Казалось, я только что сомкнул веки, а меня уже кто-то будил, дергая за мочку уха. Открыв глаза, я увидел Адрастею. Солнечный свет подал на ее фигуру, облаченную в красивую калиптру бледно- желтого цвета. На голове богини сверкала диадема. Грудь украшало ожерелье. У Адрастеи был праздничный вид, но она не улыбалась.
- Вставай! Боги не привыкли ждать смертных.
Орестей уже плескался под рукомойником. Я умылся вслед за ним и надел короткий хитон, подаренный Гестией. Обулся в сандалии, накинул на плечи хламиду.
Адрастея даже не позволила нам перекусить. Мы вышли на крыльцо. Ни от огня, ни от ливня не осталось следов. Перед домом стояла знакомая колесница. Грифоны, разинув орлиные клювы, щелкали языками, возбужденно колотя хвостами по бокам друг друга. Их огромные крылья переливались на солнце. Богиня первой вошла в колесницу и подождала, пока мы устроимся за ее спиной.
Грифоны взмыли в небо. Пришлось крепко держаться за поручни, чтобы не потерять равновесие. Я освоился довольно быстро, потому что летал на самолетах, а в армии даже прыгал с парашютом. Орестей же заметно трусил, первое время зажмуриваясь. Но колесница двигалась плавно, и сын вскоре открыл глаза. Белокаменная стена, луг и роща пронеслись под нами. Впереди показалось красивое овальное сооружение. Грифоны начали снижаться по спирали и плавно приземлились в центре театра. Нас ждали Гестия, Апата и Гермес.
Места для зрителей еще пустовали. В пародах – проходах возле краев скены только начали появляться первые небожители. Некоторые прилетали на крыльях из-за галереи, расположенной выше зрительских рядов.
Когда мы оказались на орхестре – круглой площадке в самом центре театра, Адрастея хлопнула в ладоши и грифоны умчались в небо.
- Вы хорошо выглядите, - заулыбалась Гестия, придирчиво нас осмотрев. – Надеюсь, вы будете учтивы и благоразумны. Не забывайте, что вам оказана честь представлять на Олимпе все человечество.
- Что бы ни случилось, держите себя в руках и не роняйте человеческого достоинства, - добавила Адрастея.
- Изъясняйтесь кратко. Думайте прежде, чем начнете говорить. И не пытайтесь обмануть богов. Ничего не получится! – заметила Апата. – Если не захотите говорить правду, лучше промолчите.
- И помните! Я несу за вас ответственность и обещаю сделать все возможное, чтобы вы благополучно вернулись домой, - заверил Гермес.
Боги говорили очень тихо. Великолепная акустика театра давала возможность слышать любое слово, внятно произнесенное даже в самом отдаленном уголке.
- На сей раз Зевс не проявил большой фантазии в выборе места для совета богов, - скептически заявила Апата, разглядывая входящих и влетающих небожителей. Она приветливо помахала рукой богиням в темных одеждах, рассаживавшихся наверху, под самой галереей.
- Кто это? – спросил я Гермеса.
- Сестры Апаты, - ответил он, - Эрида, Анайдейя и Гибрида.
Почувствовав мою заинтересованность, Гермес стал называть имена присутствующих. А боги все прибывали и прибывали…
- Боюсь, что выбор Зевсом театра не случаен, - сказала Гестия. – Посмотрим представление и разойдемся ни с чем…
- Обратите внимание, как стоят кресла на скене, - кивнул головой Гермес.
Все обернулись. Вместо проскения и рампы от орхестры к скене вели ступени, больше похожие на широкие площадки, возвышающиеся одна над другой. В центре скены, почти у самой стены стоял трон. Два других трона находились по бокам, ниже на одну ступень. По два кресла с обеих сторон были расположены еще на одну ступень ниже.
- Любопытно! – усмехнулась Гестия. – Я могу догадаться, какое кресло предназначено мне. И, пожалуй, не стану от него отказываться. Вопрос в том, захотят ли братья сидеть ниже Зевса…
Гестия ободряюще улыбнулась Орестею и пошла к скене. Она поднялась по ступеням и села в крайнее кресло по правую руку от трона Зевса. Апата направилась к сестрам. Адрастея тоже отошла, выбрав себе место в первом ряду, прямо у парода.
- Ты не оставишь нас, Гермес? – забеспокоился Орестей.
- Останусь, пока не появится Зевс.
Гермес продолжил называть появлявшихся членов пантеона. Кое-кого я узнавал и без представления. Появилась неразлучная троица – Пан, Силен и Автолик. Белокрылой стаей спустились с неба Гипнос и его сыновья. Явились Афина и Артемида.
Крайнее левое кресло заняла богиня в роскошном пеплосе, расшитом золотом. На ее голове, шее, руках сверкали драгоценные камни.
- Это Плуто, сестра Гестии, - сказал Гермес.
Мое сердце учащенно забилось. Через парод проследовала Деметра в сопровождении своих дочерей Деспойны и Персефоны, и села в кресло рядом с Гестией. Персефона о чем-то спросила тетку. Та ответила, кивнув головой в нашу сторону.
Я не на шутку разволновался, когда обожаемая мной богиня направилась к орхестре, на которой стояли мы. Орестей, заметив мое смущение, зашептал:
- Что ты ее так боишься? Подумаешь, царица душ усопших… Гермес обещал, что не даст нас в обиду. Они с Персефоной друзья.
Богиня обратилась прямо ко мне:
- Это твой сын, Андрей? Красивый мальчик! Я рада, что вы нашли друг друга.
- Ты знала, что у меня есть сын? – спросил я.
- Конечно, нет! – вспыхнула Персефона. – Мне только что об этом сказала Гестия.
- Я полез за пазуху и достал аккуратно сложенный пояс, протянув его моей богине.
- Возьми, пожалуйста! - голос у меня предательски дрогнул. – Мне очень дорог твой волшебный подарок. Он спас жизнь мне и помог Орестею. Но я не могу оставить его у себя.
Удивление в глазах Персефоны сменилось пониманием. Она грустно улыбнулась.
- А я, как раз, шла просить вернуть его… Тогда, в саду Аида, я хотела избавить тебя от опасной раны, не думая о последствиях. И мне приятно, что ты правильно все понимаешь. А роза у тебя?
- Да. Она всегда со мной. И я не хочу с ней расставаться, - прошептал я. – Прошу, не забирай цветок!
Персефона заколебалась.
В это время по театру прокатился гул голосов. Перед скеной появилась Гера в сопровождении своих детей. Она чинно опустилась в кресло рядом с Плуто, жестом отпустив от себя сыновей. Илифия, Элевферия и Геба остались стоять подле матери.
- Боюсь, что цветок навлечет на тебя беду, - быстро зашептала Персефона. – Я бы тоже хотела, чтобы он остался у тебя на память. Но в мире живых людей он опасен.
- Никто не узнает. Я спрячу его.
- Пожалуй, мне удастся сделать это лучше, - ответила Персефона, дотронувшись рукой до моей груди, там, где с внутренней стороны была приколота неувядающая роза.
- Теперь она стала невидимой для любого смертного, кроме тебя, Андрей.
- Как и моя любовь, - еле слышно прошептал я.
- Прощай! И будь благоразумен, - сказала Персефона и пошла назад к скене.
Проводив ее взглядом, я обернулся. Гермес объяснял Орестею, почему Тритон, появившийся вслед за Посейдоном, не похож сам на себя… Мой спаситель и в самом деле выглядел странно, вразвалку двигаясь на ногах, заменивших рыбий хвост. Впрочем, чешуйки все так же поблескивали на его коже.
Посейдон, приветствуя сестер, обнаружил, что его трон стоит на неподобающем месте. Круто развернувшись, он спустился к первым рядам амфитеатра и занял место подле своей супруги Амфитриты.
Аид возник неожиданно, прямо подле трона Зевса. Он тоже не пожелал сидеть ниже брата. Его трон на несколько мгновений исчез, а потом появился на краю орхестры, прямо напротив скены. Там Аид и сел.
Последней, встреченная приветственными возгласами богов, явилась Афродита. Тончайший хитон бледно-розового цвета подчеркивал красоту ее совершенного тела.
Гермес потрепал Орестея по плечу и обернулся ко мне.
- Пора! – сказал он решительно. – Да будет судьба благосклонна к нам!