В деревне Мурку не любили. По их меркам она считалась зажиточной, работала в Москве, сдавала квартиру. И двадцати двух летний египтянин, студент РУДН, проживающий с ней, также не добавлял пятидесятилетней Мурке положительного имиджа.
– У нас с ним совместный бизнес, – кричала пьяная Мурка на завистниц.
– Пежню не порви, бизнесменка, – слышала она в ответ.
Раз пошла Мурка по грибы. Идёт, смотрит, на тропинке овчарка сидит. Здоровая, зубастая. Только уши у неё ножницами секут. Увидела Мурку, хвостом замотала, ластится.
– Фу, нельзя! Не ходи за мной!
Собака не отстаёт.
– Я тебе говорю: нельзя ко мне. Надо с мужиком моим посоветоваться. Ты сиди здесь, я завтра приду, если найду тебя, пойдёшь ко мне жить.
Овчарка кивнула, потрусила в чащу.
Лето было богатое на грибы, и на следующий день Мурка вновь пришла в лес. Собака ждала её у тропинки. Домой вернулись вместе.
И стала Мурка с Роней вдвоем жить. Потому как партнёр по бизнесу бросил её, создав новую корпорацию с молодой, но состоятельной женщиной.
Начала Мурка потихоньку Роньку на деревенских притравливать. Если кто мимо забора идёт, всегда «взять» шикнет. Овчарка получилась злая, кроме Мурки никого больше не признавала. Зубы оскалит, слюна течёт, ухи крестиком. «Nightmare» да и только.
Пила Мурка часто и допьяна. И пьяная любила с Роней по деревне гулять, народ пугать. Да споткнулась как-то воскресным утром. Да упала и ногу сломала. А овчарку она всегда петлей на руке держала, чтоб не вырвалась.
Лежит Мурка, орёт благим матом, Ронька поводок натянула, рычит, задыхается, гулять рвётся.
– Люди добрые, помогите!
Но люди добрые, хоть и рады помочь, а собаку боятся, не подходят.
Вызвали «скорую». По весенней распутице три часа они в деревню ехали. Мурка за Роней уже пол деревни вспахала, два раза сознание теряла. Протрезвела в конец.
Фельдшер из района не дурак оказался. Иначе бы кто его фельдшером назначил.
– Милицию, говорит, – вызывайте. Пусть собаку уведут, тогда и я помощь окажу.
Ещё два часа милицию ждали. Они видать не поняли, что за дело, и со своей собакой приехали. Милицейской.
Дед Тарас, который почитай двадцать лет как глухой, и тот из избы на шум вылез.
Увезли Мурку в больницу. А Ронька тоже не дура. Через окно в дом влезла и три дня, пока Мурка в больничке лечилась, на кухне жила и харчилась. Неделю проветрить не могли.