Дастиш фантастиш

Лариса Маркиянова
              - …На основании представленного отчета о прожитой жизни данного индивидуума, а также, учитывая проведенный анализ его жизни, все его действия и бездействия в связи с определенными событиями, и прочие факторы, суд принял следующее решение: «В связи с тем, что чаша весов с делами и поступками добрыми, праведными, оказалась все же легче, чем чаша с делами пустыми, суетными и неугодными нашему суду, а также с делами должными быть исполненными, но не сделанными, к тому же, учитывая, что индивидуум не выполнил свое предназначение, что является главным аргументом, повлиявшим на решение суда, постановляем: направить душу новопреставленной в чистилище, именуемое людьми адом. То есть обратно на грешную Землю! ДА БУДЕТ ТАК!!!»
               «БАМ-М-М-М!...» - с оглушительным звоном судья ударил молотком по медному блину, висящему на цепочке.  «Бам-м-м-м!!!...» - продолжительным эхом отозвалось внутри меня.
                Я распахнула глаза. …ам-м-м… - звенело отголоском. Что такое?
                - Что такое? – выкрикнула я. Хотела крикнуть строго-вопросительно, а получилось истерично, с петушиным фальцетом
                - О! Ма! Доброе утро! – возник в дверном проеме сын Антон, - Это я случайно подставку для зонтов опрокинул на пол, – и тут же торопливо уточнил, - плитки напольные не пострадали, как и подставка. Проснулась? Хорошо. А то ты так крепко спала, никак не мог тебя разбудить. И вид у тебя был… Странный видок… Я аж напрягся, кинулся было звонить. Вставай. На работу опоздаешь.
                Сон? Я видела сон?..

                Пью чай на кухне. Смотрю в окно на облака. Думаю.
                О, нет. То был не сон. Совсем не сон.
                Получается, что, будучи в состоянии сна, я умерла. Отдала концы. Откинула копыта. Скапустилась. Отбросила коньки. Откинула хвост и протянула ноги. Гигнулась. Дала дуба. Загнулась, порешилась, окочурилась, кердыкнулась, издохла. Короче, околела. Меня быстренько судили судом небесным и определили, что жила я так себе, не выполнила какое-то предназначенное мне предназначение, короче, похвалиться мне нечем, а посему я достойна только чистилища. Куда меня и отправили. То есть, обратно. В мое тело, в мою прежнюю жизнь на этой Земле. М-да… Просто дастиш фантастиш какая-то.
                Хм. С одной стороны, обидно. Это что же, получается, что рая я оказалась не достойной. Спрашивается: а почему? В школе была ударницей. В институте тоже прилежной студенткой. На работе на не плохом счету. Как-то даже на доске почета провисела целый квартал. Не сама, конечно, а моя фотография. Ну да, звезд с неба не хватала. Но если каждый будет норовить с небосвода звезды хватать, то где этих звезд на всех напасешься? Ну да, работала не по призванию, а за зарплату. Хотя, если учесть размеры этой зарплаты, то выходит, что работала я и не за зарплату. Практически, альтруист. Волонтер и бессребреник. То есть, человек бескорыстный. А они там еще придираются. Вон сына какого вырастила! Красавец! Правда, с личной жизнью у меня не сложилось. Не склеилось. Но еще не вечер. А с другой стороны, я вовсе не возражаю против такого поворота событий: вернули обратно в мое собственное тело.
                «Еще не вечер, еще не вечер. Еще светла дорога и ясны глаза…» Собираюсь на работу. Пою. Хотя на душе как-то не спокойно. Я так и не разобралась: сон ли я видела странный, или это странная явь. И вообще…
                Еду в автобусе. Сижу в полудреме, прикрыв глаза: ехать мне далеко и долго, почти час. Чем больше думаю, тем обиднее становится. Никого не убила, не зарезала, не подсиживала, почитала родителей, не крала, не желала жену ближнего своего, не интриговала, никому не рыла ям, разве что самой себе. Чревоугодие – это да. Пожрать люблю. Особенно вкусненькое и на ночь. А откуда еще черпать позитив? И что? За это сразу в чистилище? То есть обратно к себе, и к моему обожаемому холодильнику, в котором всегда найдется что-то, что поднимет мне настроение, тонус, а заодно и вес? Замкнутый круг, господа. Уж тогда надо было меня определить куда-нибудь в пустыню Гоби или на Марс, где ни сочных бифштексов, ни молочного шоколада, ни тортов-мороженых, ни гамбургеров, ни салатов с креветками и шампиньонами, ни, на худой конец, булок с джемом и макарон с суррогатной сосиской. Хотя… Ладно. Так и быть. Не надо меня в Гоби. И на Марс тоже не надо. Только и претензий предъявлять тоже не надо. Каковы условия жизни, такова и сама жизнь, и ее носитель. Приходится соответствовать.

                …Интересно, а как оно в раю? Не думаю, что его обитатели все время порхают среди облаков, все в белых одеяниях и с белоснежными пушистыми крылышками за спиной, только и знают, что перебирать струны арф и вкушать сладкий нектар. Конечно же, все не так. С тоски помрешь. В смысле, помершие затоскуют. Должно быть, это идеальное общество идеальных людей, в котором каждый живет (ну, не живет, а неким образом существует) наполнено, ярко, чрезвычайно интересно и радостно. Все работают (?) исключительно по призванию, женятся исключительно по любви, полностью самореализуются. Или не женятся? Какая женитьба в раю? Ой, что-то меня занесло в дебри. И вообще, лучше не пытаться понять то, что примитивному человеческому мозгу не дано понять. Надо просто принять факт: я сегодня ночью умерла, меня судили судом небесным, вынесли вердикт о возвращении в прежнюю жизнь в качестве наказания за прежнюю жизнь. Вот такая ненаучная фантастиш.

                На работе усердно работаю: составляю формальные документы, которые ни на миллиметр, ни на секунду, ни на грамм не сделают человечество счастливее, а этот мир гармоничнее и лучше. То есть занимаюсь тем, за что меня наказали и сослали обратно. Опять замкнутый круг. Короче, срочно надо все менять! И первым делом определиться с призванием, и срочно его исполнить. Как оказалось, это самое важное. …Уф. Довольно, однако, отвлекаться на отвлеченные темы. Суд небесный, весы для взвешивания дел, ад, рай… Хватит отвлекаться. Потом разберемся. Всё! Работать! Надо добить этот отчет, в котором каждая вторая цифра, если не все, липовые, состряпанные по принципу «трех Пэ» - пол, потолок, палец. Только не подумайте, что это я такая нерадивая работница. Нет, я исполняю непосредственно указание моего непосредственного шефа: «да сфантазируй ты им этот чертов отчет, чтобы господа успокоились». «Они» и «господа» - работники вышестоящего министерства, люди такие же далекие от реалий производства, как наш земной мир от мира потустороннего. И на иные их официальные запросы отчитаться можно не иначе, как руководствуясь принципом «трех Пэ». Сижу, смотрю задумчиво в потолок, потом изучаю внимательно пол, высасываю цифры из пальца. Отчет вырисовывается. Я мастерски набила руку на составлении фантастиш-отчетов. Эх, и будут меня потом пороть за это ТАМ. Все мои отчеты на «минусовую» чашу бросят. А что делать? Хочешь, не хочешь… 
                В конце рабочего дня звоню Элке.
                - Какие виды на вечер? Давненько не встречались.
                - Давай сегодня. Рули сразу после работы в театр. Но без опозданий. В шесть-тридцать у меня прогон.
                - Понято. Принято. Буду.

                В семнадцать-сорок я уже в театре. В кабинете пом. главного режиссера Элеоноры Валерьевны.
                Пьем чай. Я – крепкий черный, дабы взбодриться после изнурительного фантазирования отчетов. Элка – зеленый, с мятой, дабы успокоиться перед прогоном спектакля. Прогонять будет не она, а главный режиссер – Горланов, сполна оправдывающий свою фамилию.
                - Вот на кой хрен мне там присутствовать? – вопрошает меня Элка. Я не знаю «на кой хрен», потому только жму неопределенно плечами.
                - У нас с Горлановым абсолютно различные подходы, разные концепции и диаметрально противоположные взгляды на искусство. Его методы – кнут, давление на артистов, жесткое требование ни на миллиметр не отходить от установленной режиссером концепции. А я приветствую импровизацию, делаю ставку на творческий подход и пряник. У меня артист – мой единомышленник, творец, а не раб подневольный. – Элка замолкает, в задумчивости постукивает зеленым ноготком по стеклянному бокалу. Я любуюсь ею. Элка – редкостная красавица. В ней есть порода. Тонкое лицо, высокий белый лоб без единой морщинки, в глубоком вырезе блузы проглядывается идеальная грудь, лебединая шея. Мы с ней ровесницы, подруги со школы. Элка – человек творческий, всю себя отдавший театру. Театр для нее и работа, и семья, и радость, и огорчения, и смысл жизни, и ее призвание. Элку не раздумывая определят в рай, она свое предназначение исполнила сполна.

                Сижу тихонько в боковой ложе. Спряталась в уголок, чтобы Горланов не заметил из партера и не выгнал с позором. В партере человек десять – Горланов, Элка, звукорежиссер, зав. труппой, главный художник и еще кто-то. На сцене – Кармен и Хосе. «Кармен» в джинсах и маечке, светлые волосы собраны в хвостик. «Любовь дитя, дитя свободы! Законов всех она сильней!» - поет «Кармен» сильным, грудным голосом. От Элки я знаю, что у нее трое детей, выпивающий муж и парализованная свекровь, за которой она ухаживает. Хосе в черной футболке и черном трико, которое он то и дело поддергивает – видимо, резинка вытянулась. Он вполне счастлив в браке, чему подтверждение солидное брюшко и самодовольный вид. «Ты мой восторг, мое мученье! Ты подарила счастье жизни мне!» - поет «Хосе». «Четче дикцию! И держать лицо! – горланит из зала Горланов, - Чтобы зритель поверил!». Я не верю. Не верю в страдания самодовольного «Хосе», не верю в свободолюбие замотанной хозяйством и заботами «Кармен». Мне становится скучно. От нечего делать разглядываю картонные декорации, вытоптанный дощатый пол сцены, тусклый от пыли занавес. «Любите ли вы театр?» Нет. Я не люблю театр. Как не люблю, например, цирк. Это все искусственное, не настоящее, условное. Кино еще куда ни шло, хоть и не менее условное. Или хороший эстрадный концерт. Но Элке никогда не расскажу про свою нелюбовь к театру, чтобы не обидеть свою подругу и не потерять ее расположение.
                - Ну как? – спрашивает она меня после прогона, - Согласись, что когда я оставалась за главного, спектакль выглядел намного выигрышнее и ярче. – Я с готовностью соглашаюсь.
                - Придешь завтра на спектакль? А то потом не скоро представится возможность - скоро закрытие сезона. Я для тебя пригласительный выцарапала, - она протягивает мне лакированный кусочек картона – пригласительный билет.
                - Само собой. Приду.

                Смотрю оперу «Кармен». В зале аншлаг. На сцене творится волшебство. «Любовь дитя, дитя свободы. Законов всех она сильней. Меня не любишь, но люблю я! Так берегись любви моей!» Ах, эта бессердечная, беспощадная, вспыльчивая, великолепная красавица Кармен. Зачем, зачем она губит несчастного Хосе, преданного и безумно влюбленного! Ах, не надо! Не губи. Что за несчастье такая роковая любовь, которая все вокруг разрушает, подобно урагану, сжигает в пепел. Я сопереживаю героям всей душой, сердце мое рвется. Мне жаль и его, и ее. На глаза наворачиваются слезы, в горле ком, когда гибнет беспечная красавица-цыганка, а ее убийца, несчастный сержант, обезумел от горя. Да… Печальная история…
               Выхожу после спектакля на улицу. На душе светлая грусть. Я все еще под влиянием спектакля. Иду задумчиво к остановке. Размышляю о том, какое это противоречивое, сложное чувство – любовь. Порой разрушительная, порой возрождающая человека из пепла, подобно птице-феникс. Но, в конечном счете, все в этом мире держится на ней. И даже если любовь была давно, когда-то, как это случилось у меня, воспоминания о ней согревают и освещают всю оставшуюся жизнь.
               Из соседнего сквера доносится запах сирени. Заливается соловей. Ему вторит перезвоном проезжающий мимо трамвай. Вопит влюбленный кот. Смеется ребенок. Небо в розово-бирюзовых сполохах. Предвечерний ветерок ласково перебирает мои волосы. Последний луч солнца прощально цепляется за крышу дома, скользит по облаку, уползает за деревья. Я улыбаюсь. Я верю, знаю, что все еще будет в моей жизни – и новая любовь, и найденное, наконец, призвание, и счастье и еще много-много чего, надо только немного самой постараться. Все же этот мир хорош, хоть он и не хорош. И пусть меня сюда опять отправят в наказание. Временами здесь бывает так удивительно прекрасно. Просто фантастично прекрасно. Дастиш фантастиш! 

      26.05.2015