С ума сходить — дело житейское, со всеми случается.
Макс Фрай
Я бегу к двери, дрожащими руками я закрываю её на все замки, какие только есть, я задёргиваю шторы на окнах, срывая их с боковых крючков, сажусь на пол, обхватываю руками колени и качаюсь вперёд-назад, вперёд-назад, вперёд-назад. Руки не перестают трястись, а сама чувствую себя, как при сильной истерике со стадией отрицания. Я не осознаю ничего, более того — я и не хочу осознавать. Я даже не знаю, что на меня нашло, вдруг в какой-то момент я резко поняла, что устала от всех и всего. Не то чтобы меня одолевали большим вниманием близкие и знакомые. Скорее, всё было ровно наоборот, а мне вдруг захотелось повернуть ситуацию так, что это мне на них всё равно, а не им на меня. Я была убеждена в том, что, закрывшись в своём бесконечном мире мыслей, фантазий, дум, они наконец вспомнят обо мне и конечно же начнут ломиться в дверь, чего мне очень не хотелось. Лучше убедить себя ещё и в том, что меня нет в этом доме и в этой квартире. Что я на самом деле уехала, что у меня куча дел, у меня бурная жизнь, в которую я не обязана посвящать остальных, а квартира пустая. Пустая, но с моей тенью, которая ни на что не реагирует.
Ещё один резкий момент. Я понимаю, что это глупо — то, что я делаю. Я понимаю, что никому нет до меня дела, и встаю с пола. Я заглядываю за штору, смотрю на оживлённую улицу. Мир не перевернулся с ног на голову, с неба не ударила молния, всё ровно так же, как и получасом ранее. Я иду на кухню за чаем, с которым понемногу успокаиваюсь. Я не доверяю тем людям, которые говорят о себе, что они нормальные, хотя, признаться, я им отчасти завидую. О себе же я не могу такого сказать. Я считаю себя немного сумасшедшей. Не такой сумасшедшей, которая видит воображаемых людей или исторических личностей, наподобие Наполеона и Гитлера, но по-своему. У меня немало отклонений от нормы в разных сферах, немало маниакальных мыслей и убеждений, поэтому я немного сумасшедшая.
Хотите знать, от чего я немного лишилась здравого рассудка? Лучше отложим пока эту историю, на подходе третий резкий момент. С последнего момента прошло немало времени, я успела поспать, поесть, сходить на работу и вернуться домой. В свой одинокий с виду ларец, но с безграничным запасом неординарной атмосферы и своеобразных мыслей. По-настоящему комфортно я чувствую себя именно здесь. Зачастую мне хочется вырваться отсюда, но позже я понимаю, что лучше места, чем дом, мне не найти.
Я отвлеклась от третьего момента, тем самым упустив его. Что ж, он ещё вернётся. Он всегда возвращается, а пока я расскажу о своей доле сумасшествия.
Может быть, кто-то из вас подумает, что дело в мужчине? Мужчины, мужчины... Но разве можно в чём-либо винить мужчин и женщин? Если подумать, мы — лишь жертвы неудачно проходящего эксперимента. Жертвы у самого жестокого, бьющего на поражение явления. Жизнь — это помещение, которое арендует то самое явление. Именно в этом помещении, именно в его стенах и границах происходит то, за чем следит явление. А явление это — любовь. Любовь нас контролирует и поддерживает в нас жизненные силы, а тех, кто отказывается участвовать в эксперименте, она жестоко наказывает — перестаёт дарить внутреннюю энергию, ощущение целостности и ту самую жизненную силу. И ты остаёшься наедине с собой, сам от себя зависим. Именно ты хозяин своего рассудка, который медленно, но верно, уходит от тебя, ведь тех жизненно важных ингредиентов в твоей жизни нет, а без них тебя мучает дефицит и пустота, которая ничем не заполняется. Чтобы более понятно донести это до вас, представьте дом на ножках. Дом будет девятиэтажный с одним подъездом, а ножки всего четыре. Этот дом построили на месте парковой зоны, так что у заказчиков этого самого дома есть ненавистники, которые подрывают одну ножку. Она ликвидируется, а вторая повреждается. Вопрос: долго ли простоит дом на двух целых ножках и одной повреждённой? Надеюсь, теперь вы меня поняли?
А вот и долгожданный третий момент.
Я жертва-женщина, а значит — со мной в паре есть жертва-мужчина. Если я вырвалась из жестоких лап любви, это вовсе не значит, что я полностью от неё освободилась. Понимаете, пока ты находишься под контролем любви, она внутривенно вводит в тебя часть себя, которую потом никак не изъять. Помирать будешь — вспомнишь о ней, потому что та самая частица ураганом пронесётся в твоей голове, напоминая обо всём, что ты тщетно пытался забыть. Так вот, о частице-то. Время от времени она даёт о себе знать. Хоть она и находится внутри меня, а всё же живёт собственной жизнью, она сама себе хозяйка, которую просто невозможно укротить. В те моменты, когда она просыпается, она заставляет тебя делать одну вещь — думать, ждать, звать ту самую жертву противоположного пола. Мне кажется, это стратегия любви — она любыми способами хочет вернуть себе подопытных кроликов, то есть нас. Беда в том, что я не могу себя контролировать.
Я иду к двери. Иду, а не бегу, — я пытаюсь сопротивляться. Я открываю все замки, на которые была закрыта входная дверь. К счастью, я могу не распахивать дверь, так что она просто не закрыта ни на один замок. Я раздёргиваю шторы, открываю окно, сажусь перед ним на стул и жду. Та самая частица внутри меня заставляет ждать его — мужчину. А мой немного сумасшедший рассудок ждёт конца третьего резкого момента. Ещё немного — и он закончится. Ещё немного...