предыдущее тут -
http://www.proza.ru/2015/05/21/38
Он не думал об их отношениях, не строил планов… пришел важный заказ, и Ненашев всецело был поглощен им, но разглядывая микросхему, почему-то увидел в сплетении множества разноцветных линий её картину в темном холле.
«Нет, это была не моя боль, - подумал он, - это была её растерянность, даже ужас».
Мысль пришла тихо, незаметно, ничего не взламывая, ничто не корежа - словно лопнула почка и вот она не почка, а листок, который вбирает в себя белый свет, радуется всему – и ветру, и солнцу, и дождю…
Ненашев стал чувствовать другого человека.
***
- Когда один любит другого за что-то, а не просто так, то это не любовь, а привязанность. Любовь - это радостное и полное принятие другого человека, без желания что-то в нем исправить или дополнить. – Ненашев говорил размеренно, не сбиваясь, словно не в нем рождались слова, а читал текст – выправленный, выверенный до последней запятой, и нужно было только произнести его осмысленно. - Поэтому любовь возможна всякая, поскольку она непостижима, как мир вокруг и человек в этом мире.
Всякий, якобы, общественный, нравственный или какой другой «эталон» любви, - продолжал Алексей, - разрушителен для возникающих привязанностей: не стоит трогать сердце холодным скальпелем. - Ненашев представил скальпель у сердца и содрогнулся. Но продолжал говорить: - Кто создает нюансы мира? – Он слышал себя со стороны, и умом понимал, что говорит верные вещи, но удивлялся, откуда они идут - ведь не из головы же? Головой он думал об Элине, память рисовала постельные картинки, все существо его хотело ее, но он почему-то говорил о любви. - Кто создает красоту мира? – поправил Алексей последнюю фразу. - Только влюбленный человек. Создает и – он счастлив, вкушая его гармонию, или опускается в бездну своего ада, начиная поверять чувство рассудком.
Сказав все это, Ненашев понял, что знает состояние человека, в которого попала молния.
Они сидели с Леонидом Сергачевым в пустом ресторанном зале, и только что Ленька с ужимками и прыжками – в лицах, похохатывая, - рассказывал, как он распродает земельные участки разным богатеньким быратино. Он так и говорил – "быратино".
И ни с того, ни с чего Ненашев и произнес свою странную речь о любви.
Сергачев слушал Алексея с изумлением. Даже вилку с нацеленным соленым груздем не донес. Так и держал на полпути ко рту - как оберег от нечистой силы.
- Хочется ли мне разбираться в ее чувствах? – спросил себя Алексей и ответил: - Нет. Зачем мне это? Скажи она «люблю», было бы приятно и только. Я не рассчитываю на ее любовь, мне хватает своей. Скажи, Леня, разве это не счастье, когда кровь кипит в тебе, когда из расчетливого человека я превращаюсь в обыкновенного мужика, который ликует, услышав ее ласковую интонацию Разве я не готов отдать миллион за это состояние, которого я никогда в жизни не испытывал. Что это, Лёня? Ответь мне! Нормально ли это?
Сергачев пожевал губами, положил вилку и, отводя глаза от Ненашева, сказал: - Ну, ты же сам определил, Алеша, это - любовь.
И Алексею стало легко на душе. Он понимал, что подобные мысли не изливают просто приятелю, говорить так не принято, но когда Сергачев ответил ему, успокоился.
- Кто же тебя так зацепил, Леша? – спросил Сергачев. – И крепко , видно, зацепил. Даже не знаю, сочувствовать тебе или завидовать. Такие чувства добром не кончаются - Сергачев смотрел с сочувствием. – Конечно, не мое собачье дело в такие истории встревать, Но послушай совет. Ты думаешь сердцем, а объект твоего обожания…- Сергачев заметил, как вскинулся Алексей возражать - Пусть любви, пусть будет по-твоему, любви! ведь у нее могут быть свои резоны. У тебя хоть взаимная любовь, друг ты сердешный? Сам-то ты уверен, что она питает аналогичные чувства. Да, кстати, я ее знаю? "Яхтенная" девочка, нет?
Ненашев отчаянно помотал головой.
- Ну и слава богу. Я бы даже у тебя слова списал, до того ты был убедителен. Женщины любят ушами – таков непреложный закон любовной игры. Ты на каком этапе сейчас? Уже или еще?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- Ты спрашивал, верю ли я в любовь с первого взгляда? А сам бы как ответил?
- Теперь не знаю. Раньше не верил. И честно скажу, Лина, когда был молодым, говорил искренне, что люблю. Но почему-то со всеми, кому говорил так, расстался… сейчас и не помню всех.
- Все вы, мужики, такие. Подопрет и сразу «люблю». А что бы ты, Алеша, сделал, если застал меня с другим мужчиной?
Ненашев лежал рядом – расслабленный, довольный собой, хотелось курить. Потому и ответил, не думая: – Убил бы.
Она тут же спросила: - Кого? Его или меня?
- Конечно, его.
Ответ Элину,видимо, удовлетворил, больше вопросов она не задавала.
Но, покуривая под вытяжкой, Ненашев подумал: - «а зачем мужика убивать? Он же не силой ее взял. Он-то при чем? Он, выходит, вроде меня. А я в чем виноват?»
Дальше он додумать не успел: Элина прокричала из спальни: – Алексей! Я тут одну интересную позу придумала, иди сюда.
***
В машине Ненашев стал слушать джаз и ходить на работу в светлом потому, что Элина сказала, что ему пойдет белое с каким нибудь кофейным оттенком.
- Алексей Николаевич, вы прям, как ангел, - сказала секретарь Аллочка. Комплимент был сомнительным, но Ненашев не обратил на это внимание. Он был счастлив.
***
Через два дня она снова позвала его.
***
- А ты колючий, - Элина деловито рассматривала левую грудь.
- У меня быстро щетина растет, - смущенно оправдался Ненашев. - Иногда приходится скоблиться два раза на дню. – И понял, что невольно обидел ее: приехал на свидание и не побрился.
- Всю меня исколол. – Элина виноватого признания не заметила, занятая осмотром своих покрасневших мест. - Я принесу тебе бритву.
И пошла на третий этаж.
«Куда это она? – удивился Ненашев. - Ведь ванная на первом этаже».
Она спустилась и протянула ему бритву. Это была не одноразовая бритва или та, которой женщины бреют ноги, а дорогой «жилет» с тремя режущими поверхностями и вибрацией для лучшего скольжения.
Алексей не сразу и понял, что его отвратило от этой бритвы. А когда понял, чувство ревности выросло в нем мгновенно. Даже тапки, в которые ему нравилось переобуваться, показались пользованными.
- Останешься на ночь? - спросила она - Раз ты будешь у меня такой гладенький…
Ненашев взял себя в руки, положил бритву на край постели, подальше от себя, и сказал озабоченным голосом: - Рад бы, Лина, но прости, с самого утра очень важная встреча, и я должен быть не только гладеньким, но и свеженьким, в костюме с галстуком. У тебя ведь нет для меня костюма?
Она не поняла намека на бритву: - Дела есть дела, уважаю таких мужчин, - сказала Элина со вздохом.
Минуту назад Ненашев был бы благодарен ей за такие слова, но сейчас едва удержался, чтоб не закричать - для кого она эту бритву без упаковки в запасе держит, ведь он первый раз не побрился перед свиданием с ней. Он мог бы спросить и о несуществующем брате, и о том, кто пьет дорогущую водку «белугу», с рыбой на толстом стекле бутылки, а он допивал… он о многом хотел бы ее спросить, но боялся наговорить ярых слов, которые точно привели бы к разрыву.
Она не стала бы оправдываться, а он ничего не смог бы доказать.
Алексей с пугающей пустотой под ребрами думал о таком итоге, боялся его, и чувствовал, что стал беззащитен перед ней, словно печеное яблоко; на глаз - прочный румяный бок, а возьми в руки, расползется сладкой мякотью.
И в первый раз признался себе, что она дорога ему, что любит её, какая бы она ни была. «А может, любовью я оправдываю свое безволие? Ведь всё на любви замешать можно – и голый секс, и желание ходить в тапочках по чужому дому, и бритву эту… тоже можно оправдать: она только для меня».
Это было новое чувство, не такое, как прежние отношения – даже с Леной.. Он не мог понять, любовь ли это? С чем сравнить? И не знал, что с этим делать. Он так привык быть легким в чувствах и поступках, но здесь была приятная тяжесть. Словно Элина связала ему руки за спиной и целовала в живот.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мысли об Элине не давали ему отдыха. Даже на совещаниях Алексей продолжал думать о ней, вспоминал, какая она с ним в постели… и тут же ярость захлестывала Ненашева, проклятые тапки топтали ему душу, бритва резала по живому. Пару раз ответил невпопад, и сотрудники фирмы с неприкрытым удивлением смотрели на обычно четкого шефа.
Несколько раз звонил и, ненавидя себя, чуть ли не выпрашивал встречу.
Элина отвечала, что не может встретиться: должна быть с больной матерью или у нее важные дела на каком-то брифинге по поводу дизайна… «ну если только в конце недели».
Он названивал ей в дом, телефон не отвечал, мобильный говорил "вне зоны доступа". Поздно звонить боялся: «вдруг подумает, что контролирую, рассердится».
Когда утром смотрел на себя в зеркало, то думал с искренним недоумением, почему лицо у него белое, если внутри все черно, ничего там нет, кроме ненависти к ней за своё безволие.
Скажи она слово, попроси о чем-нибудь, все бы сделал, Луну с неба достал, лежал бы у ног верной собакой, грел бы ноги.
Но она ни о чем не просила, ничего не требовала.
И не звонила – даже по поводу дома.
***
- Чего тебе, Коля? - спросил Ненашев начальника службы безопасности. Тот вошел в кабинет с развеселым видом, жонглерски покручивая на указательном пальце «айфон» последней модели. - Давай быстрей, работы по уши.
- Тут такое дело, босс, - замялся Николай – может, это важно для вас, а может, нет, - сказал неуверенно.
- Не тяни кота, Николай, - поторопил Ненашев, - чего такого важного накопал? Шпион что ли в фирме?
- Вот! – Николай по столу двинул к Ненашеву свой гаджет. – Помните, вы сказали… ну про Афрания из «Мастера», я и поступил, как он.
- И кого ты зарезал? – рассмеялся Ненашев.
- Я поставил на осветительном столбе напротив дома, где живет фигурант, вэб-камеру с трансляцией вот сюда. – Он еще ближе подвинул аппарат. – Ну, на всякий пожарный. В досье это не попало, но…
Ненашев понял: речь об Элине.
- И что? – перебил он начальника СБ. Под ложечкой стало пусто и холодно. Так бывало, когда Алексей чувствовал, что дело кончится плохо.
- «Странная женщина, странная», - пропел Николай и подпихнул «айфон» вплотную к Ненашеву. - Посмотрите сами, Алексей Николаевич. Там нарезка за последние дни и онлайн-трансляция. Я пойду? – И не дожидаясь разрешения, пошел из кабинета.
Ненашев уже понял: случилось что-то крайне неприятное. Редко Николай говорил так неопределенно, веселился, словно на похоронах.
Алексей открыл файл под названием «приезды».
И увидел свою машину, вьезжаюшую на территорию «домика-пряника». Он взглянул на дату. Это был его последний приезд к Элине.
«Вот отчего Коля мялся, он опознал мой «мерс». Ну и что?».
Отлегло от сердца.
Во втором фрагменте, с датой следуюшего дня, в ворота въехала «вольво», и водитель увел машину за дом, поскольку белая «мазда» стояла на своем обычном месте. Время было дневное.
Через три часа, ближе к вечеру, линию ворот пересекло другое авто.
«Что это значит? Там подпольное казино, что ли?» Но число гостей озадачило: «их и на пульку не наберется».
Гости приезжали в те дни , когда Элина, по её словам, была у матери в больнице или, как она говорила, «моталась по делам».
…«Ягуар» приехал почти в ночи, и в окнах третьего этажа вспыхнул яркий свет, который тут же и погас по очереди: очевидно, задвинули шторы. Это было вчера, когда она ответила на просьбу о встрече: - Очень хочу увидеться, но много дел до самого вечера. А я не хочу тебя на час.
Ненашев перешел в онлайн-трансляцию.
«Мазда» белела на своем месте, ворота были закрыты. На втором этаже особняка светились окна. Окна третьего были черны.
«Она дома».
И он поехал в Ольгино. В домик-пряник.
***
Ненашев гудел неотрывно, но ворота не открывались. Ледяными пальцами стал душить мобильник.
- Это ты, Леша? - спросила она встревоженно. – Что-то случилось?
- Соскучился, видеть хочу.
- Я не дома.
- У тебя свет горит, - сказал он ровным голосом и, сорвавшись, заорал: - Давай открывай, а то протараню забор.
Створки ворот медленно разошлись. Элина в халате встречала его в дверях, заслоняя вход. Ненашев переставил ее с порога вглубь дома, словно бревно перенес.
- Алеша, ты чего?! Алешенька, ты куда?!! – орала Элина ему в спину, хотя он шел всего на две ступеньки выше ее.
Ненашев ступал медленно, грузно и глядел только на дверь, которой заканчивалась лестница на этот третий, незнакомый ему, этаж.
Он ногой вышиб дверь, даже не пытаясь открыть за ручку.
…Почти от самого порога начинался подиум. На него вели две узкие ступеньки.
На подиуме разлаписто, на гнутых толстых ногах, стоял обтянутый черной кожей диван, позади дивана возвышалась круглая, накрытая алым, кровать. За ней чернела барная стойка, никелем отсвечивал огромный холодильник
От пола до потолка блестел шест.
Луна ярко светила через два окна с раздвинутыми шторами.
Ненашев повернул голову и увидел мужчину с белым, как у клоуна, лицом.
- Кто это? - спросил Элину, оцепеневшую в двери, и только после звука своего голоса понял, что в огромной зеркальной стене отражается он сам - с каким-то незнакомым, мертвым, лицом.
Прошел мимо отшатнувшейся любовницы, спустился на второй этаж, и сел на свое место за столом, положив кулаки на его прохладную мраморную поверхность.
Она пришла и стояла за спиной.
Не оборачиваясь, Ненашев сказал: - Садись.- Не поднимая головы, почувствовав ее напротив, спросил в стол: - Зачем?
- А как было жить? - Элина протяжно вздохнула. - Он умер, денег нет, всё отсудили за долги,- в её голосе не было ни испуга, ни вины. - Остался только этот недостроенный дом. И то до сих пор сужусь с его родственниками за участок. - Она стала кричать: - Я тачки таскала вместе с рабочими, спину сорвала, цемент месила, искала, где подешевле взять бетон, арматуру, батареи… - дом достраивала. Тебе, милый, хорошо - дал денег и всё готово. А если нет денег? Нет денег… - сказала Элина, - а жить хочется нормально. Это вы, мужики, интересны своим будущим, а что делать мне? Жить прошлым? А вот уж фига!
Ненашев поднял голову, вгляделся в постаревшее злое лицо:- Со мной… - Он говорил затрудненно, словно онемели губы и нужно их было как-то сложить, чтобы вытолкнуть слово.
Перебила торопливо - А что с тобой?
- Со мной… Зачем так? – Рот был сухим, шершавым. - Выпить есть?
Она захлопотала с облегчением: - Сейчас, сейчас. - И пошла к холодильнику. Обернувшись, спросила Ненашева:.- А чего тебе обижаться? Разве тебе со мной плохо было? - Она стала копаться в холодильнике. - Я с тебя денег за постель не брала. Даже этих не взяла. - Она попрыгала, пытаясь что-то зацепить наверху высокого холодильника. – Там твой конверт, можешь взять! И тапки я тебе купила, чтоб ты с лестницы в своих модных ботиночках не слетел, и бритву, чтоб ты хоть раз остался на ночь. Ты прочитал, что я написала на горшке с цветком?
Поставила бутылку виски и стакан перед Ненашевым и, посунувшись через стол, сквозь кашель-смех сказала прямо в лицо: - Ты знаешь, как от мужиков пахнет? Все разные, а пахнет одинаково. Кругом этот запах. – Она провернулась на пятках, раскинув руки. Грудь упруго колыхнулась.. – Кру-у-у-гом! Один ты… - Ткнула в Ненашева пальцем. – Ты один козлятиной не вонял. От тебя человеком пахло! Миллионер ты мой дурацкий, трахатель недоделанный… - И снова наклонилась через стол – то ли поцеловать, то ли плюнуть.
Ненашев хотел дать ей пощечину, прекратить змеиные слова, но ударил сильно, - попал не пальцами, а запястьем, не по щеке, а в скулу.
Элина всплеснула руками, пытаясь удержать равновесие и падая, ударилась виском об угол мраморной столешницы.
«Как в кино», - подумал Ненашев. Все происходящее казалось ему историей без его участия.
финал тут -
http://www.proza.ru/2015/05/28/182