Что же такое Литература

Гинсбург Евгений
Зачем я оПисал всё это? Свиней и не только. В прямом и переносном смысле.
Не потому ли, чтобы почувствовать стыд.
А что, ведь любой - не только верующий человек  - имеет право стукнуться лбом о грешную землю, перекреститься ли, потоптаться на месте старым попугаем джербийской синагоги и — вперёд! К новым свершениям...
Литература — это не покаяние, но способ уйти от реальности; эгоцентризм, болезненно развитый в человеческом индивидууме; надежда, что народные, а лучше воздушные массы подхватят, поднимут и понесу-у-у-т;
это борьба с одиночеством
и
попытка передать ощущения человека, проснувшегося после запоя в своей квартирке, усеянной бутылками и чешуёй...в пространстве, где темно и холодно, где сквозь боль и грохот маятниковых часов, бьющих в голове и отдающих в сердце, можно обнаружить Билет. Тот самый. Куда угодно. Хоть на Санта Круз де Тенерифе.
Билет, который был припрятан  накануне запоя. Билет, который давно забыт.

Человек проглотит две таблетки шипучего аспирина, снимет запасные штаны и крокодилом вползет в ванную. Там, смыв алкогольную коросту, он засверкает новым шиллингом.
Человек  наденет белую капитанскую шляпу, (подобную тем, что носят прогрессивные таксисты города Сочи) и вылетит на остров.
Человек увидит белый африканский песок и море, впитавшее полуденное солнце.
Человек увидит белоснежную яхту, которая будет называться "Маруся", а лучше - "Жанет".
На борту яхты будет загорать прекрасная (пока ещё) незнакомка.
Madame ou mademoiselle будет пить дорогое champagne и улыбаться голливудской улыбкой.
Блеск её коралл-бриллиантовых зубов будет ослепителен и человек зажмурится, чтобы представить себя капитаном.
- Ах, как она всё-таки хороша!" — скажет он вслух (про яхту), затем щелкнет собранными в горсти пальцами и запоет:

"Жил отважный капитан,
Он объездил много стран,
И не раз он бороздил океан.
Раз пятнадцать он тонул,
Погибал среди акул,
Но ни разу
Даже глазом не моргнул!"
 
Человек гордо и даже торжествующе оглянется по сторонам,  увидеть КАК на судовладельца и капитана смотрят окружающие.
Но он не увидит ничего, кроме голых немецких туристов...
Это зрелище произведет на "капитана" крайне удручающее и неизгладимое впечатление.
А вы никогда не видели голых немецких туристов? Не из тех, что мирно загорают на пляже, томно покачивая туловИщ-щ-щем; других, чье поведение характеризуется песней Лебедева-Кумача:

Мы будем петь и смеяться как дети ,
Шутить и петь, чтоб улыбки цвели.
Мы не одни на этой сказочной планете,
Но мы одни хозяева земли.

"Хозяева" предпочитают активный отдых.
Они бегают по пляжу, играют в футбол и в волейбол, синхронно размахивая своими признаками - не всегда увесистыми и приподнятыми, но размахивая. Демонстративно. Не задумываясь об окружающих и производимом на них впечатлении.
Человек, увидев это, с криком: "Погибай среди акул!",  нырнет с головой в пучину. Он забудет яхту, незнакомку и дорогое шампанское. Человек, распугав  морозоустойчивых крабов,  выберется на брег, осядет на африканский песок и с грустью задумается об океане, не о Северном Ледовитом с его хмурыми неприветливыми морями, но об Атлантическом, причем, не обо всём океане целиком,  но о той его части, что едва соприкасается  с Тихим...
Человек задумается и поймет, что не было у него и никогда уже не будет прекрасной яхты с незнакомкой на борту и, вообще, ничего уже будет...
Человек  увидит сказочный остров, который скрылся в туман и превратился в  серую пирамиду, в террикон, что не пачкает лицо и не липнет к телу.
Человек поймет, что прекрасный африканский песок завезли сюда не ради него, но ради той отвратительно обнаженной немецкой старухи, оставляющей на песке жирные пятна вазелинового лосьона.
Человек посмотрит на вазелиновые пятна, облапит свою псевдо капитанскую шляпу и с презрением швырнет её в песок. Затем, понаблюдав за тем как шляпа возвращается в первоначальное положение, человек поднимет её и, протянув в сторону моря, скажет:
— А, знаете, мне сегодня повезло. Да-да, господа отдыхающие, я вытащил счастливый билет. Но мне от чего-то грустно.
Мне никогда ещё не было так грустно. Даже когда меня пиз***или велосипедной цепью...
Знайте, господа отдыхающие, когда вас поведут в рай, я буду сидеть там у ворот и передо мной будет лежать эта шляпа.
Я буду сидеть там тысячу лет и просить, и никто, никто не подаст.
Никто! Даже самый добрый из вас!
При желании можно выклянчить все. Да-да, господа отдыхающие: ВСЁ.
Но только не "ЭТО"! —
Человек постучится шляпой об горизонт и, подражая генералу Черноте, добавит — "ЭТО" не вмещается в шляпу, господа отдыхающие, не вмещается... особенно в такую, как моя…"
Человек вытрусит из шляпы песок и побредет в сторону гостиницы.
Там он запрётся (как электролампа) в номере, выпьет водки и напишет очередную х-ню, на сей раз о немецкой старухе, загорающей топ лесс.
Человек уснет, а вечером, надев  парадные выходные брюки, выйдет к ресторану. Затем как можно небрежнее человек подгребёт к развратной старухе, пользующейся вазелином и загорающей топ лесс и заговорит с ней о ядовитых медузах или о голых туристах.
Замкнется круг. Это и будет литература.