Что вы знаете о зеркалах и о мире по ту их сторону?
Погружаясь в атмосферу Отражённой реальности, вы вместе с главным героем, окажитесь в мире таинственной цивилизации, главным смыслом которой является похищение человеческих душ. По ходу повествования вы окунётесь в особую атмосферу параллельных миров, тайных орденов, мистических культов и обрядов. Вы погрузитесь в историю древнейшей и могущественной цивилизации.
И ещё... Ни в коем случае не подходите к зеркалам поздно ночью и не впускайте тех, кто приходит из них.
Долгие осенние дни.
Всё началось почти год назад, когда тёмной осенней ночью, из висевшего на стене старинного зеркала, ко мне в комнату вошёл человек,как две капли воды - похожий на меня. Та ночь изменила мою жизнь навсегда, отпечатавшись в моей памяти неизгладимым багровым шрамом. И вроде бы тот, когда-то привычный для меня мир, по-прежнему продолжает существовать, но всё в нём теперь кажется, мне совершенно иным, нежели было раньше.
Вспоминая и записывая сейчас всё то, что со мной произошло, я погружаюсь в раздумья о том, стоит ли мне вообще рассказывать об этом кошмаре наяву. Я не знаю, верите ли вы в мистику, параллельные миры и прочую околонаучную фантастику, но всё, что я вам сейчас поведаю, так или иначе тесно связано именно с этим.
В те ничем непримечательные дни, моя жизнь медленно, но довольно уверенно скатывалась в вялотекущий творческий кризис. Всё это происходило от того, что в отдалённых уголках моего сознания вновь началось воспаление неугомонных мыслей, которые острой пульсирующей болью напоминали мне о своём существовании. Уже казалось забытое мной внутреннее состояние безысходности и отчаянья, снова и снова накатывало на меня своими студёными волнами безрадостной меланхолии.
Те внутренние процессы, что бурлили в моей голове, были связаны с очередным поиском смысла жизни, с безрезультатными исканиями своего предназначения в ней и просто отчаянной попыткой уйти, скрыться от пустоты внешнего мира. И всё бы ничего, но моё состояние с каждой секундой, проведённой в нём, низвергало меня в чернеющую бездну, из которой казалось не было выхода.
Всё сгущающееся чувство эфемерной тоски накатывало на меня день за днём. Это, то самое, незыблемое состояние спокойствия, которое неуловимо граничит с чувством глубокого одиночества. И вроде бы краски жизни переливались всеми возможными цветами, но когда я смотрел на всё это через призму своего уставшего восприятия, они тут, же меркли, превращаясь в блёклую серую пастель.
К тому времени, когда со мной произошли эти, более чем странные события, мир и общество в котором мне посчастливилось жить, были настолько идеальны, что люди перестали желать перемен. Общество прекратило развиваться, как бы заморозив себя и свою жизнь в том времени, где неизбежно наступал столь вожделенный всеми рай на Земле.
Мир, в котором я тогда жил, будто законсервировал сам себя в состоянии всеобщего счастья и благополучия. Мы оказались во власти собственноручно созданной ловушки, выход из которой лежал за гранью нашего понимания. Наша цивилизация превратилась в подобие останков от отработавших свой срок космических спутников, которые теперь произвольно летают по орбите Земли не в силах ни покинуть её пределов, ни сгореть в плотных слоях атмосферы.
Окружающий меня мир жил своей собственной жизнью, даже не задумываясь о том, что жизнь эта хоть вполне беззаботна, но и особой радости людям совсем не приносит. Создавалось такое впечатление, что время просто застыло в одной точке и по каким-то неведомым мне причинам, вдруг прекратило свой некогда быстротечный ход. Нет, конечно, всё двигалось и развивалось, но в какую-то иную, в какую-то не совсем правильную сторону. А самое печальное заключалось в том, что тогда я и сам толком не понимал той скрытой сути вещей, которая в итоге и привела всех нас в это безмерно беззаботное состояние.
Но теперь, мой читатель, уже нет никакого смысла вспоминать о тех давно минувших днях, поскольку пройдёт совсем немного времени, как всё изменится самым кардинальным образом.
Знойное лето практически передало права дождливой осени, а она в свою очередь нетерпеливо принялась учинять свои новые порядки. Устав от неторопливой меланхолии большого города, от полусонных, никуда не спешащих людей, я принял решение уехать за город на неопределённое время. Там у меня был довольно старый, но уютный домик, который давным-давно перешёл мне по наследству. Тогда я надеялся, что перемена обстановки и тёплая шероховатость родных стен, разбудят в сознании давно потускневшие кадры, некогда запечатлённые на фотоплёнку моей памяти. Я полагал, что накатившие на меня воспоминания о прежней жизни, помогут мне разобраться в самом себе, но в итоге вышло так, что я запутался ещё больше.
Вот уже, которую неделю стояла ясная безоблачная погода, из-за которой по ночам случались небольшие заморозки. Но как только с первыми лучами восходящего солнца наступал рассвет, кружева инея превращались в чистейшую росу, а потом и вовсе испарялись, исчезая бесследно. Как прекрасна северная природа в своём осеннем одеянии. В медленном увядание её пышного летнего наряда, есть что-то, от философского восприятия жизни и нет, не смерти, а скорей перерождении одной формы жизни в другую. Природа проделывает это с нами на протяжении миллиардов лет и что самое интересное все мы, словно опавшая осенняя листва тоже участвуем в её бесконечном преобразовании. Молодые побеги рождаются по весне, растут всё лето, вбирая в себя столь необходимые им жизненные силы и лишь к осени становясь полноценными листьями. Когда же постепенно наступает зима, они, сломившись, кружа, падают в низ, подхваченные резкими порывами холодного ветра. Пожалуй, всю историю человечества можно образно описать на примере жизни одного дерева. Как похожи и одновременно различны наши жизненные пути и устремления, которые впрочем, на закате жизни заканчиваются одним и тем же.
Тропинка то поднималась в гору, то спускалась в овраг, а я шёл по ней привычным неторопливым шагом, осматривая изменившийся до неузнаваемости лес. Он был одет в яркие оранжевые, жёлтые и красные краски, всем своим видом указывая на то, что в нём сейчас царствует осень. Впрочем, она только, только вступила в свои права, а высоко висящее солнце, ещё не успело окончательно утратить силу своего тепла.
На мне были одеты широкие плотные штаны пустынного цвета, ботинки из светлого нубука с толстой ребристой подошвой и старая двухслойная куртка армейского образца. Все эти вещи давным-давно вышли из обихода, оставшись у меня на память в качестве воспоминаний о службе в армии, которой не существовало уже много лет, с того самого момента, как во всём мире была объявлена полная демилитаризация.
Во время последнего военного конфликта, в котором успели поучаствовать, пожалуй, все страны, на Земле начали стремительно расходоваться оставшиеся ресурсы. Это происходило с такой скоростью, что уже не вражеские пули и снаряды, а голод и холод забирал миллионы людских жизней каждый день. И тогда спохватившись, нерадивые отцы народов и наций решили прекратить бессмысленное насилие, в отчаянной попытке сохранить то немногое, что осталось от человеческой расы.
После прекращения военного конфликта, странами были заключены мирные пакты и соглашения о полной демилитаризации остатков противоборствующих армий. После создания специальной международной комиссии, начался процесс в результате, которого на планете больше не осталось ни единого образца оружия, при помощи которого можно было бы смертельно ранить живое существо. Дело дошло даже до старинных архивных чертежей и некоторых музейных экспонатов, которые были изъяты и переработаны в безвредное промышленное сырьё.
Обстановка в мире потихоньку налаживалась, жизнь входила в мирное русло, а военное ремесло окончательно превратилось в отживший своё анахронизм. Большинству из участников той последней войны, вполне безболезненно удалось вписаться в мирную жизнь, но некоторые так, же как в прочем и я, стали жить бок о бок с никуда не желающими уходить воспоминаниями. Да и как можно забыть то, что стало частью твоей жизни. Жизни, которая насквозь была пропитана пылью, гарью и металлическим привкусом крови, тех павших в боях за чью-то свободу людей.
Погибшие друзья всё ещё приходили ко мне во снах. В них мы, как и прежде все дружно шутили и смеялись, а потом так же вместе шли в очередную бессмысленную атаку. Раскаты орудий, нескончаемый треск автоматического оружия, вздыбленная от взрывов горячая земля и крики, бесконечные крики раненых товарищей. Земля смешивалась с ещё тёплой кровью в густую липкую жижу, а по лицу тонкими струйками лился грязный солёный пот.
Просыпаясь в ворохе скомканного пастельного белья, влажного от испарины, я скатывался с кровати и проводил оставшуюся часть ночи на прохладном полу. Долгая полевая жизнь без удобств, приучила тело довольствоваться малым. Да и старинный ворсистый ковёр, лежавший на деревянных досках пола, был не так уж и твёрд по сравнению с железобетонным дном фортификационных дотов.
После неторопливого завтрака я отправлялся гулять по лесу. Дыша свежим с заметной прохладой воздухом, я тихонько наблюдал за тем, как природа нехотя готовится к предстоящей зиме. Некогда буйный курчавые лиственные деревья, теперь стояли понурые, с неподдельной грустью провожая каждый пожелтевший листок, упавший с их осиротевших ветвей. Вода в многочисленных неглубоких речушках заметно обмелела, то и дело, замедляя свой быстротечный ход, огибая мшистые бока прибрежных валунов. Редкий щебет немногочисленных птиц, всё больше походил на отчаянную перекличку, последних оставшихся в живых на поле сражения бойцов.
Приходя домой под ужин, я как обычно растапливал уже чуть тёплый камин, сложенный из шамотного кирпича, что-то готовил на скорую руку, после чего усаживался в кресло перед потрескивающими еловыми дровами с бокалом горячего глинтвейна. Мне давно нравился этот напиток за его приятный пряный аромат и мягкое согревающее душу тепло цвета искрящегося рубина. Наверное, совсем неспроста, во многих, теперь уже, насовсем, исчезнувших религиях мира, красное вино считалось символом крови и жертвенности во имя спасения. В таинстве причастия, вино как бы превращалось в кровь божества, тем самым приобщая инициируемого к его духовной и божественной силе.
Как же давно всё это было. Теперь от прежних религий, так неистово будораживших сердца и души людей, а также различных радикальных религиозных фанатиков не осталось и следа. Вновь сформированное, после окончания войны, надмировое правительство, разумно посчитало, что все народы должны объединиться под единым началом. А для того, чтобы это осуществить было принято решение, искоренить все факторы, которые тем или иным способом зарождают в людях противоречия. Вполне закономерно, что в этот и не без того длинный список, также попала вся мировая религиозная составляющая.
После подавления небольших очагов сопротивления, наш мир довольно быстро превратился в стерильную субстанцию, где между всеми оставшимися в живых людьми, были полностью стёрты все расовые, этнические и культурные различия. Вместе с тем исчезли все известные мировые религии и секты, после чего в распоряжении людей осталась лишь одна не замутнённая чистая вера. И всё было бы хорошо, но со временем произошло то, что, никто и никак не мог ожидать.
Благодаря чётко выверенной управленческой политике нового правительства, наш мир год от года становился настолько идеальным, что человек в нём постепенно стал превращаться в пассивного наблюдателя. Мы все, сами не заметив этого, потеряли смысл своего существования. Мы превратились в некие придатки практически совершенного мира, где уже не люди, а автоматические компьютерные системы правят грандиозный бал, под названием технократическая цивилизация.
В этой притягательно мерцающей тысячами ночных огней утопии у меня был свой жилой отсек, располагавшийся в одном из грандиозных городских небоскрёбов. Подобную жилую ячейку, получил каждый гражданин в качестве компенсации от правительства за утраченное ранее жильё, пострадавшее в результате массированных бомбардировок теперь уже окончательно исчезнувших городов. Но стерильно чистое и от того абсолютно бездушное помещение, не доставляло мне никаких позитивных эмоций и воспринималось мной лишь, как место для сна и отдыха. Весь город был идеально вычищен и от того внешне выглядел очень опрятным, от чего у меня появлялось ещё большее желание поскорей убраться отсюда, дабы погрузиться в непредсказуемый хаос живой природы. А поскольку нормой последних лет жизни стали крупные моногорода, отделённые друг от друга огромными лесными массивами, которые больше походили на бескрайние зелёные моря, то недостатка в живой природе ни у кого не возникало.
Возможно, кому-то хватало ухоженных городских парков и скверов, но я приехал сюда полторы недели назад, в надежде передохнуть от звенящей тишины города, погружённого в какие-то свои, только ему ведомые заботы. Приехал ещё и для того чтобы после долгого перерыва снова начать писать. Не то чтобы мне были нужны некие особые условия для снисхождения вожделенной музы, просто хотелось побыть одному и собраться с мыслями. В какой-то момент так совпало, что все мои друзья оказались, заняты своими неотложными делами, и я решил, что вот и настало то время, когда мне хотя бы месяц удастся пожить одному на лоне природы.
Мой старенький загородный дом, одиноко стоявший неподалёку от почти истлевших останков своих собратьев, заросших высоким бурьяном и ещё совсем молодыми деревцами. Их бывшие хозяева давным-давно покинули свое некогда уютные дома, оставив их обветшавшие остовы на растерзание природных стихий. Чуть ниже по склону холма, где-то за высокими деревьями скрывалось небольшое, словно растёкшаяся клякса озеро. Если подняться на второй этаж, который одновременно являлся крышей дома, то из окна небольшой комнаты можно было увидеть чуть поблескивающую от лучей заходящего солнца гладь остывающей воды. На ней каждый вечер сумрак наступающей темноты небрежно вырисовывал очертания нескольких островов, ребристые очертания которых напоминали спины доисторических животных. Но и они с наступлением ночи бесследно исчезали, постепенно сливаясь с тёмной рваной линией противоположного берега.
Заставленные книгами полки, выцветшие фотографии в рамках на обшитых деревом стенах, несколько старинных механических часов, множество вещей и просто безделушек хранивших в своей памяти отпечаток былых времён. Вся обстановка в двух небольших комнатах моего дома, напоминала о той не выплаченной дани, которую ещё не успела прибрать себе ушедшая в века прежняя эпоха. Кроме книг, на многочисленных стеллажах повсюду стояло много предметов тех же времён, купленных мной по случаю в ставших теперь уже редкостью распродажах не нужного людям антикварного хлама. В угоду времени, городские жители избавлялись от потускневших картин, замутнённых зеркал и добротной мебели, по их мнению, совсем вышедшей из моды. Механические пишущие машинки, старые ламповые радиолы, с возможностью прослушивания грампластинок, струнные музыкальные инструменты, оптические и измерительные приборы всё это вместе с остальными предметами интерьера, составляло ту особую атмосферу, которая была близка и понятна моему сердцу.
Но как это часто бывает, такая расслабляющая и умиротворяющая окружающая обстановка мне нисколько не помогла. В голове одна за другой проносились мысли, делая вид, что они живут своей собственной жизнью, нисколько не завися от меня. А я каждый вечер погружался в некое медитативное состояние, смотря в темноте комнаты на завораживающий сознание танец огня. В те дни, я отдыхал не от людей, а, пожалуй, сам от себя. Я был умиротворён и даже немного счастлив, наслаждаясь тишиной и общей атмосферой умиротворённости. Решив, что вдохновение придёт само собой я не утруждал себя тревожными мыслями и размышлениями о своей писательской несостоятельности.
Пустой лист.
Мне нравится писать по ночам. В эти часы в голову приходит много светлых мыслей, и текст ложится непринуждённо строчка за строчкой. Вот только лист бумаги, вставленный в жернова пишущей машинки, оставался чист, как и неделю назад, лишь его верхние края теперь были чуть замяты. За всё время, проведённое мною здесь после приезда, мои пальцы так и не прикоснулись к пыльным буквам её круглых холодных клавиш. Будто боясь потревожить старинный механизм пишущей машинки, я каждый раз откладывал набор текста. В те дни, у меня не было ни вдохновения, ни желания заново ворошить все те мысли, что беспорядочно кружились в моей голове, словно вихрь, ни как не желавший отпускать их на волю.
Я работал только в удобные для себя часы, подстраивая своё время индивидуально под себя. Лучшее время для творчества для меня был поздний вечер, когда весь город постепенно замолкает, погружаясь в своё привычное дремотное состояние. Для творчества мне было необходимо погружаться в особую атмосферу и не, то что свободы, а некой всеобъемлющей независимости. Всё это служило для того, чтобы я в любой момент времени мог побыть в одиночестве. Вполне возможно именно из-за этого мне было довольно трудно наладить свою личную жизнь. Но в состоянии одиночества приходит умиротворённость и тогда мысли в голове начинают двигаться в особом, только им ведомом порядке. Те мои бесконечно долгие часы и дни, проведённые в уединении, были идеальным временем для того, чтобы творить действительно значимые вещи.
Плюс ко всему у меня была природная потребность к разбору и анализу всех тех событий, которые я успел впитать в себя за всю свою прожитую жизнь. И хотя мой урбанистический мир невиданными доселе темпами приближался к своему утопическому идеалу, небольшие казусы и неприятности случались и в нём. Как всякое приблизившееся к идеальному строю общество, оно было не лишено своих пусть и маленьких, но недостатков. Они то и были для меня основной пищей для творчества, переосмыслив которую я пытался написать произведение способное оживить наше общество. Сдвинув тем самым огромную ледяную глыбу отчуждения, вставшую между людьми.
Говорят, что умение переживать неудачи, является обычным явлением для любого творческого человека, но когда они идут одна за другой это выбивает из колеи. Вполне возможно, что мне надо давно было оставить свою писательскую деятельность, но жажда раскрыть людям глаза не давала мне сойти с выбранного мной пути. Мир, в котором я жил в то время был латентным и полумёртвым. В нём было всё настолько хорошо, что никто никуда уже не стремился. У людей пропал всякий стимул развиваться и двигаться вперёд к покорению новых высот. Когда исчезли социальные трудности, пропало, и само стремление к их преодолению. В итоге получилось, так что у общества больше не осталось смысла для жизни, и оно стало постепенно чахнуть и увядать. Мы перестали быть любопытными, мы перестали исследовать мир и задавать себе жизненно важные вопросы. Мы изменились настолько, что позабыли самих себя.
Раньше художники смотрели на несовершенство мира и находили в этом своё вдохновение, а теперь мир стал настолько безупречен, что уже все описания о нём выглядят не идеальными. Теперь в нашем беззаботном и радужном мире всё было постным. Мы перестали смеяться, перестали радоваться тем приятным мелочам, которые происходят в повседневной жизни. У нас всё было и в то же время не было ничего. Всё исчезло. Теперь уже ни у кого не было стимула заниматься, чем-либо полезным для социума, так как общество стало самодостаточным и не нуждалось более в заботе. Вся тяжёлая промышленность была практически полностью автоматизирована. Вмешательство человека требовалось только в тех отраслях, в которых предписывался пассивный человеческий контроль, да и то в целях безопасности продублированный искусственным интеллектом. Остались только незначительные частные производства, на которых ещё сохранилась потребность в человеческом труде, да и то для окончательной сборки и подгонки сложных деталей, произведённых машинами.
Многие победоносные свершения и колоссальные успехи человечества вышли из самых настоящих проблем и противоречий. Жизненные трудности, встречавшиеся ранее на пути каждого человека, помогали ему в становлении самого себя. Конечно, многих эти трудности делали слабее и уязвимей, но подавляющее большинство, преодолев их, становилось только сильней. Ведь преодолевая жизненные трудности, мы развиваемся, мы растем, как личности. Трудности это, то уникальное топливо для разума человека, которые помогают нам двигаться вперёд. Терпя неудачи, но продолжая пробовать, и стремиться к недостижимому идеалу, мы тем самым и сами шаг за шагом приближаемся к своему совершенству.
И вот теперь нам некуда больше стремиться нам некуда больше идти. Мы дети великих предков сумели воплотить в жизнь все их планы и мечты об идеальном мире, но не смогли придумать для себя дальнейшего смысла жизни. Мы – сумевшие достигнуть социального рая, тем самым обрекли себя на медленное вымирание. И самое страшное в этом было то, что у нас не осталось ни одного человека, который бы мог увидеть приближение этой катастрофы. Мы стали чем-то вроде бездушных созданий, у которых есть всё для беззаботной и счастливой жизни. Но в погоне за утопическим раем мы забыли о самом главном. О том, что может помочь человеку вырасти не только в нравственном и моральном плане, но и духовном развитии. О том, что было способно возродить наш мир снова. Мы совсем позабыли о тех наиважнейших составляющих развития человеческой цивилизации, которые всегда помогали нам приобретать ценный опыт в отношениях с другими людьми и самое главное, мы напрочь позабыли о наших душах.
Схватка.
Блуждая в праздных раздумьях за бокалом ароматного вина, я и сам не заметил, как погрузился в томящую дрёму, сменившуюся прерывистым полусном. Обычно я просыпался посреди ночи от того, что сильно затекала спина. Не открывая глаза и практически на ощупь, я брёл до кровати, по пути снимая с себя верхнюю одежду, после чего засыпал, падая на мягкое покрывало.
Ночью я проснулся от того, что услышал звук разбивающегося стекла. Первая мысль, которая промелькнула у меня в голове, была о том, что поворачиваясь в кресле, я случайно задел бокал с недопитым глинтвейном, который был, по-видимому, оставлен мной на самом краю письменного столика. Но после того как я вполне явственно понял, что нахожусь не по обыкновению в мягком кожаном кресле, а лежу на кровати, то тут же в моей голове, словно яркими полосами трассеров, мигом промелькнули сразу несколько скверных мыслей.
Не успел я ещё приоткрыть заспанные глаза, как в следующее мгновенье передо мной возник тёмный силуэт, чётко очерченный на фоне зашторенного окна. Очевидно, поняв, что я увидел его, он в долю секунды преодолел разделяющее нас расстояние и одним сокрушительным ударом, сшиб меня на пол. Обе его руки вцепились мне в шею, после чего он начал с силой сдавливать их, очевидно пытаясь придушить меня.
Всё произошло настолько стремительно, что я даже не успел опомниться, прежде чем жизненные силы начали медленно покидать меня. Наверное, я так бы и сдался под жесточайшим натиском моего противника, если бы, случайно, не разглядел лицо нападавшего. Даже сквозь маску неистового безумия, сквозь разящее сосредоточие озлобленного взгляда, которое бывает у животных во время охоты, я всё же смог разглядеть в нём себя. Это был мой двойник! Это была моя точная копия! Это был я сам, но только выглядел он все, же немного иначе.
Он схватил меня ещё крепче и швырнул с силой не присущей обычному человеку. Я снова повалился на пол, но на этот раз, сокрушив по пути, кукую-то мебель, стеллажи и стоявшие на них предметы. После чего он снова подошёл ко мне и принялся за меня с удвоенной силой. По-видимому, всё шло немного не так, как он планировал, поскольку не на шутку разбушевавшаяся злоба, буквально вырывалась из него при каждом выдохе белыми пенными брызгами. В те минуты, он больше всего походил на мощного разъярённого быка, почувствовавшего запах горячей крови, самой вожделенной мыслью которого было раз и навсегда покончить с неугомонным тореро.
После того, как я увидел напавшего на меня, где-то в глубине моего естества появились скрытые ранее силы и теперь я вовсе не собирался сдаваться, твёрдо решив узнать своего гостя получше. С этого момента у меня появился весомый стимул, а главное сильное желание бороться за свою угасающую с каждой секундой жизнь. Окончательно проснувшись после внушительной встряски, я кое-как преодолел боль от обрушившихся на меня один за другим ударов, после чего между нами началась долгая и утомительная схватка.
Теперь уже всё решала не только сила, но и моё природное упорство и выносливость. Благо этих качеств, порядком закалённых в последней бесславной войне, у меня было хоть отбавляй. Но, не смотря на это, я всё, же проигрывал и это понимал не только я, но и он – мой невесть откуда взявшийся двойник. Однако теперь между нами было одно разительное отличие. Он, как и прежде хотел меня просто убить, а я больше всего на свете желал знать, кто это такой и почему он выглядит практически точно также как я.
Мне неизвестно, сколько всё это ещё могло продолжаться, пока я не упёрся спиной в ребристый край старинного будильника, по всей видимости, упавшего со сломанной полки. Недолго думая, я резко повернулся всем своим телом, так чтобы высвободить хотя бы одну свою руку. Ну а потом мне оставалось только покрепче ухватить массивный хрустальный корпус часов, поблёскивающий в предрассветном полумраке, и что есть силы ударить моего двойника по голове. Что скажешь – хороши часы, как ни посмотри! И на вид они были красивые, и время точно показывали, и ход был отличный. Добротные старинные часы – точно бьют.
Удар пришёлся ему в правый висок, но поскольку я наносил его левой рукой, то он был не настолько сильным, чтобы убить его. Несмотря на это, тело двойника почти сразу обмякло, и я почувствовал, как моя одежда пропитывается его тёплой кровью. Не вставая с пола, я сорвал с карниза плотную штору, служившую у меня вместо двери в комнату, после чего помня о его недюжинной силе, накрепко связал оторванными от неё широкими лоскутами руки и ноги моего двойника.
Немного отдышавшись, я проверил пульс – живой. Ещё бы, силищи в нём было столько, что хватило бы и на пятерых. Хорошо же он меня отделал – знатно. Долго ещё всё тело будет ныть, переливаясь разноцветными синяками, от такого воистину безудержного натиска.
Очнувшись связанным и лёжа на полу, в луже собственной крови, он первым делом громко рассмеялся, глядя мне прямо в глаза. Как же неприятно звучит собственный нервный смех, услышанный со стороны.
– Тебе всё равно не жить. Скоро заметят моё отсутствие, после чего они придут за тобой. Обязательно придут! Они отыщут тебя, где бы ты ни был. Они отомстят за меня!
У меня не было причин не верить ему, поскольку итак было ясно, что жить ему оставалось совсем не долго. По своему опыту я знал, что когда человек находится при смерти и понимает, что вот, вот умрёт, то у него обычно не остаётся поводов чтобы лгать. А поскольку ни ему, ни тем более мне терять уже было нечего, то я разумно посчитал, что самое время приступить к горячей фазе допроса.
Среди бардака я всё же сумел найти свой складной, всегда остро отточенный нож, после чего подошёл и наклонился к другому себе, лежащему сейчас на и без того обильно залитом кровью полу. Без лишних слов и разговоров, я стал методично разрезать его перекосившееся от неожиданности лицо на тончайшие лоскуты, каждый раз делая длинные и довольно глубокие надрезы. Эта процедура не убивает человека, но вытаскивает наружу то, что мне сейчас было необходимо, поскольку неизвестно, сколько ещё протянет эта полуживая копия меня.
Методу горячего допроса я научился на войне, когда мы захватывали военнопленных для того, чтобы выведать интересующую нас информацию. Они были настолько фанатичны и преданы своей религии, что ни в какую не хотели выдавать нужные нам данные, поэтому нам волей-неволей приходилось действовать быстро и решительно, пока противник не успел освоиться в новой для него обстановке. Впрочем, говорить большинство пленных начинали ещё задолго до того, как их лицо превращалось в кровавое месиво. И дело тут было даже не в чрезмерной жестокости – она процветала по обе стороны траншей, а в том, что закон той бесславной войны, был предельно прост и суров – либо ты, либо тебя.
Страх – вот, что мне было нужно достать из его подсознания. Я ещё с детства прекрасно усвоил, что различного рода ублюдки и подонки, по-своему очень сильны и опасны, но только внешне. А как только начинаешь работать с их гнилым нутром наедине, так вся их животная мерзость лезет наружу, словно перебродившее тесто из кадки.
Главная сила страха в том, что его не существует в обыденной реальности. Это как тропинка в лесу, когда идёшь по ней в полной темноте. Она практически не ощущается, и лишь только чувствуется на острой, как лезвие бритвы грани сумеречного восприятия. Стоит сбиться с этого зыбкого пути, и реальность, что казалась, столь незыблемой, тут же пошатнётся, растворившись в туманной мгле.
Конечно, как такового страха не существует, но стоит пробудить то, что его вызывает, и он прямо изнутри выжжет всё сознание дотла, до самого его основания. После чего, вместе с первобытным естеством, что таится в каждом из нас, наружу вылезает и страх. Страх – вот то первородное животное чувство, овладев которым можно сделать с человеком абсолютно всё.
И хотя мой двойник был уже при смерти, систематическое разрезание его лица на тонкие лоскуты привело его в паническое состояние, после которого многократно мною заданный вопрос, находил искомый ответ. Он рассказал мне всё. Его страх возвысился над разумом и в оцепенении ужаса, сам того не ведая, выдавал мне подробность за подробностью.
Мир бесконтрольной власти.
Их называли охотниками – охотниками за душами. Все они состояли в разных, но как один могущественных орденах, которые исповедовали идеологию власти и силы. Каждый из братьев или сестёр входящих в орден занимал своё особое место и статус в касте возвышенных. И чем больше на счету охотника было поверженных им собственных двойников, тем выше было его положение на ступенях превосходства над другими членами ордена.
В мире, откуда пришёл мой двойник, обряд инициации в охотники происходил по достижению кандидатом половозрелого возраста. В их мире каждый должен был хоть раз пройти через лабиринты зеркал и попробовать взять душу у своего двойника из любой доступной параллельной реальности. Если же претендент, не был способен совершить первый в его жизни ритуал зеркализации, то он не имел ни какого права вступать ни в один из существующих орденов и тем самым, автоматически опускался на самые низшие ступени их общества.
Инакомыслящим в таком обществе не было места. Их считали никем и как минимум предпочитали игнорировать и не замечать. Но пропагандистская идеология мира, откуда пришёл мой двойник, была настолько сильна и развита, что таких людей были считанные единицы. Их открыто презирали и называли отбросами общества, неспособными существовать в социуме, где правит бескомпромиссная сила, жёсткая иерархия и неутолимая жажда власти. И с тех пор, как в их мире началась эта прославленная эпоха, ознаменованная погоней за величием и могуществом, никто не считает нужным, считаться стой ценой, которую теперь вынуждены выплачивать остальные миры. В их мире, был провозглашён единственный принцип гласивший, что цель оправдывает любые средства по её достижению. И у тех, кто не желает находиться на низших ступенях общества, был только один путь наверх. Путь, проложенный через смерть ни в чём неповинных людей.
В отличие от изгоев, тех, кто с самого детства, в неудержимом порыве стремился достигнуть вершин, провозглашали фаворитами и открывали перед ними все возможные пути, дабы ускорить их восхождение по иерархической лестнице могущества. Таким образом, за тысячелетнюю историю его мира, сложились целые династии и кланы верховных правителей. Эти самые иерархи и являлись теми самыми могущественными основателями закрытых орденов, единственной целью которых было превосходство над всеми остальными жителями мира. Мой двойник, лежавший сейчас распластанным на липком от запёкшейся крови дощатом полу, как раз и относился к одному из таких орденов. И если верить его словам, то он занимал в нём довольно высокое положение, а также имел серьёзный уровень посвящения во внутренние дела своего ордена. Возможно именно поэтому он был так уверен в том, что его не оставят в беде и обязательно выяснят причину его внезапной пропажи.
На мой вопрос: – По какому признаку выбирается очередная жертва? Он ответил, что никто из охотников не знает, куда он попадет, и кто из его двойников окажется перед ним в очередной раз. Бывает так, что человек умён, но слаб и немощен, бывает, попадаются те, кто развит лишь физически. Но есть та особая категория людей, которая обладает невероятной силой и стойкостью духа. Такие люди обладают большим потенциалом и жизненной энергией. Это становится явным в те сложные жизненные моменты, когда силы уже на исходе, но человек всё ещё в состоянии сделать пару шагов к поставленной перед ним цели. Такое природное устремление силы воли и желания во что бы то ни стало выполнить сложную задачу – даётся не многим. Собственно это и есть сила духа, дающая человеку с сильной волей дополнительную энергию. Именно такие люди являются для охотников самым желанным и ценным трофеем.
Тогда я спросил его: – Кто был среди тех двойников, кого ты убивал? Он отвечал мне, что были молчаливые – не задающие вопросов, встречались болтуны – не нуждавшиеся в ответах, а также были легковерные и наивные. Но почти все из них догадывались, что их ждёт смерть и после того, как их сопротивление было сломлено, они с молчаливым смирением принимали уготованную им участь. Некоторые, как и я, яростно сопротивлялись, но потом всё равно сдавались. Большинство из них были ничтожествами. Они были слабы духом и поэтому всегда проигрывали схватку.
Каждый раз, когда охотник поглощает жизненную энергию убитого им двойника, он насыщается всей содержавшейся в ней силой. По его словам, жизненная сила человека приумножается и развивается в живых существах с самого их рождения и чем опытней и сильнее двойник, тем больше энергии похищает охотник. Получая энергию от своих двойников из других реальностей, они проживали свою и чужую жизнь, как одну, тем самым каждый раз продлевая своё существование в два раза дольше. Выходило так, что сила, с которой мой двойник швырял меня по комнате пытаясь убить, была получена им от наших с ним двойников из других миров.
Большинство охотников и иерархов, которые полностью поглощены борьбой за всевластие, подвержены различным психопатическим припадкам. Всё это происходит с ними потому, что в их личности проявляются отголоски тех двойников, которые когда-либо были убиты ими. И чем больше на счету у охотника загубленных им душ, тем сильнее выражается его психопатическое расстройство. Получалось так, что их миром постепенно стали править вполне себе успешные психопаты, а общество со временем стало свято верить в их «нормальность» и более того, изо всех сил старалось уподобиться их идеалам и саморазрушительному образу жизни.
Мой, вконец обессиливший двойник, вероятно в качестве устрашения также успел упомянуть о каких-то религиозных празднествах, которые проходили в ритуальных залах церквей принадлежащих его ордену. В ходе этих обрядов, отдельными орденами совершались целые зеркальные походы в иные миры, для уничтожения сотен и тысяч своих двойников. Этот погружённый во зло, невежество и мракобесие мир, с каждым его словом вызывал во мне стойкую и неотвратимую ненависть. Я даже представить себе не мог, сколько же миров из параллельных реальностей, они успели превратить за это время в свои поля для кровавой жатвы.
Судя по его не вполне разборчивым словам, я понял, что многие иерархи орденов напрямую или косвенно были причастны к кровопролитным войнам, которые с завидным постоянством происходили в наших мирах. В те дни, на полях сражений они совершали свою праздничную смертоубийственную жатву, собирая обильный урожай насильно отнятых человеческих душ. В результате этих массовых зеркализаций, высшие иерархи, управляющие церквями, поднимали и продвигали свои религиозные ордена на лидирующие позиции. Власть и беспрекословное подчинение власти – вот главный принцип развития их общественного устройства.
Внутренний мир охотника предстал передо мной скудным, серым и лишённым всяческих красок. Всё в нём было насквозь пронизано колючими ветвями безграничной власти, а также густой порослью сплетённой из жажды наживы и могущества, да при этом обильно орошённой людской кровью. В их жизни не было ничего, чем бы они могли дорожить, кроме полученной за чужой счёт славы, власти и величия, а также тех высочайших привилегий, что они дают своим обладателям. Поэтому все их разрушительные действия направлены вовне, в тот мир, который стал для них враждебен из-за ожесточённой конкурентной борьбы за эфемерную власть. Всё это затмило их разум от других, более светлых чувств и эмоций, от чего теперь в их душах багровеющими терновыми побегами прорастают ростки тщеславия, гордыни, алчности, зависти и гнева.
Двойник.
Поверить во всё сказанное им было сложно и даже невозможно. Я могу тысячу раз представить, как ко мне в дом пробирается незадачливый воришка. Но, то чтобы преступник выходил из зеркала, да ещё просто феноменально похожий на меня, это просто не укладывалось в моей голове. Позже я проверил дом. Все окна и двери, как это им и было положено, оказались плотно закрыты изнутри и находились в совершенно не повреждённом состоянии. Но с другой стороны, я вполне отчётливо понимал и то, что все, что со мной приключилось, было вполне реалистично. Хотя бы потому, что зайдя обратно в комнату, которая стала невольной свидетельницей столь странной полуночной сцены, я по-прежнему явственно наблюдал, словно отлитую из воска, точную копию себя, но только уже бездыханно лежащую на полу.
За то время, пока я обследовал свой дом на предмет незаконного проникновения, моего незваного гостя покинули последние жизненные силы. Сейчас он так и лежал связанный на полу, в нелепо скорченной позе, а его потухшие глаза, ещё долго бесцельно смотрели сквозь густоту зловещей ночной темноты. Движимый неподдельным интересом и даже в какой-то мере любопытством, я решил более тщательно рассмотреть своего двойника.
Он был среднего роста и телосложения. Волосы у него были чуть темнее, длиннее и гуще, чем у меня. Навечно застывшая мимика его лица, до сих пор источала какую-то архаичную злобу и леденящую душу ненависть. Мелкие родинки и характерные дефекты строения тела у нас оказались схожи, но были немного смещены или даже смазаны, словно преломленные в нечётком зеркальном отражении. Несколько незначительных шрамов, что напоминали мне о моём прошлом, у него напрочь отсутствовали, но зато на его коже имелись какие-то странные симметричные метки, похожие на искусственное шрамирование. Вполне возможно, что таким образом он отмечал свою очередную победу над поверженным двойником. Так когда-то и в моём мире люди отмечали свои победы на войнах, украшая борта самолётов, боевых машин или просто делая зарубки на личном оружии.
В целом мой двойник был очень похож на меня, но все, же били в нём какие-то мелкие детали и особенности, по которым, пожалуй, только я один смог бы определить, кто из нас двух является мной, а кто моей копией. Наверно когда меня хватятся и наведаются сначала в мою городскую квартиру, а потом и в загородный дом, то с большей долей вероятности заключат, что лежащий на полу субъект и есть я. Основные черты моего, то есть его лица, остались, не тронуты, посему заключение суд. мед. экспертов будет вполне предсказуемым. Единственной загадкой для них останется то обстоятельство, кого считать виновником преступления, но это уже входит в ту сферу вопросов, которые меня сейчас интересовали меньше всего.
Облачён он был в довольно странный на вид костюм, больше похожий на какой-то универсальный комбинезон, нежели на обычную повседневную одежду, принятую в моём мире. Его костюм был устроен достаточно просто, но вполне технологично. Внимательно присмотревшись, я обнаружил множество непонятных для меня структурных особенностей неизвестного предназначения. Внешняя поверхность костюма, по всей видимости, была полностью водоотталкивающей, поскольку ни единой капли крови, ни даже её пятен или малейших следов, на одежде видно не было. К тому же этот костюм, очевидно, защищал своего владельца от внешнего физического воздействия, являясь одновременно и одеждой и защитным панцирем, равномерно распределявшим силу точечного удара по всей его поверхности. Единственным уязвимым местом оставалась незащищённая голова охотника, куда и пришёлся основной удар, ослабивший его недюжую силу.
Долго не думая, я оценил все преимущества его защитного костюма, и решил присвоить этот трофей себе, разумно посчитав, что охотнику он больше не понадобиться. Да и зачем усложнять жизнь экспертам, ведь найдя меня, то есть его в таком виде, им будет гораздо сложнее принять его за меня. Впрочем, отбросив остатки брезгливости и неуместные сейчас размышления в сослагательном наклонении, я приступил к процессу перевоплощения.
Костюм на моём двойнике сидел настолько плотно, что просто снять его у меня не получилось. После недолгого изучения его структурных особенностей я нашёл подобие клапанов, с силой надавив на которые я обнаружил, что костюм обмяк и потерял свои прежние очертания, после чего он без всякого сопротивления слез со своего бывшего обладателя. Одев на себя абсолютно чистый, но совершенно бесформенный костюм я снова нажал на регулировочные клапана и он, словно ожив, заметно подтянулся, настроившись в точности по размерам моего тела. После недолгого привыкания к незнакомой одежде, которая отдалённо напоминала симбиоз водолазного и противоперегрузочного костюма для лётчиков, я заключил, что находиться в нём гораздо комфортней, чем в обычной одежде не лишённой множества недостатков.
В процессе снимания и надевания костюма я обратил внимание на одну бросившуюся в глаза особенность. На его левой руке было заметно утолщение, которое всем своим видом отдалённо напоминало некий портативный прибор, владельцем которого, по всей видимости, был мой двойник. Прибор этот был не совсем обычный, так как представлял собой биоструктуру, внедрённую в организм своего хозяина. Нащупав некие утолщения, которые вполне могли бы служить застёжками, я нажал на них посильнее, после чего устройство с лёгкостью отсоединилось от уже начавшего остывать тела.
Ради эксперимента я решил аккуратно приложить прибор к себе на левую руку, примерно на то же место где он прикреплялся, будучи на руке моего двойника. Но как только я прислонил его к своему телу, этот странный прибор-организм довольно ловко и цепко обволок мою руку своими щупальцами. В то же мгновение я почувствовал еле ощутимый укол, будто кто-то проколол мою кожу иголкой. Потом я ощутил небольшое головокружение, как будто от моей головы произошёл отток крови. Это было отдалённо похоже на то, чуть сумрачное состояние прострации, когда резко встаёшь из лежачего или сидячего положения.
Через несколько секунд, желеобразный дисплей показал первые признаки жизни, а само устройство как бы ожило на руке, приобретя температуру и окрас моего тела. Когда на мониторе высветились многочисленные параметры, я понял, что именно встроилось мне в руку. Это был некий гибрид компьютера и живого существа питание, которого осуществлялось за счёт хозяина, на котором оно прижилось. Тот еле ощутимый укол, что я почувствовал ранее, был не чем иным, как моментом подключения биокомпьютера к жизнеобеспечению моего тела.
На дисплее высветилось несколько вполне логичных и понятных мне диаграмм, указывающих содержащиеся в крови вещества, ритмы сердца и дыхания, давление и температуру тела, а также иные ещё неизвестные мне параметры. Кроме того, там размещалась моя голографическая проекция в полный рост и какие-то личностные данные, в которых я мало что смог разобрать. Вероятней всего это устройство заменяло все необходимые идентификационные средства, служа тем самым универсальным инструментом в том мире, откуда прибыл мой двойник.
Не сказать, что я был очень рад тому, что на моём теле поселился неведомый мне прибор, но думаю на тот момент, вариантов развития событий было не так уж и много. Вот так, можно сказать с непринуждённой лёгкостью, неизвестные мне технологии встроились в структуру моего организма. И теперь, после всех своих преобразований, мне предстояло проникнуть в неведомый мир, находящийся по ту сторону зазеркалья.
Чужие лица.
В связи с последними событиями, произошедшими со мной, мне вдруг вспомнился некий психологический эксперимент, о котором вскользь упоминалось в докладном рапорте. Тогда я как-то не обратил внимания на подробности скрупулезных медицинских отчётов, но сейчас они приобретали для меня иное значение. Дело касалось некого досье, добытого нашей разведкой в одном весьма специфичном медицинском учреждении закрытого типа.
В этом документе говорилось о том, что на группе добровольцев был проведён довольно простой, но от этого не менее странный эксперимент. Основная суть, его заключалось в том, что все задействованные в опыте реципиенты должны были практически в полной темноте, беспрерывно смотреть в глубину поставленных перед ними зеркал. Через какой-то промежуток времени, человек, пристально смотревший в зеркало, на своё отражение начинал видеть в нём лишь нечто отдалённо похожее на себя. Некоторые из испытуемых утверждали, что видели своих давно умерших родственников, либо же смотрящее на них с нескрываемой злобой чужое лицо. Конечно, описания сильно разнились друг от друга, да и верить им можно было едва ли, но иногда реципиенты наблюдали неких отвратительных существ, выходящих к ним из глубины зеркал. Вот они то и заинтересовали меня больше всего. Теперь, после того, что произошло со мной той ночью, мне стало более чем ясно, кто наблюдает за нами по ту сторону зеркал.
Человек, долго смотрящий в зеркало, вместо собственного отражения начинает видеть совершенно не знакомое ему лицо. Конечно, впоследствии изучения этого феномена исследователями утверждалось, что это просто оптическая иллюзия, но достоверных доказательств они так и не смогли привести. Исследователи ошибочно полагали, что эффект присутствия чужого образа может быть вызван сочетанием обычных зрительных искажений. Они предположили, что зрительная система угнетённая долгим всматриванием в собственное отражение снова и снова распознаёт одни и те же образы, начиная интерпретировать их со всевозможными искажениями вплоть до галлюцинаций. Но все эти горе экспериментаторы и предположить не могли тех последствий, что произошли после их незатейливых опытов.
Как оказалось, у этих давно забытых и очень странных экспериментов было своеобразное продолжение. Иногда те люди, что участвовали в опытах, просыпались поздно ночью из-за того, что слышали стук по стеклу. Сначала они думали, что кто-то стучится в их окна, но после того, как в пустоте запертой комнаты мертвенный шёпот произносил их имя, они понимали, что этот скрежет раздаётся из висевших на стенах зеркал. Ещё толком не успев подойти к зеркалу люди, ранее участвовавшие в эксперименте, отчётливо видели своё отражение, которое будто ожившая голограмма чуть выступала из стеклянной толщи зеркала. Оно не говоря ни слова, очень внимательно изучало и разглядывало их из непроглядной темноты по ту сторону зеркала.
Возможно, во всём этом замешаны те самые отвратительные существа, внушающие при встрече с ними не только тревогу, но и пульсирующий в один ритм с сердцем всепоглощающий ужас. Этот враждебный взгляд того – другого, что так пристально рассматривает тебя. Он пугает, заставляя первородный страх, что с давних времён живёт где-то в глубинах нашего подсознания высвободиться наружу. И в то же самое время, проницаемость этого взгляда завораживает до глубины души, притягивая к себе, как колдовской омут. Деструктивная деформация лиц, их мерзкие ухмылки. Всё это вызывало в людях чувство опустошённости, беспомощности и невозможности повлиять на сложившуюся ситуацию.
Многие из нас сами того не подозревая вечерами по долгу смотрели на своё отражение в зеркале при приглушённом свете, тем самым как бы призывая – притягивая к себе своих двойников. Через довольно непродолжительное время пристального всматривания в своё отражение, по ту сторону зеркальной глади начинает проявляться чужое, доселе не знакомое нам лицо. Это отражение абсолютно чуждой нам сущности, всегда предстаёт перед людьми в искажённом виде, лишь только отдалённо напоминает человеческий образ. Иногда, вместо наших двойников, из глубины зеркал появляются уродливые очертания карликов-проводников, по ошибки подходящих к границам восприятия нашей реальности.
Все те реципиенты, кто хоть раз встречался взглядом со своим двойником, испытывали крайне не комфортные ощущения постороннего присутствия. Ночь за ночью зов из глубины зеркал только усиливался, сводя людей находящихся под наблюдением с ума. То, что происходило дальше за закрытыми дверями больничных палат, может показаться бредом сумасшедшего, но отчёты медицинского персонала, скрупулёзно фиксировали происходящее. Сейчас я уже толком не помню всего того, что содержалось в изъятых документах, но и того о чём мне стало известно хватило для понимания сути происходивших событий.
Эти игры оказались очень опасны и последствия таких опытов приводили к непредсказуемым, а порой плачевным результатам. Уже много позже я нашёл сведения о том, что многие из участников таких экспериментов впоследствии оказались, заперты в особо охраняемые сектора лечебницы, где даже для обычного персонала доступ к ним был закрыт. Сильное эмоциональное потрясение, вызванное встречей со своим двойником, изменяло психическое состояние многих реципиентов до неузнаваемости.
В одном из таких закрытых секторов, где содержались несколько человек, ранее подвергнутых опытам сходных с зеркализаций, произошло не объяснимое явление. Этих людей содержали в запертой камере, чтобы следить за их изменяющимся с каждым днём состоянием. Камера была оснащена видеокамерами и микрофонами повышенной чувствительности, но даже это обстоятельство не уберегло людей от беды. Главным принципом эксперимента было невмешательство и поэтому всё, что происходило внутри камеры, не подвергалось никакому воздействию извне.
В абсолютно чёрной камере изолированной от любых звуков, не было ничего кроме нескольких металлических кроватей без постельных принадлежностей и туалетом с вмонтированным над ним краном с водопроводной водой. На двух противоположных стенах камеры располагались огромные зеркала, тем самым создавая эффект гигантского туннеля. Еда доставлялась раз в день, через специальный шлюзовой модуль, исключающий любой контакт с внешним миром.
По окончанию первой недели эксперимента все шло без особых изменений. Испытуемые ели, спали и общались без всяких на то ограничений. Плюс ко всему им пообещали свободу и неплохую оплату по окончанию срока эксперимента, но при условии, если они будут строго выполнять все указания персонала в течение одного месяца. Здесь надо отметить тот факт, что изначально эти испытуемые были заключенными, приговорёнными за совершённые ими преступления к смертной казни. Но подписывая согласие на эксперимент, они даже и предположить, не могли, каким ужасом обернётся для них это адское испытание.
Все их переговоры, передвижения и действия фиксировались аппаратурой, а получаемая информация анализировалась и заносилась в базу данных. К началу второй недели эксперимента исследователи заметили первые изменения в поведении испытуемых. Они выражались во всё возрастающей замкнутости и странных разговорах с преобладанием мрачных тем, связанные с потусторонним миром, смертью и обрядами погребения.
Спустя ещё пол недели несколько человек начали жаловаться на галлюцинации и голоса, которые всё громче и громче звучали в их разуме. Вдобавок ко всему к их текущему состоянию начали добавляться приступы необоснованной паранойи. Пациенты утверждали, что они не одни, что время от времени вместе с ними в камере находится кто-то ещё. Ещё через несколько дней они и вовсе перестали общаться друг с другом, перейдя на странный язык жестов не поддающийся никакому анализу. На следующее утро на стенах с зеркалами кем-то из испытуемых были словно кровью начертаны странные письмена на неизвестном языке. Символы располагались в хаотичном порядке но, тем не менее, были выведены очень аккуратно – почти каллиграфично.
Первое время исследователи думали, что эти символы не имеют никакого значения и появились в результате изменённого состояния сознания, но после им пришлось полностью пересмотреть своё мнение.
В очередную ночь, один из подопытных со страшной гримасой на лице, содрал с себя всю одежду и, бегая в таком виде по камере, время от времени выкрикивал нечленораздельные слова. Их общий смысл сводился к тому, что необходимо срочно приостановить эксперимент. Интересно и то обстоятельство, что остальные подопытные на это безумство никак не реагировали. Они продолжали бездвижно сидеть на полу, уставившись в бесконечную даль зеркального лабиринта, при этом по очереди шепча, словно мантры какие-то заклинания.
Всё это продолжалось до тех пор, пока ещё один из них не последовал примеру первого. Но вполне естественно их никто не услышал. Ещё в течение двух суток они предпринимали попытки, достучатся до экспериментаторов, пробовали соскоблить ногтями загадочные письмена и даже хотели разбить прочные зеркала. Но все их попытки были тщетны. А потом всё стихло – абсолютно всё.
О том, что происходило дальше можно только догадываться, поскольку в один из последних дней, видеокамеры, располагавшиеся под самым потолком, были кем-то безвозвратно повреждены. Ни единого звука не доносилось из запертой комнаты, и только фоновое шипение подсвечивало замершую звуковую дорожку на контрольных мониторах.
В ночь с 23 на 24 сутки исследователи, опасаясь за риск бесконтрольного продолжения эксперимента, решились на беспрецедентный шаг. Поскольку уже несколько дней к ряду, подопытные не подавали никаких признаков жизни, то экспериментаторы решили разгерметизировать камеру.
Когда с гермодверей были удалены все контрольные пломбы, а камера была вскрыта, то первыми в неё зашли сотрудники безопасности компании, которая и финансировала данный проект. Но после того как они воочию увидели всё то буйство кровавого безумства, что происходило внутри, несколько из них тут же выбежали наружу и уже ни какие уговоры не смогли заставить их снова войти внутрь.
Оказалось, что весь пол камеры был затоплен водой. Словно огромное чёрное зеркало оно было подёрнуто рябью редких расходящихся от двери волн, отражённых в тусклом свете коридорных ламп. В камере витал стойкий металлический запах крови. Все стены, а в особенности потолок были измазаны густой кровавой жижей и не просто измазаны, а выведены в виде всё тех же загадочных символов.
Оба зеркала всё же были кем-то разбиты, поскольку по их поверхностям расходилось тонкие лучики глубоких трещин. По всей видимости, лишившись зеркал, они чем-то заткнули сливное отверстие в полу и наполнили камеру водой до получения ровной зеркальной глади. А те загадочные символы, что столь обильно были нанесены кровью на потолке и стенах, отражались в воде, как будто были начертаны прямо на её поверхности.
Четверо из семерых подопытных по-прежнему находились в камере. Их изуродованные тела были подвешены вверх ногами на кронштейны от поломанных видеокамер. Куски кровавой плоти, вперемешку с остатками оранжевой тюремной одежды, рваными лохмотьями свисали с их обглоданных до костей тел. Из них трое были безнадёжно мертвы, а ещё один хоть и подавал какие-то признаки жизни, но судя по его виду, ему тоже оставалось недолго. Из его многочисленных рваных ран всё ещё сочилась густая кровь, то и дело, выплёскиваясь наружу сгустками бурой слизи.
Когда зашедшие в камеру специалисты начали обследовать помещение, то оставшийся в живых и всё ещё висевший на кронштейне заключённый, завопил нечеловеческим голосом, при этом до смерти перепугав всех сотрудников. Но будучи уже на последнем издыхании, он только и смог что еле слышно произнести своим шипящим голосом: – Теперь мне ведомы пределы абсолютного зла.
Проведённое позже расследование показало, что трое пациентов исчезли бесследно. Вместе с тем, на разбитых зеркалах было обнаружено множество отпечатков человеческих рук, но как оказалось, следы эти были оставлены с обратной стороны закреплённых на стенах зеркал. Фотоэкспертиза подтвердила, что отпечатки, оставленные на зеркалах, принадлежали тем самым, троим исчезнувшим заключённым, что впоследствии так и небыли найдены.
Один из последних полученных мной документов, содержал то ли обрывок допроса, то ли объяснительную записку одного из сотрудников клиники:
… Испытуемые бесследно исчезают из своих комнат. Наши дежурства длятся целые сутки, но я никогда не видел, чтобы за ними или их телами приходили люди из похоронной службы.
В те дни, а вернее ночи, когда происходили исчезновения реципиентов участвовавших в эксперименте, по трубам центрального отопления разносились странные звуки, больше похожие на крик. При вечернем обходе многие пациенты чувствовали себя особенно подавленно. Но бывали случаи, когда несколько подопытных, напротив, вели себя чересчур возбуждённо и даже агрессивно.
Каждый раз после обхода, дверь цокольного спец. корпуса автоматически запиралась до самого утра. После очередной ночи заполненной этими странными завывающими звуками, я мучимый сомнениями пошёл на утренний обход.
Мною было обнаружено, что дверь, ведущая в подвальное помещение, была выгнута так, как, будто кто-то пытался выломать её изнутри. И это притом, что все двери палат, а соответственно и пациенты в них были заперты.
С трудом отперев порядком искорёженную железную дверь, я оказался в длинном коридоре, тускло освещённом светом аварийных ламп. По обеим сторонам коридора, точно также как и на верхних этажах клиники, шли удаляющиеся вдаль тёмные проёмы настежь раскрытых камер. Повсюду царила разруха и пустота.
Дойдя до противоположной стороны коридора, я заметил закрытые створки огромной газовой печи, используемой нами для утилизации отработанного биологического материала. Открыв ещё тёплые створки печи, я понял, куда делись все пациенты клиники.
И теперь, после всего, что произошло со мной, я начал смотреть на всё это иным взглядом. Только теперь мне всё стало ясно. Только теперь я начал осознавать, кто и кем являлся на самом деле. Выходит, что чужие лица, что так часто являлись людям в ходе эксперимента, были лицами их двойников, которые вполне свободно и беспрепятственно проникали в их дома.
Привычное уже нам зеркало не столь просто как может показаться, на первый взгляд и то, что оно вошло в повседневный обиход не означает, что к нему стоит относиться небрежно. Зеркало это инструмент, которым нужно пользоваться с осторожностью, так как не все его свойства нам известны. Одни из первых известных на Земле зеркал были во множестве найденные в захоронениях вблизи всемирно известного плато Наска в Перу. Они были изготовлены из тщательно отполированных металлических пластин диаметром до полуметра. Их предназначение до подлинно не известно, но одна из догадок гласит, что они использовались для неких магических целей. Вполне возможно, что с помощью этих зеркал жрецы получали не только тайные знания, но и использовали их для путешествия между мирами.
Каждый день в моём мире умирало несколько десятков тысяч людей. Они умирали ночью, ничего не подозревая, лёжа в своих постелях. От пронизывающего насквозь удушающего холода, некоторые из жертв охотников пробуждались прямо ночью в момент их прихода. Но проснувшись, первое, что они видели это свою точную копию, склонившуюся лицом к лицу над своей жертвой. В тот же момент, многими овладевал такой животный страх, что они либо теряли любую волю к сопротивлению, либо с ними случался сердечный приступ. Охотники раз за разом приходили за ними из зеркал и похищали души у мирно спящих людей, которые даже не ведали о том, что умрут спустя несколько мгновений. Население Земли выращивают как стадо, которому уготовано быть принесённым в жертву более могущественному, более хитрому, более алчному виду живых существ. Сколько же миллионов людей можно было спасти, если бы мы знали о грязных делах совершаемых той кровожадной расой охотников, которая веками и даже тысячелетиями так и продолжает уничтожать всех нас.
Всё это прокручивалось в моей голове, мешая сосредоточиться на главном. А именно на том, как в корне изменить сложившуюся ситуацию при столь прискорбном положении дел. Ведь после всего, что со мной приключилось за ту злосчастную ночь, мне надлежит принять единственно правильное решение, мысля как можно объективней и логичней.
В первую очередь мне предстояло окончательно решить: оставаться ли в своём привычном мире или, воспользовавшись переходом, проникнуть в неведомый мне ранее мир. Из того мира за мной пришёл лишь один охотник, с которым я еле, еле управился, да и то по-видимому совершенно случайно. А там, куда я намеревался отправиться, их было огромное количество. Посему, мне предстояло не только выжить среди них, но и найти единственно верное решение для сложившейся ситуации.
Подумав ещё какое-то время, я решил, что мне необходимо хотя бы попробовать проникнуть в их мир, поскольку, только увидев всё своими глазами, я смогу понять тот уровень опасности, который мог угрожать мне. В то же время я отчётливо понимал, что прятаться или сидеть в ожидании тех, кто придёт за мной, смысла не было никакого. Поэтому вывод, сделанный мной, был лишь один: чтобы за мной не пришли из зеркал, мне самому необходимо уйти туда.
Проводники.
Поскольку первые рассветные лучи уже вот, вот должны били забрезжить над макушками осеннего леса, то я начал торопливое приготовление к ритуалу обратной зеркализации. Делая всё в точности, как мне рассказал мой двойник, я приступил к обработке зеркала, готовя его к переходу.
К моему немалому удивлению переход этот осуществлялся не самими охотниками и не по средствам каких-то особых технологий, а при участии неких посредников, которых они именовали проводниками. Ритуал был довольно прост и заключался в последовательном нанесении нескольких замысловатых знаков на поверхность зеркала. Причём знаки эти надо было наносить ни чем иным, как собственной кровью, которая, по всей видимости, наравне с символами служила неким ключом, открывающим проход в потусторонний мир. Если всё делать правильно, то с нанесением каждого последующего знака, кровь начнёт впитываться в зеркало, и в тот момент, когда будет нанесён последний символ и будет осуществлён переход из одного мира в другой.
Когда к проведению ритуала всё было готово, я встал напротив того же самого зеркала, из которого сегодняшней ночью появился мой нежданный гость. Взяв нож, я сделал неглубокий надрез на внутренней стороне своей ладони. Как только в её углублении накопилось достаточное количество крови, я в лучших традициях каллиграфии, начал последовательно вырисовывать крупные размашистые знаки. Надо признать, что получалось у меня это весьма не точно, поскольку в местах, где скапливались избытки крови, образовывались кровавые подтёки, которые тонкими алыми струйками стекали вниз на резную деревянную раму зеркала. Но об этом я нисколько не беспокоился, поскольку пришедший за мной охотник поведал мне, что чем больше крови будет потрачено на ритуал, тем лучше и безболезненней произойдёт переход.
Поначалу совсем ничего не происходило. Я даже было начал подумывать о том, что двойник всё же сумел обмануть меня, либо же показал мне не те или не все нужные знаки. Но спустя некоторое время я заметил, что кровь действительно стала исчезать или если точнее сказать впитываться по ту сторону зеркальной поверхности. После чего вся атмосфера в доме будто наэлектризовалась, в комнате отчётливо запахло озоном, а прямо под потолком начали вспыхивать и угасать многочисленные проблески ярких искр. Все предметы стали слегка подрагивать и мерцать в ставшем раскалённом воздухе комнаты. Казалось, тишина стала еще более глубокой и пронзительно звенящей. Мне всё ещё не верилось, что все это происходит со мной прямо сейчас. Когда я вновь посмотрел в сторону зеркала, то заметил, как вокруг него стали несмело проскакивать витиеватые змейки редких фиолетовых молний. Моё бывшее ещё минуту назад довольно чёткое отражение, начало мелко подрагивать, после чего затянулось белёсой поволокой.
Холод всё сковывающий холод полностью завладел моим телом. Бесконечно острые иглы льда с жадностью пронзали всё тело, казалось, нащупав самые сокровенные уголки моей души. Грани прежней реальности в то же мгновение потускнели и прекратили всякое своё существование. В какой-то неопределённый момент, для меня прекратил всяческое существование не только тот прежний мой мир, но и я сам для себя перестал существовать, где бы, то, ни было. До того как столпы реальности окончательно сокрушились в тонкую материю межпространственного хаоса, я всеми своими клетками чувствовал, как окружающая меня действительность всё ещё продолжала тонко вибрировать. Я на себе ощутил, насколько зыбким может быть наш привычный мир, по сравнению с непостижимостью той ирреальности, что всё это время находилась за гранью нашего человеческого понимания.
В эти восхитительные мгновения перехода между мирами, ни пространства, ни времени, по-видимому, попросту не существовало. По крайней мере, если верить своим внутренним впечатлениям всё то, что было прежде – замерло, застыло на месте, и столь привычная для меня физическая реальность больше не проявляла никаких признаков своего присутствия. Всё что представлял собой прежний мир, в одно мгновение погрузилось в неисчерпаемую пустоту бессознательного восприятия вечности. То, что раньше имело какую-то цену, утратило для меня всякий смысл и значение. Прежний мир на секунду померк и в то же мгновение расцвёл в своём новом обличии. Мой разум, моё сознание – всё моё естество было поглощено созерцанием этого неземного великолепия. Что может ещё сравниться с этим чувством полной свободы. Именно здесь, между мирами, я впервые ощутил себя частичкой абсолюта растворённой в расплаве ледяной вечности. Передо мной распахнулись врата небесного рая, но каково, же было моё удивление, когда они привели меня в кромешные подземелья архаичного ада.
Наконец то, в полупрозрачной туманной пелене, я начал различать их гротескные сумрачные тени. Когда мой двойник сбивчиво объяснял мне последовательность ритуала зеркализации я и предположить не мог, что воочию увижу этих омерзительных бездушных тварей, неспешно выходящих из глубины зеркала. Именно они выступали в роли тех самых проводников, которые сопровождали охотников сквозь пространство и время. И теперь, видя их омерзительные – неестественно перекошенные лица, у меня уже не осталось никаких сомнений в том, что я нахожусь между мирами.
Забирая часть жизненной энергии в качестве оплаты за свои ростовщические услуги, эти жалкие тщедушные твари всегда оставались при выгоде. Исполняя роль скромных посредников, они косвенно способствовали кровопролитным жатвам, которые испокон веков велись в нашем мире. Они тысячелетиями паразитировали на алчных амбициях охотников и на горе тех людей, которые стали их безвинными жертвам.
Как я мог понимать, со слов двойника, этих невзрачных уродливых тварей призирали даже сами охотники. Но за неимением другого способа проникнуть в иные миры, даже могущественным иерархам приходилось идти к ним на поклон. Вот так, ловко заняв место скромных посредников, этот маленький никчёмный народец, стал обладать той властью, которая была способна преклонить перед ними целые империи.
Никому доподлинно неизвестно, кем именно были эти странные отвратительные существа, но, по всей видимости, они в какой-то момент своей истории стали изгоями между всеми известными обитаемыми мирами. Вполне возможно, что из-за их лицемерной натуры, кто-то давным-давно в отместку разрушил и превратил в пепелище их родной мир, после чего у этих жалких существ не осталось ни дома, ни родины. Да к тому же.
Из-за своей природной алчности и жажды наживы, их репутация стала настолько скверной, что ни один народ не хотел принимать их у себя. Вдобавок их природное уродство и специфическая внешность не позволяла затеряться среди чуждых им народов. Так со временем, они расселились в пространстве между мирами, взяв на себя скромную роль посредников, но при этом, ничуть не стесняясь взимать за свои услуги весьма ощутимый процент.
Вспоминая всё это, я понемногу преодолел свой страх перед неизвестностью и постепенно начал погружаться в дурманящую пелену иного мира. Сначала моё тело стало полностью невесомым, в глазах всё потемнело, а перед глазами появились радужные кольца. Ещё через мгновенье прямо перед собой я увидел закручивающийся сам в себя туннель, состоящий, из тускло светящихся и мерцающих колец. Пытаясь присмотреться к ним, я ощутил, что кольца эти одно за другим начали наплывать на меня, при этом стремительно унося моё тело в чарующую взгляд даль, как мне тогда казалось бесконечного туннеля.
Храм тысячи зеркал.
Явственно ощутив себя стоящим на гладком чёрном полу в центре огромного зала, я понял что стою, запрокинув голову, глядя вверх на потолок. Вот только он был столь высок, что рассмотреть его пределы было почти невозможно. То место, в котором я очутился, больше всего походило на огромный по своим размерам храм или крытую арену на подобии древнего Колизея, с возвышающимися друг над другом ярусами открытых этажей. Все свободные участки стен были покрыты зеркалами, таким хитрым образом, что большая часть внутреннего пространства храма отражалась сама в себе. Зрительно увеличенное и многократно преломленное в зеркалах, это воистину монументальное архитектурное творение, создавало иллюзию гигантского фрактала. Всё внутреннее убранство храма, включая стены многочисленных ярусов, закольцованных ажурными аркадами, были забраны огромными монолитными зеркалами. Они, стоя плотно друг к другу, будто запертые двери, с нетерпением ждали своих новых посетителей.
Моё внимание снова обратилось к огромному чёрному куполу, равномерно разделённому длинными изогнутыми нервюрами того же цвета. Я так и представил, как во время массовых зеркализаций, здесь – посреди храма, концентрировались безграничная сила и власть, которая надёжно и крепко держалась в руках могущественных иерархов. На равном удалении друг от друга, по всему периметру зала возвышались огромные статуи, по всей видимости, самых могущественных иерархов ордена. С грозным и властным выражением на лицах, они бездвижно стояли на постаментах в своих длинных чёрных мантиях, словно безмолвные истуканы с острова Пасхи.
Ряды уносящихся ввысь чёрных, как смоль колонн, многочисленные блики света от зеркал, не давали мне возможности сориентироваться, понять логику конструкции, осознать её воистину гигантские масштабы. Создатели храма очень умело скрыли все следы замкнутости конечной формы, растворив её в бесконечном фрактальном отражении. Вероятно во время совершения чёрных месс, многочисленным адептам ордена, должно было казаться, что всё окружающее их пространство, буквально исчезает из-под их ног. Какая-то поистине сатанинская симфония мрачного, почти серого света, чёрного камня и сплошь зеркальных стен, зарождали во мне глубокое мистическое впечатление.
Исключительной особенностью этого места, были практически доведённые до совершенства архитектурные формы, которые всем своим видом выявляли наивысшую мистическую экспрессию здания, отображённую в тысячах и тысячах безупречно отполированных зеркалах. Каким образом освещалось внутреннее убранство храма, я так и не понял, но за огромными стрельчатыми арками окон витала лишь тёмная туманная поволока, исключающая любое наличие источника дневного света. Но при всём этом, все вертикальные поверхности храма, казалось, будто исчезают в потоках льющегося из них серого света.
Кроме гигантских статуй иерархов расположенных по периметру зала, все его не занятые зеркалами поверхности были обрамлены рельефными ажурными орнаментами, выполненными всё из того же чёрного камня. Ещё одной из примечательных особенностей этого зловещего храма, было неуловимое слияние архитектурных и скульптурных форм. Возможно, именно это сочетание создавало ту притягательную и в то же время завораживающую взгляд таинственность и непостижимость запечатленных образов.
Ближе к своду купола со стен словно сползали вниз тысячи зооморфных изваяний неведомых мне адских существ, которые больше всего походили на изображения разъярённых горгулий. Все эти многочисленные изображения демонов наполняли атмосферу храма глубоким аллегорическим символизмом. Можно только представить, какой ужас наводили на новообращённых адептов полуожившие статуи бесов во время массовых месс. Всё это вдруг напомнило мне древние легенды, часто встречавшихся в старинных готических рассказах, в которых говорилось о восставших из тьмы демонах ада.
Не успел я толком прийти в себя от увиденного, как на меня, будто железный хомут, набросилось леденящее душу оцепенение. После чего я услышал громкий и властный голос, который произнёс: – Что с тобой охотник? Ты выглядишь растерянным и подавленным.
И тут я понял, что мне нужно срочно что-то придумать пока меня не раскусили. Опустив лицо чуть вниз, я посмотрел на него исподлобья и, состроив более агрессивную гримасу, произнёс что-то вроде: – Да нет, ничего особого не случилось – хранитель. Просто зеркализация прошла не очень удачно. Пришлось повозиться с двойником более основательно.
Для пущей убедительности я сделал вид, что улыбнулся, хотя моя улыбка больше походила на звериный оскал. Но думаю, я всё же сделал что-то не правильно, поскольку задержавшийся на мне взгляд хранителя, ещё более пристально изучил меня, после чего он встал со своего места и произнёс: – Ты лжёшь мне – охотник!
После этих слов мне ничего не оставалось делать, как можно быстрее обезвредить прозорливого и не в меру назойливого хранителя. В несколько мгновений преодолев расстояние между нами я, было, замахнулся левой рукой, создавая видимость нанесения удара, но нарочито оступившись по инерции, провернулся вокруг своей оси и таким образом оказался за его правым плечом. Хранитель, явно не ожидая таких решительных действий, пропустил совершённый мною манёвр и поплатился за это сокрушительным ударом локтя уже моей правой руки в позвоночник. Энергии от вращательного движения телом было достаточно, чтобы нанести неплохой удар, но, по-видимому, мало для того, чтобы окончательно сбить его с ног. Оставаясь всё также за его спиной, следом за первым ударом я незамедлительно нанёс ещё один, но уже наружной частью своей ступни по внутреннему коленному сгибу его левой ноги. Хранитель пошатнулся и, потеряв равновесие, рухнул на колени, при этом протяжно охнув. По всей видимости, позвонки, в месте, куда пришёлся удар локтя, у него всё же сместились и при изгибе тела только усилили болевой эффект.
Каким-то неведомым образом, во мне постепенно начала проявляться энергия моего двойника. Она будто просачивалась в меня капля за каплей, даря мне не только дополнительные силы, но и непреклонную решительность в выбранных действиях. Раньше, при физических нагрузках мне приходилось прикладывать значительные усилия, а сейчас я исполнял все движения и удары с виртуозной грацией самого изощрённого хищника. С этого момента у меня появилась необходимость более тщательно следить за собой, отслеживая все изменения в своём поведении.
Обездвиженный мною противник, прижатый коленом к холодному каменному полу, беззвучно лежал лицом вниз. Его редкое прерывистое дыхание отображалось испариной в тщательно отполированной поверхности пола, тут же исчезая в ожидании следующего неровного выдоха. Очевидно, ему хватило собственной мудрости, накопленной за долгие годы своей неправедной жизни, чтобы понять то обстоятельство, что живым я его уже не отпущу. За эти считанные моменты нашей недружелюбной встречи, он успел оценить мои намерения и теперь терпеливо ждал уготованной для него участи.
Я цепко – будто зажав в тески, обхватил его голову, плотно зажав её между своим плечом и корпусом тела, после чего обрушил на неё весь свой вес, поджав ноги в коленях. Его голова резко запрокинулась назад, а шея, надломившись, издала глухой хруст. После чего безжизненное тело хранителя обмякло, бездвижно развалившись на холодном полу центрального зала.
Закончив все подобающие такому случаю формальности, я решил оттащить останки хранителя подальше от места нашей встречи. Взявшись за широкий капюшон мантии, я протащил его прямо по отполированной до зеркальной черноты поверхности каменного пола к одним из многочисленных массивных дверей центрального зала. Двери эти были сделаны из непонятного мне материала, который отражал, или если сказать точней преломлял в себе весь попадающий на него свет. За дверьми скрывалась целая разветвлённая сеть длинных туннелей, которые, по всей видимости, расходились к наружным стенам. Все эти ходы расположенные под зданием и ведущие каждый к своему уровню были спроектированы таким образом, чтобы буквально в мгновение ока наполнить обитель ордена его верными адептами. После же окончания ритуала зеркализации, эти туннели должны были также быстро выпустить посетителей храма, при этом, не создавая ни столпотворений, ни заторов.
Припрятав любопытного хранителя в одном из тёмных ответвлений, я вышел из храма на улицу, пройдя внутри одного из арочных туннелей, проделанных прямо в нижнем основании контрфорса.
Первые секунды я стоял неподвижно, поскольку меня со всех сторон окружила и обволокла неимоверно спёртая атмосфера планеты. Жадно глотая ртом невидимый воздух, я чувствовал себя словно задыхающаяся рыба, только что вынутая из воды на поверхность. В ночном удушливом смоге, невидимой взвесью парил неприятный запах, очевидно, имеющий какое-то органическое происхождение.
Немного придя в себя, я начал оглядываться по сторонам, дабы хоть как-то сориентироваться на местности. Обернувшись за спину, я обомлел ещё больше чем в тот момент, когда оказался внутри самого храма. То величие безмерной вызывающей роскоши, что предстало передо мной внутри храма, дополнилось внешними иррациональными архитектурными формами, воплотившими в себе весь безумный гений антиматериализма и окончательно поразившими моё воображение.
Весь тот невообразимый внутренний простор храма, что поселился под чернотой купола в отражении тысяч зеркал, снаружи выглядел совершенно иначе. Со стороны казалось, что этот собор словно вырос из земли. Вздёрнутые высоко в небо острые иглы шпилей, сокрушались, в тщетной попытке дотянутся до затянутых серой поволокой небес. Стены, выложенные из огромных глыб чёрного гранита, были увенчаны грозными гербами ордена. Они опирались на невообразимую по своей величине систему наружных опорных столбов – контрфорсов, неразрывно связанных наклонными арками аркбутанов, которые равномерно распределяли давящую на них тяжесть высоких стен. Словно бесконечные кружевные ярусы каменных лопастей, со всех сторон и на равномерном расстоянии друг от друга, окружали они полукруглые бока высокой наружной стены. Всё это создавало ажурную и необычайно прочную конструкцию, издали напоминающую фантастический каменный лес с бесчисленным количеством заострённых шпилей. Мне показалось, что вокруг этого храма даже цвет неба становился иным, приобретая какой-то лилово багряный оттенок.
Нескрываемая агрессия архитектуры этого величественного собора, всем своим видом выражала неудержимое стремление его хозяев к власти и могуществу. Дерзкое стремление властвовать над миром, каким-то неведомым образом было осуществлено в дематериализованной форме и структуре камня. Тяжелый и твердый гранит, после того, как он подвергся тщательной обработке, превращался в тончайшую кружевную резьбу. Камень за камнем, всё выше и выше смело поднимались ввысь тяжёлые гранитные блоки и шпили, создавая воистину чудовищную по своим размерам цитадель ордена.
Бесчисленные архитектурные детали и формы, симметрично повторявшиеся по всему периметру здания, будто в зеркале отражались одна в другой, переходя в разряд иррационального восприятия действительности. В какой-то момент у меня исчезли все привычные ориентиры восприятия пространства, и я начал медленно погружаться в ирреальное состояние. Необычайно величественный и даже в какой-то степени демонический образ храма, словно засел в моём сознании, держа его в своих цепких лапах.
Неосторожно оступившись, я вдруг опомнился. Я будто сорвал с себя тонкую липкую пелену, которую так ловко и незаметно набросила на меня эта магия архитектурного величия. Скорей всего, собор был построен таким образом, что если долго смотреть на его внешне убранство он начинает овладевать и затягивать в себя всё и вся. Стоя на улице, мне снова захотелось зайти в храм, растворится в его зеркальном пространстве и окунутся во внутренний мир его ритуалов. Это желание становилось настолько сильным, что я с трудом отвернул свой взгляд в противоположную сторону, после чего еле передвигая ноги, побрёл прочь от этого сатанинского места. Впрочем, если говорить откровенно, то это без всяких сомнений было действительно величественное сооружение, достойное всяческих восхищений.
Бескрайний город.
Сказать что место, в которое я попал, очутившись на улице, было мрачным, значит не сказать ничего. По сравнению с моим миром, мир охотника походил на сгнившее изнутри яблоко, которое всем своим видом старалось показать, что оно ещё вполне ничего.
Стоя на возвышении возле здания, я заметил, что все улицы, сколь бы извилисты они небыли всегда выводили либо к собору, либо удалялись от собора. По-видимому, развитие здешней архитектуры, было продиктовано необходимостью или может быть даже целью собрать в одном месте на праздничную мессу буквально всё близлежащее население безмерно разросшегося города. Он словно гигантская чёрная клякса, сверкающая редкими ночными огнями улиц, вольготно распростёрся по всей поверхности их планеты. В том, что это было действительно так, я смог лично убедиться немногим позже.
Каждый собор, принадлежащий одному из орденов, находился на высоком вздыбленном холме, с которого открывался великолепный панорамный вид на остальную часть города. Весь город был словно вылит из единого куска закостеневшей органической ткани, поглотившей под собой некогда буйствующую природу планеты. В нём, конечно, были здания и повыше, нежели соборы братств, но их особая архитектурная структура разительно отличалась от превалировавшего в городе стиля. Храмы орденов, без сомнения являлись средоточием духовной жизни этого воистину гигантского города-организма планетарных размеров. Впрочем, сгустившийся под утро тяжёлый маслянистый туман, продолжал беспечно обволакивать улицы города так, что они постепенно растворились в его молочной дымке.
От этого наваждения на меня ещё больше напало глубокое душевное состояние отчуждённости. В тот момент я ещё не знал где и тем более, когда оказался. Этот мир был чужд и враждебен мне. Он был словно соткан из другой – доселе не известной мне реальности. Всё здесь было непривычно, непонятно и незнакомо по отношению к моему обыденному восприятию. Всё увиденное здесь я мог сравнивать только с том, покинутым мной миром, но найти сколько-нибудь видимое сходство, для меня было невообразимо сложно. Кое-как, собравшись с мыслями, я решил просто идти и идти вперёд, как можно тщательней изучая эту совсем иную для меня реальность.
Туман спустился на город такой непроницаемой пеленой, что мне было видно лишь небольшую его часть, подсвеченную тусклым зеленоватым свечением странных мерцающих ламп. Я осторожно и неторопливо преодолевал одну за другой одинокие, будто давным-давно покинутые улицы тёмного города. Словно вымершие, они тогда казались мне заброшенными декорациями какому-то фантастическому фильму.
Разные по размерам и совершенно ассиметричные окна домов, были черны и безлики. Все внешние стены, углы и крыши домов, мимо которых я проходил, были удивительно гладкими. Сколько бы ни старался, я не смог разглядеть ни соединительных швов, ни отдельных блоков или частей, из которых бы могло быть построено каждое здание. Их внешняя структура более всего напоминала мне смесь лёгкого костяного панциря обтянутого слоем пористой резины. Очевидно, это соотношение прочности и лёгкости конструкций было самым оптимальным для строительства жилых построек.
Несмотря на видимую пустоту улиц, чуть позже, когда туман немного рассеялся, я заметил бесчисленное множество то тут, то там снующих существ. Эти крохотные и невероятно проворные насекомые казалось, были повсюду, куда бы я ни взглянул. К счастью моё присутствие не вызывало у них никакого интереса и поэтому когда я попадался им на пути они каждый раз всячески избегали столкновения со мной. Впрочем, за всё, то недолгое время моего путешествия, живых людей на своём пути я так и не встретил, как собственно, и какого-либо транспорта.
Меня всё время не покидало чувство того, что я попал в совершенно далекий и чуждый мне мир. В мир, где нет ничего, что связывало бы меня с моим родным домом. Я шёл и шёл по пустынным улицам, по странной, будто покрытой каучуком поверхности дороги, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки жизни, но в тусклых стёклах домов, царил всё тот же безмолвный мрак.
Улицы города были не просто чистыми, их стерильная чистота неумолимо приближалась к совершенству. То есть на них не то чтобы не было мусора, но даже видимых отголосков деятельности человека, как например мусорных баков или скажем наружной рекламы. Ни обёрток, ни обрывков газет, ни столь привычных для мегаполисов рекламных плакатов – здесь не было ничего, что могло бы рассказать постороннему наблюдателю о культуре и быте обитателей этого мира. Тогда в моей голове проносились две догоняющие друг друга догадки. Либо этот мир был безнадёжно отсталым, что никак не укладывалось в картину происходящего со мной. Либо, что наиболее вероятней, продвинулся в своём развитии гораздо дальше, нежели я это ранее предполагал.
Серые дома, серые улицы и серая мгла перед моими глазами. Я ощущал себя в эти минуты совершенно одним, в этом, казалось покинутом всеми мире. Ни людей, ни признаков ночной жизни, ни сотрудников внутренней безопасности патрулирующих улицы. Никого! Только я один шаг за шагом продвигался по опустевшим улицам города, пытаясь понять, куда я попал и что мне теперь со всем этим делать. Этот мир был для меня чужим, и я ни при каких обстоятельствах не собирался здесь оставаться. Но в, то же время мне предстояло выяснить какова реальная угроза, грозящая мне и возможно ли избежать дальнейших негативных последствий исходящих из этого злосчастного мира.
По мере моего удаления от храма ордена, воздух постепенно стал влажным и даже прохладным. Случайно попав в какую-то явно промышленную часть города, я нашёл подходящее место для отдыха, среди сложенных в штабеля упаковок с непонятным содержимым. Не без труда пробравшись сквозь этот рукотворный лабиринт, и удачно устроившись между контейнеров, я незаметно для себя задремал, в ожидании наступления следующего дня. Но, по-видимому, из-за чрезмерного беспокойства, меня ещё долго тревожили скомканные, будто в провощённую бумагу мысли, без устали мелькающие одна за другой.
В мой сон стремительно ворвался механический рокот, явно принадлежавший какому-то транспортному средству. Еще не успев раскрыть глаза, я почувствовал довольно сильный толчок в плечо. В полуразмытой после прерванного сна пелене, я смог разглядел лишь нечёткий силуэт, вопросительно склонившийся надо мной. Протерев глаза, я поёжился и постарался вникнуть в происходящее. Но, то ли от моей сонной медлительности, то ли от нетерпения, потревоживший меня рабочий снова проявил активность, ткнув меня в бок. Как я смог сообразить, было довольно раннее утро, поскольку всё ещё царящий полумрак не давал, сколько бы то ни было резко очерченных теней. Спустя ещё мгновенье я услышал громкую неразборчивую речь, и, судя по интонации, она носила в явно недовольный окрас.
За то короткое время, пока рабочий измышлял, что именно предпринять с полусонным мной, я сумел более обстоятельно осмотреть окружающую нас обстановку и рассчитать последовательность своих дальнейших действий. Поскольку на данном этапе моего пребывания здесь свидетели мне явно небыли нужны, то судьба этого незадачливого бедолаги была уже предрешена.
Дождавшись, когда он снова наклонится для того, чтобы в очередной раз, как следует меня встряхнуть, я схватил его за руку и резким движением, всем телом потяну его на себя. От неожиданности он потерял равновесие и начал заваливаться на землю в то самое время, когда я наоборот приподымался над ним. Ещё не успев твёрдо встать на ноги, я в полупрыжке дотянулся рукой до верхних контейнеров, сложенных в штабель и опрокинул несколько из них прямо на него. Проходы между соседними штабелями были довольно узкими, поэтому работягу с головой накрыло тяжёлыми разномастными кубами и усечёнными сферами. Падающие с высоты ящики, подняли с земли взвеси тяжёлой пыли, которая и погребла под собой его последние стоны.
И хотя грохот от тяжёлых прорезиненных контейнеров был не столь уж громок, я решил поскорей убраться из этого места, пока ещё кто-нибудь из рабочих не пошёл на поводу своего чрезмерного любопытства. Думаю, всё получилось более чем удачно и происшествие с рабочим, как это и бывает в таких ситуациях, спишут на заурядный несчастный случай. Полез за чем-то на штабель, не удержался и сорвался в низ, тщетно пытаясь, ухватиться за верхние контейнеры, под которыми и был погребён в назидание за вопиющее нарушение техники безопасности.
Осматриваясь по сторонам, я аккуратно выбрался из лабиринта сложенных друг на друга упаковок и направился прочь от этого места. Да и судя по структуре и расцветке одежды, я явно выделялся среди остальных рабочих, поскольку мой универсальный костюм никак не смахивал на чрезмерно усиленный рабочий комбинезон. Впрочем, кубы с непонятным мне содержимым были довольно тяжелы, и защитный костюм оказался не в силах уберечь своего не в меру любопытного обладателя.
Выбравшись из промышленной части города, я оказался на пустыре, всё свободное пространство которого было заполнено странными и, по всей видимости, окостеневшими останками рёбер гигантских гротескных растений. Залитый рассеянным в тумане, чуть красноватым небесным светом, они выглядели, как волшебный лес, который сошёл со страниц старинных детских сказок. Поблекшие краски стеблей и соцветий указывали на медленный, но необратимый процесс увядания и распада. Будто бурные пенистые волны они бросились на окраины города, после чего в одно мгновение окаменели, превратившись в непролазные лесные заросли. Явственно понимая, что через этот таинственный лес мне никак не пробраться, я развернулся в противоположную сторону и направился по направлению застроенной части города.
Вся городская атмосфера для меня была достаточно необычной. Позже я, конечно, узнал, что в каком-то смысле город сам выращивал себя, используя заранее подготовленную для этого биомассу. Эти биоструктыры развивались до чётко определённого уровня, после чего останавливали свой буйный рост и начинали каменеть или если точнее сказать костенеть, превращаясь в очень прочную и лёгкую основу для последующего обустройства. Строительство их городов, больше всего было похоже на рост живого коралла, часть которого в определённый момент развития отмирала и принимала структуру пригодную для жизни его будущих обитателей. На ранее полученной основе, выращивались менее активные и более структурированные биотехнические культуры, которые создавали окончательный облик города со всеми необходимыми для его жизнедеятельности коммуникациями. Проще говоря, город вырастал сам собой, но в ограниченных биоинженерами пределах с заранее заложенными в его инфраструктуру параметрами.
Вчера, в тёмное время суток, всё выглядело совсем по-другому и теперь, при тусклом рассеянном свете дня, в который была окрашена красноватая пелена неба, мне приходилось заново прокладывать свой маршрут по улицам гигантского города. Впрочем, дорога была мягкая – будто резиновая и по ней было довольно приятно ступать. Мои ноги не чувствовали твёрдости покрытия, а только лишь приятную мягкость каучукоподобной субстанции, проминавшейся при каждом шаге. В некоторых местах и, по-видимому, совершенно хаотично в поверхности дороги светились всё те же неровного света фонарики, но уже гораздо тусклее, нежели это было прошлой ночью.
Я, как и прежде бесцельно брёл по пустынным улицам, которые тянулись во всех направлениях, хаотично сменяясь одна другой. Где-то по центральным магистралям катил редкий наземный транспорт, перевозя какие-то явно негабаритные грузы непонятного мне предназначения. Я видел несколько не замысловатых, но довольно практичных технических средств на могучих спинах, которых были водружены огромные куски необработанного чёрного, как смоль камня. С большой долей вероятности, эти массивные булыжники предназначались для возведения очередного храма, одного из набирающих власть и влияние орденов.
Встреча.
Когда я уже порядком прошёл вглубь города, то мне на встречу, наконец-то начали попадаться первые, но всё ещё редкие прохожие. Гигантский город и так мало жителей находится на его улицах. Тогда я ещё не знал, где находятся все горожане и куда они все подевались.
Поскольку языка, на котором общались горожане, я тогда ещё почти не знал, то многие фразы, услышанные мной случайно на улице, тогда звучали для меня обрывками несвязных слов, как бы немного исковерканных, словно если бы их произносили в отражении. Поупражнявшись про себя какое-то время, я начал понимать, как именно следует искажать слова, чтобы получалось, похоже. Вполне возможно, что поначалу меня будут принимать за иноземца, который ещё плохо говорит на местном диалекте. В каком-то смысле это было даже лучше, поскольку ориентировался я в городе ещё достаточно плохо, от чего и маршрут мой походил на метающегося из стороны в сторону загнанного при загонной охоте зверя.
Уже позже я узнал, что коммуникатор у меня на руке вживился в мою систему жизнеобеспечения и теперь довольно умело, дополнял и исправлял все недостатки моего организма. Как только я столкнулся с незнакомой речью, этот смышлёный прибор тут же перенастроил моё восприятие на иной лад. Поэтому спустя довольно малый промежуток времени, я довольно сносно научился распознавать не только чужеземную речь, но даже некоторые поведенческие особенности, свойственные обитателям этого мира.
Перемещаясь по городу, я заметил одну выразительную особенность, отличающую жителей этого мира от привычных мне людей. Как только я начинал более пристально вглядываться в лица прохожих, то выражения их лиц начинали колебаться, словно подёрнутая водная гладь, потревоженная слабым порывом ветра. Конечно, лица прохожих в целом оставались прежними но, как и у каждого двойника есть различия, или небольшая асимметрия лица, так и у этих двойников все ими ранее похищенные личности незримо сменяли одна другую. При ходьбе их лица подрагивали и мерцали, да так, что со стороны казалось, будто это умелый актер-фокусник, ловко меняет свои маски.
И тут ко мне постепенно стало приходить осознание того, что в какой-то момент двойники перестали быть людьми в обычном смысле этого слова. Большинство из них словно заново переродились после того, как впервые вкусили энергию своих жертв. В их личности теперь присутствовали не только собственные взгляды, но и, то доселе не знакомое им миропонимание, что некогда было в сознании обездушенных ими людей. В остальном же, все они мало чем отличались от обычных людей.
Видя всё это, я понимал, что это в какой-то степени ждало и меня, ведь после смерти оболочки моего двойника всё его наследие, вся его энергия передалась мне. И по моим внутренним ощущениям её было достаточно для того, чтобы моя личность стала перерождаться во что-то иное, нежели была прежде. С мыслями об этом я решил более тщательно следить за своим состоянием, дабы уже на ранней стадии обнаружить несоответствия в своём поведении.
Тем временем я продолжал петлять среди многочисленных закоулков бионического города, нарочно обходя те места, на возвышенностях которых располагались храмы орденов. К середине светлого времени суток мой организм всё настойчивей стал напоминать мне, что ему необходимо пополнить свои силы. Причём об этом я узнал не по знакомым ощущениям в желудке, а взглянув на свой коммуникатор. Он всем своим видом подавал сигнал о том, что омой организм, нуждается в питании. Что интересно коммуникатор каким-то образом перенаправил часть резервных ресурсов моего организма на восполнения недостатка в энергии таким образом, что я до сих пор не испытывал чувство голода.
Моё бесцельное блуждание по городу сменилось поиском мест, где могли продавать какую-либо еду или пригодные для употребления продукты. Вся сложность заключалась в том, что за всё время своего пребывания здесь я не встретил ничего, что могло бы хоть как-то походить на продуктовый магазин или кафетерий. Пройдя ещё какое-то время, я стал понимать, что мне нужно выработать какой-то план, в противном случае все эти неопределённые поиски могут привести меня неизвестно куда.
План был прост. Он состоял в том, чтобы незаметно проследить за кем-то из жителей города, начиная с того момента, когда он попадётся мне на пути. Причём сделать это нужно так, чтобы моё преследование выглядело, вполне естественно. Но как раз с этим у меня и возникли проблемы. В надежде отыскать магазин, я стал выискивать среди зданий те, что хоть как-то отличались от обычных жилых построек и сам не заметил того, что к середине дня все те немногочисленные обитатели города снова куда-то исчезли.
Когда точка моего терпения дошла до градуса кипения, мои скитания увенчались успехом. Вдалеке, на одной из центральных улиц я смог разглядеть небольшую группу куда-то спешащих прохожих, которые суетливо входили в широкий портал. Прибавив шагу, я быстро нагнал их и, изобразив на лице непринуждённую гримасу, вошёл в здание вслед за последним горожанином. Каково же было моё удивление, когда прямо при входе мои ноги подхватила широкая транспортировочная лента, и я вместе с остальными стал погружаться в сгущающийся полумрак подземного коридора.
Несмотря на неожиданную для меня толкотню и давку, до места назначения мы добрались довольно быстро, поскольку глубина залегания подземного туннеля не превышала и пары десятков метров. Помещение, в котором я очутился в следующее мгновение, больше всего напоминало старинную станцию метро с множеством разветвлённых входов и выходов. Такие станции некогда были очень широко распространены в большинстве крупных городов моего прежнего мира. Причём насколько я помню, они использовались не, только как транспортные артерии, но и в качестве бомбоубежищ для гражданского населения во время многочисленных военных конфликтов.
Каким-то излишним роскошеством или вычурным убранством станция не отличалась, что впрочем, было не удивительно. Гладкие испещрённые полусферами стены образующие почти ровный конус станции, светились ровным тускловатым светом. По самому её центру простиралась огромная прозрачная труба, тянувшаяся от начала станции и терявшаяся где-то в дальнем её конце. Но, что меня поразило здесь больше всего, так это, то количество людей, с которыми я почти сразу столкнулся, как только спустился сюда. Их было если не тысячи, то многие и многие сотни. Все они как единый живой организм, состоящий из отдельных мыслящих компонентов, двигались в живом биопотоке, который сами же и создавали. Подавляющее большинство было одето в комбинезоны на подобии того, что сейчас был на мне. Единственное их отличие было в цвете защитного покрытия и ещё нескольких незначительных деталей, выделявшихся в фасоне. Надо полагать, большая их часть являлась какими-то служащими, поскольку всё это было явственно видно по их специфической для служащих манере безэмоционального поведения.
А потом я увидел её...
Когда она шла среди этой безликой серой толпы, крупные пряди её огненно рыжих, волос развивались, словно внезапно вспыхнувшее пламя. При малейшем повороте её головы они ещё жарче начинали гореть своими золотисто рыжими переливами. И тогда озорные язычки огненных прядей срывались с её плеч бесконечным водопадом оранжевых локонов. Она шла гордой грациозной походкой и, как только очередная толпа обывателей оказывалась за её спиной, то выражение их лиц принимало неподдельную гримасу неприязни. Это и понятно, ведь она разительным образом отличалась от всех тех безвольных служак, что ежедневно с присущим им раболепством прислуживали своим хозяевам из орденов.
Каково же было моё изумление, в тот момент, когда она приблизилась настолько близко, что я мог разглядеть её лицо. Это была она! Это без сомнения была она! Она была той, которую я знал в том – своём мире. Она была той, с которой я даже не успел попрощаться. Конечно, они отличались друг от друга, но сходство, то поразительное сходство, что было между ними, окончательно ошеломило меня.
Я стоял, замерев, не замечая больше ничего, не моргая, смотря, то на завитки её огненно рыжих волос, то на большие желтовато карие глаза. Я как умалишённый с маниакальным пристрастием вглядывался в давно забытые черты её лица, пытаясь восстановить в памяти стёршийся было образ. Это, несомненно, была она, а вернее её двойник, живущий в этом мире.
Она тоже меня заметила, а точнее то, как я пристально рассматриваю её. Заметила и тут же ускорила свой и без того быстротечный шаг. Я, не теряя времени, двинулся вслед за ней, начиная расталкивать безликую толпу, стоявшую на моём пути. Она обернулась, локоны её волос вспыхнули пламенем ещё раз, после чего уже не смотря по сторонам, она поспешила прочь к выходу. Ну а мне ничего не оставалось делать, как только последовать за ней. Подземная станция метро осталась за моей спиной, так что переживать о том, что меня заметят, не было никакого смысла.
Выбежав на поверхность, я только и успел разглядеть стремительно исчезающий меж серых домов её яркий образ. Бегала она надо признаться великолепно. Без дополнительной тренировки, простому человеку такую скорость и прыть развить практически не реально. Но в тот момент в моей голове громким эхом отдавалась лишь только одна мысль: – Не потеряй её снова! Не потеряй...
В конечном итоге мне пришлось приложить немало усилий, чтобы догнать её. Я пробирался за ней след в след, сквозь вечернюю темноту бескрайнего города. Мне даже пришлось преодолеть несколько довольно серьёзных препятствий и конструкций, похожих на ограничительные или ремонтные заграждения. Наша с ней эстафета затягивалась, а поменявшаяся обстановка явно указывала на то, что мы оказались в каком-то явно не благополучном районе города.
Дома стали ещё более неприглядными и по большей части одноэтажными. Многие из них были заметно разрушены или наоборот подверглись неумелому ремонту, так и не увенчавшемуся успехом. Всё это наводило на мысли о том, что меня могут поджидать нежелательные неприятности, связанные с общением с местными обитателями этих трущоб.
Окончательно решив, что с меня хватит, я предпринял несколько манёвров с целью опередить её и оказаться там, куда она меня заведёт раньше. Прикинув примерный маршрут, я начал срезать углы и из последних сил прибавив скорость, выдвинулся на перехват. План оказался верным и сработал точно, так как я и рассчитывал. Добежав до одного из многочисленных, невероятно узких перекрёстков улицы, я в несколько прыжков забрался на крышу крайнего дома и тут же с силой ринулся вниз.
Яркая вспышка огненных прядей её волос. Приглушённый сдержанный вскрик. Удар о землю напряжённых тел и моментальный кувырок для того, чтобы погасить энергию от вертикального падения. Всё это время я уже крепко держал её в своих руках. Клетка захлопнулась и птичка попалась.
Лёжа на земле, в ещё не успевшей осесть пыли, мы крепко сцепились, будто два разъярённых хищника. Она предпринимала бесчисленные попытки высвободиться на волю. Я же в свою очередь, крепко обхватив её своими сцепленными в замок руками и ногами, не давал ей высвободиться и вновь удрать от меня. На то, чтобы удержать её силы у меня ещё оставались, но вот на то чтобы снова продолжить погоню, сил у меня уже не было. Да и собственно удерживал я её таким варварским образом только для того, чтобы дать себе время хоть немного отдышаться.
Тем временем она всё также рьяно продолжала вертеться, а её густые, покрытые мелкой пылью волосы, лезли мне в лицо, тем самым не давая нормально заглотнуть чистого воздуха.
Мы, наверное, так и лежали бы на земле, если бы я не произнёс её имя. Нет, конечно, не её имя. А имя той, которую знал когда-то давно. Имя той, которая давным-давно была частью моей жизни. По правде говоря, не сказать, что я её очень любил, но та дружеская привязанность, которая бывает между близкими людьми, постоянно притягивала меня к ней. Возможно, она не отличалась от остальных какой-то особой красотой. Но она мне просто нравилась, как человек. С ней мне было хорошо, легко и спокойно. С ней я чувствовал себя, непринуждённо всегда оставаясь самим собой. Она мне нравилась, как те безобидные привычки, что со временем становятся неотъемлемой частью нас.
– Имма!
– Имма? – произнесла она.
– Имма… – снова произнёс я.
– Мне знакомо это имя, – сказала она.
– Откуда оно известно тебе?
¬¬¬¬– Я знала её...
– Я тоже знал её. И она как две капли воды похожа на тебя.
Она развернулась ко мне лицом и её глаза с глубоким желтоватым оттенком радужки уставились на меня. После этого сопротивление с её стороны окончательно исчезло, и бывшая между нами напряжённость растворилась без следа. Но, тем не менее, я решил не расцеплять сжатые в замок руки, дабы избежать возможных непредсказуемых действий с её стороны.
– Кто ты? Ты выглядишь как представитель одного из могущественных орденов, но ведёшь себя совершенно иначе. Кто ты?
– Я Киам. И я действительно не из вашего мира.
В тот же миг, яркая вспышка молнии разорвала хмурую плоть низкого неба на две неравные части, а через несколько мгновений как бы подтверждая свои намерения, басовито и раскатисто громыхнул гром. Воздух потяжелел и наполнился влагой. Пыль, поднятую ветром, тут же стало прибивать к земле крупными каплями фосфорицирующего дождя. Только теперь я понял насколько близко наши тела и лица находятся друг к другу. Я чувствовал теплоту её дыханья, а рыжие пыльные волосы так и спадали на меня крупными огненно золотистыми прядями. Она еле заметным движением с лёгкостью выскользнула из моих рук, после чего произнесла: – Моё имя Аданейя. Уходим! Скорей! Этот дождь для нас не безопасен, – мне же ничего не оставалось, как последовать за ней.
Почти насквозь промокшие мы вбежали в одну из низких построек, которая как оказалось, была её домом. Помещение представляло собой спиральное завихрение, очень похожее на внутреннее строение гигантской раковины улитки. Эти с виду невзрачные – куполообразные дома, изнутри выглядели вполне пригодными для жизни. А если учитывать компактность и продуманность всей внутренней обстановки, то в них вполне можно было жить, довольствуясь минимальным комфортом.
– Скорей снимай с себя всю одежду! Дождь слишком сильно вымочил нас.
С этими словами она прямо при мне начали снимать с себя вымокший костюм. Засмотревшись на это зрелище, я толком и не почувствовал, как во всём теле появляется жжение, которое продолжало и продолжало усиливаться. Ощущение было такое, как будто меня всего облили кислотой. Поняв, что медлить больше нельзя, я почти содрал с себя комбинезон, после чего она затолкала меня в душ.
Вода была еле тёплой, густой и мыльной. Несколько неровных струек, подсвеченных слегка зеленоватым светом, окропляли наши тела живительной и исцеляющей влагой. По мере постепенного избавления от жуткого жжения, мною всё больше и больше стали овладевать еле удержимые, давно забытые чувства и желания. Они так некстати нахлынули на моё сознание, словно волны ночного прибоя на песчаный берег, прохладой своих бурлящих солёных брызг. Я ухватил её за талию и притянул к себе. От неожиданности она взглянула на меня своими широко раскрытыми янтарного цвета глазами. После этого я без всякой скромности обхватил её ещё сильней, крепко обнимая своими руками. Всё ещё не понимая, что происходит она, замерла, в моих руках почти не дыша. Жгучий поцелуй коснулся её губ, после чего она уже не в силах сопротивляться, всё же ответила мне взаимностью. Спокойный поток тёплой подсвеченной воды, стекал с наших обнажённых тел тонкими струйками, унося с собой всю усталость и холод первой встречи.
С ней всё было более или менее ясно... Она не предполагала, да и не могла ожидать от меня таких действий. Но я сам! Я же чувствовал что делал. Видел это и более того нисколько не сопротивлялся овладевшим мной порывом безудержной страсти. Меня будто захватило чуждое мне ранее восприятие. Мне казалось, что я был не я, но в то же время, это был я, моё тело и мой разум, ставший теперь пристанищем даже не одной, а множества отпечатков чем-то родных, но всё же чуждых мне душ. Оставалось только догадываться какие ещё неожиданные сюрпризы и метаморфозы могут произойти со мной. Ещё не известно к чему приведёт то, обстоятельство, когда сознание моих двойников, будет медленно просачиваться в мой разум. Перспектива того, что кто-то иной может овладеть моими чувствами эмоциями, а уж тем более действиями меня ни сколько не радовала, если не сказать больше. Но, тем не менее, теперь мне предстояло как-то смириться со своим новым обликом и по возможности обратить вновь приобретённые качества себе на пользу.
Прерванная жизнь.
Уставшие, но всё ещё разгорячённые, мы лежали рядом друг, с другом пытаясь восстановить неравномерное дыхание. Я не знаю точно, сколько длилось всё это безумие, но то, что происходило с нами тогда, казалось мне приснившимся во сне сном, в котором снова была жива та, которая мне была по-своему дорога. Я чувствовал теплоту и тонкий аромат её тела. Чувствовал легкие прикосновения её ладоней, влажный запах взлохмаченных волос и даже взгляд, тот проникновенный спокойный взгляд, что с неподдельным интересом изучал меня. Очевидно, и она находилась в неком замешательстве, пытаясь понять, кто я и откуда явился в её мир.
– Расскажи о ней...
– О ней?
– Да.
– Мы познакомились с Иммой на одном из мероприятий, проходивших под эгидой демилитаризации. Я тогда подрабатывал экспертом по обучению специалистов в отделе по обезвреживанию опасных устройств, всё еще остававшихся в бесчисленном множестве на полях былых сражений. Она была официальным представителем одной из крупных континентальных организаций, занимающихся переработкой и утилизацией подобного рода оружия.
Имма была молода, красива и полна жизненной энергии. Возможно, именно этого мне не хватало в то время. Мы познакомились и начали встречаться в свободное от длительных командировок время. Она хотела всего добиться в жизни сама, тем самым доказав своим родителям, а по большей части самой себе, что способна выжить в современном мире без чьей бы то ни было опеки. Мне нравились самостоятельные и независимые женщины, но не когда от них веет холодом, от которого приходится становиться закрытым. Да к тому же, я тогда сам находился на перепутье, не в состоянии увидеть тот путь, по которому мне предстояло двигаться дальше. Мой разум был погружён в очередные искания извечных истин, при этом старательно пытаясь не замечать всё происходящее вокруг.
Не сказать, чтобы у меня к ней была какая-то особая привязанность. Мы просто встречались, нам было хорошо вместе, но о каких бы, то, ни было серьёзных отношениях и уж тем более разговоров о семье и детях у нас не заходило. А потом я узнал, что она погибла...
Я осознал, что любил её только когда потерял. Оказалось, что именно она заполняла ту огромную часть моей опостылевшей жизни, которая называлась одиночеством. В ней было всё то, чего всегда не хватало мне. Временами она была не в меру взбалмошной и весёлой. Наверное, именно это качество мне нравилось в её переменчивом настроении больше всего. Когда мы были рядом, она заполняла мою жизнь той непринуждённостью и простотой, которые каждый раз раскрывали передо мной новые грани восприятия мира. Она совершенно безвозмездно одаривала меня собой, а я, будучи постоянно погружён в свои мысли, скупо отвечал ей взаимностью. Возможно, из-за долгого привыкания к чужому человеку, моего внимания ей было недостаточно, но исправить сложившееся положение дел я так и не успел.
Её нашли через день у себя в квартире, лежащей на полу в душевой. Позже эксперты объяснили её странную смерть, внезапной потерей сознания, после которого она поскользнулась, ударившись головой о край ванны. Но мне, всё это время не давала покоя одна странная деталь. Когда нашли Имму, то вода и свет в душевой были выключены, в то время как её жилой отсек был, заперт изнутри. Не могла же она выключить воду и свет после того, как погибла. Но поскольку ситуация в послевоенное время продолжала быть достаточно сложной. У оставшихся в живых специалистов по расследованию подобных случаев и без того было много работы. Да и они, по всей видимости, не хотели возиться с делом, которое могло забрать у них столь драгоценное время. Поэтому совсем не удивительно, что расследование быстро свернули, а происшествие классифицировали, как обычный несчастный случай.
– Наверно, это я машинально выключила воду и свет перед уходом. – Тихо, почти шёпотом произнесла Аданейя. – В нашем мире чистой воды очень мало и поэтому она ценится очень дорого. Нас с самого детства приучают беречь каждую каплю. Без воды не будет жизни! Без постоянного источника чистой воды не будет наших городов. Без воды мы все просто погибнем.
– Так значит, это ты была там?
– Я не убивала её, – поспешила оправдаться Аданейя. – Когда я прошла через зеркало, то оказалась в ванной комнате. Имма была в душе. Я стояла бездвижно на месте в не решительности увидеть себя со стороны. А потом она почувствовала моё присутствие. Так всегда бывает, когда находишься близко со своим двойником. В следующее мгновенье она обернулась и увидела меня. От неожиданности Имма резко дёрнулась и, не удержав равновесие, упала, разбив голову об острый край. Вот так я и стала обладательницей жившей в её теле души.
Она наклонила голову в мою сторону и солёные росинки, набухшие в уголках красивых янтарных глаз, прозрачными бусинами покатились вниз по её лицу.
– Потом я ещё долго ходила по её дому. Рассматривала личные вещи, пытаясь понять ваш мир. Я вспомнила! В её комнате была небольшая голографическая карточка, вы вместе с ней были запечатлены на ней.
– Да. Это голография была сделана как раз с того съезда специалистов по демилитаризации, на котором мы и познакомились с Иммой.
– Имма... – она снова произнесла её имя, будто пробуя его на вкус. – В обрывках каких-то записей я нашла её имя. Тогда мне вдруг захотелось узнать то, чем и как она жила. Всё это нам категорически запрещалось делать в процессе зеркализации, поэтому я до сих пор никому об этом не рассказывала. В противном случае меня бы посчитали слабой и навсегда исключили из ордена, к которому я тогда принадлежала.
– Принадлежала?
– Да, мы с самого рождения являемся собственностью определённого ордена, без всякого права на свободный выбор.
– В обряде зеркализации я участвовала только раз. Один лишь раз. Во время обряда инициации. И надо сказать, мне это очень не понравилось. Как, оказалось, лишить жизненных сил другого человека, даже если он тебе абсолютно чужд очень сложно, а тем более, когда забираешь жизнь практически у самой себя.
– Это действительно так.
– Подожди... Но как ты попал сюда? Это не может быть просто случайностью.
– Нет, не может. За мной тоже пришли.
– Пришли? И ты остался жив?
– Я просто оказался чуточку удачливей.
– Я впервые слышу, чтобы кто-то избежал своей участи после обряда зеркализации.
– Охотник, что пришёл за мной, был слишком самоуверен. Он десятки раз проделывал этот обряд без особых усилий и никак не ожидал достойного отпора. Впрочем, я больше не хочу вспоминать об этом.
– Я понимаю, да и уже довольно поздно.
И снова в бой.
Яркие вспышки. Под ногами дрожит земля. Едкий запах пота и крови. Здесь везде этот запах. Его источают сотни, нет тысячи тел. Все мы стоим вплотную друг к другу, еле держась на ногах от усталости. Но наши почерневшие от грязи и нагара руки всё также крепко сжимают холодный металл оружия. Уже второй час идёт массированная артподготовка. Мы ждём решающего наступления. Все мы собраны и готовы к очередной изматывающей и кровопролитной атаке. Это грязная война. Война на уничтожение человечества.
Мины взрываются не только по ту сторону укреплений. Достаётся и нам. Земля дрожит и ноет под моими ногами, а это значит, что противник тоже готовится к наступлению. Ещё секунда, вторая и всё стихло. Едкий дым пытается пробиться сквозь тонкие щели амбразур. Мы все стоим молча и недвижимо, словно терракотовая армия императора Цинь Шихуанди. Как пронзительно и мерзко звучит сирена. Командир кричит победный клич и тысячи охрипших голосов подхватывают его в унисон. Полумрак разрезают лучи красных сигнальных ламп. Противный лязг открываемых шлюзов говорит о много. Мы по привычке, нетерпеливо подталкиваем друг друга к выходу.
Земля вскипает от количества падающих снарядов. Она ещё не успела остыть от только что закончившейся бомбёжки, а её распаханная плоть вновь вопит от боли. Мы бежим. Бежим, даже не видя того, что происходит впереди. Острые иглы трассеров впиваются в плоть товарищей. Их крики. Их тела на серой от пепла земле. Рваные, ещё горячие осколки от разорвавшихся мин, отравляют их плоть смертью. Запах крови и пота. Запах смерти. Он здесь повсюду. А мы всё бежим и бежим вперёд.
Небо хмурится тяжёлыми багровыми тучами, не переставая проклинать тот день, когда началась эта мерзкая война. Теплая алая кровь вновь обильно окропила жаждущую мира землю. Землю, на которой год за годом идёт самоуничтожительная бойня. Свист летящего снаряда. Падаю лицом в низ. Забрало бронешлема со всей силы вгрызается в каменистую почву. Вдруг где-то сбоку раздаётся мощный взрыв мины. Земля падает на нас горячими брызгами грязи и останками человеческой плоти. Я подымаюсь с земли, беру в руки свою исцарапанную винтовку и снова жму на спусковой крючок, пытаясь прикрыть товарищей. Подползаю ближе. Палец на артерию. Пульса нет. Я понимаю, что старшина убит, и медик ему уже ни чем не поможет. Сдираю с его плеча командный модуль и что есть мощи ору в микрофон – Вперёд! Вперёд! Те, кто может встать – встают и идут в бой. Нам надо продолжать наступление. Ведь второго шанса у нас уже не будет. И мы, собравшись с силами, снова идём в бой. Но уже не во имя победы. Нет! Уже нет. Хотя бы во имя наших, только что погибших товарищей.
Вспышка. Земля вскипела огнём прямо под моими ногами. Крики товарищей смолкли, и наступила умиротворяющая тишина.
– Очнись! Что с тобой? Ты весь в испарине. Тебе плохо?
Дневной свет лениво проникал через мутноватые круглые мембраны окон, расположенные друг за другом, словно белёсые жемчужины, нанизанные на тонкую шёлковую нить.
– Сон, проклятый сон из прошлой жизни.
– Ты, наконец, то проснулся. Я не знала, что с тобой делать, – прозвучал откуда-то сбоку встревоженный голос Дайяны.
– Я? Кажется да – проснулся.
– Тогда вставай. Тебя ждёт душ, а потом тебе надо всё же что-то поесть.
И действительно. Я вчера так устал, что если и не забыл про то, что ужасно голоден, то просто не в состоянии был проглотить, хоть сколько-нибудь еды. Выходит, что мой организм действительно каким-то образом перестроил внутренний обмен веществ таким образом, что я смог продержатся без еды и воды довольно длительное время. Но, как известно даже резерв не бесконечен и телу в любом случае требовалось пополнение энергетического запаса. Это было видно даже по потухшему дисплею моего биокоммуникатора, который, из-за недостатка энергии, по всей видимости, перешёл в экономный режим гибернации. Кстати на правой руке Аданейи был прикреплён точно такой же коммуникатор. Разве что у неё он был немного меньшего размера и цвет его серебристой поверхности, заметно отличался от её смугловато-бронзовой кожи.
Ванная комната, если её вообще можно было так назвать, находилась в центральной части дома, закрученного в спираль. Когда полупрозрачная мембранная дверь снова слиплась за мной, я стоял посреди небольшой комнатки, в которой не было ни одного прямого угла или отдельно стоящего предмета. Всё выглядело так, как будто комната была вылита из единого куска. Но, тем не менее, в ней интуитивно угадывалось расположение тех номинально необходимых устройств, которые были необходимы человеку для соблюдения элементарной гигиены. Надо сказать, биотехнические структуры дома были настолько органично вписаны в интерьер, что пользоваться ими было более чем просто и удобно. Все устройства работали от нажатия или прикосновения к определённым участкам их поверхности, освобождая тем самым человека от лишних действий и ненужных движений.
После утренних процедур я решил не одевать целиком защитный костюм, а использовать лишь тонкую тканевую вставку в виде обтягивающих шорт, находившуюся внутри его термического слоя. Пройдя к той части дома, что находилась недалеко от выхода, я сам для себя зрительно обозначил пространство, которое в моём мире могло назваться местом для приготовления и употребления пищи.
Дайяна удобно расположилась во впадине одного из выступов, которые тут исполняли роль стульев. Причём выступ этот одновременно являлся неразделимой, частью стены, стола и при всём этом также плавно переходил в гладкий бесшовный пол. Грациозно поджав ноги под себя, она внимательным изучающим взглядом посмотрела на меня, при этом подметив, что я тоже бесстыдно рассматриваю её, одетую в какой-то плотно обтягивающий фигуру комбинезон. Как выяснилось позже, на ней была более открытая и укороченная версия уличного костюма для повседневного использования. Из-за этого все детали её фигуры были чётко очерчены плавными изгибами и выпуклыми линиями, подчёркивающими красоту её изящных форм.
Завтрак тоже меня немало удивил, поскольку не только выглядел, но и пах, мягко говоря, не совсем привычно. На широкой и очень тонкой, почти без краёв тарелке, вольготно развалилась разноцветная желеобразная масса. По моему настороженному взгляду Дайяна очевидно поняла, что я полон сомнений по поводу того, что это безобразие можно употреблять в пищу.
– Не бойся, оно не кусается.
– А оно когда-то ещё и кусалось? – смеётся. И я смеюсь вместе с ней. Утренний лёд растаял, и мы улыбаемся, глядя друг другу в глаза.
– Нет, это никогда не было живым.
– Не было? Но тогда что это?
– Это питательная биомасса, состоящая из необходимых и полезных веществ и минералов для нашего организма. Так называемый сублимат, который искусственно производится на подземных фабриках общественного питания.
– Да, да что-то подобное есть и у нас. Как конкретно работает технология сублимации, я точно не знаю, но этот процесс связан с замораживанием и сушкой первичного продукта, без использования тепловой обработки, дабы не потерять содержащихся в нём полезных веществ.
– Процесс выращивания и производства биокультур у нас немного другой, но в целом сходство есть.
– Но ведь ваш город огромен. Как может такое количество пищи, бесперебойно поступать одновременно всем его жителям.
– После переработки на биогенных фабриках сублимированный концентрат попадает в огромные стерильные хранилища. И уже оттуда, по мере надобности доставляется в каждый дом по средствам огромной сети пищепроводов.
– С этим всё ясно. А как они хранятся до того как используются?
– Сублимированные продукты не требуют специальных условий хранения. При этом не портятся очень долго. Готовые продукты проходят процесс консервации методом сублимации, что предполагает их длительное хранение. Все запасы еды хранятся в виде желеобразной массы в гигантских герметичных резервуарах, находящихся под поверхностью города. Когда же приходит время их использования автоматические станции распечатывают очередную заранее заготовленную партию, включая её в жизненный биоцикл города. От передаточных станций тянется разветвлённая система пищепровода на всём протяжении, которого располагаются множество сенсорных датчиков, постоянно анализирующих качество продукта.
– А почему вы повсеместно пришли к питанию сублиматом.
– Всё очень просто. Главную роль здесь определила простая рациональность. Сублимированный продукт имеет большую пищевую ценность, нежели продукты, изготовленные и приготовленные другими известными нам способами. Согласно нашим исследованиям отсутствие тепловой обработки исходных продуктов сохраняет максимальное количество питательных веществ, витаминов, ферментов и других полезных составляющих.
– Насчёт полезности и практичности применения я всё понял. Теперь осталось попробовать, что из этого получилось.
Не сказав ни слова, она выжидающе уставилась на меня и стала наблюдать, как один за другим кусочки этого странного цветного пудинга стали пропадать с тарелки. И только когда мой взгляд снова обратился к ней, она с загадочным выражением лица спросила:
– Ну как?
Чтобы не перебирать свой словарный запас в поисках эпитетов я просто попросил добавки. Дайяна подняла мою тарелку и вложила её в одну из неприметных ниш, после чего достала точно такую же но чистую. Как оказалась использованная посуда вместе с остатками пищи на ней подвергались полной переработке в биосырьё для термоэнергетических станций, которые обеспечивали город теплом и энергией. Как выяснилось, все системы их бытового обеспечения были похожи на разветвлённую нервную сеть с многочисленными связями между собой. Таким образом, в этом поистине огромном городе, был налажен самый настоящий безотходный процесс жизнедеятельности. Словно гигантский живой организм, город жил и развивался вместе со всеми населявшими его обитателями.
После того, как Дайяна поднесла новую тарелку к свисавшему со стены патрубку и нажала несколько еле заметных цветных углублений в стеновой панели, на дно тарелки весело плюхнулась новая порция питательного желе.
Вторую порцию утреннего сублимата я ел уже более размеренно и вдумчиво. Пытаясь интуитивно понять, что же входит в этот удивительный состав. На ум мне приходили сочетания мало известных мне по вкусу душистых овощей и чуть пряных фруктов. Сочетание различных ингредиентов было подобрано таким искусным образом, что не заглушало, а наоборот оттеняло тонкие вкусовые качества разных по свойствам продуктов.
В моём прежнем мире, все были поголовно увлечены здоровой и полезной пищей. Её выращивали в огромных теплицах и фермах за пределами городской черты. Но в отличие от сублимата, привычная для меня еда имела обычный для неё вид и выглядела точно так, как её создала мать природа. Ни о какой её переработке в нечто совершенно неузнаваемое не было и речи. Эстетические нормы употребления пищи предполагали сохранения естественных запахов, форм и цвета изначального продукта. Правда, спустя какое-то время, в погоне за практичным и эстетичным видом еды, появилось целое направление биоинженерии. Биодизайнеры стремились создавать из привычных по форме продуктов целые произведения искусства. Ранее повсеместно известные овощи и фрукты, приобрели наиболее удобные для своей транспортировки размеры и форму, некоторые из них поменяли внешний вид, а также окрасились в более привлекательные для человеческого глаза цвета.
После того, как я насладился очередным шедевром сублимированного завтрака, вторая порция которого и на цвет и на вкус была совершенно иной, нежели первая, я начал рассказывать Дайяне о своём мире. Она же в свою очередь поведала мне обо всём том, что было связанно с этим загадочным и до сих пор не объяснимым для меня местом. В конечном итоге, наши долгие разговоры, помогли мне глубже понять не только сложное мироустройство этой планеты, но и принять окончательное решение для своих последующих действий.
Образ жизни общества.
– Расскажи мне о вашем мире, ведь я совсем немного времени провела в нём.
– Что тебя интересует?
– Да, в общем, то всё. Как устроены ваши города, какое у вас общество?
– Ну, хорошо. Когда-то давно мы считали, что наши расширяющиеся города являются следствием развития урбанизации. Но по прошествии какого-то времени люди поняли, что засилье на планете мегаполисов было тем невидимым злом, которое подвело нашу земную цивилизацию к социальной, экономической, а затем и к экологической катастрофе планетарного масштаба. Наши города были настолько перенаселены, что люди стали открыто ненавидеть тех, кто жил с ними по соседству. В итоге всё это закончилось самой подлой, самой грязной, самоуничтожительной войной в истории человечества. И для тех, кто с давних времён затевал эту войну, урбанизация была всего лишь средством для достижения поставленных ими целей.
– Но разве это не было следствием закономерного процесса?
– Наивно полагать, что мегаполисы являются следствием естественного социального процесса. Все объяснения этих процессов были всего лишь ширмой, за которой была спрятана истинная суть происходящего. Многие скептики утверждали, что современные города стали настоящим сосредоточием массовой культуры, передовой науки и бурно развивающейся промышленности. Но, ни кто не утруждал себя объяснить людям, какой именно была та гротескно искажённая, исковерканная до неузнаваемости культура. Наше оторванное от реальности искусство, постепенно превратилось в ущербного карлика уродца, возведённого извращённым сознанием творческой интеллигенцией до непревзойдённого идеала красоты. Ущербное искусство, созданное в мегаполисах, во всеуслышание стало воспевать низменные людские качества и всевозможные человеческие пороки, выдавая их за вполне естественные тенденции. Низкопробная массовая культура превратилась в массовое растление общества, тем самым лавинообразно захлёстывая сознание людей своими новыми болезненными представлениями о реальности.
– И всё это происходило у вас во вполне цивилизованном обществе?
– Да. И даже более того. В то время люди даже и не предполагали, во благо кого вершилась научная мысль, роящаяся в подземных химико-биологических лабораториях с повышенным уровнем безопасности. Всё подошло к тому, что учёные практически не стесняясь стали проводить опыты над человеком. Манипуляции с геномом в основном порождали нежизнеспособных уродцев, но эксперименты с сознанием и разумом человека вышли далеко за грань допустимого.
В пик развития мегаполисов, кишащих обезличенными людьми, не чистым на руку исследователям не составляло труда найти относительно дешёвый биоматериал для своих сомнительных экспериментов. Неимоверная конкуренция среди людей, попавшихся на приманку мультикультурализма, подталкивала их к постоянному поиску дополнительного заработка, который часто граничил с риском для их ничего не стоящей жизни. В результате наше общество получило новые психогенетические болезни, с которыми уже не могли справиться даже специалисты.
– А как у вас обстояли дела с самой главной ценностью в нашем мире – с водой?
– С водой всё было тоже очень плачевно. Прошедшая через городские очистительные системы вода становилась не только безопасной и обеззараженной, но и абсолютно мёртвой. Все необходимые для живого организма природные элементы и минералы, содержащиеся в естественных источниках воды, были безнадёжно загрязнены промышленными выбросами. От этого страдали не только городские водоёмы, но и воздух, который день за днём наполнял мегаполисы едким смогом и не редко выпадал в виде грязных кислотных осадков в те же самые водоёмы. В общем, мы сами приготовили себе чашу с ядом, которую собственно и испивали день за днём, как лекарство, помогающее нам уничтожить самих себя.
– Тем самым медленно и верно уничтожая самый главный источник, влияющий на загрязнения планеты.
– Да, ты права! Вдобавок новая технологическая революция привнесла свой вклад в план природы по уничтожению неблагодарного человечества. Из-за искусственных электромагнитных полей, окутавших наши мегаполисы, словно невидимой шапкой, люди стали испытывать дискомфорт, который пагубно влиял на общее самочувствие и психическое состояние всех жителей планеты. Поздние исследования показали, что электромагнитные поля вовсе не безвредны и что, находясь под их постоянным воздействием, в мозге разрушаются связи между нейронами. Всё это приводит к расшатыванию нервной системы и как следствие к изменению условий, которые оказывают влияние на нормальную работу всего организма. Так же проведённые исследования выявили прямую связь с ростом числа психических заболеваний.
Огромный загрязнённый город и сельская местность на лоне природы стали в те времена двумя абсолютно разными мирами. Вместо шелеста трав и листвы – грохот автомобильных и железных дорог, вместо живой травы и деревьев – стремящиеся ввысь джунгли железобетонных небоскребов, вместо относительно небольшого круга общения – тысячи абсолютно незнакомых равнодушных лиц, которых мы день за днём встречаем на улице.
От непрерывного воздействия всех этих и многих других негативных факторов, наше общество стало пребывать в состоянии постоянного стресса. Люди стали продавать себя и свою жизнь за блага, которые им навязывал уже неизлечимо больной социум. Погоня за прибылью стала основным, да и, пожалуй, главным стремлением подавляющего большинства жителей мегаполиса. Все остальные духовные, социальные и этические потребности человека отошли на второй план или вовсе исчезли за ненадобностью. Бетонный потенциал нашей гниющей цивилизации стал гигантским сосредоточением потерявших смысл жизни созданий, когда-то давно гордо именующих себя человечеством.
Человек, как и все живые существа, очень тесно связан с внешними факторами окружающей его жизни. Сосредоточение же на каком-то одном аспекте своей жизнедеятельности приводит к тому, что происходит замедление развития других его немаловажных внутренних качеств. В итоге получилось так, что мы сами того не замечая становились некой живой биомассой лишенной права на нормальное человеческое существование и саморазвитие. Мы начинаем каждый день жить по шаблону, бездумно выполняя одну и ту же однообразную работу. А когда же всё вдруг по какой-то причине ломается, то мы иной раз просто теряемся, поскольку все эти поведенческие стереотипы, крепко укореняются в глубинах нашего подсознания.
Так со временем в каждом из нас и формируется шаблон дегенеративной психики, в которой уже не остаётся места для духовных, нравственных, моральных и этических ценностей. Для такого общества необходимой потребностью становится только личное благосостояние с непреодолимым стремлением к личной наживе. В результате долгой жизни в мегаполисах из-за, казалось бы, обычных и вполне нормальных людей мы постепенно превращаемся в физически, психически и духовно ущербных созданий. В созданий, для которых погоня за иллюзорными материальными ценностями становится смыслом всей жизни.
Более того, такого рода деградировавшими людьми довольно легко управлять по средствам допущения или лишения их материальных благ. Как в итоге оказалось, материальные блага и ценности стали наиболее эффективным средством для достижения лояльности общества. Человеку просто не оставили возможности иного выбора, так как он стал самым настоящим заложником на никем не огороженной тюремной территории мегаполиса. При помощи специально разработанных законов, силовых структур, социальных служб, а также финансовой зависимости, власть имущие стали полностью контролировать общество, заставляя людей жить по навязанным им правилам.
Как известно алчные люди легко поддаются всяческим соблазнам, их легко подкупать и использовать в своих личных корыстных целях, что часто и практиковалось в моём мире. Иногда государство, даже имея сильную экономику и мощную армию, предавалось собственной же элитой и так называемой интеллигенцией, после чего простой народ уже на своей шкуре испытывал все тягости порабощения и пожинал плоды своего вопиющего безволия и безразличия.
Вот так, весь день не выходя из дома мы рассказывали друг другу о жизни в своих мирах. Дождавшись вечера, мы снова поели. На этот раз пищекомбаин сформировал нам из еды какие-то довольно абстрактные геометрические формы, то похожие на маленькие морские звезды – жёсткие но приятные на вкус, то на каких-то земноводных – с мясным привкусом, очевидно когда-то живших в этих местах.
– Дайяна, что произошло с вашим животным и растительным миром?
– Животных у нас давным-давно нет. Мне не известны точные причины, по которым большая их часть вымерла, но возможно они исчезли из-за бушевавших в древние времена катаклизмов и голода. То же самое произошло и с большей частью растений. Не рациональное использование земных ресурсов, привело к эрозии почв и агрофляции. А те немногочисленные виды домашней живности и растений, что ещё оставались у некоторых жителей городов, стало очень накладно и нецелесообразно держать в пределах гигантского мегаполиса. Вот так постепенно мы вытеснили живую природу из своей пищи, и нам более уже ничего не оставалось, как перейти на биогенез. За всю свою жизнь я всего лишь раз видела живые растения, да и то которые находились у Иммы дома. А существ похожих на животных нам теперь заменяют биокоммуникаторы.
– Вот этот? – и я показал на прилепившееся к моей руке странное бионическое устройство, а по сути некое полуразумное существо, полученное в результате разработок в сфере биоинженерии.
– Да, это оно! Кстати если вот по этому углублению тактильной навигации легонечко поводить пальцем в момент, когда устройство находится в спящем режиме, то оно начнёт фыркать.
Она потёрла несколько раз углубление на моём коммуникаторе, и он действительно начал чуть фыркать и даже подмурликивать точно так, как это делает настоящий домашний кот. Я засмеялся от осознания того, что даже в этом сером мире, его жители нашли место для подобных вещей. Вполне очевидно, что здесь не всё так запущено, как мне это показалось ранее.
– Слушай, Аданейя, мне всё не даёт покоя странная архитектура ваших городов. Она никак не может вписаться в мои представления о строительстве.
– Ничего странного. Мы давным-давно перестали использовать искусственные материалы из-за их скудных свойств, плохой универсальности и трудозатрат на строительство. Теперь наши города вырастают сами собой, по заранее разработанным биоинженерами программам. Когда требуется построить новый город, мы просто засеваем его спорами с определённой программой, и они вырастают в короткий срок со строго заданными свойствами. Строителям же остаётся немного подправить и доработать неизбежные, но довольно незначительные ошибки в изначальном коде, а после заселить выращенные площади.
– Вот как?
– Да, именно так! Если хочешь, я могу показать тебе, как формируются наши города.
– Это было бы замечательно. Мне это будет очень интересно.
– Ещё бы! Думаю ранее, ты не видел ничего подобного.
После этого Дайяна сказала мне, чтобы я собирался, так как мы идём с ней на ночную прогулку.
Прогулка по вечернему городу.
Перед самым нашим выходом, Дайяна подошла ко мне и сорвала с моего комбинезона несколько отличительных деталей, которые явно указывали на мою принадлежность к ордену, сухо объяснив мне, что сейчас это излишне.
– Ты сделала это чтобы не привлекать к нам излишнее внимание?
– В каком-то смысле можно сказать и так. В нашем мире, основная часть общества уже давно перестала интересоваться всем тем, что не относится к их личной выгоде. Но есть те, для кого твой орденский статус, обозначенный на костюме, может вызвать излишнюю подозрительность и даже агрессию.
– Да, кажется, я уже испытал это на себе, когда повстречался с каким-то незадачливым работягой.
– Это в большей своей степени было редким исключением, чем правилом. Безразличие давным-давно поселилось в умах и сердцах жителей нашего мира. И даже если нас кто-то увидит, гуляющих поздно вечером по поверхности города, то вероятней всего сочтут за умалишённых.
– Умалишенных?
– Ну да. Такие люди, как я считаются здесь изгоями, не достойными даже презрительного взгляда.
– Вот как!
– Высшая каста, приближенная к иерархам орденов пользуется всеми благами нашей цивилизации, и до низших слоёв общества им абсолютно нет никакого дела. Те, у кого сосредоточена власть, только делают вид, что заботятся о нас, но это совершенно не так.
– Да, я хорошо понимаю тебя. Ведь что ни говори, а социальная структура общества, является той важнейшей основой, на которую опирается любое разумное государство. И от того, какая общественная структура, сформирована в этом государстве целиком и полностью будет зависеть его дальнейшая судьба.
– Я тоже всё это прекрасно понимаю. Но в ежедневной суматохе, присущей моему миру многие из моих соплеменников даже не замечают всё несовершенство и ущербность устройства нашего общества.
– Как думаешь, почему?
– Многие из нас пришли в этот мир, когда в нём уже была придумана большая часть законов, правил и обрядов для проведения зеркализации. Мы родились, выросли и стали точно по шаблону повторять все те правила, что навязывали нам наши наставники с самого детства.
– Прискорбно это слышать.
– Именно из-за этого обстоятельства, большинство людей совсем не видят тех многочисленных негативных составляющих, которые существуют здесь у нас. Они либо не замечают, либо делают вид, что не видят, то бесчисленное множество отрицательных факторов, которые каждый день довлеют над нами и нашей жизнью.
– Продолжай.
– Состоя в своём родовом ордене и относясь к определённой касте, мы не имеем права претендовать на что-либо большее, нежели имеем сейчас. Конечно, есть допустимые исключения и для особо ретивых членов ордена всегда найдётся тёплое местечко наверху. Но сам понимаешь, какими грязными и подлыми методами надо владеть, чтобы протиснутся сквозь толпу желающих обладать достатком и властью.
– Да, это мне знакомо. Раньше и в моём мире люди выстраивали карьеру именно таким образом.
– Я лично, знаю очень мало людей, которые замечают всю бесперспективность и никчёмность существования, системы управления нашим миром. Орденская система власти хитра и кровожадна, она давным-давно должна была уничтожить сама себя, но по каким-то непонятным причинам по-прежнему продолжает существовать.
– Вполне возможно, что такую систему тоталитарной власти, как у вас, крайне выгодно использовать для того, чтобы сдерживать ваше общество в заведомо примитивном и ущербном состоянии.
– Возможно. Сколько я себя помню наше общество, всегда было разрозненно и чётко поделено на классы и касты, что очевидно и позволяет иерархам, так эффективно контролировать жизнь общины внутри каждого ордена.
– А как у вас устроена иерархическая система?
– На самом низшем уровне социальной пирамиды находится обычный народ. Ещё нас попросту называют толпой. Мы являемся эквивалентом самого низшего слоя общества, который подвергается давлению и влиянию всех остальных пластов. Низший уровень общества, это простые по своему миропониманию люди, которыми управляют те, кто находится чуть выше. Как ты уже понял из низшего общественного слоя, подняться, или пробиться выше труднее всего. Социальный статус такого человека изначально ничтожен и не позволяет ему добиться чего-либо существенного, без приложения достаточно серьёзных усилий. Но как, ни странно, именно нижние слои нашего общества, обеспечивают орденскую систему специалистами всех категорий, отраслей и профессий.
– Следующая ступень это так называемый «рабочий класс». Он также является основным источником забот и проблем, для наших верховных правителей. Все социальные проблемы, с которыми мы сталкиваемся ежедневно, выражены отрицательным итогом, той безуспешной работы, которая якобы ведётся высшим орденским руководством. Из-за жёсткой конкуренции и социальной пропасти между общественными слоями, люди стали соперниками и врагами друг другу.
– Получается вместо того, чтобы спокойно жить и развиваться в едином и дружном обществе, вы вынуждены в нём выживать как голодные крысы в одной бочке.
– Как кто?
– Неважно. Продолжай, Дайяна.
– На следующих подуровнях нашей классовой социальной системы находятся те, от кого зависит всё техническое обеспечение обрядов зеркализации. В этих кастах состоят те, кто смог преодолеть низшую социальную ступень и подняться на уровень выше. Это довольно широкая ниша и по меркам нашего мира, такие люди занимают довольно высокое социальное положение. При помощи этой касты главы орденов поддерживают не только порядок, но даже какое-то развитие нашего мира. Это сословие очень важно, я бы даже сказала жизненно необходимо для всех без исключения орденов, так как без их помощи они попросту неспособны функционировать.
– Это уже интересно.
– Следующий уровень, это первая из низших элитарных прослоек нашего общества, состоящая из мелких служащих, которые занимаются делами ордена и всем, что связано с ритуалами во время обрядов зеркализации. К этой категории относятся люди, получившие специальное орденское образование. Приобретенные ими навыки, позволяют им занимать этот социальный уровень. И чем больше у них достижений, тем выше поднимается их должность и общественный статус. Но подвох здесь заключается в том, что пробравшись наверх кастовой системы, они по-прежнему полностью зависят от тех, кто находиться на самых низших уровнях. Пирамидальная система нашего общества, построена таким хитрым образом, что удержаться наверху, можно только стоя на головах своих же соплеменников. Но как ты понимаешь, тем, кто сумел, взобрался наверх, совершенно нет дела до тех социальных слоёв, где они находились до этого.
– Ещё бы не понимать.
– На уровне выше, находиться каста управленцев. Она состоит из высших руководителей ордена. Эти руководители отбираются по жребию, из уже заранее подготовленного круга элиты, которая и составляет управленческий костяк каждого ордена. Этих с детства отрешённых от реальной жизни людей, назначают на роли простых исполнителей, чтобы они безотказно и в срок обеспечивали интересы тех, кто привёл их к власти. На таких управленцев возлагаются основные задачи, по осуществлению контроля, надзора и порядка во время обрядов зеркализации. Управленцев такого высокого уровня воспитывают заранее, для каждой конкретной задачи, дабы в дальнейшем избежать никому ненужных проблем.
Отдельно от всех находиться гильдия каменщиков. Уж не знаю, чем они заслужили себе эти привилегии, но насколько я помню, они были у них с самого начала эпохи зеркализации. Одновременно они являются владельцами крупных транснациональных корпораций. Членам гильдии поручено осуществлять контроль над потоками всего сырья и ресурсов в объёмах мирового масштаба.
– Может потому, что этому привилегированному классу доверено распоряжаться большей частью ресурсов вашей планеты, их и принято относить к одной из высших каст?
– Возможно и так.
– Реальные правители нашего мира всегда предпочитают оставаться в тени, решая свои дела и проблемы при помощи подконтрольной им элиты. Все знают, что ими являются главы крупнейших орденов, но вслух об этом естественно, ни кто не говорит. Верховные иерархи виртуозно управляют нашим миром, используя при этом все известные слабости людей для того, чтобы день за днём заставлять нас играть по своим правилам. Культивируя неравенство между людьми, разделяя нас на касты и классы, они разобщают наше общество, делая его более управляемым, подневольным и послушным.
– Но приспосабливаясь к несправедливому мироустройству, вы сами соглашаетесь с их коварными правилами, тем самым обрекая себя и своих детей на жалкое и скотское существование.
– Да, к сожалению это так. При этих словах она глубоко вздохнула и медленно выдохнула воздух. На мгновенье остановившись, она мельком посмотрела на меня, после чего мы не говоря ни слова, пошли дальше.
– Когда-то давно, в моём мире тоже была мировая политическая элита, совершенно не ведающая пути дальнейшего развития собственных стран и народов. Своим вопиющим непонимание они обрекали общество на упадок и неминуемую деградацию. Власть имущие не хотели создавать общество, где ценность каждого человека определялась вкладом его интеллектуальных, духовных и трудовых способностей, направленных на благо своей страны.
Правители той ушедшей эпохи, как и прежде, предпочитали поддерживать режимы, при которых общественный статус человека, определялся нечестно нажитым богатством, преступными связями и не законной властью. Им было не выгодно поощрять государственную систему, в которой каждый гражданин имел бы достойное социальное положение и гарантированные перспективы своего дальнейшего развития. Им претило общество, основанное на доброте и взаимной поддержке, в котором нет безразличных, самодовольных, алчных и циничных людей.
Они ни при каких условиях не хотели выстраивать общество, где власть находилась бы в руках образованных, мудрых и решительных представителей человечества. В те времена повсеместно поощрялась безграмотность, невежество и серость среди населения. Тогдашние правители прекрасно осознавали, что в обществе, где будет царствовать мир, справедливость и добро у них не останется никакой власти. Возможно именно поэтому, ваша сегодняшняя элита, так отчаянно стремится удержать свою власть, при этом всячески насаждая в обществе непонимание, взаимное противоборство и страх перед неопределённым будущим.
– Может и так. Киам, расскажи мне ещё про ваш мир. Мне кажется всё это очень похоже на то, что сейчас происходит у нас.
В те годы во всех наших странах создавалась лишь видимость порядка и процветания, но на самом деле тот мир был также жалок, ущербен и хрупок, как и вся власть тех, кто сделал его таким. И только когда люди, наконец, то насытились хлебом и зрелищем, они стали задумываться о своём будущем и вдруг неожиданно для себя поняли бессмысленность своего существования. И вот начиная с тех самых времён вся иллюзорная власть, что некогда царствовала в моём мире, начала рушиться прямо на наших глазах.
Начали создаваться новые общественные формации, основанные на принципах добра справедливости и всеобщего развития. Стал формироваться новый образ мышления лишённый множества ранее бытующих предрассудков. Только после этого люди начали создавать общество, состоящее из здравомыслящих и умных людей, сообща строящих лучшую жизнь для себя и своих детей. Мы впервые стали самостоятельно принимать действительно серьёзные решения, причём совершенно независимо от прихотей полусгнившей несостоятельной власти. Конечно, во властных кругах нашлись, и противники нового мировоззрения и вот именно они и начали ту последнюю все разрушительную войну. Войну всех против всех.
– Но как они смогли сделать это?
– Всё очень просто. Стоило одним народам внушить, что их культура, вера, да и вообще они сами лучше других, а оставшихся убедить в том, что им угрожает опасность, как тут же начались локальные столкновения, которые впоследствии переросли в конфликт всемирного масштаба.
– Выходит, что они просто натравили одни народы на другие?
– Да, именно так!
Потом, по прошествии нескольких десятилетий уже никто не знал, кто и за что воюет. Мы просто рождались, взрослели и те, кто умудрялся выжить в условиях разрухи и голода уходили на войну.
Из нашего общества сделали бездумную управляемую толпу, готовую ради очередной бессмысленной победы с криками «Ура» идти на заклание врагу. Вместо социальных расслоений, общество было чётко поделено на военные классы и звания. Правящий класс в совершенстве знал все людские слабости и поэтому всячески потакал им. И вот теперь награду, дававшую военному мизерные льготы, человек был готов рисковать не только собственной жизнью, но и жизнью вверенных ему подчинённых. Бывало так, что за очередное воинское звание командиры бросали своих бойцов в бессмысленные атаки, добиваясь тем самым иллюзорных побед. После чего генералу присваивали внеочередное звание, а выжившие в кровавой мясорубке солдаты были вынуждены с потерями отступать на прежние позиции, не имея для развития наступления ни сил, ни ресурсов. Места у кормушки оказались пронумерованы заранее, и если ты не был готов рискнуть своей жизнью ради дополнительной пайки, то тебе отводилось место в самом низу вонючего окопа.
Но тогдашние правители не учли одного. Что мы начнём общаться друг с другом. Я имею в виду пленных по обе стороны конфликта. Выяснилось, что между нами было больше сходств, чем различий. Оказалось, что теми же самыми страшилками кормили и наших противников. После этого, некоторые из нас стали понемногу понимать, что всё обстоит не так, как это нам преподносят красочные пропагандистские листовки.
Вот в то самое времена и зародилось движение сопротивления. Оно выступало против войны и насилия, против смерти и голода, за правду и справедливость. И вот, тот казалось совсем увядший росток нового мировоззрения, что так хотели уничтожить в пожарище войны стал вновь прорастать. О, как же хотели властители мира уничтожить его – похоронить под телами тех, кто ещё помнил ради чего, мы все живём на этой земле. Но им это так и не удалось!
– Ты тоже участвовал в этом сопротивлении?
– Нет. Вернее да, но гораздо позже, после того как попал в плен. Вначале я, как и все бездумно выполнял приказы. И только в плену увидев всю изнанку войны, до меня, наконец, то дошло, что все мы делаем что-то не то. Я переосмыслил все свои ценности, поломав самые основы своей личности. Личности воспитанной на вражде, на ненависти к другим народам.
– Что было потом?
– Потом мне помогли бежать из плена. Я снова вернулся на фронт, но уже для того чтобы разработать план по уничтожению корня проблемы. Ценой невероятных усилий мы всё же смогли убедить общество и объяснить им все механизмы массовых манипуляций. Люди поверили нам, поверили в последний раз. Возможно потому, что мы говорили им неопровержимую правду, а возможно и потому, что они и сами уже устали от бесконечной войны. В конечном итоге решение было найдено и по общей договорённости с обеих сторон мы развернули оружие в обратную сторону и в ходе ожесточённого противостояния взяли штурмом, наших спрятавшихся от войны за неприступными стенами цитаделей правителей.
После этой действительно последней победы, можно было смело сказать о том, что народ собственной кровью заплатил за свой высокий статусу полноправных хозяев Земли!
– Так вот, что оказывается, происходило до того времени, как я побывала в вашем мире.
– Да, но пока не будем больше об этом.
–Хорошо.
Пройдя довольно витиеватыми пыльными дорожками сквозь густонаселённый район, который я сам про себя назвал трущобами, мы вышли на уже знакомую мне часть города, разительно отличавшуюся по качеству и виду застройки.
– Я всё хотел тебя спросить. Мы уже идём довольно долго, но где весь транспорт? Неужели всё спрятано под землёй?
– Да, именно так. Всё основное транспортное сообщение пролегает под поверхностью города. Ты уже видел одну из многочисленных подземных станций и мог убедиться в том, насколько сильно она была заполнена горожанами.
– Да впечатления поражает своей масштабностью. На моей планете есть одно древнее насекомое «термит» именно их жилище мне и напомнило разветвлённая система транспортных тоннелей.
Потом она мне рассказала, что основной поток жителей города перемещается по магнитным трассам, проложенным под землёй. Принцип движения подземного червя заключался в центростремительной силе, когда электропроводная масса располагается между направляющими рельсами, тем самым замыкая электрическую цепь. После чего подвижной состав приобретает ускорение под действием электромагнитного поля, которое действует на движущиеся в нём заряды. Электричество для этих целей добывается прямо из земли, а вернее из упорядоченно выложенных в её толще пьезоэлектрических минералов на подобии кварца. Естественная деформация почв вызывает поляризацию диэлектрика, вследствие чего под действием постоянных механических напряжений и возникает пьезоэффект.
Когда-то давным-давно энергия движения передавалась червю по средствам давления сжатого газа или же наоборот разряженного воздуха. Если говорить образно, то это было похоже на перемещение контейнера в трубопроводе пневмопочты. Остановки производились на распределительных станциях через них люди и выходили на поверхность, если в этом была какая-то необходимость.
Пока она рассказывала мне про особенности передвижения транспорта, я вспомнил о наших подземных железных дорогах, которые в незапамятные времена назвали метрополитеном.
– А вообще сейчас у нас мало кто перемещается по поверхности города. Это не имеет никакого смысла разве, что кто-то из жителей города просто гуляет вечером, да и то когда есть уверенность, что не пойдёт ионно-кислотный дождь. Но сама я не люблю перемещаться под землёй. Там тесно, душно и слишком много народа.
– Тогда почему же ты была там, когда я впервые увидел тебя?
– Там у меня была назначена встреча. Да и в таких местах, как оказалось, проще всего затеряться в безликой безразличной толпе.
– И это с твоими, то огненно-рыжими волосами? – рассмеялся я.
– Об этом я тогда, как-то и не подумала, – невинно улыбнувшись, ответила мне она.
– Кстати! Гуляя по поверхности города, я прошёл довольно большую его часть и навстречу мне то и дело попадались какое-то существа, уж очень похожие на насекомых.
– Если вкратце, то это и не механизм и не животное, а некий их симбиоз. Структура у этих существ биологическая, но управляются они по средствам заложенных в них программ.
– Те, что крупнее, чем-то похожие на наших пауков.
– Да они переносят на себе более мелких особей, среди которых есть настолько крошечные, что почти незаметны человеческому глазу.
– Но чем все они заняты?
– В самом начале развития нашей биоцивилизации все они занимались поиском неисправностей и их устранением, но со временем их функции расширились и стали очень разнообразны. Поначалу их были сотни и тысячи теперь же их многие и многие миллионы.
– И все они постоянно находятся рядом с вами, следя за каждым вашим шагом, ловя малейшее движение тела или произнесённое слово?
– Да. Теперь они являются неотъемлемой частью города. Сначала мы пытались с ними бороться, дабы назойливые жучки не влезали в нашу личную жизнь, но со временем многие жители привыкли, а кто-то научился выводить их из строя или перепрограммировать под свои нужды.
– А вы не пробовали их уничтожать?
– Если их просто уничтожить, то многочисленные подземные фабрики по их изготовлению тут же выпустят точно такое же количество новых устройств на замену утраченным экземплярам.
– Хорошо, а что это были за огромны громыхающие аппараты, везущие на себе груды чёрного камня.
– Это была строительная техника. Она то, как рас и принадлежит той самой закрытой гильдии каменщиков. Это они выстраивают те самые чёрные храмы орденов, по какой-то, одним лишь им ведомой технологии. Только они теперь могут, передвигаться по поверхности городов без всяких на то ограничений. Говорят, что гильдия сполна пользуются этой своей привилегией не только для строительства, но и для каких-то сугубо своих корыстных целей.
– А что за странные огромные глыбы чёрного камня они перевозят?
– Это не совсем камень. Гильдия добывает этот минерал в огромных объёмах из магматической горной породы.
– Ах да, то-то его структура мне показалась очень знакомой. У нас это вулканическое стекло называют обсидиан.
– Возможно. Кстати первые зеркала для ритуалов зеркализации делали именно из него. Может всё это как-то связано?
– Да, масштабы храмового строительства, я уже успел оценить. Кстати ты можешь рассказать мне, как всё началось. Как ваша цивилизация пришла к тому, что поголовно встала на этот путь.
– Насколько я знаю, мы случайно открыли этот способ. Какой-то безумный затворник по имени Баалбек, проводил эксперименты связанные ни то с вызыванием духов, ни то с воскрешением умерших. Говорят, он ездил по всей стране скупая за бесценок осколки старинных зеркал из обсидиана. Особенно его интересовали те, на которых были начертаны непонятные символы. Долгое время о нём ничего не было известно. Люди успели позабыть о нем, но однажды он появился в центральном городе, представ перед его жителями намного помолодевшим и покрепчавшим. Это был совсем другой человек нисколько не похожий на того щуплого и сутулого старикашку, которого они знали ранее. Он во всеуслышание объявил, что, наконец, то разгадал секрет бессмертия и готов безвозмездно поделиться им со своим народом.
Конечно, ему никто не поверил и все приняли его слова за дурную шутку. Но нашлись среди них и те, кто внял гласу безумца и предложил свою помощь. Через некоторое время ситуация в нашем мире начала разительно меняться. Стал появляться какой-то дикий ажиотаж, подхлёстнутый сначала сторонниками зеркализации, а потом и алчным правительством. Охота за двойниками из параллельных реальностей стала национальной идеей, она превратилась в настоящую болезнь. Все словно посходили с ума в надежде абсолютно даром обрести здоровье, молодость и наконец, бессмертие. В итоге этот безумец Баал по прозвищу Зебул стал первым патриархом и одновременно основателем самого могущественного на сегодняшний день ордена.
В какой-то момент наше общество освободилось от некоторых присущих человеку инстинктов. В частности это коснулось таких понятий, как взаимопомощь, взаимоподдержка, солидарность и сострадание. Признав, эти качества мешающими развитию нашего общества и культа зеркализации, иерархи отменили многие из них. Таким образом, спустя довольно не большой промежуток времени все мы стали перерождаться в новый, ранее не существующий вид человека.
– Да... – протянул я. – Не об этом ли мечтал Фридрих Ницше, создавая образ сверхчеловека, находящегося «по ту сторону добра и зла».
– Кто мечтал?
– Да не важно. Один из многих теоретических мыслителей моего мира.
– Понятно.
– Многие философы мечтали о том, чтобы создать особый биологический вид человека, который бы сумел преодолеть большинство присущих нам слабостей и пороков, дабы человечество смогло скинуть сковавшие его оковы культурных табу и вырваться за пределы инфернальности. Только вот некоторые из этих деятелей напрочь забывали, что все мы до сих пор участвуем в непрекращающемся процессе эволюции. Все мы являемся продуктом этой эволюции и сами послужим материалом для будущих поколений. И то, каким будет человеческий вид через десятки, сотни и даже тысячи лет, напрямую зависит от принимаемых нами сейчас решений, мер и совершаемых поступков.
– В том то и дело. С тех пор, как в моём мире началось всё это засилье, единственный и главный смысл, который и по сей день живёт в нашем обществе, гласит, что каждый должен возвыситься любой ценой. Доходило до того, что некоторые родители проходили обряд зеркализации вместе со своими новорождёнными детьми, тем самым стремясь добиться того, чтоб их ребёнок уже с рождения имел преимущества перед остальными. Таким образом, дети элиты с раннего детства становились ещё более привилегированным классом нашего общества. Те же, кто не желал идти на поводу их кровавой идеологии, а равно поклонятся культу смерти, стали сегодня настоящими изгоями.
– А где сейчас основатель ордена? Он ещё жив?
– Нет. Уже нет. Он давным-давно… – она немного замешкалась, но потом произнесла. – Он как бы умер, но не совсем.
– Как это не совсем? Так не бывает!
– Его теперешнее состояние, в котором он сейчас прибывает и не смерть и не жизнь, в обычном нашем понимании. Один из его самых верных и преданных слуг по имени Молохай, одурманенный силой власти и могущества, подослал к иерарху наёмных убийц, дабы самому занять его место. Но поскольку к тому времени иерарх обладал невиданным ранее могуществом, то убийцы смогли только ранить его. После этого случая по всему нашему миру прокатилось несколько опустошительных и очень кровавых чисток. Верные слуги ордена стремились уничтожить всех, кто хоть чем-то выказывал своё недовольство установившимся мироустройством. И как это часто бывает в таких случаях, пострадало огромное количество ни в чём не повинных людей. В том числе и из моей общины. Ну а тех особо приближённых, кто собственно и готовил заговор, сея чаша, миновала.
После неудачного покушения яд всё же сделал своё чёрное дело, и жизненные силы постепенно начали покидать тело Баала. Но ещё до начала первичной смерти иерарха, ему начали возводить странное культовое сооружение, очень не типичное для нашей культуры. Огромная многоступенчатая пирамида, собранная из массивных каменных блоков угольно-чёрного цвета, была размещена неподалёку от величественного орденского храма имени первой массовой зеркализации.
Гильдия каменщиков так стремилась выслужиться перед иерархом и его орденом, что сделала зиккурат из очень редкой породы чёрного камня, добываемого из единственного месторождения на планете. Даже при тусклом освещении, идеально отполированная поверхность усечённой пирамиды, переливается серебристыми или золотистыми прожилками. А ещё говорят, что это единственный камень обладающий электропроводностью.
– Да, на моей планете тоже существует подобный минерал. Кажется, он называется шунгит или шунгитовый сланец. Он ещё сильно пачкается, когда берёшь его в руки.
– Но и это ещё не всё. После того, как физическая оболочка Баал-Зебула всё же умерла. Главенствующие иерархи решили сохранить её в нетленном виде, дабы многочисленные адепты ордена могли поклоняться мертвецу, как живому богу. Инженерами ордена была разработана специальная биогенная установка и капсула внутри, которой уже несколько столетий прибывает не только его мёртвое тело, но и каким-то образом сохранённое сознание. Вот только разум иерарха, в отличие от его безжизненного тела по-прежнему продолжает функционировать. Он каким-то образом подключён к центральной системе управления городом.
– Получается что, уже мёртвого Баал-Зебула по средствам токопроводящего зиккурата подключили к системе тёмного города, – подытожил я.
– Да, как-то так. И более того. После официальной смерти иерарха культ его личности возвели до небес, придумав ряд особых обрядов посещения и даже специальную церемонию омовения мёртвого тела. С тех давних пор прошло уже несколько долгих столетий, но это сатанинское капище в виде усечённой пирамиды, всё ещё возвышается прямо в самом центре нашего города. Но сегодня всё это превратилось в такую обыденную рутину, что теперь мало кто осознаёт о том, что большая часть нашего общества так и продолжает поклоняться мёртвой плоти верховного иерарха. У нас в общине есть поверье, что до тех пор, пока его сознание живо, в нём продолжает прибывать власть и могущество сотен тысяч убиенных им душ. Говорят, что над мёртвым телом Баал-Зебула был особым образом совершён обряд, после которого тело его превратилось в терафим.
– Что это такое?
– Мне сложно объяснить тебе, во что он превратился, но если приблизительно, то он стал неким объектом, который будучи мертвым, продолжает вбирать в себя жизненную энергию, как бы забирая её у живых людей. В этом существе была заключена вся прежняя мощь иерарха, позволяющая терафиму взаимодействовать с любым человеком. Каждый последующий приемник иерарха находится с ним в постоянном энергоинформационном контакте. В каждого приемника Баал-Зебула, как бы перетекала воля хозяина, и он был обязан исполнять все его повеления.
– Как же всё мудрёно запутано, – не в силах удержатся от комментария, произнёс я.
– В настоящее время, как и сотни лет, назад, все новые адепты ордена, обязаны поклоняться подобию и образу своего мёртвого иерарха, а также носить на шее предмет с начертанными на нём символами смерти. В конечном итоге получилось так, что даже после смерти иерарха наш мир не смог избавится от тех сатанинских идей, которыми был поражен его обезумевший разум.
– Так, ну хорошо, как я могу понимать, весь ваш мир занят ничем иным, как похищением жизненной энергии у своих двойников из параллельных миров. А основатель этой, то ли религии, то ли культа – давным-давно мёртв, но все, же каким-то образом остаётся живым и по-прежнему довольно умело продолжает руководить своей паствой.
– Не совсем так. В основном этим занимаются самые верные и преданные адепты ордена, которые впрочем, составляют значительную часть населения нашей планеты. Они поддались соблазнам и более уже не в состоянии сопротивляться той диктуемой свыше идеологии, которая провозглашена единой и истинной во всём нашем мире.
Но, не смотря, ни на что, есть люди – настоящие люди, которые не поддались обману. Они с самого начала решили, не подчинятся злой воле новых хозяев мира и создали свою тайную общину.
– Надо полагать, ты одна из них, – спросил я её прямо.
– Да это так, – ответила она, чуть, поколебавшись.
– Ну, вот мы и пришли, – уже чуть радостней сообщила она мне, одновременно указывая левой рукой на обширную песчаную территорию, расположившуюся в низине.
Я и сам не заметил того обстоятельства, что большую часть пути до места, мы шли прижавшись друг к другу, а её правая рука тонкой лозой обвивала моё левое плечо.
Немного пройдя вдоль утёса, мы нашли небольшое возвышение и уселись в неглубокую впадину, так чтобы нас не было видно с дороги. Несмотря на практически идеально ровную поверхность равнины, почти в самом его центре возвышался насыпной холм, явно искусственного происхождения.
– Что это? – указал я на бугор конической формы.
– А ты сам ещё не догадался?
– На этом месте будет расположен новый храм ордена?
– Именно так! Как ты мог убедиться они здесь повсюду. Каждый новый храм, закладывают ещё задолго до основания нового участка города.
В тусклой дымке вечернего неба, к горизонту медленно пробирался красноватый диск чужого солнца. Небо было мрачным и даже хмурым, по-видимому, ни сколько не сожалея об этом обстоятельстве. За тысячи лет существования этого параллельного мира, планета привыкла к своему облику и, как старому, потрёпанному временем дереву, ей не пристало, что-либо менять в своём привычном очертании.
Бомбардировка пустыни начались поздно – практически под самую ночь. Сначала с неба с грохотом и пронзительным свистом упали огромные многотонные капсулы, поднимая в небо пыльные взвеси песка. После этого, со всех сторон земля вздыбилась, и будто волны цунами, стены пыли стали накатывать одна за другой перекрывая, всплески друг друга. Электромагнитные вспышки и разряды молний застлали всё пространство, погружённое в пылевые облака. В тех местах, куда упали снаряды, земная поверхность была пробита и из образовавшихся шурфов, столбами пара на поверхность хлынула вода. По всей видимости, её запасы хранилась глубоко под толщей земли.
После этого с неба снова посыпались снаряды, но на этот раз они представляли собой многогранные разноцветные кубы с непонятной мне маркировкой. Насколько я мог понимать, именно их я видел в то первое утро, когда проснулся на складской территории у самой окраины города.
Касаясь земли, капсулы с треском лопались, а их содержимое смешивалось с поднятой в воздух землёй и горячей водой, после чего собственно и начался сам процесс терраформирования.
Накаты волн обезумевшей биомассы заполнили всё пространство пустыни до самого горизонта. Всё вокруг насколько хватало глаз, погрузилось в оглушающий рокот бушующей стихии. Земля вздымалась, кипела и бурлила новой агрессивно распространяющейся жизнью. Мне тогда не верилось, что этим процессом можно хоть как-то управлять и уж тем более хоть сколько-нибудь контролировать его развитие. Казалось вот, вот и этот кипящий бульон вырвется на свободу, поглотив не только нас, сидящих на самом краю бурлящего котла, но и всё в округе.
Я с не поддельным удивлением смотрел то на происходящую картину, то на спокойно наблюдающую за рождением города Аданейю. Она тем временем сидела рядом со мной, облокотив свою голову мне на плечо, при этом, совершенно не проявляя никакой заинтересованности к происходящему, по-видимому, уже не раз видевшая его итог.
И действительно. К утру процесс терраформирования заметно замедлился и, по всей видимости, вошёл в завершающую стадию. Бушевавшая всю ночь биомасса начала постепенно затихать, нехотя принимая заданные биоинженерами параметры. Издалека мне это напомнило гигантское кладбище доисторических животных. Белые остовы будущей инфраструктуры причудливыми извивами и дугами громоздились на поверхности, где ещё вчера простиралась бескрайняя засушливая пустыня. Теперь же вся равнина была похожа на гигантскую губку, на поверхности которой вырос настоящий лес, состоящий из гротескных костяных каркасов.
Проснулись мы довольно рано, разбуженные началом второй фазы. На этот раз с озарённого утренними лучами красного солнца неба, посыпались многочисленные бесформенные шарообразные капсулы, будто слепленные сразу из нескольких разноцветных сфер. Касаясь поверхности костяного скелета, они лопались и густая масса, находящаяся в них начала обтекать все доступные ей поверхности. Биомасса, словно кожа, начинала нарастать на гигантский белый скелет, придавая ему совершенно новый облик. Будто на дрожжах город стал расширяться и обретать окончательную форму и объём. Как рассказала мне Дайяна, на этой стадии под поверхностью города формировались все жизненно необходимые коммуникации. После того, как и этот процесс завершился, поверхность города начала обретать окончательный и вполне законченный вид. Ещё не обжитой, новый район города мало походил на то, что я видел ранее, но в его структуре уже угадывались знакомые криволинейные очертания улиц и остовы будущих домов.
– Пойдём. Нам здесь больше нечего делать. Скоро сюда придут рабочие, которые будут проводить окончательный монтаж коммуникаций и исправлять случайные дефекты.
– Дефекты?
– Да. Иногда случается так, что несколько капсул не срабатывают или срабатывают с запозданием, искажая первоначальные настройки. Тогда необходимо провести корректировку, чтобы все подземные коммуникации города работали в заданном режиме.
– Выходит, что все коммуникации связанные с жизнедеятельность города расположены под землёй и лишь жильё находится на поверхности.
– Я не совсем хорошо разбираюсь во всём этом, – ответила мне Аданейя.
– Хорошо. Но хотя бы, то откуда город черпает энергию – ты знаешь? За всё время, что я нахожусь здесь, мне не встречалось ни одной энергоустановки.
– Тепло, а соответственно и энергию город получает в результате переработки органических отходов.
– Где это происходит?
– Она неопределённо показала пальцем вниз и произнесла:
– Там, глубоко под землёй, в гигантских термо-кальдерах.
– Ясно. Ну, хоть с этим мне всё более или менее понятно.
– А зачем ты вообще спрашиваешь об этом?
– Сейчас мне что-то конкретное сложно ответить тебе. Но я думаю, через какое-то время, я смогу дать тебе ответ на этот вопрос.
Утренней прохладой задувал свежий ветерок. Мы – вымотанные и уставшие, возвращались домой по пыльным узким улочкам, хаотично петлявшим меж домов и каких-то хозяйственных построек. Розоватое солнце ещё только, только поднималось над горизонтом и длинные тени стали лениво тянуться вдоль дорог. Умывшись по очереди, мы быстро перекусили каким-то незамысловатым, но сытным творением на подобии пудинга и благополучно легли спать.
Разговоры о вечном.
Холод сковал душу. Попытка пошевелится, ни к чему не привела. Всё тело будто охватил ледяной паралич, не позволяющий даже вздохнуть. Задыхаюсь. Серая расплывчатая тень возле окна. Её тощие скрюченные руки и не соразмерно длинные пальцы свисают до самых колен. Мерзость. Одно из существ, что поменьше, сидит прямо на мне и не даёт сделать вздох. Я задыхаюсь. Он безмятежно спит рядом со мной. Он ничего не знает. Ну, повернись же ко мне, толкни меня хоть локтём, задень хоть краем руки, чтобы я проснулась. Нет, он не слышит, а существо так и продолжает давить на тело. Хотя бы вдох, хоть один единственный вдох. Хочется крикнуть, позвать его. Но всё тщетно. Я, молча, задыхаюсь. Сквозь приоткрытые ресницы видно серое существо, которое всё смотрит и смотрит на меня провалами пустых глазниц. Ужас и паника нарастает. Неужели вот так. Глаза набухли влагой и по лицу потекли тёплые слёзы. Ну, толкни же меня. Слышишь! Мне надо проснуться, срочно проснуться. В следующее мгновение он что-то пробурчал сквозь сон, а потом стал медленно поворачиваться к ней, случайно задев её плечо своей рукой. Почувствовав, что в кончиках пальцев появилось мелкое покалывание, которое мгновенно начало разливаться по всему телу, она вновь обрела возможность двигаться.
Проснувшись, я увидел сидевшую на краю постели Дайяну. Она прибывала в очень взволнованном и даже напуганном состоянии.
– Что с тобой?
– Ко мне приходили призраки тьмы.
– Какие призраки? Что случилось?
– Это всё сон. Он закончился и начался кошмар наяву. Я не могла пошевелиться и они, они снова приходили ко мне.
– Кто – они?
– Призраки тьмы. Я лежала обездвиженная, и один из них не давал мне вздохнуть. Я задыхалась, не в силах даже пошевелиться.
– Постой, постой. Может, ты говоришь о параличе сна.
– О чём ты?
– О состоянии, при котором человек просыпается во время быстрой фазы сна.
– Что это такое?
– Человека охватывает ужас и паника от того, что он всё ещё не в состоянии двигаться физически. Это происходит из-за того, что в мозге во время сна высвобождается особая группа нейромедиаторов, они то и блокируют двигательную функцию организма. Но как только удаётся хоть чуть, чуть пошевелится этот эффект тут же пропадает.
– Да именно так!
– Ну, вот видишь, всё не так уж и страшно.
– Но как, же призраки? Ведь они так реальны!
– То, что тебе привиделось, тоже является следствием пробуждения во время быстрой фазы сна. Находясь в этом состоянии сознание, зачастую само формирует довольно реалистичные видения, вызывающие страх.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Я многое чего знаю и понимаю, да вот только это никому до сих пор не было нужно.
– Мне нужно. Я хочу знать о вашем мире и о тебе всё.
Я улыбнулся, посмотрел на неё. Она как мудрый, но бесконечно наивный ребёнок смотрела мне в глаза в ожидании откровения.
– Мне сложно будет рассказать тебе всё. Наш мир огромен и по большому счёту не постижим. И навряд ли я даже за всю свою жизнь смогу описать тебе ту его невообразимую многогранность и разнообразность красок. Чтобы понять этот мир в нём не достаточно просто жить, его необходимо чувствовать каждую секунду каждое мгновение времени. Для того чтобы он раскрыл тебе свои тайны, перед ним нужно быть открытым настолько, насколько он открыт пред тобой. А это может сделать только по-настоящему свободная и чистая душа. Может быть, когда-то и нам откроются многие из тайн мироздания, но сейчас мы только, только преодолеваем сложный путь к их познанию.
– А ты попробуй. Дай мне хотя бы ключ к пониманию вашего мира, вашей жизни и вашей культуры.
– Попробую. Но ты должна понимать, что я смогу тебе рассказать о понимании моего мира лишь через призму своего личного взгляда на него. Есть ещё миллионы людей, которые думают, во многом иначе, порой придерживаясь противоположной точки зрения в видении происходящего.
– Да, я понимаю. Но всё же.
– Хорошо. Ещё с ранних детских лет мне не давали покоя множество вопросов касающихся государственного, социального и общественного устройства мира. Я задавал себе множество вопросов; Что такое окружающий нас мир? Что составляет его сущность? Какое место отведено в нём нам? Какова цель разума как высшего проявления человеческой природы? Что является первопричиной, а что следствием? Какова бесконечность бытия и конечна ли она? Что находится за пределами понимания этого мира или кто? Есть ли, что ни будь за его приделами? Откуда вообще взялись все эти вопросы, их смысл и неутолимая тяга к познанию мира? Вопросы, простирающиеся мыслью за пределы необъятной вселенной. Вопросы, на которые до сих пор не могу найти вразумительного ответа. А все мои догадки были настолько противоречивы, что запутывали меня ещё больше. В своих стремлениях постигнуть мир, я пришёл к пониманию того, что человеку никак нельзя зацикливаться на чем-то одном. Всё это может привести только к тому, что он может остаться совсем один, ошибочно сосредоточив всё свое внимание на извечных вопросах в ущерб дару видеть и созерцать всё, то великолепие, что безвозмездно было подарено нам миром. От самых крайних мер и радикальных решений я постепенно начал двигаться в совершенно другую сторону. В какой-то мере можно сказать, что я прогулялся до края тьмы, но поняв, что там – в этой пустоте, делать нечего, развернулся и направился к свету. Сейчас я понимаю, что даже это было частью того необходимого пути, что ведёт всех нас по дороге познания мира. Возможно, каждому человеку, хоть раз в жизни стоит побродить по лабиринтам своего подсознания какое-то время, дабы глубже понять свою сущность. Но как выяснилось, это довольно тяжкое испытание для психики и не каждый сможет вынести такую нагрузку.
Наши новые поколения с малых лет воспитывались в условиях приближённых если не к райской, то практически к утопической жизни, без забот, хлопот и каких бы то ни было проблем. Они не знали ни голода, ни холода, ни душевных переживаний и терзаний. Они с самого рождения были ограждены от этого невидимой преградой, сотканной из заботы и внимания. Всё это превратило наше общество в идеальный мир, где нет ни преступлений, ни катастроф, ни иных из ряда вон выходящих событий, которые могли бы сподвигнуть хоть одного человека на совершение преступления или хотя бы на какой-то мало-мальски неординарный поступок. Мы превратились в бездушных существ, которые просто живут и наслаждаются своей беззаботной жизнью.
Я пробовал об этом писать. Донести суть проблемы до общества, пока ещё не стало слишком поздно, но меня не услышали. Что будут стоить миллионы мудрых слов и мыслей, когда они станут окончательно мертвы на строках ещё не написанных страниц. А мир тем временем продолжал и продолжал жить по своим новым законам. Все философии на проверку оказались пустым звуком. Звуком, который слышат лишь немногие поверившие в его иллюзорное существование. Пророки мудрецы и учителя, посещавшие человечество, конечно в какой-то степени изменили наш мир, но потом мир взял и исказил по своему всё то, что они с таким трудом хотели донести до сознания людей.
Наш мир устроен таким образом, что даже если всё общество привести к источнику новой светлой философии жизни, среди людей найдутся те, кому это категорически не понравится, кому будет на всё наплевать. Такие люди всегда будут против всего того, что бы им ни предложили. Но это не значит, что не нужно стремиться к совершенству – напротив. Всё это хоть и не приведёт наш мир к полному равновесию, но хотя бы приблизит его к нему.
В моём мире в какой-то момент всё сложилось так, что люди начали стремиться к совершенству материального мира, при этом полностью позабыв об истинном предназначении человечества. Мы все это забыли, напрочь утратив связь поколений. Мы постепенно стали превращаться в деградирующее сообщество всем довольных людей.
Я никогда не мог поверить в то, что люди приходят сюда, чтобы просто жить. Чтобы просто становится здесь кем-то или чем-то. Конечно труд и работа это замечательные явления, способствующие преображению нашего мира, но этого недостаточно для существа, которое обладает уникальным мыслящим разумом, а вместе с ним огромным нераскрытым потенциалом. И вот теперь весь этот блаженствующий мир, занят тем, что абсолютно ничем не занят.
– Я думаю надо продолжать быть собой. Мы все разные и нет смысла делать что-то одно. Делать то, что ты умеешь, можешь и хочешь. Именно это и принесёт ту пользу и те блага, направленные на дальнейшее развитие мира, которые каждый из нас должен оставить после себя. Мы должны быть благодарны тем людям, которые нас окружают, за то, что они вместе с нами создают своим трудом этот мир. Создают и поддерживают в нём всё то, что помогает и нам и новым поколениям двигаться по пути познания себя и своего предназначения в этом мире. Хотя если подумать, то в этом хаосе человеческих тел я чувствую себя ничем, полным ничтожеством, песчинкой в океане меркантильных страстей.
– Моя мечта заключается в том, чтобы каждого человека сделать значимым, чтобы возвысить каждого до понимания мира. Чем бы человек ни занимался, кем бы ни был, он всегда должен оставаться личностью с целостным пониманием мира. Каждый должен стать в итоге огранённым алмазом, но огранённым со своей особой индивидуальностью.
– Так хочется думать о том, что всё это возможно, но вспоминая реальность, мне с трудом верится в это.
– Если подумать, то это действительно так. Всё это больше похоже на утопию, но если взять это за цель и в бесконечном стремлении идти к ней, то почему бы и нет. И пусть она в окончании своём имеет бесконечность. Пусть практически недостижима. Но одно только постоянное стремление к ней, будет грандиозным шагом для всех людей. И я искренне верю в то, что это возможно. Наша вселенная настолько огромна, что для неё это абсолютное ничто. И ведь это только на одной единственной планете из десятков тысяч обитаемых миров.
– А сколько ещё у вселенной лет жизни впереди? Ты случайно не знаешь?
– Думаю для того, чтобы дать ответ на вопрос, сколько ещё будет жить наша вселенная, для начала нам придётся понять, для чего она существует всё это время. И даже это не столь важно на самом деле. Главное во всём этом то, что у нас есть гипотетически неисчерпаемая возможность в предположительно бесконечном будущем разгадать все эти загадки. А значит, на сегодняшний день, никаких видимых пределов для нашего развития и самосовершенствования попросту не существует.
– Получается, что первостепенное значение имеет поставленная цель, тогда как её абсолютное осуществление теряется в пространственно-временной бесконечности.
– Примерно так.
– Тогда я только сейчас начинаю отдалённо понимать, насколько велика, насколько грандиозна наша вселенная и весь её внутренний космос. С таким пониманием, мне кажется, что все остальные цели и задачи стоящие перед людьми представляются просто абсурдными, нелепыми и абсолютно бессмысленными.
– Ну не совсем так. Всё, что мы делали или делаем сегодня, тоже имеет немаловажное значение. Вопрос только в том, для чего и каким образом мы достигаем этих высоких целей и достигаем ли вообще.
– Да это действительно вопрос, требующий обстоятельного ответа.
– Мне кажется, что человечество просто потерялось, оказавшись в безвыходном тупике. Мы – разумные существа, по пути к истине ненароком забрели в огромную тёмную комнату. Ну а после того, как в ней окончательно померк свет, мы начали блуждать во тьме, испытывая предел своей глупости и невежества.
Иногда у меня создаётся такое впечатление, что у обычного человека понимание мира похоже на миропонимание насекомого живущего в муравейнике. Это насекомое не видит дальше своего ареала обитания. Весь огромный разнообразный мир для них будто бы и вовсе не существует. Они ограничены только пространством вокруг себя и не понимают, что существует ещё огромная планета, на которой живут другие живые существа. Что есть миллиарды галактик и звёздных систем, которые ждут своих первооткрывателей. Многие из них и не ведают о том, что наш мир настолько огромен, что их жалкий дом это просто ничтожная капля в мировом космическом океане.
– Да я тебя понимаю.
– И если каждая из этих песчинок будет осознавать то, что она это часть огромного мира, что этот мир по своим масштабам воистину грандиозен, то каждая такая песчинка в своём понимании возвысится до величия архаичных богов.
Тут я осекся, посмотрел на неё и произнёс:
– Извини. Я, наверное, чересчур, разошёлся. Давно ни с кем не говорил о таких вещах.
– Да всё нормально.
– Ну, если так, то хорошо, что ты меня понимаешь.
– Думая о том, что ты сказал, я пытаюсь понять, что будет с нами дальше.
– Даже не знаю, что тебе ответить. Да и надо ли? Может ты сама когда-нибудь, ответишь себе на все эти вопросы. Всё, что происходит с тобой в жизни, является твоим прикосновением с внешним миром. Во всяком случае, выбор всегда остаётся за тобой. Решать всегда тебе. Если ты действительно понимаешь и осознаёшь то, чего хочешь достигнуть, то нет никаких видимых преград, не сделать этого. У каждого из нас всегда есть выбор остаться стоять на месте или ступить вперёд, сделав следующий шаг пусть даже и в неизвестность. Иначе, зачем мы тут живём?
Религия или поклонение.
За этими разговорами обо всём сразу и ни о чём конкретно мы провалялись с ней в пастели до самого вечера. Холодный меркнущий свет от заходящего солнца еле угадывался во внутреннем пространстве её жилища. Мы снова умылись и поужинав приготовленной нам пищекомбаином едой, мы снова улеглись в зоне отдыха и продолжили разговор.
– Расскажи мне подробней об устройстве вашей религии.
– Я могу рассказать тебе только то, что знаю сама, но возможно это является только частью правды, поскольку информация об этом очень скудно доходит до простых обывателей вроде меня.
– Ничего. Мне необходимо узнать хотя бы что-то, а уже потом делать какие-то выводы.
– Ну что ж, тогда слушай. На заре культа зеркализации возник неведомо откуда взявшийся могущественный орден, который впоследствии разделился на несколько независимых сект. Эти секты за очень короткое время распространились по всем областям нашей планеты. Ордена возглавили представители нашей властной элиты, хотя и до этого они в отличие от простого народа, были вольны делать всё, что им заблагорассудится.
– Да, не удивительно. Пожалуй, эта тенденция прослеживается в большинстве обитаемых миров.
– У каждого ордена были введены тридцать шесть степеней зеркализации. Каждая степень обозначает десять градусов поворота зеркала, что приравнивалось к десяти похищенным душам. Полный цикл необходимый для того, чтобы стать магистром ордена составляет тридцать шесть степеней или триста шестьдесят градусов, при которых зеркало превращается в замкнутый конус, а завершивший полный цикл приобретает бессмертие и неограниченную власть.
– Что-то мне всё это напоминает, но только в несколько ином ключе.
– Также мне известно, что по крупным религиозным праздникам на охоту в иные миры отправляются целые карательные экспедиции. Для этого поздно ночью во всех храмах орденов открываются большие зеркальные залы.
– Поздно ночью? Хм... Значит, массовые обряды зеркализации проводятся в так называемый «Час быка». В то время когда на планете повсеместно правят тёмные силы.
– Возможно. Я как-то не задумывалась над этим.
– Вероятней всего это каким-то образом увеличивает или даже подпитывает негативную энергетику храмов.
–В общем, через эти огромные зеркала, стоящие вплотную друг к другу и проходят уже знакомые тебе охотники, отправляясь на очередные поиски своих двойников.
– Да я видел один такой зал. Тогда храм ордена произвёл на меня ошеломляющее впечатление.
– Ещё бы. Кажется, я тебе уже говорила, что они проектируются и строятся особой гильдией каменщиков.
– Да.
– Секреты их мастерства передаются от поколения к поколению. Благодаря каким-то только им известным тайнам в строительстве и архитектонике, по завершению строительства храмы начинают источать особую энергетику, как магнит притягивающую разум человека. Кстати точно такой же приём использован при строительстве зиккурата Баала.
– Да и у нас в давние времена обрядовые комплексы выстраивались подобным образом, но такого воздействия, как от этих храмов я ещё никогда не ощущал.
– Я понимаю, о чём ты. Когда-то и я испытала такое же потрясение, когда впервые оказалась перед храмом ордена.
– Благодарю тебя. Теперь кое-что для меня прояснилось.
– Что именно?
– Пока ничего конкретного. Но теперь я смогу соотнести сказанное тобой, со знаниями о религиях и философских учениях своего мира.
– Ты можешь рассказать мне о них?
– Могу. Но опять, же это будет лишь моё видение.
– Ну и пускай.
– Ну, хорошо, хорошо. Уговорила! – я засмеялся, обнял её и начал рассказывать.
– Великие учителя, жившие среди нас в былые века и подарившие миру свои учения, приложили огромные усилия для того, чтобы избавить человечество от пороков. Но, не смотря на все их старания и жертвы, они так и не смогли сделать людей хоть сколько-нибудь счастливыми. Причём самое прискорбное заключалось в том, что постоянно тратя жизненные силы, а порой отдавая и свои жизни, они только лишь ещё больше разобщили и разделяли человечество, растаскивая нас по разные стороны одного не делимого мира. Когда-то, я много думал о том, чего стоили все их усилия, если все они, так и не добились тех целей, которые сами же и провозглашали.
С тех пор прошли столетия и даже тысячелетия, а отношения между людьми в основе своей остались прежними. Мы лишь поменяли внешние признаки стали более человечными, но нашей природной сути это совсем не изменило. Внутри каждого из нас по-прежнему сидит тот первобытный зверь, которым все мы были когда-то. И до той поры, пока всё это будет жить в каждом из нас, мир наш так и останется прежним. И ни одна философия или религия мира, не сможет это исправить, если в её основе не будет лежать понимание этих простых истин. Тогда сам для себя я понял, что только при условии понимания и осознания того, кем мы являемся на самом деле, человечество сможет со временем перейти на новую ступень своего развития, став при этом много ближе к божественному началу, нежели это было ранее. И всё это замечу притом, что оно – это божественное начало, уже присутствует в каждом из нас от рождения.
Она повернулась в мою сторону, прижалась ещё ближе ко мне, при этом положив руку мне на плечо и почти засыпая, произнесла:
– Интересно.
– Ещё до недавнего времени мой мир был устроен таким образом, что влияние на него религии было достаточно велико. Всё это было вызвано тем, что во многих странах мира крупные религиозные течения тесно сплелись с местной культурой и образом жизни общества. В некоторых отдельных случаях, религии оказывали серьёзное и всеобъемлющее влияние на национальные и культурные взгляды народов. Если говорить в целом, то за всю историю человечества у различных народов Земли было огромное множество всевозможных религиозных и философских учений. Сильнейшие из них изменяли этот мир коренным образом, обогащая и развивая людей духовно и давая им новую надежду и веру в будущее. Но всегда после появления очередного религиозного или философского учения, оно подвергалось многочисленным преобразованиям и изменениям.
Со временем искажённое толкование первоисточников, перерождалось в различные культы, религии и секты. В итоге из одного источника, появлялось множество разнообразных направлений и учений, которые совершенно не соответствовали первоначально заложенному в них замыслу. Церкви и их религиозные устои, всё больше стали оказывать влияние на государственные и общественные дела тех стран, в которых они находились.
Фанатичные служители новых религий, зачастую преследуя свои личные интересы, начинали заниматься делами, которые полностью шли в разрез с изначальными принципами их веры. Многие из этих мерзких деяний, творились именем церкви и во имя церкви. Некоторые из них были записаны в старинном трактате под названием «Malleus Maleficarum», из наставлений которого, можно понять изуверские дела тех дней.
Все эти и многие другие деяния религиозных культов, без сомнения отпечатались в человеческой истории глубоким кровавым следом. Прекрасно зная об этом, я понимал что религии, во имя которых творилось беззаконие, совершались убийства, захватывались страны и истреблялись народы, не могут исповедовать человеколюбие, милосердие и сострадание. Религия и её адепты в этом случае становились лишь средством, для достижения корыстных целей, которые не были вложены в них изначально. Для осуществления всех этих мерзких целей, начали появляться искажённые трактовки, ранее записанных в первоисточниках истин. Стали видоизменяться или заново придумываться, ранее не существовавшие обряды, реликвии, святыни и символы для поклонения. Во все времена, когда истинную веру облачали в религию, когда из веры сделали культ для поклонения, она теряла свою духовную силу и первоначальный смысл. И по сей день в нашем мире существует остатки множества умирающих религий, но нет среди них, ни одной по-настоящему чистой и возвышенной. Немало в моём мире осталось храмов и церквей, но лишь немногие из них сохранили остатки истинной веры.
– Что ты подразумеваешь под словом вера?
– Первоначальный смысл веры заключался в разрешении многих важных и насущных вопросов. Религиозные вероучения объясняли понимание и устройство мира, они стремились преобразить нелёгкую жизнь людей к лучшему, а также многое другое. В те времена, когда вера была опорой для человека, она исполняла свою очень важную и значимую роль. Но сегодняшний мир – это мир религий и показных обрядов, в которых более уже не остаётся места для веры.
– Это чем-то похоже на то, что есть и у нас.
– Да, наверное. Когда первоначальная вера человека, приобретает своё обличье в религии, то его духовность постепенно умирает, смещаясь на второй план. Сегодняшние религии преследуют свои личные цели и не могут нести в себе веру, для каждого отдельного человека. Религия и церковь заменили собой истинную веру, которая если и существует, то лишь в душах неискушённых людей. По сути своей, все сегодняшние религии в моём мире безнадёжно изжили сами себя, но они по-прежнему продолжают существовать, так как выхода из своих заблуждений абсолютно не видят. Практически каждое мировое религиозное учение, ограничивает разум человека, в его естественном стремлении познать окружающий нас мир. Какой бы совершенной не была бы религия, она ни в коем случае не должна вмешиваться в судьбы тех людей, у которых есть свои высокоморальные и высоконравственные жизненные ценности.
– А у нас это происходит повсеместно.
– Я о том и говорю. Я долго думал над всем этим. Вот если бы на Земле был найден первоисточник общей для всех веры, то он был бы способен не только воссоединить всех нас вместе, но и преобразит мой мир в лучшую сторону.
Истинно верующий человек, всей своей жизнью и каждым своим поступком творит и приумножает добро, тем самым побеждая и изгоняя из своей жизни весь накопленный негатив и всё зло. Душа каждого человека реализует себя через наш материальный мир, воплощаясь в реальные дела и поступки. Возрождённая чистая вера, способна духовно и нравственно объединить и исцелить всех людей во всём мире. Я полагаю, что только истинная и незамутнённая вера является единственной универсальной составляющей, которая всецело может охватить миропонимание любого человека.
Для каждого из нас его вера, является собственным восприятием мира. Но истинная вера не может быть разной, она лишь воспринимается каждым человеком по-своему. Ведь та исконная вера не содержится в религиозных течениях или учениях изначально. Люди сами приносят и наполняют своей верой каждую отдельную религию и каждый храм. Мы наделяем свою веру смыслом и жизнью, сообразно своим культурным и исторически сложившимся обычаям. Истинная вера зарождается внутри каждого человека независимо ни от чего. Нам её никто не дарит, не приносит и не объясняет её смысл, поскольку она существует в нас изначально. В этой вере нет ничего лишнего, поэтому она чиста, проста и понятна. У неё нет названий и нет имён потому, как ни одно из них не объемлет её истинной сути. Эта вера не имеет определённого центра, она есть в каждом и каждый есть в ней. Её обладателем является каждый человек, который понял её смысл и возродил эту веру в себе. Она есть в любом месте, в любое время, в любом человеке. Вера существует внутри каждого из нас, в не зависимости от того кем мы являемся.
Истинная вера, как и истина едина. Истинная вера созерцает и принимает весь этот мир, как он есть изначально. Поэтому в этой вере нет ни пафоса, ни тщеславия, ни поклонений, ни почестей. Она не нуждается в посредниках или наставниках так, как исходит от самого человека. Любой из нас может нести в себе эту веру, не прибегая к посторонней помощи. В ней нет ни образов, ни символов, ни обрядов, ни культов. Эту чистую, природную веру, нельзя унизить или оскорбить, её невозможно осквернить или уничтожить. Истинная вера не подвластна ни тлену, ни времени и поэтому она несокрушима. Она есть всегда и везде, полностью открытая для всех, кто готов её принять. Эта вера живёт в каждом человеке и даже в тех, кто никогда не слышал о ней.
Она уже существует во всех человеческих душах, но также как и душа, она не у каждого бывает раскрыта. В этой вере есть спокойствие и самообладание, терпение и понимание, разум и мудрость всех прошлых времён. Эта вера ни с кем не вступает в спор и не доказывает своё превосходство или правоту. Ей не нужны конфликты и противостояния потому, как она всегда выше этого. Она не борется за свою паству и не боится потерять её. Эта вера самодостаточна, как в себе, так и вне себя. Она есть правда и истина, поэтому не обещает ни чудес, ни спасения. Она укрепляет само естество человека, воспитывая его совесть и душу, тело и разум. Истинная вера не унижает человека, не превращает его в послушного почитателя, слугу или раба. Она возвышает и возвеличивает каждого из нас. Эта вера не имеет пророков или учителей, так как они ей попросту не нужны. Она есть во всём и всё находится в ней. Ещё задолго до появления в мире всех религий и учений, эта вера объединяла всех нас в единое сообщество людей. Эта вера может быть чиста и велика настолько, насколько чист и велик в ней сам человек.
Вот что такое вера!
– Я более чем удивлена твоим словам.
– Когда-то я думал, что такой, более глубокий взгляд на веру, на её значение в жизни людей, сможет открыть для каждого человека совершенно иное, абсолютно новое миропонимание. Думал, что это представление о вере, постепенно будет способствовать объединению всего нашего мира. Верил, что она может помочь обществу подняться в нравственном, культурном и духовном развитии. Что благодаря этой вере, когда-нибудь сможет зародить совершенно новое и единое для всех людей мировоззрение, основанное на общих ценностях. Конечно, я понимал, что все мы совершенно разные, но я также знал, что в этом мире у всех нас существуют единые общечеловеческие ценности, которые близки и понятны абсолютно для всех. Я знал, что источник первоначальной веры, которая способна возродить мир и объединить всех людей, есть в каждом из нас.
– Во времена, когда правит тьма, человек, становится слаб для того, чтобы изменить свою жизнь к лучшему, но всегда наступает такое время, когда кто-то понимает, что так жить нельзя и начинает уничтожать прежнюю саморазрушительную систему.
– О чём это ты?
– Я всё расскажу тебе завтра.
Сопротивление.
Утро было мрачным и седым. Холодный ветер прогонял по небу тяжёлые свинцовые облака. Он, то стихал, то набрасывался неожиданными порывами заунывно воя в пыльных подворотнях трущоб. Частички сухой земли вперемешку с остатками какого-то мусора летали вдоль безлюдных улиц. Солнце обозначалось на небе еле видным розоватым отливом. Оно, то ненадолго появлялось, то тут же пряталось за спешащими куда-то облаками. Я буквально на несколько минут вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, но взбунтовавшаяся погода все, же заставила меня вернуться в укрытие.
– Ну и ветер…
– Редкое погодное явление, – сказала Дайяна, подойдя ко мне. В руках она держала подобие чаши с парящим из неё горячим ароматным напитком.
– Хочешь?
– Нет, думаю позже, а для начала я бы что-нибудь съел. Хорошо сейчас я посмотрю, что можно тебе предложить, – усевшись за подобие стола, я принялся ждать.
– Я многим рискую, решив поведать тебе, то о чём сейчас расскажу, – начала она.
– Но возможно именно это и нужно сделать для того чтобы всё началось.
– Что началось?
– Ты, наверное, уже видел странные символы на зданиях и стенах.
– Да, я встречал несколько мерцающих изображений какой-то странной птицы, по силуэту похожей на мифического феникса.
– Мифического? Эта птица существует, вернее, существовала в реальности. Правда, её уже давным-давно никто не видел. После того, как наша экосистема была отдана на откуп орденским биоинженерами, на планете практически не осталось мест с первозданной природой. Но древняя легенда гласит, что она появится во всей своей красе и воссияет над нашим миром в тот момент, когда изменится ход истории.
– О чём ты говоришь?
– В те времена, когда появился первый орден, и было объявлено о наступлении эры зеркализации, произошло ещё одно значимое событие.
Убрав за ухо непокорную прядь огненно-рыжих волос, она с долей неуверенности посмотрела на меня, сверкающим янтарём своих глаз.
– Если ты ещё сомневаешься, то всегда сможешь остановиться.
– Нет, я уже давно решила. Решила уже тогда, когда поняла, кто ты и откуда.
– Ну, тогда рассказывай.
– Примерно в то же время зародилось движение сопротивление символом, которого и был выбран образ этой загадочной птицы.
– Вот оно что...
– В нашем, казалось бы, насквозь прогнившем мире есть люди, которые не стали охотится за энергией своих двойников, и остались людьми в высоком смысле этого слова. Они не захотели мараться в зловонной грязи этого мира. Они решили не уподобляться остальному обществу, которое пало столь низко, что посмело нарушить все свои нравственные и моральные устои. Они стали извечными изгоями, но тем самым превратились в борцов с установившейся системой вещей.
– То есть в вашем мире существуют и те, кто не стал приверженцем обрядов зеркализации.
– Да, именно так! В моём мире есть люди, которые готовы к переменам. Они уже много десятилетий ждут этого ключевого момента, который положит начало возрождению нашего прежнего мира.
– Продолжай.
– Во всех наших городах живут люди, которые, несмотря на всё давление, обрушившееся на общество, после начала эпохи зеркализации нашли в себе силы и выступили против установленного режима. Были бунты и даже восстания в некоторых областях планеты, но все они были жестоко подавлены. Один из тех памятных для нас дней стал отправной точкой и началом зарождения движения сопротивления.
Всех недовольных сначала вывезли в резервации в район бесплодных земель. Но они просчитались, думая, что все погибнут. Среди восставших против режима нашлись умные и образованные люди. Они ценой невероятных усилий прорыли глубокие вертикальные шахты и в конечном итоге нашли дающую жизнь воду. Появились колонии. Их долго не замечали, но люди смогли выжить, терпя при этом всевозможные лишения и невзгоды.
– Удивительно.
– А потом пришла эра биотехнологий. Биогенез проник во все сферы нашей жизни. Планета начала активно осваиваться и те места, которые ранее были абсолютно не пригодными для жизни, через какое-то время стали активно колонизироваться приверженцами зеркализации. Как это происходит, ты уже видел несколько дней назад.
– Да я помню. Продолжай.
– Начались новые гонения и преследования. Но сообщество «непокорных» приняло мудрое решение. Официально прекратив всякое противостояние, мы тем самым постепенно интегрировались в структуру нового общества, а занятые нами ранее территории стали одним единым целым с разросшимся до неимоверных масштабов мегаполисом.
Конечно, мы сохранили в себе дух сопротивления и передавали знания об истоках своего противостояния из поколения в поколение. Поселения постепенно обрастали новыми городскими кварталами, а мы так и остались жить здесь, став частью городского пейзажа. Мы живём и существуем бок о бок с адептами зеркализации, да так что они и не догадываются о том, что мы всё ещё помним о том унижении и предательстве, которое было нанесено нашему народу.
Лидеры нашего движения создали сетевую структуру, основной целью которой и по сей день является возрождение былого образа жизни в нашем мире. Такой жизни, в которой не будет места всем этим отвратительным обрядам и ритуалам, связанным с зеркализацией.
– Да мне это тоже знакомо. Как всё же иногда витиевато переплетаются судьбы и исторические события абсолютно разных миров. Каждый раз, когда в истории моей планеты наступали трудные времена, на горизонтах человеческой сознательности всегда зарождалась некая особая, независимо сложенная, исторически обусловленная формация. По всей видимости, происходило всё это потому, что мой мир, в очередной раз нуждался в поддержке и защите своего нерадивого человечества. В те решающие эпохальные времена и зарождалось очередная структура, подобная прежним освободительным движениям. Ранее в моём мире существовало множество государств и сложно подчинённых систем по их управлению. Но тогда не было, ни одного по-настоящему стоящего движения, которое бы действительно защищало интересы простого народа. Поэтому вся деятельность новых народных движений, опиралась на единственную независимую силу. На силу сплоченного против своих угнетателей народа. Силу, которая была направлена на укрепление и возрождение пострадавших от бесчинства власти людей. После чего уже сам народ нёс в себе дух обновлённого миропонимания, возрождения и развития.
– Да, но подобное движение должны создавать грамотные и здравомыслящие люди, объединенные вокруг одной общей цели, иначе всё обречено на провал.
– Именно так! Такое освободительное движение, лишь в том случае сможет получить поддержку от общества, если оно вызовет в сознании людей уверенное чувство того, что вся его деятельность направлена на благо собственной страны и её народа. Причём это понимание необходимо донести буквально до каждого человека, чтобы во всём обществе появилась твёрдая вера в успех не, только этого движения, но и поставленных перед ним высоких задач и целей. Только на такой честной и чистой основе, людям можно будет начать создавать несокрушимое освободительное движение, способное с успехом преодолеть все препятствия, которые повстречаются им на пути.
– А для того, чтобы подобного рода движение, заслужили общественное одобрение, их лидерам нужно создать полную открытость и ясность, относительно целей и основных устремлений, обозначенных движением.
– Да! Лидеры освободительных движений, должны представить на одобрение всем своим сторонникам целесообразность, необходимость и реальность осуществления поставленных ими задач. При этом необходимо уделить отдельное внимание не только конечным целям, но и тем конкретным шагам, при помощи которых они собираются привести свои движения к победе. Именно поэтому вся первоначальная деятельность движения, должна быть направлена на то, чтобы у общественности сложилось чёткое понимание об устремлениях и мерах, благодаря которым активисты сопротивления будут осуществлять намеченные ими перемены. И поэтому одной из основных задач движения, должно стать объединение всех здравомыслящих людей с одной общей для них целью – преобразить мир и ситуацию в нём к лучшему.
– Как я сама понимаю, освободительное движение должно помочь обществу проснуться и тем самым удержать его от неминуемого срыва в бездонную пропасть. Думаю на первоначальном этапе нам необходимо показать людям путь, который приведёт их к осознанному познанию происходящих в мире событий и откроет для них более глубокое их понимание. Поэтому на первоначальном этапе деятельности нашего движения мы остановились на информационно просветительской деятельности. Мы считаем, что именно такая работа поможет проснуться основной массе людей, что в итоге позволит нам, более эффективно сплотится друг с другом.
– Причём в то время, когда движение будет завоёвывать сердца людей, каждый из вас в меру своих сил и возможностей должен способствовать его укреплению и развитию во всех возможных направлениях. Ваше движение должно показать людям, что самое грандиозное ещё впереди, что битва за новый чистый мир ещё только, только начинается.
– Да, я знаю. Ради этих высоких целей, ради нашего счастливого будущего, мы и трудимся. Каждый из участников нашего движения смело идёт вперёд, сквозь все возможные преграды и невзгоды, которые встречаются нам на пути.
– Но почему ты раньше не рассказала мне об этом?
– Я ведь до сих пор точно не знаю, кто ты и можно ли тебе доверять. Ты так внезапно появился в моей жизни, что первое время я не понимала, что вообще происходит. Но я чувствую, где-то глубоко внутри себя я понимаю, что должна рассказать тебе хотя бы это.
– Да я оценил твою откровенность. Особенно с учётом того риска, окажись я на самом деле влиятельным членом ордена.
– Он бы не смог рассказать мне о ней, так как это сделал ты.
– Возможно.
– А если б ты всё же заподозрила во мне охотника?
– Ну… – тут она явно замешкалась с ответом, а потом сказала:
– Думаю, на следующее утро ты бы уже просто не проснулся.
– Вот как... Ну, спасибо! – поблагодарил я её. – Это было бы действительно замечательным одолжением с твоей стороны, – и мы с Дайяной одновременно рассмеялись, искренне глядя друг другу в глаза.
Я почти доел свой завтрак, и она поставила передо мной уже чуть остывшую чашу с густым и тёмным, словно горячий шоколад напитком.
– Ну вот, теперь ты знаешь многое. Я доверилась тебе и надеюсь, что не зря.
– Я тоже надеюсь.
– Вечером мы снова кое-куда отправимся так, что будь готов к долгой прогулке.
Тут я, было, хотел решительно возразить ей со словами:
– Ты видела, что творится на улице!
Но она посмотрела на меня с неким укором и коротко произнесла:
– Так надо.
Тайное вече.
К вечеру ветер стал ещё сильней. Теперь он не только поднимал придорожную пыль, но гнал куда-то в центр города целые её облака. После этого мои сомнения насчёт прогулки ещё больше возросли.
– Аданейя ты действительно считаешь, что это удачная идея?
– Да без сомнения. Такой погоды давно не было. Так что этот шанс нам никак нельзя упускать. Тем более всё уже договорено.
– Договорено?
– Ну да.
Я посмотрел на неё с нескрываемой долей сомнения, но Дайяна ничего не сказав, заговорщицки отвела взгляд и продолжила что-то искать.
– Вот держи, – протянув руку, она дала мне странного вида очки, выполненные в стиле гогглов с выпученными кругляками ярких оранжевых линз.
– Зачем мне это?
– Не тебе, а нам. С этими словами она показала мне ещё одни точно такие же очки.
– Без них выходить на улицу не безопасно. Песчаная буря усилилась, и глаза мигом забьются острыми крупинками кварца.
Когда за окном совсем стемнело, мы вышли на улицу. Ни о каких прохожих в такую погоду и речи быть не могло, поэтому я даже не стал оглядываться по сторонам, а просто брёл за Дайяной. Мы шли, молча поскольку ветер разбушевался настолько сильно, что при разговоре, для того чтобы услышать друг друга, нам пришлось бы кричать. Я, конечно, догадывался о том, что в такую погоду мы направлялись явно не на осмотр каких-то достопримечательностей, но и то, что произошло позже, я никак не ожидал.
Сквозь практически не проницаемую пелену песчаной бури мы всё дальше и дальше удалялись от центральных районов города. Дайяна часто смотрела на свой коммуникатор, по всей видимости, сверяясь с маршрутом через подобие путевого навигатора. Как оказалось позже это, и был навигатор, ориентиром для которого были те загадочные мерцающие метки пламенеющей птицы, что периодически попадались нам на стенах в виде граффити.
Я и сам не заметил, как мы начали спускаться. Ошибочно подумав, что дайяна хочет отряхнуть одежду от забившегося в ней песка, я тоже было остановился. Но когда горизонт начал медленно подниматься вверх я понял, что мы куда-то опускаемся. Всё произошло столь стремительно, что ни механизма спуска, ни системы переходов я так и не заметил. Песчаная пурга под конец нашего путешествия оказалась настолько сильной, что пространство перед глазами было видно лишь на расстоянии вытянутой руки.
Пройдя по довольно узкому коридору, мы оказались в достаточно тесной, забитой многочисленной аппаратурой комнате. По её стенам тянулись многочисленные коммуникации, распределительные вентиля фильтры и прочие приспособления непонятного мне назначения. По довольно толстым и почему-то прозрачным трубам то ли текла, то ли двигалась сомнительного вида субстанция, о происхождении которой мне знать совсем не хотелось.
Из-за большого количества собравшихся людей воздух в комнате был уже спёрт, от чего становилось немного душно. Все, пришедшие расположились кто, где только смог. Кто-то, сидел на полу облокотившись о приборы, а кто-то не найдя себе места стоял вдоль захламлённых стен. Присутствующие всем своим взором были обращены в дальний конец машинного зала, где небольшое возвышение было, тускло освещено одиноким светильником. После некоторой суматохи вызванной появлением в комнате ещё нескольких человек, началось то, ради чего мы все собрались.
Первым на сцену вышел коренастый рослый мужчина и, обозрев всю аудиторию пристальным изучающим взглядом, приготовился произнести свою речь. Поскольку выступление большинства ораторов были долгими и жаркими, то ниже я приведу лишь основную суть, ими сказанного, остановившись на вещах показавшихся мне наиболее значимыми.
Выступление первое:
– Основные принципы нашего движения должны быть сформированы на фундаментальном понимании тех задач и вопросов, которые мы собираемся решать в будущем. Движение, о котором мы говорим, может вести и осуществлять свою активную деятельность только при условии, что оно признаётся и поддерживается в народе. Ведь без искренней поддержки людей, воплощение в жизнь наших даже самых незначительных идей, не может быть выполнено в достаточно приемлемой мере. Поэтому основным фактором для успешного становления движения, должно стать тесное взаимодействие и прямая связь со всем обществом. Для того чтобы в будущем наше новое движение, могло стать популярным и узнаваемым, оно должно планомерно завоёвывать авторитет и поддержку среди населения. Для этого каждый участник движения должен обладать высокими нравственными и моральными качествами, не подлежащими никакому сомнению. Если в среде нашего движения, будут появляться решительные и готовые к действию люди, то своими добрыми делами, они принесут неоценимый вклад в наше общее дело.
Наше движение, должно олицетворять собой принципы бескомпромиссной борьбы, за общечеловеческие идеалы справедливости и добра. Сопротивление должно постоянно развиваться и расширяться, но при этом никогда не забывать о том, ради каких задач и целей оно создавалось. Мы должны быть максимально честны и открыты перед всем нашим обществом, показывая на личном примере то, что хотим донести до своего народа.
Если мы действительно хотим изменить сегодняшний порядок вещей в лучшую сторону, то нам придётся хорошенько подумать над способами, при помощи которых мы сможем поменять сложившуюся ситуацию. Мы должны всеми доступными нам средствами начать отстаивать и продвигать свои цели и идеи. Наше мировоззрение победит лишь в том случае, если нам удастся собрать под свои знамёна самых смелых и отважных сторонников, готовых к решительным действиям.
Мы достигнем успеха только тогда, когда начнём воплощать в жизнь те идеи и решения, которые были намечены нами, как первые и важные шаги на пути к поставленной цели. А для того, чтобы наши успехи и достижения стали более чем реальны, мы должны создать настолько крепкое народное движение, которое могло бы обеспечить победу наших объединённых патриотических сил. Для этого мы всегда и везде должны позиционировать себя, как движение, представляющее исконные интересы народа. Поэтому наше движение, всецело обязано расценивать себя, как единственного представителя идей народного большинства. Ведь только при полной поддержке народа, мы сможем воплотить в жизнь, те крайне необходимые и важные для всех нас меры связанные с противостоянием иерархической власти.
Если же говорить о внедрении в сознание людей идей нашего освободительного движения, то это будет происходить гораздо быстрее, если наравне с работой по их распространению, мы будем бороться с теми, кто день за днём отравляет нашу жизнь. Мы должны планомерно избавляться от пагубного влияния тех правящих структур, которые ежедневно разрушают нашу цивилизацию изнутри. Для этого мы должны беспощадно уничтожить всё то, что мешает нам развиваться в других, более мирных и позитивных направлениях.
Но прежде чем начать эту борьбу, нам необходимо обнаружить и тщательно изучить все сильные и слабые стороны противника, после чего мы сумеем выработать контрмеры, которые позволят нам противостоять любому творимому злу. Также мы должны помнить, что значительная часть нашего народа, находится под устойчивым влиянием пропаганды, в результате чего происходит постоянное затуманивание сознания огромной массы людей. В конечном итоге нашему движению необходимо выбрать наиболее действенные меры по противодействию и устранению этого негативного фактора.
Также хочу сказать о том, что любые даже самые лучшие цели и идеи, не могут быть достигнуты в результате одной только теоретической работы. Поэтому сферы интересов, которые будут затрагиваться в результате деятельности нашего набирающего силы движения, должны охватывать самые важнейшие и значимые направления социальной жизни общества. При этом осуществляя задуманные планы и задачи, всем участникам нашего движения нужно приложить все имеющиеся в нашем распоряжении силы, чтобы заслужить искреннее одобрение своего народа. Только тогда, когда у нашего движения-сопротивления будет широкая общественная поддержка, мы сможет полномерно начать влиять на сложившуюся к сегодняшнему дню ситуацию.
Успех и признание нашего движения, напрямую зависит от активного участия в работе всех его участников. Основной задачей сторонников движения должно стать распространение главной идеи движения, суть которой заключается в возрождении и развитии нашего мира. Чем шире будут распространяться наши мировоззренческие идеи среди угнетённого и обманутого народа, тем больше у нас появится возможностей осуществить задуманные нами цели. Чем смелее мы будем двигаться по намеченному пути, тем быстрее будут появляться первые позитивные результаты.
При этом мы всегда должны помнить о то, что именно нашему движению надлежит сделать первые важнейшие шаги. Поскольку только наше движение является той единственной движущей силой, которая в будущем будет иметь решающее значение. И чем больших успехов мы достигнем, в результате жёсткой борьбы за достижение поставленных перед нашим движением целей, тем более закалённым и сплоченным станет наше общество. Всё это позволит воспитать у нашего народа такие волевые качества, которые впоследствии помогут нам решать любые, даже самые сложные вопросы.
В завершении хочу напомнить всем вам о том, что к тому времени, когда наше освободительное движение будет общепризнано, мы должны быть готовы и достаточно сильны, чтобы в случае окончательного кризиса власти иерархов, взять на себя полную ответственность за дальнейшую судьбу нашей планеты. Поэтому мы уже сейчас должны сосредоточить всё своё внимание на тех важнейших вопросах, от которых будет зависеть не только дальнейшая судьба нашего общенародного движения, но и будущее нашей огромной страны. Во всех наших последующих действиях, должна прослеживаться чёткая осознанность и ответственность, за неукоснительное соблюдение и воплощение в жизнь, всех важнейших и приоритетных идей движения. Именно от их продуманной и грамотной реализации, будет зависеть тот результат, который мы в конечном итоге сможем достигнуть.
Где-то в глубине комнаты раздались непродолжительные аплодисменты, и зал снова стих.
Второе выступление:
После небольшой заминки вышел следующий оратор. Им оказалась невысокая темноволосая женщина средних лет в простой неброской одежде:
– Настало время позабыть разъединявшие нас в прошлом распри, собраться в одну единую силу и нанести нашему общему врагу сокрушительный удар. Сегодня важно то, чтобы все наши кланы, чтобы мы все вместе начали бороться за своё общее будущее. Для нашей победы необходимо сделать так, чтобы мы в полной мере вложили все свои силы в эту решающую и важную для всех нас борьбу. В противном случае, верховные иерархи и их прислужники и дальше будут осуществлять свою доктрину, которая направлена на полную зеркализацию нашего мира. И если это произойдёт, то наш мир окончательно превратится в сосредоточие насилия и боли, озлобленности и жестокости, каст и кланов, в мир жестокого предательства и обмана. Вездесущее зло, ложью и обманом захватило власть над нашим миром, нашими мыслями и чувствами. Оно проникло в разум каждого жителя нашего мира, превращая наши души в непроницаемый мрак. И вот вопрос! Хотим ли мы жить в этом мраке? Хотим ли мы всего этого для себя и своих детей, или мы всё же сможем восстать против этого вопиющего беззакония?
Я верю, что придёт время, когда количество понимающих людей превзойдёт некую критическую точку, после которой вся эта опостылевшая система иерархической власти, более уже не сможет существовать в нашем мире и начнет разрушаться. После чего без сомнения наступит новая славная эпоха. Эпоха людей, которые будут являться носителями новых и светлых идей, направленных на возрождение нашего мира. Теперь у меня нет уже никаких сомнений в том, что времена, несущие за собой великие перемены и преобразования неуклонно наступают.
К сожалению, я должна упомянуть и о том, что в нашем обществе останутся и те, кто, как и прежде будут только мешать всем нам. Те, кто за долгие годы эпохи зеркализации привык вести бесчеловечный образ жизни. Они всеми доступными им средствами будут стремиться, удержатся у власти, и сохранить свой прежний паразитический образ существования. Но я верю в то, что пройдёт какое-то время и многие из них сами поймут, что были неправы, что только наше прежнее миропонимание даст им и их детям право на достойное будущее.
Нам всем сейчас очень важно понять, что ни осуждением, ни отрицанием мы не сможем победить невежество сегодняшнего времени. Лишь только привнесение в жизнь каждого человека добра и света, сможет уничтожить поселившуюся в наших душах непроглядную тьму. В глубоком осознании этого простого понимания и будет заключаться ещё одна наша главная задача, важная не только для нас, но и для всего нашего мира в целом. Если все мы найдём в себе силы для того, чтобы бороться со злом, то оно с каждым нашим ударом, будет претерпевать сокрушительное поражение. Но до тех пор, пока зеркализация всё ещё существует, она будет незаметно разъедать наш разум и сердца, разрушая всё самое светлое и доброе, что ещё осталось в людях. И вот наступают, вы слышите, наступают те дни, когда у нас с вами появляется ещё одна, может быть последняя возможность изменить наш мир. И её, нам никак нельзя упустить!
Но чтобы на практике осуществить заложенные в нашем движении преобразования, всем нашим сторонникам нужно понимать, что достижение основных целей движения, складывается из результатов правильно выполненных первоначальных шагов. Поэтому, нам надо с ещё более рьяным упорством отстаивать наши свободы, наше будущее и наше право на мир. Мы должны всегда думать, как более результативно осуществить наши планы, а не искать причины, из-за которых у нас это может не получиться. Мы должны стать такой силой, которую будут уважать, и ценить по всему миру. После того, как наше народное движение достигнет полного общественного признания, оно должно стать основным двигающим фактором в деле по возрождению угнетённых людей. Все основные силы нашего общенационального движения, должны быть направлены на единение, возрождение и развитие наших каст. Ведь только все вместе, только сообща, мы сможем отвоевать себе свободу и счастливое будущее. Каждый из нас должен помнить, что в нашем мире может существовать только одно движение и имя ему – Движение возрождения!
После того, как смолкли одобрительные возгласы, выступление было продолжено.
Третье выступление:
Из той же небольшой кучки людей вышел среднего роста плечистый молодой человек с взъерошенными волосами.
– На первый взгляд может показаться, что поставленные нашим движением цели сложны в своём осуществлении, но именно их грандиозный масштаб, придаст нам сил и станет хорошим стимулом для тех, кто в дальнейшем будет реализовывать их в жизнь. Для этого мы должны стать сильными во всех отношениях, дабы суметь не только защитить наш народ от влияния культа зеркализации, но и целенаправленно разрушать все его устои.
Каждый из нас должен чётко осознавать, что если мы и дальше ничего не будем менять в своей жизни, то правящие нами иерархи доведут развитие нашего мира до такого критического состояния, после которого уже сложно будет что-то исправить. Участившиеся обряды зеркализации обрекают параллельные миры на планомерное вымирание, а все мы становимся безмолвными соучастниками этого разрушительного процесса. Коренное население известных нам параллельных миров вырождается небывалыми темпами, и происходит это в результате ежедневных обрядов зеркализации. Все мы знаем об этой прискорбной ситуации, но наше движение так до сих пор ничего конкретного и не предпринимает. Мне кажется, что суть ситуации заключается в том, что во главе движения находится взрослое запуганное поколение, с их давним страхом что-либо радикально менять. Но есть новое – молодое поколение людей готовых действовать незамедлительно. И мы категорически не желаем мириться с нынешним положением дел!
Я хочу задать вопрос. Есть ли у нашего нового поколения право, уже сегодня начать преображать этот мир, сообразно своим представлениям о счастье, справедливости и добре, таким образом, чтобы он стал гораздо лучше и совершенней прежнего?
Вы всё время говорите о том, что мы живём в такое время, когда назревает великий поворот в развитии истории нашей планеты. Что наш покрытый мраком мир находится на пороге серьёзных преобразований, в результате которых должны произойти фундаментальные изменения. Но, по-моему, мы по-прежнему стоим на месте. Поэтому предлагаю, либо и дальше продолжать безвольно наблюдать за дальнейшим упадком нашей цивилизации, либо встать с колен и начать формировать отряды, для активных действий.
Зал начал было заходить волнами возбуждённых возгласов, но тут на возвышение медленной чуть прихрамывающей походкой вышел довольно жилистый, но уже в годах мужчина и своим потухшим хрипловатым голосом начал разговор.
Четвёртое выступление:
– Наше общество ещё до конца не осознаёт того, что только оно может очистить себя от всей этой мерзости запустения и преступного произвола иерархов. Большинство людей настолько устали, что предпочитают принять этот мир, как он есть, приспосабливаясь к его несправедливым и бесчеловечным законам, даже не пытаясь что-либо исправить. Теперь уже вам – новому поколению, предстоит воссоединить вокруг себя, все разрозненные источники народных сил, превратив их в единый и мощный поток. Я верю, что когда-нибудь сопротивление станет такой весомой силой, которая сможет противопоставить себя, всей ныне существующей кастово-иерархической системе.
Люди устроены таким образом, что каждый из нас думает, что он исключителен. И я хочу сказать вам, что это действительно так! Но дело в том, что сегодняшняя кастовая система выстроена таким образом, чтобы наша исключительность, ни в каком виде не была реализована. Посему только после того, как мы выстроим для себя свой новый мир, у нас появятся возможности для реализации своей индивидуальности, своих талантов и умений. Сегодня это понимание доступно только для тех, кто самостоятельно смог разрушить кастовую систему ценностей в своей голове. Наша молодёжь должна стать тем исключительным поколением людей, которое раз и навсегда разрушит механизм противоречий, запретов и правил, придуманных специально для того, чтобы нас поработить. Только в этом случае мы переустроим наш мир таким образом, что каждый в нём будет способен быть свободным в выборе своего пути, основанном на самых светлых и добрых устремлениях.
Наш народ, погружённый в бесконечные обряды зеркализации сегодня не способен на самостоятельное мышление. Мы должны добиться того, чтобы наше общество стало подобно единому разумному организму, с единой задачей и множеством функций. Наше общество должно состоять из личностей, сплоченных единой целью основанной на мирном развитии и процветании народа. – Старик явно был в ударе и из-за этого немного запыхался. После непродолжительной паузы он продолжил.
Точно так же, как старое дерево со временем отмирает, а на смену ему вырастает новое, мы должны на смену омерзительным законам зеркализации, возродить более эффективные и понятные правила. Сейчас, наше старое дерево, поражено гнилостной болезнью разложения, оно неспособно выдержать всё возрастающую нагрузку. К тому моменту, когда наше новое дерево станет крепким и сильным, даст людям свои добрые и светлые плоды, старое окончательно превратится в труху. Но поначалу, следует всеми своими силами оберегать и поддерживать его развитие, так, как новый росток, нуждается в заботе и повышенном внимании. Поэтому, мы должны вобрать из нашего прошлого, всё самое лучшее, что было прежде, и возродить это в новом дереве, в нашем новом саде! Нам нет никакого смысла, поддерживать старые и дряхлые деревья. Наше новое миропонимание, должно зародиться так же, как росток нового дерева. Из общества нужно убрать всю грязь и заразу, посеянную адептами зеркализации, после чего на обновлённую плодородную почву, засеять лучшие семена. Из этих семян впоследствии должны вырасти новые всходы, способные к долгой и плодотворной жизни. Но до этого мы должны вычистить все сорняки, дабы обновить землю и вырастить новое поколение, здоровое во всех отношениях.
Это было последнее выступление после, которого все стали потихоньку расходится.
Для меня эти выступления стали той отправной точкой, после прохождения, которой я смог понять, не только суть сопротивления, но и то, что у них в движении до сих пор есть некие неразрешённые противоречия. Вот на этих самых расхождениях мне и стоило остановиться, дабы найти нужные подходы к лидерам движения. Но по сложившимся на этой планете дурацким традициям, меня вновь опередили.
В тот самый момент, когда мы с Аданейей продвигались к выходу, к нам подошли несколько человек и попросили задержаться. Мы подождали пока все остальные выйдут на поверхность, после чего нас словно под конвоем сопроводили в дальнее помещение. Всё, что я помнил так это, как развернулся, пропустил Дайяну вперед, а потом окружающий меня мир померк.
Причастие.
Обволакивающая пустота. В ней нет ничего кроме пронзительно звенящей пустоты. Далёкие раскаты орудий. Едкий кислый привкус гари во рту. Вчера прошёл сильный дождь, и поэтому земля под моими ногами превратилась в серую однородную жижу. Дождь принёс нам долгожданную прохладу и поэтому мы радовались ему - как дети. Как жаль, что до этого момента дожили не многие мои товарищи. Эта испепеляющая жара просто сводила всех сума. Даже наш противник старался вести ночные бои, когда хоть на пару часов надвигалась прохлада, и мысли могли выстраиваться в более разумные и логические цепочки.
Сейчас я лежу в этой прохладной липкой грязи. Она с нежностью обволакивает моё уставшее тело, напитывая силами для нового рывка. Две неглубоких кривых борозды. Они тянутся от моих ног, уходя куда-то к линии фронта. Ямы от разорвавшихся снарядов, постепенно заполняются мутной красноватой водой, которая стекает в них с поверхности земли вспаханной сотнями пар ног. Две криво очерченных линии жизни. Одна рваная борозда от меня, другая от лежащего рядом раненного бойца. Я не знаю кто он и откуда. Он пробыл на поле боя всю ночь, и теперь в этот предрассветный час мы лежим в прохладной грязи, дожидаясь лучшего момента для очередного рывка.
Серьёзное ранение. Кровь, смешиваясь с серой глинистой массой, сочиться прямо через его одежду. Не пойму, как он смог продержаться всё это время. Когда основной бой немного затих, несколько раненых бойцов надрывно кричали, в сумраке отступающей ночи. Но постепенно, шум крупных капель дождя заглушил все их крики, и только он один не переставал молить о помощи.
Как бы я сейчас хотел в полный рост пройтись по этой размокшей грязи и почувствовать под ногами комья насквозь вымокшей земли. Но вставать нам нельзя. Только ползком, только медленно и осторожно не поднимая головы. Мы должны преодолеть этот тянущийся уже целую вечность путь до своих позиций.
После окончания боя солдаты должны отдохнуть и поэтому на дежурство заступают автоматические установки. Эти адские механизмы настроены на уничтожение всего живого, что движется быстрее ползущего человека и выше тридцати сантиметров от уровня земли. Настройка турелей проведена таким хитрым образом, чтобы раненые с обеих сторон солдаты, могли беспрепятственно покидать поле боя. Но бездушному механизму нет никакого дела до тех, кто во время боя попал в цепкую хватку сомкнутых челюстей противопехотных ловушек.
В ту ночь, пользуясь появившимся преимуществом, противник слишком близко подошёл к нашим позициям. Мы отступали, непростительно отступали, теряя по пути своё оружие, боеприпасы, раненых и убитых товарищей. Разбитые и подавленные мы укрылись под железобетонными сводами тылового укрепрайона, в то самое время, когда наш враг полноценно хозяйничал на ранее отвоёванной нами земле.
Нахожусь, словно в сумрачном липком тумане, сквозь который неторопливо проясняется нечёткий силуэт. Я, ещё не до конца очнувшись, стал различать несколько громких голосов. Это был довольно жаркий спор на повышенных тонах. Я слышал голос Дайяны и ещё несколько поочерёдно резко звучащих интонаций. Лёжа на полу со связанными за спиной руками мне было трудно что-либо возразить на счёт моего крайне неудобного положения, в котором я сейчас прибывал.
Пошевельнувшись, я тут же получил тычок в ногу, очевидно говорящий, что: До тебя очередь ещё не дошла. В это время Дайяна так и продолжала с кем-то горячо спорить, доказывая свою правоту. Но судя по непрекращающимся возражениям с оппонирующей стороны, ей никто не верил. Их было не много. Человек пять семь, не считая нас. С силой, которая во мне появилась в последнее время, мне не составило бы труда устроить хорошую заварушку в этом тесном подвальном помещении. Но связанные за спиной руки, напрочь лишали меня таких перспектив. Решив, что мне необходимо глубже вникнуть в случившуюся ситуацию, я не стал предпринимать излишних агрессивных действий. С мыслями о том, что незачем преждевременно показывать противнику то на что ты способен, я аккуратно и не заметно начал перебирать пальцами замысловатое устройство оплетших меня оков, явно органического происхождения.
Провал: Какой-то лес. Он весь зарос плотными жгутами лиан. Стебли растений обвивают мои ноги и руки не давая высвободиться наружу. Каждая моя попытка заканчивается тем, что корни и стебли растений ещё сильнее сжимают моё тело. Уже становиться трудно, дышать. Несколько лиан, словно змеи оплели мою шею своими слизкими холодными стеблями. Вздох. Ещё один. И мою грудь, словно стянутую со всех сторон дубовую бочку начинают обжимать плотным металлическим кольцом. Вздох. Ещё один. И я задыхаюсь. Мне больше не удаётся сделать ни единого вздоха. Окончательно замерев, сердце перестаёт пульсировать. Но вот неожиданно для меня начинают звучать еле различимые голоса. Они словно холодный поток воды, один за другим вливаются в мой разум, тут же заполняя всё свободное пространство.
«Судя по снижению интонаций спор, подходит к своему логическому завершению. Надо думать сейчас дело дойдёт и до меня». И действительно. В ту же минуту, меня без лишних церемоний подхватили с двух сторон и попытались усадить на пол.
– Любезнейше благодарю, – хотел было съязвить я.
Провал: Кажется, я стою по колено в воде. На меня бурными потоками мчится мутная ребристая масса. Я чувствую, что моим ногам холодно, очень холодно. Они онемели на столько, что я не могу сделать ни шагу. Я присматриваюсь и вижу, что речные потоки состоят из полчища склизких тварей отдалённо похожих на змей. Тот холод, что сковал меня, был вызван нестерпимой болью от их укусов. Ноги распухли и покрылись глубокими порезами окровавленных ран от их острых зубов. Когда я стал сопротивляться, весь этот жалящий и шипящий поток мгновенно вспучился и разом нахлынул на меня. Ещё мгновенье и я падаю в поток, уносящий меня вниз по течению. Всё тело обволакивает эта отвратительная склизкая масса состоящая из ползучих гадов. Каждое мгновение времени они ранят и жалят мою искалеченную плоть.
«Похоже, здесь умеют разговаривать с пленными». Усталость уже чувствуется в костях. Сквозь белёсую пелену моего восприятия на меня смотрят три хмурых и явно не довольных лица. В них, я хоть и с превеликим трудом, но узнаю давешних ораторов. Ещё двое стоят рядом, подвешивая меня так, что босые пальцы моих ног еле касаются холодного пола.
– Ну вот, теперь я хотя бы осмотрюсь, «и зачем я это сказал?»
Провал: Тонкие стеклянные иглы, словно руки нищенки, жадно тянуться ко мне со всех сторон. Казалось, все они вожделеют испить моей крови. Вот некоторые из них уже достигли границ тела и начали со скрипом впиваться в меня. Их острые, но хрупкие кончики прокалывают моё тело со всех сторон. Они с хрустом ломаются, встречая кости, но большинство почти беспрепятственно проходят насквозь. Моё тело, так беспечно повисшее в воздухе, истекает густой алой кровью, а потом разрывается на сотни частей. И я понимаю, что это не возможно.
– Ну что ты готов отвечать на наши вопросы?
– Позвольте заявить категорический протест о проявленном недружелюбии во время торжественной церемонии встречи представителя Земной цивилизации, – только и успел пробормотать я.
Провал: Глубокое и тёмное подземелье. Всюду со стен свисают дряхлые лохмотья. Слизкая перепончатая паутина опоясала меня со всех сторон. Я вижу, как она расползается и заполняет всё пространство вокруг. Она окутывает меня. Сжимает руки и ноги раз, за разом нежно пеленая в свои мертвенные объятья. Мне тесно и неудобно. Воздуха остаётся всё меньше и меньше. Я пытаюсь прорываться сквозь плёнчатый кокон, но ничего не выходит. Руки и ноги скользят по внутренней поверхности, но я не в силах разорвать эту смертоносную ловушку. Ещё секунда и верхняя часть полупрозрачного кокона захлопнулась. Вздох и я не могу глотнуть ни капли воздуха. В глазах померкло, поплыли угасающие искры и я понял, что задыхаюсь.
Дайяна находилась в стороне от всех и о чём-то напряжённо думала. При этом она испуганно и украдкой смотрела то на меня, то на людей, собравшихся в комнате. Что ж если ей не связали руки как мне, значит всё не так уж и плохо, как я мог подумать изначально.
Провал: Тёмный мир льдов и туманов. Сковывающий ужас проникает в глубины моего разума. Земля, будто гигантский комбайн перемалывает и пожирает своими каменными челюстями полумёртвые тела. Я слышу их крики. Я чувствую их боль. Сотни, тысячи голосов врываются в моё сознание, пытаясь разорвать его на куски. Они хотят одного, только одного, чтобы я спас их от мучений. «Прекратите! Перестаньте орать!» Их голоса их протяжные воющие и скулящие голоса сведут меня сума. Это какое-то безумие. Это какое-то наваждение. Всё это не реально!
– Ты снял все нашивки, но твой комбинезон выдал тебя – охотник.
Это один из моих благодетелей решил уточнить повод, по которому мы все здесь сегодня собрались. Выходит, что торжественная церемония встречи меня, как представителя иной цивилизации, откладывается на неопределённое время. Более того всё указывало на то, что конфликт который сейчас разразился, произошёл именно из-за меня.
– Просим прощения, великодушно. Ваше благородие, всё произошло столь стремительно, что я не успел приодеться к этому знаменательному торжеству.
Провал: И снова меня отключили. На этот раз я утопаю в каком-то вонючем болоте. Нет, это даже не болото, а лужа, наполненная отвратительной жижей. Я начинают тонуть. Пробую пошевелить ногами. Они свободно бултыхаются где-то там, в непроглядной глубине смердящей массы. Нет, так не выйдет. Руки ещё лежат на поверхности канавы, но уже полностью испачканы в грязи. Пробую изменить центр тяжести и лечь на живот или спину. Нет, так тоже не выйдет. «Не для того они всё это делают, чтобы дать мне возможность выкарабкаться из ловушек. Надо что-то с этим делать. Ведь если я и дальше буду продолжать язвить, то они окончательно поджарят мои мозги».
«Так, так, так... Если из ловушек нельзя выбраться, то значит, в них можно забраться». С этими мыслями я инстинктивно набираю в несуществующие лёгкие побольше воздуха и, преодолев всякую брезгливость с головой погружаюсь в зловонную муть. Секунда, другая, а вот и мы. По-видимому, поняв по выражению моего лица, потерявшего прежнюю ухмылку, что я всё же готов к общению, они приступили к допросу.
Вопросов было много. Десятки, сотни, если не тысячи. Вопросы задавались очень быстро и умело. Кто? Откуда? Как? Зачем? С какой целью? Многие из них повторялись по нескольку десятков раз, через небольшой промежуток времени. По всей видимости, таким способом они хотели выявить малейшую погрешность в моих ответах и тем самым уличить меня в неправде. Но поскольку скрывать мне было особо нечего, то я без лишних подробностей, раз за разом говорил им одно и, то же. Допусти я даже незначительную ошибку, хотя бы одну неточность и они бы наверняка приступили к другой, более горячей фазе допроса.
Не знаю, сколько времени прошло с начала моего тесного знакомства с этими милыми людьми. И как долго я провисел со связанными руками. Но к тому времени, когда прозвучали слова: «С него достаточно», – я был полностью выбит из сил.
Умели, умели они делать своё дело, ничего не скажешь. Или быть может, на меня так подействовало то вещество, которое они мне вкололи в плечо, когда я входил в помещение.
Не думаю, что мои ответы полностью удовлетворили их любопытство, но от меня всё же отстали. Двое крепких парней так и стояли возле меня, а остальные, собравшись в дальнем углу комнаты, что-то бурно обсуждали громким шёпотом. А у меня, тем временем появилось возможность, более подробно осмотреть помещение. Низкий сводчатый потолок. Поток грязноватого тускло-зелёного света от одиноко висящей лампы. Всюду раскиданы куски сломанных труб, старые приборы и какие-то полуразобранные механизмы. Вполне привычного вида инструментальный стол. На нём множество приспособлений неизвестного мне назначения. Пол забран мелкой металлической решеткой, под которой виднеются замурованные в его основание сливы. Это было явно техническое помещение, где производится ремонт и наладка оборудования. Что ж, пожалуй, лучшего места для допросов было и не найти.
Последнее, что я помню до того, как снова отключился, это ощущение полной опустошённости и усталости. Всё тело будто онемело, а мне до опустошающего сознание безумия хотелось пить и спать.
Пустота. Мертвенно чёрный пейзаж. Ни неба, ни облаков – одна чернота везде и по всюду, словно здесь всё было выжжено дотла. Я иду по сплошному полю, состоящему из острых осколков чёрного стекла. Наверное, здесь произошёл огромный термический выброс, иначе как могла образоваться эта бескрайняя стеклянная пустыня.
Какая же здесь жара. За глоток воды я готов отдать пол своей жизни. Но, ни кто мне его не предложит. Острое, как бритва стекло, с каждым проделанным шагом нещадно режет мои босые ступни. Кровь, смешанная с ещё горячим серым пеплом превращается в чёрную запёкшуюся смолу. Ступни ног болезненно касаются земли, я спотыкаюсь и падаю вниз, выставив перед собой руки. Как тяжело вставать. Мои ладони порезаны, но мне надо встать и идти. Мне надо найти хоть немного воды. Множество мелких льдинок режут мне кожу своими тонкими краями. Ледяная вода обжигает мне лицо, и я открываю глаза.
На перепутье.
Как, оказалось впоследствии, допросить меня предложила сама Аданейя для того, чтобы уже я сам рассказал главам сопротивления для чего и откуда пришёл в их мир. Поскольку её словам ни то, что никто не верил, а просто не имел право поверить, то меня подвергли своеобразному испытанию. Как я узнал позже, опрос длился пять долгих дней. Мне не давали ни есть, ни спать и лишь находясь в забытье, в каком-то полу бредовом состоянии мне удавалось немного отдохнуть.
Вопросы, вопросы и ещё раз вопросы. Общий их смысл сводился не к тому, чтобы выяснить всю правду, а к тому, чтобы довести меня до психического и физического истощения. В таком состоянии я мог допустить ошибку – мельчайшую неточность и тогда моя жизнь действительно могла оказаться под угрозой. Впрочем, не только моя. Ведь это Аданейя привела меня на их тайное собрание, тем самым полностью доверившись мне. В то время как я действительно мог оказаться внедрённым агентом, целью которого было проникнуть в святую святых движения сопротивления. Да и почти необъяснимая история моего появления здесь, вполне возможно могла быть разработана службой безопасности моего ордена. А что если я сам работаю в этой службе, а всё что помню о своём появлении здесь, является внушённой мне ложной памятью? Да я и сам мог разработать весь этот план, как раз для того, чтобы меня не смогли раскусить при дознании. Ведь, по сути, у меня нет никаких доказательств того, что я – это действительно я. Всё, что я помню, всё, чем дорожу, может оказаться фикцией. И эти сны эти кошмары наяву. Откуда они? Реально ли всё, что со мной было в той, моей прежней жизни?
Так, надо прекращать эти самокопания, иначе у меня действительно произойдёт раздвоение личности, а это ни чем хорошим мне не сулит. Надо полагать, что все эти мысли являются последствием допроса. Да, именно так! На самом деле я тот кто... Нет, я тот, кем я был. А вернее тот, кто я есть. Да, так будет правильней всего. Ну и обработали они меня. Надо выспаться, надо срочно выспаться. Эта ломящая тело усталость. Она в конечном итоге окончательно вымотала меня.
Я пошатнулся. Ещё раз. Смутно понимаю, что меня кто-то толкает в плечо. Остатки сознания медленно, словно увязая в густой патоке, нехотя возвратились ко мне. Я приподнял голову и увидел измученное лицо Дайяны. Живительная влага попала мне на лицо. Вода – чистая вода. Я так давно не пил обычной чистой воды. Вероятней всего, всё это время она была рядом со мной. По-видимому, ей держали в стороне, но она продолжала наблюдать за всем происходящим. Она доверилась мне.
– Ну как ты? Еле слышным голосом прошептала она.
– В порядке. Также тихо и медленно ответил ей я.
– Ты знаешь. Я бы ни за что не дала тебя в обиду. Я всё время была здесь – рядом с тобой.
– Спасибо тебе.
– Мы можем идти. Нас отпускают.
– Вот как? – на моём лице проскочила нескрываемая ухмылка. – Тогда помоги мне подняться. Кажется, мои ноги перестали мне подчиняться.
Дайяна подхватила меня за руку, и я, опираясь, приподнялся на ноги. В ногах всё гудело, а голова как будто вибрировала, словно чугунный колокол только что получивший звонкий удар молотом.
Выйдя на улицу, мы немного задержались у входа. Как было приятно, после долгого заточения под землёй, вновь вдыхать утреннюю прохладу. Моросил, то ли мелкий дождь то ли туман, и мы не спеша двинулись по направлению к трущобам.
Придя домой, Дайяна усадила меня в душевой отсек, дабы перед сном чуть-чуть освежить моё тело.
Я не помню, как заснул и сколько проспал. Вполне возможно, что прошло несколько дней, за которые я лишь несколько раз ненадолго просыпался и снова погружался в томительный, но излечивающий мой разум и душу сон. Мне снова снились кошмары много кошмаров, но избавиться от них у меня не было никаких сил.
Плюс ко всему за это время со мной произошло ещё кое-что. Точнее сказать не со мной, а с этим странным назойливым устройством, которое я сам для себя прозвал коммуникатор. Я уже и раньше стал замечать, что внешний его покров стал менять свой цвет. Ранее я думал, что небольшие бурые пятна являются какой-то особенность метаболизма коммуникатора, но со временем они начали только увеличиваться. Надо полагать после изнуряющего допроса и восстановительных процедур, проведённых Дайяной, в моём организме активизировались иммунные клетки. Приступив к выполнению своих основных функции, иммунные клетки определили коммуникатор, как патогенное инородное тело и атаковали его Т – клетки. По всей видимости, внутренняя биозащита коммуникатора не была рассчитана на взаимодействие с человеческим геномом и поэтому не справились с тяжелейшим аутотоксикозом, что в итоге и привело к его болезненному отторжению. Единственное напоминание, которое осталось у меня от биокоммуникатора, было яркое покрасневшее пятно, находившееся на левой руке прямо в месте его присоединения к моему телу. Лежавший возле меня и не подававший никаких признаков жизни биокоммуникатор начал постепенно разлагаться и Дайяна его попросту утилизировала.
Ещё через несколько дней я почувствовал себя гораздо лучше. Проснувшись во второй половине дня, я хорошенько вымылся, срезав с головы и лица, отросшие и уже порядком мешавшие мне волосы.
Очевидно, услышав, что я окончательно проснулся, Дайяна суетилась в отсеке для приготовления еды и при помощи писчекомбайна сделала нам питательный сублимат.
Мы ели молча. Каждый погрузился в череду беспокоящих его мыслей и не смел, потревожить их быстротечный ход. Поскольку вечер только, только начался, а бледно-розовое светило, так и не сумевшее пробиться сквозь нависающие над городом тучи
растворилось в их нечетких формах, то мы с Дайяной решили выйти из дома и прогуляться по ближайшим окрестностям.
Воздух над районом трущоб был хоть и свежее чем в остальной части города, но стойкий запах органического разложения, витавший среди улиц, портил все впечатления от прогулки.
– Что ты думаешь о случившемся с нами?
– Ты о той вакханалии, что творили со мной твои соратники по сопротивлению?
– Если тебе так удобней, то да я спрашиваю именно про это.
– Я не стану помогать вам, – Дайяна с нескрываемым удивлением обернулась, чуть приостановившись, посмотрела на меня, и мы продолжили свой неспешный путь.
– Как ты это понял?
– Всё просто. Слишком много вопросов было связанно с этой темой. Чтобы допросить меня достаточно было и сотни перекрёстных вопросов, но вы продержали меня там без еды и воды пять грёбанных дней. Продержали для того, чтобы проверить меня. Чтобы понять помогу ли я вам в вашей борьбе.
– Можешь не верить мне, но я к этому не причастна. Я и сама не знала, что всё обернётся именно так.
– Я верю тебе, но не им, – мой взгляд скользнул по ней и снова затерялся.
– Да пойми, всё это делалось не со злого умысла. Они не могли не проверить тебя.
– Да это я уже понял. Своим поведением они явственно показали, что готовы на всё ради осуществления своих целей.
– Но ты, же понимаешь, что эти цели принесут благо для всех. Мой мир вновь станет прежним. А твой раз и навсегда избавится от охотников.
– В этом нет никакой гарантии. Те, кто вновь придёт к управлению вашим миром, могут воспользоваться властью и силой павших орденов. Очень большой соблазн обладать безраздельной и, по сути, безграничной властью над целой планетой.
– О чём ты сейчас говоришь?
– Я это видел много раз в своём мире. Насколько я могу понимать, силы вашего сопротивления разрозненны и разобщены. У вас нет единого лидера, который был бы способен объединить людей вокруг общего для всех мировоззрения. Без этой основополагающей вещи у вас ничего не выйдет. Как только падёт прежний режим, так сразу начнётся внутренняя междоусобная борьба и вражда кланов. Люди везде одинаковы, и способы прихода к власти у нас всегда были одни и те же.
– Может ты в чём-то и прав, – с какой-то ноткой грусти произнесла она.
– Моя правота здесь не причём. Общемировая история тому подтверждение.
Власть не приемлет слабых людей. Власть сама по себе есть механизм подчинения одних другими. И чтобы добиться этого подчинения тем, кто добрался до её вершин, приходится применять методы совсем не соответствующие нормам нравственности, марали и этики. Власть всегда была прерогативой элиты. И даже если её захватывал простой народ, то и среди него всегда находились те, кто вновь жаждал стать этой самой элитой со всеми её статусами, привилегиями и почестями. Основой такого управления, является система порабощения и эксплуатации общества, которая напрямую противоречит принципу справедливого социального мироустройства.
– Но что, же нам тогда делать. Тот мир, в котором мы сейчас живём, нас никак не устраивает. И дальше жить в нём у нас попросту нет никакого желания.
– Прежде всего, вам надо заручиться поддержкой общества. Вести массовую просветительскую работу с населением. Показать им, что вы хотите сделать для вашего мира, чтобы он стал лучше.
– Но ты и сам видел, в каком состоянии находится наше общество. Оно уже давным-давно омертвело, и превратилась в зловонную разлагающуюся массу.
– Да, ты права. Это действительно серьёзное препятствие. Но даже в этой массе найдутся люди способные понять смысл ваших идей и устремлений. Конечно, когда в моём мире начала зарождаться новая формация миропонимания, у нас были совсем другие условия. Тогда почти ни кому не надо было объяснять, что саморазрушение ни к чему хорошему не приведёт. После глобальной и всё опустошающей войны, большинство оставшихся в живых людей, наконец-то поняли, что так больше продолжаться не может. Что нам нужно двигаться в сторону самосовершенствования и развития под эгидой добра и мира. И мы пошли тем новым доселе неизведанным путём. Все вместе и сообща мы стали строить новое общество и новый мир.
– Вот видишь, у вас были подходящие условия, некий катализатор, который подтолкнул ваше общество к поиску иного пути развития.
– Да, ты права, нам было проще. Но и цена, что мы заплатили за это понимание, была чересчур высока. Мы чуть не истребили сами себя, но как оказалось теперь к своему самоуничтожению были причастны не только мы, но и вы.
Не знаю, восприняла ли Аданейя мою последнюю реплику на свой счёт, но выражение её лица поменялось. После чего она вновь повернулась ко мне и с неожиданной переменой в настроении произнесла, – вот и замечательно давай поможем друг другу. Поможем двум нашим мирам.
– Как это?
– Ты поможешь нам избавиться от власти иерархов, а мы разрушим до основания культ зеркализации и уничтожим все орденские храмы и зеркала, являющиеся проходами в иные миры.
Я не смог удержать ухмылки, которая очень явно проявилось на моём лице. Дайяна заметила это и недовольно отвернулась от меня.
– А где гарантии, что всё не обернётся совсем по-другому?
– Гарантий нет, ты прав. Но есть наше движение сопротивления. Ты помнишь людей, которые состоят в нём, ты слышал их мысли и видел душевные порывы, ты видел блеск в их глазах? Неужели тебе этого мало?
– Нет не мало. Это говорит о многом. Но почему я? Я, то зачем вам нужен?
– А ты ещё до сих пор не понял? Ты, то недостающее звено, которого нам так не хватало всё это время. Ты можешь проникнуть туда, куда ни одного из нас никогда не допустят.
– Ты говоришь о моём допуске в храмы ордена?
– Именно так! Ты должен помочь нам завершить задуманное. Мы должны вместе освободить этот мир от гнёта зловещей системы.
– Но имею ли я моральное право вмешиваться в историю вашей цивилизации. Ведь это ваш мир и ваша борьба.
– Ты же сам говорил, что у человека должна быть цель. Что каждый из нас не зря пришёл в этот мир, что мы должны сделать что-то важное в нём.
– Да говорил.
– Ну, вот может и настал момент подтвердить свои слова.
– Я посмотрел на неё исподлобья. Глубоко вздохнул и сказал:
– В любом случае ты здесь живёшь и это твой мир, а я здесь чужой.
– Может в самом начале ты и был чужой, но сейчас ты стал частью нашего мира, частью его истории. Ты стал частью нашей борьбы за свободу и... – Дайяна немного задержала дыхание. – Ты стал частью меня.
Произнеся эти слова, она остановилась и пристально посмотрела мне в глаза. Посмотрела не, потому что хотела увидеть в них понимание или согласие, нет. Она хотела показать мне, что говорит правду. Что говорит то, во что сама искренне верит. Она, молча, продолжала смотреть на меня, а я, тогда так и не нашёлся, что сказать ей в ответ.
Сезон песчаных бурь подходил к концу и теперь лишь редкие порывы ветра поднимали с земли уже почти слежавшиеся волны мелкого красноватого песка. Немного уставшие и проголодавшиеся мы, молча, возвращались домой, интуитивно поняв, что сказали друг другу всё, что хотели сказать.
Опустошение.
Утром следующего дня всё кардинально изменилось. Изменилось не только для меня, но и для Дайяны и для всех жителей этого омерзительного мира погрязшего в собственной алчности и мерзости запустения. Мира, который для меня так и оставался чужим. Мира, в котором я был чужаком не достойным на существование. Этот мир боли и скорби не принял меня, он отверг всё, что могло изменить его к лучшему. Мир страха, ненависти и нескончаемого насилия продолжал жить по своим правилам, пожирая, поглощая всё то, что в него, когда-либо попадало. Мы привыкли жить в нём.
Мы привыкли, нам некогда жить этим потому, как есть другая, искусственная жизнь. Жизнь, придуманная людьми и для людей, стала для них золотой клеткой. Мы привыкли к ней настолько, что теперь уже не замечаем насколько вопиюще всё это мракобесие, что происходит с нами каждый день. Сами того не понимая, люди сделали себя рабами. Рабами своих желаний, страхов, иллюзий, эмоций, вещей.
Нас с самого рождения приучали видеть этот мир только под одним определённым углом зрения. Нас вынуждали смиренно сносить боль и несправедливость, нас заставляли терпеть предательство и обман. И в какой-то момент мы изменились, мы сломались изнутри и стали как все те, кто уже тысячи лет до этого творил и продолжает творить всё это беззаконие. Мы день за днём становимся как они. Мы поддались их обману и стали жить по навязанным нам правилам, продиктованным по указке свыше. Мы перестали прислушиваться к голосу собственной совести и разума. Мы потеряли способность удивляться, наслаждаться каждым мгновением великолепия мира, в котором все живем. В суете дней своих мы перестали замечать огромное количество событий, происходящих вокруг нас, таких незначительных, казалось бы, как бирюзовый перламутр неба, шёпот листвы, переливы воды, пение птиц. Ко всему этому человек со временем привыкает. Он перестаёт замечать настоящее волшебство, воспринимая бесценные дары мироздания как естественную данность.
Сознание общества, в мире которого я оказался, почти целиком поглощено тьмой. Той непроглядной тьмой, под влиянием которой любой мыслящий разум становиться беззащитен. Мир скорби, пропитанный празднеством смерти, ежесекундно находится под контролем вездесущего зла. Его невидимые, но цепкие лапы, всерьёз ухватились за свою ничего не ведающую паству. Зло, это вселенское зло, жаждет лишь одного – бескомпромиссного безоговорочного подчинения ему.
Чем дольше я находился в этом мире, тем глубже и основательней он проникал в мою душу, отравляя её своим ядом. Хищнический разум охотника всё чаще стал возобладать в моём сознании. Его мерзкие чувства и воспоминания вторгались в мой разум, претендуя на главенство. В какой-то мере я всё ещё понимал, где проходит грань пересечения его и моих мыслей, но чем дольше это продолжалось, тем нечётче она становилась. И без того зыбкое равновесие нарушалось выкраденными душами наших с ним двойников. Их мысли, их мечты, их несбывшиеся надежды метались по моему сознанию, словно обрывки полуразрушенных строений поднятых в воздух взбесившимся ураганом. Они прогрызали и рвали мой внутренний мир изнутри каждую секунду, тщетно пытаясь высвободиться на волю. Но каждый нейрон моего мозга, разбуженный электрическим разрядом, прошедшим через синапсы, словно стальные прутья темницы, надёжно держал их взаперти. Бывали моменты приступов, когда всё это настолько вскипало в моей голове, что невозможно было ни думать, ни действовать.
Хмурое серое утро. Ветер завывал протяжно и тоскливо. Я, ещё не до конца проснувшись, долго лежал на спальном месте, после чего проследовал в душ. Мне тогда и в голову не пришло окликнуть Дайяну. Крупные густые капли мыльной воды лились на меня сверху, унося вместе собой утреннюю сонливость, одновременно наполняя тело свежими силами. Поток тёплого воздуха обдул с меня остатки влаги, я оделся и вышел из душевой. Пройдя по витой спирали комнаты почти до входа, я обнаружил, что нахожусь в доме абсолютно один. За всё время моего пребывания здесь я настолько привык быть не один, что отсутствие Аданейи вогнало меня в некий ступор. Быстро проверив шлюз входной двери, я убедился в отсутствии следов взлома. Внутри жилища всё вещи тоже были на своих прежних местах. Что могло произойти этим утром, чего я не смог даже почувствовать?
Поначалу я не стал беспокоиться, решив, что Дайяна просто отлучилась по своим делам. Но когда наступил вечер, мне стало не по себе. Уйти вот так сразу, ничего не сказав, это было не в её стиле. Ещё раз, и более тщательно обследовав все закутки дома, я пришёл к выводу, что она оставила дом самостоятельно. В долгих раздумьях и ожидании я провёл полночи и сомкнул глаза лишь под утро.
После её внезапного исчезновения прошло уже несколько долгих дней. Они тянулись друг за другом медленно и тоскливо. Я перебрал в голове все возможные варианты, но так и не смог окончательно решить, что со всем этим делать. На следующий день ничего не изменилось. Я, как и прежде оставался один. В этом проклятом городе. Не зная, куда идти я метался по углам и постоянно думал о том, что натворил.
Опустошение. Полное душевное опустошение. Я опять скатываюсь в то душевное состояние, из которого так трудно выбраться. Она каждый день была рядом со мной. Её мысли и чувства овладевали каждой частичкой моего разума и вот, я в одночасье потерял всё это. Так, опрометчиво так, не серьёзно относясь к полученному дару. Какой же я глупец – просто глупец. Прежний опыт ошибок ничему меня не научил. Я снова потерял то единственное, что мне действительно было дорого. Её взгляд, улыбка, запах влажных волос. Голос. Её нежный и чистый женственный голос. Он без препятствий проникал в мой разум, блуждал там некоторое время обрывками фраз и слов, а потом неторопливо, словно снежинки в тихую морозную ночь, опускался на поверхность памяти.
В дверь постучали так неожиданно, что мои мысли о Дайяне лопнули, как мыльный пузырь.
На пороге стоял ссутулившийся старик. Не здороваясь, он начал рассказывать мне про то, что несколько дней назад служба безопасности ордена беспрепятственно проникла на собрание повстанцев. Никто не подозревал, что вызов на срочную и незапланированную встречу окажется ловушкой. Это собрание стало гибелью для многих, готовивших восстание. На участников движение сопротивления объявлена повсеместная охота. Аданейя и ещё несколько человек из руководства движения схвачены и сейчас находятся в руках службы безопасности ордена. Также он сказал, что всем задержанным скорей всего вынесут смертный приговор за предательство.
После этих слов, итак еле, еле мерцающая реальность, стремительно сорвалась в пропасть колким водопадом изломанных иллюзий. Именно с этого момента я понял, что если буду сидеть, сложа руки, то больше никогда её не увижу.
– Если ты хочешь помочь ей, – продолжал старик, – то сегодня вечером приходи на прежнее место встречи, там тебя будут ждать.
Больше ничего не сказав, он развернулся и неспешной прихрамывающей походкой стал удаляться прочь. Так и оставшись стоять в замешательстве у открытой нараспашку двери, я стал размышлять о случившемся.
Я был не готов уничтожить этот мир ради их идей ради их устремлений. Но теперь, когда жизнь Дайяны под угрозой, во мне хватит сил и решительности осуществить то, то я вынашивал в своей голове ещё до того, как проник в этот мир. И пусть те, кто виновен в смертях тысяч людей ответят сполна за все свои злодеяния. Но тогда я ещё не понимал, ни как это осуществить, ни какими жертвами всё это обернётся. Я просто был твёрдо уверен в том, что готов начать.
У меня не хватило решительности помочь ей, когда она просила о помощи. Но теперь в данных обстоятельствах выбор более чем ясен. Она доверилась мне, рискуя собственной жизнью. Она рассчитывала на мою помощь и сполна, поплатилась за свою опрометчивость. И теперь уже мне предстоит помочь ей выполнить свои обязательства. Вот так неожиданно для самого себя я оказался единственным связующим звеном, способным переломить ход борьбы начатой задолго до моего появления в этом мире.
Единственное, что я так и не смог понять для себя, кем я являюсь на самом деле. Может быть, я действительно должен был проникнуть в ряды сопротивления и выявить самых главных его зачинщиков. Это бы объяснило то обстоятельство, почему за мной ещё не пришли. Неужели они всё ещё не догадываются о том, что я не принадлежу этому миру. Что я не тот за кого себя выдаю. Вполне возможно, я ещё окончательно не освободился от внушения, которое мне внедрили перед началом операции по разоблачению подполья. Как сложно теперь разобраться в переплетении своих и чужих мыслей. Они начинают сплетаться таким плотным и хитрым узлом, что для понимания простых вещей, ранее не вызывавших таких сложностей, мне теперь требуется затрачивать значительное время.
Противостояние.
Не став дожидаться, пока наступит вечер, я надел свой защитный костюм, предварительно захватив все знаки отличия принадлежности к своему ордену, и двинулся в путь. Приблизительное место расположения укрытия, в котором происходило собрание сопротивления, я помнил, вот только вход в него был так тщательно замаскирован, что мне пришлось задержаться снаружи. Также мне приходилось постоянно осматриваться, дабы не пропустить очередной неожиданный укол психоделического препарата. Что в свою очередь выявляло во мне беспокойного и весьма подозрительного прохожего.
По неспешной покачивающейся из стороны в сторону походке я ещё издалека приметил всё того же старика, что приходил ко мне днём. С нескрываемым любопытством я рассматривал его, поджидая пока он подойдёт ближе. Высокий морщинистый лоб и смуглая кожа говорили о том, что он уже очень стар. Очевидно, старику нечего было бояться и его смело подослали на встречу со мной. Поприветствовав меня кивком головы, он просто махнул рукой предлагая следовать за ним.
К моему удивлению мы не стали спускаться в подземное убежище, а прямиком двинулись к неприметному строению, вход которого вёл к подземной станции метро.
Спустившись на нижний этаж, мы подождали, пока транспортный червь поглотит и увезёт в глубину туннеля своих многочисленных пассажиров. Подойдя к краю платформы, мы ещё раз осмотрелись по сторонам, после чего стали пролезать в тёмный провал туннеля. Надо заметить, что пахло в нём более чем омерзительно. Не говоря уже о стенах, которые были повсеместно облеплены остатками свисающей с них густой слизи.
– Побыстрее. Нечего тут принюхиваться.
Какое-то время мы неспешно шли по чавкающему слизью полу, всматриваясь в непроглядную полутьму. Сквозь её мрак были видны лишь тусклые огоньки редких фосфоресцирующих ячеек, которые нехотя освещали нам путь. Благодаря этому скудному свету я заметил, что стены туннеля метро просто кишили этими странными полусуществами в виде различных насекомых, а может это и были самые настоящие насекомые, нашедшие себе приют в тёмном туннеле.
– Нам надо успеть до того, как на станцию прибудет следующий червь, – с этими словами он заметно ускорил свой шаг и я, последовав его примеру, по привычке кивнул головой в подтверждение сказанных им слов.
Пройдя ещё примерно такое же расстояние, старик не произнеся ни слова, словно виртуозный фокусник нырнул и исчез в проёме какого-то технического ответвления, забранного слизистой плёнкой. Протиснувшись за ним, я некоторое время продвигался в абсолютной темноте, после чего вылез, оказавшись в тесном и душном тамбуре, освещенном аварийным светом. Пройдя какое-то время по ещё одному, уже более широкому коридору, мы очутились на потускневшей от времени заброшенной станции червячного метро.
Станция была в ужасном, я бы даже сказал в аварийном состоянии, но, несмотря на это сейчас она была столь же многолюдна, как и её действующие аналоги. Вот только выражения лиц многочисленных присутствующих были весьма мрачными и подавленными. Явно не выспавшиеся и уставшие они представляли собой довольно жалкое зрелище. Кое-кто суетился, а кто-то просто стоял у стен, ожидая, когда говоривший выскажет свою мысль.
… – Когда то я решил и сделал в своей жизни важный выбор, не зная, верен он будет или нет, но всё же пошёл по данному мне пути, принимая его, как единственно правильный. И теперь, стоя среди своих братьев, я ещё больше убеждён в том, что только это движение способно приостановить дальнейшее падение нашего мира и направить всех его обитателей на славный путь возрождения.
И теперь мы все должны решить, как нам жить дальше, каким мы хотим видеть этот мир и что нужно сделать для того, чтобы суметь изменить свою жизнь в лучшую сторону. Каждый из нас в итоге должен понять, для чего он пришёл в движение сопротивления и какова истинная цель его жизни.
Для дальнейшего становления и развития человека в этом мире, мы должны день за днём приумножать достигнутые нами ранее результаты. А для этого все мы должны перейти из стадии своего бессмысленного пассивного существования, на уровень решительных действий. Ведь в настоящее время, мы крайне не эффективно используем, огромнейший потенциал нашего движения. Миллионы людей по всей нашей планете, готовы присоединиться к нам оторвавшись от своих ежедневных бесполезных дел. Мы должны направить весь этот потенциал на окончательное разрешение поставленных перед нашим движением целей.
Нам нужно в самое ближайшее время начать действовать. В первую очередь мы должны обратить своё внимание на слабые места противника, изучив и поняв которые мы сможем нанести ему сокрушительный удар. Наравне с этим, нам так же нужно начать решать вопросы, связанные с формированием новой управленческой власти, которая должна прийти на смену свергнутой тирании. Но прежде чем мы сообща сможем приступить ко всем этим делам, в наших умах должно как следует укрепиться новое понимание, основанное на принципиально иной философии жизни. В нашем обществе должно появиться новое чистое мировоззрение, которое станет первоосновой для всех людей, стремящихся к позитивным переменам.
За всей этой мракобесной суетой, мы не смогли увидеть, что весь наш мир и есть то благословенное место, которое было безвозмездно даровано нам, как огромнейшее и удивительное богатство. Из-за своей человеческой глупости, тщеславия и гордыни, мы отнеслись к нашему миру крайне пренебрежительно. Мы начали обращаться с ним, как с естественной данностью, совсем не замечая при этом его настоящей ценности. Ведь когда добросовестный садовник, начинает ухаживать за своим садом, то он старается проявить бережную заботу о нём, лишь изредка поправляя всё то, что даёт ему сама природа. Разумный хозяин ухаживает за своим садом таким образом, чтобы он постоянно процветал и приносил ему добрые и полезные плоды, а глупый и неумелый владелец только и делает, что вредит природе своими необдуманными поступками.
Наступила небольшая пауза, во время которой выступавший мужчина средних лет стал вытирать капельки пота скопившиеся у него на лбу.
– На всём протяжении истории нашего мира, мы претерпевали гонения от адептов ордена зеркализации. Шло время, а наш мир и жизнь в нём оставалась такой же не совершенной, как и прежде. Каждый раз, когда иерархи начинали перестраивать природу планеты, они тем самым не только уничтожали её, но и упрочняли свою власть над нами. И всё это происходило вместо того, чтобы просто взять и гармонично влиться в её уже существующую структуру. Мы на протяжении нескольких столетий покорно наблюдали за тем, как уничтожаются последние островки живой природы, и теперь все сполна расплачиваемся за это.
И вот теперь, когда на нас объявлена охота, почему мы до сих пор не предпринимаем решительных действий? Сколько ещё мы будем позволять орденским иерархам уничтожать нашу собственную планету, которая для всех нас является домом. Что ещё должно произойти с нами для того, чтобы мы все встряхнулись и наконец-то начали всерьёз задумываться над всеми этими вопросами. И ведь чем дальше мы откладываем решительные действия, тем необратимей становятся последствия, которые оказывают прямое влияние на всех нас.
Жизнь человека, подобна постоянной череде испытаний, которые ждут тех разумных и смелых людей, способных с честью и достоинством пройти их. В суете дней своих, мы забыли о своём давнем предназначении, утратили связь поколений и впали в забвение. Мы предали всё то, что нельзя было предавать, променяв свою совесть, честь и достоинство, когда-то добытые нашими великими предками в смертельных боях, на иллюзорные ценности и низменные желания. Но ведь не такой участи хотели для нас наши предки, которые своим неимоверным трудом, отвоёвывали жизненное пространство.
Уже сегодня мы должны с полной уверенностью и верой в свою победу, преодолеть все мыслимые и немыслимые страхи. Именно наше движение должно стать той несокрушимой силой, которая на своём примере покажет всему миру тот единственно верный путь развития, основанный на справедливости, добре и мире. Ведь только в рядах нашего движения сохранился тот источник первоначальной веры, при помощи которого будет возможно возродить духовное развитие всей нашей планеты. Наша новая философия жизни, принесёт в мир такие позитивные изменения, которые на долгие века укажут вектор развития для всего общества. У каждого из нас, появится единый смысл жизни и та общая объединяющая идея развития, которая станет понятна и приемлема абсолютно для всех.
И я верю, что настанет такое время, когда большая часть здравомыслящих людей придёт к пониманию мира и своего места в нём, после чего примет путь разумного существования и развития, по которому рано или поздно пойдёт всё человечество. В то знаменательное время, когда это произойдёт, наше общество, объединённое в одном устремлении, двинется по пути созидания к построению нового справедливого мира. Возможно, именно этот путь, окажется для нас всех тем единственным спасением, которого мы все так долго ждали.
После этих слов молчавшие ранее люди оживились и в толпе стали раздаваться одобрительные возгласы.
– Но мы всегда должны помнить ещё и о том, что после того, как мы начнём выстраивать свою жизнь заново, пройдёт какое-то время и в мире вновь появятся люди, готовые впустить зло в свои пустые души. Эти люди будут предпринимать всё возможное, чтобы оболгать наш праведный и честный образ жизни, всячески обольщая наши народы своей притягательной ложью. Они вновь станут совращать нас той иллюзорной властью над иными мирами, теми ложными низменными ценностями, тем животным и потребительским образом жизни.
Тот, кто снова пожелает завладеть нашим миром, как всегда будет действовать самым хитрым образом. Коварство их будет заключаться в том, чтобы люди прониклись доверием к тем, кто в очередной раз поведёт человечество к погибели, путём ложной свободы, равенства и братства. Тем путём, при помощи которого слуги зла тысячелетиями обольщали нашу планету, ввергая её в тёмные времена бессмысленных смут, междоусобных войн и кровавых обрядов зеркализации.
Наша нерешительность это лишь видимое проявления древнего животного страха, который используется иерархами для того, чтобы безраздельно властвовать над всем нашим миром. Но если мы все, же осознаем, каким образом они манипулируют нами, если преодолеем свой внутренний страх, то уже сегодня сможем начать священную освободительную борьбу против этого первородного зла. И тот из нас победит в этой в борьбе, кто будет силён духом, чист разумом и в чьих сердцах будет возрождена справедливость, добро и мир.
В очередной раз, стряхнув со лба капли, он продолжил:
– На протяжении долгих лет наше движение постоянно подвергалось нападкам со стороны орденской службы безопасности, которая пыталась всячески его уничтожить. Но движение сопротивления нельзя победить, пока не сломлена воля его участников. Зная об этом, ордена раз за разом предпринимали множество попыток для того, чтобы сломить непокорный дух людей. Именно поэтому на долю нашего движения выпадали самые суровые испытания, которые всегда несли для нас огромные и невосполнимые потери. Но мы каждый раз стойко преодолевали все эти гонения, находя в себе силы, чтобы дать отпор ненавистным врагам.
Наше движение всегда справлялось с трудностями, поднималось с колен и заново возрождалось. Своей стойкостью и упорством в борьбе против зла, мы показывали достойный пример всему миру, вновь даря людям надежду и веру в светлое будущее. На протяжении долгих лет своего существования, наше общество постоянно проходило непростые этапы преобразований и переустройства мира, в котором менялся весь ранее устоявшийся порядок вещей. Вот и сейчас в нашем мире наступает такое время, когда на смену тоталитарной системе управления должно прийти абсолютно новое мировоззрение, способное решить все накопившиеся проблемы.
И вот сейчас, когда над нами нависла очередная угроза, когда наши враги уничтожают нас по всей планете, кто – как ни мы должны постоять за свою отчизну и освободить свои земли от заклятых врагов. Настало... Вы слышите! Настало время, когда нам с вами вновь предстоит сделать важный выбор, смысл которого будет заключаться в том, чтобы всем нам принять непосредственное участие в общем деле по освобождению нашей планеты, – и толпа снова разошлась шумом одобрительных возгласов.
– Мы день за днём неизбежно приближаемся к тому значимому времени, когда будет решаться судьба нашего мира. И от того, какие меры и действия мы предпримем в данный переходный период, будет зависеть наше дальнейшее будущее. В этот важный для всех нас момент, мы должны стать той единой и несокрушимой силой, которая смело пойдёт к построению нашего нового справедливого мира. Ведь на сегодняшний день, только наше движение и его мировоззрение сможет принести человечеству все те необходимые и долгожданные преобразования, которые вдохнут в мир новую жизнь.
Мы должны смело становиться теми, кто станет создавать основы, на которых будет воздвигнуто наше новое справедливое мироустройство. А поскольку все грандиозные проекты и перемены начинаются с малого, то мы с вами и должны стать теми первыми людьми, с которых начнётся возрождение нашей планеты. И я знаю, что многие из вас уже чувствуют, что этот момент наступает, многие понимают, в какую сторону нужно идти, а кто-то уже делает первые осмысленные шаги. И если мы осознаем, что нам нечего опасаться, что это мы решаем, как жить в своём мире, то мы с уверенностью сможем начать притворять в жизнь, все ранее задуманные нами планы.
Но прежде чем мы начнём возрождать нашу цивилизацию, нам нужно задать себе несколько очень важных вопросов. Хотим ли мы жить в мире, где не останется места кровавым обрядам и человеческим жертвоприношениям, предательству и обману, несправедливости и рабству? Хотим ли мы жить в справедливом обществе, где у каждого человека есть право на праведную, честную и достойную жизнь, полную понимания и уважения? Хотим ли мы жить без страха и боязни не только за свою будущую жизнь, но и за дальнейшую судьбу своих детей? Хотим ли мы видеть своё общество целеустремленным, сильным, независимым и развивающимся? Хотим ли мы жить в мире, где для полноценного развития и жизни общества, создаются всё необходимые условия? И если на все эти вопросы мы ответили положительно, тогда почему, мы до сих пор ничего не предпринимаем для того, чтобы воплотить эти устремления в жизнь. Не настало ли время задуматься о своём будущем, о будущем своих детей и о судьбе нашей родины? Не пришло ли время изменить свою жизнь в лучшую сторону?
Одобрительный топот и гудение сотен голосов заполнили весь зал. Мне на минуту показалось, что обветшалые стены станции не выдержат и начнут обрушиваться прямо на нас. Но гул постепенно стих, и все продолжали слушать.
– В завершении хочу сказать, что у нас есть практически бесконечные перспективы, которые могут раскрыть перед нами громадные возможности для деятельности и широкие просторы для всестороннего развития. Успех всех наших начинаний, будет зависеть от правильного восприятия окружающего мира и тех высоких целей, которые мы перед собой поставим. Каждому из нас изначально дана свобода выбора и только от нас самих зависит, чью сторону в этой извечной борьбе добра и зла мы выберем в конечном итоге. Те, кто присоединился к нашему движению, уже начали менять мир в лучшую сторону. Но тех, кто принял для себя единственно верное решение и встал на путь добра, справедливости и мира по-прежнему очень мало. Поэтому мы искренне надеемся, что многие из вас последуют нашему примеру и зажгут в своих сердцах пламя искренней патриотической веры. Мы верим, что каждый из вас способен изменить мир к лучшему, ведь для этого достаточно всего лишь быть хорошим человеком и совершать добрые дела. Но чтобы это получалось более эффективно, нам всем нужно объединиться и уже вместе начать переустраивать жизнь на нашей планете в лучшую сторону.
Я знаю, вы меня услышали. Возможно, многие из вас ещё сомневаются в тех изменениях, которые ожидают нас впереди, но они всё равно неизбежны. На протяжении долгих лет существования человечества наши мысли и устремления менялись сообразно представлению об окружающем мире, приобретая впоследствии свой новый смысл и значение. Но, что оставалось неизменным, так это жизнь – наша жизнь.
Мне трудно предсказать, чем всё закончится, но я могу сказать, с чего всё начнется. Сейчас вы разойдетесь, кто, куда, но вскоре поймёте, что перед вами открыт новый чистый мир, мир в котором возможно абсолютно всё! Что будет дальше? Решать только нам!
Он завершил своё выступление сошёл с возвышения и, сделав несколько шагов, слился со стоящими рядом людьми. После чего из этой же кучки вышел ещё один человек и произнёс:
– Наши дела прискорбны. Сопротивление терпит потери. Людей, арестовывают ищейки ордена.
Тут, стоящие рядом со мной люди, почему-то поглядели именно на меня. Может из-за того, что ещё до сих пор сомневались, а может из-за моей одежды и её явной принадлежности к ордену. После небольшой паузой вызванной предыдущей репликой он продолжил.
– Дабы не допустить дальнейшей эскалации катастрофы, нами принято решение действовать незамедлительно.
Все мы понимаем, что наш мир поглощён беспросветным злом. И чем дольше это продолжается, тем глубже наша цивилизация погружается в беспросветную пропасть. Наша задача заключается в том, чтобы раз и навсегда уничтожить не только культ зеркализации, но и всех его приспешников в включая главенствующих иерархов. Однако одной, только локализации угрозы недостаточно. Нам нужно принять все необходимые меры, для полного устранения риска нового распространения культа зеркализации. Только таким образом мы сможем обеспечить задел, на грядущее развитие и процветание нашего мира.
На первоначальном этапе нам надо быть предельно осторожными и сделать всё возможное для того, чтобы они не смогли заметить нашего проникновения в систему. Среди нас присутствует Охотник, который согласился помочь нам в достижении поставленных перед нашим движением целей.
Сказаться по правде эта реплика для меня прозвучала неожиданно, но тогда я не придал этому значения, решив, что они приняли мой визит за согласие.
– Наш план прост и поэтому должен быть максимально понятен для всех присутствующих. Мы подготовим массовое проникновение в систему орденских храмов. Для этого нам необходимо создать множество точек входа, причём с совершенно разных и по возможности непредсказуемых сторон. Таким образом, нападение на систему будет происходить веерным способом.
Помните, что как только система опознает угрозу, то она сразу начнёт с ней борьбу. Но опознать она должна это только тогда, когда для неё, уже будет слишком поздно.
Все мы знаем, что Тёмный город это единый живой организм, расползшийся по всей поверхности нашей планеты. Всё величие и могущество этого города также является и его недостатком. В нашем распоряжении есть инородный организм, в крови которого содержатся антитела, способные разрушить управляющую систему тёмного города.
Тут все почему-то снова посмотрели на меня.
– Систему следует обхитрить таким образом, чтобы она сама начала распространять внедрённые в неё антитела, но для этого Охотнику предстоит самостоятельно проникнуть в главное святилище своего ордена. А именно в покои Ваал-Зевула.
Заражение будет происходить по средствам внедрения сыворотки полученной из крови чужака в мозг центрального управляющего процессора расположенного в подземелье зиккурата. Таким образом, мы разом нейтрализуем защитные свойства системы, реагирующие на любое проникновение извне: «Интересно откуда они узнали про то, что иммунные клетки моего организма могут разрушать биоструктуру их мира? Неужели Аданейя успела рассказать им о происшествии с моим биокоммуникатором».
– Система, соединяющая в единый центр все орденские храмы, раскинулась по всей нашей планете. Наша задача как можно быстрей обезвредить систему, открыв к ней безграничный доступ. После того, как Охотник выполнит возложенную на него миссию, подготовленные нами группы добровольцев с боями проникнут в храмовые комплексы, взяв их под свой контроль. Обезвреженные таким образом центры орденской власти, будут низвержены вместе со всеми своими приспешниками.
После этих слов поднялся шум многих голосов, все присутствовавшие явно оживились и стали одобрительно притопывать ногами. После чего они, как по команде начали расходиться. Пробираясь через толпу спешащих к выходу людей, я подошёл к тем из них кто только что выступал. Наплевав на рамки приличия и даже не поздоровавшись, я с ходу стал расспрашивать их о том, где сейчас может находиться Аданейя. Но все в одночасье сделались будто глухими, при этом явно стараясь не обращать на меня, ни малейшего внимания. Такое отношение мне показалась не то что странным, а просто возмутительным. Я схватил говорившего о планах сопротивления человека за засаленный грязью рабочий комбинезон и как следует, тряхнул его.
– Где Аданейя? Как мне найти её? Отвечай!
– Тише, тише, – произнёс он. – Мы и сами не знаем где она.
– Ну, где-то же они должны держать её?
– Вполне возможно, пойманных участников сопротивления держат где-то в застенках храмовых комплексов. Точнее я не могу тебе ответить на этот вопрос.
– Что с ними будет?
– Сначала выведают всю полезную информацию, а потом их, как и всех узников переработают в органическое сырьё для нужд тёмного города.
– Что? В какое ещё сырьё?
– Наш город это гигантский живой организм, который нуждается в постоянной подпитке. Вот иерархи и решили использовать отработанный биоматериал в качестве питательной и энергетической составляющей.
– Да что за... Ты хочешь сказать, что город питается ими?
– Вообще-то это более сложный процесс, но можно сказать и так.
Его усталый взгляд мельком скользнул по мне, после чего он произнёс:
– Тебе не стоит задумываться об этом. Следуй за мной Охотник. При этом он слегка махнул рукой в сторону, указывая тем самым приблизительное направление. «Интересно, неужели вот так неожиданно и просто открываются самые нелицеприятные подробности жизни других цивилизаций, о которых до этого ни кто даже не удосужился упомянуть.
– Поспешим, нам нужно получить твою кровь и приготовить сыворотку.
– Что? Но я не давал на это никакого согласия. Меня даже никто не спрашивал, – хотел было возразить я.
– Охотник, у нас нет времени. Нам нужно действовать незамедлительно, если мы хотим, хоть кого-то спасти.
В его покрасневших от усталости глазах читалось твёрдое намерение выполнить поручение. Да и что говорить, я в тот момент и сам был полон решительности, во что бы то ни стало идти до конца. Возможно уже не ради победы, но для того, чтобы ещё хоть раз увидеть её.
Вопреки моему предположению мы не стали идти к выходу, а завернули в ещё одно неприметное с виду ответвление. За невероятно узким и тёмным проходом скрывалась помещение больше напоминавшее заброшенную подпольную лабораторию или давным-давно разгромленный медицинский кабинет. В комнате находилось ещё два человека явно ждавшие нашего прихода. Судя по окружающей обстановке можно было без труда догадаться какую именно процедуру мне сейчас предстоит пройти.
Усевшись в подобие кресла, на которое мне жестом указал один из присутствующих, я стал осматриваться.
Затянутые то ли паутиной, то ли высохшей слизью стены еле освещались тусклым светом приборных ламп. Некоторая часть оборудования выглядела относительно новой и явно принесённой сюда недавно. Сказав оборудование, я немного слукавил, поскольку ничего похожего на приборы или аппараты я так и не увидел. Вся их техника была выполнена во всё том же биотехническом исполнении. Странные почти бесформенные массы с пучками жил и суставов. Их отталкивающий и даже чем-то омерзительный вид нисколько не внушал мне доверия. Эти новоявленные специалисты по перекачке крови, были одеты в обычную для этих мест одежду, представляющую собой чуть более чистый, чем у моего спутника универсальный комбинезон.
Без всякого предупреждения один из них быстро подошёл ко мне и нацепил на руку устройство на подобии манжеты, которое плотно обтянуло её чуть ниже локтевого сустава. От этой манжеты тянулся длинный провод или даже шланг, больше напоминавший перевитую в двойне тонкую пуповину.
Я, было, хотел для приличия поинтересоваться, что это за устройство и какова степень его стерильности, но после того как почувствовал сильный укол в руку, всякое желание разговаривать тут же исчезло. По всей видимости, со мной никто не собирался церемониться, выполняя лишь данные им приказы и предписанные процедуры. По одному из шлангов в направлении биоорганического прибора довольно стремительно потекла красноватая жидкость. После чего я увидел, как в сторону стоявшего отдельно от остальных прибора двинулся поток бледно жёлтого раствора.
На мой вопрос: «Что сейчас происходит?» Мне, довольно холодно, хотя и вполне внятно ответили, что изымают у меня кровь для получения плазмы. Отфильтровав из неё все необходимые для создания сыворотки вещества, они снова закачивают в мой организм физраствор смешанный с ранее отделёнными в сепараторе эритроцитами. Не усмотрев в процедуре ничего сверхординарного, я позволил себе расслабиться и, по-видимому, даже немного вздремнул. Уж не знаю, что на меня так подействовало, но когда я почувствовал лёгкое прикосновение, то непростительно вздрогнул.
– Всё закончилось, мы можем идти.
– Закончилось? Я смутно посмотрел по сторонам. Неподалёку суетливо собирались два специалиста, которые спешно сворачивали своё оборудование. Возле меня стоял уже знакомый мне старик, при этом он пристально всматривался мне в лицо. Я предпринял попытку приподняться, но в голове всё тут, же закружилось.
– Не спеши. Они выкачали из тебя много жизненных сил. Некоторое время ты будешь чувствовать усталость и общее недомогание.
– Недомогание?
– Вставай я провожу тебя до дома, а по пути расскажу о том, что и когда тебе предстоит сделать.
Мы вышли на поверхность, но оказались уже в совершенно другом месте. Под вечер ветер совсем стих и на тёмный город постепенно спускался, ставший уже привычным, едкий туман.
– Завтра у одного из орденов, к которому ты принадлежишь, состоится великое празднество. Как ты понимаешь, оно будет сопровождаться широкомасштабным обрядом зеркализации. С раннего утра в орденские храмы будут стекаться толпы адептов, в толпе которых тебе и надлежит затеряться. Таким образом, тебе не составит труда незаметно проникнуть в погребальный храм иерарха. Ну, а всё остальное зависит уже от тебя – Охотник. Да помогут тебе духи великих предков.
– Но я был в храме зеркализации всего один раз и ничего не понимаю в ваших культовых ритуалах.
– Тебе и не надо ничего понимать, смотри по сторонам и наблюдай, а потом делай всё в точности то же самое, что и остальные адепты. Только не вздумай завершить обряд. Твоя задача будет заключаться в следующем: в тот момент, когда все начнут переходить сквозь зеркала тебе надо будет как можно незаметней ускользнуть. Выйдя наружу с западной стороны, ты попадёшь на широкий проспект в конце, которого и будет находиться вход в подземелье погребального комплекса. После чего тебе предстоит, проникнуть в его главную залу, раскрыть мозг центрального управляющего устройства и запустить туда как можно больше своей крови.
– Как выглядит это устройство?
– На этот вопрос мне сложно ответить. Ведь посещать дух Ваал-Зевула, будь он трижды проклят, могут только самые приближённые к нему иерархи ордена.
Нам известно, что управляющее устройство это сложный симбиоз механизма и живого существа, довольно внушительного размера, так что думаю, проблем с его поиском у тебя не возникнет.
– Я тоже на это надеюсь.
– И ещё... Ни в коем случае не освобождай пленных, заточённых в подвалах храма зеркализации. Ты слышишь? Если это сделать, то все они будут стремиться выбраться на свободу. Это вызовет большой переполох. Вас заметят и схватят ещё до того, как ты сможешь проникнуть в сердце управляющей машины и уничтожить её.
– Но ведь это же ваши соплеменники, которые пожертвовали собой ради движения сопротивления!
– Да я всё понимаю но, к сожалению, мы должны пойти на эту необходимую жертву.
– Жертву? Так вот значит, какова цена победы.
– Цена победы во все времена была высока, и не тебе определять её меру – Охотник.
Решив, что дальнейший спор со стариком будет бесполезен, я отвернулся от своего собеседника и зашагал по направлению к дому Дайяны чуть быстрей. Сделав ещё несколько шагов, мой спутник остановился и теперь уже провожал меня только взглядом. Дойдя до конца улицы, я немного свернул и, не оборачиваясь, устремился к виднеющемуся в дали кварталу трущоб. Бледно-розовые лучи светила с каким-то оранжевым подтёком искоса легли на крыши домов, роняя на занесённые серой пылью улицы рваные тени. Голодный и уставший от дневных процедур, я сразу же по приходу домой рухнул на кровать, провалившись в глубокий и как всегда беспокойный сон.
Мертвенные зеркала.
Уже на следующее утро появились первые признаки заражения. Я заметил, насколько плохо начали работать все системы жизнеобеспечения города. И без того довольно странная по своему составу вода, поменяла свой цвет, на более тёмный и вдобавок ко всему приобрела неприятный тухлый запах. Еда, ранее бесперебойно поступавшая из пищекомбаина, теперь больше напоминала сгустки гнойной слизи, а органические отходы и вовсе перестали удаляться.
Поскольку в опустевшем доме Дайяны мне больше нечего было делать, я не прощаясь и не оборачиваясь, вышел наружу. Свет, ранее хоть как-то освещавший серые кварталы трущоб померк, и предрассветные сумерки, затянутые удушливым туманом, стали совсем темны и почти непроглядны.
Я неспешно шёл по улице в направлении уже знакомого мне орденского храма, а в это время надо мною довлели желания и смутные помыслы. Всё смешалось воедино, и казавшийся ранее целостный мир стал, как бы раздвоен. Причина и следствие событий казались мне сотканными в какую-то нелепую головоломку, требующую своего немедленного разрешения.
Решая проникнуть в этот всё ещё чуждый для меня мир, я и предположить не мог, как всё обернётся. В одночасье сонливое благополучие моего мира, сменилось стремительным революционным движением в этом. Всё моё человеческое естество принадлежит тому – прежнему и беззаботному мироустройству. В то время как сознание с каждым днём всё больше погружается в реалии этого мира. Мира, где до сих пор царствует зло, насилие, предательство и обман. И вот дилемма: могу ли я отказаться от выпавшего мне шанса, когда у меня прямо здесь и сейчас появляется реальная возможность исправить ситуацию в лучшую сторону?
С одной стороны я до сих пор здесь чужак. Меня никогда не признают, и даже если всё закончится благополучно, я так и останусь изгоем. С другой стороны мне нечего терять. Я уже дважды потерял близкого мне человека, да и сам еле справляюсь с той бурей, что изо дня в день только набирает силу в моём сознании. Разум Охотника ни как не желает покориться моей воле. Он постоянно ищет пути и лазейки, чтобы возобладать над моим «Я». Да что говорить, мне даже сейчас приходится прилагать невероятные усилия, чтобы сформулировать свои мысли. Впрочем, хватит об этом. У нас есть ещё дела и поважнее.
Поскольку оставшиеся в живых руководители сопротивления предоставили мне, весьма общий план по заражению центрального управляющего устройства, то я, воспользовавшись этой возможностью, стал действовать на своё усмотрение.
Ещё издали я заметил, как со всех сторон к храму тянутся толпы людей. Словно колышущиеся чёрные людские реки они вливались в храм, который поглощал их распахнутыми зевами своих входов. Подойдя ближе, я вполне естественным образом присоединился к чуть покачивающейся толпе адептов зеркализации и начал неспешно продвигаться вместе с ними к одному из многочисленных входов.
В чернеющей темноте туннеля под неспешное шарканье сотен пар ног, мы вошли в храм, и я снова почувствовал его манящий и пьянящий разум зов. Он полностью овладевал моим сознанием, обволакивая его, так как будто тёплые морские волны, ласкают прибрежный песок. Он проникал глубоко в мою душу, заставляя звучать самые тонкие её струны. Властно, но в то же время вкрадчиво, он словно близкий сердцу человек, звал меня присоединиться к грядущей кровавой жатве.
На многочисленных ярусах храма стали чернеть человеческие фигуры. В безропотной преданности своему культу, толпы адептов бесшумно расходились по громадному центральному залу, занимая каждый своё место возле огромных зеркал. По всей видимости, точно также как и я одурманенные чарующим зовом, они немного покачивались из стороны в сторону, при этом вполголоса распевая какие-то заунывные напевы.
Решив, что далеко забредать мне ни в коем случае нельзя, я выбрал подходящее место возле одного из выходов на этаж. Не успел я встать напротив своего зеркала, как в ту же минуту по всему храму раздался пронзительный трубный глас. По всей видимости, это был подготовительный сигнал, поскольку покачивание и пение только усилилось. При этом мне показалось, что стоявшие возле меня адепты, входят в некий транс. Чтобы ни как не выделятся из толпы, я довольно сносно скопировал поведение рядом стоявшего адепта с поникнувшим взглядом и, раскачиваясь из стороны в сторону, стал распевать первую, пришедшую в голову несуразицу.
Казалось, всё было готово к началу церемонии. Всполохи пламени нетерпеливо вырывались из низких чаш, расставленных по всему периметру центрального зала. Жёлто-синие языки горящего огня, озаряли своим мертвенным светом смиренные лики собравшихся на кровавую мессу людей. Тысячи и тысячи адептов стоявших сейчас на ярусах ступенчатых этажей склонили свои головы, в почтении и благоговенье, смотря вниз. Их лица были устремлены в центр зала, где верховные иерархи ордена, облаченные в длинные чёрные мантии, готовились к совершению главного таинства.
Там внизу, перед одурманенной публикой разыгрывалось целое представление. Словно танцующие в каком-то рваном психоделическом танце, иерархи ордена один за другим двигались по отполированному чёрному полу. В руках у них были длинные посохи и от каждого их движения на полу оставались крупные светящиеся росчерки уже знакомых мне символов. Всё это напоминало мне какой-то подготовительный ритуал, явно предшествующий главной церемонии. По-видимому, каждый из символов имел какое-то сакральное значение, и смысл его был заключён в гротескных телодвижениях иерархов. Каждый из них соблюдая строгую очередность, начертил лишь по одному символу, тем самым показывая свой главенствующий статус и место в орденской иерархии.
По завершении того, как все письмена были начертаны, прозвучал второй трубный глас, и адепты, как по команде повернулись лицом к своим зеркалам. Ещё минуту назад пепельно-чёрные поверхности зеркал абсолютно ничего не отражали, но вот минуло мгновение и их безжизненное, словно глаза мертвеца естество ожило, заиграв тысячами отблесков огней. Эффект от этого превращения был такой, что мне показалось, будто число присутствующих на церемонии зеркализации стало в два раза больше.
Каждый адепт всматривался в мертвенную поверхность зеркала, стоявшего против него, и видел перед собой своего двойника. Но в этом отражении было что-то ещё, что-то не нормальное, что-то завораживающее взгляд. И когда же, наконец, я понял, что именно, то буквально оторопел. На меня попеременно и абсолютно безмолвно смотрели лица похищенных ранее душ. До меня вдруг дошло то, что с момента появления в этом мире, я ни разу не смотрелся в зеркало. И только сейчас, у душ населяющих моё сознание, появлялась редкая возможность взглянуть на себя со стороны. Увидеть того, кто посмел похитить и завладеть их волей. Я так и замер наблюдая это жуткое по своему виду представление, при этом всё глубже и глубже всматриваясь в свой будто искажённый зеркальный образ. Возможно, такая странная прелюдия помогала адептам ордена переступить некую грань, и они воспринимали своего вновь убитого двойника, как собственное бестелесное отражение. Впрочем, пусть вся эта мерзость будет на их совести.
Опустившись на колени, к низким ритуальным подставкам, все мы схватили острые осколки чёрного обсидиана и начали делать надрезы, держа свои окровавленные руки над жертвенными чашами. Поскольку данная часть ритуала как нельзя, кстати, подходила к моему плану, то и я сделал себе на руке несколько довольно крупных надрезов. Не зная, сколько времени мне понадобится на поиски и уничтожение центрального управляющего устройства, я посчитал полезным прихватить с собой этот не большой лепесток острого, как бритва обсидиана.
К тому времени, когда каменные чаши наполнились жертвенной кровью, прозвучал третий трубный глас, да так протяжно, что продлись он ещё на секунду дольше, то смог бы вынуть сердце из груди, если бы не остановился, сорвавшись в гулкую тишину. Но и она продлилась не долго, так как её почти сразу заглушил рокот заклинаний, словно жужжащий рой, звучал он из уст тысяч адептов. Уже ни на что, не обращая внимания, все они стали наносить письмена на гладкие поверхности своих зеркал. Мне же ничего не оставалось делать, как последовать примеру остальных, с той лишь разницей, что мои нелепые закорючки только частично соответствовали оригинальному заклинанию, необходимому для совершения обряда. При этом я совсем не тревожился за то, что меня заметят, ведь адептов культа в храме зеркализации собралось так много, что мою притворную возню навряд ли кто-либо заметил.
Кровь пенилась и вскипала, после чего с какой-то неистовой жадностью впитывалась глянцевой поверхностью зеркала. Тут стоит заметить то обстоятельство, что хотя я и не принимал непосредственного участие во всеобщей вакханалии, но всё же вполне ощутимо почувствовал приближение перехода между мирами. Мне даже трудно представить, что творится сейчас вокруг нас. Какая энергетика, какие силы сейчас сконцентрированы только в одном этом храме. Могущество, которым обладали иерархи ордена, было воистину великим и ужасным.
То, что началось позже, можно назвать, пожалуй, самым завораживающим зрелищем которое я когда-либо видел. Но поскольку повернутся в сторону центра зала, у меня не было никакой возможности, то наблюдал я всё это лишь в отражении зеркал.
Непревзойдённое великолепие, которое манило, дурманило и ежесекундно кидало в бездонную пропасть. Это было невообразимое блаженство, сотканное из тончайших нитей бытия. Громогласные звуки величественной и грозной музыки, крики людских душ, их боль и отчаянье. Всё закружилось в вихре смертельного танца. Мир вокруг меня, превратился в поистине сатанинскую симфонию навсегда угасающей жизни и торжествующей смерти.
Гигантские электрические разряды ярких молний, каждый раз словно разрывали густой воздух центрального зала. Их частые всполохи то и дело озаряли всё помещения храма, с треском пронзая его высокий свод. Огонь, из расставленных по всему храму чаш поднимался вверх, закручиваясь в неописуемую карусель пламени и молний. Казалось, будто всё пространство храма закружилось в вихревом потоке огненного смерча. Воздух в нутрии помещения мерцал и подрагивал, будто звёздное небо переливалось от северного сияния в полярную ночь. Столбы яркого света взвивались к чёрному куполу. Но это был не настоящий – мертвенный свет.
Поняв, что обряд зеркализации входил в стадию апогея, я постепенно начал пробираться к выходу из зала. Теперь мне предстояло добраться до центрального управляющего устройства и каким-то образом внедрить в него антитела, содержащиеся в моей крови. А ещё, мне непременно надо найти Аданейю. Найти и вытащить её из этого чудовищного, напрочь прогнившего мира.
Ещё вчера твёрдо решив отойти от генерального плана, я стремительной походкой направился в подземелье храмового комплекса, довольно быстро спускаясь по многочисленным лестницам. На моё счастье дверей в храме практически не было, поэтому никаких существенных препятствий на пустынных подземных переходах я не повстречал. Здесь в этом тёмном подземелье, как нигде было заметно, искусственное происхождение города. Сводчатые стены плавно переходящие в потолки, словно корни тропического леса, перемежались в хаотичном порядке друг с другом, создавая тем самым замысловатые лабиринты подземных проходов.
Тусклый еле различимый свет. Противная вонь и влажность, парящая в воздухе зловонной взвесью. Все стены были покрыты слизью, от которой невыносимо несло гнилью и разложением. Крики. Жуткие крики и вопли людей – вот, что я услышал, как только оказался в обширном галерейном комплексе. Сотни голосов взывали о помощи, наполняя гигантский колодец, казалось свитый из сплетённых друг с другом корней. Голоса, их молящие о спасение голоса, то и дело срывались в безумные стоны.
Сотни и сотни камер, спускались ярус за ярусом в глубины гигантского колодца. В них содержались не только мужчины, но даже женщины и дети всех возрастов. Камеры подземной тюрьмы были заполнены битком. Их ужасающая теснота вынуждала людей стоять чуть ли не друг на друге. Духота и теснота делали своё грязное дело. Сотни, если не тысячи человеческих тел, заточённых в тесном пространстве камер, исходили зловонным жаром. От влаги и испарений кожа людей покрывалась нарывами, а их изуродованные язвами лица со временем превращались в обезображенную маску отчаянья.
Сколько же их тут? А сколько таких тюрем по всей планете, расположенных под каждым орденским храмом? И ведь там, в таких же условиях сидят тысячи и тысячи доведённых до отчаянья людей, загодя приготовленных на прокорм этому воистину сатанинскому городу. Все эти люди, содержатся в такой ужасающей обстановке, что тут и пыточных комнат строить не надо. Отвратительные условия заточения невероятно унижали их человеческое достоинство, со временем превращая людей в безликих озлобившихся на весь мир существ. Да, пожалуй, именно в таких местах и выявляется во всей своей красе вся мерзость, гнусность и грязь этого забытого богом мира.
Что же мне теперь со всем этим делать? Умоляющие возгласы и взгляды. Сквозь решётки камер, люди протягивали ко мне свои покрывшиеся грязью и язвами руки, при этом ещё больше давя друг друга. Найти в этом скопище людских тел Аданейю, казалось абсолютно невозможной задачей. Стоило лишь надеяться на то, что если я смогу открыть все камеры, то люди смогут выбраться на свободу. И если она действительно здесь, то и у неё будет шанс на спасение. У всех у них будет хоть какой-то шанс.
Повстанцы – эти наивные взрослые дети, они ведь знали и понимали, на что шли. Они выбрали этот путь, может быть ради своих высоких идей, может быть ради себя, а может ради более счастливого будущего вот этих самых женщин и детей. И теперь все они, пойманные службой безопасности ордена, находятся тут. Ради уничтожения одного управляющего центра, ради высшей цели, я должен пройти мимо них. Мимо этих тлеющих обломков сотен и сотен человеческих жизней. Вот значит как! Ну, нет! Чтобы не говорил старик, мне надо попытаться освободить хотя бы их.
Насколько я понимал, атаки сопротивления на инфраструктуру города начались ещё ночью. И теперь они ждут от меня решающего удара. Ну что ж я выполню то, о чём меня попросили, но и от своих убеждений я тоже не откажусь. Пока изнеможённые люди будут выбираться из опустевшего после ритуала зеркализации храма к выходу, я наверняка успею добежать до зиккурата.
Пробегая мимо камер я, как можно громче, кричал:
– Когда откроются задвижки – бегите, бегите наверх, что есть сил и не останавливайтесь. У вас не будет времени ни на, что кроме, как бежать и попытаться успеть достичь выхода. В ответ мне кивали множество понурых и изрядно обросших волосами голов.
Добравшись до запирающего устройства, я наугад начал дёргать рычаги – один за другим. С верхних ярусов послышался треск и шум голосов – значит правильно. Сначала верхние ярусы, а потом нижние. Иначе они задавят друг друга.
– Бегите! Бегите! – кричал им я. Но мои слова захлебнулись, растворившись эхом в гвалте сотен ликующих голосов. Всё сделано, я уже не в силах им помочь и теперь мне надо двигаться дальше.
Начало конца.
Выбраться из опустевшего храма зеркализации и добраться до опочивальни Баал-Зебула мне не составило никакого труда. Огромный красного цвета подземный зубчатый зал зиккурата предстал передо мной во всём своём мрачном великолепии. В самом его центре, будто в каком-то энергетическом мареве медленно вертелась огромная сфера. Вот значит, как выглядит усыпальница повелителя зеркал.
Не успел я подумать об этом, как увидевшая меня охрана сорвалась ко мне с места, словно два цепных пса только что спущенных своим хозяином с привязи. Дальше всё происходило, как в замедленной съёмке. Они буквально в считанные мгновения, оба и одновременно, каким-то невероятным образом оказались возле меня, после чего я блестяще пропускаю сокрушительный удар и падаю на пол.
Я лежу на залитом кровью полу. Нет сомнения, что это моя кровь. Сильно ломит левое плечо и грудь. Удар короткого и тяжёлого клинка, больше похожего на трёхгранную дубинку, сразу свалил меня с ног. Чей-то разговор или доклад. Они далеко от меня. Правой рукой нащупываю утолщение в одежде. Зря, зря они не обыскали меня. Аккуратно и как можно незаметней я вытянул из-за пазухи кусочек чёрного лавового стекла. Теперь мне оставалось только подождать, когда один из них приблизиться ко мне настолько близко чтобы я смог нанести неожиданный удар. Для этого я стал вертеться и будто постанывать от боли. Хотя можно было и не притворяться, так как приложили они меня действительно крепко.
Подойдя ко мне, один из них начал подпихивать меня ногой. Уличив момент, я резким движением чиркнул обсидиановым лезвием по ноге, на которую он опирался при замахе. В том месте, где находились сухожилия, появился глубокий надрез, его нога тут же подломилась, и он, потеряв равновесие, рухнул прямо на меня. Что ж вот и отлично. Быстрый захват головы и ещё несколько довольно глубоких надрезов по обеим сторонам шеи. Мой противник ещё успел предпринять несколько попыток дёрнуться, но кровь из сонных артерий хлестала так сильно, что он вскоре бездвижно замолк. Используя обмякшее тело охранника, как дополнительную защиту я приготовился к удару. Подбежавший следом хранитель покоев не разобрал, кто из нас кто и с размаху нанёс удар. Расчёт был верным. Почти вся его сила пришлась на спину подставленного мною тела охранника. Ничуть не мешкая, я что есть силы, размахнулся рукой и зажатый в ней костяной меч с силой резанул по обеим голеням стоявшего надо мной охранника. После чего послышался хруст ломающихся костей, и шлепок скрюченного от ужасной боли тела на пол зала. – Ну, вот и сочлись.
Неожиданно для меня в зале прозвучали хлопки. Громкие и отчётливые хлопки. Кто-то, не таясь, шёл по направлению ко мне и аплодировал. Браво, браво! Великолепно! Так значит вот ты какой. А вы похожи... Я бы сказал ты точная копия моего непутёвого сына. – Раздался громкий несдержанный смех, заполнивший всё помещение усыпальницы.
– Глупец, что ты делаешь? Остановись и присоединяйся к нам! К твоим ногам готов пасть весь этот мир, а ты поддался на россказни этих жалких отщепенцев и предал свой орден. Нехорошо. Очень нехорошо.
Я взглянул в сторону, откуда доносился этот властный повелевающий голос. Ко мне приближался сумрак, облачённый в чёрную мантию с широким складчатым капюшоном, скрывавшим его лицо.
– Это не мой орден, а мой мир находится далеко отсюда.
– Теперь твой. Теперь всё это твоё. Насладись и окунись в безграничную власть. Царствуй и наслаждайся всем этим богатством вместе со мной. Мы покорим с тобой ещё сотни и тысячи миров. Мы обратим населяющие их народы в свой культ.
–Но так нельзя. Нельзя разрушать чужие миры.
– Ну, тебе же это не помешало начать разрушать нашу цивилизацию.
– Ваш прогнивший до основания мир, мне ничуть не жаль.
– Как нехорошо. А ведь мы приютили тебя.
– Да уж...
– Ты знаешь, какой удар для отца потерять своего единственного наследника?
– Ну, хватит. Для вас семейные связи мало, что значат.
– Семейные да. Но он должен был унаследовать мой титул, привилегии и священную власть данную мне самим Ваал-Зевулом. Да возродиться его нетленная плоть! А ты помешал этому. Ты всё испортил.
– Вы сами всё испортили, превратив свою цивилизацию в мир беспросветной тьмы.
– Нет! Ты сильно ошибаешься... Мы только жалкие подражатели первородного хаоса. Величественного хаоса, что царствует во вселенной с начала времён. Мы все ещё только учимся, пытаясь обрести ранее неведомое для мыслящих существ могущество.
– Но не такими же жертвами.
– Такими и только такими. Когда всё только начиналось, было ещё хуже. Гибли целые миры. Да что там миры, галактики сталкивались друг с другом, круша и рассеивая по космическому пространству только, только окрепшие цивилизации. Что говорить о сотнях тысячах исковерканных жизней, когда в самом начале эволюционного процесса вселенная теряла сотни миллиардов душ в одночасье.
– Да всё это без сомнения прискорбно, но эволюцию опасно делать искусственно. Хотя, вполне возможно, что её можно немного подтолкнуть или вернее направить, дабы сократить сроки становления разума во вселенной.
– Да что ты знаешь о вселенной и разуме? Глупец!
– Метод проб и ошибок, который природа приняла за основу в начале времён, является самым верным и безошибочным. Из многообразия хаоса рождается всё в этой вселенной. Только первородный хаос, только конкуренция между разумными существами даёт в итоге окрепшие виды живых существ, способных к дальнейшему рывку за пределы этой реальности. Все ваши цивилизации слабы и вскоре они уйдут в небытиё. Мы же останемся единственными, кто удостоится чести наследовать этот мир.
– И что теперь? Ты предлагаешь мне не разрушать ваш мир и присоединиться к этой сатанинской вакханалии с обрядами по похищению чужих душ.
– Хотя бы так, – он чуть ухмыльнулся. – С чего-то же стоит начать. Не так ли?
– Я думаю, остальные обитаемые миры сами и без вашего участия разберутся, как им жить и к каким целям стремиться. У нас ещё есть время окрепнуть и самим пройти тот путь, что приведёт к прозрению вечности. Но теперь мы уж точно не станем пассивно наблюдать за всем тем злом, что творится на наших планетах.
– Зачем. Ну, зачем тебе это делать, – протянул он протяжно. – Ты уже чувствуешь силу, что досталась тебе от моего сына. Не правда ли? Не препятствуй ей, и она укажет тебе истинный путь.
– Ну, уж нет.
– Не упорствуй и присоединяйся к нам. Природа во все времена порождала особей подобных тебе. Такие выскочки, как ты обычно выходят из тени, когда людей начинают прижимать к стенке. Когда человеческое стадо не по одному, а сразу толпами ведут на убой. Вот тогда появляются лидеры способные переломить ход истории и спасти хотя бы какое-то количество беспомощных особей своего вида. Но развития ваших цивилизаций шло от хаоса к созиданию и со временем, такие как ты стали опасны даже для своих соплеменников.
Конечно, кое-кто из вас добивался некоторых успехов в войнах, ведя за собой, восставшие против тирании народы. Вы крушили империи и уничтожали миллионы жизней в угоду своих природных принципов. Но каждый раз, когда воцарялся мир, вас, выкидывали за ненадобностью на задворки цивилизации, делая из вчерашних героев никому не нужных изгоев. Вы всегда были опасным оружием. Оружием без хозяина. Мы же напротив воспитываем в своей среде тех, кто может породить хаос и в его неразберихе управлять вновь покорёнными мирами. Ну как? Заманчиво?
– К чему ты клонишь? Уж не предлагает ли мне великий и грозный дух Баал-Зебула идти к нему на службу.
– Ну, можно сказать и так. У нас для тебя найдётся достойное и почётное место. Ты сможешь полномерно проявить свои волевые качества. Зачем отказываться от того, что дано тебе самой природой.
После этих льстивых слов я вдруг понял, что он не просто беседует со мной, но и затягивает драгоценное время.
– Поверь мне, это стоит того. Стоит всех тех слёз, горя, смертей и того зла, что происходит в этом мире. Никто не останется без внимания. Все в итоге получат то, что заслужили. И не в твоих силах препятствовать воздаянию. Идя по пути хаоса, мы тем самым приближаем то великое время, когда все наши миры один за другим перейдут из этой материальной реальности в иную, где правят совершенно другие законы.
– Нет уж спасибо, я пока тут поживу, – нехотя поддерживал я разговор.
– Да пойми ты, пока наш мир будет развиваться в прежних условиях, все мы так и будем оставаться никому незаметными и ненужными песчинками, растворёнными в безбрежном океане мироздания. Эволюция живых видов продолжается во вселенной вот уже миллиарды лет, а мир как был погружён во все мыслимые и немыслимые тяготы рутинной жизни, так там по сей день и прибывает, от самого начала времён. Мы же хотим выйти за пределы этой ловушки, открыв путь в иные миры.
То, что ты знаешь о своём мире, является лишь хорошо выстроенной иллюзией. Став гуманней, добрей и умней, человек, тем не менее, сохранил многие признаки, доставшиеся ему от первобытного животного. Помести человека в иные условия, где отсутствует социальная среда, нормы нравственности и морали, как через некоторое время он превратится в то хитрое и коварное существо, которым всегда и был. Причём процесс возвращения человека к его животному началу, произойдёт быстрее, чем это можно себе представить. Такова ваша природа, так зачем же её отрицать и сторониться? Путь, намеченный мной, является единственно верным и нам с тобой предстоит пройти его, чтобы в итоге достигнуть конечной цели. Так что не упрямься и присоединяйся к нам.
– Сейчас, только подползу ещё немного поближе.
– Человек во все века был исполнен желания избавиться от своих животных начал, в непреодолимом стремлении двигаться только вперед. Но частенько случалось так, что делая даже полшага вперёд, человечество откатывалось на несколько шагов назад. Вы достигали прогресса, наращивая индустриальную и военную мощь, но в тоже время опускались нравственно, в стремлении добыть себе жизненное пространство, при этом всякий раз не гнушаясь, устраивая кровавые мясорубки между собой. Зачем же отказываться от этого естественного процесса развития.
– А что были случаи отказов?
– Есть миры, вроде вашего, которые находятся ещё на примитивной стадии своего развития, – продолжал он.
– Мы же постигнув тайну создания вселенной, целиком и полностью отдались задаче очищения мира от ваших недоразвитых душ, – тут он подошёл ко мне ещё ближе и, подняв посох с силой прижал его к ране на моём плече. Окутавшая меня ранее ноющая боль стала стихать, после чего я почувствовал холод, который стал растекаться от раны вниз по всему телу.
– Наши тайные общества, наши ордена тысячелетиями трудились на благо всех миров, но ты перечеркнул всё, что создавалось столь долгие годы. Мы собирали ваши порочные человеческие души, как заботливый садовник по осени собирает свой урожай. Когда же придёт наш час, мы возвысимся в высшие пределы, наполнив их своей тёмной энергией.
В конце концов, мне надоело слушать весь этот бред и я, не став дожидаться пока моё тело полностью обездвижиться от всепронзающего холода, собрал остатки своих сил и стал выжидать.
Когда иерарх отвлёкся на очередную тираду, я резко перехватил посох рукой и рванул его в сторону от себя. Этого движения вполне хватило для того, чтобы наместник на какое-то мгновение потерял равновесие. Развернувшись вокруг своей оси, я ухватил рукой трёхгранный меч, валявшийся неподалёку, и в доли секунды перерубил, посох иерарха на две не равные половины.
Ловко выбив у меня из рук костяной меч остатком посоха он, было, хотел нанести мне следующий удар, но я опередил его намерения и на замахе резко перекатился ему под ноги. Нижний осколок посоха вонзился старцу в живот, выйдя из его правой брюшины. Посох с неожиданной для меня лёгкостью проник в его плоть прочно засев уже далеко не в молодом теле. Старец пошатнулся, упал на колени, опершись телом на верхнюю часть своего посоха. После чего еле слышно простонав, замертво рухнул прямо на меня.
Выбравшись из-под тела я, было, попытался встать, но голова закружилась и меня основа начало мутить. Не знаю, встретятся ли где-то ещё отец и сын, но во всяком случаи им будет, о чём поговорить при встрече.
Шар центрального управляющего устройства всё также продолжал крутиться в центре усыпального зала. Чуть приподнимая голову, я пополз в его сторону, оставляя за собой широкий кровавый след. Теперь выход был лишь один. Мне каким-то образом самому предстояло забраться вовнутрь этой сферы. Крови на мне и внутри меня было ещё предостаточно для того, чтобы содержащиеся в ней антитела проникли в его внутреннюю биоструктуру.
Держа в руке костяной меч, я ползком подобрался к краю пола, в который уходила вращающаяся сфера. После чего придавив меч всем своим весом, я начал аккуратно приближать его остриё к внешней поверхности шара. Мой расчёт был прост: вспороть внешнюю оболочку сферы и таким образом попытаться проникнуть в её глубь.
Как только остриё приблизилось и вонзилось в оболочку, послышался гулкий скрежет, а запах гари ударил мне прямо в нос. Сначала на шаре появилась обожжённая от трения полоса, а потом две половины сферы начали медленно расходиться в разные стороны. Это явно замедлило ей вращение, так как она стала всё больше задевать и шаркать о стенки.
Отбросив меч, я переполз на противоположную сторону для того, чтобы подождать, когда разрез раскроется больше. Когда это произошло, я просто ухватился за край разорванной сферы, и она сама стала затаскивать, мня внутрь по ходу своего вращения. Как только я оказался на верху сферы, её внутреннее пространство продавилось подомной и меня стремительно начало втягивать внутрь. Вся эта операция была похожа на внедрение искусственной основы в раскрытые створки моллюска, для последующего выращивания жемчужины.
Пустота. Все обволакивающая пустота. Я будто оказался внутри депривационной камеры, поскольку все мои чувства разом исчезли, превратившись в плотный невесомый туман, что мутной белёсой пеленой застилает поверхность земли поутру.
Я словно погружён в океан безмолвия. Ни звука, ни света, ни каких-либо ощущений. Вспышка. Всё пространство вокруг меня залито ярчайшим светом. Это невыносимо. Свет настолько ярок, что пробивается сквозь сомкнутые веки. Я вижу, как тёмная размытая точка приближается ко мне издалека. Всё ближе и ближе. Всё обволакивающий ослепительно белый свет начинает тускнеть. Появляются резкие тени, и образ ранее размытой точки постепенно сходится в знакомые мне очертания.
В нутрии моего разума рождаются и тут же затихают новые невиданные ранее звуки, после чего я отчётливо слышу голос, который говорит мне:
– Встань и открой глаза!
Я пробую встать, но обессиленное тело, потерявшее слишком много крови, не слушается меня. Чувствую, как кто-то касается меня своей рукой. Я открываю глаза и вижу его. Он, как две капли утренней росы похож на меня.
Ещё не в силах адекватно воспринимать информацию я снова закрываю глаза и опускаю приподнятую голову.
– Вставай Охотник, вставай. Времени у тебя осталось очень мало.
Я чувствую, как рана на моём плече начинает зарубцовываться. Вместе с тем всё тело снова наполняется жизненной силой. Сажусь и осматриваюсь. Вокруг всё также светло и беззвучно.
После чего я медленно подымаюсь на ноги и произношу:
– Кто ты?
– Кто я? Давай я для начала расскажу тебе кто ты.
От такого поворота событий я немного обомлел, но возражать своему двойнику, сумевшему возвратить меня к жизни, я не стал.
– Ты нарушил основной принцип невмешательства. Ты самовольно вторгся в этот мир и уже успел натворить непоправимых ошибок.
То, что он поведал мне дальше, перевернуло моё восприятие мира так глубоко и основательно, что если бы можно было в какой-то мере говорить о перерождении разума в нутрии уже существующего сознания, то именно это со мной и произошло.
Жрецы культа смерти.
– После того что я тебе сейчас расскажу ты поймёшь, что ничего не знаешь ни про себя, ни про историю своей Земли. Вы по сути такие же жертвы, как и все остальные. И лишь в последнее время смогли преодолеть и разрушить те невидимые глазу путы, которыми были скованы тысячелетиями.
Во времена давно ушедших дней, жрецы культа смерти (так назывались у вас адепты зеркализации) впервые пришли на вашу планету, тогда ещё из очень примитивных вогнутых металлических зеркал.
С тех самых времён люди неоднократно пытались сопротивляться приходу посредников смерти. Как только они понимали, с кем имеют дело, то туже изгоняли их за пределы обитаемых земель. Но адепты культа смерти не сдавались. Они бежали из густонаселённых городов в необитаемые пустоши, где продолжали насаждать свой культ ничего не подозревающим новообращённым.
Из числа самых верных и преданных сторонников культа смерти была сформирована каста первосвященников, которые стали проводниками воли жрецов. При их помощи была проведена искусственная ассимиляции, по окончанию первого этапа которой, люди оказались полностью оторваны от своих национальных, культурных и духовных корней. В результате этого, служителям культа смерти удалось вывести из человека абсолютно новое, подконтрольное им существо. Искусственно выведенное полностью управляемое людское стадо, теперь было готово выполнять любые приказы своих хозяев.
Культ Молоха в древнем мире насаждался повсеместно. Новый этнос формировался благодаря внедрению среди народов аморального и безнравственного образа жизни. Влияние культа смерти, в некоторые моменты ранней истории Земли становилось настолько тотальным, что на жертвенные алтари Молоха отправляли всех инакомыслящих людей. Таким образом, адепты культа смерти столетие за столетием уничтожали тех, кто имел хоть какую-то волю к сопротивлению злу.
На втором этапе этногенеза, первосвященники начали внедрять в разум своих послушных адептов сатанинские идеи. Это были тщательно продуманные инструкции по насаждению культа смерти по всему миру. Так год за годом идеологи культа готовили свою армию. Расчёт был сделан на то, что когда придёт время, они выступят и поработят всех несогласных с их культом людей.
Прошли годы, и адепты культа смерти снова вернулись к людям из пустынных земель. Они стали расселяться по странам и городам, проповедуя в них свой сатанинский культ. Там где их ещё помнили и не желали видеть, они насаждали культ смерти при помощи льстивой лжи, обмана и подкупа. Там же где и это не помогало, жрецы собирали армию, после чего разрушали, вырезали и грабили древние города. В завоёванных городах и странах они обольщали ваших правителей. По средствам так называемых «оракулов», «провидцев» или «советников» они тысячелетиями тайно управляли вашим миром.
Своего выдающегося статуса в государстве адепты достигли ростовщичеством, незаконной торговлей, подкупами элит, предательством, доносами, лестью и ложью. Таким образом, адепты культа довольно быстро приобретали власть, ставя на высокие государственные должности своих верных ставленников. Их продвижение по службе адепты подкрепляли грязными деньгами, полученными с прибыли от повсеместной пропаганды культа смерти и аморального образа жизни.
Всячески развращая Земных царей, знать и вельмож, они с лёгкостью рушили фундаментальные основы любого, даже самого сильного государства. Обрекая его на упадок и последующее разорение. Умело манипулируя глупыми правителями через их приближённых или жён, они сталкивали ранее вполне мирные страны и народы в бесчисленных кровопролитных войнах и междоусобных распрях. Доходило до того, что они умудрялись фальсифицировать историю целых народов. Тем самым лишая людей прошлого, без которого, как известно, нет ни настоящего, ни будущего. Точно также как действовали с ними прибывшие на землю представители культа смерти, они поступали с людьми в государствах, которых они расселились.
Таким образом, благодаря верным адептам культа смерти, ранее заложенные в них первосвященниками разрушительные идеи, как неизлечимая зараза распространились по всему вашему миру. Но за рьяное поклонение мертвецам, сатанинские обряды и прислужничество тёмным силам, адепты культа стали призираемы среди населения стран, где они проживали. За свои зверства, которые навсегда запятнали их племя кровью сотен тысяч невинно убиенных, они по праву заслужили самую негативную репутацию.
Распространённые на Земле в то время философские учения, основанные на беспристрастном познания истины и люди их изучающие, стали подвергать гонениям. С каждым годом, просвещённым людям становилось всё сложнее и сложней доносить свет истины в накрывающую их страны и народы всепоглощающую тьму культа смерти. Адепты смерти став властной силой во многих странах, повсеместно истребляли самых умных, мудрых, самостоятельных, независимо мыслящих, смелых и решительных людей, а также тех, кто обладал исконными знаниями о мире. Адепты культа стали всё яростней охотится за защитниками и учителями рода человеческого, вынуждая их уходить в изгнание. Философия познания истины была единственной надеждой для человечества, но поскольку изначально она была не воинственной, то в итоге потерпела почти полное поражение. И лишь где-то высоко в горных храмах Тибета и дальних северных скитах, до которых ещё не добрались руки ордена, сохранялись древние знания о мире. Эти монахи войны, не побоялись и не дрогнули перед натиском посредников смерти, смогли сохранить древние знания, но тем самым стали заклятыми врагами для приспешников культа смерти.
Мы потратили много сил и времени, дабы хоть как-то изменить ситуацию к лучшему, и только спустя несколько веков смогли добиться существенных результатов, да и то в основном там, где культ смерти был распространён в меньшей степени. Но экономическое развитие этих стран по-прежнему очень зависело от влияния богатства и власти адептов. Этим они и пользовались, снаряжая захватнические армии для покорения новых земель и порабощения более слабых наций. Среди этих обманутых народов были те, что отреклись от своих прежних верований, принимая новый культ смерти за новую жизненную основу, тем самым становясь новообращёнными. И чем больше их становилось, тем сложнее нам было препятствовать распространению этой заразы.
Но были среди людского племени и непокорные народы те, которые раз за разом восставали против зла, и тогда адептам культа смерти приходилось достигать своих целей, изощряясь в искусстве лжи, обольщения и обмана. Всю человеческую историю они ссорили ваши народы, стравливая страны и государства меж собой. Каждый раз, как только наступало подходящее время, они сталкивали лбами неразумные народы, и люди сами не понимая, что делают, брали в свои руки оружие и шли на братоубийственные войны. Именно жрецы культа смерти инициировали начало так называемых зеркальных войн, некоторые из которых закончились полным уничтожением нескольких планетарных цивилизаций. Места, где проходили эти эпические битвы, они называли полями кровавой жатвы.
Но как говорят у вас – «вода камни точит». Мы по мере своих сил помогали людям выявлять и наказывать жрецов. Поэтому после очередного крупного разоблачения им приходилось несколько десятков лет жить в тайне, выжидая пока не созреет новое молодое поколение, готовое впитать их сатанинские идеи. За это время они создавали новые тщательно законспирированные, закрытые организации, объединённые секретами, связанными с культом смерти. Одним из их тайных знаков стала мёртвая человеческая голова, но чтобы сгладить людское отвращение, её стали изображать в виде черепа очищенного от плоти.
Там, в этих закрытых клубах, с новообращенными адептами культа из числа элиты, проводилась работа, которая заключалась в их глубокой психологической обработке. Таким образом, нового кандидата, как бы заражали мировоззрением, связанным с культом смерти. Претендентам сулили богатство, карьеру, а также неограниченную власть и они с жадностью покупались на эти лживые обещания. Нет, они, конечно же, делали блистательную карьеру, у них появлялись деньги и привилегии недоступные простым смертным, но власти у элиты никогда не было и не могло быть. Давая этим тщеславным и алчным людям почувствовать вкус к жизни, адепты культа тем самым садили их на крючок, превращая этих наивных глупцов в своих послушных марионеток. Из этих тайных обществ, как с конвейера выходили лжепророки и лжеучёные, финансовые воротилы и политики всех мастей. Все они, придя к власти или же быстро поднявшись по карьерной лестнице, начинали погружать свои страны во времена смуты и междоусобных распрей. Их якобы миролюбивые и благие цели приносили миру больше горя, чем все остальные напасти, которые когда-либо обрушивались на человечество.
Мастера орденов культа смерти всегда жили рядом с правителями стран, на которых паразитировали. Так столетие за столетием на вашей планете создавались мощнейшие тайные общества, религиозные секты и ордена. Стабильность внутри этих тайных обществ поддерживались тесными родственными связями. Из-за кровосмешения в таких семьях зачастую рождались люди с генетическими отклонениями, имеющие как физические, так и духовные изъяны. Но чтобы скрыть этот срам и гнусность, они начали пропагандировать эти аморальные вещи по средствам искусства.
Теперь, уродство не приемлемое природой, подавалось как естественная данность, как необычная и стоящее внимания экзотика. Многие люди приняли эту ложь и начали подражать влиянию элиты, уродуя себя, свои тела и всячески развращая свои души. Многие без сомнения талантливые творческие личности, с заранее искажённым в детстве пониманием о гармонии и природной красоте, стали насаждать через свои творения безнравственную систему этических, моральных и духовных ценностей. Обольщая народы своих стран всей этой омерзительной рукотворной грязью, они и сами того не подозревая прельщали людей к сатанинскому культу.
Так большинство жителей Земли, снова познакомилось с присущими неокрепшему человечеству пороками. Не в меру поглупевшее и безвольное население, правители со временем стали сгонять в крупные города, которые от этого превращались в подобие гигантских концентрационных лагерей. Власть имущие порабощали и грабили своих подданных, праведники бедствовали, процветала преступность, среди людей распространялась злоба, ложь и жажда быстрой наживы. Очередной век заканчивался торжеством адептов смерти и порабощением остатков праведного населения, выгнанного за пределы цивилизаций. Вынужденные терпеть крайнюю нужду, они каждый день балансировали на грани выживания, претерпевая голод, холод и всевозможные лишения. И только лишь власть имущая «элита», обольщённая адептами культа смерти, во все времена наслаждалась своими безграничными привилегиями.
Обитая на верхних уровнях гигантских городов, они взирали на планету, как захватчики на колонию населённую их послушными рабами. Вместе с тем кланы элитарных групп, постоянно вели междоусобные войны, в которых перемалывались более слабые конкуренты. Таким образом, раз за разом, к власти приходили наиболее жестокие и кровожадные представители элиты, лозунгом которой стал девиз «Разделяй и властвуй».
Ещё не так давно весь ваш мир был разделён на якобы независимые страны и государства, на национальные, религиозные, культурные и духовные аспекты. Но для властвующей элиты всё всегда было едино и не разделено. Они в каждый момент времени были прекрасно осведомлены обо всём том, что происходит или будет происходить в мире. Все ваши войны и революции, финансовые и экономические потрясения, всё это лишь заранее спланированная стратегия управления. Но вы, вы всегда оставались в неведении. Они лишь играли с вашим сознанием, ловко манипулируя массами через постепенное внедрение своих сатанинских идей. Если мерзость становится привычной, то она становиться нормой, а если нормой, то значит, уже не аморальна. Вот почему, несмотря на протесты обычных людей, в вашем мире всё равно происходило повсеместное падение нравственности и морали. И это в то самое время, как повсюду насаждалась культура насилия и жестокости, разврата и пошлости.
Используя своё влияние на власть имущих, верховные жрецы культа смерти разделили вас на конфликтующие стороны и ослабили войнами. Они заставили вас принять низменные разрушающие душу ценности, в результате чего переориентировали естественное направление развития вашей цивилизации. Вот уже пять тысячелетий основным двигателем прогресса вашего мира служит не культура созидания, а культ разрушения. Они так сильно изменили ваши взгляды на мир, что с тех пор вы стали ценить драгоценные металлы и камни больше чем человеческую жизнь. Тот, самый ценный дар, что только может быть у человека, теперь потерял свою значимость настолько, что стал продаваться и покупаться за деньги. Это мировоззрение, этот сатанинский культ поклонения бездушным вещам, уже истребил на земле сотни миллионов людей, ввергнув человечество в рабство и ужасы культа смерти. Ведь недаром, ещё с давних времён культ смерти славился массовыми человеческими жертвоприношениями.
Именно в этом и заключена истинная причина того, почему на протяжении всей истории человечества на Земле, не прекращаясь, идут войны. И здесь совершенно не важно, какие именно народы, и по каким причинам умирают в них. Для верховной элиты самое главное, чтобы был выдержан определённый лимит по смертям. Поэтому в один довольно короткий исторический период, у вас произошло несколько широкомасштабных мировых войн. В процессе их развития элитой были предприняты попытки передела сфер влияния крупнейших кланов, но получилось у них это лишь частично.
Спустя довольно продолжительное время, тщательно проанализировав свои прежние ошибки, они вновь устроили бойню, но уже всепланетного масштаба. Вот только по непредвиденным обстоятельствам война эта возымела обратный эффект. В результате случившейся экологической катастрофы и гибели подавляющей части населения Земли, участвующие конфликте люди решили кардинально пересмотреть все свои жизненные устои. Вы самостоятельно уничтожили не только всю главенствующую мировую элиту, но и все тайные ордена вместе с их иерархами. Вы ценой неимоверных усилий привели в порядок планету, превратив её в цветущий сад. Впрочем, ты и без меня сам прекрасно знаешь об этом.
– Да, знаю. Но мне всё ещё трудно во всё это поверить.
– Ещё бы! Знай, этот мир не управляется законами, написанными на бумаге. Он управляется извечными законами мироздания, которые одновременно и просты и сложны. Всё зависит лишь от того, как их воспринимать. То, каким станет этот мир, зависит от поступков каждого живущего здесь человека. Но для того, чтобы достигнуть успеха, нужно иметь твердые убеждения, а также несокрушимую волю и холодный разум. Мир будет таким, каким вы его сделаете сами. Только и всего. Всегда помни об этом.
Свет истины.
– Что же касается этого мира, то история его развития была сходной. Первыми посредниками культа смерти на этой планете несколько тысяч лет тому назад стали Ануиты. Ануиты полноценно властвовали над всеми, кто на тот момент населял его. Они купались в лучах своей абсолютной власти, с каждым днём всё больше и больше теряя от неё рассудок. В них кипели безудержная алчность и злоба, но при этом они считали себя самыми достойными представителями своего биологического вида на планете. Могущество клана Ануитов заключалось в сокрытии знаний о природе вещей от остальных жителей планеты. Таким образом, они были единственными, кто обладал знаниями и технологиями. Имея такое явное преимущество, Ануитам без труда удалось захватить власть на планете и почти беспрепятственно поработить всех разумных её обитателей, ввергнув всю их цивилизацию в культ смерти.
Династия Ануитов овладела технологиями, уровень которых был недостижим для этой малоразвитой цивилизации. Также как и тысячи лет назад, Ануиты не допускают людей к источникам своих знаний, оставляя свой народ в полном неведении. В место повсеместного просвещения, прогресса и развития, всё население этой планеты было ввергнуто в тёмные века, наполненные мраком невежества.
– Но откуда они взялись здесь?
– Давным-давно на эту планету прибыли представители древней воинственной расы. Они начали порабощать живший здесь народ, насаждая в их среде свою сатанинскую религию с ритуалами жертвоприношений и похищением душ. Мы опоздали, и нам пришлось создавать подпольное сопротивление. Мы как могли, уничтожали эту заразу, но она словно древнейший вирус время от времени возвращалась к ним из глубин веков. В очередной раз, какой-нибудь гений или безумец находил среди древних руин случайно уцелевшие осколки обсидиановых зеркал с нанесёнными на них письменами и то, что казалось, было давным-давно забыто, повторяется снова и снова.
Новоявленные адепты зеркализации понимали, что не сумеют полностью истребить прежние устои, ещё не ввергнутых в культ смерти людей. Но со временем власть иерархов возрастала на столько, что им на многие столетия удавалось прогрузить этот мир во тьму. За это время в разрозненных очагах зрели всходы движения сопротивления. Мы как могли, поддерживали и направляли его лидеров в нужное русло. А когда для народного восстания наступали благоприятные времена, они самостоятельно и довольно безболезненно избавляли себя и свой народ от этого культа. Все возможные знания об обрядах зеркализации нами уничтожались, зеркала разбивались на тысячи осколков и на их планете вновь наступали благодатные времена. И вот, в очередной раз, когда мы были почти у самой цели, откуда ни возьмись, появляешься ты и рушишь все наши планы.
– Даже если я всё испортил, то через какое-то время культ зеркализации всё равно возродится.
– Да, к сожалению, полностью очистить планету от культа смерти нам ещё ни разу не удавалось. Каждый раз культ возрождался с удвоенной скоростью, приобретая неимоверный размах. К нашему последнему появлению, этой болезнью была поражена практически вся планета, именно поэтому борьба с заразой в этот раз непозволительно затянулась.
– Но почему вы не уничтожили всё до основания.
– Нам не позволяет это сделать вселенская этика.
– Зато меня ничто не держит, – не к месту съехидничал я.
– Ты не понимаешь! Последствия даже от наших чисток сравнимы с катастрофой всепланетарного масштаба. При раззеркаливании нам приходится жертвовать очень многим. Мы каждый раз на несколько столетий ввергаем их планету в настоящий хаос, сопровождаемый повсеместным упадком. Каждое наше вмешательство, наносит непоправимый урон развитию их цивилизации. Но к сожалению иного, менее разрушительного варианта избавления от культа смерти мы ещё не придумали. Время и его не быстротечный ход это, то единственное обстоятельство, которое позволяет нам не только помочь им начать всё заново, но и значительно снизить риски новой угрозы заражения культом смерти. А то, что натворил ты, привело к неуправляемому хаосу, и теперь появилась реальная угроза распространения культа зеркализации далеко за пределы их планеты. Вот, что я до тебя хочу донести!
И только после этих его объяснений я по-настоящему понял, что натворил...
– Ты хотел спасти свой мир, но в одночасье обрёк на погибель десятки, а может быть и сотни миров! Мы тысячи лет шли к этим знаниям. Забота о перерождении энергии это задача для сверхцивилизаций, которые достигли своего предела и были возвышены над остальными.
Пойми, что вселенная живёт по другим законам, нежели ваши слаборазвитые цивилизации. Вы построили для себя благословенный мир в своей реальности, но забыли о спасении и перерождении своих душ. Материальный мир сковал вас цепями непонимания, ложной значимости и эгоистического самолюбия. Вы выстроили свои цивилизации, не зная ни своего истинного предназначения, ни смысла подаренной вам жизни.
Все ваши тщетные попытки постигнуть тайны бытия, вдребезги разбивались о тысячелетия невежества и непонимания природы вещей. Но ты посмел, возомнить себя вершителем судеб мира, когда не познал даже малой его части. Пойми, что невозможно управлять миром, устройства, смысла и предназначения которого не понимаешь и не знаешь! Есть во вселенной такое призвание, создавать структуру реальности и только высшим видам дозволено ткать её тонкую, почти невидимую структуру. Ты же, движимый своим эмоциональным порывом, обрёк их души на ещё большие страдания в этом материальном мире.
– Да я же никоим образом не мог знать об этом!
– Конечно, не мог! Вся доступная человечеству информация на самом деле лишь малая толика понимания высшего вселенского разума. Весь остальной пласт информации о мире является недоступным для низших форм жизни - вроде вашей, находящейся на ранней стадии своего развития. Это та правда, которая находится за пределами твоих сегодняшних пониманий о мире.
За старания и усердный труд многих поколений, моей цивилизации открылись знания об истинной природе вещей, а вместе сними и небывалые ранее возможности. Незадолго до того, как перейти в высшие сферы мы создали цивилизацию, которая была способна управлять материей, энергией и самой жизнью на самом фундаментальном уровне. Мы научились контролировать работу мозга, памяти, обмена веществ, менять свойства личности и своего будущего потомства. Познав тайну законов материи и энергии, мы превратились в вершителей собственных судеб.
Мы делали всё, чтобы направить свои силы на спасение цивилизаций подобным вашей. Кстати ей уже в самое ближайшее время предстоит пройти через процесс перерождения. Мы направляли свою энергию к тем, кто в ней нуждался больше всего. Мы забирали с собой души тех, кто даже в ваших несовершенных цивилизациях, сумел возвыситься разумом и душой над всем этим материальным миром. Так же мы забирали из ваших миров и тех, кто пал своей душой так низко, что тянул за собой нескончаемую вереницу негативных последствий. Таким образом, мы освобождаем ваши миры от тех, кто завершил свой жизненный цикл и замкнул круг.
Этот видимый мир материальных страстей, всего лишь начало долгого пути, который преодолевают низшие формы энергии. Только полностью очистившись от скверны, вы сможете продолжить свой путь в восхождении к неисчерпаемой вечности. Все ваши человеческие представления о материальном мире, ничто по сравнению с той невообразимой вселенной, в которой заключены высшие сферы. Но знай, и это ещё не предел!
– Тогда получается, что ты...
– Да, я представитель тех, кто достиг истины понимания мира, но не ушёл в высшие сферы. Мы остались здесь, в этой видимой части вселенной в качестве проводников, выполняя возложенную на нас миссию. Миллиарды лет во вселенной зарождались и умирали разумные цивилизации. Некоторые из них после своего перерождения были способные жертвовать собой во имя совершенствования остального мира. Нас нарекали провозвестниками будущего, после чего начинался наш долгий путь по населённым мирам.
Мы представители духовных воителей и первопроходцев. В нас одновременно сосуществует природа материального и не материального мира. Мы приходим в этот мир, ведомые одним лишь светом вселенской истины. С самого перерождения в вашем мире, мы находимся в своём понимании выше почитания и поклонения, выше законов и правил, выше социальных, культурных, моральных и этических норм, принятых вашими цивилизациями. Мы не живём по общепринятым правилам, потому как мы и есть те, кто создаёт эти правила.
Мы приходим к вам лишь с одной целью, дабы возвестить о приходе нового учения. Учения истины. Мы помогаем сделать вам ещё один важный шаг. Шаг на долгом и тернистом пути познания тайн мироздания. Конечно, каждая цивилизация идёт к этому своим путём, и мы делаем всё возможное, дабы помочь вам не сбиться с пути.
Вы всегда нас считали не от мира сего. Вы с завидной точностью выявляли нас из своего числа, в каком бы времени, культуре или цивилизации мы не жили. Вы во все времена боялись и ненавидели нас. Вы объединялись против нас в тайные общества и религиозные культы, а после пытали, распинали или просто сжигали нас на кострах.
Вы делали всё, чтобы убрать, уничтожить, забыть то, что мы безвозмездно приносим в ваши миры. Вы настолько привыкли к своей прежней серой жизни, что не желаете обратить свой взор к свету истины, который мы вам несём.
Мы приносили в ваш мир новое учение, но вы раз за разом либо отвергали его, либо искажали до неузнаваемости. Наше истинное учение было предназначено для всех народов и наций, социальных групп и слоёв общества. В наших руках всегда были ключи от дверей, за которыми храниться древнее вселенское знание, но из-за присущего вам животного страха вы каждый раз отвергали его. Вы каждый раз отталкивали нашу безвозмездную помощь, которая помогла бы вам ускорить процесс перерождения в новый, более совершенный вид живых существ.
Твоя раса может стать одной из тех, на которую будет возложена миссия проводников. На вашей планете уже с давних времён начали появляться выдающиеся люди, основной задачей которых было нести просвещение в мир. И в последнее время их число становиться всё больше и больше. Это говорит о том, что ваш мир готовиться к переходу. Свет истины перестал быть одиноким проблеском маяка, мерцающим в непроглядной ночной тьме. Корабли нашли путь домой, и теперь идут в порт под полными парусами.
Уже сегодня на вашей планете рождаются сотни и сотни людей с аурой цвета индиго. Такие люди способны видеть и понимать ткань этого мира совершенно по-другому. Эти люди станут провозвестниками новой эры. Эры справедливости, добра и мира. Они призваны самой вселенной для того, чтобы построить новый светлый и чистый мир полный добра. Мир, который откроет путь для возвышения тем людям, кто благодаря собственным стараниям достигнет истинного понимания смысла бытия.
В любой цивилизации всегда рождались просвещённые люди, которые сплачивали и вёли за собой остальных. Тем самым они распахивали тёмные глубины человеческих душ, дабы в них проник свет познания вселенской истины. Иной раз, свет этот так широко распространялся по миру, что старые предрассудки и мировоззрения людей со временем теряли своё значение и на смену им приходили новые ещё более совершенные учения. Бывало и так, что свет истины был слишком ярок для глупых и невежественных созданий. Он затмевал их глаза завистью, ненавистью и злобой. Тогда происходило самое страшное. Учение истины постепенно перерождалось в зловещие сатанинские культы, адепты которых начинали поклоняться силам тьмы. Нечто подобное произошло и на этой планете. Но мы всегда верили в силу вселенских законов. Один из них гласит, что даже из обломков зла способны прорости добрые всходы. Они то и могут послужить началом возникновения, нового мира.
– Кажется, я понимаю, о чём ты.
– Из-за вечного противоборства добра и зла, в нашем мире постоянно нарушается баланс сил. Суть этого противостояния заключается в том, что добро и зло не могут существовать по отдельности друг от друга. Добро, существует в нашем мире для того, чтобы мы более ярко видели всё творимое нами зло. Проявления зла, необходимо для того, чтобы мы ещё сильнее ценили в своей жизни добро. Выходит, что зло существует ради понимания ценности добра, а добро ради осознания разрушительности зла. Все проявления добра и зла нужны людям для того, чтобы вы смогли понять через них суть этого мира, чтобы вы могли постигнуть себя и своё истинное предназначение. Ты должен понять, что в этой извечной борьбе добра и зла победу одержит только тот, кто сможет дать людям истинный смысл жизни.
– А я-то здесь причём?
– Ты тот, кто способен преобразить мир в лучшую сторону. Ты видишь его со стороны. Ты чувствуешь его иначе. Чем ближе ты к нему прикасаешься, тем больше его понимаешь. Степень преобразования мира зависит только от твоего желания. Но учти, что на тебя будет оказываться огромное давление со всех сторон на протяжении всего твоего жизненного цикла. Причём давление это будет, как явным, так и скрытым. Поэтому тебе, прежде всего, предстоит научиться выявлять скрытую манипуляцию, потому как именно она более опасна из-за того, что почти не заметна.
– Но я ведь простой человек. Как я могу взять на себя эту ответственность?
– Да, когда-то ты действительно был им, но теперь всё изменилось. Понимание структуры мира и его особенностей, как раскрытых, так и ещё находящихся за гранью твоего осознания, будет на протяжении всего времени оказывать влияние на принятые тобою решения. А чтобы твоё мнение было максимально независимым и взвешенным, тебе необходимо абстрагироваться от всего того, чем на тебя давит внешний мир. Вся совокупность знаний, пониманий и представлений о сущности природы вещей, будет оказывать влияние на твои мысли и решения. Всё это важно учитывать, поскольку от понимания этих и подобных им фундаментальных истин, будет зависеть очень многое! Чем больше ты остаешься человеком, тем больше совершаешь ошибок.
– Пожалуй, ошибок я успел совершить, не мало.
– Ошибки совершают все. Но высшего признания достоин тот, кто умеет их исправлять! Судьба мира находится в руках тех, кто умеет менять и преобразовывать окружающую действительность. Ты почти понял его структуру и даже начал предпринимать первые попытки изменять реальность по своему собственному усмотрению. Ещё немного и ты научишься видеть мир, как некую надматериальную структуру, после чего тебе останется овладеть знаниями, которые помогут тебе преобразовывать её форму.
– Но как?
– Важно изучить всю сферу этого понимания для того, чтобы выработать ключевые парадигмы в основных областях этих знаний. Особенность этой структуры сложна и многопланова. Скрытые уровни понимания, которые со временем будут осознаны тобой, откроют для тебя небывалые перспективы.
– Какие, например.
– Чем больше ты будешь понимать окружающий мир, тем больше у тебя появиться возможностей менять его событийный ход. Для этого тебе необходимо знать, а ещё важнее понимать, что есть не только явный - физический мир, но и мир нави. Это мир духов и существ, которые помогали тебе пройти сквозь зеркала. Кроме этих двух миров есть ещё один мир, мир прави. Он является нижним пределом высших миров наполненных чистой энергией.
– С этим вроде всё понятно.
– От времён зарождения вселенной светлые силы не пропускали жителей тёмных миров в мир яви, так как их тёмные сущности разрушали гармонию материального мира. Для того чтобы они не смогли оказаться в мире яви вселенная породила мир нави, вставший как бы на границе двух миров. От начала времён вселенского хаоса, когда мир состоял из энергии и антиэнергии, а пространство представляло собой сгустки материи и антиматерии, произошла великая война. Она закончилась тем, что силы тьмы были изгнаны за пределы мира прави. В результате этого тёмным сущностям удалось найти путь в мир яви. Просачиваясь в явный мир, они стали нарушать законы мироздания, внося дисбаланс в его гармоничное развитие. К тому же оказалось, что только через мир яви, тёмные силы могут очиститься и войти обратно в мир прави. Особенно важную роль в этом стали занимать живые существа, души которых обладают чистой энергией. Именно через насыщения их светлыми душами, тёмные силы могут беспрепятственно проникать в мир прави.
– Вот значит как. Над этим надо хорошенько подумать.
– У тебя ещё будет время для этого. Мы дадим тебе знания истины, которые ты впрочем, уже постиг, но ещё не сумел осознать их значение.
Скрижаль завета.
Все отдельные части мира так или иначе связаны с процессом преобразования мира, в котором они находятся, по средствам усовершенствования и изменения себя самих и связей между собой.
Между отдельными, но взаимосвязанными друг с другом живыми частями мира осуществляется беспрерывный процесс обмена энергией и информацией с различной степенью вариаций.
Любые эмоции служат для генерации новых информационных потоков, что в свою очередь побуждает мир к преобразованию.
В результате более высокого совершенствования материи и антиматерии, происходит всё более сложное структурирование мира.
Все кажущиеся отдельными компоненты мира, являются ничем иным, как неотделимыми частями одного целого, и поэтому не могут превзойти целое.
Все одухотворённые компоненты мироздания не могут не изучать самих себя в попытке понять и осмыслить, для чего они существуют и чем в конечном итоге они являются для этого мира.
При любых обстоятельствах, вектор развития мира в конечном итоге является положительным. Мир не приемлет ничего, кроме своего развития с положительным вектором, поэтому любым образом пытается поддержать своё наиболее эффективное и рациональное существование.
Находясь внутри мира, его отдельные части не способны воспринимать себя, как нечто не связанное с ним.
Мир, изначально диктует правила жизни, навязывая их всем живущим в нём.
Воссоединение двух живых частей происходит с целью передачи наследственной информации и опыта последующему поколению, для дальнейшего развития мира. Таким образом, происходит непрерывное обновление и совершенствование мира.
В своём бесконечном стремлении к равновесию через упорядочения хаоса, мир пытается переродиться в более совершенную форму.
Путь мира можно познать, поняв следствия событий, которые отражают причину всего происходящего в нём.
Чем проще устроены связующие компоненты мироздания, тем лучше и надёжней они работают.
Нарушение отлаженного порядка любой системы приведёт к её деструктуризации.
Мир может развиваться только при непосредственном участии всех его компонентов, что находятся внутри него.
В сложные моменты, мир активирует свои скрытые ресурсы, необходимые ему для стабилизации.
Находясь внутри известного мира можно: жить, изучать его, противостоять ему, разрушать его.
Постигнув смысл мироздания можно стать сущностью невообразимо большей чем прежде, возвысившись через перерождение.
Всё вещество и энергия рождается и перерождается.
Всё вещество рождается и преобразуется в не равных условиях.
Всё вещество существует в силу своих изначальных и приобретённых качеств.
Всё вещество проходит череду испытаний, которые повторятся при их первичном не разрешении.
Всё вещество трансформируется в результате внешних воздействий оказываемых на него.
Всё вещество, совершая действие, получает на него закономерное противодействие.
Цикл жизни вещества, осуществляется при участии тех или иных внешних или внутренних факторов и условий.
Всё вещество, кем бы оно ни было, выполняет определённую функцию или роль в системе мироздания.
Всё вещество было раздвоено в основе своей от начала времён, дабы впоследствии воссоединиться и обрести истинное понимание устройства мира.
Познав только одну сторону бытия невозможно постигнуть всё остальное.
Мир что все мы ощущаем, скорее внутри нас, нежели вне нас.
Только пропустив мир через себя, можно познать его сущность и тем самым обрести вечность. Поэтому и хорошее не хорошо и плохое не плохо, и смерть не является смертью и жизнь не является жизнью.
Жизнь и смерть, свет и тьма, чёрное и белое – не могут существовать друг без друга.
Все тайны мироздания заключены в символах и образах, но только прозревшие могут постичь их истинную суть. Тот же, кто познает смысл этих истин, не вкусит плодов смерти.
– Тебе предстоит продолжить нашу работу. На тебя, будет возложена миссия по завершению начатого нами дела. Ты должен распространить данные тебе заветы по всем известным мирам и тем самым восстановить шаткий баланс во вселенной. Мы же выполнили свою задачу, и теперь можем уйти за пределы доступного вам мира.
У последней черты.
Никто даже и предположить не мог, что когда-нибудь это случится. Конечно, у некоторых всё ещё оставались опасения, но то, что произошло дальше, повергло всё население тёмного города в настоящее смятение и панический шок.
Яркие всполохи отражаются кроваво красным светом в небе затянутом грозными низкими тучами. Над городом стоит удушающий смог, смешанный с запахом разложения. Разрушенные пики чёрных зданий, словно гнилые зубы, смотрят в небо своими покорёженными остовами. Крики людей ужас и паника повсюду. Нет ни надежды, ни спасения. Тёмный город срывается криками своих жителей в агонию боли и страданий. Под его поверхностью земля будто бурлит и клокочет. Дома проваливаются в бездну один за другим. Обезумевшие от полного непонимания происходящего люди, бегут кто куда. Ещё больше людей заживо тонут в подземных переходах и транспортных магистралях. Город поглощает своих жителей. Жадный и ненасытный, он властвует над своими создателями.
Цель достигнута. Нет ни орденов, ни их храмов, да и верные приспешники культа зеркализации большей частью мертвы. Задачи, которые ставило перед собой сопротивление, были полностью достигнуты. Произошло полное свержение власти орденов. Оставшиеся в живых немногочисленные иерархи сбежали в неизвестном направлении вместе со своей свитой. На их поиски были направлены все имеющиеся у сопротивления силы. Но они закончились безрезультатно.
Подавляющее большинство адептов культа зеркализации, так и не вернулось после совершения обрядов. Их тела и души затерялись где-то между мирами, а те, кому всё же удалось возвратиться, вооружились и пошли войной против непокорных повстанцев. Воссоединившись с остатками отрядов орденской службы безопасности, они вошли в кварталы трущоб и стали уничтожать всех, кто попадался им на пути. Те трущобы, в которых успела побывать орденская охранка, были полностью уничтожены, вместе со всеми своими жителями.
В конечном итоге власть перешла под контроль сопротивления. Была провозглашена всеобщая свобода от тирании. Но какими жертвами, какими ужасными последствиями она обернулась для жителей этой планеты. На моих глазах происходил крах империи зла, но это почему-то не вызывало у меня никаких эмоций. Всё было спланировано, всё было сделано точно так, как задумано. Но всё же они просчитались...
Разрушив до основания все орденские храмы, повстанцы совершили непоправимую ошибку. Вышло так, что антитела, синтезированные из моего организма, полностью уничтожили сложнейшую разветвлённую систему всех городских биокоммуникаций. После того, как большинство орденских цитаделей пало, запустилась неуправляемая череда саморазрушений городской инфраструктуры. Те механизмы, что когда-то контролировали тёмный город, были безвозвратно уничтожены. И теперь, так колоссальная энергия, что некогда служила на благо человека, была обращена против своих же создателей.
Мертвенно чёрный пейзаж. Ни неба, ни облаков – одна чернота везде и по всюду, словно здесь всё было выжжено дотла. Я иду по сплошному полю, состоящему из острых осколков чёрного стекла. Наверное, здесь произошёл огромный термический выброс, иначе как могла образоваться эта бескрайняя стеклянная пустыня.
Какая же здесь жара. За глоток воды я готов отдать пол своей жизни. Но, ни кто мне его не предложит. Острое как бритва стекло с каждым проделанным мной шагом нещадно режет мои босые ступни. Кровь, смешанная с ещё горячим серым пеплом превращается в чёрную запёкшуюся смолу. Ступни ног болезненно касаются земли, я спотыкаюсь и падаю вниз, выставив перед собой руки. Как тяжело вставать. Мои ладони порезаны, но мне надо встать и идти, мне надо найти хоть какой-нибудь осколок зеркала.
Пришло время перемен. Я чувствовал, как в мою жизнь вмешивалась некая сила, сметающая все мои прежние устремления и мысли. Во мне зарождалась новая реальность, прорастая пониманием иных категорий. Говорят, что все перемены к лучшему, но тогда я не мог представить, как они повлияют на всю мою дальнейшую судьбу. В какой-то момент я перестал противиться переменам и силе, начавшей трансформировать меня. Я перестал цепляться за прошлую, столь привычную для меня жизнь. Я будто понял смысл того, что со мной должно произойти и направил все свои усилия на поддержку этого перевоплощения. После чего буквально всё моё естество стало чувствовать себя по-иному.
Моя душа должна была вырасти за пределы своей прежней формы, а тело умереть, чтобы его жизненная энергия могла вновь переродиться в новой форме. То, что тогда происходило со мной, сравнимо с тем внутренним состоянием при котором, появилась возможность наблюдать со стороны за собственной смертью внутри собственной личности. Как куколка перерождается в бабочку, так и я тогда перерождался в нечто новое доселе невиданное мне ранее.
Эти перемены послужили поворотным моментом, который ознаменовал завершение моей прежней жизни и начала абсолютно новой истории моего существования. Тогда я ещё был напуган и ошеломлён стремительно преобразившимися реалиями. Но теперь я точно знаю, как должен измениться мир и куда мне держать свой путь.
Вокруг меня пустота. Этот мир исчез, растворившись в одночасье. И только невесомый серый пепел падает с небес, словно сонм падших ангелов. Весь этот мир погиб и стал символом завершения прежнего и начала новых начинаний. Я вижу, как впереди рождается новая жизнь, а вместе с нею грядут новые перемены, способные изменить не только настоящую, но и будущую историю человечества. И вот вопрос – готовы ли вы к этим переменам?
Автор: О.А.В.
2015 год.