Поздний вечер. Мелкий дождик моросил, нагоняя тоску, заполняя улицы потоками серой пыли. Душный воздух наполнился тяжелым запахом заброшенности и отрешенности. Город казался полностью мертвым, дождь смывал с его костей весь налет серости, оставляя мертвые, старые скелеты домов и застывшие асфальтные реки между ними. Трещины вились по асфальту, впитывали влагу и расходились все дальше. Хмурые свинцовые тучи еле держали груз дождя, проливая лишь небольшую часть своих запасов. Им еще предстояло много работы. Кто-то могучий в гневе колотил по свинцу, накрывая землю раскатами грохота. Город дрожал в предсмертной агонии. По серой пустынной дороге брел человек, опустив голову, появлялся в островках света фонарей и пропадал, чтобы снова вынырнуть дальше. Человек был полностью погружен свои сумрачные мысли, не обходил лужи и совершенно не разбирал дороги. Иногда он вздрагивал, будто от холодного ветра, оглядывался, и в глазах его блестели тревога и страх. Что-то страшное, первобытное таилось во тьме, человек выходил из каждого островка света, низко наклонив голову, будто прорезая тьму, проталкиваясь сквозь нее. Казалось, он боялся, что не сможет достичь следующего островка. Ветер тревожно шептал, дождь вторил ему, вместе они подгоняли человека, просили поторопиться. Что-то прячется в темноте, за каждым углом, в каждом переулке, в каждой тени. Тьма перетекала под бордюром, пузырилась и бурлила прямо под ногами у человека, а он все брел и брел в надежде спастись. Тьма поглощала улицу, фонари мигали, дождь шептал все тревожнее, предупреждал об опасности, говорил о смерти. В очередной раз, остановившись и оглянувшись, человек задрожал от ужаса, в горле у него застрял крик, немой вопль застыл на губах. Первобытный, неистовый ужас замер в его глазах, кто-то сжал его горло, не давал кричать и дышать. На самой грани видимости у ближайшего островка стоял кто-то. Угрюмый силуэт раскачивался, мерцал, но шел от него не свет, а Тьма, первородная и всепоглощающая. Сердце человека рвалось из груди, но тиски, холодные и безжалостные сжимали его, не пускали на волю. Силуэт двинулся вперед, прокладывая себе путь среди света, оставлял за собой плотную тень. Внезапно все лампочки в фонарях в одночасье лопнули, черный, непроглядный занавес упал на улицу, накрыл человека. Он попытался закричать, но из горла вырвался лишь хрип. Сердце его стало пропускать удары, он был вне себя от страха, ему хотелось кричать, бежать куда-либо, как можно дальше от этого места. Он был уверен, что если закричать, чудовище уйдет, но чьи-то пальцы, по-прежнему, сжимали его горло. Все было словно во сне. Вдруг он увидел прямо перед собой лицо, черное, без глаз, рта, носа, просто черный овал, угольный провал на фоне непроглядной темноты. Ужас захлестнул его вновь и сердце не выдержало...
...Он проснулся в холодном поту, все его тело пробирала дикая дрожь, страх липкими пальцами цеплялся за его сознание, крик еще лежал на его губах. Темная комната была освещена лунным мертвенным светом. Ему захотелось немедленно включить свет и спрятаться под одеяла, но, вдруг, страх и ужас захлестнули его с новой силой. Он попытался убедить себя в том, что все в порядке, что он в безопасности, но страх не отступал. Взгляд его упал на странную тень, человека прошиб холодный пот, он вжался в кровать... Накрывшись одеялом с головой, он плакал от страха, словно маленький мальчик... Вдруг чья-то рука схватила край одеяла, стянула с лица. Человек увидел над собой Тьму. Страшный силуэт шелохнулся и склонился над человеком...
...Над городом повис неистовый крик. Но никто не услышал его за окнами своих безопасных квартир...