Вхожу в воду, покидаю галечный берег, погружаюсь, распластываюсь, плыву – сначала по направлению на тиватский аэродром, потом меняю курс на биельские доки.
Потом поворачиваю обратно и плыву по мнимому золоту солнечной дорожки, остриём клина вытянутой ко мне. Треугольный парус небольшой яхты светится белым на фоне тёмной горы, он сложен из двух узких треугольников с общей вершиной на кончике мачты. Парус похож на крылья ночной бабочки.
Вчера, подплывая к берегу, смотрел на шаровую молнию дневного светила, просвечивающую в кроне огромного дерева, стоящего у входа на пирс: пылающий шар в кружевной черноте листвы. Сегодня возвращаюсь раньше, огненный диск едва коснулся макушки дерева. Плыть легко; море терпеливо учит меня дышать ритмично.
Когда уплывал вдоль берега спиной к солнцу, смотрел в зелёную с голубым оттенком воду, на руки, вытягивая их перед собой. На обратном пути поверхность воды казалась чёрной с мерцающими на ней золотыми лепестками солнечных бликов.
На западе горы сходятся с двух сторон залива, опускаясь к воде пологими склонами. Там невидимый отсюда узкий проход за котором Герцог-Нови и горловина выхода в открытое море. Сходящие к морю горы чёрные, солнце опускается в лоно, ими образованное, а длинные склоны, между самыми высокими местами которых я плыву к солнцу, похожи на ноги, согнутые в коленях.
Море – это вода, горькая и зелёная; горы – это земля; ветер гонит рябь – это воздух; солнце – это огонь. Стихии укачивают, сжимают, греют своим жаром. Сегодня я лажу с ними, глаза не устают радоваться тому, что видят.
Порог вечера. Блистательная Венера светит ярче самолётных огней, следуя по небосклону за аполлоническим светилом опускающимся к горизонту. Что за тёмной линией горы на западе, можно только гадать.
Венера – это женщина. Женщина – это красота. Думаю о красоте, откладывая мысли о женщинах на потом.
Выхожу из воды на тёплую пляжную гальку. День подходит к концу, надо успеть приготовиться к ночи.