14 мая 2015 г.
Дом актера.
- Через 15 минут я буду. Жди. давай, - я сбросил вызов и положил телефон в карман моих армейских штанов. Еще раз осмотрелся вокруг. Ничего ли я не забыл? Фонарь взял. Нож тоже. Перчатки на мне. Телефон взял. На всякий случай аптечка: нашатырь, перекись, бинты, йод, вата. Влажные салфетки. Зажигалка. Вода. Удостоверение. Вроде ничего не забыл. Ну-с, вроде можно идти. Я посмотрел в зеркало. В нем стоял парень лет двадцати пяти, высокого роста, волосы светлые. Внешность моя была определенно славянская. Или скандинавская. Кто его знает, сколько кровей в нас намешано? Именно поэтому идеи националистов всех времен и мастей кажутся мне полным бредом. Ну если только не соблюдать правило одной капли крови, до которого мало кому есть
На мне был тактический пояс с несколькими подсумками, кофта и армейские штаны. Да, народ, наверное, удивится, увидев меня, в таком виде идущего по улице, - подумалось мне. Я взял в руки штатив для фотоаппарата, вышел из дому и запер дверь. Один поворот ключа, второй…
- Ты никак на войну собрался, - послышался голос сзади. Это была моя соседка. Пожилая уже женщина, лет за шестьдесят. Пару лет назад у нее умер муж. Я до сих пор не могу забыть этих месяцев: поутру дом будили душераздирающие крики. Он мучился около полугода. Третья стадия рака переходила в четвертую, и врачи ничем не могли помочь, или не хотели. Больно было слышать, как он умирает и, будучи царем природы, быть не в состоянии ничем помочь сородичу.
- Нет, не на войну. Воевать мне не с кем.
Я не хотел объяснять, для чего я так вырядился. Это было совершенно ни к чему. Да и вряд ли она бы поняла. Мне надо было торопиться. Встреча была назначена на три часа. Оставалось двадцать минут. На перекрестке меня ждала Оля. Мы договорились пойти вместе. Мне с одной стороны было скучно одному. С другой она так же как и я любила такие места. И мне хотелось, чтобы она была рядом.
- Осваиваем новою снарягу. - сказал я, скосив взгляд на тактический пояс, - не люблю, когда рюкзак набит. Страшно не люблю.
- А никто не прикопается? - поинтересовалась она.
- Не думаю. Не к чему прикрываться. Нет закона, который запрещал бы одеваться по-военному.
- Итак, куда идем?
- Дом актера. Он же сквот. Горького, 270. Считай, что на пересечении Горького и Театрального. Там покажу.
- Почему дом актера?
- У этого дома длинная история - ты же на архитектора учишься? Тебе, я думаю, будет интересно. Построен он был архитектором Эбергом. Это очень известный у нас человек. Приехал в Ростов в 1911 году и почти сразу же стал главным градостроителем. Он построил особняк Парамонова, а так же, например, дом банкира Шторма и в принципе достаточно других домов, чтобы оправдать свое «звание».
- А какая моя роль в нашем путешествии?
- Тебе будет полезно, думаю. Да и одному скучно.
- Ну хорошо, пойдем. Только я не одета, чтобы лазить.
- Да там особо и не придется.
Я достал из кармана сотовый. Нужно было позвонить моему новому знакомому, чтобы он нас встретил и показал нам дом.
- Здорова, вы уже идете? Наша встреча состоится?
- Да, конечно, жди нас.
Я оглядывался по сторонам. Вокруг все однотипное: дома современные, я бы даже сказал, «термитники». Ничего нового не придумали нынешние продвинутые, современные архитекторы. Еще в начале 20-го века дома в этой части города были такие изысканные, построенные со вкусом. А сейчас все старое посносили, признав ветхим жильем и построили серые, однотипные. Мне почему-то в голову лезло одно название для такого типа зданий - «Тюрьмы Душ» - прямо как люди. Такие же серые и однотипные, стремящиеся к богатству и статусу. «Мертвые души» я так и не прочитал, но как мне кажется, уже пару сотен встретил. Статус для них как гипноз, а деньги все решают за них. А ведь самое интересное, что богатство и статус были и тогда, в начале 20-го века, расслоение было даже еще более ощутимо, чем ныне. И тем не менее, люди были как будто человечнее, живее.
Мы прошли мимо тюрьмы. Рядом стояла машина ФСИН России.
- Интересно, кого на этот раз сюда привезли? - сам себе сказал я.
- Хах, опять каких-нибудь нациков.
- Знаешь, я никогда не понимал их идеи. У нас есть много различий. И обычно мы пытаемся их ставить на перый план. Но когда случается какая-то беда, все сразу помогают друг другу. Все люди одинаковы. Потому что все люди разные. В этом сходство.
Это как?
- Ну смотри, каждый человек, если освободить его от множества внешних влияний, будет неким индивидуальным, как бы это так назвать… Узором. Но уж слишком наш узор отесан всякими нормами, правилами и другими людьми. Поэтому мы можем видеть только частички нашего индивидуального узора и при этом весьма редко. Именно в наличии этого узора схожесть всех людей.
- Да ты, я смотрю, философ. - она улыбнулась.
- Да, что-то вроде того. Я зайду, куплю себе что-нибудь попить.
Продавщица в полуларьке, оборудованном, по-видимому, из какого-то сарая, вяло повернула голову в сторону зашедшего покупателя. Я посмотрел на холодильник с напитками.
- Дайте, пожалуйста, мохито.
- Сорок два рубля, - не поворачивая головы в мою сторону, вяло произнесла она. Я протянул ей деньги, взял сдачу и вышел.
- Будешь? - я протянул Оле серебристо-зеленую бутылку с зеленоватой жидкостью.
- Нет, спасибо.
- Правильно, травиться здесь моя привилегия,- усмехнулся я.
Мы перешли Театральный. Потоки машин каждый день пролетали по этой улице. Но почти никто из водителей в суете дневной не замечал ничего вокруг. Ни площади с театром, ни парка. Вообще ничего. Всех волновало что-то иллюзорное - богатство статус или еще что-нибудь такое же, на самом деле, бессмысленное. И эти иллюзии настолько поедали людей, что в понимании любого ПОНИМАЮЩЕГО суть существа этот вид никогда бы не назвали Homo Sapiens.
Мы зашли во двор дома и стали около детской площадки, находившейся в середине двора, чтобы нас было видно. Я начал чувствовать на себе пристальные взгляды находившихся в нем людей. То, как я был одет, не укладывалось в их понимание: едва ли они видели человека в тактическим поясе кроме как в зарубежных боевиках.
- Давид скоро должен нас встретить, - сказал я, окинув взглядом здание. Говорят, Эберг строил этот дом в форме буквы «З» в четь своей возлюбленной Зинаиды Зорич…
-А кто он собственно? - спросила Оля, садясь на импровизированные, сооруженные из веревки качели.
- Давид - жилец этого жома. Как-то вечером мне надо было попасть на крышу, чтобы сделать пару фотографий перед днем Победы, и я встретил его. Мы разговорились, познакомились.Мама его - бывшая актриса. Точнее нет, певица. Они живут здесь вместе. Только подумать!
- Здорова молодым! - громкий басистый голос прозвучал у меня за спиной, и громадная рука похлопала меня по плечу. Если вспоминать поединок его тёзки с Голиафом, тот этот человек на роль немощного пастуха как раз не годился.
- И вам доброго дня! Это Ольга, она учится в Академии Архитектуры и Искусств при Южном Федеральном. Оля, это Давид. Сразу перейдем к делу. Нам хотелось бы осмотреть еще раз подъезды, подвалы и крышу, - уверено сказал я.
- Тогда пойдемте! С чего начнем?
- Я думаю, с подвала-бомбоубежища, ты как считаешь? - я вопросительно посмотрел на Олю.
- Да можно и с подвалов.
Давид повел нас в один из подъездов.
- Вот, посмотрите, а лучше сфотографируйте! - сказал он, указывая ладонью, будто бы представляя нам кучу мусора, валяющуюся в углу. Тут я вспомнил, что не взял карту памяти для фотоаппарата. К счастью, у меня был с собой телефон с довольно-таки неплохой камерой. Злость на самого себя сменилась кое-каким подобием утешения.
Давид подвел нас к решетке, которой был закрыт подвал. В ней зияла средних размеров дыра, величины который нам хватило, чтобы пролезть вниз. Еще на входе я почувствовал неимоверный запах сырости и затхлости, которым тянуло снизу. Уже давно мне не приходилось попадать в такие места.
- Тебе помочь? - спросил я Олю.
- Нет, нет, спасибо, я сама. - она ловко прошмыгнула в неширокое отверстие импровизированного входа.
- Я оставлю штатив на входе, - напомни, пожалуйста, чтобы забрал.
- Хорошо.
Давид поклацал выключателем. Света не было
Должно быть, отключили. Или лампочки все поперегорали. - клац клац… Я порылся в одном из подсумков, в который перед выходом мне кое-как удалось запихнуть фонарь и по пути мне казалось, что подсумок вот-вот разорвет. Затем я достал телефон. Что ж, виртуозы подземной съемки, начнем экскурсию.
- Смотрите под ноги, тут можно споткнуться, да и пол не самый чистый.
Подвал был далеко грязнее куда, да и стены не в лучшем состоянии. На полу то тут то там валялся мусор, куски кирпича, поломанные доски. Казалось, что они составляют здесь какой то хитрый узор, разгадав который, дом словно старик, отправляющийся на покой, откроет все свои тайны. Этот подвал был явно пристанищем для местных бомжей. Все углы были заплетены паутиной, которая напоминала какие-то джунгли, увидев которые, ребенок обязательно населил бы их диковинными зверями, племенами и насекомыми.
Сюда заходил представители различных слоев общества. В основном бомжи, наркоманы, алкоголики, всякие эмо, - с грустью произнес Давид. Мне стало как-то не по себе слышать в голосе столь сильного человека столь тонкую нотку печали.
Словно в подтверждение его слов я обнаружил на полу пустую бутылку пива и двухмилилитровый шприц. У кого-то творчество на бумаге, холсте, или мониторе компьютера в конце концов. А у кого-то в тумане наркотического отравления. Я завернул в какую-то комнатку. Ее предназначением, судя по всему, был туалет. Полуразбитые остатки кабинок. Валяющаяся на полу чья-то куртка, перевернутое ведро, судя по всему, игравшие когда-то роль стула. Валяющиеся на полу несколько игральных карт. Пригнувшись, дабы не задеть головой дверной проем, я пролез в следующую комнату.
- Оль, иди сюда, я думаю, тебе понравится!;Слово из неоткуда , она подошла с сзади.
- Эй! Ты хоть предупреждай, когда так заходишь! - улыбнулся я.
- Страшно, да, страшно?- с насмешкой передразнила она.
- Ну как тебе сказать, быстрым ногам не ведом страх.
С задорной улыбкой она ткнула меня локтем в бок.
- Вот, смотри, - сказал я, показывая на верх,- По-моему, несущей балке пора на пенсию, арматура не должна быть так оголена, иначе она подвержена коррозии. И это явно не на пользу зданию пойдет.
Я пощупал рукой балку. Несколько кусочков бетона упали к моим ногам.
На нее даже дышать страшно. Я бы не смог здесь спокойно жить, зная, что оно в таком состоянии.
- Согласна с тобой. - Оля развела руками. Я прошел в следующую комнату. Она была чуть побольше предыдущей, в ней, словно в фильме ужасов на проводке болталась лампочка. Здесь, наверное, не хватает разве что лужи крови на полу и криков, доносящихся из-за стены.
- Я думаю, нам пора заканчивать экскурсию по этому царству былых времен и перейти к следующему пункту нашей программы, - сказал я, направляясь к выходу, - теперь хотелось бы осмотреть подъезды.
- Штатив не забудь, - напомнила мне Оля.
- Спасибо.
Я взял штатив и, просунув его сквозь решетку, быстро, словно убегая от кого то, проскользнул сквозь прутья.
- Давненько я так не лазил, - пробормотал я себе под нос, - старею, старею…
- Да ладно, стареет он! Просто нечего на диване отсиживаться! Тоже мне, журналист, сидячая профессия! - Оля выкарабкалась почти в два раза быстрее. Следом протиснулся Давид.
- Что ж, пойдемте в подъезд!
Мы молча двинулись за ним. По пути я сделал еще пару фотографий дома. Словно молниями на фасаде красовались несколько кое-как замазанных цементом трещин.
- Вот ты бы смогла спать спокойно, если бы твой дом был в таком состоянии?- я вопросительно посмотрел на Олю.
- Нет, явно нет.