не хотел оказаться замеченным. Не хватало, чтобы вослед понеслось «гляньте, а тут чужак». И тот же смех. И улюлюканье.
Я бежал по заснувшему, притихшему острову, летел, сам не зная – куда, и лишь с рассветом вернулся к госпиталю. Посмотрев на парадный вход, поежился, словно от холода. Нет, мне все еще не хотелось попадаться никому на глаза.
Отыскав взглядом окно, с росшим под ним кустом, не подернутое дымкой активированного силового поля, подумал, что не составит труда вернуться, так же как и ушел: Окно невысоко от земли, мне не составит труда в него влезть.
Я подошел к окну, уцепился за пластик подоконника, подтянулся. Всего пара секунд и я в комнате. Осталось восстановить поле. Сделав это, я обернулся и почувствовал, как от стыда начинают гореть щеки, уши, все лицо, шея….
У самого входа в палату, расположившись на одном из стульев и закинув ноги на другой, сидел Эгрив Элоэтти и с совершенно непонятным выражением на лице следил за каждым моим движением.
— Так и знал, что вернешься ты тоже через окно, - обронил он, поднимаясь на ноги. – Но не ждал, что уйдешь не предупредив.
— Что вы здесь делаете? – взвился было я, но медик не обратил на мой гнев никакого внимания. Отмахнувшись от слов рукой, посмотрел сверху вниз и произнес:
— Я зашел сказать, что Арвид проснулся
Давно?
Больше всего мне хотелось спросить это вслух. Но я не посмел. У медика был такой уничижительный, если не сказать презрительный взгляд, что я не решился.
Эгрив пожал плечами и вышел, оставив меня в растерянности смотреть, как смыкаются дверцы за его спиной. Страх холодной змеей скользнул по позвоночнику. Мальчишка! На самом деле мальчишка! Это же нужно было так облажаться! Ну и где гарантии, что пока я носился по острову, Элоэттти не доложил шефу о побеге, что за этим не последовал приказ задержать меня и вновь приставить охрану? Где гарантии, что никто не восстановил блокировку на двери?
«Но на окне-то ты поле восстановил сам», - слабо шепнула надежда. Только вот кто разберет этих Стратегов? Скрипнув зубами, я направился к дверям. Не выпустят, так не выпустят. Но нужно же убедиться.
Дверцы, как ни в чем не бывало, ушли в пазы, а я вновь почувствовал себя идиотом. Демонстрируют чистоту намерений? Или шеф еще не успел отдать приказ вновь посадить меня под замок?
Элоэтти не было видно, но его голос был слышен. Кажется, отчитывал кого-то из подчиненных. Если это не спектакль, разыгрываемый по нотам лично для меня. Не став слушать, о чем они спорят, я поспешил в крыло, где держали Арвида.
Дважды побывав у дверей его палаты, я знал, что найду дорогу и без провожатых. Добравшись, я на пару секунд застыл у двери, пригладил пятерней растрепавшиеся волосы, пожалев, что давно не стригся. Отрастая, волосы начинали виться, мне это совсем не нравилось: такую шевелюру не привести в приличный вид парой легких движений.
Дали небесные! Да о чем, я собственно, думаю!
Решившись, я подошел к дверям, которые разошлись в стороны при приближении, и вошел в комнату.
Около Арвида хлопотала медичка. Ее огненные локоны выбивались из-под шапочки, падали на плечи. Одежда подчеркивала их рыжий цвет, и как-то по-особенному сидела на ней. Словно это не униформа медика, а наряд, специально разработанный для соблазнения мужчин.
Женщина поправила кибердиагност на руке Эль-Эмрана, заправила в него несколько ампул и, кивнув мне словно хорошему знакомому, вышла из комнаты.
Избегая смотреть на меня, Арвид пялился в потолок.
— Стажер… Не сбежал, стало быть. - Голос Арвида прозвучал напряженно и хрипло, так, словно он был недоволен моим приходом. – Долго же ты добирался.
Значит, Эгрив действительно мог просто ожидать меня в комнате. Дали небесные! Вот уж воистину, не повезло. Арвид был раздражен моим промедлением, хотя нет, он был попросту зол.
— Господин Эль-Эмрана, - как ни старался я, а голос дрогнул. – Простите, что заставил ждать.
На мгновение торговец отвлекся от созерцания потолка, посмотрел на меня, скривился.
— Дальше, - скомандовал он, отведя взгляд. – И по существу. Что тебе нужно?
Торговец отмахнулся от моих извинений, даже не соизволив заметить их. Дали небесные, он что, даже не догадывается, где мы находимся? Думает, что мы на территории Торгового Союза? Может ли такое быть?
— Арвид, - потерянно прошептал я. – Мы в Лиге, на Ирдале, на базе Стратегов.
— Знаю.
Не ответ, констатация факта. Он действительно знает. Ох, я идиот! Ладони внезапно вспотели, дыхание сбилось. Разумеется, Арвид все знает. Не может не знать.
— Вы работаете на Стратегов, ведете с ними дела? А мадам Арима, кто она?
Торговец внезапно приподнялся на локте, пронзил меня острым взглядом.
— А ты кто такой, чтоб я отчитывался перед тобою, щенок? – выпалил он со злостью. – Не потерялся, не отстал – очень хорошо, считай, что я оценил и зачислил тебе на счет бонусы. А теперь сделай для меня еще немного – заткнись и постарайся, чтобы я до самого отлета с Ирдала, тебя больше не видел? Понял? Пошел отсюда!
Кровь бросилась мне в лицо. Несколько секунд я ошалело смотрел на торговца, чувствуя, как последняя из надежд рушится. Если бы он захотел… если бы он согласился свидетельствовать перед судом что на Лидари я схватился за оружие, согласно его приказу, возможно, это приняли бы во внимание. Нет, это ничего не гарантировало, но хоть какая-то надежда, а вот теперь на это не стоит даже рассчитывать.
Тихий голос гордости заставил меня уйти, пока торговец не заметил навернувшихся на глаза слез.
Весь этот бешеный день я старался гнать от себя тягостные мысли, я надеялся на чудо. На то, что не ошибся, и что одним из мотивов того, что Эль-Эмрана предложил мне подписать с ним контракт, было сочувствие. Вот, идиот, размечтался! Навыдумывал невесть чего. Не было никакого сочувствия. Неизвестный мне расчет был. И сейчас Эль-Эмрана предельно ясно показал, где мое место. Все тревоги, сомнения, надежды не значили для этого человека ровным счетом ничего. Ноль. Пустота. Зеро.
Небольшая сумма в конце месяца на карманные расходы. Питание, одежда, жилье. А я купился! Не смог уйти. Мне казалось, что если последую совету начпорта, это будет настоящим предательством. Забыв обо всем на свете, я полез спасать этого мерзавца, надеясь. А на что надеясь?
Бывшие для меня еще вчера правильными, собственные решения оказались ужасной глупостью.
Вот тебе и твои идеалы, рыжий! Досыта наелся? – высунула ядовитое жало случайная мысль. – Или нужно добавить?
Глава 7
Волны накатывались на берег, подбирались к самым ногам и неспешно отступали назад. Я слегка пошевелил пальцами, вырывая ямку в песке. Очередная волна лизнула ступни, и отхлынула, разровняв песок.
Уже две недели, как по приказу, едва проснувшись я шел на пляж, и проводил время играя с волнами с утра до вечера. Если бы не настойчивая просьба медика, плавал бы и ночью: сидеть в палате и пялиться в потолок было выше моих сил. Я не привык к бездействию – в Академии нас гоняли словно проклятых, а здесь я был предоставлен самому себе.
Океан был мне единственным другом. Игры с волнами помогали не сойти с ума от тоски: я засыпал, едва коснувшись головой подушки. Чем злее были волны, тем меньше оставалось времени на терзавшие меня мысли о собственной глупости, и о том, как жить дальше.
— Рокше!- ветер донес до меня оклик.
Узнав голос Арвида, я поежился. Видеть торговца мне не хотелось. Последняя беседа с этим человеком принесла только разочарование и поселила тягостную пустоту в душе: когда я пришел к нему с измучившими душу и разум вопросами, Эль-Эмрана просто выгнал меня.
Не оборачиваясь, я разбежался и нырнул под волну. Вынырнув, поплыл в сторону затянутого тучами горизонта. Не верилось, что всего две недели назад я даже не знал, что это за наслаждение - плавать. Даже представить себе не мог каким это окажется блаженством. Подружиться с океаном оказалось делом нетрудным. И Эгрив, смеясь, утверждал, что природа подарила мне врожденные инстинкты отличного пловца.
Однако медику не нравилось, что в море я пропадаю целыми днями, позабыв обо всем остальном. Наверняка, каждый вечер, что он поджидал меня в палате, стараясь накормить сытным ужином и пытаясь вызвать на откровенность, Эгрив проклинал день, когда привел меня на пляж. Он заботился обо мне, и это было непривычно. Сначала я злился на него, за то, что он считал меня беспомощным и глупым мальчишкой. Но со временем все чаще у меня возникало иррациональное желание довериться ему, поделиться страхами, сомнениями, спросить совета - как быть. Кроме него я смог бы довериться только мадам Арима, но к ней меня еще не пускали, несмотря на то, что Эгрив утверждал, что жизнь Фориэ уже вне опасности, и что совсем скоро я смогу повидать ее.
Останавливало меня лишь то, что один раз я уже свалял дурака, поверив Арвиду. Несправедливые злые слова до сих пор звучали в ушах, напоминая о моем безрассудстве. Довериться медику я и хотел, но решиться на это не мог: мешало понимание, что Эгрив работает на Стратегов.
Устав бороться с растущими с каждой минутой волнами, я повернул и поплыл к берегу, отметив, что пляж опустел - людей распугал приближавшийся шторм. Лишь одинокая фигура торчала у самой кромки воды. Сердце екнуло от узнавания. Эль-Эмрана! Надо же! Не ушел, как стоял, так и стоит, ежась от резких порывов ветра.
Меня охватила злость. Он хочет поговорить? Ну что ж, поговорим, но смотреть ему в рот и молчать в тряпочку я больше не буду. Мне тоже найдется, что сказать этому прохиндею.
Добравшись до берега, я помотал головой, стряхнув с волос лишнюю воду, вздохнул и расправив плечи вышел на берег.
— Что тебе от меня нужно? - зло выдохнул я, проходя мимо торговца.
— Рокше, нужно поговорить.
— Не о чем нам разговаривать! – выпалил в сердцах я, и пошел дальше к шезлонгу с брошенными на него полотенцем и одеждой.
— Рокше, это мальчишество, - рассудительно прозвучало за спиной. – Я понимаю, что ты злишься. Понимаю, за что. Но, может, включишь голову и все же выслушаешь меня?
Сцепив зубы, я медленно обернулся и смерил этого сладкоречивого сукиного сына презрительным взглядом. Злость и обида вновь начали вскипать во мне.
— Господин Эль-Эмрана, - остановившись, медленно и внятно выговорил я, посмотрев в лицо торговца, старательно сдерживая бушующую в груду ярость. – Решение уже принято. Я разрываю контракт, так как вы допустили серьезные нарушения, даже не упомянув о том, что работа на вас сопряжена с немалым риском для жизни, который не имеет ничего общего с обычными рисками работы навигатора. Работая на вас легко оказаться дичью, за которой охотятся отморозки, и либо быть убитым, либо, спасая собственную жизнь, преступить закон.
— Так, - выдохнул он. Потом криво усмехнулся. – Смотрю, слухи небеспочвенны. Ты что же, всерьез к Стратегам намылился?
— А у меня есть выбор? – Зло выдохнул я наболевшее. Сколько бы ни гнал я мысли о том, что возврата на Раст-эн-Хейм мне нет, даже себе я не хотел признаваться, что озвучь мне кто предложение работать на Стратегов, и я не стану раздумывать. Поставлю условием, что не буду участвовать в операциях против своих, но – соглашусь!
Глубоко вздохнув, я попытался унять бурю, поднявшуюся в душе, но взглянул на гладкую, сытую рожу торговца и меня понесло:
— Господин Эль-Эмрана, вы вообще в курсе, что мы натворили на пару с мадам Арима в порту Лидари? Да это мне всю жизнь икаться будет! Шесть трупов на двоих и захват заложника. Знаете, что за такое полагается? Если не ошибаюсь – урановые рудники и метка каторжника?
Арвид скупо кивнул, не став спорить.
— Вы бы вернулись, с таким-то послужным списком? – спросил я, не отводя взгляда от побледневшего и напрягшегося лица торговца.
— Рокше, можно доказать, что это была самооборона, - выдохнул он тихо, а мне показалось, что он не верит своим словам.
Самооборона? Я первый напал! Никто не заставлял меня в порту Лидари брать в руки оружие, выручать этого сукиного сына и прорываться к яхте. И не важно, что иначе поступить я тогда не мог. Он что, своими словами в который раз пытается сделать из меня идиота?
Хотя я идиот, именно что идиот, какого еще поискать!
Арвид и Азиз провели меня, как дурачка, заставив поверить в безвыходность ситуации - "Я дал слово, что ты не будешь иметь дело с Гильдиями!". Мне подсунули контракт с вольным торговцем как отличный выход из ситуации. Вот только для меня, он оказался ловушкой. К тому же, Азиз открытым текстом довел до торговца, что обо мне никто не будет жалеть. Что я – идеальный исполнитель, которого после однократного использования можно выбросить на свалку или на каторгу – никто не хватится.
Наверное, сейчас лучшим для торговца выходом было вытащить меня на территорию Торгового Союза и сдать властям. И я мог бы во все горло орать о его делишках – мне ни один человек не поверит. Что стоят слова пытающегося увильнуть от ответственности преступника против слов законопослушного уважаемого торговца? Кто возьмет их во внимание? Кто воспримет всерьез?
«Этот – лучший»
Каким же я был идиотом еще две недели назад! Каким доверчивым глупцом!
И теперь снова - безвыходная ситуация. Только на этот раз все серьезнее.
Мне не хотелось работать на Стратегов. Не хотелось. Не желал я становиться ренегатом, презираемым в собственном мире. Но альтернативы не было. Не рассматривать же за выбор возможность сдохнуть на каторге?
Тяжело вздохнув, я посмотрел на горизонт, стараясь игнорировать речи господина Эль-Эмрана.
Умом я понимал, что верить ему нельзя. Но вопреки гласу рассудка, верить ему мне хотелось. Даже сейчас. Даже после того разговора, даже после выплюнутой им ехидной, обжегшей огнем фразы: «А кто ты такой чтобы я перед тобою отчитывался?»
Арвид скривился, подойдя ко мне вплотную, вцепился руками в плечи, встряхнул.
— Парень, ты с ума сошел? – спокойно спросил он. – Надо же так себя накрутить! «Трупы, рудники, каторга»! И хозяин – последний мерзавец!
— Разве не так? – спокойный тон и уверенность торговца разозлили меня еще больше. – Когда я пришел к вам с расспросами - вы выгнали меня в шею. Дали понять, что мы относимся к разным классам. И это правильно. Вы – торговец, вам нашлось бы оправдание, даже если бы вы носились по порту с оружием в руках. А я – никто, и в отношении меня содеянное вряд ли признают самообороной. За время прошедшее с нашего разговора ничего не изменилось.
— Изменилось! – убежденно выпалил торговец, еще сильнее сжав мои плечи. – Тогда я не знал, кто вырвал меня из лап Катаки. Знал бы – все было бы по-другому! Я думал, что Фориэ вытащила нас обоих. Я ошибся. В голову не могло прийти, что тебе хватит решимости. И мы же почти не знакомы – ты и я. Прости меня, я свалял дурака.
Тяжело вздохнув, торговец опустил руки и, отступив, осторожно присел на шезлонг, посмотрел на меня снизу вверх. Поежившись под порывом пронзительного, посвежевшего ветра, я накинул полотенце на плечи, присел напротив и снова посмотрел на Арвида, пытаясь понять, издевается он надо мной или нет.
— Я думал, у меня еще будет время нормально поговорить с тобой, - продолжил торговец. – После того, как уберемся отсюда. А вчера понял, что такой возможности может и не представиться. Понял, что ты можешь остаться на Ирдале.
Помолчав некоторое время, Эль-Эмрана снова впился взглядом в мое лицо.
— Рокше, я не стану тебе препятствовать, - проговорил он задумчиво. – Это ведь правильное решение. Неприятное, но правильное. Я всего лишь хочу быть уверен, что ты знаешь, на что идешь. Осознаешь, что став Стратегом, уже не сможешь вернуться назад. Я даже не знаю, известна ли тебе поговорка о том, что Стратег может стать бывшим только в гробу и то, что она полностью соответствует действительности.
— Но вы же на них работаете, - огрызнулся я. – Хотя бы когда это вам выгодно.
Арвид отрицательно помотал головой, вздохнул, помотал головой:
— С чего ты это взял?
Мне не удалось скрыть усмешки. Ну вот, опять торговец старательно вешает лапшу на свободные уши. Можно подумать, слова Элейджа мне только приснились. Да только беда в том, что забыть ту беседу я никогда не смогу. Захочу, а не забуду.
— Я знаю, что шеф расплатился с вами, — ошарашил я торговца, не сводя взгляда с его лица. – Кстати, сколько вы получили? Не продешевили? Вам заплатили достаточно, чтобы основать свою Гильдию?
Эль-Эмрана нахмурился и пристально посмотрел на меня так, словно впервые увидел, потом тихо присвистнул.
— Вот даже как…, - прошептал удивленно.
Я не знал, что творится в его голове, не знал, какую еще пакость торговец готов для меня приготовить. Но я безумно желал получить ответы на вопросы, которые мучили и не давали мне покоя:
— Когда вы мне подбросили камень? Зачем? Вы ведь знали, что на вас собираются устроить облаву или хотя бы догадывались. Вас потому не устраивал рыжий навигатор, что это слишком приметно. Ведь так?
— Да, так.
Ну что же, это, по крайней мере, не ложь.
Я потянулся к одежде, чувствуя, как по коже бегут мурашки от слишком свежего ветра. Или совсем не от ветра?
Вспомнилось бледное, перекошенное от боли, лицо этого сладкоречивого сукиного сына в медблоке порта.
Уж если положение торговца не образумило и не заставило отказаться от пыток его преследователей, то что бы те сделали со мной, попадись я им? Исчезновение Эль-Эмрана не прошло бы незамеченным. Со временем правда о похищении и пытках всплыла бы, и тогда разразился бы скандал. Мое же исчезновение в отличии от пропажи торговца никого не могло озаботить, тем более что перед Академией мои долги давно были погашены.
— Рокше, - взволнованно проговорил Арвид, - а чтобы ты сделал на моем месте? Я нашел камень случайно, словно он сам выбрал меня, но еще тогда подумал, что его нужно выбросить. Я чувствовал, что от него будет множество проблем. Но рука не поднялась. Я просто не смог. Никому о нем не говорил, думал, не узнают. Но узнали. Ко мне приходил человек от Иллнуанари, сулил огромные деньги. Куда больше, чем я получил от Стратегов.
— Так продали бы ему камень! – выпалил я, натягивая штаны. – Продали, и дело с концом!
Торговец покачал головой.
— Агенты Иллнуанари сулят много. Но платой куда чаще бывает либо нож под ребра, либо веревка на шею. Поэтому я сделал вид, что не понимаю, о чем идет речь. Конечно, я знал, что так просто от меня не отстанут, что перероют яхту и дом. Но надеялся, что у меня есть еще немного времени, и что когда они начнут действовать, камня у меня уже не будет. Я ошибся, и не ждал облавы в порту. Поверь, если бы ждал, придумал бы что-нибудь поумнее, чем подкинуть камень тебе. Бездна! Да я благодарен Стратегам, что они согласились забрать эту обузу, не требуя с меня ничего впридачу.
Мои губы сами растянулись в усмешку. Многое из того, что он говорил, было похоже на правду. Многое, но не все.
— Не боитесь, что вас добьют при возвращении? – усмехнулся я. – Ведь ваша сделка со Стратегами в Торговом Союзе никому никогда не станет известна. Вы сами не станете трепать языком о подобном сотрудничестве. Вот решат агенты Иллнуанари, что камушек еще у вас…
— Не решат! – торговец вскинул голову, посмотрел мне в глаза. – Вся Лига гудит, до Раст-эн-Хейм тоже информация долетит непременно. И Стратеги ни при делах. Это службы безопасности Ирдала перехватив корабль контрабандистов, нашли камень Аюми, конфисковали, и под конвоем мощнейшей эскадры доставили на Софро, в столицу Лиги.
— А контрабандисты?
— Сбежали…, ну, в смысле сбегут, - торговец пожал плечами, подмигнул мне неожиданно весело. – Может, ну их, Стратегов, и побежим домой вместе? Ты отчаянный парень, надежный. Азиз был прав, лучше мне не найти. Считай, что испытательный срок уже закончился. Десять процентов с прибыли тебя устроят?
Я помотал головой. Нет, так не пойдет! Дали небесные! Он опять пытался заморочить мне голову!
Да, я не хотел работать на Стратегов. И дело было даже не в том, что я до сих пор чувствовал холодок, вспоминая короткую беседу с шефом. И не в том, что оставшись, навсегда распрощался бы с личными устремлениями – восемь лет в Академии я только и делал, что подчинялся. Но еще меньше чем на Стратегов я хотел работать на человека, который только и делал, что лгал мне.
— Господин Эль-Эмрана, на каторге у меня не будет возможности воспользоваться вашими деньгами - я и сам не знал, почему еще продолжал разговаривать с ним. Почему стоял под ударами пронизывающего, крепчающего ветра, глядя в его лицо вместо того, чтобы мчаться прочь от взбесившихся пенных валов, от подступающей грозы.
— А если я поклянусь, что не позволю отправить тебя на каторгу?
Нащупав тапочки, я взял их в руки и, не ответив торговцу, направился к госпиталю. Слишком уж сладко звучали его слова, слишком складно. Даже пустота в душе на миг заполнилась надеждой. А потом вновь заработала голова, и надежде и вере пришлось разом сдохнуть. Слишком хорошо все звучало, чтобы оказаться правдой.
Догнав, Арвид поймал меня за плечи, встряхнул.
— Ты что же, не веришь мне? Слово торговца, я тебя вытащу!
Темные глаза метали молнии. Видимо, не приходилось ему еще сталкиваться с отказами.
— Я вам все равно не подхожу, - вспомнив разговор с Азизом, я выкладывал последние козыри, - Вы не желаете связываться с модификантами. Вам опять не повезло. Стратеги считают, что в моей ДНК есть участки, которые подвергались намеренному изменению.
Зарычав, торговец снова встряхнул меня за плечи.
— Знаю! Мне уже донесли. Но это ничего, по сути, не значит! – Отпустив мои плечи, мужчина вздохнул, сжал кулаки. - Да ты хоть знаешь, отчего нормальные люди с модификантами предпочитают не связываться?
— И знать не хочу! - я отступил на шаг, жалея, что пляж совсем опустел.
— Врешь! – выкрик торговца хлестнул по нервам.
Да я солгал. Соврал, не желая выпрашивать ответа, и он это понял. Разгадал, раскусил меня. И теперь навряд ли отступится, будет опутывать правдой и ложью, потому что второго такого идиота ему не найти. Нет, даже хорошо что на пляже никого нет. А то бы смотрели люди на нашу ссору с усмешками.
Выронив обувь, я сжал кулаки и смерил торговца взглядом: высокий, широкоплечий, сильный. Если дойдет до драки, мне придется несладко. Впрочем, я постараюсь сделать все, чтоб и ему мало не показалось. Чтоб запомнил эту беседу надолго.
— Рыжий! - Эль-Эмрана с трудом разжал кулаки, едва удержавшись от того, чтоб не шагнуть ближе, не ухватить по привычке за плечи. - Чем они купили тебя, что ты как ослик тянешься за морковкой? Неужели пообещали найти родню, вовремя упомянув, что генетические маркеры не лгут и что в твоих жилах течет кровь ирдалийцев? Думаешь, оставшись, окажешься на шаг ближе к дому?
Что за чушь он несет? Я мотнул головой, сглотнул вставший в горле комок. Посмотрел на Эль-Эмрана, пытаясь понять, с чего он сделал подобные выводы.
— Арвид?
— Рыжий, а тебе хоть слово сказали, что лигийцы от детей не избавляются, особенно так, как избавились от тебя? У них это не принято. Не та это ниточка, за которую нужно тянуть. Да и зелье, едва ли во всей Лиге найдется десяток человек, когда-либо что-то слышавших об Оноа.
— Шеф-то слышал, - огрызнулся я и получил в ответ насмешливую улыбку.
— Так то – Шеф!
Первые капли дождя ударили в землю, дружно, словно сговорившись. Ливень накрыл остров, упав тяжелой плотной стеной. Всего несколько мгновений и можно уже никуда не спешить: нет смысла бежать, за какой-то десяток секунд вымокнув, словно в одежде сиганув в океан.
Арвид все же поймал меня за руку, потащил прочь – по намокшему песку, от пляжа, но не в сторону госпиталя. Взбираясь на холм, скользя босыми ногами по размокшей глине, я раздумывал над словами торговца, даже не пытаясь угадать, куда он меня ведет.
Каменная беседка на вершине холма была небольшой, невидимой с берега. Арвид втолкнул меня в крохотное помещение с парой скамеек, вошел следом, сел на скамью.
Прямо у порога беседки в землю вонзилась молния, и тотчас сухой шуршащий раскат грома заставил вздрогнуть от неожиданности. Выдохнув, я сел на другую скамью, чувствуя, как подрагивают колени.
— Шеф – темная лошадка, - выдохнул Арвид мне на ухо, даже не пытаясь перекричать стук капель по крыше, шум ветра, ворчание грома.
— Что ты знаешь о нем? – мне вспомнилась тянущая, забирающая волю странная сила. Померещилось – от Элейджа никому ничего укрыть, что он все равно узнает и о нашей с торговцем беседе. Вздрогнув, я оглянулся: померещилось, будто шеф стоит у меня за спиной, жадно ловя каждое слово.
Зря, конечно же. Из оконных проемов беседки открывался вид на пляж, затянутое серой пеленой море, бухточку с катерами, на госпиталь и город, укрытые куполом силового поля. Впрочем, беседку от непогоды защищал совершенно такой же купол. Будь иначе – ледяной ветер, наваливаясь перехватывающими дыхание шквалами, заставил бы нас с торговцем стучать зубами от холода. И нигде даже тени всемогущего Шефа.
— Об Элейдже мало кто чего знает, - проговорил Эль-Эмрана. – Сами лигийцы полагают, что Стратегическая разведка расформирована еще четыре года назад.
— Но ведь это не так?
— Конечно. Многое в этом мире выглядит совсем не тем и не так, чем на самом деле является. Вот ты думаешь, что модификантов ненавидят и боятся за их силу, ловкость, исполнительность, за то, что кто-то намеренно наделил их лучшими качествами, так ведь?
— Я ошибаюсь?
— Фатально. В самих изменениях генотипа нет ничего самого по себе ужасного. Изменения не опасны, опасно другое. Раньше и другие Гильдии пытались нанимать модификантов в пилоты. И были ими довольны. До поры. А потом все чаще стало случаться так, что эти преданные исполнительные, аккуратные пилоты словно сходили с ума. На их счету не один вырезанный на борту корабля экипаж. Да и Стратеги с теми из них, кто попал в плен, уже хорошо познакомились. Три инцидента, наделавших шума. Ходит вот так себе пленник, опасности не представляет. А потом словно что-то перемыкает в его голове, и он начинает убивать – быстро, четко, умело. И остановить его можно только убив. Понимаешь? С тех самых пор Стратеги перестраховываются.
— И нет исключений из правил?
— Почти. Было одно, но модификант все равно умер, хотя никто не знает, как Элейдж его остановил.
Я посмотрел на торговца, слегка усмехнулся, вспомнив нашу с Шефом беседу. Интересно, кто-нибудь кроме того модификанта и меня испытывал на собственной шкуре, что может одним взглядом сделать этот кудесник – Элейдж?
Вновь холодом пробрало по спине, и виной тому была отнюдь не мокрая, прилепившаяся к позвоночнику, туника. На миг, словно в ярчайшем свечении вспышки молнии высветилось – я сам не знаю, во что готов ринуться. И что оно может обернуться гораздо худшим, чем работа на Арвида Эль-Эмрана.
Я молчал, торговец молчал тоже. Словно ждал. Иногда тихонько вздыхал. Когда ливень стал чуть ослабевать, он не глядя на меня, повторил свое предложение:
— Десять процентов с прибыли, Рокше. Нормальная цена. Гильдии столько платят хорошим советникам. Я обещаю, что помогу распутать темную историю с твоим прошлым. Да и для Совета Гильдий найду весомый аргумент, отчего к тебе не могут применяться законы, действенные для обычного гражданина. Буду рад, если ты передумаешь, и решишь ко мне присоединиться. С ответом не тороплю. Отлет через неделю.
Поднявшись на ноги, торговец ушел, оставив меня в одиночестве раздумывать над новым ребусом – а стоит ли мне вообще связываться со Стратегами.