Зимой огненно-рыжий кот Адонис с янтарными глазами, чаще всего обитая на подоконнике, с грустью взирал из окна на заснеженный двор. На ночлег устраивался вблизи радиатора отопления. По его поведению не трудно было догадаться, что томится, тоскует в ожидании весны, мечтает погулять на природе. Наверное, завидует псу Угольку (о нем и других животных тоже написаны рассказы), с которым я часто совершаю прогулки в окрестностях города. И вот наступили погожие весенние дни. Я привел Адониса на лужайку. В ее низине протекает речка Джарджава, кое-где окаймленная зарослями сухого камыша. Вначале кот растерялся от обилия запахов свежей травы и цветов. Наклонив голову, подобно парфюмеру, оценивал запахи шелковисто-изумрудных стеблей, рассыпанных бисером мелких, едва различимых соцветий анютины глазки с белыми, сиреневыми, фиолетовыми и синими лепестками…Вблизи русла Джарджавы виднелись посеребренные солью прогалины, островки с ржаво-медной порослью солончаков и готовые к цветению кусты тамарикса. Адонис, пребывая в рыжей шубенке, подчиняясь инстинкту самосохранения, норовил спрятаться в редких кустах боярышника, терновника, в островках пожелтевшего сухостоя или в рытвинах. Вскоре осмелев, он приблизился к реке, откуда доносилось хоровое пение, а иногда и сольные вкрапления неугомонного лягушачьего племени. Среди прошлогодних жестких стеблей камыша, журча на перекатах, в заторах текла речка, а на зеленом берегу, замаскировавшись в зеленой траве, грелись лягушки. Наверное, впервые завидев диковинного пушистого зверя с большими глазами и длинными усами, лягушки одна за другой попрыгали в воду.
Адонис важно, хвост трубою, повторяя изгибы русла, пошел у самой кромки воды, спугивая и заставляя очередных обитателей водоема совершать прыжки. Те, из аборигенов, что попрыгали в самом начале, когда кот удалился, снова заквакали и выбрались на берег. Однако Адонис степенно развернулся, смело прошествовал в обратном направлении и вновь раздались звонкие шлепки о поверхность воды.
— Ай, да, молодец Адонис! Словно тренер, взбодрил лягушек, — похвалил я его за смекалку. Раза три-четыре он устраивал старты ошалевшим от экстрима лягушкам. Однако эта процедура ему наскучила. Да и лягушки, выпучив глаза над поверхностью воды, затаились у противоположного берега. Я улыбнулся неожиданно возникшей мысли: если с котом позаниматься недельку-другую, то научится дирижировать этой пучеглазой капеллой. То-то будет забавное зрелище. Осознав, что лягушек не заставишь смирно сидеть и, глядя на пушистого, хвостатого дирижера, усердно квакать, отказался от этой затеи, Ведь при его появлении они сразу же утрачивают свои вокальные способности, прячутся в глубине.
Одну из квакух он с берега попытался выловить когтистой лапой, но она резво ушла в глубину. Последовать за ней кот не отважился, ведь он не пловец. После знакомства с лягушками Адонис приметил в траве зеленовато-желтую ящерицу. Попытался ее поймать, но она выскользнула из его лап и спряталась под мшистым камнем. Тогда он нашел себе другое занятие — отыскивал в траве целебные растения, и жевал стебельки, восполнял дефицит витаминов.
Не претендуя на лавры знаменитого дрессировщика Куклачева, зная, что в отличие от собак, коты гуляют сами по себе, все же решил, что потешный номер с тренировкой лягушек Адонису удался. Мы оставили их в покое и вскоре неутомимые вокалисты-солисты огласили округу однообразным хоровым пением. Дома щедро я угостил «тренера» куриным крылышком и сметаной.
— Ешь, дружок, набирайся сил, заслужил, — нахваливал я его, гладя ладонью по густой шерсти. — Завтра снова наведаемся на берег Джарджавы к твоим зеленым пучеглазым ученикам.
Адонис поднял голову от лакомства, завилял хвостом и замурлыкал. По осмысленному выражению его глаз я сделал вывод, что он меня понял и готов продолжить свою тренерскую практику.
г. Керчь