- Ты хоть слово поняла из того, что я тебе сказал? Идиотка! Еще одна ошибка и ты покатишься отсюда к чертовой матери! И я дам тебе такие рекомендации, что тебя не возьмут работать даже уборщицей! Ты всё поняла? Кретинка! - Ник орал так, что было слышно в маленьком скверике, куда выходили окна его начальственного кабинета, отделенного от улицы трехкамерным стеклопакетом с непроницаемым, как заверяли установщики, для звуков стеклом. Чего уж говорить о предбаннике, где сидела его маленькая секретарша с колючими глазками, сама походившая на Цербера. Даже в прохладном холле в такие моменты температура поднималась на пару градусов, и рецепционистка, прикрывая трубку рукой, пыталась говорить со звонившими людьми так, чтобы не дрожал её голос.
Нет, такие моменты не были исключением. Это был с незапамятных времен установленный раз и навсегда порядок. Менялись люди, менялась мебель, менялся интерьер и даже перепланировка офиса, но атмосфера сохранялась. Тот, кто приходил сюда впервые, ощущал на том легком интуитивном уровне, который едва заметно теребит разум, лишь тяжеловатый запах, наполняющий душу непонятной тревогой или тоской. Но спокойный и уверенный в себе Николай Владимирович умел расположить к себе. Будучи предельно вежливым и обходительным, он мог развеять сомнения всего парой фраз. Предлагая вполне приемлемую зарплату на испытательный срок, обещая золотые горы при дальнейшем коллективном сотрудничестве, он был очень убедительным в том, что это лучшее предложение на рынке труда, убеждая тех, в ком он видел потенциал. Всего лишь через какой-то месяц, когда подписывался уже постоянный контракт, не позволяющий так просто сбежать из полыхающего страстями офиса, Николай Владимирович преображался, как по волшебству превращаясь из доброго принца в злобного тролля, питающегося человечиной. И несчастные жертвы вынуждены были находиться в этой тюрьме за решетками, не видимыми обычному глазу.
Марина вышла из его кабинета бледнее, чем обычно. С каждым разом терпеть эти выволочки становилось всё сложнее и сложнее. Как будто кто-то втыкал соломинку в сонную артерию и пил из неё, посасывая и причмокивая. Кружилась голова, подташнивало, во всем теле появлялась ломота, как от гриппа, в ногах появлялась дрожь, а губы тряслись, не смотря на попытки сжать их в неподвижный комок. Когда-то, на заре своей карьеры в этом аду, Ник даже понравился ей своим напором, с которым он обделывал все дела. Кроме того ей льстило, что он, распекающий других сотрудников так, что было слышно в любом закутке офиса, с нею ведет себя деликатно и обходительно. Но пара недель изменила всё до неузнаваемости. Теперь Марина ничем не отличалась от других жертв. Она старалась изо всех сил, выполняла работу на двести процентов, зачастую задерживаясь до ночи и работая дома по воскресеньям, но шефу было невозможно угодить. И так было с каждым, кто приходил к ним.
…Ни один человек за всю историю существования фирмы не подписал повторного контракта. Несмотря на своевременно выплаченную зарплату, позволяющую жить на неё довольно сносно, даже учитывая почти постоянные штрафы за любую малейшую… нет, не провинность - попытку хоть как-то выкрутиться из ситуации, которые одна за другой шеф громоздил на головы своих подчинённых, и выхода из которых не существовало. Но, как ни странно, ни все эти нелепые ситуации, ни подобная текучка, ни в коей мере не вредили продвижению дел. Наоборот, фирма жирнела год от года, зарплата Большого Ника росла. Успешный руководитель, удачный менеджер – так говорил о нём хозяин фирмы, маленький невзрачный мужичонка с пивным животиком и лысиной на всю голову, единственно чем выделяющийся, так это своими часами фирмы Ролекс и шикарным авто. Дела шли в гору, и только это было важно. Сотрудники – расходный материал. Кому было дело до этих маленьких людишек с их мелкими личными проблемами, с их нелепыми чувствами, переживаниями…
Цербер мельком глянула на Марину своим неизменным прищуром близоруких глаз и продолжила работу. Предбанник был наполнен густым желе, двигаясь через которое, приходилось преодолевать неземное сопротивление. В холле было немного свежее, и Марина вдохнула наконец в полную грудь, сделав попытку прийти в себя. Оля, рецепционистка, которой тоже влетало с той же периодичностью, что и другим, с сочувствием улыбнулась и пожала плечиками, словно оправдываясь за то, что стала невольным слушателем выволочки. Они пару мгновений смотрели друг на друга, будучи солидарны в своем обоюдном сочувствии. Но тут раздался мелодичный звонок, и входная дверь, открывшись сама собою, пропустила с офис странного незнакомца - высокого худого человека, в плаще неопределенного цвета, но очень дорогом на вид, в такой же шляпе и в очках тонкой золотой оправы, за тонированными стеклами которых не было видно глаз.
В лице вошедшего, казалось бы, поверхностно не было ничего привлекательного, но стоило задержать взор, как оно манило чем-то непонятным, пробуждало любопытство больше, чем любое самое интересное и привлекательное лицо. Человек снял шляпу, обнажив седую шевелюру, и, почти не касаясь пола, плавно и беззвучно зашел в офис.
- Добрый день, - незнакомец растянулся в улыбке притягательной и одновременно пугающей. – Я хотел бы переговорить с Николаем Владимировичем. – Голос его звучал тихо, бархатно. - У меня назначено на четыре. По вопросу оптимизации трудовых ресурсов. – Он замолчал и его лицо резко переменилось так, что в нём невозможно было бы прочесть ни одной эмоции.
Олечка заморгала быстро-быстро, пытаясь вспомнить, когда это она записывала на прием этого господина, но вспомнить не могла. Опять ситуация, грозящая разносом. Она лихорадочно начала рыться в блокнотике дрожащими руками. Вот она, эта запись, её почерком, но она совершенно не помнила, чтобы писала это. Вероятно, от всех этих нервотрепок у неё начала страдать память.
- Конечно, конечно, - извиняющейся улыбкой она посмотрела на незнакомца, - Вы господин… - она попыталась разобрать написанное, боясь неправильно произнести имя, - вы господин Агриель?
- Да, я господин, - незнакомец произнес последнее слово торжественно, сделав паузу чуть большую, чем это требовалось бы для того, чтобы назвать своё имя, и почти беззвучно выдохнул, - Агриель. Самуэль Асмадеевич.
Олечка облегченно выдохнула и набрала номер Цербера.
- Татьяна Ивановна, тут к Николаю Владимировичу пришел господин Агриель. Самуель Асмадеевич. На четыре часа. По вопросу оптимизации трудовых ресурсов.– Цербер в трубке что-то гнусаво ответила, и Олечка пригласила жестом пройти.
Выпроводив после разноса очередную глупую курицу, Ник наслаждался прекрасным настроением, которое всегда посещало его после подобных бесед. Он чувствовал в себе тройную силу от того, что довел до сознания этой нелепой дебилки то, что от неё требовалось, всего лишь за минуту, когда другие руководители тратят на бесполезные объяснения до получаса. Он, несомненно, талантливый руководитель, продуктивный, пользующийся уважением, как он это понимал. Огорчало лишь то, что ему приходится тратить так много времени на этих тупиц, а они не перестают ими быть! Делают новые и новые ошибки, создают новые и новые запутанные ситуации. Как же это раздражало! Ну, хорошо хоть исправляют свои предыдущие ошибки. А вообще, разогнал бы он их всех одним махом. Но где тогда взять сразу столько новых толковых сотрудников? Такая редкость вообще - нанять стоящего специалиста. Все они поначалу кажутся профи, глядишь на них и думаешь: ну, наконец-то, в коллектив придет человек, способный задать планку для других. А эта сволочь день ото дня разочаровывает… Чёрт знает, что получается из всего этого! Черт знает что! Хорошо хоть, благодаря его начальничьим усилиям, не падают объемы продаж, а значит, прибыль сохраняется и даже немного растёт.
Ник сидел в кресле разомлев, как после поедания изрядного количества деликатесов. Он задрал ноги на стол так, что узконосые мыски дорогих брендовых ботинок смотрели прямо в лицо учредителя на огромной фотографии, висящей под потолком напротив его стола. Там были и другие фотографии в рамках – фото с министрами, фото с артистами. Даже пара фотографий Ника с теми же персонами. Сам Ник глядел в окно, выходящее в милый палисадник, окружающий усадьбу, где располагались несколько офисов, в том числе и этот. Зелень расслабляла взгляд, позволяла отвлечься и даже помечтать. Но Ник не умел мечтать. Он умел планировать, умел устраивать так, чтобы планы осуществлялись, но простые мечты, не оформленные в какую-то стратегию, его не посещали. Он, правда, позволял себе иногда представить, как отымеет какую-нибудь офисную курицу со смазливым личиком и упругим тельцем прямо тут, на столе, задрав грубо короткую юбчонку, быстро, в экспресс стиле, но наяву он делал так всего лишь пару раз. Слишком много мороки потом может из этого выйти.
Размышления прервал мелодичный зуммер.
- Николай Владимирович. К вам господин Агриель. Самуель Асмадеевич. По вопросу оптимизации трудовых ресурсов, - сообщила секретарь абсолютно пресным голосом, навевающим тоску.
- Давай, приглашай через пару минут.
Ник потянулся, ощущая прилив энергии и готовность во всем теле к прыжку и охоте. Посмотрим, что ты за фрукт, Самуэль, как там бишь? И что за оптимизацию ты сможешь мне предложить. Ник криво усмехнулся и моментально принял позу ужасно занятого человека.
Дверь открылась, и в кабинет зашел человек в очень дорогом костюме, идеально сидящем на худой, но не выглядящей болезненно фигуре. Ник моментально отметил ухоженное лицо, скорее всего прошедшее процедуру омоложения, очень дорогую оправу с линзами, в которых можно было увидеть лишь своё отражение, и лощеные руки с маникюром на длинных, как будто в четыре фаланги, пальцах. Образ довершила печатка с огромным камнем, таинственно поблескивающим в дневном свете, и ботинки сорок седьмого размера, вероятно сшитые на заказ где-нибудь в старушке Европе, у частного мастера, за деньги, о которых простой смертный может только мечтать.
Ник любезно привстал из-за стола, приветствуя гостя, пожимая сухощавую руку, одновременно пытаясь разглядеть его глаза. Но этого не вышло. Ник почувствовал легкое чувство досады от того, что не может контролировать ситуацию так, как он это привык делать, из-за того, что пол-лица незнакомца было непроницаемо прикрыто. Но незнакомец, как будто прочитав его мысли, улыбнулся и легким движением снял очки.
Его глаза были, как будто, такими же заурядными, как и все его лицо с мелкими неприметными чертами – маленькими, серыми, сидящими слишком глубоко в глазницах, обтянутых бронзово-серой кожей, в облачении седых редких и коротких ресниц. Но что-то, все-таки, было в них особое. Быть может пытливый взгляд, выдающий проницательность и тихую житейскую мудрость.
Они представились еще раз, и незнакомец заговорил. Он говорил тихо и быстро, не делая пауз, не вставляя слова-паразиты обычной разговорной речи, не давая собеседнику возможности задать хотя бы самый простой вопрос. Для начала господин Агриель заручился честным словом Ника в том, что ни одно слово, которое он услышит сейчас в этой комнате, не выйдет за её пределы, поскольку речь идет почти о государственной тайне. Господин Агриель представлял собственной персоной компанию по производству рабочей силы. Эта компания была абсолютно легальна, но из-за обстоятельств, вполне объяснимых, её род деятельности содержался в строжайшем секрете. Никто не должен был об этом знать, иначе общество содрогнулось бы от небывалого скандала, и, вообще, оно даже могло бы быть повергнуто в полнейший хаос.
Компания его занимается производством роботов нового поколения, которые совсем неотличимы от людей. То есть внешне это такие же люди, практически живые, но внутри сложные биомеханические аппараты, которые способны выполнять любую работу с эффективностью до трех обычных среднестатистических человек на одну рабочую единицу. Это, конечно, очень революционно и необычно для уха рядового человека. Хотя эти разработки и велись уже давно, но, как вы понимаете, под завесой высочайшей секретности.
Теперь, когда есть опытные образцы, требуются компании, которые могли бы апробировать хотя бы одну единицу продукции абсолютно бесплатно. Коммерческий шпионаж абсолютно исключен, поскольку подписываемый контракт имеет под собой очень строгую юридическую ответственность перед компанией - испытателем на многие годы вперед. Страховка такова, что если бизнес начинает терять деньги, то потери не только полностью компенсируются, но возвращаются в десятикратном объёме! И, кроме того, за любую ошибку рабочей единицы, что, к слову, абсолютно исключено, выплачивается компенсация. То есть компания застрахована от любых неудач на долгие-долгие годы. Учитывая экономический кризис, это, пожалуй, самое выгодное предложение, которое можно было бы получить в настоящий момент.
Мозг Ника лихорадочно искал подвох и не мог найти. Вероятно дело в тонкостях, подводные камни всегда кроются в каких-то незначительных мелочах.
- Вы, по роду своей деятельности, прекрасно понимаете, что для работы с людьми жизненно требуется обратная связь. – Господин Агриель произнёс эти слова особенно вкрадчиво, замедлив свой темп речи, и при этом заглянул в глаза Ника с вселенским пониманием. - Большинство руководителей жалуются именно на то, что иногда они не находят отклика в подчинённых на свои запросы. Люди порой не слишком умны или в силу каких-либо специфических моментов не могут в полной мере понять то, что от них требуется. Так вот, рабочие единицы нашего производства абсолютно лишены этих недостатков. Они поймут вас еще на уровне мысли. То есть Вам даже не придется что-то им объяснять, достаточно будет лишь взглянуть на них и они уже готовы идти выполнять ваши распоряжения с той точностью, которую вы им зададите.
Ник задумался. Он уже давно мечтал о толковых сотрудниках, которые в ответ на его замечания не будут тупо хлопать глазами и трястись от страха или лебезить и унижаться, пытаясь задобрить его лестью. Обновление коллектива пророчило понимание даже не с полуслова, а, образно выражаясь, с полумысли. Интересный вариант, если, конечно, тут нет никакой авантюры.
- Что же, идёт. Оставляйте копию контракта для моего хозяина и юриста, поговорим через неделю.
На том и распрощались. Странный посетитель исчез, а Ник стал обдумывать, как бы ему преподнести предложение боссу. Но тот сам опередил его сомнения, выслушав и изучив дело на удивление быстро.
- Да, выгода немалая. Заметь - никаких зарплат, никаких больничных, работать могут круглые сутки. Контракт без каких-то разночтений, ребенок поймёт. Страховка гарантированная. Кроме того, мне был звонок сверху с пожеланиями одобрить этот проект. Я не вижу никакого подвоха, Колян, запускай в работу.
Через три дня первый опытный образец появился на рабочем месте, а Марина собирала вещи, не зная, плакать ей или радоваться.
Потом и Олечка выпорхнула с облегчением из ворот особняка, поклявшись забыть и не вспоминать те дни, что ей пришлось провести в этом милом с первого взгляда местечке. Далее случился массовый исход сотрудников. Последним покинула место Цербер. Эта даже всплакнула на прощанье…
- Ты хоть слово поняла из того, что я тебе сказал? Идиотка! Еще одна ошибка и ты покатишься к чертовой матери на разборку! – Ник заорал так, что стекло шкафа жалобно звякнуло.
Существо, похожее как две капли воды на человека, стояло перед ним и улыбалось механической улыбкой.
- Ты понимаешь, тупая ты железяка, что тебя аннулируют?
- Это невозможно, хозяин. Меня могут только перепрограммировать по причине моей неэффективности. Но мои показатели в полном порядке. Работа выполняется на двести девяносто восемь процентов, что находится в пределах допустимого отклонения. Меня не могут аннулировать. И вы это знаете.
- Ты, тварь, еще споришь со мной? Да я сам тебя сейчас аннулирую. – Синяя вена надулась на виске Ника, готовая лопнуть, и он в порыве бешенства шагнул навстречу к девушке, миловидной блондинке, каковой она могла показаться с первого взгляда.
- Это невозможно, хозяин. Вы. Не. Можете. Нанести. Мне. Урона. – Оно, чеканя каждое слово, смотрело, ничего не выражающими глазами, абсолютно копирующими человеческие, сквозь глаза Ника, готового взорваться.
- Иди к черту. – Ник задохнулся, теряя силы.
За эти пару месяцев из жизнерадостного и энергичного молодого, уверенного в себе мужчины, он превратился в тусклую развалину. Дела на работе шли прекрасно, показатели росли такими темпами, как никогда, не смотря на экономический спад. Но Ник начал болеть и хиреть прямо на глазах. Его как будто съедала неведомая болезнь. «Обратная связь, обратная связь», - он сморщил лицо так, словно нюхал что-то сгнившее и протухшее одновременно.
Зимой настали дни, когда Ник еле доезжал до офиса и двигался по нему, как старик без палочки. «Загибаюсь совсем», - думал он с тоскою. Иногда он выходил из кабинета и тенью слонялся по офису, не имея сил даже стукнуть кулаком о стену.
Решение всплыло внезапно, как будто он в самый последний миг зацепился за уступ обрыва, в который его толкала жизнь. В первый понедельник декабря он влез на сайт трудоустройства и сразу же нашел целых шесть вакансий для руководителей. Его готовы были взять всюду. Еще бы, с такими-то показателями! И он быстренько, почти не раздумывая, сделал свой выбор в пользу фирмы, которая снимала помещение в миленьком, запорошенном декабрьским снегопадом, почти сказочно красивом особнячке в самом центре города...