17 августа 2014 года, трагически погибла Наталья Столярова, журналист, автор Фонда
http://www.proza.ru/avtor/nastol
Наталья Петровна Тихоновец (псевдоним - Наталья Столярова) родилась 23 августа 1959 года. Окончила филологический факультет Пермского государственного университета. Более двадцати лет жила в Якутии, работала учителем русского языка и литературы, директором Дома творчества, затем журналистом.
В 2006 году вернулась в город Чайковский Пермского края. Работала пресс-секретарём главы города, потом собственным корреспондентом краевой газеты «Звезда».
В 2010 году стала лауреатом Международного литературного конкурса имени Сергея Михалкова. Отмечен роман «Дмитрий Русский». Награждена специальным дипломом издательства «Дрофа». В данный момент профессионально занимаюсь литературным творчеством.
***
Дом сердца моего
Наталья Столярова
- Я иду домой.
- Да. Как хорошо ты сказал. Прощай, любимый.
Где дом сердца моего?
Первый дом был на высокой горе. Он звался – светёлка. Я жила в нём одна, по ночам писала тебе, а утром делала из писем больших пёстрых птиц и выпускала их в небо.
Второй дом был на высокой горе. На окнах не было штор, и по утрам радость звонко била в ладоши, поднимая пыль. И она стояла – в золотом солнечном луче…
Там пахло подгоревшей гречневой кашей, на столе – куча конспектов, и почти никогда – не заправлялась кровать. Под крышей ворковали голуби, а ночью рядом с подоконником застывала мохнатая звезда.
Потом, спустя время, всё больше пыли из чужих домов ты приносил на своих ботинках, и бесполезно было каждый день – мыть пол. Печаль пела нежным голосом, пряча по углам женские волосы, которые всё-таки иногда прилипали к твоей одежде, как тщательно ты не старался их стряхнуть.
Третий дом был на высокой горе. В нём было два этажа, и он насквозь продувался свежим ветром. Он приносил надежду, всем было весело, и многие завидовали лёгкой жизни в нём. Но однажды ты уколол палец ржавой иглой, что лежала возле порога. И в дверь тихо просочилась ревность. Ты превращался в зверя, а в доме запахло тленом. Старая гадалка заглянула в мои глаза и тихо сказала: «Убьёт. Дети сиротами останутся».
Последний мой дом – на высокой горе….
***
Так давно не была на Прозе...пошла по добрым и знакомым страницам...Я не знала лично Наталью, но повести говорили мне о многом, в первую очередь - о женской мудрости, задушевности...Память - это то, что остается после человека, пока она есть, человек не ушел, он с нами.. Наташа жива пока ее читают, а ее обязательно будут всегда читать, потому что от ее произведений, простых и понятных каждому, трудно оторваться...хочется следить за нитью судеб тех людей, о которых она повествует..
Гератаис 26.10.2014 21:55
***
Оставила нам Наташа завещание, оставила! "Люди, будьте людьми!"
Низкий ей поклон и Вечная память!
Феликс Бобчинский
***
О Наташе, прозаряне всех стран и возрастов,
продолжайте писать ЛЕТОПИСЬ, заполняя все площади для рецек и замечаний.
"НО ТО БЫЛ СОН"
И у меня был край родной-
Прекрасен он!
Там ель качалась надо мной…
Но то был сон!
Семья друзей жива была.
Со всех сторон
Звучали мне любви слова…
Но то был сон!
А. Плещеев. ( Из Гейне).
Сны…Удивительное таинство природы, которое нам, обычным людям, пока разгадать не удаётся.
Сны хороши ещё и тем, что в них абсолютно стираются грани времени и пространства, давая волю творческой фантазии.
Но иногда снятся сны особенные, совершенные по содержанию и форме. Они, в отличие от обычных, долго (а иногда и всю жизнь!) сохраняются в памяти, тревожа её, будто требуя полной расшифровки всех деталей.
***
Весна в тот, полный счастья год выдалась и ранней, и тёплой. Величественный приток великой российской реки спокойно и гордо нёс свои воды. Река широка и глубока и поэтому стройная красиво плывущая в красной шапочке женская фигурка кажется изящно играющей рыбкой… Или, нет, пожалуй, русалкой, ловко выпрыгнувшей на плоский песочный берег, вмиг осушившей грациозным и сильным движением головы свои безмерной длины волосы и исчезнувшей в голубоватой, уходящей вдаль дымке.
Но то был сон…
***
Промытое весенними дождями солнышко щедро ласкало сад, утопающий в цветах, среди которых, почти невидимая, сидела ОНА – наша русалка, только ничего русалочьего в ней уже не было: волосы аккуратно подобраны под тугую косынку, и только чёлка говорила о их наличии.
Увлечённая любимым делом: посадкой, поливом и вообще обихаживанием цветов, созданием разных композиций и горок, она долго не замечала нас, давая нам время любоваться человеком, полностью отдающемуся очень любимому занятию.
Поверьте, это было прекрасно, и время наблюдения было потеряно не зря. Да оно вообще не было потеряно.
Её подруги тоже любили цветы, и Она для каждой из них «рисовала» свою клумбу, горку, бордюрчик… и целое лето их истово пестовала…
Но то был сон…
***
Облитые оранжево - красной осенью, листья под лёгким ветерком то и дело заглядывали в настежь открытые окна «Святая-святых» - гостиной Петра Ильича Чайковского.
Сегодня здесь сидела вся её семья, её гости, молодёжь и даже дети.
Она - за роялем. В белом, летящем, как греческая тога, платье и локонами до плеч, перехваченными так же по-гречески, тонкой золотистой лентой.
Звучала задумчиво-печальная «Осенняя песня» Чайковского.
Её мягкие пальцы, то чуть касаясь, ласкали клавиши, то погружались в них, заставляя трепетать струны человеческого сердца.
А он – её рыцарь, стоял за роялем, и взгляд его глаз был устремлён куда-то в неведомые нам дали.
И как-то само собой в памяти всплывали картины не так уж далёкого прошлого.
Вечерние часы в гостиной Чайковских. Кто-то из взрослых садился за рояль (какое счастье: тогда ещё не было ни радио, ни «ящика», ни компа…), и все слушали хорошую, настоящую, живую музыку. А самый чувствительный Петенька уходил к окну, чтобы его слёз никто не видел.
Прекрасные воспоминания, но жаль что
«…то был сон».
***
Мы спешили: ЕЙ предстояли три трудных интервью с Ветеранами ВОВ, которым уже за 80.
И как бы они ни старались блеснуть чисто выбритым лицом, отменно белой рубашкой, выглаженным парадным кителем со множеством боевых наград, в процессе беседы то блеснёт слезою глаз, то запершит горло от нервного спазма, то нарушит ход трудных воспоминаний упавшая помощница – трость, и все неожиданно вздрогнут от резкого диссонанса этого непредвиденного звука.
И всё повторилось трижды: она боялась, что не успеет записать те крохи, которые ещё оставались на сегодняшний день, считая это своим долгом
человеческим и журналистским.
Это была невероятно трудная работа для души, ибо все участники знали – время уходит (или, если хотите, приходит – кому как удобней).
Я страдала вместе с Ней;
«но то был сон».
Сон тяжёлый, беспокойный, не даривший отдыха, но утомлявший, как события, происходившие не так давно и вовсе не во сне.
Нелли Мельникова