Алаверды женщине

Николай Шунькин
   АЛАВЕРДЫ ЖЕНЩИНЕ

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Старшему следователю Митяеву В.П.
От гражданина Евграфова Порфирия     Трофимовича.


По поводу заданного Вами вопроса поясняю следующее. Я с Марфой Поликарповной жил дружно и мирно. Потому что она у меня была хорошая хозяйка,  нежная жена, любящая мать. То, что Вам про неё рассказали свидетели, Вы им не верьте. Да, её иногда называли  шлюхой, шалавой,  склочницей. Но это не оттого, что она была  на самом деле такая. Я расскажу почему. Она  преподавала в школе музыку. Марфу Поликарповну обвиняли родители только тех учеников, бездарные дети которых не могли отличить звук ДО от звука РЕ, и за четыре года учёбы кроме Чижика-пыжика и Собачьего вальса ничему не научились. А ведь многие её ученики побеждали на различных конкурсах, пятеро поступили в консерваторию, некоторые играют в оркестре нашего театра. Вот их Вы должны допросить.

Показаниям соседей Вы тоже не доверяйте. Они злятся на неё за то, что она тонко чувствует музыку, великолепно играет на фортепьяно, а они не могут. Вечерами мы собирались всей семьёй, чтобы насладиться музыкой. Слушали Равеля, Грига, Вагнера, Скрябина, Стравинского,  Дебюсси, Шопена, Листа,  Шнитке и других композиторов. А соседи стучали молотками по трубам, требовали прекратить, как они говорили, оргию, хотя до одиннадцати часов вечера мы имели полное право наслаждаться искусством. Потому что жили мы в достатке, и семья наша была большая. Моя супруга Марфа Поликарповна, я и шестеро детей. Вот соседи нам и завидовали.
 
   А когда Марфа Поликарповна не успевала подготовиться к занятиям и позволяла себе посидеть за фортепьяно хотя бы десять минут после одиннадцати, несмотря на то, что играла она тихо, в доме поднимался такой гвалт, что просыпались все жильцы и хором обзывали Марфу Поликарповну самыми скабрезными словами. Так что показания этих сумасшедших тоже нельзя брать во внимание, ибо тогда получится, что её давно надо было изжить со свету.

На дачу Вы тоже ездили напрасно. Фортепьяно там у  нас нет, но скрипка была. Я скрипку не люблю, так что Марфа Поликарповна играла в моё отсутствие. Я ей не мешал наслаждаться музыкой великих скрипачей. Только когда готовилась к школьному концерту, к ней приезжал коллега,  учитель музыки, и они репетировали весь день, а если не успевали, то и до поздней ночи. Вот за эти благородные занятия культурой мою жену прозвали шлюхой. Представляете, каково мне было слышать необоснованные обвинения в адрес невинной, любимой мною женщины?

Надеюсь, Вам теперь понятно, что за отсутствием оснований, конфликтов между нами не было и не могло быть. Это я к тому, что у меня не имелось причин, для нанесения ей какого бы то ни было увечья. А как всё произошло, я Вам сейчас подробно изложу.

В Италии существует правило: под Новый год выбрасывать старые вещи. Если в течение года вещь в руки не брали – её надо выбросить в окно. Вам она всё равно не нужна, а кому-нибудь может пригодиться. Мы этим правилом никогда не пользовались. Детей много, жили хорошо, но не очень богато. Вещи от старших детей переходили к младшим. Марфа Поликарповна умела не только играть на фортепьяно и скрипке, но и шить на машинке. За посудой, бельём, мебелью и бытовой техникой следили, использовали аккуратно. Всё это служило нам верой и правдой долго. Совсем старое забирали на дачу. В общем, Вы поняли, что мы ничего не выбрасывали. Поэтому эпитеты лахудра, склочница, а тем более шлюха на неё навешивали напрасно.

Я и в тот раз не собирался ничего выбрасывать. Квартира у нас большая. Дети давно разъехались. Места много. На семидесяти квадратных метрах живём вдвоём. Пусть себе всё лежит на своих местах. Но в этот раз диктор по телевизору настойчиво предлагал всё старьё выбросить. Не посоветовавшись с моей любимой супругой Марфой Поликарповной, я решил последовать его совету.

То, что находилось под её контролем: посуда, одежда, постельное бельё, личные вещи – я трогать не стал. Знал, что память у неё великолепная, симфонии играет без партитуры. Обнаружит исчезновение – обидится, что с нею не посоветовался.

Бытовой техники лишней не было. Всего по одному экземпляру: холодильник, телевизор, магнитофон, радиоприёмник, мясорубка, соковарка, миксер. Кофе нам пить запретили доктора, кофемолку и кофеварку давно отвезли на дачу, там иногда угощаем гостей.

Можно было выбросить старое кресло и два стула, которые в квартире вроде ни к чему. Но Марфа Поликарповна сказала, что соседка по даче просила подарить их ей.

Решил просмотреть книги. Их у нас много. По случаю ухудшения зрения мы их давно не читаем. Большую часть дети забрали с собой, некоторые раздали родственникам, соседям по даче и квартире, чтобы не приставали. Хотя им сказали, что в качестве компенсации за громкую музыку. Но ещё и осталось прилично. Марфа Поликарповна женщина аккуратная, все книги сложены ровно, одна к другой. А тут смотрю – пять томиков Льва Толстого выдвинуты на пару сантиметров вперёд. Попытался задвинуть – не получается, что-то им мешает становиться в строй. Посмотрел. Оказалась за ними книга, ранее мною не виденная. Растрёпанная, зачитанная до дыр.   Взял, прочитал заголовок: «Самый яркий секс в вашей жизни». Удивился, как это я раньше её не замечал. И ещё: издание не очень давнее, а вид изношенный… Ну, Вы понимаете, что выбрасывать такую книгу жалко. Решил сам почитать, да и Марфе Поликарповне дать ознакомиться. Может быть, она про неё тоже не знает. Она у меня к сексу не очень тяготеет, пусть хоть книжку почитает.

Пока Марфа Поликарповна скуплялась на рынке, я ту книжку бегло пролистал. Скажу честно: для нашего возраста мало чего нашёл нужного, а тем более – нового. Но один раздел меня заинтересовал. Именно тот, который вынесен в название книги: «Самый яркий секс в вашей жизни». Прочитав несколько раз, убедился, что такого секса в нашей жизни  не было ни разу. Набросал, как говорили в наше время, конспект, или, по-новому – бизнес-план, и решил предложить его Марфе Поликарповне. Странно, что она, будучи всю жизнь  такой скромной и стеснительной, согласилась с первого раза.

В четверг, как обычно, у нас банный день. Решили начать эксперимент с пятницы. Суть данного метода заключалась в том, что, по мнению автора книги, секс тем ярче, чем длительнее перед ним воздержание. В доказательство этого он приводит много примеров из жизни моряков, рыбаков, дальнобойщиков, военнослужащих, вахтовиков, полярников.

Наша с Марфой Поликарповной жизнь сложилась так, что надолго мы не разлучались. В отпуск – вместе. На дачу - вместе. Утром расходились по своим работам, вечером встречались дома. Разве только иногда, из-за особенностей графика её работы, получалось так, что на даче задерживались по одному то она, то я. Но это ненадолго, ночь-две, не больше. Разумеется, это не было похоже на длительное воздержание. Однако, в связи с возрастом, воздержание наше прилично затянулось. Чтобы его прервать, решили провести эксперимент по книге.

По совету автора, в пятницу утром мы разделись наголо и в таком состоянии решили ждать самого яркого секса. Именно так! Надо было весь день видеть обнажённую партнёршу, любоваться ею, говорить комплименты, восхищаться её красотой, фигурой, хотеть её с каждой минутой всё больше, но не приближаться до тех пор, пока терпение не превратится в невыносимую муку.

Марфу Поликарповну было за что любить. Но книжку эту я нашёл слишком поздно. На данный период времени в платье она выглядела намного лучше, чем без него. Откровенно говоря, любоваться там было нечем. А тем более восхищаться и говорить комплименты. Проходили минуты, часы, а хотел я её всё меньше и меньше. Не спрашивал, какие чувства она испытывала, глядя на меня, но она, видя мои недоумённые взгляды, прикрыла обвисшие груди, подтянув их бюстгальтером. Потом поверх выпяченного вперёд живота повязала красивый цыганский платок, подаренный мною полвека назад  за рождение первого ребёнка. Вместе с животом он прикрыл и давно поредевшие и полинявшие, торчащие во все стороны волосы лобка. Мне показалось, что так она выглядела более привлекательной, чем нагая, но желание от этого не прибавилось. Оставалось ждать того момента, когда желание станет непреодолимым а терпение – невыносимой мукой. Но терпеть было легко, а желание не появлялось.

Предобеденное время мы протолкались в кухне. Вместе готовили еду, накрывали стол, безрезультатно не раз касались телами. Отдохнув, решили заняться йогой. В книжке имелось несколько поз для мужчин и женщин, по мнению автора - соблазнительных.  Но нас они не соблазнили.

К сожалению, я не был ни моряком, ни рыбаком, ни дальнобойщиком, ни военным, ни вахтовиком, ни полярником. В молодости надолго разлучиться нам ни разу не получилось. А  желание, возникавшее в старости, нас не беспокоило и мы, до прочтения книжки,  ни о чём таком не думали.

Хотя желание ни у одной из сторон не возникло, всё-таки, дождавшись вечера, в постель легли вместе. Только теперь Марфа Поликарповна сняв бюстгальтер и цветастый платок, надела ночную пижаму. Пижама выглядела лучше, чем Марфа Поликарповна, тем не менее, мы решили эксперимент продолжить завтра и я ушёл спать к себе.

Ночь прошла спокойно. Я выспался, и супруга не жаловалась. На завтрак собрались во вчерашней форме. То есть, без никакой формы. Поначалу Марфа Поликарповна хотела прекратить заниматься, как она сказала, детством, но я настаивал на продолжении, да и она недолго сопротивляясь, согласилась. Это было интересно, принимало свойство некоей игры. В сущности, если бы я не нашёл ту книжку, мы так бы и не осмелились голяком ходить по квартире весь день. У меня никогда таких мыслей не возникало, а Марфа Поликарповна, как я Вам уже говорил, была воплощением стеснительности и скромности.

Увы, второй день, так же как и первый, не принёс ожидаемого результата. Мы спокойно занимались обычными домашними делами, она – своими, я – своими. Цветастый платок она повязала вчерашний, а бюстгальтер сменила на старомодный, типа «балкончик». Кажется, раньше я его не видел. Или не замечал? Он оказался маленьким, невместительным, но груди сформировал очень даже пикантно.  Мы не раз касались телами, пробовали обниматься и даже целоваться. Настроение приподнялось, что давало надежду на приход вслед за этим желания. Мне кажется, мы оба начали понимать моряков и вахтовиков. Удовлетворённые, решили  завтра продолжить эксперимент и разошлись по своим комнатам.

Утром оказалось, что у нас закончился хлеб. Я соглашался, ради эксперимента, один день обойтись без него, привёл веский аргумент, дескать, не хлебом единым… Но Марфа Поликарповна настояла, чтобы мы пошли в магазин. Я решил, что у неё на этот счёт свои соображения, и не ошибся. Дражайшая моя супруга предложила выйти в люди… без нижнего белья. Относительно себя я не волновался: главное – в брюках. А есть ли под ними трусы, нет ли – никому не известно. А как будет чувствовать себя она? Хотя, решил я, всё равно об этом никто не будет знать. На что любезная Марфа Поликарповна ответила: «Достаточно того, что мы оба знаем, и будем думать об этом». Раньше такими шалостями она не занималась. Меня это возбудило.

Помню на курорте, одна дама сказала, что не носит трусов. Так вокруг неё мужики хороводы водили. Только я в них и не участвовал, потому что рядом была Марфа Поликарповна.

Всю дорогу меня не покидала мысль, что вот, моя жена идёт среди людей, я знаю, что она без трусов, а они не знают, не догадываются и даже не думают об этом. У меня возникла мысль: смогла бы она так пройти пятьдесят лет назад? Но на улице я не стал задавать подобных вопросов, решил дождаться вечера.

Хотя серьёзных изменений в своих чувствах я не обнаружил, но после утренней прогулки в байку про моряков и полярников поверил. Да и Марфа Поликарповна этому способствовала. Постеснялся спросить - было ли про это написано в книжке, или сама выдумала? Но она надела чёрные ажурные колготки, ноги упрятала в стародавние лакированные туфли-лодочки, а платье сменила  на короткую юбку. Вероятно, из-за тесных туфель, ходила, прихрамывая, падала, часто делала неуклюжие движения, принимала соблазнительные позы. Но я, несмотря на неоднократные попытки, до вечера так и не увидел, в трусах она или нет. Причём, все подобные пируэты она выполняла так умело, будто не раз репетировала их. Однажды у меня даже возникла подобная мысль, но, зная хорошо свою супругу, я её отбросил. Разумеется, это происходило случайно. Из-за лодочек.

Гражданин старший следователь. Надеюсь Вам не надо объяснять, что спать мы легли вместе уже с некоторой надеждой. Увы, она так и не оправдалась. Видимо, три дня подобного воздержания с постоянным возбуждением для нашего возраста недостаточный срок. Но эти три дня нас сдружили сильнее, чем прошедшие пятьдесят лет совместной жизни. Мы сблизились, стали откровеннее, доверительнее. Наконец мы впервые осмелились свободно говорить о любви, о желаниях, о сексе. Во времена нашей молодости это слово считалось ругательным, в школе никто не осмеливался произнести его вслух. А я так думаю, что про себя тоже. По крайней мере, Марфа Поликарповна – точно. За остальных я не ручаюсь. 

Мы тихо беседовали о прожитой жизни. Вспомнили первую встречу, знакомство. Потом – первый секс в общежитии. Второй в парке на скамейке. Третий в такси на заднем сидении: тихо, без стона, без вздоха. Приятно – да, но ничего яркого в этом не было. Тем более что водитель запросил тройную плату. Я отдал последние деньги, и до стипендии пришлось занимать у друзей пятёрку на булочку с кефиром.

Затем Марфа Поликарповна забеременела. Несколько месяцев безбоязненного секса во флигеле тоже не походили на описанный в книжке. Квартиру получили, когда было уже двое детей. Сразу обзавелись третьим ребёнком. Потом Марфа Поликарповна родила тройню. Ясли - работа, детсад – работа, школа - работа, институт – работа. Одного туда, другого оттуда. Дальше – не легче. Свадьба – работа, вторая свадьба – работа, третья свадьба – опять работа. Ещё три свадьбы подряд. Плюс внуки, внучки. Что может быть ярче этого? У меня и мысли не было искать что-то на стороне. При такой жене, при таких детях, внуках? Есть секс урывками – спасибо и на этом. О его яркости мы ничего не знали и не задумывались над этим. И вдруг – эта злополучная книжка! И откуда она только взялась на нашу голову? Как попала в квартиру? Когда? Зачем? Неужели дети её читали?

Я, гражданин старший следователь, почему описываю всё так подробно? Чтобы Вы поняли - никакого злого умысла в моих действиях не было.

Поскольку к полуночи, несмотря на приятную с Марфой Поликарповной беседу, желание так и не появилось, мы решили вспомнить, какой, всё-таки, самый яркий секс был в нашей продолжительной будничной серой жизни. Непринуждённая беседа наша плавно перешла к воспоминаниям, и хотя к сексу она нас не подготовила, но к откровенным признаниям мы были готовы. Марфа Поликарповна предложила сделать первое признание мне.

Кроме скамейки в парке, с которой нас в итоге  согнали дружинники, на ум ничего не пришло. Но тот секс был не столько ярким, сколько курьёзным. Да и случился целую жизнь тому назад.

Лучшее, что я смог вспомнить – это случай в вагоне поезда Москва – Адлер. Дети взяли нам горящие путёвки в санаторий «Рыбак Заполярья». Пока оформляли отпуска, брали билеты, было не до секса. В купе с нами ехали две девушки. Увидев море, они завизжали от радости, и, не очень стесняясь меня, прикрывшись халатами, начали примерять купальники. Халаты не слишком добросовестно выполняли свою функцию, и перед моими глазами нет-нет, да и мелькала, то обнажённая грудь, то пупок,  а то и кучерявый пушок под ним.  После недельного воздержания дома, всю дорогу от Туапсе до Сочи, где они вышли, я испытывал некоторое то ли неудобство, то ли дискомфорт, а скорее всего – страстное желание. Жена, опершись на стол,  смотрела на усыпанный загорелыми телами берег Чёрного моря. Фигура её выглядела весьма соблазнительно. Я не выдержал. Защёлкнул дверь купе, прижался к ней сзади. Это и был самый яркий секс в моей жизни.

Пришла очередь жены. Она долго молчала, думала. То ли не могла вспомнить, то ли стеснялась. Я подбодрил её, посоветовал рассказать всё подробно, без стеснения. Тогда я не предполагал, чем это может закончиться. Но случилось то, что случилось. Я и сам не понял, почему.

Теперь, гражданин старший следователь, я опишу дальнейшую исповедь Марфы Поликарповны, которую она поведала мне в тот вечер, её словами. Вот что она мне рассказала.

**********
- У меня, каждый секс был красочным. Мне в этом смысле повезло с тобой. Женщины плачут, жалуются на мужей, на всех мужчин. Многие редко бывают удовлетворены, а некоторые вообще не знают, что такое оргазм. Одна знакомая никак не могла понять, что мы подразумеваем под этим словом. Только под пытками призналась, что лишь однажды, во время аборта, где-то что-то внутри защекотало, может это и был оргазм. А мой самый красочный? Самый красочный был, и не один. Сам выпросил, теперь слушай.

После института мы по направлению не уехали. Зацепились в Москве. Ты сразу работу нашёл в бурсе, а я всё лето по школам бегала, работу искала. То ездить далеко, то директор в отпуске, то штаты укомплектованы, то музыканты не нужны. Но чаще предлагали принять за определённую услугу.  Ты на полторы ставки пашешь, а я вроде на твоей шее сижу. Забыл, как мясо покупали, по сто пятьдесят граммов? Продавцы смеялись. Борщ из бычков в томате варили. Кастрюли хватало на неделю, да не успевали съедать, лето было жаркое, прокисал. Холодильника не было. И вот, в конце августа, как раз перед началом занятий, привалило счастье: преподаватель музыки уволился. Ставка свободная. До школы десять минут ходьбы. Я сразу о будущем ребёнке подумала – ходить будем вместе. В одну школу, близко.
- Ты же настояла, чтобы дочь пошла в другую школу, за пять остановок от дома.
- Подожди. Дойдём и до этого. 28 августа директор подписал приказ. И сразу повёл в комнату отдыха. Объяснил, что прежнего преподавателя музыки он отправил на пенсию, чтобы освободить штатную единицу для меня. Сопротивляться было поздно, при первой встрече он делал намёки, я их понимала, тем не менее, дала согласие. Ну, и ещё ряд причин. К концу лета поняла, что в Москве  работу не найду. Денег на жизнь нет. В столице всё есть, но цены кусаются. Уезжать не хочется. Ты сутками на работе, а концы с концами еле-еле сводим. А ещё… Мне интересно было. Как это – с другим мужчиной. Какие будут ощущения. Ты у меня худенький был, кожа да кости. А директор упитанный. Под центнер. До тебя у меня никого не было. В общем, мне понравилось. Секс получился очень яркий.
- С тем пузатым боровом у тебя получился яркий секс?
- Это позже он обрюзг, действительно стал похож на борова. А тогда был упитанный, но стройный, привлекательный. И любил он меня.
**********
Что мне было делать, гражданин старший следователь? Я встал, подошёл к трюмо. Посмотрел на свой отвислый живот, и успокоился. Понял, что я сейчас страшнее директора, а вот, тоже, домогаюсь женщину. Но тут меня пронзила мысль: директору  Марфа Поликарповна отдалась 28 августа. А дочь родилась 28 мая. Совпадение? Может и совпадение, но она у нас тоже упитанная. В школе над ней насмехались, боровом прозвали. Отважился поделиться своими сомнениями с Марфой Поликарповной. Она тут же их рассеяла. Оказалось, директор знал, что дочь его, помогал, как мог. Потому и отдала в другую школу, не захотела, чтобы она постоянно находилась у него на глазах. И чтобы я  ходил в ту школу - тоже не хотела.

Я долго не мог успокоиться. Ревновать поздно. Возмущаться бессмысленно. Про директора слушать дальше не интересно. Заканчивать начатый эксперимент бестактно. Вспомнив, что красочный секс у Марфы Поликарповны был не один, попросил продолжить.

**********
- Директор оказался порядочным мужчиной. Когда вышла из декретного отпуска, помогал деньгами. Дочери дарил подарки. Потом передал меня завучу. Тот мне устроил полторы ставки. Платил за разработку методичек, за плакаты и объявления, которые я не писала. Естественно, потребовал соответствующую плату. Пригласил в Кунцево,  на дачу брата, который в ЦК работал.  Дом шикарный, обстановка вся импортная. Ты помнишь наш холодный флигель? Кровать с сеткой, которая прогибалась до пола? А тут – зима, мороз, а комнаты натоплены, жара, музыка, шампанское. Мы отмечали, кажется, День Советской Армии. Тогда у него я впервые разделась. Как мы с тобой теперь. Баловались, играли в догонялки - поймай меня. Я бегала по лестницам, а он меня ловил. Худой, быстрый. Как догонит – поцелует, обнимет. Да и я была шустрая. Не сразу поддавалась. Когда поймал, я сопротивлялась. Долго мучила его, до изнеможения. И сама была на грани срыва. Вот это был действительно яркий секс. Одно время я даже пожалела, что тебя нет рядом.
- День Советской Армии? Это 23 февраля. А сын родился в конце ноября. Получается…
- Не получается, а получилось. Директор был депутатом райсовета, завуч членом райкома партии. Они и организовали нам двухкомнатную квартиру.
- То-то я смотрю сын такой стройный да ловкий. Лучше бы дочь такая была.
- Я же говорю – получилось, как получилось.

**********
Гражданин старший следователь.  Я тогда будто раздвоился. Не понимал, что со мною происходит. Одно Я хотело Марфу Поликарповну растерзать, выгнать, убить, казнить. Моё другое Я говорило, что это моя супруга, любимая, причём единственная женщина, других я не знал.  Хорошая хозяйка,  нежная жена, любящая мать. Первое Я говорило, что дети не мои, и жена никогда меня не любила. Второе Я противилось, вымывало из головы подобные мысли, успокаивало. Второе победило. Я успокоился, попросил рассказать всё до конца. И она продолжила.

**********
- В школе работало несколько учителей музыки.  Почти все они были в возрасте, опытные. Зарабатывали где-то на стороне. Кто частные уроки давал, кто в музыкальном училище. Баянисты, так те на свадьбах играли. А на школьный концерт, бесплатно поиграть, их не заманишь. За всех отрабатывали я и Илларион Павлидис. Грек. Молодой, чёрный, кучерявый, красивый балагур. Скучал о своей исторической Родине, гордился ею. Говорил – там, где грек пройдёт, двум евреям делать нечего. И музыкант он был от Бога. Пальцы длинные, гибкие. Играл на всех инструментах. Сначала мы играли на школьных вечерах. Потом он начал устраивать концерты на стороне. За плату. Он и в этом был талантлив. Отлучимся на два-три часа, и денежки в кармане. Играли в детских садах, на корпоративах, на предприятиях поздравляли передовиков производства. Конец декабря и половина января – каждый день новогодние утренники. Да мало ли где! Тайно создали вокально-инструментальный ансамбль. Фортепьяно, скрипка, ударные, певичка, конферансье. Пять человек. Как раз на его Жигули.
- Что ты мне зубы заговариваешь? Обещала про яркий секс, а сползла на концерты.
- Я к тому, что Илларион и со мной управлялся по нотам. Изгибал меня в скрипичный ключ. Сам изгибался в басовый. И начинал играть, как по нотам. А они бывают целые, половинные, четвертные, восьмые. Он ими и в музыке умело пользовался, и в сексе.

Ещё более умело он пользовался паузами. Применял целые, половинные, четвертные, восьмые.  Главное – в нужное время, в нужных местах. Четыре целых паузы, потом вдруг 8 нот четвертушек. Две половинные паузы – четыре ноты восьмушек. Одна фраза в несколько нот, длинная пауза, потом ещё длиннее музыкальная фраза. Акценты расставлял в  зависимости от моего состояния, которому он аккомпанировал с изумительной изобретательностью. Этот его рваный ритм меня разрывал на части. Он и аппликатурой пользовался умело, в дело пускал не только  пальцы, но все части своего тела. Ну и я ему не уступала в мастерстве, была ему под стать. Гармония называется.

Особо хорошо у него получалось чередование диеза – повышение звука на полтона, с бемолем – знаком понижения звука на полтона. Представляешь, несколько диезов подряд, потом сразу несколько бемолей, и – пауза. Так три раза. Он даже бекар проигрывал. А модуляция размеров! Две четверти, три четверти, четыре четверти – пауза, и снова две, три, четыре - пауза. Танго, фокстрот, вальс. Только тебе этого не понять. Ты в музыке профан...

Коду он оставлял на финальную часть, после нескольких каденций, но какая это была кода! Ей всегда предшествовало продолжительное стаккато с неоднократным изменением темпа, несколько тремоло с паузами, потом бесконечная фермата и – кода! Такой финал лишал меня сознания.

Он никогда не был однообразен, потому что умело, а главное вовремя переносил мелодию не только из одной тональности в другую, но и с одного места на другое, с кровати на ковёр, с ковра на диван. У нас такой приём  называется транспозиция.
- У кого – у вас?
- В музыке! В общем, у нас сложился хороший дуэт. Мы были влюблены без памяти.
- Ну, да. Что такое любовь – никто не может объяснить, а все пользуются ею, влюблены без памяти.
- Точно так, как твоя электротехника, которую ты всю жизнь преподавал, а что такое электричество – не знаешь.
- От электричества дети не рождаются. А я смотрю, в кого это наша дочь такая жгучая кучерявая красавица!  Ты мне тогда ещё показывала пожелтевшую чёрно-белую фотографию своей прабабушки. Я  поверил. А что имя дала греческое – Вероника – об этом не подумал. И сын у тебя победитель – Николай. Тоже от грека?

**********
Гражданин старший следователь. Надеюсь, теперь Вам понятно, что если бы я и совершил какое-нибудь противоправное действие против Марфы Поликарповны, любой суд меня бы оправдал. Но прочитав мою объяснительную записку до конца, Вы поймёте, что я ни в чём не виновен. Послушав повесть Марфы Поликарповны о самом ярком сексе в её жизни, я надеялся, что на этом её любовные истории закончились. Но неожиданно вспомнил, что у нас есть ещё трое детей. В голове что-то щёлкнуло, сознание затуманилось. Долго сомневался: спросить или нет? С одной стороны, не верилось, что секс может быть ярче того, о котором жена только что поведала. С другой стороны не очень хотелось знать о происхождении последней троицы. Екклесиаста читал: кто умножает познания, умножает скорбь. Но Марфа Поликарповна, видимо, уже не могла остановиться.

**********
- Тебе не за что на меня обижаться. Во-первых, в день свадьбы ты сказал, что наперёд всё мне прощаешь. Надеюсь, не забыл? Во-вторых, музыку ты не любил, в филармонию не ходил. А это моя вторая жизнь. В-третьих, помнишь, как закрывал мне рот, не разрешал не то, что кричать, а даже стонать? А я не могла заниматься сексом молча. Я тебя водила на лекцию сексопатолога. Тебе она не понравилась.

Всё что я делала, это только на благо семьи. Ты весь день на работе, я тоже. Вечером соберёмся – с детьми надо позаниматься, управиться по хозяйству. До полуночи колотимся. Какой секс? Когда в школе у меня окно, ты на работе. Когда у тебя есть время – я на занятиях. Купили дачу – заботы прибавились. Приедем – там бабушка с детьми, если не моя, то твоя. А Илларион всегда рядом. Каждый свободный час можно использовать. И потом, Павлидис не такой, как ты. Он не уставал говорить мне комплименты. Восхищался моими ногами, руками, волосами, грудями, ягодицами. Подолгу играл с ними, ласкал… А ты, кроме губ, никуда не целовал.
- Да, ягодицы у тебя шикарные.
- Это всё, что ты смог сказать? Ты мне никогда не говорил комплиментов.
- Теперь, надеюсь, всё? Наверное, ярче уже не может быть?
- Не надейся. Помнишь, когда отмечали день учителя? Его учредили в 1965 году, но по-настоящему, с размахом отмечали в 1966. Директор заказал столы в ресторане гостиницы «Мир». Я впервые взяла с собой тебя. Вечер удался на славу! Пьяных развозили по домам на такси. Директор не хотел, чтобы кто-то попал в вытрезвитель. Школа наша на хорошем счету. Ты напился, кажется, первый раз в жизни. Тебя поместили в гостиничный номер. А мы собрались рядом, в люксе.
- Мы – это кто?
- Я, директор, завуч и Павлидис. Его все так звали, и учителя, и ученики. Он не обижался.
- Что, и мне можно так его называть?
- Можно было бы, но он недавно погиб. В аварию попал. Всю жизнь на Жигулях ездил, и ничего не случилось. А с Джипом не управился.
- Скатертью ему дорожка.
- Ты что? Он до последнего времени Веронике помогал. И Николаю. Директор и завуч, те давно отошли в мир иной.
- Вероника знала, кто её отец?
- Узнала, конечно. Когда выросла. И Коле сказала. Сама догадалась, потом я подтвердила. Он же их обоих крестил. Только сейчас не об этом речь. Илларион музыку писал не только для рояля, но и для женщины. На моём теле играл. Для меня он написал сонату из трех частей. Первая часть быстрая, стремительная. Вторая, наоборот, медленная и размеренная. Ей на смену приходит заключительная часть, которая играется в духе первой, то есть, быстро. Ты представить себе не можешь, какое это блаженство! Магнитофон играет, а мы концертируем… Музыка Павлидиса, исполняют Павлидис и Евграфова.

  Однажды коллега попросил у Иллариона нотную тетрадь. Он дал. В ней оказалась та самая соната, написанная   для меня. Попробовал играть – не получилось. Пригласил других музыкантов – результат тот же. Павлидису сказали, что его музыку надо играть только в четыре руки. В две не получается. Он ответил, что соната написана не для рояля, а для женщины. Разумеется, никто ничего не понял. Он им не стал объяснять подробности, потому что в тот момент в его мозгах зародилась мысль написать симфонию не для двух рук, даже не для четырёх, а для десяти. Но исполнить её должны четыре мужчины и одна женщина. И не на рояле, а на этой самой женщине. Директор и завуч его поддержали. Я тоже была не против такого эксперимента.

**********
Гражданин старший следователь. В тот момент во мне проснулись все мои Я, не два, не три, а целая дюжина. Они спорили друг с другом, предлагали разнообразные варианты. Я от этой кутерьмы чуть не потерял сознание. Мне было интересно узнать, что же происходило в соседнем номере, когда я спал? Что чувствовала Марфа Поликарповна, занимаясь сексом одновременно с тремя мужиками, зная, что  в соседнем номере, рядом, за стенкой, находится муж? Иногда на меня лавиной обрушивалась навязчивая мысль задушить её своими руками. Я боялся узнать нечто такое, что не смогу дослушать до конца, и совершу-таки насилие. Не в сексуальном плане, о возбуждении желания я давно забыл, а в физическом. Но одно из моих многочисленных Я говорило, что жизнь прожита, изменить ничего нельзя, и это последняя возможность узнать всю правду о своей любимой женщине. Плюнув на Екклесиаста, я велел Марфе Поликарповне продолжать.

**********
- На этот раз Павлидис сочинил трёхчасовую симфонию «Лёд и пламень» для пяти солирующих инструментов с включением хореографических, сольных и хоровых вокальных голосов. Чтобы ты понял, я должна тебе объяснить. Музыка является одним из видов искусства. Как и другие виды искусства, она приносит наслаждение, помогает самовыражению, является особым языком общения, несет информацию, способна вызывать разные психические состояния вплоть до эмоционального потрясения, катарсиса и оргазма.
 
Есть несколько категорий эротической музыки. Во-первых, это песни откровенно эротического содержания, в том числе и с привлечением звуков, ассоциирующихся с половым актом... Во-вторых, это музыка, специально написанная для занятий любовью - у нее есть свои каноны, ее легко узнать (всякие романтические саксофоны)... Ну, и в-третьих, это песни, которые вызывают эротические ассоциации или схожие чувства за счет специфики исполнения или музыкального материала. Есть музыкальные фразы, передающие самый скабрезный мат. Музыканты их знают и иногда используют, если кого-то надо куда-то послать.

     Творцом музыки является композитор. Средствами выражения для композитора являются ноты. Пользуясь языком нот, композитор может говорить о мире все, что считает нужным, делая это не менее выразительно, чем писатель, скульптор или живописец.  Почему-то этот момент ускользает из полемики: музыка для композитора является тем же, чем глина, краски и слова. Хороший композитор умеет выбрать нужные инструменты, ритм, стиль и мелодию для создания любой темы и передачи каждого настроения. Павлидис был хороший композитор. Он написал симфонию «Лёд и пламень», добавив к необходимым инструментам непосредственных  исполнителей. Суть его музыки заключается в том, что к достижению наивысшего блаженства в эротике не надо идти  напролом, не брать напором и энергией, а подобно Моцарту, достигать этого нежностью, утончённостью, изобретательностью. Он считал, что феерические трели Монсеррат в самом верхнем регистре в сочетании с баритоном Меркьюри дают несравнимо больший сексуальный заряд, чем томные придыхания под обязательный саксофон и нудно-однообразные мотивчики, написанные «для занятий любовью». Равнодушен он и к альбому Джона Леннона «Two Wirgins» - концентрации охов и вздохов. Музыка должна говорить за себя сама. Моцарт для него является высочайшим примером нежного эротизма. Он умеет подобраться мелодией к самым сокровенным уголкам души и тела, до мурашек по коже, и там еще, на самой вершине, легкими касаниями нот создать совершенный восторг чувств!

При написании симфонии «Лёд и пламень» мы не раз слушали «Эротику» Грига, «Болеро» Равеля, оргию в гроте Венеры Вагнера, Скрябина, Стравинского, Дебюсси, Шопена и других великих композиторов, которые просто не могли лишить свою музыку эротических тем. Но мне кажется, Павлидис превзошёл их всех. Вопреки устоявшимся традициям, он к исполняемой музыке добавил эротическую игру исполнителей с хореографией и вокалом, соединив воедино силу музыки, танца и голоса.  Не знаю, где они записывали фонограмму, но звучание было отменным. Я была уверена, что партитуру и либретто они разучили заранее, отрепетировали и тщательно подготовились, поскольку симфония была исполнена без запинки.

Увертюра предполагала лёгкий ужин с шампанским, танцами и медленным раздеванием. Затем меня  уложили на медвежью шкуру,  распяли в позу витруального человека Леонардо да Винчи и зафиксировали: распростёртые руки привязали к батарее отопления, а раздвинутые ноги - к ножкам кровати. Под спину подложили иппликатор Кузнецова. Груди натёрли имбирем.  Это придавало  неописуемое возбуждение. Представляешь: все жуют бетель, я лежу в ожидании, трое раздевающихся мужчин танцуют вокруг меня, обнажаясь всё больше и больше, а мой муж спит спокойно рядом и ничего не подозревает. Тебя Илларион тоже принёс, симфония написана для пяти инструментов. И всё это под изумительную музыку Павлидиса и вокальное сопровождение трёх возбуждённых мужчин! Разумеется, я тоже не молчала.  Меня обцеловывают горящими от бетеля губами. Я горю синим пламенем.  Думала, что подо мной воспламенится медвежья шкура. Но они периодически охлаждали мой пыл, прикладывая  к грудям лёд. Потом кусочками льда оставляли на моём горящем от жарких  поцелуев теле  автографы.

Эта оргия продолжалась бесконечно долго.  Я была на грани сумасшествия. Только через два часа они начали по одному, ненадолго, входить в меня, каждый раз доводя до ярчайшего оргазма. Мне представилась возможность их сравнивать, оценивать и своими ответными действиями выбирать способ одобрения или неприязни. А когда тебя положили рядом и втроём принялись заполнять все мои отверстия,  я взлетела в небеса.  Мне так хотелось, чтобы ты очнулся, принял участие в нашем представлении. Это могло изменить всю нашу дальнейшую сексуальную  жизнь. Но в тот вечер ты слишком много выпил .
- Ну, да, где мне было угнаться за тремя боровами.
- Сам виноват.  Ты никогда не видел во мне женщину.
- Женщину я в тебе видел. Ты мне всегда нравилась. Я любил тебя.  Никогда не сомневался в твоей верности. Никогда не подозревал. Ты никогда не кокетничала, модно не одевалась.
- Да, при тебе не одевалась. Я демонстрировала тебе только то, что тебе нравилось, что  ты любил, что хотел видеть во мне. Ты любил только мою внешность, мою красоту,  мою душу, мой интеллект, мою работоспособность. Это я тебе и подавала. Но ты не любил моё тело, не ласкал его! А для женщины это главное.   Была у нас одна учительница. Муж алкоголик, каждый день пьяный. Бьёт, издевается, унижает. Посоветовали бросить его, завести новую семью. А она знаешь что ответила? Говорит, он в постели непревзойдённый гений. Я такого никогда не найду.  Ради этого буду терпеть.

Мой гардероб хранился на квартире Павлидиса. Он так и не женился, жил бобылём. У него и встречались последнее время.
- Не пойму, за что он тебя любил? Сексапильной ты никогда не выглядела.  Да и в постели не была сексуальной. Холодная, как манекен.
- Это потому, что ты до горячего ни разу не достал. Они  прозвали меня «Сплошная эрогенная зона».  А ты пользовался только одной зоной, да и то раз в месяц.

Тогда я подумала, что это самый яркий секс в моей жизни.  Оказалось, до финала было ещё далеко. Оставалась несыгранной кода. Они повязали на мою шею шарф и начали его постепенно затягивать, продолжая ласкать каждую точку моего возбуждённого до предела тела.   Оргазм следовал один за другим, голова затуманилась, я обессилела, потеряла сознание. Когда пришла в себя, была уже развязана. Тебя отнесли в  соседний номер. Симфония закончилась.  Это и был самый яркий секс в моей жизни. Жалею, что он больше  ни разу не повторился.
- Когда это было?
- Я же говорю, в 1966 году. Тогда день учителя отмечали в первое воскресенье октября.
- А тройню ты родила в июле.
- Да, через девять месяцев.  И директор, завуч, Павлидис - все они были крёстными у наших детей, помогали им материально. Печально, что их уже нет. Ушли в мир иной, подарив нам здоровых, красивых, умных детей.
- Своих детей, твоих детей.
- Наших детей. Не моя вина, что от тебя никто не завязался.

**********
Гражданин старший следователь. Я никогда не был ревнивым. В рестораны редко ходили. Сначала денег не было, потом дети посыпались, как град. Марфу Поликарповну приглашали мужчины на танец. И я танцевал с другими женщинами. Никакой ревности между нами не было. Меня выходки Марфы Поликарповны не возмутили. Детей считал родными, любил, как своих. Сразу после рождения тройни нам выделили четырёхкомнатную квартиру. Марфе Поликарповне дали «Медаль Материнства» первой степени, минуя вторую степень, которую давали за рождение пятерых детей. И меня прозвали Отец-герой. Я гордился этим, ходил в школу на каждое родительское собрание.   

В её рассказе  меня больше всего возмутило то, что мне  она представлялась невинной, стеснительной женщиной. Стеснялась при мне переодеваться, поправлять чулки. Когда жили во флигеле, она просила меня отвернуться.  В квартире - уходила в свою комнату. Я её ни разу не видел раздетой!  Спала только в пижаме. Когда я приходил к ней, она выключала свет, но пижаму не снимала. Я считал её воплощением скромности. Если бы художнику понадобилась модель для изображения скромности, лучше Марфы Поликарповны он никого бы не нашёл.  Я так думал. И вдруг – эта злополучная книжка о ярком сексе. Мне и в голову не могло такое прийти.

 Несмотря на такой живописный рассказ Марфы Поликарповны, моё желание заняться сексом не возникло. В связи с возрастом воздержание наше было достаточно продолжительным, но никакого влечения я не ощущал. Оно спало непробудным сном. Я решил его разбудить,  испробовав для этого проверенный Марфой Поликарповной  метод. Накинул на её шею шарф и начал постепенно, как в её рассказе, затягивать.  Не знаю, было ли ей от этого хорошо, но она лежала спокойно, молча, не сопротивляясь. Меня это не возбудило. Желая услышать её эротические стоны, я затянул шарф  сильнее, но она совсем успокоилась. Надолго. Чтобы привести её в чувство,  я одной рукой бил  по щекам, другой набирал номер телефона скорой помощи. К счастью, скорая прибыла быстро, Марфу Поликарповну откачали. Но врач заметил на шее следы от шарфа, на лице - синяки от пощёчин, и, не посоветовавшись с Марфой Поликарповной,  вызвал полицию, которая меня арестовала. 

Гражданин старший следователь! Я написал всё точно так, как было на самом деле. Марфа Поликарповна Вам подтвердит  мои показания. Теперь Вы знаете, что я не преступник,   никакой вины за мной нет, и вы можете отпустить меня домой.
Что и подписываю:
Евграфов Порфирий Трофимович.


Резолюция.
Раньше я верил, что бывают дожившие до старости женщины, не побыв ни с одним мужчиной.
Теперь, прочитав объяснительную записку гражданина Евграфова Порфирия Трофимовича, я не верю, что вы найдёте  дожившую до преклонных лет  женщину, побывшую только с одним мужчиной.
Посему, предлагаю освободить гражданина Евграфова П.Т. из-под стражи за недоказанностью состава преступления.   
Старший следователь Митяев. В.П.
25 мая 2015 года.