In spring of youth it was my lot
To haunt of the wide world a spot
The which I could not love the less
So lovely was the loneliness
Of a wild lake, with black rock bound,
And the tall pines that towered around.
But when the Night had thrown her pall
Upon that spot, as upon all,
And the mystic wind went by
Murmured in melody –
Then – ah, then I would awake
To the terror of the lone lake.
Yet that terror was not fright,
But a tremulous delight –
A feeling not the jeweled mine
Could teach or bribe me to define –
Nor Love – although the Love where thine.
Death was in that poisonous wave,
And in its gulf a fitting grave
For him who thence could solace bring
To his lone imagining –
Who solitary soul could make
An Eden of that dim lake.
На заре юности бывало часто я
Охотился на клочке мира дикого,
Который не могу любить меньше я
Так прекрасно было одиночество
Дикого озера, черными камнями, что его очертили
И высокими соснами, что вокруг возвышались.
Но когда Ночь бросила пелену свою
На сей клочок, как и на землю всю,
И таинственный ветер задул,
Напевая мелодию –
Затем – ах, затем я проснулся
В ужасе от одинокого озера.
Сей ужас не был страшен еще,
Но трепетный восторг –
Не алмазная шахта чувство
Научить может иль подкупить, определению –
Ни Любви – хотя бы где была твоя Любовь.
В ядовитой волне этой смерть
И пропасть эта могилы место есть
Для него, кто оттуда может дать утешение
Своей одинокой фантазии –
Чья одинокая может создать душа
Эдем у этого мутного озера.