К вопросу о молодости

Наталия Еремина
          Моя мама умерла в возрасте сорока одного года. Мимо нашего дома проходила дорога к кладбищу, расположенному в трех кварталах от нас. Когда-то задолго до смерти мамы, мимо несли покойницу, и шествовавшие в конце процессии женщины, всхлипывая и утирая слезы, говорили: «Такая молодая! Всего-то сорок лет, на кого теперь дети оставлены? Ей бы жить да жить…» Мы с одноклассницей сидели на крыльце и слышали их. Ухмыльнувшись, переглянулись и почти одновременно сказали: «Ничего себе – «молодая»! Да она уже старуха!» Нам было всего по семь лет.

          Когда умерла мама, мне казалось, что жизнь остановилась. Самое страшное, что я почувствовала ее смерть. Маме в Москве сделали операцию на сердце по замене митрального клапана. Операция, по словам врачей, прошла успешно, и маму уже должны были перевести в общую палату. Утром того дня я проснулась и подумала: «Что я буду делать, если мама умрет?» Испугавшись этой мысли, постаралась ее отогнать. И вот мама умерла. Я чувствовала себя виноватой, как будто призвавшей смерть своими мыслями. Не помню подробностей того дня. Но мне все не верилось, что это изможденное желтое лицо в гробу принадлежит самому близкому человеку в мире.  Я вспомнила ту, далекую процессию, и подумала, что и правда, в сорок лет женщина еще молодая. Я гладила ее густые черные кудрявые волосы и все надеялась, что это неправда. Мне было шестнадцать лет.

          Бабушка, мамина мама, очень тяжело пережила смерть любимой дочери, хотя и не единственной. Рассудок ее не справился с такой утратой, но прожила она после еще двадцать семь лет, доставив немало хлопот близким своими причудами. Пока не потеряла зрение и не слегла. Умерла в возрасте восьмидесяти девяти лет. Ее старшая дочь делала из шелковой ленты украшение на гроб, когда присутствовавшая восьмидесятилетняя старушка подметила: «Что значит молодая! Вон как ловко собирает оборочки на иголочку. А я уже и носок зашить не сподоблюсь!»  Тетушке было тогда шестьдесят пять  лет. И я невольно рассмеялась. Мне было тридцать три года.

          Теперь я уже пенсионерка, скоро у меня будет юбилей – шестьдесят лет. Я старше своих давно ушедших из земной жизни родителей. Смотрю иногда на себя в зеркало и думаю, что все же постарела. И тут же вспоминаю женщину, встреченную в парикмахерской, делавшую перманент и маникюр в возрасте семидесяти пяти лет. Она с огорчением обсуждала невозможность ходить на танцы по выходным – здание клуба выкупил какой-то бизнесмен и отказал их группе в аренде помещения. «Нам ведь еще не так уж много лет. Мы же тоже ищем общения среди сверстников!»  - сетовала она. Я улыбаюсь, сразу выпрямляю плечи, поднимаю подбородок, подмигиваю отражению в зеркале и говорю: «А что? Я еще очень даже ничего! Вполне себе молодая! Ну, ведь не восемьдесят лет мне!"