Защита моего диплома была простой обыденной процедурой, а вот последующий, обязательный когда-то, военный лагерный сбор в Панфиловской дивизии был внезапно отменён по неизвестной тайной причине, и практически подготовленные офицеры запаса так и остались в статусе «рядовых необученных».
Всё, что ни делается, всё к лучшему,- и мы с Лёлей, воспользовавшись законным летним «отпуском», решили составить компанию младшей тётушке и её мужу, приехавшим также в «отпуск» из Челябинска, где они с прошлого года стали преподавателями высшей математики в местном политехническом институте и теперь запланировали провести часть отпускного времени на «диком» пляже Иссык Куля.
Перед защитой диплома в нашем Политехе собралась обязательная государственная комиссия по «распределению» молодых специалистов. Первыми перед комиссией предстали потенциальные обладатели «красных» дипломов, то есть дипломов с «отличием», которые выдавались тем выпускникам ВУЗов, которые отличились в освоении пятилетней учебной программы. Я оказался среди этих первых, и из предложенного списка рабочих позиций, не колеблясь, выбрал должность сменного инженера-механика второй, начальной категории, на грузовой автобазе «Внештранса».
Первое наше лето, проведённое вместе за столько долгих лет, не забудется никогда. Мы вчетвером, разложив спальные мешки, ночевали в одной просторной палатке на обширном и совершенно безлюдном песчаном пляже на самом берегу озера в двух километрах от посёлка Чолпон Ата. Немудрёные блюда из запасённых консервов и концентратов, приготовленные на походном примусе, обильно дополнялись овощами и фруктами с богатого чолпон-атинского рынка, а хлеб и пресную воду в двух вместительных вёдрах мужчины, чередуясь, приносили из того же посёлка.
Жемчужина Киргизстана, неповторимое произведение природы, голубой Иссык Куль, прозрачные и слегка солоноватые воды которого покоились в глубокой долине, окружённой со всех сторон цепью скалистых гор с белоснежными пиками, был у наших ног. Необозримый водный простор, протянувшийся почти на 200 километров в длину и на 70 километров в самом широком месте, поражал своим величественным спокойствием. В наступающих сумерках мы разбредались в разные стороны, и таких счастливых минут, как в те иссык-кульские вечера, не так уж и много случалось потом в нашей беспокойной жизни, когда ничто не омрачалось заботами, тревогами, изнурительным трудом, неизвестностью, болезнями, неустроенностью быта и элементарным отсутствием средств к существованию. А потемневшее, но прозрачное, небо полыхало бесчисленным скопищем ярких звёзд, и тонкий серп месяца плавно опускался в бездну, образованную этим небом и водной гладью. И можно было без конца закрывать губами её глаза и терять рассудок от аромата золотых её волос, и казалось, что в мире нет больше ни одного живого существа кроме нас двоих. Милая моя девчушка, любовь моя, ставшая моей судьбой, помни всегда, что вся моя жизнь будет для тебя.
В конце июля мы вернулись в город, и вот, в который уже раз в этом году- рука судьбы, и «неисповедимы пути твои, Господи». Меня срочно, через посыльного, вызывал на беседу ректор Политеха профессор Сухомлинов. Что это? Зачем это? Совсем недавно он участвовал в «распределении» и не было никаких проблем.
В приёмной ректора в новом корпусе института, открытом совсем недавно, этой весной, на дальнем, предгорном конце проспекта Мира, секретарь ректора сразу же, как будто давно меня ждала, открыла тяжёлую дверь ректорского кабинета, и я очутился перед длинным столом под зелёным сукном и с рядами тяжёлых кресел по сторонам. В дальнем конце стола, и на таком же кресле, восседал наш непререкаемый авторитет, любимец и строгий наставник всех студентов, ветеран минувшей Отечественной войны, член Центрального Комитета Коммунистической партии Киргизии (ЦК КПК), профессор и заведующий кафедрой высшей математики Георгий Акимович (ГА) Сухомлинов. «Подходи поближе, садись», и крепко пожал мне, сырому выпускнику его ВУЗа, руку. «Буду сейчас перераспределять тебя, а прошлое забудь», и подаёт бумагу, на которой в столбик отпечатан список кафедр: «Технология металлов, Металловедение, Теоретическая механика, Графика, Сопротивление материалов, Теория механизмов и машин, Детали машин». «Вот, браток, выбирай. Сумел получить «красный» диплом, сумеешь теперь и других учить уму-разуму».
И что за судьба? Оказывается, пришло распоряжение из союзного министерства, из Москвы, вдвое увеличить число студентов, потому что вновь отстроенный учебный корпус может теперь это позволить. «А где мне взять преподавателей?», говорит ректор. «Вот я через наш ЦК КПК взял да и аннулировал всё твоё «распределение», да и других «красных» дипломников тоже. Мне такие люди самому нужны. Так что, выбирай кафедру, и я сразу же отдам приказ о твоём зачислении ассистентом в штат института с 1 августа». Растеряешься тут, но уже твёрдо вписываю свою фамилию в строку «Сопротивление материалов». «Молодец», говорит ректор, «верный и трудный выбор делаешь, и даже не спрашиваешь о зарплате. Да, не бойся, не обидим, будет тебе по штатному расписанию, как начинающему ассистенту, 105 рублей в месяц, всего на пятёрку меньше ставки сменного инженера-механика на автобазе. А теперь готовься учить других, время ещё есть, занятия начнутся, как всегда, с первого сентября, ну, а потом, сам знаешь, сельхозработы. Куда от них денешься. Давай, иди на кафедру, там тебе всё объяснят».
Заведовала кафедрой «Сопротивление материалов», или «Сопромат», как все её называли, Мария Павловна (МП) Корнева, которая всего три года назад в паре с нашим деканом вела у нас этот курс. Какое-то время плутаю по незнакомым и безлюдным коридорам, лестницам и этажам нового четырёхэтажного просторного, пахнущего свежестью, Политеха. Вот, наконец, что-то более или менее определённое: «Деканат механического факультета»-надпись на узком листе картона, зафиксированного «кнопками» на широкой двери на втором этаже, том же самом, где кабинет ректора, только в противоположном конце корпуса.
Вхожу и вижу МП, сидящую рядом с секретарём факультета. Улыбается она, как будто давно знает, что именно я появлюсь с визитом к ней. Неужели помнит мои «сопроматовские», трёхлетней давности, проекты и два семестровых «отлично» на экзаменах? А кафедра рядом, через коридор, почти пустая и совсем небольшая комната с окном на заросший кустами и травой сквер, за которым гудящий проспект Мира. Видно, как несколько рабочих устанавливают на гранитном постаменте памятник Ленину с протянутой вдаль властной рукой. Вождь медленно вращается в воздухе, подвешенный к тросу автокрана. Интересно, в какую сторону будет направлена эта руководящая рука? Если в сторону широкой каменной парадной лестницы институтского корпуса, то это прямой указующий жест, призывающий молодое студенческое поколение строителей коммунизма овладевать знаниями в стенах института, а если в другую сторону,где начали закладывать фундамент кинотеатра "Манас", то это будет призыв бросить к чертям весь этот коммунизм и проводить своё время в этом «Манасе», который появится напротив, сразу за гудящим проспектом, и будет смотреть, соблазнительно подмигивая рекламой, на институтский корпус.
Всё еще несколько ошеломлённый неожиданным поворотом судьбы, получаю годовую программу двух курсов «сопромата» на горно-геологическом и механическом факультетах, причём на первом из них я буду «ведущим» преподавателем, то есть должен буду прочитать полный курс лекций, провести весь цикл практических и лабораторных работ, проверить и принять все домашние внеаудиторные проекты, «зачёты» и экзамены. На мехфаке, к счастью, у меня только приём-проверка проектов плюс практические и лабораторные работы и «зачёты». Уже с трудом осознаю и контролирую ситуацию, и вижу только любопытные и смеющиеся, но такие добрые, в лучинках мелких морщин, глаза МП. «Любые вопросы, в любое время, или здесь, или у меня дома на улице Гоголя, и даже не думайте, что потревожите»-она даже к студентам всегда обращалась только на «вы».
Сижу, перечитываю учебные программы, вглядываясь в полузабытую терминологию. Куда ты меня забросила, судьба? В самое пекло «сопромата», о котором давно сложилось студенческое поверье: «сдал сопромат-можешь жениться». Не заметил, как солнце ударило в окно, склоняясь к закату. Спускаюсь с парадной лестницы и с удовлетворением отмечаю, что великий вождь мирового пролетариата всё-таки выбрал кинотеатр «Манас», указывая верный путь молодым строителям коммунизма и предвосхищая неминуемый его крах. А следы этого краха уже светились на закатном небосклоне коммунистического диктата. Спустя несколько месяцев, мы зачитывались повестью «Один день Ивана Денисовича» неизвестного дотоле Александра Солженицина. Ощутимая многими душами вибрация, исходящая от этой повести, ясно указывала, что дни КПСС и великого Советского Союза сочтены.
Крутится веретено, выбирая причудливые, нехоженые тропинки судьбы. Кончалось лето 1962 года.