Рилмок ехал молча, опустив голову, чтобы кхары не увидели его слёз. Жуткая сцена казни, хоть он и не смог заставить себя смотреть на это, постоянно так или иначе крутилась у него перед глазами. Справедливость и возмездие... да, кхары знали своё дело. Юноша никак не мог признаться себе, что не может придумать оправдания для несчастной девушки, и это заставляло его ещё сильнее страдать и опускать покрасневшие глаза. Плакать в присутствии Лидана, ехавшего с ним в поводу, Рилмоку казалось немыслимым. Непробиваемый Хранитель Короны, скорее всего, лишь посмеётся над слабостью глупого послушника. Кхар видел много слёз, крови и смертей, что ему дурацкие попытки Рилмока как-то обосновать для себя несовершенство мира. Юноша сам не заметил, как зарыдал почти в голос, и тем неожиданнее было услышать у себя над ухом тихий голос высшего кхара:
— Плачьте, мастер Рилмок, — Лидан говорил негромко, но каждое его слово огненными буквами навек впечатывалось Рилмоку в память, — плачьте, ибо в этом нет стыда. Вы смываете прошлую жизнь, такую простую и понятную, где нет места предательству, лжи и корысти. Плачьте. Плачьте о людях, ваших соотечественниках, что презрели заповеди Создателя и людские законы. Плачьте о тех, кому неведомы понятия чести, совести и благодарности. Вы сильный и мудрый человек, ибо сила в том, чтобы признать свою слабость, а мудрость — чтобы признать своё незнание. Ваш мир рухнул, омойте его слезами и расстаньтесь с ним, чтобы открыться новому. Вы слишком долго просидели в своей раковине, пора сбросить кокон и заскользить по бесконечной водной глади. Плачьте, мастер Рилмок. Плачьте.
Алейт обернулась, заслышав речь Лидана, но, увидев покрасневшие глаза Рилмока, снова вперилась вдаль. Незачем вмешиваться. Лидан умеет разговаривать с людьми, а этому мальчику сейчас как никогда нужен спокойный и мудрый совет.
— Вы наделены состраданием, — продолжал Лидан, — это редкое качество для многих из вас. Плачьте, пусть ваши слёзы пополнят Озеро Скорбей, что никогда не иссякнет, но и не выйдет из берегов. У вас чистая душа. Не дайте ей зачерстветь без слёз — они, как вода для посевов, дают прорасти в вас силе и мудрости. Плачьте. — С этими словами Лидан отъехал немного в сторону, оставляя Рилмока наедине с собой.
Два следующих дня они ехали по безлюдной местности, пышные дубравы которой сменились топким березняком, перемежающимся небольшими озерцами. Вокруг шумели камыши и устремлялась к солнцу осока, кое-где начали попадаться болотца, поросшие серым и мягким мхом. Ехать приходилось очень осторожно. Если Шторм и Мурена, боевые кони кхар, были привычны ко всему, то бедняжка Арна всё время оступалась, проваливаясь копытами в болотную топь. Лидан буквально тащил её за собой, следя, чтобы кобыла наступала на следы Шторма, а Рилмок вцепился в луку седла, вознося молитвы Создателю и даже не пытаясь управлять своей лошадью.
— Кхаридан близко, — бросила Алейт, — скоро начнутся топи.
Воодушевления Рилмоку эти слова явно не добавили. "Ну приедем мы в этот Кхаридан, — мучился он ворохом мыслей, — оставят меня на пороге с лошадьми и всего делов. Людей туда не пускают... Зачем мы вообще туда едем? Лидан был против... Какая-то Купель... Ох, оставят меня у ворот сидеть в болотах и кормить комаров... И Арна еле идёт... Как кхары могут жить в таких местах? А, ну да, у них жабры. А мне каково? Брат Луций писал, в таких местах можно запросто подхватить лихорадку или болотную гниль..." — окончательно посыпать голову пеплом Рилмок не успел. Алейт, внезапно пришпорившая Мурену и унёсшаяся куда-то вдаль, вернулась и с довольным видом сообщила:
— Здесь неподалёку есть чудесное озерцо. Явно с ключей Кхаридана. Устроим там привал.
Лидан кивнул и хлестнул коня. Арна рванулась вместе с ним, и Рилмок чуть не выпал из седла. Создатель оказался глух к его молитвам.
Так понравившееся Алейт озеро оказалось идеально круглым водоёмом с на удивление сухими берегами. Зеркальную гладь покрывали кувшинки и водные лилии, всюду резвились и выпрыгивали высоко в воздух рыбёшки, а водомерки рассекали озеро своими длинными ножками. Вода была необычайно прозрачной, и Рилмок, как заворожённый, рассматривал фантастические подводные леса из водорослей, меж которыми сновали блестящие тельца рыб.
Кхары спешились, Лидан вытащил Рилмока из седла и поинтересовался:
— Где у вас та знаменитая заживляющая мазь, что вы так благородно предлагали воровке?
— В сумке, — Рилмок зажмурился на секунду, — в синем флаконе. Господин Лидан, вы поранились?
— Поранились вы, — бросил Лидан, копаясь в рилмоковых запасах, — снимайте штаны, сейчас будем приводить в порядок ваши ноги. Почему вы не сказали, что стёрли себе там всё до крови? Наша выносливость несравнима с вашей, могли бы и не геройствовать. Теперь хочешь-не хочешь, а будет привал.
Рилмок попробовал стянуть с себя холщовые штаны, но дальше завязок дело не пошло. Ткань намертво присохла к содранной коже. Во время движения Рилмок притерпелся к неудобству, опасаясь выглядеть слабым в глазах кхар, но сейчас взвыл от боли раненым зверем. Лидан цокнул языком и одним рывком стянул одежду юноши наземь.
Картина открылась удручающая. Теперь Рилмок плакал навзрыд вовсе не из-за несовершенства мира. Внутренняя поверхность бёдер и зад были покрыты кровавым месивом; из-под содранной корки струились красные ручейки. Боль была адской. Алейт заглянула Лидану через плечо, закатила единственный глаз и пошла обустраивать привал. Смущать Рилмока, лежащего без штанов, Алейт не хотела. Хоть она и кхара, но всё же женщина, а у Рилмока очень целомудренные понятия о приличиях.
Тем временем Лидан разыскал нужный флакон и от души вытряс на ладонь почти всё содержимое. Он протянул Рилмоку уздечку Арны,
— Возьмите в зубы и сожмите. Будет больно. — И начал резкими движениями втирать мазь.
Лидан соврал. Было не больно. Было ОЧЕНЬ больно. Рилмок в первую секунду задохнулся от жуткого жара в ногах, а потом благополучно отключился. "Вот и славненько, — пробормотал еле слышно Лидан, — слабость иногда бывает полезной". И продолжил втирать в израненную кожу юноши целебный состав.
Проснулся Рилмок на берегу озера, укрытый попоной, с тщательно перевязанными ногами. Боли почти не было, но ноги сильно затекли. Юноша приподнялся на локтях, высматривая своих попутчиков. Его внимание привлёк плеск где-то в глубине озера. Приглядевшись, он увидел кхар, плещущихся в воде. Они... Рилмок никогда не видел их такими: радостно-беззаботными, с улыбками на алебастровых лицах, с сияющими глазами. Что Лидан, что Алейт наслаждались прозрачной водой, ныряли, выпрыгивали в воздух, снова ныряли, и все их движения были подчинены какой-то сложной схеме, словно кхары демонстрировали танец, древний и прекрасный. Чешуя их доспехов сверкала в облаке мельчайших брызг, когда они вырывались с глубин на поверхность. Рилмок не мог отвести глаз от этого гимна водной стихии. И что-то ещё было в этом танце, странное и завораживающее, отчего юношу бросило в жар. Он сглотнул и попытался отвести глаза. Послушники Магнификата дают обет безбрачия, и Рилмок вдруг остро, до дрожи позавидовал простым людям, да и кхарам, в принципе, тоже. Водным стихиалям неведомые глупые людские приличия и правила. И сейчас Рилмок предпочёл отвернуться, чтобы не мучить себя лишний раз. Ему всё равно в таких вещах ничего не светит. Даже казнённая Алейт девушка предпочла пошарить в его сумке, а не познакомиться поближе с ним самим. Что ж, значит, не судьба. И Рилмок улёгся обратно на попону.
Вдоволь наплескавшись в благословенной воде с кхариданских ключей, Алейт и Лидан выбрались на берег.
— О, мастер Рилмок! — Лидан удовлетворённо оглядел юношу. — Совсем другое дело. Теперь вы выглядите человеком. Советую вам искупаться, вода просто чудо. Очень бодрит.
— В Кхаридане искупается, — заявила Алейт странным тоном, — хотя здесь тоже ничего. Давай, Рилмок, ты пыльный, как фолианты Цитаделлы. Окунись.
Рилмок осторожно опустил ногу в воду и тут же выдернул:
— Она же ледяная!
Кхары хором рассмеялись, и Рилмок снова уловил перемену в их отношениях. Развить мысль дальше ему не удалось. Лидан срезал с ближайшей ивы прутик и поинтересовался:
— Мастер Рилмок, вы любите ловить рыбу?
Рыбалка, в отличие от верховой езды и любовных побед, у Рилмока удалась на славу. Озерцо кишело окуньками и пескариками, пару раз юноше удалось поймать щуку, так что импровизированный садок, сплетённый Лиданом из ивовых прутьев, наполнился буквально через полчаса. Кхар научил Рилмока искать под корягами ручейников — светлых личинок каких-то жуков, излюбленное лакомство рыб, и действительно, у Рилмока шла поклёвка за поклёвкой. Когда в садке не осталось места, Алейт разожгла костёр и принялась варить халлас — так кхары называли уху. Вскоре дурманящий аромат достиг ноздрей Рилмока, и он, исходя слюной, поспешил к котелку, неловко ковыляя на заживающих ногах. Блюдо и впрямь было отменным. Янтарный халлас, состоящий только из рыбы и воды, затмил юноше даже приснопамятных донных уточек. Воистину, сколь многого он не знал о Повелителях Глубин...
После еды молодого человека сморил сон, и он растянулся на попоне, стараясь поудобнее устроить ноги. Ласковая темнота окутала его, и он провалился в мир сновидений.
— Кхаридан, — внезапно севшим голосом объявила Алейт, и Рилмок вздрогнул спросонья. Он почти заснул в седле, пока кони неторопливо шли по топкой местности. Вдобавок, спустился туман, такой густой, что юноша не мог разглядеть в двух шагах от себя Лидана на вороном Шторме. Ехать приходилось медленно и осторожно, и мерная поступь коней убаюкала Рилмока. Туман обволакивал его, нежно окутывал, навевая сон, и тем неожиданней прозвучал голос Алейт.
Проснувшись, Рилмок судорожно вдохнул и уставился во все глаза на открывшуюся ему картину.
Из белого дрожащего марева выступали величественные чёрные деревья, обвитые влажным мхом и цепкими тонкими лианами. Их корни начинались где-то выше Рилмокова роста и образовывали нечто вроде ворот. Под корнями блестела тёмная, неподвижная вода, и сам воздух как будто сгустился, превратившись в тёплый душный студень. Ничто не тревожило вековые деревья, ни шелест ветерка, ни плеск рыбёшек под корягами, и Рилмоку показалось, что он воочию узрел Вечность. Он почувствовал себя крошечной букашкой по сравнению с исполинскими деревьями, он не мог представить, никогда, даже в самых смелых фантазиях, что увидит легендарные Врата Кхаридана... так близко.
Лидан и Алейт спешились, и плеск их ног, наконец, привлёк внимание обитателей Кхаридана. Из чёрного провала Врат бесшумно появились двое высших кхар и поприветствовали сородичей в традиционной манере. Затем между ними начался неслышный разговор на Первом языке, отчего у Рилмока снова заломило виски и встали дыбом волосы. Голову начало стягивать невидимым обручем. Он так бы и свалился с лошади, но тут в проёме показалась ещё одна фигура.
Это был кхар, очень старый, высохший до полупрозрачности, его чешуйчатые доспехи отливали усталым серебром, а сиреневые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. При его появлении клещи на голове Рилмока разжались, и он с облегчением уткнулся лбом в гриву Арны. Кхар внимательно оглядел троицу путешественников и приветственно поднял костистую руку. Заговорил он на всеобщем языке.
— Я ждал вас, и вы пришли. Здравствуй, Алейт кхар'Линдаат, ты давно не посещала родной дом. Здравствуй, Пятый, твои собратья редкие гости в наших местах. Здравствуй, Лидан кхар'Кирдеат, тебя не было в зеркале Кадын-Кее, но я рад тебе. Поприветствуем же, как должно, лучших из нас.
В ответ раздался низкий, вибрирующий гул, он шёл будто бы отовсюду, и Рилмок заметил в темноте Кхаридана множество сиреневых огоньков — посмотреть на гостей собралось много обитателей Дельты.
Лидан уже привычным движением стащил Рилмока из седла, и коней увели под уздцы бесшумно появившиеся кхары, но другие — гораздо ниже, без доспехов, в одеяниях из каких-то широких листьев. Рилмок не успел их рассмотреть. Старый кхар подошёл к юноше и пристально посмотрел ему в глаза. Алейт кашлянула:
— Кхар-даон, это Рилмок из Таринге, послушник Магнификата...
— Я знаю, — тихо ответил Кхарт, — его лицо знакомо мне, хоть имя и неизвестно. Мальчику следует окунуться в исцеляющие воды Кхаридана, я вижу, что он утомлён и страдает от ран. Проследуем же в Озёрную Долину, там вы все отдохнёте и расскажете, что привело вас домой.
С этими словами около Рилмока незаметно появилась узенькая лодочка из странных глянцевых листов, ею правил высший кхар с шестом в руках. Рилмок осторожно забрался в лодочку, боясь, что она не выдержит его веса — настолько хлипкой она казалась, но лодочка даже не прогнулась. Кхар пошевелил шестом, и они заскользили по тёмной глади. Рилмок вертел головой в поисках Лидана и Алейт, но тем лодочки были ни к чему, они стремительно плыли рядом с Кхартом, который на удивление ловко управлял своей лодкой.
Кхары и Рилмок проплывали мимо огромных полузатопленных деревьев, обвитых косматым мхом, мимо чёрных впадин, заполненных водой, откуда иногда с шипением вырывались горячие струи, плыли по величественной водной глади без конца и края. Рилмок жадно вдыхал тёплый влажный воздух, по его лицу струились грязные потоки из пыли, а волосы прилипли ко лбу. Он потерял счёт времени, хотел было спросить у кхара-рулевого, долго ли ещё плыть, но тот то ли не понимал всеобщего языка, то ли не желал разговаривать с чужаком. Весь путь странники проделали в полном молчании.
Внезапно Рилмоку в глаза ударил слепящий свет. Лодочки выплыли на огромное открытое пространство, не загороженное гигантскими деревьями. Это была Озёрная Долина, первое из священных мест Кхаридана и наиболее доступное. Озёрную Долину мог беспрепятственно посещать любой кхар, будь он высшим или низшим. Бескрайний простор, насколько хватало глаз, покрывали тысячи круглых водоёмов, разделённых пушистым мягким мхом. Все озерца казались абсолютно одинаковыми, всех их покрывали кувшинки и какие-то неизвестные Рилмоку водяные цветы. От красоты этого места захватывало дух. Рилмок мысленно вознёс хвалу Создателю за то, что Он в бесконечной доброте своей позволил ничтожному Пятому войти под своды Кхаридана и увидеть зрелище, достойное кистей лучших художников. Юношей овладело странное благоговение, он смотрел и не мог насмотреться на красоту Озёрной Долины. И даже не заметил, как его лодочка причалила к мшистому берегу.
Лидан помог Рилмоку вылезти на берег, и юноша неуверенно сделал пару шагов по серебристому ковру. Мох был мягкий и очень упругий, ноги совершенно не проваливались в воду, хотя она была здесь повсюду.
— Тебе надо умыться, — категорично заявила Алейт, — выбирай озеро по душе и вперёд. — Рилмоку показалось, что её голос дрогнул. Он обернулся и встретился глазами со старым кхаром. Тот слегка кивнул:
— Я бы послушался Алейт кхар'Линдаат. Ты устал и твои ноги изранены. Сними всю одежду и выбери озеро. Его воды вернут тебе бодрость духа и крепость тела.
— Любое озеро? — не понял Рилмок.
— Какое тебе больше нравится, — Кхар-даон обвёл рукой Озёрную Долину. — Здесь вся вода целебная.
Алейт напряжённо смотрела на Рилмока, ожидая, пока тот пойдёт купаться. Лидан тоже наблюдал за ним, постукивая металлическими ногтями. Кхарт никакого нетерпения не выказывал, но Рилмок понял, что ему надо немедленно, вот прямо сейчас выбрать озеро и искупаться. Не подчиниться взгляду прозрачных сиреневых глаз старейшего из ныне живущих было невозможно. На берега прибывали всё новые кхары и рассаживались на мшистом ковре. Рилмок понял, что зрителей прибавляется и осторожно направился к дальнему берегу подальше от любопытных глаз. Наконец он уселся на пышном мхе около одного из озёр, покрытого ярко-красными водными лилиями. Скорчившись, чтобы никто не видел его наготы, Рилмок торопливо разделся и неуверенно опустил ногу в воду. Против опасений, она была такая ласково-тёплая, что удержаться было невозможно. Рилмок с наслаждением погрузился в благословенную воду и, повинуясь внезапному порыву, нырнул с головой.
— Ты до сих пор сомневаешься? — не поворачивая головы, поинтересовалась Алейт у Лидана. Её взгляд был прикован к озеру с лилиями.
— Он выбрал Купель, — кивнул кхар, — но вот выберет ли Купель его? Я всё ещё думаю, что ты просто угробишь паренька в угоду своим фантазиям.
— Будем ждать, — с каменным лицом ответила Алейт.
— Будем. — Лидан скрестил руки и тоже вперился взглядом в Купель.
Рилмок плескался в тёплой воде, разбрызгивая хрустальные капли, смывая грязь, пот и слёзы, его тело омывали ключи, бьющие со дна озера, а красные лилии норовили вплестись в мокрые пряди. Хотелось петь, кричать, хохотать, хотелось взмыть из воды, как кхары, и вновь стремглав опуститься на дно. Рилмок не помнил, когда ещё он испытывал такое счастье. Вода окутывала его, даря ни с чем не сравнимое наслаждение. Юноша вдохнул поглубже и снова нырнул.
Он уже почти достиг песчаного дна, как вдруг его подхватил незаметный прежде водоворот и закрутил в сумасшедшем танце. Рилмок попытался выплыть из коварного омута, но сил пробить водную воронку недоставало. Он начал биться, как рыба, выброшенная на берег, стараясь преодолеть сопротивление водоворота, но его только глубже затягивало. Лёгкие начали гореть, воздуха не хватало, и Рилмок с ужасом понял, что скоро не выдержит, инстинктивно вдохнёт и захлебнётся. Он начал ещё сильнее работать руками и ногами, но всё без толку. Вода словно сдавливала его тело, не оставляя ни малейшего шанса, перемалывала, как жернова зерно. Рилмок уже начал терять сознание, как вдруг увидел двух самых кошмарных существ, что только могли привидеться в горячечном бреду. Гигантские спруты с огромными мощными клювами возникли из ниоткуда, но мгновенно нашли свою цель и бросились к юноше. Рилмок в каком-то оцепенении следил за стремительными движениями чудовищ, но когда одно из них обхватило его торс, не выдержал и закричал, забившись в судорогах. Его лёгкие пронзили мириады раскалённых игл, и Рилмок умер.
— Слишком долго, — встревоженно заметила Алейт, — даже лучшие пловцы людей не могут настолько задерживать дыхание. — Она сжимала и разжимала кулаки, а водомерка на её черепе беспокойно сучила ножками. Лидан выглядел спокойней, только жабры раздувались, да бился в конвульсиях морской конёк.
— Если воды Купели осквернит смерть, — он положил руку на эфес меча, — я лично зарублю тебя, Алейт, несмотря ни на что. Раз уж за четыреста лет ты не нашла повода броситься на меч.
— Если воды Купели осквернит смерть, я сама попрошу тебя об этом, — на Алейт было страшно смотреть. Она вцепилась Лидану в руку, не отрывая глаз от озера. Красные лилии на нём казались каплями крови. Кхар-даон был внешне спокоен, множество кхар, заполонивших берег, пока просто ничего не понимали, но невероятное напряжение витало в воздухе.
— Мне бы не хотелось убивать тебя, — прошептал Лидан.
Алейт не ответила.
Загробный мир предстал перед Рилмоком совсем не таким, каким его изображали в "Славе Создателю", и описывал в проповедях брат Виллим. Вместо хрустальных чертогов для праведных и кипящей лавы для грешников Рилмок оказался сдавлен в каком-то узком тоннеле с кроваво-красными упругими стенками, которые еле заметно пульсировали, словно дышали. Было больно. Грудь горела, перед глазами плавали багровые круги; Рилмок единственно пытался двигаться вперёд по тоннелю, так как развернуться не мог никак. Протискиваться между скользких гладких стен было очень трудно. Где-то далеко впереди маячил светлый отблеск, и Рилмок понял, что во что бы то ни стало должен добраться до этого лучика. Всё остальное казалось неважным: боль, головокружение, невозможность расправить плечи. Тоннель, словно живой, сдавливал его, не давая возможности отдохнуть. Юноша не понимал, как он может испытывать боль, если он умер, но лучик требовательно светил в глаза, и он протискивался, извиваясь словно червяк. Вдруг он почувствовал осторожный толчок в спину, будто кто-то помогал ему в достижении цели. Скосив глаза, Рилмок увидел давешних страшилищ, но теперь чудовища помогали ему преодолеть кровавый тоннель. Решив уже ничему не удивляться, Рилмок полз и полз, заходясь от боли, когда внезапно в лицо ему хлынул ослепительный свет.
Лидан вынул меч из ножен и вопросительно взглянул на Кхарта. Алейт всё так же не отрывала от Купели единственного глаза, но Хранитель Короны был уверен: она видит и его самого, и сияющий зелёным клинок. Как ни жаль...
Вдруг поверхность озера забурлила, словно вскипев, на серебристый мох выплеснулась окрасившаяся красным пена, и воды с силой вытолкнули из себя обнажённое тело. Раздался изумлённый вздох. К Рилмоку быстро подбежали двое кхар и бережно, но сноровисто начали вытирать его от слизи и крови. Юноша бессильно висел у них на руках, извергая из себя воду пополам с кровью. Он долго дёргался и хрипел, пока последние капли не покинули его лёгкие. Алейт подскочила, как ужаленная, Лидану пришлось с силой рвануть её назад. Он сам до конца не верил, что Рилмок выжил в мясорубке Купели, но паренёк лежал перед его глазами на мягком мху, живой и, насколько было видно, здоровый. Его торс и руки покрывал странный узор, вытисненный прямо на коже: два спрута обвивали щупальцами грудь и спину, устремив хищные морды к кистям рук.
— Поздравляю, Водомерка, — Лидан убрал меч, — ты поставила на кон всё и выиграла. Даже не верится...
Кхар-даон поднял руку, и Лидан пристыженно замолк. В воцарившейся тишине владыка Кхаридана запел, и Рилмок с запоздалым изумлением понял, что слышит слова Первого языка, слышит — и понимает!
— Плоть от плоти Кхаридана, в Кхаридане умерший и Кхариданом рождённый, — пел старый Кхарт, — призвавший кракенов и подчинивший их силу! Ликуйте, Первые, ибо ныне в водах Кхаридана возродилась Чистая Кровь!
Благоговейная молчание было ему ответом, и звенящую тишину нарушил только громкий треск.
Это с хрустом переломился меч Алейт.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/05/28/978