В моем классе, где числилось четырнадцать двоечников и три второгодника, с дисциплиной было не очень. От полного разрушения школу спасало лишь то обстоятельство, что у моих одноклассников было много интересных дел и помимо
уроков. Школу посещали не все, а если и снисходили до визита, то редко досиживали до конца занятий. Конокрад Толик, к примеру, считал учёбу и вовсе вредной.
Однако, учителя наши не опускали рук и упорно вели нас по тернистому пути знаний. Были среди них и потери. Кто-то находил лучшую долю за стенами школы, кого-то торжественно провожали на отдых, а иных попросту увольняли либо за несоответствие, либо за аморалку. Им на смену приходили другие, полные сил, надежд и новых методик.
Так было и с новым физруком. До его прихода с физкультурой в нашем классе было особенно плохо. Вела этот боевой предмет бодрая старушка с большим пенсионным стажем. Мы относились к ней с внучатой любовью и на занятиях старались не шалить, удаляясь всякий раз в раздевалку спортзала, чтобы спокойно там покурить и поиграть в карты.
В тот памятный день ничто не предвещало перемен. Со звонком мы весёлой ватагой ввалились в спортзал и разделились на две стайки: девчонки направились в свою раздевалку, мы, в свою. Карты были уже розданы, и игра шла по мизерам, когда в дверях раздевалки обозначился Андрюха по кличке Гудвин и с порога сообщил новость:
- Шухерись, пацаны, у нас новый препод!
Оставив раздачу на столе, мы вышли в спортзал. Девочки уже бегали по кругу и, по команде, то переходили на гусиный шаг, то махали руками вверх и в стороны. Посреди площадки стоял новый учитель. Был он невысок ростом, но коренаст и подвижен. Накаченное как пружина тело было обтянуто синим трико, а на груди как маятник покачивался тренерский свисток.
Увидев вновь прибывших, он сделал приглашающий жест и спокойно ждал, пока мы выстроимся вдоль стенки. Строй получался колоритным. Больше всего наша команда напоминала отбившихся от своих хиппи. В те далёкие годы до нас, живущих в СССР, только-только докатилась волна битломании. Мы поголовно носили длинные до плеч волосы, расклешённые до невозможности брюки и шузы на высоких как копыта платформах. Окинув взглядом наш строй, учитель вздохнул и представился:
- Меня зовут Виктор Васильевич. Я ваш новый тренер. Хотел бы посмотреть, чему вы до меня научились. Начнём с подъёма переворотом.
- А ты сам то чего умеешь? – спросил правофланговый по кличке Кент.
Новый учитель молча подошёл к перекладине, легко подпрыгнул и сделал пару таких кульбитов, что нам стало не по себе. Он также легко спрыгнул на маты и поманил пальцем Кента. Кент отлип от стены и вразвалочку, метя клёшами пол, подошёл к снаряду. Не выпуская из рта неизменной сигареты, он подпрыгнул, вцепился в перекладину и неуклюже задрыгал ногами. Девочки издевательски прыснули. Собравшись с силами, Кент попытался подтянуться, но, ударившись макушкой о перекладину, свалился на пол.
- Понятно, - спокойно сказал тренер, - будем играть в волейбол.
Он свистком остановил порхавших по залу девчонок и те, отпуская шуточки на наш адрес, расселись по скамейкам. Тренер в двух словах объяснил нам азы волейбола и для примера показал нам, как делается подача, хлёстким ударом направив мял в центр площадки.
- Всё ясно, начальник, - сказал правофланговый Кент, пряча потухший окурок к карман батника. Ему не терпелось взять реванш за постыдное падение. – Как будем делиться, - спросил он.
- А делиться мы не будем, - спокойно ответил тренер, - я – один, вы – все. Так будет справедливо.
- А на что забьёмся? – спросил кто-то из наших, предвкушая лёгкую и скорую победу.
- Ставлю свисток против ваших патлов, - с лёгкой усмешкой сказал тренер. – выигрываю я, вы все стрижётесь. Идёт?
- Замётано, - ответил за всех Кент.
Мы разошлись по разные стороны от сетки, и игра началась.
Кент первым вызвался на подачу. Мяч от его руки взмыл вверх и, ударившись о потолок, упал на другую сторону площадки.
- Аут, - объявил тренер, смахивая с головы штукатурку.
Теперь право подачи переходило к нему. Он спокойно встал в угол площадки и с лёгким замахом отправил мяч на нашу сторону. С рёвом мы бросились отражать удар. Кто-то громко упал, запутавшись в своих клёшах. Остальные матерясь и, пихая друга, ринулись к точке, куда летел мяч. Успели туда сразу двое: Кент и Горбатый задрав головы, неслись друг на друга, горя решимостью выбить мяч за сетку, но с бильярдным треском столкнулись лбами и, как подкошенные рухнули на пол. Нетронутый никем мяч мягко шлёпнулся рядом с ними и отскочил в сторону.
- Один – ноль, - крикнул тренер из своего угла, - моя подача.
Горбатого, больше пострадавшего при стычке, мы подхватили под руки и отволокли к лавке. Кент остался в стою. Матерясь и ощупывая шишку, он встал под сеткой.
Тренер снова подал мяч, и тот в гордом одиночестве ударился в центр площадки. На этот раз никто не бросился на него, памятуя о печальной судьбе Горбатого.
- Ты, баклан, - негодовал Кент, обращаясь к Андрюхе Гудвину, - ты чего хайло то раскрыл? Твой был мяч.
- Не свисти, Кентяра, - насупился тот, - Кича ближе стоял. Его падлянка.
Длинный и тощий Ромка по кличке Кича зло сплюнул на пол и ничего не ответил.
- Ша пацаны, - снова обратился к команде Кент, - отбивает тот, кто ближе и сразу за сетку и подальше от Василича.
Новая тактика вскоре дала свои плоды. При счёте семь – ноль, мы отбили мяч, и подача перешла к нам. Девчонки зааплодировали со своих скамеек, а воодушевлённый успехом Горбатый, вернулся в игру. Потирая багровый лоб и сквернословя, он побрёл на подачу. Размах, удар и мяч лёг в притирку с габаритом площадки. Семь – один! Мы с рёвом бросились к своему герою и, подхватив, качали до тех пор, пока из его карманов не посыпались сигареты и медяки.
Следующая подача не вышла такой уж удачной, и мы снова перешли к обороне. Мы яростно боролись за каждый мяч. Над площадкой раздавались хлёсткие удары, стоны упавших и треск рвущихся клёшей. Но всё было напрасно. Мяч то и дело приземлялся то в центр, то в угол нашей площадки и счёт становился неприличным.
Мы проиграли тот матч. Проиграли с треском: 15 – 2! Поняв для себя избитую истину, что и один в поле воин. На следующий урок мы явились стриженными под «полубокс» и поголовно в спортивной форме. Не прошло и полгода, как мы стали отличной командой, и в нашей жизни было уже много успехов и побед. Но тот, первый проигранный матч, так и остался для нас главным матчем в жизни.