Генри одиноко бродил по мокрому газону, а я тянул кофе с коньяком и курил сигару. Клубы дыма таяли, плавно растворяясь в свежем воздухе. Я впитывал в себя тишину, словно это был целебный эфир. Строгие, ровные и красивые дома стояли по обеим сторонам улицы, которая плавно уходила вдаль, за горизонт. Еще полчаса назад здесь бушевал не шуточный ливень, омывая пыльный асфальт, а сейчас о нем напоминали лишь росинки на филигранно выстриженном газоне.
Пригород. Настолько спокойные и уютные места, насколько долгий и оживленный путь к ним. Ровные квадраты кварталов, абсолютно симметрично отделенные лужайки перед домами, идеально ровное асфальтовое полотно…
Лаборатория, в которой мне приходилось работать, чтобы хоть как-то прокормить семью, находилась в десятках километров отсюда, в самом центре города. Здесь, на окраине, жизни почти не было. Редкие усталые работяги сновали от пустынных остановок к домам и обратно.
Я разглядывал шагающего по газону взад-вперед сына и думал о своей работе. Искусственный интеллект в каждый дом… Как бы не так, сука! Если бы знали все эти счастливые идиоты, жаждущие заполучить в свой дом живую машину, что скрывается в том заветном металлическом корпусе с множеством разъемов.
Сын взял в руки куклу и присел возле живой изгороди, а я встал и прошелся к дороге и обратно. Сигара закончилась, и я тут же прикурил новую. Дорогое удовольствие в наше время. Электронные сигареты и кальяны постепенно вытесняют табак с рынка, как социальные сети электронную почту, а электронная почта – обычную. Надеюсь, на моем веку не прекратится производство настоящих сигар, ибо курить эту электронную дрянь мне никогда не нравилось.
Свинцовые тучи безжизненно застыли над аккуратными крышами домов, а сынишка игрался с куклами, уныло переставляя их по мокрому газону. Я хотел было встать и прикрикнуть на него, но в последний момент остановился. Его мать всегда была против грубости, и после её смерти я ни разу не повышал голос на Генри.
Лидия… Перед глазами пронеслись отрывки яркий и грустных воспоминаний, словно перед смертью. Её пепельно-серые волосы, подстриженные под каре, дикие голубые глаза и счастливое улыбающееся лицо. Вот она ест мороженное на нашем первом свидании и со смехом вытирает выпачканные в нем волосы. Следом кадр из роддома, день рождения Генри… Слезы послеродовой депрессии, теплые объятия и грустные разговоры до рассвета. Её сияющие счастьем и безграничным умилением глаза, наблюдающие за первыми шагами сына, и наконец… Долгая ночь в реанимации у двери операционной. Сбой в системе обслуживания клиентов, в одном из крупнейших супермаркетов города, изувеченное тело, несколько операций и… Дождь. Аккуратное загородное кладбище, пара десятков знакомых и я, рыдаю вырывая траву из земли стертыми в кровь ладонями…
Сынок все также играл с куклами в траве, совсем не улыбаясь. Мои мысли вновь вернулись к работе.
Фирма, обещающая настоящий искусственный интеллект в каждый дом, на деле являлась, пожалуй, второй по циничности и жестокости, после производящей УКБО (Устройства Клонирования Биологических Объектов). На заводах, по идее производящих суперкомпьютеры, на деле изготавливались ужасающие камеры с живыми человеческими мозгами. Капсула, содержащая питательные вещества, а также целый ряд сложнейших чипов и переходников, позволяющий подключить сей «искусственный» интеллект к любому устройству в доме. Я в этом всем разбирался весьма посредственно, изготавливая периферийную технику, совместимую с подобными «устройствами».
Я сделал очередную затяжку, и поперхнулся дымом, так как в окне нашего дома мелькнуло абсолютно безумное лицо и тут же пропало.
- Сынок, иди сюда. Мама зовет нас ужинать. – игриво окликнул я Генри, дрожащим голосом и дождавшись сына, двинулся вместе с ним к дому, сдерживая дрожь в коленях.
Сигара выпала из ослабевших пальцев, а кружка так и осталась на крыльце. Мысли забегали в голове, словно рой разъяренных пчел, а ладони предательски вспотели. Я сжал зубы и усилиемволи заставил себя открыть входную дверь.
Коридор оказался пуст, и собравшись с силами, я направился в сторону кухни, в окне которой и заметил лицо своей возлюбленной.
Толкнув легкую дверь из полупрозрачного пластика, я замер как вкопанный, и с силой сжал руку сына. На полу лежала Лидия, опустив голову вниз и опираясь на руки. Прямо под ней расплывалась небольшая лужа крови.
- Что это с ма… - начал было Генри, но я жестом заставил его замолчать.
- Иди в свою комнату, сынок. Я скоро приду почитать тебе на ночь.
Я подтолкнул его к двери в комнату, и он двинулся, не отводя взгляда от матери. Едва он хлопнул дверью, Лидия подняла на меня взгляд своих диких глаз, посаженных на безумное и окровавленное лицо. Её нос был разбит, и кровь залила белоснежно-белую ночнушку, теперь размеренно капая на пол.
Мурашки побежали по коже от увиденного, однако самое противное попалось мне на глаза позже. Едва я отвел взгляд от её голубых глаз, за спиной обозначила себя кучка испражнений, следы которых также виднелись на ночнушке. Я судорожно сглотнул и наклонился к жене, трясущимися руками пытаясь её поднять.
Включить освещение в доме я забыл, а потому пришлось тащить Лидию к ванной в сумраке коридора. Она окончательно обмякла у меня в руках, и еле передвигала конечностями, словно пьяная. На глаза у меня навернулись слезы.
Очень часто я задавался вопросом, правильно ли я поступаю, держа дома недееспособного клона своей погибшей жены. Она не могла говорить, принимала пищу только с ложечки и почти всегда находилась в полнейшем ступоре. Сегодняшнее событие окончательно склонило чашу весов, в пользу решения избавится от неё.
Дверь в уборную легко поддалась, и я аккуратно положил её тело прямо в ванную, одновременно снимая ночнушку. Включив свет, я несколько секунд наблюдал за её прекрасным телом, а после включил воду и начал омывать её грудь и бедра. С каждым прикосновением к ней, я распалялся все больше. Эти мягкие груди и упругие бедра просто сводили меня с ума. Даже после смерти жены, я оставался ей верен….
Вытащив её тело из ванной и обтерев полотенцем, я поставил её к раковине и наклонив, расстегнул ширинку. Безучастные голубые глаза смотрели на меня из зеркала над раковиной…
Спустя минут двадцать, я уже вел в спальню голую, относительно очнувшуюся жену. В доме все также царил полумрак и тишина. Атмосфера стояла просто кладбищенская, и теплые коричневые оттенки деревянной отделки, совершенно не добавляли уюта. Отворив дверь, я уложил жену в кровать и стараясь не шуметь, закрыл дверь.
Сын уже спал в своей кроватке, не дождавшись, когда я прочитаю ему сказку на ночь. Я аккуратно стянул с него штанишки, укрыл одеялом и поцеловав в щеку ушел на кухню, съесть пару бутербродов.
За окном окончательно стемнело, и включив свет, я направился к холодильнику. Особо не заморачиваясь, решил нарезать несколько ломтиков ветчины с хлебом и выпить кофе. Завтра рано утром вставать на работу, поэтому желанное пиво я оставил в одиночестве до пятницы.
Держа хлеб с ветчиной в одной руке и кофе в другой, я размышлял о клонах. Возможно, настанет день, когда они будут полностью идентичны своим оригиналам, но пока они оставались лишь живыми манекенами, без сознания или души. Мы планомерно погружаемся в мир бездушных людей и живых роботов. Создаем жалкие копии себя и заключаем своих сородичей в металлические коконы, заставляя их выполнять вещи, которые нам самим лень. Сколько уже бомжей и приговоренных к смерти заключенных выполняют роль электронного дворецкого, даже не догадываясь что на самом деле они не бездушные машины? Не счесть…
Гнетущую тишину нарушил какой-то неясный шорох из коридора, и держа в одной руке бутерброд, я направился в сторону спальни, не забывая от него откусывать. Дверь в комнату Генри была открыта…
Я замер в метре от порога в спальню сына, прислушиваясь к доносящимся оттуда звукам. Тишина. Абсолютнейшая, гнетущая тишина. Я вздрогнул всем телом, пальцы ослабли и бутерброд упал на пол.
Всего один рывок, и я в окутанной сумраком спальне сына. У детской кроватки застыла освещаемая лунным светом фигура жены, абсолютно неподвижная и безмолвная…
Меня словно током шибануло. Практически прыгнув вперед, я рванул за плечо Лидию, фактически отбрасывая безвольное тело назад и склонился над кроваткой сына. Тот шевелился, посапывая во сне, но был цел и невредим. Вздох облегчения вырвался из моей груди.
Пора было избавиться от гнетущего наши настроения клона. Я сжал кулаки и медленно двинулся к валяющейся на земле копии моей жены. Лишь бренная плоть, но не душа. Душа уже там, в раю. Надеюсь, ты заслужила рай, моя родная…
За секунду до того, как я впечатал кулак в голову клона, мне почудилось что в её взгляде мелькнула мысль, некий огонек разума. Однако мои глаза застилали слезы, а горло буквально разрывал едкий ком, и ничего более рассмотреть я не успел…
***
Около получаса Джон рыл землю на заднем дворе своего дома в абсолютной темноте. Мелкий дождик накрапывал, выстукивая причудливую мелодию и поглощая все остальные звуки. Податливая, мягкая почва легко взрезалась лопатой, но Джону было плевать. Даже бетон сейчас не являлся бы для него серьезным препятствием. Он лишь монотонно вгонял лопату в землю и откидывал её в сторону, стараясь не засыпать тело убитой жены. Все его естество было выпотрошено, жизненная энергия выливалась из него, словно кровь из мертвого клона Лидии. Слезы катились по щекам, поблескивая на свету иногда выглядывающей из-за туч луны. Вырыв яму, он в последний раз взял её хрупкое, переломанное тело и не выдержав разрыдался. В окне за его спиной, на фоне ночника виднелась фигура стоящего на подоконнике сына…
https://vk.com/mc_mrak