ИНТЕРТЕКСТОВЫЙ АНАЛИЗ «ПЕСНИ НОЧНОГО ПУТНИКА» И.В. ГЕТЕ (В СОПОСТАВЛЕНИИ С ПЕРЕВОДАМИ М.Ю.ЛЕРМОНТОВА И АБАЯ КУНАНБАЕВА)
«Всякий текст вбирает в себя другой текст и является репликой в его сторону»[1, 102], - в этом тезисе Ю.Кристевой выражена суть интертекстового подхода к анализу текста. Данная теория сформировалась в итоге развития концепции внутренней диалогичности художественного слова, разработанной М.М.Бахтиным. «Каждая эпоха по-своему переакцентирует произведения ближайшего прошлого, - писал М.М.Бахтин. – Историческая жизнь классических произведений есть, в сущности, непрерывный процесс их социально-идеологической переакцентуации. [2, 231].
Указанный подход открывает также возможности для рассмотрения интертекстовых взаимодействий и взаимоотношении не только в рамкax одной отдельно взятой национальной литературы и культуры, но и в рамках всей общечеловеческой культуры в целом, предстающей в этом случае как результат (и как условие) диалога между эпохами, народами, различными языковыми и эстетическими мировидениями. Вольные переводы шедевров мировой литературы и произведения, инициированные иноязычными образцами, подчеркивают общее, сохраняют общее содержание и форму и всю отличительность особенного передают с помощью подстановок: национальная и временная специфика оригинала подменяется национальной и временной спецификой собственной среды. [3, 120]. При всех бросающихся в глаза индивидуально-стилистических и лингвохронологических различиях между произведениями, иниициированных иноземными образцами, в них сохраняется единое инвариантное начало, устойчивое художественно-смысловое ядро. Покажем это на примере анализа «Песни ночного странника» И.В.Гете в сопоставлении с его переводами на русский и казахский язык, выполненных М.Ю.Лермонтовым и Абаем Кунанбаев.
Рассмотрим сначала текст «Ночной песни путника» (Wandrers Nachtlied):
;ber allen Gipfeln
Ist Ruh,
In allen Wipfeln
Sp;rest du
Kaum einen Hauch;
Die Vogelein schweigen im Walde.
Warte nur, balde
Ruhest du auch.
Подстрочник: Над всеми вершинами/ Покой./ В каждой верхушке (дерева)/ Чувствуешь ты/ Едва дуновение/ Птички молчат в лесу./ Подожди только, скоро/ Отдохнешь ты тоже.
Текст стихотворения короткий и внешне непритязательный по своему языку. Он нейтрален в стилистическом отношении, в нем нет также ни одной метафоры, индивидуальное начало приглушено, что обеспечивает выдвижение на первый план традиционных символических ассоциаций, связанных с темами пути, ночи, покоя. Путь в мифопоэтической традиции выступает символом судьбы человека. Ночь при этом противопоставляется дню и асссоциируется с вечным сном – смертью. Однако у Гете обе эти темы - ночи и пути - выносятся в заглавие и в самом тексте стихотворения непосредственно не выражены. На первый план здесь выдвигается ключевое слово "покой", значение которого у Гете, безусловно, не исчерпывается мотивом вечного успокоения - смерти (этот мотив в стихотворении вторичен и возникает по ассоциации с темой ночи.
Однокоренные слова Ruh и ruhest выступают в роли вершинных точек смыслового рельефа стихотворения. Наряду со средствами звуковой и ритмической организации текста, они обеспечивают его целостность и завершенность, подчеркивая образно-смысловую соотносительность начала и конца стихотворения. "Покой" у Гете стоит "над" вершинами и выступает тем самым как символ вечности, беспредельности, обращенной лицом к человеку-путнику. Вершины же - это и реальные горы, которые видит путник перед собой и вместе с тем символ восхождения, олицетворение той "вертикальной тенденции", того «духовного стержня», на котором, по убеждению Гете, «основывается бытие и который способен поддерживать это существование в течение долгого времени» [4, 76].
Ощущение неровного, прерывистого, трудного пути к вершине передается при помощи колебаний ритма стихотворения, его неожиданных изменений от стиха к стиху, нессиметричной рифмовкой, отсутствием членения стихотворения на строфы и, наконец, отдельными анжанбеманами ( в 3, 4 и 5, а также в 7 и 8 строках). Природа, окружающая путника, исполнена покоя, но не безжизненна. Тема «вечно зеленеющего древа жизни», также являющаяся сквозной темой творчества Гете, возникает в связи с образами "леса", умолкнувших "птичек", легкого дуновения, которое ощущается в верхушках деревьев. Жизнеутверждающее начало подчеркивается в стихотворении при помощи тонкой звуковой инструментовки, концентрации мягких среднеевропейских l (allen Gipfeln, Wipfeln, Vogelein, balde), насыщенности текста сонорными (r, ll, m, n ), к которым приближается по силе звучания губной w, обладающий в немецком языке большей звонкостью (по сравнению с русским "в").
Контрастная семантико-ассоциативная линия, связанная с темой ночи актуализируется в ассонансных созвучиях (а - u - o), при этом концентрация слов с глухим, протяженным, гулким звуком "u" создает впечатление обступающей, охватывающей путника ночной тишины. Символическая функция этого звука становится наиболее очевидной в последней строке (ruhest du auch), где сходятся две полярные ассоциативно-смысловые линии, что обусловливает особую экспрессию и смысловую глубину заключительного стиха. Данные слова приобретают относительную автономность, функционально-семантическую достаточность и устойчивость - это проявляется при переводах на другие языки (в большинстве переложений завершающая строка «Ночной песни» передается с наибольшей точностью).
«Горные вершины" Лермонтова, без сомнения, не являются буквальным переводом шедевра Гете. В данном случае мы имеем результат диалога с Гете, творческого освоения и перевыражения образа, созданного великим художником Лермонтов отказывается от попыток воссоздания стиля Гете, но сохраняет главное - "итоги впечатления, воздействия на читателя" [3,129]. Обратимся к лермонтовскому тексту Горные вершины/Спят во тьме ночной;/Тихие долины/Полны свежей мглой;/Не пылит дорога,/Не дрожат листы.../Подожди немного,/Отдохнёшь и ты.
Нессиметричная рифмовка и прерывистый ритм стихотворения Гете заменяется здесь плавным хореем, навеянным размером первой строки «Ночной песни путника». Стихотворение Лермонтова характеризуется подчеркнутым ритмико-интонационным параллелизмом. В первой части стихотворения каждой строке соответствует определенная синтаксическая группа (группа подлежащего – в нечетных, группа сказуемого – в четных). Во второй части каждой строке соответствует целое предложение. Выделительные несовпадения синтаксических и ритмических пауз на границах строк – анжанбеманы, характерные для немецкого прототипа, в стихотворении Лермонтова отсутствуют.
Образ ночного леса у Лермонтова свертывается до одного слова - "листы". Но при этом сохраняется принципиально важный для Гете мотив параллелизма между внешним миром природы и внутренним миром человека, данный момент подчеркивается рифмовкой (ср: листы-ты). В стихотворении Гете эту идею передает повтор (Ruh и ruhest).
В "Горных вершинах" усилен момент покоя в природе. У Гете подразумевается легкое колебание верхушек деревьев от «дуновения», которое "едва чувствуется" путником. У Лермонтова же – полная неподвижность: "не дрожат листы"». Эти слова заключают в себе не только значение "находиться в покое", но удерживает и первоначальный смысл отрицательного действия. Ночь заставила природу погрузиться в сон, дневное возбуждение (дрожание, трепет листьев) сменилось полным покоем. В природе беспокойство было днем, в человеке оно – сейчас. Вокруг, в природе, наступило успокоение, к человеку оно придет потом. Вместе с тем ожидание покоя, отдыха у Лермонтова, как и у Гете, не пассивно, оно содержит в себе активное, волевое начало. Здесь важна связь с темой дороги (пути), который в "Горных вершинах" выдвигается на первый план, вводится в сам текст стихотворения. Отдых связан с завершением пути, выполнением жизненного предназначения. Момент трудного восхождения, связанного у Гете со стремлением к бесконечному, к вечности, у Лермонтова непосредственно не выражен (он появляется в другом его стихотворении, в котором мотивы, намеченные в "Горных вершинах", получают свое дальнейшее развитие, ср.: «Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит»).
Для Лермонтова неприемлема мысль о смерти как о полном уничтожении и разрушении личности. Показательно, что с ночью в лермонтовском тексте связан такой эпитет, как "свежий", который ассоциируется с обновлением, восстановлением жизненных сил. И несмотря на возникающий у Лермонтова мотив принудительного воздействия ночи на природу, у него, как и у Гете, за человеком сохраняется свобода выбора, что, в частности, выражается в призыве: «Подожди немного».
Перевод "Горных вершин", выполненный Абаем Кунанбаевым в 1893 году, приобрел в казахской культуре статус прецедентного текста. Так же, как и стихотворения Гете и Лермонтова, он положен на музыку и стал одной из наиболее известных и любимых песен казахского народа.
Приведем текст стихотворения Абая:
;ара;;ы т;нде тау ;ал;ып
;й;ы;а кетер балбырап.
Даланы жым-жырт, дел-сал ;ып,
Т;н басады салбырап.
Ша; шы;армас жол-да;ы,
Сілкіне алмас жапыра;.
Тыншы;арсы; сен-да;ы,
Сабыр ;ылса; азыра;.
Подстрочник: "Темной ночью горы, дремля,/Уходят в сон, разомлев, /Степь тихую, расслабляя (приводя к покою)/Накрывает ночь, нависая./Не пылит дорога,/Не встряхнется (ни один) лист./Успокоишься и ты, /Если проявишь немного терпения"
С сопоставительно-стилистической точки зрения в этом переводе можно усмотреть немало отступлений от оригинала - "Горных вершин" Лермонтова. Ночь у Абая только наступает, здесь зафиксирован момент перехода к ночному покою, что обусловливает высокую насыщенность текста глагольными формами. Появляется образ степи, который отсутствует и у Лермонтова, и у Гете. Наконец, совершенно исчезает мотив ночной прохлады, свежести, который присутствует и в стихотворении Лермонтова (эпитет «свежий) и в стихотворении Гете (легкое дуновение в верхушках деревьев). Более того, у Абая возникает образ разомлевшей от зноя природы (после недавно окончившегося жаркого дня). Однако изменения, вносимые Абаем, как представляется, вызваны необходимостью учета особенностей восприятия казахского читателя, специфики его «природно-географических» ассоциаций. В данном случае Абай, как и в свое время Лермонтов по отношению к Гете, стремится сохранить в переводе итоговое впечатление, эстетическое воздействие, равное по силе и характеру тому воздействию, которое оказывает оригинал на русского читателя.
Существенным отступлением от идеи Гете может показаться значительное возрастание в тексте Абая "удельного веса" образа ночи. Стих: Т;н басады салбырап. (Накрывает ночь, нависая) обладает в казахском переложении необыкновенной выразительностью и силой. Эта строка выделена перепадом ритма: восьмисложный силлабический размер сменяется семисложным, - что служит подчеркиванию ее особой идейно-эстетической значимости в стихотворении. Вместе с тем ночь в стихотворении Абая наряду со своим предметно-изобразительным значением имеет и выразительно-символический смысл, и "успокоение" у него, как и у Гете и Лермонтова, это не только отдых после трудного дневного пути, но и отдых от треволнений и страданий жизни. При этом идея тяжести жизненного пути в стихотворении Абая выражена с большей отчетливостью, чем в русском и немецком прототипах, за счет возникающей у читателя ассоциации жизни с жарким днем в знойной, выжженной летним солнцем казахской степи. Однако и ночь здесь - это не только (и не столько смерть), но и символ охватывающей мироздание Высшей воли, ощущение присутствия которой в мире отличается у Абая необыкновенной силой и конкретностью.
Стихотворение Абая подводит читателя к мысли, что успокоение, единство с царящей в мироздании гармонией, не приходят к человеку сами собой: от него требуется внутренняя собранность - терпение. Слово "терпение" выносится в последнюю строку стихотворения - сильную позицию текста. Выделение, подчеркивание идейно-эстетической значимости этого слова осуществляется также и при помощи инверсии: главное предложение, выражающее значение следствия, помещается впереди придаточного со значением причины, что является отступлением от нормы в русском и. казахском языках ("Успокоишься и ты, Если проявишь немного терпения). Тем самым «успокоение" отодвигается на второй план, уступая первое место мотиву личной ответственности, требующей от человека напряжения внутренних сил, благодаря которому только и может совершиться духовное восхождение.
По некоторым художественным особенностям стихотворение Абая оказывается ближе к немецкому прототипу, чем «Горные вершины» . В стихотворении Абая значительно определеннее, чем у Лермонтова, выражен параллелизм между внешним миром природы и внутренним миром человека. Так же, как и Гете, Абай акцентирует мотив покоя в начале (в связи с темой природы) и в конце стихотворения (в связи с темой человека). Но если у Гете эта соотносительность подчеркивается при помощи однокоренных слов, употребленных в разных значениях (Ruh и ruhest), то Абай использует здесь разные глаголы, приобретающие в контексте стихотворения синонимичное значение. У Абая проявляются колебания ритма, которые свойственны немецкому прототипу и которые были полностью устранены Лермонтовым в его переводе. Как уже отмечалось, в четвертом стихе восьмисложный размер сменяется семисложным, в шестом стихе происходит возврат к восьмисложнику, в последних же двух строках вновь появляется семисложный размер (заметим, что в переводе «Горных вершин», выполненном Музафаром Алимбаевым, строго выдерживается один размер – восьмисложник). По сравнению с лермонтовским текстом перевод Абая более насыщен сонорными звуками (их в стихотворении 30), что также сближает произведение казахского классика с «Ночной песней путника», отличающейся большой концентрацией сонорных.
Литература
1. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман// Вестник Московского университета. – Сер.9. – Филология. – 1995. - № 1.
2. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. – М., 1975.
3. Левый И. Искусство перевода. – М.: Прогресс, 1974.
4. Гете И. В. Избранные философские произведения. – М.: Наука, 1964.
5. Бельгер Г. Брат среди братьев. – Алма-Ата, 1981.