По духу времени и вкусу он ненавидел слово «раб»…
За то попался в Главный штаб и был притянут к Иисусу.
А.С. Грибоедов.
Небо набито такими атеистами, и они, почёсывая за ухом,
не поймут, куда попали.
Г. К. Честертон «Акула».
Николай Иванович лежал на холодной земле. Вначале было темно и больно. Потом боль ушла, запутавшись в вершинах деревьев, а глаза различили две фигуры в белой одежде, склонившиеся над ним. «Если это армия пришла на помощь, то почему они в зимних маскхалатах?- застыла в мозгу навязчивая мысль.
«Бери, Гриша, и пошли. Холодно очень»,- сказал один из них: «Нашёл место дурень, где смерть принимать – здесь ещё с 41го года неприкаянные лежат»… Другой наклонился к груди Просфорова, сунул руку за пазуху, извлёк что-то и завернул в белую простыню – стало теплее, и вдруг Николай Иванович ощутил, что разделяется надвое. Одна часть всё ещё лежала на пологе прелой листвы, и кудрявая голова Хачикяна билась в раскаянии о грудь Николая Иваныча, другая же взмыла над лесом и в сопровождении двоих в белом совершила в воздухе пару замысловатых фигур пилотажа, а затем мягко спланировала на край облезлой тучи.
«Ребята, где я»?- спросил Просфоров. «Во, даёт, мужик»!- ухмыльнулся в неожиданно ярко-рыжую бороду один из ангелов: «Неужто не понял? На том свете ты, батя»! Другой сдвинул нимб на затылок и рассмеялся, но сразу сник и сказал: «Будь здоров, дядя. Валяй на прописку, а нам пора – в Волхове баба сожителя отравила. Наше дело такое, первей милиции успеть, чтобы душу не описали»… Хлопая крыльями как потревоженные чайки на рассвете, они сорвались с края тучи и скрылись в тумане. Николай Иванович по грязной и склизкой от выброшенных гражданами грехов дорожке потопал к ватной будочке небесного КПП.
Где-то далеко внизу среди чёрных елей, под их, забрызганными кровью, лапами младший сержант Хачикян утёр с лица слёзы и приказал тащить тело Просфорова к посту ГАИ, живого, мёртвого ли, но вынести из леса!
Дверь, скрипнув на ржавых петлях, отворилась. Николай Иванович, с ранних лет своей юности, чувствовавший в душе стеснение при входе в казённые конторы, обратился к дремавшему на замызганном облачке дежурному: «К кому тут обращаться-то, гражданин товарищ»? «Не похож»,- решил Просфоров, сравнивая лик заспанного апостола Петра с его изображением, виденном ранее в Эрмитаже: «Общего только борода и ключи, да и борода то не такая».
«По какому вопросу, раб Божий»?- осведомился тот, с трудом разлепляя веки. «Раб? Я не понял, с какой стати я раб»?- возмутился Просфоров, некогда начавший своё образование, выводя коряво на школьной доске «мы не рабы, рабы не мы». «А кто же ещё»?- угрюмо буркнул апостол: «Все мы под Богом ходим». «Ну, вы как хотите, а рабом я себя не считаю»!- отрезал Николай Иванович, любимой книгой которого в детстве была «Хижина дяди Тома». «Ладно, как желаете. Развелось вас там, атеистов чёртовых, прости Господи грехи наши»,- проворчал Пётр: «Чего там у тебя»? Он вытащил из-под облачка потёртую папку на тесёмочках с надписью «Дело №… Хранить до конца света». Нахлобучив на нос перевязанные ниткой очки, сверил фотографию с личностью Просфорова и пролистал странички: «Родился, не крестился, проживал на оккупированной территории, учился ФЗУ, работал, институт, диссертация, английский со словарём, вдовец, русский, дочка замужем за поляком, прав шофёрских не имеется»,- и вдруг поднял удивлённые глаза на Николая Ивановича: «Получается, вы у нас убиенный воин? Никогда бы не подумал, вид больно гражданский»! «Так, душа одна штука есть, справки о грехах с места работы и жительства на месте, сандалии одна пара и хитон х\б одна штука получите, а направление сейчас выпишем»…
Пётр начал карябать на бумажке, видать из ангельского крыла вырванным, пером, что твой Пушкин, диктуя сам себе, чтобы не сбиться: «Направление выдано рабу Божьему Николаю»…
«Я же вам сказал, что я не раб»!- возмутился Просфоров. «Ничего не знаю»,- унылым голосом бубнил апостол: «Вас тут за мою службу триллионы проходят и даже больше, а форма № 187 от 18. 03. 755го года предписывает мне соответствующую формулировку. Будет другое распоряжение, запишем вас товарищ, господин или, как вам будет угодно. А то тут в восемьдесят втором году этого столетия в декабре месяце помер в Москве один тип с большими бровями, так всё требовал, чтобы его «дорогим и любимым» записали, да ещё все ордена перечислили. А у нас для всех общий порядок». «Бюрократы»!- взорвался Николай Иванович и так саданул казёнными сандалиями по облачку , что из него град посыпался: «Всю-то жизнь мучили- пытали, бумажные души. Так и на том свете от вас покоя нет»!
Апостол отряхнул градины с коленей, поднял на обнаглевшего клиента обиженные очи свои и забубнил в телефонную трубку: «Тут один раб Божий хулиганит»! «Кто такой»?!- раздался в трубке гневный голос: «В преисподнюю захотел? Как фамилия»? «Счас, счас»,- вновь залистал «дело №..» Пётр: «Ага, вот, Просфоров Николай Иванович, научный работник, атеист, ,1939го года, убиенный воин». Руководящий бас в трубке хмыкнул: «Надо же, час с небольшим назад про него говорили, а он уже здесь. Бушует, говоришь? Так давай в преисподнюю его, пусть проветрится»!
В помещение влетели два дюжих архангела с лицами милосердными насквозь, прямо как у работников медицинского вытрезвителя. Они деловито схватили Просфорова под руки и потащили с тучи сквозь зябкие дождевые облака.
В просвете меж этими облаками Николай Иванович узрел завершающую стадию сражения старшины с войском графа Арнольда. Желая помочь своим, Просфоров спихнул с ноги сандалий и послал его точно в лоб барону Думкопфу. Сандалий летел точно в цель, набирая ускорение в идеальном согласии с законами школьной физики, но у самой земли порывом ветра был отнесён прочь, и упал край дальнего ельника. «Вот, дети, наглядный пример многообразия чудес природы, небесный странник метеорит»,- объяснял кот своему семейству, эвакуированному в связи с войной на сааме верхние ветви былинного дуба.
У врат ада Просфорова ждали. Был звонок сверху. «Главный приказал ознакомить с местными достопримечательностями, клиентурой и условиями времяпровождения. Обращаться вежливо, что с ним делать, ещё не решили»,- сурово объявили архангелы чёрту, высунувшемуся из дохнувшей серой дыры, и добавили напоследок: «И ещё. Главный просил сантехника на полчаса». «Ну, вы мне не указывайте»!- взвился чёрт: «Чихал я на вашего главного. У меня своих главных полна преисподняя»!
«Пошли, что ли»?- ухватил чёрт Николая Ивановича за рукав и потащил за собою по извилистым коридорам, круто уходившим в глубины земли. В связи с ускорившимся в последние годы освоением богатств земных недр твердь земная была не столь тверда как раньше. Во многих местах из потолка коридора подтекала нефть, торчали наконечники буров, неразорвавшиеся снаряды и даже, знакомая Просфорову по телепрограмме «Время», боеголовка Першинга. «Я гляжу, вы тут живёте как в пороховом погребе»,- посочувствовал чёрту Просфоров. «Это ещё что», - отвечал тот: «А вот как в Семипалатинске или в Неваде ядрёные бомбы взрывать начинают, так вся теплотрасса к Богу в рай разлетается. Или бурильщиков возьми, они на Кольском третьего дня до отметки 15000 метров добрались и котельную нашу естественно разнесли в пух и прах. Им радость, говорят, уголь с ужасной глубины достали, а у нас беда, кипятка четверо суток не было, грешники расползаться начали». Излияния словоохотливого чёрта были прерваны резким сотрясением окружающих недр. С потолка посыпалась порода. «Невада»,- констатировал чёрт: «Восемьдесят килотонн, не меньше. Жду не дождусь их главного генерала, уж мы-то ему зададим»!
По пути Николаю Ивановичу было продемонстрировано оборудование ада, вентиляция и сантехника: «Да это же позапрошлый век»!- посочувствовал он адским жителям: «Тяжеленько вам тут приходится. Всё устаревшее, механизации никакой, о технике безопасности и говорить не приходится». «А вы сами-то как, к нам не собираетесь»?- деловито поинтересовался чёрт: «Нам специалисты, во, как нужны! Вижу, заинтересовались. Возьмём сразу на инженерную должность. Спецовка из чёртовой кожи, несносимая. Горячее питание и баня за счёт фирмы. В отпуск путёвка бесплатная на серные озёра». «Да я, собственно, ещё не определился»,- отвечал Просфоров. «И не думайте»!- настаивал чёрт: «Давайте к нам. Приятно поговорить с культурным и грамотным человеком. Глядишь, и советом дельным поможете. А то к нам кто попадает, всё пьянь да хулиганьё, насильники да начальники. Недавно одного кадра неделю в кипятке варил, на сковородке жарил, железом калёным мучил. Вроде в чём душа у майоришки держится, а всё кричит «Слабо вам, чертям. Вот я в Устьвымлаге зекам давал так давал, не чета вашему!».Давно таких не бывало злющих, почитай с войны, когда из фатерлянда дивизии СС строем прибывали. У нас ведь ад-то, совмещённый, для всех христианских конфессий». «А у нас в лесу возле города Петровска»,- возразил Просфоров: «Чёрт местный говорил, что римской веры не признаёт». 2Это какой чёрт? Кеша что ли? Ну, этот выжига вообще самостийный, говорят, от Гослесфонда работает».
Экскурсия продолжалась. В закутке за кучей угля жадно курил рябой усатый старик в потёртом френче. Чёрт посмотрел на него строго и радостно крикнул, срываясь на визг будто московский интиллигент на конференции по десталинизации: «Джугашвили, почему куришь где не положено»?!! Тот глянул на чёрта как на чёрта,памятую семинарские навыки так, что тот испуганно дёрнулся, пытаясь укрыться за спиной Просфорова, о затем махнул рукой, бросил окурок и ушёл. «Герцеговина Флор»,- прочитал чёрт на подобранном бычке. «Откуда такое в аду»?- изумился Просфоров. «Есть пока, кому передачи присылать»!- досадливо бросил чёрт и добавил ехидно: «Его никуда не берут, ни в рай, ни в ад. Так мирским подаянием в коридоре и живёт». "Так ведь поди не положено"? "А то! Могут и в мир выгнать, на прежнюю должность"...
«Итак, слева помещения для многоженцев и алиментщиков»,- продолжал пояснения чёрт: «Если желаете, можем зайти поглядеть, что за процедуры с ними проделывают. Весьма пикантное зрелище. Секс и насилие одновременно. Даст ист фантастишь»!- увлёкся он, но Николай Иванович от посещения уклонился, сказав: «Пожалуй, не стоит. Я, хоть и не любитель подобного рода зрелищ, могу всё себе представить»,- а потом спросил: «А что происходит за дверью направо? Там так кричат». «Туда лучше не ходить - зрелище жуткое»,- отвечал ему чёрт, стараясь побыстрее миновать эту дверь: «Там у нас взяточники - от особо крупных из ЦК до самых маленьких из жилконторы. Нам без разницы, как и кого, мучить, но там чистая физиология. Тяжко смотреть, как им всё, что за жизнь набрали мелкой монетой в пасть и прочие дыры запихивают». «А вон там у вас что»?- показал Просфоров в боковой коридор не в пример загаженному адскому помещению устланный коврами, украшенный тяжёлыми люстрами и никелированными плевательницами. За плюшевой портьерой в конце коридора угадывался обширный зал. Он был набит солидными мужчинами в костюмах различных эпох. Они сидели на мягких креслах как в кремлёвском Дворце съездов. На трибуне под плакатом с неразборчиво написанным лозунгом кто-то выступал. «Это помещение для руководящих работников и прочих хозяев жизни. Они там анекдоты про себя слушают»,- объяснил чёрт. «Как интересно»!- воодушевился Просфоров: «Давайте войдём». Он вошёл, но сразу же выскочил вон, поражённый претерпеваемыми грешниками ужасными мучениями и почти сочувственно поинтересовался у чёрта: «И долго им так мучиться»? «Долго»,- отвечал тот: «До тех пор, пока анекдоты про них народ не забудет. А потом самая страшная мука – свои избранные речи и статьи наизусть выучить, рассказать без бумажки на отчётном собрании, и лишь потом на покой». «Кошмар»!- поразился Просфоров: «И хоть кто-нибудь вышел»? «За последние пятьсот лет никто»,- уверенно отвечал чёрт.
«Ну, вот и всё»,- закончил он экскурсию: «Помещений, конечно, у нас полно, грешников прелюбопытнейших немало, но всего за один раз не покажешь. Если моим предложением заинтересовались, милости просим, примем с радостью. Мне пора на работу. В Америке генерал помер, пойду, погляжу, не мой ли долгожданный. А вам сюда»,- показал он на обитую воровской татуированной кожей солидную дверь украшенную позолоченной табличкой с надписью «сатана» и другой поменьше с надписью «выхода нет». «Вы о моём предложении не забывайте»,- добавил чёрт напоследок: «Как прибудете к нам насовсем, сразу меня спрашивайте, а то зажарят ни за грош, народ у нас всякий попадается»,- и скрылся за поворотом адских коридоров.
За дверью сатана орал сразу в две телефонные трубки: «Я же сказал, сантехника Петрова не жарить, а помыть для командировки в рай! Сантехника я сказал, а не электрика! Как, уже зажарили?! Как под белым соусом?! В Бога, в маму его и двенадцать апостолов! Уволю по тридцать третьей! В ангелы на полставки пойдёшь, на свежий воздух»! Трубка огрызалась в ответ и чихала серой, занудный голос из другой трубки упорно доказывал сатане, что секретарша его Нюрка в рабочее время загуляла с грешником из соседнего мусульманского ада. Наконец, хозяин кабинета в изнеможении бросил обе трубки, утёр пот с рогов и спросил: «Тебе чего»? «Да вот, прислали»,- отвечал Просфоров. «А! Страху на тебя напустить просили, помню-помню, ты ещё апостолу нагрубил. Заходи, садись». Телефоны зазвонили вновь, все пять стоявших на столе одновременно. Поняв, что это надолго, Николай Иванович присел на диван.
Виляя бёдрами, вошла секретарша с пачкой бумаг на подпись. «Никаких тебе фондов на уголь не будет»!- орал в трубку сатана, одновременно подписывая бумаги: «Добывай сам, где хочешь, хоть у шахтёров воруй»! И в другую: «Кто он такой, чтобы его на берёзовых дровах жарили! Мне плевать, что он главным банщиком был! Жарьте, как и всех, на газу»! В третью трубку он просто плюнул вонючим пламенем, и слышно было, как на том конце провода кто-то обиженно завизжал. «Попал»!- обрадовался сатана и, обернувшись, увидел Николая Ивановича, с увлечением изучающего инструкцию по починке котла ДКВР, долго соображал, зачем он здесь, и, наконец, спросил: «Слесарь что ли»? «Могу и слесарить»,- отвечал тот. «С водопроводом дело имел»? «Разберусь». «Ты-то мне и нужен. Давай в рай, одна нога здесь, другая там, починишь им кран и скажешь, что я тебя напугал достаточно. Только душ прими, а то они там нашим серным запахом брезгуют. Нюра, выдай ему дежурную метлу»!
Не прошло и пяти минут, как умытый душистым цветочным мылом Николай Иванович подлетал на метле к чёрному ходу в райские кущи. Он плавно опустился на край осклизшей от влаги тучи, где, чихая и шелестя мокрыми крыльями, обступили его сонмы ангелов и праведных душ. «Сантехника вызывали»?- деловито осведомился он: «Показывайте, что тут у вас». Ознакомившись с неисправностью, Николай Иванович авторитетно заявил: «Это же ерунда, тут только прокладку заменить». Минут пять спустя на всей территории Союза установилась ясная и солнечная погода.
И в это время зазвонил телефон. В трубке раздался бас: «Просфоров у вас»? «У нас»,- отвечали, трепеща обсыхающими крыльями, ангелы: «Он нам кран починил». «Мы его по всему раю и аду ищем как научного работника, а он сантехником заделался! Гоните его прочь в три шеи, срок его жизни ещё не кончен, нечего ему здесь делать»!
Спустя миг служитель морга при районной больнице в городе Петровске стал свидетелем чуда. Хладный труп неизвестного гражданина, скончавшегося от ножевой колотой раны, доставленный попутной машиной с поста ГАИ 25й километр, открыл глаза, сел и, почесав в затылке, спросил у санитара: «Сколько сейчас времени»? Узнав время, он встал, забрал свои вещи, оделся и ушёл. Санитар же, к вечеру придя в себя, навсегда бросил пить, расписался и обвенчался с сожительницей, усыновил её детей и детей ещё от трёх женщин и поступил учиться в вечерний техникум текстильной промышленности.