Прохлада вечернего дня успокаивающе заполняла улицы мегаполиса, солнце нехотя спускалось за горизонт, играя яркими лучами в запыленных суетой стеклах.
- ... ты не задумывалась, почему последние лучи солнца всегда кажутся такими особенно яркими?
Генри Джефферсон, подтянулся на кровати, пытаясь, стать хоть немного ближе к своей вечерней гостье. Помутившимся взором он отчаянно цеплялся за знакомые черты, а аромат ее духов, словно наркотик, погружал в дремоту воспоминаний…
-… сколько лет, Биатрисс… сколько лет… - сухие губы старика старательно выговаривали каждую букву ее имени, девушка подвинулась ближе к кровати и нежно коснулась лежащей руки больного. Все, как тогда, десятилетия назад…
Тогда Нью-Йорк был еще совсем другим, и Генри, молодой и перспективный студент, был полон решимости, покорять его вершины. Амбиции и стремления юноши были отнюдь не пустыми, он знал себе цену, и порой, эта цена была слишком высока. Учеба в Европе, стажировка в крупнейшей юридической конторе Манхеттена, о чем еще можно мечтать в двадцать пять, тогда казалось, что лестница вверх уже устлана красной ковровой дорожкой. Но одно из своих дел Генри запомнил, далеко не из-за тонкостей законов и уловок, нет, в тот день он просто первый раз увидел ее. Они встретились случайно, если кто-то верит в случайности. В тот день офисный копир никак не хотел подчиняться молодой ассистентке из смежного отдела, а как для первого дня на работе, такая неприятность, обычно, кажется невероятной катастрофой с ужасными последствиями. Биатрисс так растерялась, что после нескольких тщетных попыток, просто встала в стороне, всхлипывая и наблюдая за автоматом, разбрасывающим бумагу по всей комнате. А Генри просто шел мимо… Этот аромат, эти линии... он был пленен ею внезапно, внезапно и навсегда.
Сначала кофе на перерыве, потом совместные пробежки, она поразила его сердце словно смертельная и неизлечимая болезнь. Их роман был пылким и страстным, но, как и все начинания требовал постоянных и крупных вложений, главным из которых было просачивающееся сквозь пальцы время. Карьера требовала Генри, и желала владеть им без остатка. Нет, он ни на йоту не стал меньше любить ее, напротив, старался изо всех сил - подарки, приемы… Но лестница тянула его вверх с такой силой, что Беатрис просто не успевала догонять этот скоростной лифт.
На годовщину их первой встречи, Генри намеревался сделать ей предложение, кольцо было прекрасно, бриллиант чист, как и намерения, но звонок сверху изменил все. Новое назначение, и не просто новое, а то самое, то, которое обычно ведет на сотый этаж конторы, в лигу неприкасаемых, в святое святых адвокатского дела Америки. Всего лишь месяц, уговаривал себя бедняга, месяц в Швейцарий, пару недель в Вашингтоне и весь мир в кармане… Весь мир, все, кроме нее…
Конечно, она встречала в Кеннеди, но во взгляде было что-то новое, почти неуловимое… Она приобняла его осторожно, будто опасаясь снова подхватить, то мимолетное чувство, пара фраз, тихая дорога в офис… У Генри было хорошее чутье, а потому, он не стал ничего спрашивать, просто поднялся в свой новый кабинет и сел у окна.
Говорят, с вершины мира, люди выглядят по другому, но это не правда, там внизу все те же желтые такси, суета и безразличие. Одиночество на сотом этаже, точно такое же, как и на всех остальных…
Но, мистер Генри Джефферсон не из тех людей, кто сдается, тем более, что теперь у него были все средства, для борьбы с конкурентом. В существовании, которого сомневаться не приходилось, а спрашивать Беатрис об этом, для него, Генри, было бы политикой поражения.
«Мужские дела, настоящий мужчина решает сам» - отец говорил это Генри каждый раз, когда тот проваливал что ни будь, и просил помощи старших. Но завоевать руку и сердце вовсе не просто, деньги и власть тут бессильны, что вполне доказывала личность нового кавалера Беатрис. Молодой художник из Джерси, неудачник… Вот кто разбил все надежды хозяина большого кабинета и обладателя дубового стола. Генри пытался успокоить себя, «это на время, серьезного там нет ничего, может быть месяц, или два…» Но через полгода, его любовь сияла, как никогда, а на изящном пальчике сверкало дешевое серебряное кольцо…
Вот такая история любви… Генри пил, пил два дня не выходя из дома, взяв больничный из-за мнимой мигрени, хотя с его нынешним положением в компании, он мог бы просто не являться в офис. На третий день, когда голова невероятно болела, уже на самом деле, он дотянулся до телефона и набрал знакомый номер, разговор был длинным, и состоял в основном из эмоции и слез. Он, будто нарочно, посыпал свои раны солью из оправданий и упреков.
«…Настоящий мужчина решает сам…», Генри был пьян, и это придавало ему глупую уверенность в своей правоте, он разогнал машину и на полной скорости выехал за ограждение. Но, судьба распорядилась иначе, холодные воды Гудзона, привели разве что к воспалению легких, жизнь его спасли, дело замяли, и мистер адвокат, казалось, полностью исцелился от своих чувств и страданий. Может, это так и было, по крайней мере, несколько лет, пока однажды к нему на стол, вернее на стол к одному из его подчиненных, не попало интересное дело, «Первый Объединенный Банк против некоего неизвестного художника, не вернувшего долг вовремя» - таких дел, конечно, миллионы. Но случай вновь сыграл шутку с мистером Джефферсоном. Подчиненный, тот самый подчиненный, забыл ключи от ящика стола в машине, и когда надо было срочно подняться к начальству на ковер, он захватил с собой несколько серых папок с делами. Начальник, как человек вполне доброжелательный спросил о том, как продвигаются дела, а юноша, растерявшись, принялся рассказывать, как они идут на самом деле. В общем, не успев опомниться и замолчать, молодой ассистент Джонни Фраско обронил в разговоре фамилию того самого «некоего художника». Генри всегда славился замечательной памятью, и, услышав эту фамилию, тут же сел в кресло, и зажмурился, защищаясь от нахлынувших чувств.
- Что ни будь не так, мистер Джефферсон? Вам плохо? – молодой подчиненный от страха чуть не выронил папки с бумагами.
- Нет, нет, что Вы Джонни, весьма хорошо, скажу откровенно, так хорошо, я себя давно уже не чувствовал, можете оставить ваши папки пока у меня, хочу взглянуть на детали…
- Вы думаете, я допустил ошибку?!
- Нет, что Вы, что Вы! Я размышляю, кого бы мне поставить помощником главы Вашего отдела, мне весьма нравятся Ваши методы, молодой человек, но мне нужно проследить ход мышления, что Вы скажете?
- Мистер Джефферсон.. я.. конечно! Вот, смотрите, тут все, я еще могу принести дело «штат против «Магеллана»», там была прекрасная линия защиты…
- Нет, спасибо, поймите Джонни, наша компания, дорожит делами таких гигантов, как «Магеллан», но в первую очередь, мы думаем о простых людях! А тут, у вас – Генри бросил взгляд на папки - как раз они, за этими картонными переплетами, не так ли?
- Да, да… совершенно верно!
- Спасибо, я посмотрю, Вы свободны…
Стоило подчиненному выйти за дверь, как Генри жадно впился глазами в бумаги, страница за страницей, месть проникала в его разум. Да! Нет сомнений, это тот самый художник, тот самый похититель сердец, посмевший поднять руку на мечту всей жизни самого мистера Джефферсона! План был гениален и прост, ведь в наши дни убить человека гораздо проще шариковой ручкой, чем снайперской винтовкой. Генри формально даже не нарушил закон, он просто чуть-чуть качнул весы правосудия, чуть-чуть смазал цепи огромной федеральной машины, пару росчерков пера, несколько звонков, и муж миссис Беатрис Паркер, оказался за забором из стали и бетона. Тюрьма – это не то испытание, которое браки легко переносят, осуждение одного из супругов довольно часто ведет к разводу и созданию новой семьи. Генри оставалось только ждать, ждать, когда птичка залетит в его сеть, он понимал, что Беатрис, придет к нему, и чутье его не подвело. «Посетитель номер один» постучал в его двери с утра, в начале недели. Вся в слезах, осунувшееся лицо, дрожащий голос, но все равно, это была она, прекрасная и пленяющая Беатрис.
- Сколько лет, Бэт, сколько лет! Что случилось? Проходи, садись.
- К Вам не легко попасть на прием…
- Что мы уже на «Вы»?!
- Прости… я думала… может быть… ты мог бы помочь…
- Может быть и мог бы, ты присаживайся, протри глаза – Генри протяну девушке бумажное полотенце - может быть кофе, или стаканчик виски? – Хозяин кабинета чуть не дрожал от волнения, подходя к полке с напитками - Хорошее шотландское, ты не поверишь, кто мне его подарил!
- Я… я не могу… ничего… я … мне так неудобно… я пришла просить не о себе… мой муж…ты его наверное даже не видел…
- Да, да, да, ты ведь серьезная замужняя мадам… Но я и не думал тебя совращать, по крайней мере здесь и сейчас! – Генри натянул наигранную улыбку, но Беатрис не в силах была уловить нотки лукавства в его голосе.
-Генри, прошу тебя… Я просто не знаю к кому еще обратится, но там явно вкралась ошибка… я о деле Ларри, да у нас были финансовые трудности, но… но не так плохо все было, не так, как сейчас… Ларри в тюрьме! - Девушка не могла больше сдерживать слез, и уткнувшись в скомканные бумажные салфетки, разревелась, пригнувшись головой к коленям… Такой жалкой и разбитой Генри не видел ее еще никогда. Мечта всей его жизни, сидела перед ним, как растерзанная охотником жертва… Но каждая ее слеза отбивалась в сердце охотника болью.
Жертва и охотник имеют всегда нечто общее – они теряют интерес друг другу, после выстрела, завоеванный трофей уже к себе не манит, а забранную жизнь назад, уж, не вернуть…
- Ну давай, встретимся сегодня в ресторане, за ужином посмотрим на твое дело, вспомним прекрасные былые времена… Давай в пять, я перенесу встречу с окружным прокурором, думаю Чак согласится встретится со мной позже… - Генри, делал вид, что вычеркивает имена из ежедневника, но на самом деле, он ждал ее, а потому вечер был давно уже свободен.
- Конечно, Генри, пожалуйста, помоги нам, помоги Ларри! Я, я потом рассчитаюсь… Он обязательно станет известным художником… и тогда…
- Да ну, брось, Беатрис, что ты?! Это же я, Генри! Твой старый добрый Генри! Не плачь! – мистер Джефферсон, склонившись перед ней, коснулся ее лица, провел нежно пальцем по щеке, и пробормотал, что-то в утешение.
Генри Джефферсон любил дорогие Нью-Йоркские рестораны, его к этому просто обязывало положение в обществе. Учтивые метрдотели, всегда припасали ему лучшие столики, а щедрые чаевые, сполна оправдали все их чаяния. Сегодня Генри был, наконец то, не один, он был с дамой, той самой дамой, какую каждый ужин в мечтах представлял рядом с собой. Заранее прислав вечернее платье домой к Бэт, Генри рассчитывал показать ей ту жизнь, которой она достойна «на все сто процентов», как он считал. Да, в тот вечер, вычурная изысканность ресторанного зала, была не в силах затмить грустную красоту спутницы успешного юриста.
- Генри, право, не стоило это все… это платье… ужин…
- Что ты, я давно мечтал пригласить тебя на ужин при свечах…
- Правда из уст юриста… - Беатрис пыталась неловко пошутить.
- Правда, только правда, и ничего кроме правды! - Генри был счастлив как никогда в жизни. – Вот наш столик, за ним сидело много знаменитых людей, а теперь он принадлежит нам, хотя бы на этот вечер…
- Да… Хммм… Это забавно… наверное…- Беатрис всячески пыталась не сорвать эту хрустальную атмосферу ужина, она понимала, что какие то чувства, еще живут внутри Генри Джефферсона, и всем сердцем наделась воспользоваться этим шансом, для спасения Ларри.
- Забавно?! Нет, это не забавно, это здорово! Шампанского, лучшего шампанского, пожалуйста! - бросил Генри подоспевшему официанту, даже не открывая карту вин. – Ну, рассказывай свою беду! – почти с той же легкостью, как и заказ еды, Генри перешел к исполнению плана, сразу же после первого бокала.
Часто гении от искусства любят посмотреть на свои шедевры со стороны, глазами других людей. Они стоят, где-нибудь, на собственной выставке, и слушают отзывы проходящих зевак. За этим ужином Генри начинал их понимать. Слушая рассказ возлюбленной, он будто бы наблюдал со стороны свой «шедевр», вглядывался в разные его детали, понимал всю безупречность плана, но оставался последний мазок, тот который призван дать новую жизнь мечте.
- Слушай, Беатрис, я днем поднял материалы дела, тут, понимаешь, все и просто и достаточно сложно…
- Генри, все что угодно, я дам, все что угодно… Все, что бы Ларри был снова свободен… Я понимаю, тут нужно время… деньги… если надо, я достану, скажи цену!
- Боюсь, дело гораздо более запутанно, нежели нам с тобой кажется на первый взгляд, и дело тут не в деньгах… А вот цена… разве я похож на человека, который нуждается в деньгах?! – Генри деланно рассмеялся - Цена… цена несколько другая…
- Что, Ларри?! О чем ты говоришь?!
- Я думаю, в этом деле помочь можно, Ларри выйдет на свободу, я могу тебе это даже гарантировать, но боюсь, ему придется покинуть штат. У меня есть каналы, я все устрою, мы оформим «сделку с правосудием», возможно подключим программу защиты свидетелей… Но с прежней жизнью ему придется расстаться, это точно… А я… Я прошу от тебя взамен лишь одно – второй шанс… Я ведь снова пленен твоей красотой и обаянием… Все просто, на самом деле! Я даю второй шанс Ларри, ты – второй шанс мне… По-моему – справедливо, что ты скажешь?!
- Генри?! – шок и удивление смешались во едино на лице Беатрис – Генри, как, как ты можешь просить меня о таком?! Ты в своем уме!? Ты что?! Я не…
- Нет, ты не продажная шлюха, если ты про это, я таковой тебя не считал и не считаю, и считать не буду, вне зависимости от твоего решения, я просто, искренне, всем сердцем хочу помочь, и я пытаюсь завоевать не твое тело, а тебя, слышишь, Бэт, тебя! – Генри, судорожно схватил трясущейся от волнения рукой ее руку – Я с тех пор, понимаешь, с тех пор, тебя не разлюбил, и, наверное, не разлюблю никогда! Пойми, я не загоняю тебя в угол, я просто прош, так же, как и ты просишь меня… Просто я… Я хочу, что бы ты держала меня так же за руку, когда-нибудь перед моей смертью... – Почему то, именно эта метафора, показалась Генри лучшей в тот момент.
- Я не знаю, что мне сказать, мы же не дети, ты понимаешь, ты должен понимать, что мое сердце давно уже не принадлежит тебя, мы с Ларри… я…я потому пришла просить о нем. Пойми я его люблю, даже если он в тюрьме, я не оставлю его, я поеду с ним, куда ты скажешь… Нам было хорошо, тогда, с тобой… Но, Генри! Вернуть прошлое нельзя…
- Не надо возвращать прошлое, надо строить будущее. Реальное будущее, без больших иллюзий и детских фантазии… Беатрис, я прошу не большой и взаимной любви, я прошу лишь шанс для себя. И, насчет Ларри, мое предложение не обсуждается, он выйдет, но ему придется строить свою жизнь заново и вдали от тебя, таковы условия моего предложения. И, да, еще, прошу тебя, решайся скорее у окружного прокурора завтра важная командировка, а такие дела не решаются с замами, если ты меня понимаешь… - Генри, вытер рот салфеткой, и с чувством глубокого удовлетворения вздохнул – А фондю сегодня просто великолепное, как ты считаешь милая?! – С улыбкой победителя он взглянул на собеседницу и поднял бокал – Ну так что, мы пьем за второй шанс?!
- Пьем, Генри… пьем, если ты так считаешь… - глаза девушки наполняли слезы, но она сдерживала их изо всех сил. Красивое вечернее платье переливалось бликами ресторанного света. – Я могу перебороть себя и стать твоей вещью, если ты этого хочешь, но Ларри должен быть на свободе, пойми, он не может жить в тюрьме, ему нужен яркий свободный мир!
- Будет ему весь мир! А вот я готов поменять весь мир, на тебя, Бэт! Какая же ты вещь?! Ты – сокровище! Ты мое сердце – ты моя Беатрис! Сейчас, я допью бокал и позвоню Чаку, надеюсь, он еще не спит, а мы с ним, и парой сенаторов, частенько, кстати, играем в гольф, я тебя, непременно с ними со всеми познакомлю, очень милые люди… - Генри опустошил бокал, и выловив в кармане смокинга телефон, откинулся на спинку стула набирая номер.
Из всех шуток судьбы та, что произошла в следующие минуты, была столь неожиданна и столь внезапна, что мистер Джефферсон едва не свалился со своего стула, выражение его лица изменилось до неузнаваемости, он покраснел, и держался едва ли не на грани инфаркта.
- Чак, я тебя очень прошу, как друга, проверь еще раз, может быть это ошибка?! Я понимаю, что директор тюрьмы на другой линии, но, может быть у них там, в конторе, напутали что-то… Да… да… спасибо… наверное увидимся, как приедешь… Спасибо… все равно…
Генри положил телефон на стол, его губы дрожали и, казалось, за эти пару минут разговора он постарел на пару лет. Испуганный и настороженный взгляд спутницы, казалось читал его мысли, но тем не менее, Генри собрался, снова взял руку Беатрис, крепко сжал ее и выпалил на одном дыхании – Ларри… Там драка, какая то вышла, между заключенными, и он… В общем, его больше нет… Я прошу тебя прости меня…
В тот момент просьба о прощении была такой же искренней, как и громкий надрывистый плач Беатрис. Посетители ресторана переглядывались между собой, смотрели на них, и сочиняли шепотом различные версии происшедшего. Девушка вырвала руку из сжатой ладони Джефферсона и кинулась к двери, Генри пытался ее догнать, но снежная пелена и вечерняя суета города, моментально поглотили силуэт прекрасной и печальной дамы.
С тех пор, она словно растворилась в Большом Яблоке, никто и нигде ее не видел, а через несколько месяцев и Генри тоже оставил поиски. Казалось, она пропала навсегда, но не из памяти Джефферсона. Прошло много лет, став богатейшим человеком на планете Генри стоял пред последним рубежом своей жизни, деньги изрядно продлили ему существование, но бессмертие все равно не продавалось. Космические полеты, роботы, все что угодно только не вечность, хотя, пожалуй, он и не стал бы торговаться за вечную жизнь. Одиночество, ведь, не самый лучший спутник в вечности. Однако, как хороший юрист, он не мог не составить завещание, написать эдакую последнюю шутку для судьбы. И он завещал все свое движимое и недвижимое имущество, как на планете Земля, так и на всех принадлежащих ей колониях, все банковские счета, и маленькое обручальное кольцо с брильянтом женщине по имени Беатрис Паркер, приложил ее подробное описание, и все ее документы, что удалось за эти годы собрать. Он тянул свою смерть так долго, как только мог, но лишь с одной целью – вновь увидеть ее, он предчувствовал, что приходит время, и они встретятся вновь. Джонни Фраско, вошел к умирающему рано утром и принес невероятное известие.
– Нашлась! Они нашли ее, и убедили прийти! – почти влетел в комнату изрядно постаревший Джонни, некогда молодой перспективный юрист, поймавший нужную волну, и уже давно занявший видный пост в компании.
- Вы нашли Беатрис?! – Генри едва мог говорить , а скрыть волнение ему не давали приборы – Тогда это, может быть, один из лучших дней моей жизни, Джонни! Если я, конечно, не помру раньше! – хриплый смех миллиардера перешел в болезненный кашель. – Она здесь?! Зовите немедленно!
Прохлада вечернего дня успокаивающе заполняла улицы мегаполиса, солнце нехотя спускалось за горизонт, играя яркими лучами в запыленных суетой стеклах.
- ... ты не задумывалась, почему последние лучи солнца всегда кажутся такими особенно яркими?
Генри Джефферсон, подтянулся на кровати, пытаясь, стать хоть немного ближе к своей вечерней гостье, помутившимся взором он отчаянно цеплялся за знакомые черты, а аромат ее духов, словно наркотик, погружал в дремоту воспоминаний…
-… сколько лет, Беатрис… сколько лет… - сухие губы старика старательно выговаривали каждую букву ее имени, девушка подвинулась ближе к кровати и нежно коснулась лежащей руки больного.
- а ты не изменилась, как же это возможно… хотя, сейчас меня уже не удивляет ничего… они и бессмертия обязательно придумают… но только сразу после моей смерти – Джефферсона забавляли шутки о собственной кончине, и он в отличие, от прочих, в своем окружении, мог себе их позволить – ты знаешь, а я все таки везунчик, моя мечта осуществилась, и я держу эту мечту за руку… - Генри подтянулся на кровати в последний раз, вдохнул, и его сердце отбило ритм жизни в последний раз. Приборы запищали, а вбежавший врач был вынужден только констатировать смерть.
Джонни медленно подошел к кровати, и, не отводя глаз от покойного босса, присел на край, он, будто, хотел убедиться, что шеф уже не раскроет его тайны. А эта тайна, сидела рядом и бездушно держала в руках холодную руку Генри Джефферсона, Джонни прошептал кодовое слово на ухо Беатрис, и робот отключился. Громкий вызов коммуникатора заставил нового председателя правления вздрогнуть.
- Принять вызов- скомандовал Джонни и в центре комнаты развернулась голограмма с советом директоров и дубовым столом председателя. – Добрый день, джентльмены!
- Как успехи, Джонни?! Слышали, старик ушел? – один из завсегдатаев совета, начал разговор прямо, без длинных вступлений.
- Да, слухи опережают новости!
- А как твой маленький план?
- Джефферсон признал перед смертью, в андройде 4586 G, некую Беатрис. Его устные заявления, записанные на память аппарата, подтверждают известные вехи совместной биографии, отпечатавшиеся в его собственной памяти, вскрытие даст сличение данных, этот участок памяти нам разрешат использовать, как доказательство. Теперь, благодаря новой поправке и постоянной борьбе за равноправие роботов, мы получим все необходимое.
- Давай, только вне протокола, будем помнить наш уговор, и действовать строго по обговоренной схеме.
- Да, раздел имущества начнется после всех формальностей, вы понимаете…
- Конечно… а, кстати, Джонни, что за Беатрис? В смысле, где ее человеческий оригинал?
- Это весьма печальная история, Малькольм, информация пришла ко мне буквально на днях… . Может быть, это всего лишь городские легенды, но нам удалось разыскать одного бедолагу, который утверждает, что когда-то давно, будучи маленьким мальчиком он гулял рядом с водой, было темно и снег шел, однако, он уверяет, что видел молодую красивую девушку, которая вышла из своей машины и прыгнула прямо в воду, там, на дне ее плач смешался с шумом волн. Ирония судьбы, но, воды Гудзона не всегда отдают жизнь обратно тем, кто пытается с нею расстаться… Впрочем, приятного вам дня, господа!