Отец умер неожиданно для всех. Ещё весной он провожал меня в город, писал письма, даже как-то раз приезжал, а теперь его нет. Учебный год только начался, я едва успел перезнакомиться со всеми учениками, а тут это письмо. Странно это, необычно, неправильно. Он упал с лошади, когда перегонял стадо коров с одного ранчо на другое. Всю жизнь в седле, и такая глупая смерть.
Я никогда не считал наши традиции и обряды чем-то обязательным. Наверное, поэтому не пошёл по стопам своих предков, все свои 17 лет прилежно учился в школе, а затем уехал поступать в колледж. На похороны я не успел. Да и смотреть там особо было нечего. Отца сожгли, а его прах развеяли по ветру со старого утёса. Теперь главой семьи стал мой брат. Ещё был дед, но он был слишком стар для этого, да и не жил с нами. Собственно, к нему мы сейчас и шли, несмотря на моё сопротивление. Я, как уже упомянул выше, не особо верил во всем наши обряды и не соблюдал образ жизни.
- Помнишь эту дорогу? Сколько ты здесь не ходил, лет семь? – спросил у меня брат после того, как мы перешли через большой ручей.
- Шесть. Деду тогда восемьдесят исполнилось. Порой я даже забываю, насколько он старый. Мне кажется, что он совершенно не меняется, — ответил я ему, вспомнив, как выглядит старик.
- Это всё благодаря духам. Он их чтит, а они его берегут. Вот ты рано умрешь, если так и будешь отрицать наши корни, — между делом бросил он.
- Ага, это же духи позволили отцу разбиться при падении от лошади, ведь он их чтил. Наверное, недостаточно, вот они его и, — договорить мне не дала пощечина, которую отвесил мне брат.
- Ещё раз такое услышу, и можешь навсегда забыть о нашем существовании, — сказал он, отвернувшись, и быстрым шагом стал подниматься на пригорок.
Я и сам понял, что сказанул какую-то глупость.
Пощечина даже была лишней, но стоит признать, что заслуженной. На месте брата я бы даже посильнее себе вмазал. Хорошо, что я не на его месте. Догнав его, я извинился за сказанное, он сделал вид, что не обратил внимания, но заметно снизил шаг, и мы пошли рядом. Если честно, идея сделать из меня настоящего индейца была глупой, но спорить с братом и матерью я не стал. В конце концов это лишь просто обычай, ни к чему меня не обязывающий.
Дед стоял на краю утеса и смотрел куда-то вперёд. Я попытался проследить за его взглядом, но ничего кроме облаков и скал на другой стороне ущелья не увидел. Мы были в метрах десяти от него, когда он повернулся к нам и поприветствовал взмахом руки. Он и правда не изменился. Всё такой же старый, со сморщенным лицом и руками, но крепким. Даже с расстояния чувствовалась сила в этом человеке.
- Привет, вот, привёл, надо чего вам? – обратился брат к деду.
- Приветствую вас, рад видеть, хоть и зрение меня подводит в последние годы. Нет, нам ничего не надо, спасибо, можешь идти, - ответил дед.
- Если что, я приду через пару-тройку дней, — бросил на прощанье брат и ушёл обратно в лес, из которого мы вышли.
Признаться честно, я не думал, что задержусь у деда надолго. Неделя, ну две, а затем я снова вернусь в посёлок, а потом уеду в город. Мне было чуждо почитание ветра, птиц, лесов, лошадей. Наука казалась мне тем, что делает нашу жизнь лучше.Вспомнил я об этом только через три года, когда семья пришла поздравить меня с двадцатым днём рождения. После того как все вернулись в посёлок, а мы с дедом снова остались вдвоём, я лег спать пораньше. Уснуть сразу не вышло. Я вспоминал своих несостоявшихся однокурсников, бывших одноклассников. В какой-то момент я понял, что совершенно не помню их имен. Более того, я даже лица припоминал смутно. Это казалось таким странным. Раньше я придавал тому большое значение, переживал из-за неудач в школе, плохих отметок, конфликтах с учениками из других классов. Дико нервничал перед поступлением в колледж. Теперь это всё отошло на второй план. Даже нет, вообще выпало из моей жизни, и я думал об этом как о чём-то постороннем. Будто и не со мной это всё происходило.
- Быть индейцем не значит скакать на лошадях по прериям и снимать скальпы с бледнолицых. Хотя да, каюсь, был такой грешок в нашем роду. Но это было настолько давно, что родственники давно перестали оплакивать своих мертвых сыновей, а их черепа рассыпались в труху, стерев последние воспоминания. Мы созидаем, живём с природой, не вмешиваясь в течение жизни. Нам главное – оставаться в гармонии с самим собой и своими предками, которые нас любят и помогают во всех начинаниях. Ты видишь только часть мира. Ту, которую хочешь видеть, хотя хочешь большего.
Мы сидели у небольшого костра. Дед сидел на земле и, ковыряя палкой в углях, рассказывал мне о своём отце, о моём отце, о том, что они были похожи, хоть и не знали друг друга. Я вдруг понял, почему тогда, три года назад, не смог вернуться в город. Дед не учил меня, не наставлял. Он просто говорил и подбирал всегда такие слова, которые пролетали мимо ушей и проникали сразу в душу. Он будил во мне что-то такое необычное, первозданное. То, что я даже не знал и никогда не чувствовал в себе самом.
- Наша жизнь чем-то похожа на этот костёр. Сначала мы ярко горим, раздавая тепло во все стороны. Мы хотим всё больше и больше дров для того, чтобы светить и греть больше. Но рано или поздно всё это заканчивается, мы начинаем угасать. Рано или поздно остаются одни лишь угли, да и те разносит ветер. В итоге от нас ничего не останется. Но мы, люди, обладаем памятью. Мы также хватаем знания, распыляемся по молодости лет, а затем тухнем, но память о нас передается от отца к сыну, от деда к внукам. Мы не помним всех костров, но помним, кто мы и откуда.
Внезапно он поднялся с земли и отошел к деревьям, стоявшим неподалеку. Там он набрал ворох листьев и вернулся к костру. Немного постояв у небольших огоньков, он сказал:
- Но ведь бывают не только запоминающиеся люди, но и костры, которые навсегда останутся в нашей памяти.
С последними словами он поднял руки высоко над собой и стал что-то напевать вполголоса. На секунду мне показалось, будто костер начал гореть немного ярче, но я не придал этому особого значения, решив, что просто подул ветерок. Какое-то время дед продолжал своё тихое пение, а затем резко замолчал и, поднеся руки к костру, отпустил в них листья. То, что произошло в следующую секунду, было чем-то невероятным для меня.
Листья медленно летели к огню, и через каких-то десяток секунд неминуемо бы сгорели, отдавая напоследок тепло, но этого не случилось. Пять или шесть особо крупных листочков остановили движение, в то время как мелкие всё-таки достигли огня. Оставшиеся же парили над костром, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Затем они стали подниматься понемногу вверх, завиваясь в причудливом танце сухих листьев. Вот они взлетели выше деда, но продолжают свой полёт, подниматься всё выше в черное небо. Через пару минут листья поднялись выше деревьев и вскоре исчезли в звёздном небе.
- Та ночь навсегда осталась в моей памяти. И костёр тот я никогда не смогу забыть. Дед был прав, когда говорил, что гораздо важнее быть в гармонии с самим собой и природой, нас окружающей. Я живу здесь уже шестой десяток, но ни разу не пожалел, что тогда так и недоучился до конца.
Двое моих правнуков, рожденных от детей моего брата, смотрели на меня своими большими глазами и вникали в каждое произнесённое слово. Конечно, деда давно уже нет, да и брат не так давно отправился к духам. Теперь они охраняют меня вместе с отцом. Конечно не только меня, но и вот этих ребят, которые так жадно познают мир. Скоро и они будут искать свой путь в этом мире. Очень надеюсь, что он будет у них правильным. Я поднялся с земли, подошел к деревьям и поднял несколько сухих листочков. Вернувшись к костру, я запел, подняв руки высоко над своей головой.